Глава первая

Черная свадьба и волжские струи

В прекрасном светлом доме все было приготовлено к блестящей свадьбе и счастливой жизни молодых. Но вместо этого состоялись мрачные поминки.

Столы ломились от яств, но растерянные гости, едва опрокинув по рюмке-другой, сумрачно ковыряли вилками в тарелках. Невеста в черном ≈ черная фата, черное платье, черные цветы. На ошеломляюще красивом лице замкнутая бесстрастность.

В комнате звучал один-единственный голос. Несоразмерно громкий, но в то же какой-то придушенный, ларингитно-дубовый. Бу-бу-бу. Голос принадлежал другу жениха, странному молодому человеку по фамилии Канцеляров. Впрочем, понять, что именно в нем содержалось странного, было затруднительно. Плосколицый, блекло-рыжеватый, зеленоглазенький, в кургузом костюме с экзальтированной траурной креповой повязочкой на рукаве.

Канцеляров обстоятельно и даже с увлечение рассказывал, как три дня назад жених вдруг изъявил романтическое желание отравиться на зимнюю рыбалку. Экипироваться, подышать свежим воздухом, вдвоем выпить-закусить на просторе. Такой скромный, но своеобразный мальчишник, что ли.

Было начало ноября, как раз ударил отличный мороз, только что стал первый лед. Договорились встретиться на платформе, недалеко от берега малой Волги. Но, сойдя с электрички, Канцеляров обнаружил, что платформа пуста. Только на атласно блестящем сугробе выведена прутиком надпись: ╚Догоняй╩. Стало быть, друг приехал более ранней электричкой и, будучи человеком импульсивно-порывистым, понятно, не выдержал, поспешил к реке.

Канцеляров вздохнул, вскинул на плечо объемистый рыбацкий ящик, взял под мышку пешню и двинулся по следам друга, которые потянулись прямо по идеальной снежной целине через поле и рощицу к прибрежным кустам.

Амуницию и снасти Канцеляров одолжил у дядьки, и теперь, обливаясь потом и натужно пыхтя в огромных дядькиных валенках с натянутыми на них мощными калошами, клял себя за то, что ввязался в это мероприятие.

Между тем денек, как говорится, выдался невиданный доселе. Солнце сияло. Небо синее-пресинее. Вокруг торжественная утренняя тишина и абсолютный покой. Ни ворон, ни зайцев, ни рыбаков. Великолепие и красота. Классическое джек-лондоновское белое безмолвие.

Канцеляров невольно проникался величием окружающего пространства, испытывал растущий душевный подъем, даже трепет, взирая на этот неподражаемый храм природы.

Вот, неуклонно следуя по следам, Канцеляров пересек разноцветно переливавшееся на солнце заснеженное поле. Пробрался сквозь рощицу и прибрежные кусты, ветки которых были жесткие, как стальная проволока. Пролез сквозь шелестящий тростник. Он прошел еще немного и остановился, чтобы перевести дыхание. Он едва не задохнулся от нахлынувшей первозданной радости, оказавшись один на один с распахнувшимся перед ним волжским простором. Представил, как сейчас продолбит луночку, запустит лесочку и наверняка вытащит чудесного серебряного с алыми плавниками подъязка.

Несомненно один из лучших моментов в человеческой жизни.

Перед Канцеляровым лежала идеальная сверкающая плоскость. Вперед тянулся лишь тот самый единственный след, по которому он шел с самого начала. И нигде впереди ≈ на всей этой насквозь просматривавшейся плоскости во все стороны на многие сотни метров ≈ не было видно ни единой человеческой фигурки или черной точки. Тихо. Торжественно. И совершенно пусто.

Только теперь он сообразил, в чем дело. Следы вели лишь в одном направлении. И обратно не возвращались. Вокруг все сверкало, сияло и слепило. Даже полыньи не рассмотреть.

Тихо-тихо, осторожно-осторожно, Канцеляров в ужасе попятился назад к берегу, в тяжелых дядькиных валенках с калошами, всем телом ощущая, как под ним вибрирует и качается вся эта тонкая плоскость перволедья, как под ней, уносясь в ледяную бездонность, кружат и бурлят сильные волжские струи.

Что он мог предпринять?

Отправился в Москву и, не заходя домой, со всем дядькиным барахлом, явился в милицию и рассказал о случившемся. О трагедии, произошедшей как раз накануне свадьбы.

В милиции его взяли в оборот два дознавателя. Один, конечно, злой, а другой добрый. Злой объявил Канцелярову, что теперь на нем повисло тягчайшее подозрение в убийстве собственного друга, и, если Канцеляров не хочет, чтобы его арестовали и бросили в камеру с подонками, он должен немедленно расколоться. Впрочем, другой, добрый дознаватель, сам рыболов-спортсмен, кивал, что таких случаев сколько угодно, чтобы впредь Канцеляров не ходил на рыбалку с такими сумасшедшими дилетантами-друзьями, а выжидал, пока лед не станет покрепче. В конце концов Канцелярова отпустили домой. Под подписку о невыезде. Хотя он и сам никуда выезжать-то не собирался┘

Уж наверное в пятнадцатый раз, с искренней, даже наивной добросовестностью, Канцеляров пересказывал гостям этот жуткий случай. Начиная слегка заикаться и бормотать, он объяснял, что самое смешное, что никакие они с другом не были такие уж завзятые рыбаки. А вроде как давно намеревались провести эдакий чистый эксперимент ≈ определить, кто из двоих ближе к ╚эпицентру счастья в силовых полях удачи╩┘ Так чепуха. Впрочем┘ была, пожалуй, у его друга одна любимая идея, своего рода фантазия-гипотеза, о которой он, Канцеляров, узнал уж после всего случившегося, обнаружив в столе утопшего кое-какие странные записки. Так сказать теория и практика. А ведь, казалось бы, какие там были нужны эксперименты ≈ когда у одного ≈ такая любовь, свадьба и перспектива, а у другого, кроме умственно отсталой соседки, ≈ ни шиша. Было похоже на то, что после всего случившегося сам Канцеляров был неадекватен и немного заговаривался. Эксперименты экспериментами, а только вот, оказывается, как оно теперь все печально обернулось. Это страшное слово ≈ лед┘

Лицо красавицы-невесты в черной фате становилось все бледнее и бесстрастнее. Она не отрываясь смотрела на траурную повязочку на рукаве у Канцелярова. Пока вдруг не повалилась со стула набок в глубоком обмороке, потянув за собой хрусталь, цветы, икру, холодные и горячие закуски, коньяки и вина.

Две недели ничего не происходило, но потом Елена Белозерова, так звали невесту, неожиданно позвонила Канцелярову на службу. Канцеляров был ужасно изумлен, что она вот так взяла и позвонила. Елена же решительно поинтересовалась, не ослышалась ли она, когда на поминках Канцеляров упоминал о каких-то записках. Он подтвердил.

≈ Почему вы их сразу не отнесли в милицию?

≈ Я бы отнес, ≈ смущаясь и горячась, горячась и смущаясь, забубнил Канцеляров, ≈ и это для меня было бы очень даже хорошо...

На нем ведь как бы до сих пор висит это неприятное подозрение. А если бы он отнес, мгновенно бы оправдался. Даже себе в ущерб не отнес. О, если бы в милиции прочли эти записки! Хоть он и представлен в них несколько в нелепом комичном виде, даже самый злой дознаватель снял бы с него все подозрения┘

≈ Почему же не отнесли?

Канцеляров засопел. Он уж и сам не рад был, что однажды проговорился об этих чертовых записках.

С большим трудом Елена Белозерова вытянула из него, что в записках, вроде дневника, содержаться вещи очень странные. Много всякой конфузной ерунды о нем, о Канцелярове. Но, главное, на его взгляд, вещи, никак не предназначенные для посторонних глаз ≈ по причине интимного характера в отношении известной персоны. Он, конечно же, намекал на саму Елену и ее отношения с утопленником.

Елена Белозерова приказала, чтобы немедленно, сегодня же Канцеляров доставил ей эти дневники.

≈ Вы хотите возразить?

≈ Что вы! ≈ изумился Канцеляров. ≈ Немедленно доставлю!

Темным ноябрьским вечером в прекрасном светлом доме пахло клубникой. В камине славно пылали березовые поленья. Канцеляров скромно сидел на пухлом диване с бокалом дорогого виски, даже не пытаясь скрыть своего восхищения, неотрывно следил за молодой женщиной, которая нетерпеливо ходила взад вперед, крепко прижав к груди драгоценную тетрадь. Елена Белозерова молчала. Она словно забыла о присутствии Канцелярова. Канцеляров допил виски и молча попятился к двери.

≈ Да! ≈ воскликнула Елена, направляясь следом за ним, но не делая ни малейшего движения его задержать. ≈ Большое спасибо. И┘ прощайте!

Канцеляров вышел на улицу, посмотрел в морозное звездное небо и представил себе, как молодая женщина садится у камина и начинает жадно читать принесенную им тетрадь.

Глава вторая

Как выглядит человек, когда он не смотрит в зеркало

╚┘звезда моя неожиданно открылась и просияла в самой середине лета **99 года.

Должно быть, какие√нибудь полоумные отшельники√астрономы, запертые в секретных обсерваториях, тут же бросились исчислять ее координаты и всяческие параметры. Чудаки, откуда им было знать: никакие вымученные формулы не помогут вызнать ее сокровенную тайну!

Но известна ли она мне самому?

Начало всему было положено мной в сумбуре редкостного умственного возбуждения, хмельного упоения и, пожалуй, частичного ослепления, а потому не поддается математически-строгому анализу и объяснению. Тут ведь все дело в ароматах, эффектах осязания, цвета, полутонах, мельчайших подробностях. Особого рода отношения между особенными людьми.

А до чего приятно было наконец сказать себе однажды о чем-нибудь с абсолютной определенностью: не знаю, как, не знаю, почему, но это действует, действует!..

Но история не закончена и, кажется, еще может иметь самые серьезные последствия.

Господи Боже ты мой, для чего я затеял эти записки?

Может быть, хочу предостеречь наивных и самообольщающихся? Кто меня послушает.

Может быть, хочу рассказать обо всем, чтобы каждый, кому дорога истина и справедливость, увидел опасность этого заманчивого соучастия, когда, он добровольно причащается тайне, за вечное сокрытие которой кое-кто не пожалел бы, я знаю, всего золота мира? Ничего подобного. Причина гораздо проще┘ Меня переполняют необыкновенные чувства. Я не понимаю себя и не понимаю того, что происходит.

Я хочу взглянуть на себя со стороны.

В конце июня с его обжигающими полуднями и черными бархатными ночами, в один из воскресных вечеров я мчался по глубочайшим туннелям метрополитена в направлении к центру Москвы.

Весело мелькали станции. Двери распахивались в благородное пространство гранита, никеля и бронзы, из которого веяло свежей прохладой, напоминающей струение чистого кислорода. Уж не подкачивали ли его специально в вентиляцию? Но еще прелестнее был ощущавшийся повсюду почти зримый алеющий клубничный аромат. Он растекался от транспортируемых дачниками плетеных коробов и корзин, которые были по-бедуински укутаны белыми марлями с проступавшими на них пятнами липкого, густого сока от поздних и оттого особенно пахучих, мясисто-сахарных ягод.

Закинув ногу на ногу, я сидел, в полупустом вагоне, отделанным новеньким нежным голубым пластиком, на стерильно-чистом ореховом сиденье, беспристрастно разглядывая собственное отражение в противоположном, поблескивавшим черным хрусталем окне с толстым дюймовым стеклом.

Никогда прежде я не бывал удовлетворен своей внешностью. Всегда вылезал какой-то изъянец, вроде нелепо топорщащейся пряди волос или чересчур острого носа. Теперь же я видел себя, словно во сне ≈ где я был счастливым обладателем пушистых, идеально изящных усов. Как будто даже вовсе не я, а совершенно незнакомый человек с этими прекрасными русыми усами, а главное, с эдакими широко распахнутыми глазами, которые лучились необычным сиянием┘

Как выглядит человек, когда он не смотрит в зеркало?

В том-то и дело, что не во сне, не в мечтах, а в самой отчетливой реальности этим человеком был именно я!

И, как наглядная иллюстрация произошедшей замечательной перемены, едва я ступил на перрон, на меня налетела какая-то пожилая чета ≈ дачники со своими ивовыми корзинами. Ни с того, ни с сего забросали меня горячими восторгами и признаниями в любви. До чего, дескать, приятно на фоне всеобщего нынешнего разложения-деградации ≈ фашиствующих молодчиков, грязных наркоманов, наглых спекулянтов, бандитов, похабных проституток, ≈ до чего приятно увидеть мое милое симпатичное лицо. И ведь не успокоились до тех пор, пока со слезами умиления не заставили принять в подарок объемистый короб отборнейшей клубники, чтобы я, например, угостил ею свою любимую, которая, по их глубочайшему убеждению, тоже должна быть чудо как хороша.

Моя любимая! А ведь и в самом деле! Я даже не думал об этом. Честное слово, даже в голову не приходило... Меня прямо-таки бросило в трепет, когда эти смешные старички в своем бесхитростном восхищении проговорили эти проникновенное слово. Любимая.

╚Да ведь она действительно есть у меня! Притом одна из..!╩ ≈ едва не воскликнул я от такого мгновенного осознания, принимая короб с ягодами, теперь словно заряженными каким-то потайным смыслом.

После нескольких важнейших дневных встреч я действительно ехал еще с одним визитом, может быть, наиважнейшим, в один совершенно особенный дом, светлый и счастливый.

Пряничный особнячок светился окошками буквально в двух шагах от Пречистенки. И переулочек назывался подходяще ≈ Чистый. За высокой стеной крошечный садик со всяческими сакурами. Подземный гараж с лимонно-желтым ╚линкольном╩, кроваво-красной ╚маздой╩ и трепетно-кремовой ╚октавой╩. Сбоку настоящая бревенчатая конюшенка с двумя отлично выезженными каурой и мухортыми лошадками Принцессой и Папирусом. Попозже вечером или ночью, для собственного удовольствия, можно поцокать по Пречистенке и Пироговке к Новодевичьему монастырю или мимо огромного, как мир, храма Христа Спасителя по Кремлевской набережной.

Мне не пришлось даже тянуть руку к звонку. Дверь отворилась передо мной сама собой, едва я поставил ногу на ступеньку крыльца. На меня, еще стоящего в ночи, хлынул поток золотистого света. Елена Белозерова улыбалась мне, протягивая свою фантастическую руку, горячую и решительную.

У них, однако, все было по-простому чудесно, немного старомодно. И люди удивительно душевные. Мамочка профессор университета, искренняя, домашняя. Прекрасная, как дочь. Папка бывший поэт, с влажными мечтательными глазами, помаргивавший пушистыми ресницами, баснословно разбогатевший на женьшене. Почетный женьшеневод, председатель общества женьшеневодов, и просто прекрасный человек, которого любили даже бандиты и банкиры.

Я протянул Елене короб с клубникой. Она засмеялась и, наклонившись, поцеловала меня в щеку. И я с наслаждением поцеловал ее, вдохнув ее аромат, прижавшись виском по ее виску, коснувшись кончиком носа ее уха.

Потом мы вчетвером сидели в столовой, расположенной необычно ≈ в мансарде ≈ с огромными наклонными окнами, распахнутыми прямо в звездное небо. Мы говорили о том о сем, я рассказывал о замечательных людях, с которыми сегодня удалось пообщаться, мы хохотали и под массандровское белое вино пировали самой просто и божественной вкуснятиной ≈ первыми хрусткими лисичками, которые Белозеровы собственноручно собрали накануне в окрестностях своей дальней тверской усадьбы.

Мне ужасно хотелось рассказать им о своем открытии, о том, что у каждого должна быть своя необыкновенная идея. Я даже несколько раз раскрывал рот, но спохватывался и преглупо так, с открытым ртом, замирал.

После чая с клубникой мамочка и папка отправились спать, а мы с Еленой, выключив свет, час или больше сидели тут же в столовой, как дети, шепчась, целуясь, прислушиваясь к шорохам, хотя нам никто и не думал мешать. Потом крадучись пробрались в ее спальню и как сумасшедшие первый раз полюбили друг друга на ее трогательной девичьей кроватке, вокруг которой до сих пор были разбросаны куклы и плюшевые медведи.

Она хотела, чтобы я остался на ночь, навсегда (а уж как я этого хотел!), но все-таки расстались немногим за полночь. Пусть уж все будет так душевно и старомодно. Мы договорились, что на следующий день я вернусь сюда и официально попрошу ее руки.

Я вышел из особняка и еще долго шел, не помня себя, не замечая ничего вокруг. Только ощущал, как во мне все содрогается и трепещет, словно бесконечно продолжавшееся высшее любовное упоение. Вошел под гигантские затейливо украшенные лепниной арки старинной станции метро.═ Странно, что меня, по виду обколовшегося и обкурившегося, не задержал какой-нибудь милицейский патруль по подозрению в наркомании или что-нибудь в этом роде. Впрочем, ничего странного. Это же был мой первый звездный день.

Домой ехать совершенно не хотелось. Я успевал на последнюю электричку.

Было уже Бог знает как поздно, когда я приехал к Канцелярову. Он жил у черта на рогах, среди муравейников-новостроек, бывшей═ глухой подмосковной деревеньке, но плохоньком, хотя и обширном деревенском домишке, без телефона, на четыре входа. Я обрадовался, увидев, в окнах свет.

Несмотря на поздний час у Канцелярова не спали. Я поднялся на крыльцо и стукнул в дверь. Открыла заторможенная соседка Адель, не разговорчивая до того, что казалась немой. Аделаида работала дежурной на станции метро. У нее там, поговаривали, имелась своя крохотная коптерка, где она принимала гостей-мужчин. Она и сейчас была в своей форменной одежде ≈ красной кепочке с рельсами и шпалами на кокарде, кителе. У нее была чрезвычайно вытянутая талия, эллиптические бедра, короткие ноги, лодыжки, как бутылочные горлышки, и сумасшедший гипнотический запах.

Еще через секунду выбежал сам Канцеляров в своем тесном кургузом костюме, белой сорочке с нелепо торчащими углами воротника и радужном галстуке, огромном, как гладильная доска.

≈ Наконец-то! ≈ воскликнул Канцеляров, радостно приподнимаясь на носках, но не решаясь меня обнять. ≈ Я думал, ты забыл и уже не приедешь.

Ах ты, Господи, я действительно запамятовал, что у него сегодня день рождения. Да и не знал никогда. Впрочем, конечно, не подал виду, что не знал и удивлен. Похлопал по карманам, выудил единственно ценное, что у меня было ≈ элегантную серебряную зажигалку, купленную когда-то под настроение. Лаконично протянул Канцелярову.

≈ Подарок.

Канцеляров просиял еще больше, пролепетав:

≈ Так ведь я не курю┘

Господи, я забыл, что он еще и не курит.

≈ Будешь давать прикуривать красивым девушкам, ≈ сказал я, подмигивая на Адель.

Глядя на нее, мне навязчиво лез на ум до идиотизма наивный и эмоциональный, хотя и трогательный рассказ Канцелярова. Умственно отсталая, но жадная до секса, соседка сделала его мужчиной. Он же, побывав между ее потрясающе огненными чреслами, убежал прямо среди ночи из дома, долго бродил в близлежащей лесополосе, то и дело останавливался, расстегивал штаны, доставал член, снова и в лунном свете снова с восторгом рассматривал его, находя все признаки того, что отныне обладает членом настоящего мужчины┘ А произошло это, между прочим, только нынешним летом. То есть моему другу-девственнику в этот момент было не двенадцать, не шестнадцать и даже не восемнадцать, а полных двадцать восемь лет.

≈ Спасибо, спасибо, друг, ≈ бормотал счастливый Канцеляров, щелкая зажигалкой, чуть не со слезами на глазах, и, обернувшись к гостям, гордо сказал: ≈ Он меня ужасно любит! ≈ В приливе чувств он даже поцеловал зажигалку, поместил ее во внутренний карман пиджака ≈ поближе к сердцу, бережно прикрыл ладонью.

У меня же в глазах все еще был туман. Я разглядел каких-то его пожилых родственников, обношенных и говорливых, сидевших за столом и при моем появлении начавших, скрипя стульями, подниматься.

Я наконец обнял Канцелярова, он обнял меня. Даже поцеловал меня в щеку, как собака, успев обнюхать. А поцеловав, закричал:

≈ Изумительно! Вы только понюхайте, как должен пахнуть настоящий мужчина! Какая у него бесподобная пена для бритья.

≈ Дурак, ≈ брякнула Адель в красном платье, ≈ духи это. Женские.

≈ Да, да! ≈ тут же подхватил Канцеляров. ≈ От него всегда пахнет женскими духами. Ты, часом, не влюблен?.. Конечно, он влюблен! Он, между прочим, пользуется у женщин огромным успехом. Я вот умею только дружить с женщинами, а он с ними┘

Потом я был усажен на почетное место.

Забавно, что и тут на столе стояли грибы. Только не лисички. Огромная сковорода с аппетитной бурой жарехой. Сколько гектаров леса нужно было прочесать престарелым Канцеляровским родственникам, чтобы собрать такую уйму чернушек, волнушек и сыроежек! Странно также, что до моего прихода жареху еще не съели. Объяснилось это просто ≈ оказывается, Канцеляров ревностно охранял грибное жаркое именно до моего прихода, так как не оставлял надежды на мое появление.

Кроме сковороды с жарехой, на столе стояли тарелки со слегка разворошенными незамысловатыми закусками ≈ килькой, вареной колбасой, дешевым сыром и так далее. И едва початая бутылка водки.

Канцеляров обежал вокруг стола, каждому похваставшись дареной зажигалкой. Потом торжественно подлил в рюмки водки.

≈ Я хочу выпить за здоровье моего друга┘

≈ Что ты болтаешь, ≈ прервал его я, ≈ у кого сегодня день рождения? Я предлагаю выпить за здоровье нашего именинника!

≈ О, он меня ужасно любит! ≈ с еще большим умилением повторил Канцеляров и на радостях снова полез меня мокро лобызать, норовя впиться в губы. Если бы я не знал его двести лет, я бы решил, что в нем проснулся педик. Ему совершенно нельзя пить. Еще ужаснее, что, выпив, он непременно заводит песни ≈ со своим дубовым ларингитным голосом и абсолютным отсутствием слуха.

Впрочем, я был рад, что приехал к нему. Один дома я бы не выдержал, наверное, лопнул от переполнявших меня чувств. А здесь чуть поостыл, наслушался рассуждений о направлениях в мировой политике и экономике, почерпнутых из газет, вспомнил, что вот она ≈ реальная жизнь. Да еще телевизор работал на полную. Аделаиду подговорили тянуть именинника Канцелярова за уши, и она тянула его весьма добросовестно.

≈ Ай! ≈ кричал Канцеляров. ≈ Ай! Ай!

Когда все было добросовестно съедено-выпито, празднование само собой закончилось. Меня проводили за ширму и опять-таки отвели самую почетную постель ≈ продавленную и мягкую кровать покойной бабушки. Впрочем, я бухнулся в нее, уже почти ничего не чувствуя. Еще несколько секунд лежал с открытыми глазами, слушая, как женщины гремят собираемой со стола посудой, а Канцеляров рассказывал им, какой я замечательный ≈ необыкновенный и умный человек.

Под эти разговоры о том, какой я замечательный, я стал проваливаться в какой-то счастливый сон.

Мне показалось, что я только что закрыл глаза, что еще гремят посудой, как почувствовал, что ко мне под одеяло кто-то забрался. Это была Адель. Уже, естественно, без форменной одежды, совершенно нагая, горячая и обволакивающая, как ванна. Сначала я попытался выпихнуть ее обратно, но она шептала, что это очень плохая примета отвергать пришедшую к тебе женщину, природа накажет, да и грех. Не так уж глупо для умственно-отсталой. Кроме того, в глубокой, как яма, кровати покойной бабушки, в абсолютной темноте, когда вокруг тебя обвиваются своей чрезвычайно вытянутой талией, закидывают за спину короткие ноги, хватают тебя за все места┘ Увы, это была неравная борьба с обжигающими чреслами.

Я проснулся только утром, как мне показалось от кукарекания. Однако, придя в себя, никаких петухов не обнаружил. Должно быть, приснились. Я лежал в бабушкиной постели один, но перины все еще были ужасно горячими, влажными и пахли лежалой соломой. Нехорошо вышло. Но, как говорится, приятственно.

Выглянув из-за ширмы, я увидел, как Канцеляров деликатно ходит на цыпочках от буфета к столу, от буфета к столу и осторожно расставляет чашки, блюдца. Режет лимон, откупоривает, зачем-то нюхает растворимый кофе. Затем усаживается на стул и замирает в ожидании, вперив взгляд в настенные часы, стрелки на которых едва подбираются к семи утра. Только когда часы протренькали, он поднялся и отправился ко мне за ширму.

≈ Ах, ты уж проснулся! ≈ воскликнул он, когда я, потягиваясь, улыбнулся ему навстречу.

Я вскочил и дружески потрепал его по плечу. Я чувствовал себя необычайно свежим и отлично выспавшимся. Мы сели пить кофе. Канцеляров принялся рассказывать, что ему снилось ночью. Будто бы он сидел ночью у лесного костра. Над дымящимися угольями висела баранья туша. Хорошо пропеченное мяско, хрустящая кожица, брызжущий сок. Он подползал к туше вместе с какой-то замечательной женщиной, они хватали мясо зубами и отползали. Вокруг дикая природа, ночь, звезды. Как будто они были членами какого-то древнего племени.

≈ А потом вы с ней, наверное, схватились в объятиях прямо на тлеющих углях, ≈ подхватил я. ≈ Потом, кончая, кричали ╚Оле-оле!..╩

≈ Ты как всегда угадал┘

Канцеляров покраснел и принялся с преувеличенной обстоятельностью разгрызать кусок рафинада.

≈ А как ты думаешь, Канцеляров, ≈ вдруг шутливо спросил его я, ≈ еще существуют какие-нибудь тайные общества?

Он наморщил лоб, серьезно обдумывая мой вопрос.

≈ Говорят, что сейчас вообще нет никаких тайных обществ, ≈ сказал он, немного погодя. ≈ И быть не может. Время неподходящее┘ А я думаю, что в том-то и дело, что для таких обществ самое неподходящее время ≈ как раз самое подходящее.

Как всегда меня развеселил.

≈ А почему ты спросил? ≈ спохватился он.

≈ Да так, что-то такое снилось, ≈ усмехнулся я.

≈ Расскажи!

≈ Если бы я сам помнил. Что-то такое загадочное, странное. Нет, ничего не помню.

≈ Жаль, ≈ вздохнул он.

≈ Пора на работу, ≈ сказал я, взглянув на часы.

В метро Канцеляров пытался возобновить разговор, но из-за шума поезда это было совершенно невозможно.

А немного погодя, проезжая замечательную станцию, облицованную гранитом и мрамором чувственно-розовых и интимно-смуглых тонов, разукрашенную вакхическими мозаиками, мы помахали нашей заторможенной Аделаиде, которая уже прохаживалась по перрону в своей красной форменной кепочке, с фосфорицирующим кружком-семафором в руке.

Когда мы доехали до своей станции, я сказал Канцелярову, что сегодня, пожалуй, на службу не пойду, землетрясения ведь от этого не случится, и, запрыгнув обратно в вагон поезда, покатил в противоположную сторону, оставив удивленного и огорченного приятеля на перроне.

Я намеренно не предупредил его заранее. Чтобы избежать расспросов. На сегодня у меня были совершенно другие планы.

Глава третья

Канцеляров ≈ генератор великих идей

Самое забавное, если разобраться, если просчитать всю ассоциативную цепочку, выяснится, что именно от моего Канцелярова исходил в своем роде первотолчок, который в конце концов и привел к тому, что в моей голове оформилась эта идея ≈ нынешнего эпохального предприятия. Причем в отличие от Канцелярова, который уверял, что якобы еще в детстве у него имелись склонности к подобным вещам, я в жизни не помышлял ни о чем подобном.

Есть такие люди ≈ с одной стороны беспросветно серые, а с другой нет-нет да удивляющие окружающих. Они имеют репутацию редкостных экспонатов. Таков был мой Канцеляров. Вроде бы нормальный, а ходит тихо-тихо. Правда, если уж выпьет, лезет с поцелуями. А вообще человек неплохой. Всех внимательно выслушивал, особенно, если у кого какая неприятность. Поговоришь с ним, так кажется, не у тебя неприятность случилась, а у него, у Канцелярова, ≈ так переживал человек. Зато уж если у тебя радость, то и радовался так, что ты невольно ловил себя на том, что, может быть, радость не твоя вовсе, а его. Преображался человек.

Невнятный, косноязычный, даже туповатенький, он давно прославился в нашей серьезной научно-исследовательской конторе ╚волосатой╩ историей. В то время, как вся контора в поте лица трудилась над разработкой и воплощением очередного сверхважного государственного заказа инженер Канцеляров, едва поступивший на службу, обратился с докладной запиской к самому директору, между прочим, академику и членкору, предлагая свою собственную ╚рацуху╩. В той части общего проекта, которая висела на нашей лаборатории и в которой крылась главная техническая закавыка, речь шла о каких-то сверхточных электронных весах. Так вот, Канцеляров предложил оригинальную конструкцию таких весов, в которых предлагал использовать в качестве главного элемента и материала ≈ чувствительной пружинки ≈ некий ╚волосок╩. Причем к своей записке Канцеляров присовокупил целый каталог-спецификацию, в котором исследовал и сопоставлял соответствующие сравнительные характеристики волосяной растительности у различных существ и человека, в различных частях тела и т.д. В скрупулезных и всесторонне обоснованных расчетах, сделанных не на компьютере, а всего лишь при помощи допотопной логарифмической линейки, доказывал, что наилучший ╚волосок╩ произрастает не где-нибудь, а именно на женском лоне. Якобы материал такого волоса имеет все необходимые свойства: плотность, упругость, маслянистость, курчерявость, скручиваемость, эластичность. Более того, предлагал использовать добытый им самим экземпляр. Самое удивительное, что старый академик жутко загорелся этой идеей, тут же засадил молодого специалиста за опыты, снабдил средствами и оборудованием, убеждал даже писать диссертацию. Однако Канцеляров так ничего и не написал. Может быть, он и написал бы, но очень скоро академик заболел, отправился на лечение, и к нам так больше не вернулся. Достоверных сведений о нем не было, но по слухам членкор тронулся рассудком, и все из-за ╚волосатой╩ истории.

После этого Канцеляров снова превратился в незаметного человечка. С тех пор минуло несколько лет. В виду известных исторических причин наша контора ужасно захирела. Плохо то, что захирение это происходило в целом как-то исподволь и постепенно, и относительно наших экономических перспектив мы оказались введены в заблуждение. А когда спохватились было поздно. Что касается меня, то сначала-то я очень даже неплохо жил. Даже прекрасно. Размеренно, сексуально- и интеллектуально-содержательно. Как-то раз чуть было даже не женился и сам не принялся за серьезную научную работу. Затем сплошь пошли смутные времена да кризисы. То ждали, что нас вот-вот упразднят-разгонят, то надеялись на какие-то благоприятные перемены. Так что и сами не заметили, как по уши погрузились во всю эту хиромантию. Зарплату не выплачивали месяцами. Большинство народу разбежалось искать лучшей доли, даже пенсионеры. Вот американцы проводили исследования и выяснили, что лишь у 3% людей имеется склонность, задатки к бизнесу. Но у нас-то, кажется, все наоборот, ≈ 97% с задатками. Кто подался в бизнесмены, кто в политику, кто в казаки. Благополучно вошли в новый исторический отрезок. Остались, можно сказать, единицы. Хрестоматийные 3%. Самые никчемные и безынициативные. Фатально дефективные. Вроде нас с Канцеляровым. Последний все теребил, допрашивал меня, может, не намерен ли и я искать какую-то работу.

Скажу честно, я находился в какой-то спячке, сам не понимая, что со мной происходит. Кажется, абсолютно отвык от какой-либо деятельности. То есть абсолютно ничего не делал. Что такое, абсолютно никаких мыслей в голове. Хоть ты тресни. Бездельник и сибарит. Но на женщин, по-прежнему, засматривался. Правда, мечты о любви засунул подальше. Да и женщины с некоторых пор стали попадаться весьма проблемные. По большей части нигилистки, политессы, действительные или мнимые лесбиянки, законспирированные или откровенные проститутки. Некоторое время пытался ухаживать за великолепной бизнес-леди, натерпелся унижений. Ругались-собачились. Она меня классифицировала как инфантильного маргинала, захребетника, который, как и подавляющее большинство мужчин, остановился в развитии в пятилетнем возрасте. Я в отместку обзывал ее стервой-феминистской, у которой климакс наступил, должно быть, еще в детском саду. Она язвила, что лучше уж иметь секс со своим пуделем, чем со мной. Я отвечал, что уж и я лучше буду иметь секс с ее пуделем, чем с ней. В общем, отшила. Это и понятно. Убожество страшное. Я, то есть. Обнищал до невероятности, отощал, обносился, зачухался. Родственникам на глаза не показывался, со всеми прервал сношения. Да и они на меня косились: боялись, что я у них взаймы просить стану, а им придется отказывать. Считали меня абсолютно неприспособленным ≈ не то чтобы не способным что-нибудь выгодно перепродать, ≈ хотя бы за копейку сбыть что-нибудь из старого барахла. Что и говорить ≈ докатился до полного краха. И это в 29 лет! Даже страшно. Мысли в голову приходили, что вот так, возможно, в один прекрасный день просто помру с голоду. 29 ≈ какое-то неприятно черное число. Вот 30 ≈ гораздо лучше, спокойное, почти розовое┘═ Неужели я не из тех нормальных людей, которых жизнь когда-нибудь заставит крутиться?

Впрочем, если уж совсем по правде┘ разве и я не предпринимал попыток подработать? Пытался. Только вот не платили нигде. Как сговорились не платить.

Канцеляров, пожалуй, был еще в более прискорбном материальном положении. Хорошо еще, что родственники, держащие его за дурачка и убогого, кое-как подкармливали. Подозреваю, он даже в тайне бутылки собирал. Впрочем, в отличие от меня, он-то хотя бы производил впечатления активного индивидуума. Видно, у него снова начала активная полоса. Не только аккуратно ходил на работу, сам искал себе задания у начальства, сосредоточенно производил какие-то расчеты, просматривал старую техдокументацию, но параллельно ╚генерировал идеи╩, горячо твердя, что за новыми идеями будущее, ≈ искал способов обогащения и процветания так сказать в соответствии новыми веяниями времени. Правда, способы, на мой взгляд, все были какие-то эдакие, странные, как и сам Канцеляров.

То он принимался участвовать во всевозможных бесплатных лотереях, проводившихся в рекламных целях, и меня подбивал. То рассылал сотни писем со спичечными, пивными этикетками, наклейками, вкладышами, пробками, шоколадными обертками и т.д. Объяснял, что главное ╚набрать статистику╩. Погоди, погоди, не смейся, говорил он, созреет критическая масса, нас завалят деньгами и призами. В один прекрасный день посыпятся халявные путевки-круизы, бытовая техника, автомобили и квартиры. В более или менее ╚реальных╩ лотереях, вроде Бинго-лотто, он не участвовал по причине абсолютного отсутствия денег на билеты. Зато нашел себе странное, щекочущее нервы развлечение. Не покупая билетов, время от времени нарочно отмечал накануне тиража свои номера, а затем сверял с теми, что выпали при розыгрыше. Он утверждал, что уже несколько раз ╚выигрывал╩ по миллиону долларов. Стоило купить билетик ≈ и он бы уж был миллионером. Но с ума от огорчения не сошел. А может, сошел?

Он также рассылал сотни посланий по электронной почте ≈ различным шишкам, денежным тузам и звездам. Поздравлял с юбилеями, выходами книг, альбомов, взошествие на престолы, избранием в президенты и т.п. Тоже ╚набирал статистику╩. Говорил, что в один прекрасный момент его оценят и по-товарищески озолотят. Кроме того, подавал бесконечные объявления в бесплатные рекламные газеты, предлагая различные экстравагантные услуги. Например, за небольшую плату брался консультировать всех страждущих по проблемам общественной, семейной, сексуальной жизни, а также по глобальным и частным естественнонаучным вопросам.

Однажды, впрочем, ему действительно прислали, вложенную в конверт десятку после того, как он в течение полугода помещал в газетах объявление о том, что ╚человек, отправляющийся на тот свет╩ принимает заказы на передачу просьб и сообщений. Кстати, это единственный приславший десятку заказал Канцелярову передать привет Александру Македонскому, Ленину и Сталину, а также просьбу, состоявшую из ста семнадцати пунктов, включая новую жену и 850-летнюю продолжительность жизни. Что касается, полученной десятки, то Канцеляров сказал, что принципиально не станет тратить ее на пиво (как я предлагал), что эти счастливые деньги должны быть в обороте и положил десятку под проценты в местное отделение Сбербанка.

Впрочем, это лишь самая малая часть сгенерированных им идей. Проделывал он все это отнюдь не из желания поразвлечься, а с абсолютной серьезностью и гиперактивной самоотдачей. Развлечений как таковых у него вообще не было. За исключением одного чрезвычайно странного, свидетелем которого я стал случайно.

Однажды сойдя с ним с электрички на Киевском вокзале, я увидел, что Канцеляров, как-то судрожно взглянув на старинные вокзальные часы, похожие на барабан со скрещенными палочками, вдруг ухватил меня за локоть и стал возбужденно просить еще немного задержаться на перроне. В этот момент как раз объявляли, что с соседнего пути отправляется поезд дальнего следования. Во-первых, чудесный аромат ветра дальних странствий. А во-вторых┘

≈ Когда отходят поезда, ≈ объяснил Канцеляров, ≈ обязательно кто-нибудь опаздывает. Удивительное зрелище! Кому-то, более счастливому, удается догнать уходящий поезд, а кому-то, несчастливому, соответственно, нет!

Поезд у соседнего перрона лязгнул сочленениями, дернулся и пополз. В конце перрона действительно появились опаздывающие: толстая баба с двумя огромными чемоданами, дедок с рюкзаком на спине и картонным коробками в каждой руке, а также приземистый пожилой носильщик, толкавший перед собой телегу, на которой, поверх груды вещей, восседала дряхлая старушонка. Между ними развернулось своего рода соревнование. Носильщик со старушонкой на телеге естественно оказался проворнее и профессиональнее. Провожающая публика так и сыпала в стороны от его грозного ╚па-а-берегись!╩. Он подрулил к последней двери последнего вагона и на ходу принялся забрасывать туда узлы, тюки и сумки. Старушонка, слепо вертя головой, успевала руководить с телеги. В этот момент подоспели баба с чемоданами и дедок с рюкзаком. Дедок с изумительной энергией вписался в краткий промежуток между мельканиями вещей с телеги, повис на поручне, согнувшись пополам, толкая впереди себя картонные коробки, тем самым забаррикадировал проход. Баба с чемоданами легко оттеснила и телегу, и носильщика, и старушонку, и бестолково мечась пыталась взгромоздить чемоданы поверх дедка, ползущего в вагон на четвереньках, но чемоданы, словно от резинового мяча, отскакивали от рюкзака на спине деда. В конце концов ей удалось-таки забросить один чемодан и влезть следом за дедом. Второй чемодан она выронила, а вернуться за ним не было никакой возможности, поскольку следом за ней к поручню уже прицепился носильщик, продолжавший грузить старушонкино барахло. Достойный вклад в общую сумятицу внесла также проводница, вопя и кроя всех скопом. А поезд набирал ход с висящим в хвосте, словно гроздь винограда, человеческим клубком. Телега с задыхающейся и жалобно верещащей старушонкой давно осталась позади. Едва ли не на последнем дюйме перрона соскочил с подножки носильщик, плюнул, махнул рукой и побрел назад, досадливо пнув ногой попавшийся по дороге чемодан, который выронила баба┘ Грустная картина.

Все это время Канцеляров, выпучив свои зеленоватенькие глазки, словно забыв обо всем на свете, следил за происходящим.

≈ Во как! ≈ пробормотал он, переводя дыхание и поворачиваясь ко мне.

≈ Да уж, ≈ сказал я.

Канцеляров признался, что регулярно, нарочно ходит полюбоваться на подобные случаи. Во всем происходящем его особенно интересует, каким непостижимым и неуловимым образом происходит перераспределение счастья.

≈ Да уж, ≈ кивнул я, подхватив ни с того, ни с сего. ≈ Своего рода электо-магнитные силовые поля. Как будто участники гонки находятся в неких стремительных невидимимых потоках удачи и неудачи, которые непредсказуемо подхватывают людей и жонглируют ими, словно ветер опавшими листьями┘

≈ Остро подмечено! ≈ воскликнул Канцеляров. ≈ Какой гениальный образ!

≈ Осталось вычислить характеристики и построить генератор счастья, ≈ усмехнулся я. ≈ Генератор великих идей у нас уже есть. ≈ Я похлопал Канцелярова по плечу. ≈ Кстати, любопытно было бы вычислить, в каком именно месте этого силового поля счастья находимся мы с тобой, Канцеляров. А?..

≈ Смотри! Смотри! ≈ вдруг зашептал Канцеляров своим полупридушенным и горячим, как аравийский самум, шепотом.

Я повернул голову и почувствовал вакуумный ╚чмок╩ под ложечкой, словно меня ткнули поддых. Я увидел редкостной красоты молоденькую женщину. Такой красоты, в которой мгновенно прочитывались все ее необыкновенные достоинства и абсолютное отсутствие недостатков. Такую женщину можно увидеть даже не раз в год, не раз в три и не в пять, ≈ а только единожды в жизни┘ Так я первый раз увидел Елену. Но тогда я, конечно, еще не знал, что это она.

Спокойной походкой, ничуть не торопясь, она шла вдоль пригородной электрички, готовой к отправке, стоявшей на противоположном перроне. Мимо нее уже летели боящиеся опаздать. Затем она вошла в вагон. В ту же секунду за ней захлопнулись двери. Как будто поезд специально ее дожидался. Если они и существовали ≈ силовые поля счастья, ≈ то она несомненно находилась в самом их живительном эпицентре.

Лишь много позже я выяснил, что, вопреки недоумению и ворчанию родителей, она обожала ездить в загородное палаццо почему-то именно на обыкновенной электричке.

Глава четвертая

Путешествие к центру счастья

Энергетические линии удачи, силовые поля счастья┘ Тут, конечно, можно было бы многое чего понакрутить. Канцеляров наверняка бы сплел из этого какую-нибудь мудреную теорию. А вот воспользоваться, пожалуй бы, и не сумел.

Сам-то я что об этом думал?

Если это и безумие, то с налетом благородства. Даже поэтическая аллегория. Метафизическая система. При том, что я никогда не верил в чертовщину, не увлекался никакой мистикой-магией. Никогда не считал, что это имеет какой-то практический смысл, что-нибудь объясняет или на что-то влияет.

Но вот, оказывается, имеет, объясняет, влияет┘ Еще как влияет!

Я решил действовать немедленно. Откуда только взялась такая стопудовая уверенность. Так сказать решил предпринять путешествие к центру счастья. Как тот средневековый искатель сокровищ или подземных вод, который бредет сосредоточенно, как сомнамбула, вытянув перед собой чувствительный треугольный прутик-лозу.

Я решил начать с самого простого. Нужно отыскать этих замечательных индивидуумов, счастливцев, которым удается непрерывно купаться в потоках счастья и струях удачи. Пройти путями, которыми они ходят. Подышать воздухом, которым они дышат. Если нечто подобное энергетическим полям и силовым линиям существует, то это, несомненно, ощущается вблизи этих людей.

Но где их искать?! Где эти здоровые и богатые? Какие они?

Сначала я ума не мог приложить, как приняться за дело.

Ах, если бы мне, скажем, посчастливилось оказаться в тот самый момент в вагоне, когда в него вошла та ослепительная молоденькая женщина! Я сразу почувствовал, что тут таится что-то архиважное.

Что ж, почему и мне не попытать этого самого счастья?

Я стал дежурить на вокзале приблизительно в то время, когда впервые увидел ее. Я заходил в последний вагон, отходящей электрички, и ждал, не появится ли она. Когда объявляли, что двери закрываются, я успевал выскочить из вагона на перрон, продравшись сквозь рвущихся в вагон опаздывающих, и переходил в другой поезд.

В томительном дежурстве на вокзале, наблюдая, подобно Канцелярову, как люди опаздывают или успевают на уходящие поезда, я чувствовал себя законченным идиотом. Конечно, можно было сказать, что я лишь банально выслеживал предмет своего случайного увлечения. Ведь, на первый взгляд, если рассуждать более вдумчиво и логично, истинных счастливцев следовало бы искать (и, вероятно, с большей результативностью), руководствуясь и другими алгоритмами.

Например, начать с тех, кому улыбнулось счастье заполучить какой-нибудь громадный приз, наследство, раскопать клад. Но, во-первых, где их найдешь, этих героев рулетки и лотерей, а, во-вторых, эпизодическая удача вовсе не свидетельствует о том, что человек истинный счастливец. Неизвестно, какие еще последствия. С подобных внешне ╚счастливых╩ событий также начинаются и ужасные крушения судеб. Да и как заговоришь с человеком, выигравшим огромный куш, об этом самом куше? Это потребовало бы невероятного такта и хитрости. Спугнуть удачу так легко, а вокруг зависть, подозрительность, криминал.

Можно было бы искать тех, кому посчастливилось выжить во всяческих катастрофах. Как, к примеру, недавно сообщали о стюардессе, феноменально выжившей при падении самолета с высоты 11 км. Но разве можно назвать счастливицей эту бедную женщину, которая потеряла друзей и подруг, пережила подобный стресс, которую выковырнули из-под груды спрессованного железа, которую перекосил нервный тик и т.д. Скорее уж, будь она счастливицей, она бы вообще не оказалась в том злосчастном самолете.

Конечно, можно предположить, что существует множество различных тонких градаций и стадий счастья. От хронически-беспросветного невезения до божественно королевской удачи.

Подобно шутейным градациям рыбацкого везения-невезения. Супервезение: забросил удочку, даже забыв насадить червя,═ ≈ и вытащил огромадную рыбину. Просто везение: забросил удочку ≈ и натаскал на жареху. Обыкновенное невезение: забросил, клюнула ≈ и сорвалась. И, наконец, суперневезение: пошел на рыбалку ≈ забыл удочку, не клевало, да еще и сам утонул┘

Словом, в своих продолжительных вокзальных дежурствах я волей не волей успел немало поразмыслить теории счастья, о счастье и счастливцах.

Я терпеливо придерживался своей ╚вокзальной╩ тактики около двух недель. Она не появлялась. Я уже готов был бросить это смехотворное вокзальное хобби. Тем более, в целях экономии денег на билет, а точнее, просто по причине их отсутствия, чтобы пройти к перронам, приходилось унизительно хитрить, проделывать гимнастический трюк, по-козлиному сигая через турникеты, пока дежурная баба отворачивалась, рискуя сломать руку или отбить копчик, а то и быть с позором задержанным вокзальной милицией, отметеленным и посаженным в ╚обезьянник╩.

Но, видно, недаром вокзалы с их зазывно уходящими вдаль параллелями железнодорожных путей, мелькающие шпалы всегда ассоциировались у людей с дальними странами, романтическими перспективами, путешествиями и, конечно, поисками счастья и лучшей доли.

Действовать так уж действовать. Я отнюдь не собирался впадать в бессмысленное резонерство. Поэтому, когда мне наскучило мое очередное дежурство, мне пришло в голову выбрать одного из ╚счастливцев╩ ≈ одного из тех, кто успевал-таки заскочить в отходящую электричку, ≈ чтобы немного проследить за ним, незаметно понаблюдать, рассмотреть, попытаться проанализировать, действительно ли в нем есть что-то такое необычное, что несвойственно другим людям.

Только я об этом подумал, как на перроне появился подходящий тип. Зашагал прямо к двери последнего вагона, где находился я. Как раз объявили, что поезд отправляется и двери закрываются.

Все происходило, как в замедленном кино. Я напряженно следил происходящим, словно был азартным игроком, наблюдавшим ответственный забег на бегах. Двери угрожающе зашипели и начали схлопываться. А этот тип хоть бы на миг прибавил ходу. Шагал вполне энергично, однако, подобно той классической дифференциальной черепахе, не на дюйм не приближался к заветной цели. Я мысленно воскликнул: ╚Быстрее, быстрее, растяпа!╩ и даже чуть было не ухватился придержать дверь, чтобы он успел войти. Но, решив, что это, пожалуй, нарушило бы чистоту эксперимента, воздержался.

Кончилось тем, что двери захлопнулись буквально за несколько шагов перед ним. Я в сердцах плюнул. Но в следующую секунду, неизвестно по какой причине, двери вдруг снова распахнулись, и он, весело подмигнув мне, преспокойно вошел в вагон. Я смущенно отвел взгляд в сторону. Двери захлопнулись. Но я уселся неподалеку от него и стал незаметно его рассматривать.

Это был белокурый молодой человек с открытой, эдакой простецкой матросской физиономией. Если уж у богов есть особые любимцы, то, наверное, физиономии у них именно такие.

Впрочем, физиономия физиономией, но должны же быть и какие-то более существенные признаки. Нет, ничего характерного, отличающего его от обычных людей я в нем не находил. Стандартная стрижка. Стандартная рубашка в клеточку, аккуратно отглаженные (а, скорее всего, не мнущиеся) брюки, сандалии. С такой внешностью он мог быть кем угодно: милиционером или военным в штатском, вором, мелким менеджером или клерком из конторы, врачом, учителем, журналистом и т.д.

Через пару-тройку станций он поднялся выходить. Я последовал за ним. Абсолютно ничего необыкновенного. И все-таки я готов был поклясться, что что-то было. Что-то я ощущал, стоя возле него. Мы были в тамбуре вдвоем. Поезд тормозил, когда в тамбур вошли контролеры. Здоровенные такие, агрессивно-красные бабы со своими никелированными, похожими на кастеты, компостерами. Черт, у меня ведь нет билета! ≈ запоздало спохватился я, представив, как сейчас они привяжутся, всю душу вытрясут. Молодой человек взглянул на меня и шутливо приподнял бровь: попались, мол, приятель. Мне показалось, что вокруг нас распространяется какое-то едва заметное веселое сияние. Как бы взошло сразу множество микроскопических радуг, которые искрились и переплетались.

≈ Что, зайчики, натурой будем рассчитываться, а? ≈ послышалось у нас за спиной.

Не успел я что-нибудь сострить в ответ, как бабы-контролеры, почему-то бросив нас, похихикивая, проследовали прямо в вагон, а мы вышли через распахнувшиеся двери на освещенный вечерним солнцем перрон.

≈ Твои знакомые? ≈ подмигнул мне молодой человек.

≈ Я думал ≈ твои┘ ≈ пробормотал я.

≈ Значит, ≈ усмехнулся он, ≈ как всегда повезло.

≈ Ага, ≈ кивнул я, пытаясь понять, что произошло, и все еще находясь под впечатлением от странного ощущения, вроде того распространившегося вокруг нас веселого сияния.

≈ Ты посмотри! ≈ снова усмехнулся он, шагая вперед и показывая пальцем куда-то прямо перед собой и вниз.

На перроне, несмотря на изрядный сквозняк, поднятый уносящейся прочь электричкой, как бы приклеенные, лежали несколько новеньких стодолларовых купюр. Мы машинально оглянулись вокруг, но перрон, несмотря на отнюдь не поздний час, был на удивление безлюден.

Это было уже не слабое, а совершенно отчетливое веселое сияние, к которому еще и примешивались какие-то приятные ароматы и звуки.

Странно, но сама ситуация и вид оброненных кем-то долларов показались мне не вопиющей и нелепой, а такой обыденной, естественной, словно я наблюдал подобное каждый день.

Он наклонился, спокойно поднял деньги и посмотрел на меня.

≈ Будем делить?.. Тебя как зовут?

≈ Ты нашел, ≈ сказал я. ≈ Я тут не при чем.

≈ И верно, ≈ согласился он, но тут же, не считая, сунул мне в руку половину денег. ≈ Все равно. Держи, ≈ сказал он, ≈ на счастье.

Я машинально шагал рядом с ним, не веря собственным ощущениям.

Так я познакомился с первым из них.

Аркашка Цветков и впрямь вполне мог принадлежать к одной из вышеперечисленных профессий. Но в том-то и дело, что никакой определенной профессии у него, непоседливого, где-то учившегося и чему-то недоучившегося, не имелось. Потому что по натуре он был, мягко говоря, хоть и милым, но, безусловно, закоренелым шалопаем. Не сказать раздолбаем. Зато характера самого покладистого и легкого. Скорее сообразительный, чем умный. Летал по всей Москве, а частенько и много дальше. Когда спал ≈ непонятно. У него всего было понемногу: три жены, четыре любовницы, детишки, несколько мест работы, где он благополучно числился и даже иногда получал зарплату, музыкальные и литературные дарования, благодаря которым распевал романсы на дружеских пирушках, в клубах и ресторанах, что-то писал, иногда даже публиковал, актерствовал, появляясь в полулюбительских постановках и капустниках. При этом он вовсе не был (да и не стремился к тому) непременным центром компаний. А так ≈ вдруг покажется, расскажет анекдотец или побасенку, пощиплет-переберет струны, изобразит что-нибудь в лицах, ≈ и растворится во всеобщем шуме и гаме.

Но, самое главное, Аркашка Цветков постоянно находился в сгущении каких-то счастливых совпадений, которое и продуцировало замеченное мной с самого начало веселое сияние, его окружавшее. Я уже ни на йоту не сомневался, что нашел одного из тех, кого искал. Благодаря Аркашке Цветкову, на меня не только нежданно-негаданно свалились упомянутые доллары (и не только они), но на его примере я смог сделать самые неожиданные наблюдения и практические выводы, подтверждавшие многое из того, что еще недавно казалось мне туманной мистикой.

Во-первых, через него я сразу приобрел кучу новых знакомств. Причем все это были не какие-то случайные люди, а словно нарочно, как по ╚списку╩ подобранные личности, обладающие определенными качествами и, не побоюсь этого слова, принадлежностью к некоему избранному кругу.

Несколько дней я был занят составлением уже не фигурального, но вполне реального списка реальных людей, которые попадали под категорию счастливцев и с которыми я собирался свести знакомство в целях их дальнейшего изучения.

Удивительно, однако, то, что рядом с Аркашкой и я, человек по натуре не слишком общительный и деятельный, вдруг ощутил своего рода прилив вдохновения. Словом, пошло поехало.

Я стал ездить с визитами, как какой-нибудь Чичиков, поразительно легко очаровывая моих новых знакомых, вел тонкие, вокруг да около, с виду ничего не значившие, ни к чему не обязывающие разговоры. Но в отличие от Чичикова, мне достаточно было сделать один-единственный намек в определенном, интересовавшем меня направлении, как мы мгновенно понимали друг друга. Своего рода особая техника общения. Исключительно на подтексте.

Но одно меня поразило больше всего. С самого начала я заподозрил удивительную вещь.

Они не чувствовали себя одинокими, как люди обладающие особыми качествами. То есть отлично знали о существовании себе подобных! Более того, вовсе не были какими-то разрозненными счастливцами. Они были несомненно объединены! По крайней мере, знали о ближайших своих собратьях. Я лишь пунктиром, шутливо давал понять о том, что мне известно, и они явственно давали понять, что игра принята, и именно от них я узнавал о новых связях, о других счастливцах. То есть наши встречи не были случайными. И после каждой новой встречи я все более явственно начинал видеть перед собой словно выплывающие из тумана контуры странного сообщества ≈ эдакого клуба или тайного братства, сама принадлежность к которому делает каждого из них еще удачливее и сильнее.

Составился также вполне определенный тип людей, которые попадали под интересующую меня категорию. Это были самые разнообразные физиономии. Среди них отыскались и некий пожилой доктор-целитель, инженер-конструктор, музыкальный журналист, домосед-компьютерщик, администраторша популярной певицы, полковник МВД, помощница депутата, сотрудник рекламного агентства и даже практикующие супруги психиатры-психоаналитики. Через самое короткое время я успел отлично к ним присмотреться.

Упомянутый доктор-целитель Алевтин Пальцев успевал с утра, играючи, излечить толпу страждущих, а вечером закатиться в ресторан с молоденькой подружкой. Шутил-балагорил, что врачует пациентов не столько лекарствами, народными примочками и положительными энергиями, сколько исходящим от него легким ароматом коньяка, шоколада и девичьих поцелуев.

Инженер-конструктор Тривайлов, с одинаковой легкостью возводил сложные стратегические объекты, разъезжал по научным симпозиумам-конференциям, которые почему-то непременно проходили на лучших мировых курортах,═ а также, по его собственному выражению, преспокойно ╚отпиливал╩ от денежных сумм и бюджетов, проходящих через него, изрядные куши.

Музыкальный журналист Ксаверин не пользовался никаким особым влиянием или популярностью, за всю свою жизнь опубликовал лишь пару интервью и статеек, да и те были написаны теми, кому они были посвящены, внешне даже ужасно скучный, но был знаком абсолютно со всем бомондом, всегда был желанным гостем на всех фестивалях и тусовках.

Полковник Петрович, из МВД, веселый, как все милиционеры, вечно только что прибывший с каких-то заданий, командировок, в Чечне, Бог знает, в какой глухомани и дырах, ≈ причем отовсюда привозил массу сувениров, а также сплошные анекдоты, полные самого черного юмора, но уморительные.

Домосед-компьютерщик, гипер-толстяк Варакута, все собирался написать какую-то революционную программу, которая откроет новую эру в нашей цивилизации и т.д. На деле же сутками просиживал в Интернете, играл в игрушки, дискутировал на сетевых форумах с себе подобными, мимоходом участвовал в разнообразных виртуальных проектах, но в то же время имел несколько кредитных карточек, на которых всегда, и абсолютно законным порядком, оказывались суммы, достаточные, чтобы иметь все что нужно для жизни.

Сексапильная помощница депутата Екатерина Сергеевна Утюгова выполняла некие необременительные, однако, отнюдь не связанные с ее сексапильными талантами, поручения: позвонить тому-то, поболтать с той-то. Самые сложные из мероприятий, в которых она была задействована: коллективно-партийные выезды на рыбалочку, охоту, погонять мяч, поиграть в пейнтбол, попариться в баньке.

Супруги-психоаналитики Филиппские пользовали всех вышеперечисленных персонажей, в том числе и доктора-целителя Алевтина Пальцева.

Как ни странно, среди счастливцев не обнаружилось серьезных творческих личностей ≈ писателей, композиторов, художников, ученых. Не было также и намека на тех, кому на первый взгляд больше других улыбнулась удача ≈ скандальные богатеи, звезды, политики. Впрочем, это и понятно. Первые ≈ скорее, добровольные каторжники, вечные мученики собственных маний, а не счастливцы. Вторые ≈═ либо у всех на виду, либо в бегах┘ Скорее уж, какой-нибудь бродяга или попрошайка, который только что спал в канаве, а через пять минут вдруг найдет на дороге кейс с миллионом┘

В целом все счастливцы были вполне симпатичными людьми. Хотя и это не закономерность. Скажем, крайне неприятное впечатление (чисто субъективно) на меня произвел один рекламный агент, по фамилии Гречишкин. Маленький гражданин с повадками таракана. По три раза на дню находил в себе какой-нибудь смертельный недуг. То рак, то туберкулез, то инфаркт. Ипохондрик. Покупал в аптеке, а то и сам сушил летом, какие-то травы, приготовлял отвары, лечил себя, а сам был похож на высохшее растение. Не курил, не пил практически, а выглядел так, словно его каждую ночь вертели в стиральной машине. За руку не любил здороваться, чтобы чем-нибудь не заразиться. Но главной его особенностью была некая необычайная чувствительность на черные полосы и запах жареного. Про него говорили, что он не то чтобы избегал, а просто-таки улепетывал при малейших признаках опасности или неприятностей. Заблаговременно до того, как рядом, с кем-то из его знакомых случалось что-то нехорошее, он мгновенно рвал все связи, исчезал в поисках новых мест и знакомых. Тот еще фрукт. Но и его я успел отлично изучить.

В общем, и внешне и внутренне это могли быть совершенно разные фрукты. Но каждому было присуще одно непременное качество, которое бросилось в глаза еще при первом знакомстве с Аркашкой Цветковым. Все они в своей основе были изрядные шалопаи. Занимались исключительно тем, что им было свойственно, к чему лежала душа. А обстоятельства к тому всегда складывались самые благоприятные.

Подчас они капризничали, ныли, даже жаловались на жизнь. Все это было специфическое нытье и жалобы счастливчиков ≈ инстинктивное, лишь для виду, как обычно жалуется, ноет перед экзаменом какой-нибудь студент-отличник, которому не то чтобы неловко выделяться из общей массы, а, скорее, из кокетства.

К тому же, мои новые знакомцы-счастливцы никогда ничего не добивались тупым упорством, самоотвержением, адским трудом. По большому счету никогда не думали ни завтрашнем дне, ни о хлебе насущном.

Казалось, они существуют в каком-то особом измерении ≈ вне реального времени с его завихрениями, кризисами и проблемами.

Таким образом каждый новый визит давал мне в руки новые нити, новую информацию к размышлению.

Теперь я ясно видел, что нахожусь внутри могущественной секретной организации ≈ тайного братства счастливцев. Но это было совершенно особое братство. Скажем, в отличие оттого, что было известно о масонах, здесь не существовало никаких обрядов или внешней помпы. Вообще никакой ритуальности. Никаких клятв, посвящений, заседаний, бдений, иерархии. Только сознание принадлежности к братству.

Скажу больше: с каждым новым визитом я видел, что веселое счастливое сияние, все гуще и независимее образовывалось-сгущалось вокруг меня самого. Нельзя было не обратить внимания, что жестокие проблемы, и в первую очередь материальные, стали стремительно отступать и рассеиваться. А доллары, валявшиеся под ногами, были в этом смысле лишь самым незначительным, хотя и забавным происшествием. Вероятно, это было неуклонным и последовательным исполнением всех желаний. Удача, счастье ощутимо становились управляемыми. Хотя формально, я не ощущал никаких таких конкретных рычагов управления. Однако я с полным на то основанием мог сделать вывод, что стремительно продвигаюсь в правильном направлении ≈ непосредственно к центру счастья.

Впрочем, главный сюрприз ожидал меня впереди.

У меня составлялся длинный список будущих визитов. Этот удивительный список я составлял, естественно, на бумаге, а просто в уме. И не прошло двух недель, как однажды в этом списке вспыхнуло новое имя ≈ некая Елена Белозерова. (Она!)

Я ехал к ней, уже сознавая, что это, возможно, и есть конечная точка моего путешествия, но, конечно, и предполагать не мог, что это она, что я обнаружу ту, которая изумила меня тогда на вокзале с Канцеляровым, таким неожиданным образом.

Аркашка Цветков сообщил, что в одной приличной семье, в их загородном бунгало намечается что-то вроде бала с фейерверком и прочим, соберется знакомая компания ≈ доктор-целитель, стратегический инженер-конструктор, сексапильная помощница депутата, супруги-психоаналитики, и еще толпа других достойных персонажей, ≈ и что для меня также удалось ухватить приглашение.

Мы отправились с ним на мероприятие, уже успев немного хлебнуть шампанского, взяли такси и всю дорогу распевали романсы. По этой причине я толком не рассмотрел, куда, собственно, мы движемся.

Мы вылезли у высоких, крепких ворот. За высокой кирпичной стеной раздавались веселые крики и музыка. Аркашка втянул меня в калиточку, и мы пошли через просторную лужайку, украшенную сверкающими надувными шарами и гирляндами, по мощеной дорожке ≈ к пестрому шумному сборищу.

У меня подкосились колени, когда я увидел, что навстречу нам вышла она.

Господи, какое у нее было лицо, когда мы встретились с ней глазами!

≈ Вы что уже знакомы, дети мои? ≈ расхохотался Аркашка, глядя нас.

Должно быть, это был вполне рядовой бал. По крайней мере, я не запомнил ничего особенного. Только сумасшедшие пляски-скачки на лужайке, гуськом вокруг дома-палаццо и на ослепительно освещенной открытой веранде. Только ее смех, великолепные зубы и распахнутые глаза.

Вышел оттуда на рассвете, посреди сумасшедшего тумана. Я двигался в утреннем тумане, как сказочный ежик, изумляясь искаженным пропорциям и краскам мира. Я лишь знал, что она ≈ первый и главнейший пункт в моем заветном списке счастливцев. Неизвестные птицы свистели-трещали так, словно горел целый лес. Я шел по странному, крутому и закругленному, как турецкая сабля, пустому асфальтовому шоссе, не понимая, кто я и где я. И вдруг вижу, как во сне, ≈ на горке типовые новостройки-многоэтажки светятся огнями в первых лучах восходящего солнца, а под горой вроде бы знакомое селение, рыхлые частные домишки с уютными садиками и палисадниками. Свернул на заколдобленную улочку ≈ и остановился прямо перед избушкой моего приятеля Канцелярова! Боковое окошко распахнуто, и я ввалился через него в дом.

За ширмой на кровати своей покойной бабушки крепко спал скрюченный и потный, как сурок, Канцеляров. Я растолкал его.

≈ Режут! ≈ завопил он, ошалело тараща на меня косые со сна глаза.

≈ Успокойся, Канцеляров, ≈ сказал я, нежно погладив его по голове.

Я, естественно, не собирался посвящать его ни в общую идею открытого мной тайного братства счастливцев, ни в подробности происходящего. Но порадовать мне его хотелось. Вот я и принялся рассказывать ему всякую чепуху ≈ о человеческом счастье, о том, как славно и чудно мы, возможно, будем когда-нибудь жить. А он слушал меня, раскрыв рот. Млел и таял, как влюбленная девушка.

Итак, я достиг центра счастья.

Глава пятая

Бездны Бездной

Когда ты весь растворен в разлитом миро любви, счастье, лобзаньях уст, трудно уследить за мельчайшими, но явными и грозными приметами, указывающими на надвигающуюся беду. Отсюда этот нелепый, беспомощный возглас, когда однажды человек изумляется тому, как он оказался в совершенно новой для себя действительности: как же так, все было так хорошо, и вдруг стало так плохо?!..

А ведь я прекрасно сознавал происходящее, запомнил уколовшее нехорошее предчувствие, когда в пору нашей помолвки с Еленой Белозеровой и начавшейся подготовки к свадьбе вдруг исчез Гречишкин. Тот самый маленький гражданин с повадками таракана.

Мало того что провалился, как сквозь землю, и никто ничего о нем не слышал, в его квартире среди его же мебели жили совершенно другие люди, большая семья дизентерийно-бледных лаосцев или бирманцев, мало того что конторе за его столом восседала какая-то сумасшедшая омоложенная старуха с искусственным бюстом и фарфоровыми зубами, так еще и никто из наших абсолютно ничего о нем не слыхал. Что показалось мне особенно странным, никто из наших, тем не менее, не высказал хотя бы удивления или заинтересованности по поводу моего сообщения. Однако словно невидимая судорога прошла по тайному братству. Я это явственно ощутил. Словно ветерок прошелестел: ╚А был ли Гречишкин? Какой такой Гречишкин? Не слышали, не знаем никакого Гречишкина!..╩ Очевидно лживая реакция. А главное, что за ней крылось? Плюс какая-то мистика: напрасно я рылся, перелистывал в уме список нашего тайного братства ≈ каким-то загадочным образом маленький гражданин с повадками таракана оказался напрочь вымаран даже из моей памяти!

Потом опять стало не до того. Мы занимались взаимным созерцанием, общением и обладанием, восхищались божественной красотой, звездными достоинствами друг друга. Это были упоительные прогулки по метафорическим виноградникам, оливковым рощам, вишневым садам и ливанским кедровникам. Яблоки, смоквы, дикий мед, сладкое вино подкрепляли наши силы. Лилии и лепестки роз украшали наше ложе.

В то же время я испытывал удовлетворение исследователя и первопроходца, который все-таки открыл главную в своей жизни, доселе никому неведомую страну и теперь в принципе мог бы успокоиться, почивать на лаврах. Я был уверен, что составил полную, ясную картину нашего необыкновенного братства.

Визиты, посещения счастливцев стали для нас привычным времяпрепровождением. Я вполне привык к тому, что добровольно осуществлял что-то вроде неуловимой координации между ╚братьями╩ и ╚сестрами╩. Подготовка к свадьбе, любовь с Еленой Белозеровой ничуть этому не мешали.

Я был увлечен идеей закончить к началу зимы так сказать полную ╚перерегистрацию╩ тайного братства счастливцев. А затем даже организовать своего рода судьбоносный виртуальный форум для всех его членов, на котором мы могли бы совместными усилиями открыть для себя совершенно новые, еще более удивительные, всемирные перспективы.

Но что-то начало портиться.

Сентябрь оказался африкански жарким, ≈ как будто лето никогда не кончится, но в октябре резко похолодало, и мокрыми хлопьями посыпал снег.

Глупо связывать это с погодой, но именно теперь, когда мы погрузились в хлюпающую промозглость, я запоздало спохватился: веселое сияние, прежде так густо меня окружавшее, куда-то улетучилось┘ А вместо счастливого сияния вокруг стал образовываться некий черный вакуум.

Ощущения ощущениями, но начались неприятности. Как бы по возрастающей. И самые что ни на есть конкретные. Наиболее чувствительная из них ≈ стали портиться отношения с родителями Елены. Это произошло на банально-пошлой почве, когда я вдруг был искусно, но весьма пристрастно допрошен в том смысле, кто я, собственно, такой, какие у меня материальные основания и т.д. Как будто обо мне резко изменили мнение или раньше я пытался ввести их в заблуждение. Мне дали понять, чтобы я на досуге непременно поразмыслил над этими серьезными вопросами и поскорее дал вразумительный ответ┘ Какой ответ я мог им дать?! В лоб завести разговор о Братстве, ≈ о котором им и самим, как я предполагал, было отлично известно?

Но с Еленой у нас все обстояло прекрасно. Она была мне верна. Мы оба чувствовали, что рождены исключительно друг для друга, решив, что будем вместе, что бы ни случилось.

В конце концов с родителями более или менее утряслось. По крайней мере неприятных допросов больше не было. Хотя прежней радушной атмосферы тоже. До нашей свадьбы оставалось каких-нибудь две недели. Я пытался сосредоточиться, понять, что происходит. Возможно, просто немножко переутомился или нервы расшалились.

Увы, сосредоточиться не удалось. Как снег на голову свалилась эта жуткая история с нехорошим письмом, которая еще больше все запутала, но, по крайней мере, показала, что нервы тут не причем.

Готов поклясться, что нечто подобное мне снилось. Я и теперь, словно только что, проснувшись, словно вспоминая тот давешний, практически пророческий сон, лежал, свернувшись клубком под одеялом, не в состоянии согреться, меня бил озноб, я чувствовал себя так, словно сплетен из ледяных прутьев.

Снилось, что я вроде бы попал в небольшой театр, где вот-вот должен был начаться спектакль. Пьеса имела странное название ≈ ╚Нехорошее Письмо╩.

Свет в зале уже погас. На сцене виднеются кое-какие декорации. Дверь с ободранным почтовым ящиком. За дверью задрипанная квартирка. Комнатенка с кроватью, стулом, столом. За окном сумерки, качается фонарь, метет метель, но на столе неряшливые остатки утренней трапезы. Свечка.

Пауза перед спектаклем затянулась сверхмеры. Зрители давно расселись, прислушиваются, присматриваются. Кажется, откуда-то из-под земли доносится моцартовский реквием. Стандартный, но как всегда гениальный, донельзя суровый, как бы нагнетающий.

Вдруг в глубине зала затеялась какая-то возня. Кто-то пробирается, нарочито неловко протискивается между рядами стульев. Словно не свое место ищет, а рассеянно и устало продирается сквозь уличную толпу.

Это ≈ Я.

Луч прожектора выхватывает меня из мрака и уже не отпускает.

Зрители (возмущенно). Безобразие! Вы мешаете! Куда лезешь! Осторожнее по ногам! Хамство какое!

(Я в пальто с комьями мокнущего снега на плечах и воротнике. В одной руке дымящаяся сигарета, в другой одновременно кейс и авоська с картошкой.)

Я (флегматично). Приду домой, сварю картошечки┘

Зрители. Тсс!.. Тсс!

Я. Господи, устал, как собака.

Зрители. Вот оно, бескультурие-то!

Я. Пардон, пардон.

Зрители. Цыц! Мать твою!

Я. А еще лучше пожарить┘ Только на чем жарить? Маслице-то все вышло┘

(Наконец я выбираюсь на сцену, останавливаюсь перед дверью, слепо тыча ключом в замок. Мое внимание привлекает почтовый ящик.)

Я. Гм, тут конвертик, письмецо! Кто теперь письма пишет?!.. (достаю письмо, вхожу в квартиру, сажусь за стол, почему-то зажигаю свечку, кладу перед собой письмо, рассматриваю его)┘

Абсолютно то же самое происходило и наяву.

Что-то было, так мне сразу показалось, ≈ что-то необычное в виде самого конверта, напоминающем отчасти какую-нибудь бесплатную рекламную рассылку. Определенно в этом чувствовалась какая-то мистификация. Мой адрес на месте, но адрес отправителя отсутствовал.

Я задумался, безуспешно стараясь отгадать, от кого могло быть это странное письмо. Затем я поднес его к свече (у нас уж как сутки из-за какой-то аварии было вырублено электричество). Посмотрел письмо на просвет. Хотя оно было совсем тоненькое, но ничего сколько-нибудь отчетливого различить не удалось. ╚Гм!╩ ≈ все, что я мог сказать самому себе. Пощупал.

Наконец, когда решил, что достаточно раздразнил свое любопытство, разыскал ножницы и очень аккуратно надрезал конверт по самому краю. Заглянул внутрь. Там оказался сложенный пополам плотный листок ≈ ничего больше.

Но лишь только я собрался развернуть листок, как в это самое мгновение раздался телефонный звонок. Продолжая держать письмо в руке на отлете, я взял трубку.

≈ Уже прочел? ≈ загромыхал в трубке жестяной, словно искусственный голос гипер-толстяка-компьютерщика Варакуты.

≈ Сначала здравствуй, Варакута, ≈ сказал я.

≈ К чертям твое здравствуй! ≈ прокричал он нервно. ≈ Отвечай мне сейчас же, ты письмо прочел?

≈ Послушай, Варакута, какое тебе дело до этого письма?

≈ О, Господи! ≈ заорал наш гипер-толстяк, ≈ я тебя ведь русским языком спрашиваю, ты уже успел его прочитать?

≈ Нет еще, не успел, ≈ ответил я, ≈ вот сейчас как раз держу его в руке. Но почему ты орешь, ты что, спокойно объя┘

≈ Уфффф!.. Благодари судьбу!

≈ А что такое?

≈ В общем, так: если тебе не надоело жить, сейчас же припрячь это письмо куда-нибудь подальше.

≈ То есть?

≈ Да, да! И не вздумай его читать.

≈ Объяснишь ты мне, наконец, по-человечески, в чем дело?

Варакута заперхал в трубку.

≈ Я бы тебе объяснил, ≈ проворчал он, ≈ в чем дело┘ Я═ бы тебе все по полкам разложил. Я бы тебе растолковал это, просветил так и быть┘ Если бы сам знал! Но ни черта, скажу я тебе, я не знаю. Одно могу сказать точно: если прочтешь письмо, это самое, на котором отпечатан твой адрес, а обратный отсутствует, может считать, что ты уже труп.

≈ Что же случится?

≈ А что угодно. Точно сказать не могу. Могу предположить. Ты может, например, броситься под поезд, удавиться, отравиться, из окошка выпрыгнуть, ты ведь, кажется, как и я на семнадцатом этаже проживаешь ┘ Да мало ли чего. Выбирай, что нравится. Это уж твое дело. Если прочтешь письмо.

≈ Ха! Любопытно.

≈ Любопытно?.. А ты знаешь, откуда я звоню?

≈ Понятия не имею.

≈ А вот чтобы имел, я тебе скажу. Из морга я звоню. Из морга.

Я невольно вздрогнул.

≈ Полчаса назад, ≈ продолжал Варакута, ≈ сюда привезли чету наших психоаналитиков Филиппских. Наелись яду. Они, между прочим, тоже получили письмо. Прочитали, поджарили на ужин яичницу с беконом, откупорили по бутылочке прекрасного пражского пива, но ни есть, ни пить не стали┘ А вместо этого ≈ наелись крысиного яду!

≈ Не может быть!

≈ Нет, честное слово. Так бутылки и стоят откупоренные, а пиво уж выдохлось┘ Даже по глотку не выпили.

≈ Ты что, дурака валяешь?

≈ А, ты отравление Филиппских имеешь в виду. Так я тоже сначала сказал ≈ не может быть. Да только они здесь не одни лежат. Да. Здесь еще кое-кто лежит. Тривайлов здесь лежит. А еще Пальцев Алевтин.

≈ Ты с ума сошел!

≈ Нет, еще не сошел. Но сойти, однако, можно. Тривайлов разворотил себе грудную клетку картечью из любимого охотничьего ружья. Вышел во двор, влепил из одного ствола в скамейку, как бы для пробы, а из другого ствола ≈ уж в себя.═ А доктор-целитель Пальцев ухитрился удавиться на подтяжках. Помнишь, у него были такие ≈ с ромбиками?

Я помнил. И у меня в голове сразу возник образ нашего Алевтина Пальцева, который прикручивает подтяжки с ромбиками к потолочному крюку.

≈ А ты получил такое письмо? ≈ спросил я Варакуту, начиная что-то понимать.

≈ А как же. Вот оно, проклятое, лежит в кармане, давит на сердце.

Немного занемевшими руками я сунул конверт с письмом в пухлый телефонный справочник. Промелькнули у меня, конечно, кое-какие догадки, но от них мне еще больше сделалось не по себе.

≈ Такое дрянное письмецо, ≈ верещал тем временем Варакута, по своему обыкновению перетасовывая попадающиеся на язык эпитеты, ≈ дрянцо такое, говеная просто-таки раздрянь, что и дряннее придумать нельзя. Хоть не верующий, а перекрещусь. Тьфу ты! Чтоб тебя, поганая бумажка, обратно черт забрал! Вот ведь чума какая!

≈ Но что в этом письме? ≈ проговорил я, скорее размышляя, чем спрашивая.

≈ Чего проще, возьми ≈ и прочти! ≈ фыркал Варакута. ≈ Вот я возьму и прочту! Я ведь без предрассудков. У меня пять высших образований. Я на семи языках объясняюсь. А потом, глядишь, хватятся: Варакута! Где Варакута? Нет Варакуты. Детки спросят: где наш толстый папочка, что еще с утра сидел за компьютером? Нету папочки. Знакомые-приятели, может, перемигнутся: был тут у нас один такой, Варакута, по-фамилии, кажись. А где ж он? Эй, не видал кто, Варакуты? Нет, никто не видал. Да он ведь, кажись, того┘

≈ Что же делать? ≈ законно поинтересовался я.

≈ Можно заявить, ≈ предложил Варакута.

≈ А что, ≈ подхватился я за эту мысль, которая мне тогда показалась вполне разумной, ≈ сейчас же надо заявить. Нельзя же, в самом деле, чтобы людей так повально гробили. Прямо на Петровку┘ Или вот Петровича привлечь.

≈ Только, ≈ напомнил Варакута, ≈ уж больно дельце поганенькое.

≈ Тем более. Не сидеть же сложа руки┘ Кстати, а что там в уголовном розыске? Они ведь прочли или прочитают эти письма, проведя обыск в квартирах.

≈ Пока что не прочитают, ≈ снизил голос Варакута. ≈ Письма-то у меня. Петрович, кстати, и доставил.

≈ И что теперь?

≈ А ничего.

Я подошел к окну и взглянул на нашу неосвещенную улицу, которая казалось теперь какой-то черной пропастью, на дне которой изредка проползали светлячки-автомобили. Метель улеглась. Комочек луны, похожий на сгусток плесени, едва просматривался в густых облаках, черных даже для черной зимней ночи.

Потом я лег спать. И опять стало сниться, что я попал в какой-то темный театр┘

Меня разбудили осторожные, коротко-дергающие, словно слабые удары током, звоночки в дверь. Был третий час ночи. Я снова зажег свечку, накинул халат, босиком, на цыпочках прошел к двери. Открыв, увидел на пороге Аркашку Цветкова, сильно припорошенного снегом. С ним пришли еще гости. Полковник Петрович, помощница депутата Екатерина Сергеевна Утюгова и музыкальный журналист Ксаверин. Я ввел их в квартиру, помог раздеться, неловко перепрыгивая босыми ногами по осыпавшимся с вошедших ледяным комочкам снега.

Вся компания прошла в комнату и расселась кто где. Я их ни о чем не спрашивал. Сел к себе на диван, шаря под ним ногами в поисках шлепанцев.

Полковник Петрович неторопливо извлек из внутреннего кармана несколько конвертов и тяжелой лапой хлопнул их на стол так, что в чайной чашке звякнула ложечка.

≈ Извольте!

Только тут до меня дошло.

≈ А где Варакута?

Они молчали. Аркашка Цветков подошел к окну и, посмотрев вниз, пробормотал:

≈ А у него тоже семнадцатый. Взял, понимаешь, компьютер под мышку, открыл окошко ≈ и вместе с компьютером ≈ бу-ух!..

Потом все снова замолчали и смотрели на меня. Я встал и, достав из телефонного справочника письмо, адресованное мне, присовокупил к остальным, неловко прибавив:

≈ Извольте┘

Теперь мы все смотрели на горку конвертов-близнецов. У полковника Петровича подергивался правый глаз и левый угол рта. Екатерина Сергеевна Утюгова неадекватно улыбалась. Музыкальный журналист Ксаверин насвистывал что-то похоронное. Даже Аркашка Цветков, сам не свой, покачивал головой и глупо таращился. Что и говорить ≈ картина.

≈ Может, чаю? ≈ предложил я.

≈ Я бы водки выпил, ≈ сказал полковник Петрович.

≈ Я бы тоже выпила, ≈ чирикнула сексапильная Екатерина Сергеевна Утюгова. ≈ Водки.

≈ А она у тебя есть, водка-то? ≈ спросил меня Ксаверин.

≈ Найдется, ≈ почему-то ответил за меня Аркашка Цветков.

Проворно подошел к холодильнику и действительно вытащил бутылку водки. Я про нее и забыл.

Выпили без удовольствия, но с облегчением.

Я поморщился.

Ксаверин крякнул.

≈ Рас и квас, ≈ сказал Аркашка.

≈ Раз и в глаз, ≈ сказал Петрович.

Екатерина Сергеевна Утюгова, в черных колготках, переложила одну ногу на другую, но это не вызвало у присутствующих ничего, кроме тихой грусти.

Зажевали колбаской. Хмель почти мгновенно, но уж как-то очень тяжело ударил в голову. Пришлось сделать немалое усилие, чтобы повторить, а потом попытаться сосредоточиться. Голоса звучали резко, но невнятно. Про лица, освещенные колеблющимся пламенем свечи, я уж и не говорю.

≈ Звонит мне в субботу Тривайлов, ≈ рассказывал Ксаверин, ≈ ═затевает разговор. О том, о сем. О зайцах поговорили, о женщинах. Об автомобилях и ружейной смазке. Вдруг заявляет ни с того, ни с сего, мол, никчемные мы с тобой люди, Ксаверин. И сказал-то так, как мог сказать один он ≈ без надрыва, без кокетства или рефлексии. Бог мой, говорю, Тривайлов, милый, от тебя ли слышу такие слова? Я-то ладно, может, и никчемный, а ты ≈ на тебе ведь держится, можно сказать, половина стратегических программ! Это я пошутил, конечно. Плюс, говорю, жены, любовницы, зайцы и так далее. А он мне опять: никчемные. Это, говорит, очевидно. Как отрезал. Если уж Тривайлов о чем-нибудь говорит, что это очевидно, значит, очевидно. Вы знаете. Это все знают. А уж я-то знаю наверняка.

≈ Ну, Тривайлов, ≈ сказал Петрович, ≈ человек!

≈ Бетон, железо и чугун, ≈ подтвердил Аркашка Цветков.

≈ А что Тривайлов? ≈ томно вздохнула Екатерина Сергеевна Утюгова. ≈ Разве он не мужчина? Разве не был подвержен, как и все прочие, разным мужским слабостям?

≈ Я вам объясню, Екатерина Сергеевна, ≈ услужливо-вежливо сказал Аркашка Цветков. ≈ Тривайлов в самом деле был необыкновенный человек. От макушки до пят из цельного куска гранита. Человек абсолютной непоколебимости. Не то, что мы, грешные. Жил, словно весь этот мир сотворил собственными руками. Знал досконально ≈ что, где и как. Разбирался абсолютно во всем. Заговоришь с ним бывало, еще двух слов сказать не успеешь, а уж он изречет нечто такое, о чем вспомнишь и через день, и через месяц, и через десять лет, ≈ вспомнишь в тот самый момент, когда мечешься в поисках ответа. В общем, только хлопнешь себя по лбу: ах вот, оно как! Он-то, Тривайлов, еще тогда это знал и предвидел. Он потому и охотник был ≈ гениальный. Стрелок с шестым чувством. Летящую утку мгновенно нанизывал на линию ≈ глаз, плечо, ствол, мушка, и вбивал пулю точно по прямой сквозь пространство, как гвоздь. Так и со всем, с каждым словом, что ни скажет┘

≈ Человек, ≈ мрачно согласился полковник Петрович. ≈ Однажды толковали с ним о политической ситуации, а он вдруг спрашивает: ╚Ты, Петрович, рекламу памперсов смотришь, нет? Зря. Ты ее, Петрович, смотри!╩ Я думал, какие еще к лешему памперсы, на что они мне, а через месяц старшая дочка сообщает, что беременна, потому что выходит замуж. Или наоборот ≈ выходит замуж, потому что беременна. Вот они, значит, памперсы!

≈ Чепуха какая-то, ≈ пробормотал я.

≈ А сам жил размеренно, без неожиданностей, ≈ сказал Ксаверин, не обращая внимания на мое бормотание. ≈ Как будто выполнял заученный комплекс упражнений. Спокойно, уверенно.

≈ И покончил спокойно и уверенно, ≈ пришибленно подытожил Аркашка Цветков.

Впрочем, мы все были пришиблены.

≈ Да, да! А ведь я с ним третьего дня говорил по телефону, когда наших обзванивал, ≈ припомнил Ксаверин. ≈ Он спросил, как, мол, там наши, как здоровье Варакуты, как поживают супруги Филиппские, как доктор Пальцев Алевтин живет-может и так далее. Да все, вроде бы, говорю в норме┘ Ну, говорит, ждите писем.

≈ Может, его кто-то предупредил? ≈ предположил я.

≈ Он просто знал, ≈ убежденно сказал полковник Петрович.

≈ А самого первого и срезало, ≈ с женским упрямством напомнила Екатерина Сергеевна Утюгова. ≈ Такого гранитного. Теперь он, такой гранитный, что ≈ памятник самому себе.

≈ Это да, ≈ согласились все.

≈ Вот, значит, как, мужчины, ≈ сказала Екатерина Сергеевна Утюгова, ≈ поехало-покатилось! Сначала Тривайлов, потом Филиппские, Пальцев, потом Варакута. Тоже люди основательные и рассудительные. Кто следующий?

≈ Давайте, допьем водку, ≈ предложил Аркашка Цветков.

Тут меня осенило.

≈ А я думаю, дело вовсе не в письмах! ≈ воскликнул я.

≈ А в чем же? ≈ хмыкнул Ксаверин.

≈ Не могут письма сами по себе свести человека с ума, довести до самоубийства.

≈ Что ты хочешь этим сказать? ≈ еще более скептически хмыкнул Ксаверин.

≈ Ничего не хочу сказать, ≈ сказал я. ≈ Но, согласитесь, странно, что люди решаются на такое, лишь прочитав какое-то письмо┘ Значит, они, то есть все мы знаем нечто такое сверхъестественное. Дело не в письме, а в нас самих! Должны мы что-то знать ≈ что-то общее для всех нас!

Я думал, все несказанно удивятся такой оригинальной мысли, но никто и бровью не повел.

Только полковник Петрович крякнул так, словно не пять минут назад, а только что опрокинул рюмку водки.

≈ Ну чего, ≈ поморщился он, ≈ ты, к примеру, такого сверхъестественного знаешь?

Я молчал. Ничего особенно сверхъестественного я, кажется, действительно не знал. А все, что я знал, не заслуживало, на мой взгляд, ровным счетом никакого внимания. Все обыкновенно, мелко. Может, это и обидно, но такова жизнь. Хоть под микроскопом ее рассматривай.

Самое удивительное, что о самом главном ≈ о Тайном Братстве, ≈ я тогда вообще не подумал.

≈ Но должна быть какая-то связь┘ ≈ смутился я, пожав плечами.

И опять не вспомнил о Братстве.

≈ Что же все-таки может быть в этих письмах? ≈ воскликнул я после довольно долгого общего молчания.

≈ А вот этого, милый, ≈ веско заметил Ксаверин, ≈ нам, судя по всему, лучше и не знать.

После этого разговор совершенно увял. Просто сидели в мрачной полутьме, глядя на пламя одинокой свечи. О чем еще было рассуждать?

≈ Что будем с ними делать? ≈ спросил я и, поправив накренившуюся свечу, предложил: ≈ Может, сожжем ≈ и вся недолга?

Все пристально посмотрели на меня. Странные это были взгляды.

≈ Ты ведь у нас, милый, ≈ медленно проговорил Ксаверин, ≈ вроде неофициального такого добровольного координатора-секретаря. Впрочем, мы ведь можем и формально проголосовать, ≈ усмехнулся он, ≈ наделить тебя, так сказать, всеми полномочиями┘ В общем, пусть они пока что полежат у тебя. Эти письма. Ты не возражаешь?

≈ Пусть, ≈ сказал я.

Что еще я мог ответить?

≈ Вот и чудесно, ≈ сказали они.

На этом и расстались.

После той ночи все вокруг меня стало до того беспросветно мрачным, словно эта ночь и не кончалась. Подготовка к форуму, который я так рассчитывал созвать-организовать с целью перерегистрации членом нашего Тайного Братства, теперь была крайне затруднена. А между тем, форум-то был бы как нельзя кстати ≈ в свете последних событий с письмами, почетным хранителем которых в результате я оказался. Логично было бы обсудить произошедшее, вместе доискаться причин, свалившегося на нас кошмара.

Мне вообще казалось, что все стали смотреть друг на друга с подозрительностью. А на меня почему-то в особенности. С визитами творилось неладное. То я не заставал членов Братства дома, то они уклонялись от встреч, а если мы все-таки заводили соответствующую беседу, она сразу оказывалась подпорчена какими-то неловкостями, недопониманием. Я бросался от одного к другому. То пытался возобновить обсуждение истории с письмами, ≈ безрезультатно. То пытался напомнить о загадочном и, как теперь выяснилось, весьма симптоматичном исчезновении Гречишкина, ≈ ничего┘ Казалось, меня перестали понимать. Словно я вдруг заговорил на каком-то другом языке. А навязываться я, естественно, не собирался.

Даже мой закадычный приятель Аркашка Цветков сделался со мной каким-то настороженным. Если не сказать раздражительно враждебным. Не то чтобы утратил свою всегдашнюю веселую общительность и бесшабашность, но как бы стал меня чураться.

Мне даже было удивительно, что еще недавно вокруг меня было разлито это чудесное веселое сияние и все шло самым наилучшим образом. Что случилось? Может быть, произошел некий природный катаклизм, сместились магнитные полюса, а вместе с ними прочие силовые поля и энергетические линии? Вместо эпицентра счастья, образовалась черная воронка, и меня фатально засасывает в эту черную бездну?

Что же это такое, уважаемые? Иначе как вы объясните, что что-то часто я стал застревать в лифтах, с крыши падали и разбивались в метре от меня какие-то странные кирпичи, порывом ветра грохнуло оконную раму, обрушилось громадное стекло, и я опередил падение ножа этой хрустальной гильотины лишь на пару шагов, затем загорелась соседняя квартира, перевернулась, разбилась всмятку маршрутка, на которую я опоздал, в подъезде дома взорвался какой-то дурацкий газовый баллон и т.д┘

Письма лежали у меня дома, но к ним я, естественно, не прикасался.

Единственной моей отрадой, единственным счастливым оазисом, ярким солнечным пятном оставалась моя Елена Белозерова и наша приближавшаяся свадьба.

Однако, как ни парадоксально, именно это стало внушать мне наибольший ужас. С одной стороны, я видел в Елене все счастье моей жизни, а с другой, ≈ боялся, как бы происходящее не перебросилось и на нее. Я боялся за Елену.

У Елены чрезвычайно нежная душа, и я делал все, чтобы она пока ни о чем не догадывалась. Да и что я мог ей объяснить и рассказать?

И вдруг все стихло┘ Затишье перед бурей?

Находясь в таком ужасном расположении духа, я весьма кстати повстречался с Канцеляровым. И даже обрадовался. А уж как обрадовался он, добрая душа. Давненько мы с ним не виделись! Практически с тех пор, как я был у него на дне рождения и презентовал ему зажигалку. Ведь из нашей конторы я безболезненно уволился еще летом. Как пролетело время! Я даже почувствовал себя виноватым, что совершенно забросил моего старого приятеля. Не звонил. Сколько раз мог заглянуть к нему в подмосковную избушку, возвращаясь в Москву из загородного дома Белозеровых, но мне это и в голову не приходило, я даже не вспоминал о нем.

Теперь я разглядел его своеобразную фигуру, напоминающую деревянного Буратино на шарнирах, на том же Киевском вокзале, все за тем же странным развлечением. На улице уже стоял кусачий морозец, по перронам мела поземка, но мой чудак, в своем куцем словно детском пальтишке и дурацкой меховой кепке, зябко переминаясь с ноги на ногу, все наблюдал за людьми, которые опаздывали на поезда.

≈ Привет, Канцеляров! ≈ сказал я, обнимая его. ≈ А давай отправимся на зимнюю рыбалку. На малую Волгу. Там как раз, говорят, стал первый лед.

≈ Ты не шутишь? ≈ пролепетал Канцеляров, чуть живой от счастья.

≈ А что! Потом когда еще выберемся? ≈ засмеялся я. ≈ У меня ведь свадьба, укачу в свадебное путешествие, потом медовая пора, молодая жена, семейные утехи, суета, детишки, все такое┘ Не до того, понимаешь, друг, будет. Может только, лет через десять и выдастся свободный денек. А тогда, глядишь, уж и рыбы в реках не будет. А, Канцеляров? В конце концов, ловля рыбы ≈ тот же эксперимент с силовыми полями удачи и неудачи, везения и невезения┘

≈ Да я всегда! ≈ воскликнул Канцеляров.

Ну вот┘ Через три дня свадьба. А я сижу, как дурак, перематываю-распутываю старые лески, перебираю дедовы мормышки. Погода отличная. Мороз, небо ясное.

Как будто ничего не происходит. Тишина по-прежнему. Что ж, возможно, приблизилась развязка. Если теперь я и начинаю понимать, к чему все подкатилось, то времени, чтобы что-то исправить, почти не осталось. Перечитав написанное, я вижу, что у меня остался один-единственный друг, которому я, увы, не могу довериться, да и ему вряд ли под силу помочь мне разрешить мои проблемы. Я должен сделать это сам.

Не знаю, если что, не уверен, что мне бы хотелось, чтобы эти записки попали к Елене. Поэтому оставляю их моему неугомонному Канцелярову.

Как это пишется в подобных случаях? Ничего умного не приходит в голову... В общем, простите, если что не так. За сим остаюсь с надеждой на лучшее ≈

Ваш незабвенный Чемоданов.

Глава шестая

Чудо рождения новой любви

Елена Белозерова искренне надеялась, что записки Чемоданова, вытребованные у его приятеля, во-первых развеют все тайны и вопросы, а, во-вторых, укрепят память об утраченном женихе и успокоят сердце, оставив на душе лишь тихую скорбь. Но все вышло как раз наоборот.

Первое, что она почувствовала, закончив чтение, непомерное беспокойство и зудящее желание тут же позвонить Канцелярову, ближайшему другу бывшего жениха.

Сутки или даже двое она всячески сдерживала себя, но затем снова обратилась к нему. Нужно было кому-то излить мучившие ее мысли. Видимо, ни с подругами, ни с родителями она не находила возможным этим поделиться.

И вот уж совсем глухой зимой Канцеляров стал аккуратно ходить к ней вечерами ≈ то в прекрасный светлый дом на Пречистенке, то в загородное палаццо, ≈ и с готовностью подхватывал и услужливо развивал интересующие ее предметы, касавшиеся личности покойника, дорогого для них обоих. Собственно, не то чтобы услужливо. Просто по-товарищески, по-дружески. Скорее, оттого, что душу имел отзывчивую, да и в своих теплых чувствах к Чемоданову мог поспорить с самой Еленой. К тому же, не таким уж он оказался нелепым и тупеньким, каким выводил его в своих записках саркастичный Чемоданов.

≈ Что же это значит, Канцеляров? ≈ был первый взволнованный вопрос Елены, обращенный к нему. ≈ Что вы обо всем этом думаете?

≈ У меня есть много разных мыслей, ≈ признался Канцеляров.

≈ То есть это не случайность?

≈ Отчего ж, может, и совершенная случайность.

≈ Или кое-что похуже?

≈ А, может, и похуже┘ Если бы вот отнести записки в милицию, как вы того в начале пожелали┘

≈ Ни в коем случае! Следователи бы, конечно, решили, что он сумасшедший и покончил с собой, ≈ горячо воскликнула Елена Белозерова. ≈ Но ведь слишком многое┘ ≈ несчастным голосом добавила она, ≈ действительно указывает на то, что в последнее время он находился в определенном┘ душевном расстройстве, что ли.

≈ Еще бы!

≈ Это Тайное Братство Счастливцев! Эти страшные письма! Все это очень, очень странно.

≈ Более чем, ≈ подтвердил Канцеляров. ≈ Кстати, никаких нехороших писем я вместе с записками не обнаружил.

≈ То есть вы хотите сказать, что это плод его больного сознания?

≈ Шизофрения? ≈ сдержанно уточнил Канцеляров. ≈ Маниакально-депрессивный психоз? Синдром Кандинского-Клерамбо, то есть злокачественная мания преследования?

≈ Ах, я не знаю, ничего не знаю! Но я ужасно измучилась и совершенно потеряла покой!

≈ Вот видите, ≈ вздохнул Канцеляров, ≈ стало быть, он был прав, не желая, чтобы записки попали к вам┘ Не нужно было бы вам их читать. Это я виноват, ≈ сокрушенно заявил он. ≈ Не исполнил так сказать его последнюю волю. Вот и вам неприятность. Вы мной недовольны┘

≈ Что вы, Канцеляров, наоборот, я вам очень признательна!

≈ Да ведь и я рассудил, ≈ продолжал он, ≈ что Чемоданов как ни как писал записки, чтобы их когда-нибудь все-таки прочла любимая женщина.

≈ Я их и прочла, ≈ сказала Елена Белозерова и первый раз тихо заплакала.

Слезы лились с невероятной силой. Она сидела не шевелясь, словно не замечая того, как они капают ей на колени.

Канцеляров внимательно смотрел на нее, словно о чем-то размышляя, а затем вдруг тоже ударился в обильные слезы.

Наплакавшись, они как будто ощутили некоторое облегчение.

В конце концов они условились, что Канцеляров попытается навести кое-какие справки, начнет изучать это дело, постарается разыскать и встретиться с личностями, упомянутыми в Чемодановских записках. То есть, как бы займется расследованием произошедшего. Специально для нее.

С каждым разом Елена Белозерова ощущала, что ожидает появления Канцелярова со все большим нетерпением. Она жадно ждала, чтобы Канцеляров припомнил еще какие-нибудь черты, черточки, подробности, и тот, потея от натуги, добросовестно перебирал в памяти прошлое. Вдвоем они пили виски и другие хорошие напитки и предавались воспоминаниям о дорогом покойнике, помногу раз повторяя одно и то же. Канцеляров словно помогал ей воскресить образ любимого человека. Для разбитого сердца молодой женщины это стало чем-то вроде наркотической зависимости.

Канцеляров искренне посетовал, что Бог не наделил его литературными дарованиями, чтобы он, Канцеляров, мог, подобно своему другу Чемоданову, даже в подражание ему, вести какие-нибудь романтические записки. Тогда бы Елена могла бы когда-нибудь их прочесть и проронить и над ними слезинку┘ Таким странным признанием Канцеляров немало смутил Елену Белозерову, но поскольку признался он в этом по простоте душевной и наивности, она не подала виду и мягко успокоила его, сказав, что, в отличие от несчастного Чемоданова, у него нет никакой надобности в подобных записках, поскольку он, слава Богу, живой и здоровый, практически в любое время может поговорить с ней лично.

Как и многие женщины, Елена была довольно суеверна и склонна к мистике. Все искала каких-то вещих знаков в прошлом, которые указывали на надвигавшееся несчастье. Канцеляров как мог разубеждал ее в мистике, уверяя, что все явления можно объяснить с научной точки зрения. Впрочем, однажды, когда они рассматривали фотографии, на которых были запечатлены Чемоданов и Елена, сам же и заметил, что определенная мистика в судьбе бедняги Чемоданова, видимо, все-таки присутствовала. Канцеляров обратил внимание Елены, что многие снимки были что называется ╚слепыми╩, то есть в момент съемки Чемоданов неудачно моргал, а потому выходил на них в жутковатом виде, жмурящимся-прищурившимся, чем-то похожим на покойника. Елена содрогнулась и машинально схватилась его за руку. Канцеляров, расчувствовавшись, крепко сжал ее руку. После чего она тоже покраснела и осторожно вытащила свою руку из его руки.

Канцеляров всем своим видом показывал, как свято ценит оказанное ему доверие, как горячо стремиться эдак благородно, подхватить ╚знамя, выпавшего из рук сраженного в бою товарища╩.

Кстати, что касается ╚выпавшего знамени╩. Канцеляров скромно напомнил Елене Белозеровой, что, строго говоря, идея об особых силовых линиях и энергетических первоначально действительно зародилась именно в его, Канцеляровской, голове, а Чемоданов лишь ею воспользовался. К сожалению, не слишком для себя удачно. Вообще, ужасно жаль, что в свое время Чемоданов не советовался с другом. Канцеляров бы мог во многом помочь ему. Поскольку обладает многими способностями. И, возможно, Чемоданову удалось бы избежать фатальных неприятностей и ошибок, которые привели к такому печальному финалу.

Канцеляров так рьяно и умело взялся за дело, что в самое короткое время ему не только удалось разыскать членов так называемого Тайного Братства Счастливцев и вступить с ними в контакт (он подробно информировал Елену Белозерову о своих визитах), но и добиться удивительного результата. Однажды он скромно, хотя и с затаенной гордостью, сообщил, что, судя по всему, и он, Канцеляров, сумел инициировать вокруг себя легендарное ╚веселое сияние╩.

В этот вечер Канцеляров между прочим преподнес Елене Белозеровой грандиозный букет, составленный из десятков благоухающих роз, хризантем, ирисов, кала и гортензий. Причем объяснил он это подношение несколько странным поводом. Якобы именно в этот день много лет назад он познакомился с Чемодановым, который оказал на него такое благотворное влияние, сыграл такую огромную роль в его судьбе. В конце концов, если бы не Чемоданов, то он не познакомился бы с такой великолепной женщиной. Елена как будто уже немного привыкла к тому, что иногда Канцеляров бывал излишне витиеват и неловок и букет с благодарностью приняла, то ли пропустив мимо ушей комплименты, то ли отнесясь к ним сочувственно. Весь вечер они провели исключительно в воспоминаниях о Чемоданове.

И действительно, нельзя было не заметить, что в делах и карьере Канцелярова неожиданно совершился какой-то замечательный переворот. Кургузый костюм исчез. Даже засиплый голос как будто приобрел приятную бархатистость. Долгие годы полунищенского прозябания сменились очевидным процветанием. У Канцелярова появились деньги и возможности. Объяснял он это просто. По его словам, стали наконец приносить плоды необыкновенные идеи и проекты, заложенные в свое время. Какого рода это были идеи и проекты? На первый взгляд странные и неосуществимые. Кстати, когда он рассказывал о них своему приятелю Чемоданову, то даже умнейший и проницательный Чемоданов, хотя и посмеивался над ними, признавал, что идеи, конечно, странные, но вот если когда-нибудь начнут осуществляться, ≈ тогда только держись, тогда Канцеляров сразу бог!

К примеру, его бесконечные почтовые рассылки (лотереи, письма известным людям и т.д.), над которыми Чемоданов не без основания иронизировал, начали приносить плоды. К Канцелярову хлынул поток неисчислимых денежных и вещевых призов.

Также стали приносить баснословные дивиденды и более изощренные коммерческие проекты. Резко пошел в гору бизнес с заявками на передачу сообщений на тот свет. Каждую неделю количество заявок от желающих вступить в переписку с Господом Богом═ возрастало в геометрической прогрессии. Теперь работала целая контора, координирующая и вербующая новых ╚почтальнов╩. ╚Почтальонами╩ назывались люди, которые находились при смерти и за определенное вознаграждение давали согласие выступить в роли курьеров. Канцеляров не без гордости сообщал, что попутно совершал благое дело, не только скрашивая таким образом последние дни обреченных на смерть людей, но и наполняя их жизнь новым смыслом.

И все это, безусловно, явилось результатом не столько эффекта набранной ╚критической массы╩, сколько имело самое прямое отношение к Тайному Братству Счастливцев, в которое Канцеляров, по его собственным словам, вошел, как ╚нож в масло╩.

Что касается самого Тайного Братства, то, в отличие от трагически легкомысленного Чемоданова, Канцеляров собирался исследовать этот феномен серьезными научными методами. Он якобы уже вел соответствующие расчеты, подбирал-конструировал аппаратуру, благо определенные возможности у них в конторе для этого еще оставались┘ Строил ли он новые тонкие измерительные приборы, при помощи крохотного волоска?

Наука наукой, однако с самого начала так повелось, что он и Елена то и дело возвращались к обсуждению мистической подоплеки происходящего, припоминали различные приметы и даже вещие сны, которые задним числом красноречиво свидетельствовали о том, что многие события действительно имели особую внутреннюю связь. Таким образом строгие естественнонаучные подходы и методы как-то замысловато переплетались с вещами потусторонними и магическими.

Похоже, сам того не замечая, Канцеляров все больше увлекался подобными разговорами, вдруг припоминал, а то и явно присочинял различные сюрреалистические случаи, поскольку через них ему удавалось производить на мистически настроенную молодую женщину более эффектное впечатление, завладевать вниманием. В частности, Канцеляров доверительно сообщил, что еще в детстве замечал в себе определенные сверхъестественные задатки ≈ способности к телепатии, телекинезу, ясновидению, гипнозу и тому подобной экстрасенсорике.

≈ Ты, наверное, будешь надо мной смеяться? ≈ как бы спохватившись, смущенно спросил он (с некоторых пор они перешли на ╚ты╩).

Но Елене Белозеровой было не до смеха. Слишком многое ей довелось пережить на собственном опыте.

Между прочим Канцеляров признался Елене, что уже довольно давно он, Канцеляров, испытывает что-то вроде омоложения плоти и ╚возвращения молодой физики╩, и судя по всему, приобрел некоторые дарования мага и экстрасенса. В качестве иллюстрации-доказательства привел один чрезвычайно странный случай, касавшийся его интимных отношений с Чемодановым. Якобы однажды пьяный Чемоданов в одной общей компании начал скандалить, а Канцеляров, как друг, попытался его урезонить. В ответ, разозлившись, Чемоданов ударил его по физиономии. Канцеляров же в драку не полез. Во-первых, элементарно побоялся, поскольку драчун Чемоданов несравнимо спортивнее и сильнее его, а, во-вторых, это глупо и безнравственно, а, в-третьих, они как ни как друзья. Чемоданов обругал его и ушел. Так вот после этого случая Канцеляров невольно напустил на Чемоданова такую ╚порчу╩, что тот целую неделю, бедняга, обделывался во сне. Затем они, конечно, совершенно помирились┘

Кстати, когда с Чемодановым произошло несчастье на малой Волге, Канцелярова мучила совесть, он глубоко сожалел о той насланной на друга ╚порче╩. В первый момент он даже ужаснулся ≈ не его ли магические способности подействовали таким радикальным образом, не настигло ли Чемоданова возмездие за то, что ударил друга? Заклятье-проклятье?.. Однако, учитывая все изложенное в записках, а главное, существование могущественного Тайного Братства Счастливцев и ╚нехорошие письма╩, совесть Канцелярова могла быть абсолютно чиста.

Более того, проведя в этом направлении определенные научные исследования, Канцеляров мог с полным основание утверждать, что в своих экспериментах с ╚энергетическими полями╩ и ╚силовыми линиями╩ его друг Чемоданов проявил именно непростительную беспечность и наивность, общаясь с ╚братьями╩ и ╚сестрами╩, как с равными, как с обычными смертными. Простодушный! Он не подумал соблюсти элементарных правил безопасности, вторгшись в такую опасную мистическую область, как Судьба и Фатум. К примеру, ╚нехорошие письма╩ могли быть лишь концентрированно-материальным воплощением этих малоизученных энергий┘ А вот он, Канцеляров, будет поумнее!

Постепенно Елена Белозерова стала заметно реже вспоминать о Чемоданове. А если разговор о нем возникал, то даже старалась перевести его на другие темы.

Канцеляров же пообещал Елене, что очень скоро представит ее вниманию серьезный научный отчет ≈ и о случившемся с Чемодановым, и о самом Тайном Братстве. В частности, нарочно устроит ей ╚экскурсию╩, проведет по одному необычайно мистическому маршруту, над составлением которого он теперь трудился.

Якобы в самом центре Москвы, неподалеку от Лубянки есть несколько крайне странных кварталов-призраков ≈ сплошь выселенные старые домишки, назначенные на реконструкцию, огороженные строительными заборами. Там, за заборами, ≈ абсолютно безлюдные улицы и переулки, в окнах брезжит слабый свет, странно закамуфлированные магазины, кафе, булочные, ≈ как будто они еще работают, только закрылись на небольшой перерыв. Как будто там все еще идет какая-то жизнь. На самом деле все как бы театрально-киношное, фальшивое, сплошные декорации. Фанера, гипс да папье-маше┘ Но секрет этого места заключается в том, что если пройти его по определенному маршруту ≈ пересечь кварталы, пройти сквозь некие пустые магазины, квартиры, учреждения, ≈ то через некий глухой дворик можно обратно попасть на обычные московские улицы, но это будет уже совершенной иной мир, другое измерение, хотя и внешне ничем не отличающееся от реального┘

А пока Елена Белозерова и Канцеляров посещали шикарные рестораны и уютные кабачки. Проводили вполне семейные обеды и ужины с ее родителями. Катались по заснеженной Кремлевской набережной на лошадках. Елена на кауром Папирусе, Канцеляров на мухортой Принцессе. Нынешний Канцеляров был так мало похож на того засипло бубнящего Канцелярова, которого она впервые увидела на своей черной свадьбе. Ее мнение о нем необыкновенно переменилось. Перед ней был мужчина вполне обаятельный, умный, деликатный, энергичный и тому подобное. С чудесными пушистыми усами и сияющим взглядом.

Поэтому, когда однажды вечером в прекрасном светлом доме Канцеляров бросил перед огромным пылающим камином тигровую шкуру, а сам встал на четвереньки и шутливо зарычал на Елену, молодая женщина ответила тем же ≈ то есть опустилась на четвереньки, подползла к рычащему Канцелярову и тоже зарычала. Затем они подползали к бараньей туше, жарящейся в камине на вертеле, и хватали зубами славно подрумянившееся, ароматное мяско.

Глава седьмая

Путешествие к центру счастья ≈ 2

Стало быть, Канцелярова ничуть не страшил печальный опыт своего друга и предшественника Чемоданова, и он самолично приступил к осуществлению дерзновенного проекта, в котором снова фигурировали силовые линии и энергетические поля.

Иными словами, Канцеляров предпринял новое, собственное путешествие к центру счастья.

≈ Если даже ничего подобного не существует, а является лишь плодом моего воображения, ≈ вполне здраво рассуждал он, ≈ это, тем не менее, приносит отличные практические результаты и выгоды┘

Попутно Канцеляров сформулировал эпохальную мессианскую задачу. Он вознамерился собрать всех счастливцев и основать нечто вроде новой религии. Аккумулировать такое громадное количество упомянутой энергии, чтобы совершить преобразование законов природы и, может быть, построить Рай на земле. Теоретически этот новый прорыв в истории человечества еще не был хорошо им просчитан, однако с самого начала было ясно, что, исходя из незыблемых законов сохранения энергий, новый рывок в царство вечной благодати и гармонии члены Тайного Братства Счастливцев предпримут на фоне Апокалипсиса для всего остального человечества.

Трудно сказать, что при этом Канцелярова увлекало больше═ ≈ роль великого мессии или то, с каким сочувствием внимает его рассуждениями великолепная женщина Елена Белозерова.

Между прочим, с некоторых пор Елена стала избегать спиртных напитков, прогулок верхом и зачастила в клинику к одному знаменитому специалисту в области акушерства и гинекологии.

Говорил ли Канцеляров о своих экстраординарных магических способностях в шутку или всерьез (по крайней мере, сначала он не слишком в это верил), но теперь именно с их помощью собирался осуществить задуманное. Как бы там ни было, в соответствие с определенными магическими процедурами и ритуалами, он даже составил некий тайный список того, что должно случиться в его личной жизни. Все желания и мечты. То есть магический список сам по себе являлся инструментом воздействия на будущее и катализатором определенных событий. Кое-что из запланированного (он и сам был этим удивлен) уже, якобы, свершилось, например, заранее запланированное уничтожение неких препятствий на пути к центру счастья, и это безусловно указывало на то, что с такой же неотвратимостью свершится и все прочее.

Список, как уже было сказано, был тайным, но некоторые из его пунктов (хотя и без подробной конкретики) Канцеляров сообщил Елене Белозеровой. Должна же она понимать, с кем имеет дело. Словом, он аккуратненько все расписал.

В таком-то году, такого-то месяца и числа ≈ Нобелевка.

В таком-то году, такого-то месяца и числа ≈ покупка острова на Адриатике.

В таком-то году, такого-то месяца и числа ≈ рождение наследника от лучшей из женщин. И так далее.

Впрочем, времени для встреч у Канцелярова и Елены теперь было немного. По причине кипучей деятельности, которая сутки напролет поглощала Канцелярова.

Из своей научно-исследовательской конторы Канцеляров не то чтобы уволился, а просто перестал там появляться. Общался с каким-то чрезвычайно влиятельными во всех отношениях людьми и как бы ожидал для себя какого-то нового назначения. Недостатка ни материальных, ни финансовых ресурсов он, как уже было сказано, не испытывал.

Теперь Канцеляров сам приятельствовал с Аркашкой Цветковым, полковником Петровичем, журналистом Ксавериным, Екатериной Сергеевной Утюговой и прочими. С родителями Елены Белозеровой отлично поладил. Кажется, они уже затруднялись решить, кто из двоих действительно роднее ≈ этот замечательный молодой человек или дочь. Более того, снова замелькал поблизости исчезнувший было Гречишкин, маленький гражданин с повадками таракана. Как будто ничего не произошло. Дизентерийного вида лаосцы-бирманцы, было, поселившиеся в его квартире, а также омоложенная старуха за его рабочим столом исчезли, словно их и не бывало. За этим Гречишкиным Канцеляров следил с особенной тщательностью, хотя подружиться, вступить с ним в какой-либо ощутимый человеческий контакт не удавалось. Такой уж, видно, был тип, этот Гречишкин.

Пора было, пожалуй, поговорить и о свадьбе. Не год же носить траур, в самом деле. Канцеляров сам назначил дату, и Елена Белозерова как будто не возражала. Нельзя сказать, чтобы она выглядела на этом фоне такой уж безбрежно счастливой и расцветшей. Скорее уж, какой-то рассеянной, покорно-решившейся. Когда родители спрашивали ее, как дела, она как-то тихо, словно виновато отвечала: ╚Пока все хорошо┘╩

Канцеляров и сам все больше досадовал, хотя и не без доли кокетства, что ╚общественная нагрузка╩, великие дела, закрученные им, не оставляют времени вплотную заняться собственной личной жизнью. Впрочем, на самых разнообразных увеселительных мероприятиях, особенно, если он проходили в загородном палаццо Белозеровых, присутствовал всенепременно┘

Видимо, согласно его теории силовых линий и энергетических полей, он действительно приблизился к центру счастья, соблюдая при этом все возможные предосторожности и перестраховываясь. По крайней мере, именно в таком духе он изображал ситуацию Елене Белозеровой.

И все-таки, как оказалось, где-то Канцеляров, должно быть, ошибся в расчетах. В какой-то момент система засбоила, и начало происходить нечто, что Канцелярову не понравилось. При этом, надо отметить, главный ╚индикатор╩ ситуации ≈ гражданин Гречишкин ≈ не проявлял абсолютно никаких признаков беспокойства ≈ никуда не исчезал, не оставлял вместо себя лаосцев-бирманцев и так далее. Значит, все шло путем, никакой опасности. Да и ╚веселое╩ сияние никуда не улетучивалось, было тут как тут, стояло над Канцеляровской макушкой, словно нимб-рой золотящихся в закатном солнце комариков. То есть теоретически Канцеляров мог быть совершенно спокоен.

Как ни странно, но он как бы даже не удивился, что Гречишкин на месте, а неприятные симптомы появились. Его словно что-то ужасно нервировало-раздражало или он был чем-то недоволен. Хотя раздражение старался скрывать. Начал торопить Елену Белозерову с приготовлениями к свадьбе. Вероятно, действительно был наделен некими экстрасенсорными качествами и улавливал то, что не мог запеленговать даже сверхчуткий Гречишкин.

Что же так нервировало Канцелярова?.. Довольно быстро это приобрело вполне явные формы. Словом, начало происходить то же самое, с чего начались неприятности и у Чемоданова. Отчуждение. Канцеляров заметил, что его стали чураться члены Братства.

Однако, в отличие от Чемоданова, его не просто по возможности старались избегать, но в самом отношении к нему сквозили брезгливость и высокомерие, словно он был каким-то неполноценным существом. Ему, что называется, стали отказывать от дома, не приглашали на мероприятия, смотрели с удивлением, типа ╚а кто он, собственно, такой, чтобы быть среди нас?!╩, норовили отвернуться при встрече, а то и вовсе переставали замечать, как будто он был пустым местом┘ И это должно было показаться Канцелярову особенно обидным и унизительным, так случилось в тот самый момент, когда им был практически подготовлен эпохальный форум, на котором, по его замыслу, как на каком-нибудь партийном съезде, должны были собраться делегаты-представители всех городов и весей.

Между тем, довольно странным было то, что, по-видимому, Канцеляров не связывал эти неприятные проявления с какими-то мистическими или физическими причинами, вроде потусторонних воздействий, а также завихрений в силовых полях и побочных эффектов при прохождении сквозь сгустки энергетических линий.

Он стал подозревать против себя какие-то внутренние интриги, наподобие внутреннепартийной конкуренции. Хотя, в отличие от любой партии, в Тайном Братстве изначально не было никакой иерархии, организационных структур, формального членства, учета, идеологии и т.д. Все, как известно, существовало лишь в виде неосязаемой взвеси недомолвок, двусмысленностей, полунамеков; происходило исключительно при молчаливом понимании своей высшей принадлежности.

А вреднее всех, по его ощущению, был тот первоначальный, старый кружок членов Тайного Братства, определенный еще Чемодановым. Именно оттуда распространялись импульсы и волны недоброжелательности. Не иначе, как Канцелярова пытались подвергнуть остракизму, ≈ его, который вел Братство к новым сияющим вершинам!

Во время одного из визитов он со всей возможной дипломатичностью и неуловимостью повел окольный разговор о своей труднопереоценимой деятельности в Братстве, но окружающие стали как будто демонстративно зевать и отворачиваться. Он говорил, что, именно благодаря принятым им мерам, они застрахованы от всякого рода нехороших историй, намекая, конечно, на разразившуюся недавно трагедию с нехорошими письмами. Но и это не производило должного эффекта. Люди словно не понимали, о чем речь. Когда же он стал намекать, уже даже с некоторой нетерпеливостью, на некие неуловимые, неразрывные связи между ними, полковник Петрович проворчал в сторону:

≈ Кто он такой, что за фрукт? Был уже один такой, Чемоданов по фамилии, да плохо кончил.

≈ Причем тут Чемоданов! ≈ вспылил Канцеляров.

≈ Ну как же, ≈ усмехнулся полковник Петрович, то ли бессмысленно, то ли, наоборот, с каким-то глубоким, одному ему ведомым значением, ≈ ты ведь, кажется, был его лучшим другом┘

Канцеляров было тоже осклабился, пытаясь подделаться под тон полковника.

≈ Хе-хе!

≈ Не улыбайся так, ≈ вдруг резко бросил ему полковник. Петрович, глядя на Канцелярова такими ужасными пустыми глазами, что тому, лопающемуся от злости, пришлось прикусить язык.

Канцеляров чувствовал себя настолько уязвленным этим обращением, что даже на Елену взглядывал с подозрением. А что если и в ее поведении проскользнет высокомерие.

Несмотря на растущую подозрительность, точно так же, как он в свое время сделался для Елены совершенно необходимым собеседником, которому она могла излить то, что было на душе, ≈ точно так же и она сделалась для него человеком, которому он спешил выложить то, что его беспокоило, злило и мучило.

Он сделался ужасно мнительным. Признавался Елене, что иногда у него возникает такое ощущение, что против него плетутся заговоры и интриги, что какая-то темная сила хитроумно направляет его самого, и он начинает гробить все своими собственными руками. И, что самое ужасное, все его попытки увернуться, что-то изменить, якобы оборачиваются еще более неприятными вещами и предзнаменованиями. Конечно, что-то подобное происходило в свое время и с Чемодановым. Но ведь он совсем другое дело!

Однажды Канцеляров признался Елене в удивительной вещи.

Якобы, на самом деле вся так называемая идея Тайного Братства Счастливцев ≈═ не что иное, как от начала до конца плод его воображения. То есть заведомая чепуха, спекуляция. На самом деле он этому никогда не верил. Он, дескать, нарочно подкинул ее Чемоданову. Он твердо настаивал на этом.

≈ Зачем же ты это сделал? ≈ побледнев, спросила Елена Белозерова.

≈ Так, ради шутки┘

≈ Объясни!

≈ Ну, во-первых, хотел немного раскачать скучающего друга, начавшего разочаровываться в науке. Отсюда все эти разговоры о силовых полях и энергетических линиях. Своего рода невинная мистификация и розыгрыш. Во-вторых, глубине души я ведь большой романтик. Мне нравится облекать некоторые научные и коммерческие идеи в некие загадочные одежды. Конечно, я добился огромных успехов в своих начинаниях. Но это не имеет ничего общего с мистикой

≈ Значит, это полная чепуха? ≈ повторила Елена.

≈ Да! Да! Да! ≈ с каким-то остервенением закричал Канцеляров, словно чувствовал себя загнанным в угол.

Он заявил, что и теперь, даже после всего случившегося, будучи человеком науки и культуры, ни на мгновение не верит, что нечто подобное может существовать. И вместе с тем постоянно ощущает какую-то внешнюю темную силу, может быть, вполне реальную, хотя явных фактов у него пока нет. То есть он стал бросаться из одной крайности в другую. Стал опасаться даже за саму свою жизнь┘ И все из-за какой-то шутки.

≈═ Странная шутка┘ ≈ едва слышно произнесла Елена Белозерова.

В конце концов, Канцеляров заявил, что мог бы бросить эту дурацкую игру в Тайное Братство в любой момент. Но его бесило само отношение этих людей к нему ≈ к Канцелярову, который все это сочинил. Он философствовал о том, что рано или поздно любая компания, партия, братство разлагается морально и нравственно, загнивает, превращается в коллективного Распутина, становится опасной для самих себя и окружающих. Но, главное, он был уязвлен в самых святых чувствах. Он трудился, подбирал, объединял людей, составлял из них особый круг, а его самого в результате вышвырнули, как мусор. Вышвырнули из собственной же чудесной фантазии. Смотрят, как на сумасшедшего. Хуже! Как на расово-неполноценного. Сами себя любят, хвалят, а перед ним лицемерят, иезуитствуют, его унижают, тычут носом туда, откуда он, исключительно благодаря своим талантам, едва выбрался. Да как они смеют?! Ничтожества с гипертрофированным самомнением, воображающие себя какой-то высшей расой, кастой, корчат из себя богов. Это ж настоящий фашизм! Он, конечно, понимает, что даже в животном мире каждый вид метит и охраняет свою собственную территорию. Но он не какой-нибудь животный вид! Если и вид, то самый высший. Если уж говорить о мистике, об энергетических линиях, если Канцеляров и сделал в этой области открытие, то оно заключается в том, что счастливцами не рождаются. А эти, видимо, считающие себя высшей расой, на самом деле никакие не счастливца, а лишь присосались, паразитируют на силовых полях и энергетических линиях. Не хуже него понимают, что все это ненастоящее, несуществующее. Он, Канцеляров, в миллион раз сильнее, умнее и решительнее их. Дураки! Он найдет себе другое Тайное Братство и так далее┘

≈ Что случилось? Что такое? ≈ удивленно спросила Елена Белозерова, когда он вдруг остановился и замер в одной позе, словно к чему-то прислушиваясь, а затем быстро подошел к окну и, осторожно отодвинув портьеру, выглянул на улицу.

≈ Ничего, ≈ задумчиво пробормотал он, ≈ ерунда какая-то┘

Последнее время вокруг него действительно творилась какая-то ерунда. То перед дверью обнаружилась аккуратная колбаска кала неизвестного происхождения, то во дворе болтались и искрили оборванные электрические провода, то хулиганы подожгли газеты в его почтовом ящике, то на крыле машины появлялось слово из трех букв┘ Это, конечно, не кирпич на голову, не взрыв газового баллона и уж, конечно, не полынья на малой Волге, однако, согласитесь, это никак не могло доставлять большого удовольствия.

≈ Но ведь Гречишкин-то никуда не исчезал! ≈ вырвалось как-то раз у Канцелярова.

При всем при том, что он продолжал категорически отказываться верить, что, может быть, это все-таки имеет какое-то отношение к энергетическим полям и силовым линиям. Твердил об этом даже с чрезмерной горячностью.

≈ Ты, как женщина, конечно, суеверна, готова поверить в эту чертовщину, ≈ отвечал он Елене, когда та, озабоченная и напуганная странными знаками, видя недобрые предзнаменования, высказывала опасения, как бы с ним не произошло какой-нибудь беды, наподобие того, что случилось с Чемодановым.

Иногда казалось, что он немного заговаривается. Например, называя всю мистику и магию ╚собачьей чушью╩, а себя убежденным агностиком и естественником, в то же время вдруг принимался без удержу бахвалиться, что, если кто и обладает особыми мистическими качествами, то только он сам. О, может быть, он действительно противен и смешон, ≈ но пусть тот, кто замышляет против него недоброе, поостережется!═ Мол, у него и фамилия особая. Вовсе не от ╚канцелярии╩ или ╚канцелярских принадлежностей╩, как это может показаться на первый взгляд. О, в ней, в его фамилии содержится гораздо более страшная сила! Нечто злокачественное, фатальное, разъедающее, непобедимое. Она происходит от слова ╚канцер╩, то есть рак.

≈ Ну, ничего, ≈ в конце концов успокаивал он Елену (а на самом деле успокаивал самого себя), ≈ скоро погуляем на свадьбе, а затем отправимя в какой-нибудь сказочный круиз┘

Порой на него было жалко смотреть. Почернел, сморщился, сам стал похож на обгорелую спичку.

Несколько дней ничего не происходило. Канцеляров шутил и язвил. И вдруг, проходя мимо своего покоробившегося, обгорелого почтового ящика, который еще не успели заменить и из которого еще сеялся газетный пепел, он увидел там что-то белевшееся. Протягивая руку, чтобы достать почту, он уже знал, что это могло быть, хотя весь его здравый смысл кричал ему о том, что подобного не может быть. Однако это было оно ≈═ ╚нехорошее╩ письмо.

На следующий день ровно в полдень Канцеляров позвонил Елене Белозеровой.

≈ Вот сижу на скамеечке напротив Храма Христа Спасителя, ≈ рассказывал он, ≈ дышу свежим воздухом. Думаю, все у меня отлично схвачено. Ты знаешь, я, кажется, определил причину возмущения энергетических линий и силовых полей. И принял═ так сказать симметричный ответ. Чтобы все враждебное было истреблено на корню. Бетон, железо, как говорит полковник Петрович. Что теперь со мной может случиться?..

Елена молчала.

≈ Вот, кстати, ≈ продолжал он, ≈ гроза собирается. Странная, зимняя. Вот черные тучи, обсыпанные мерцающей электрической пудрой. Сейчас, поди, и молния врежет. Ведь не убьет же, а? Не убьет?..

≈ Немедленно приезжай ко мне, ≈ сказала Елена Белозерова.

≈ Ты что, боишься за меня? ≈ удивился он и, неожиданно, она даже не успела ничего ответить, расхохотался. ≈ Я еду! ≈ сказал он.

Чтобы доехать до прекрасного светлого дома на Пречистенке Канцелярову потребовалось каких-нибудь семь-восемь минут. Прыгнул в дежурящую на углу машину, бросил личному водителю небрежное ╚К ней!╩ и вот уже звонит у дверей чудесного особняка.

Ему открыли родители Белозеровы.

≈ А вы┘ ≈ воскликнули они, ≈ разве не улетели?

≈ Куда? ≈ изумился Канцеляров.

≈ Ну как же! Да ведь вы же с Еленой собирались слетать перед свадьбой на Святую землю┘

≈ Да я┘ ≈ пробормотал Канцеляров, по лицу которого словно прошла страшная судорога, ≈ только что говорил с ней по телефону, я ехал к ней, она меня ждала!

Канцеляров пошатнулся, едва не грохнувшись в обморок. Родители Елены, поняв, что происходит что-то неладное, смотрели на него с ужасом. Потом набросились на него с расспросами, куда исчезла дочь Елена?

Он мрачно молчал, соображая. Его снова пронзили самые черные подозрения. Чувствовал, что от бешенства его затошнило. Его впустили в дом.

Он все еще не понимал, ему не верилось, что это не игра, не отговорки, не интриги. С черным лицом выслушал, что еще вчера Елена действительно объявила родителям, что улетает с ним, с Канцеляровым, на пару дней поклониться Святым местам и т.п. Теперь родители припомнили, что последнее она вообще вела себя как-то странно. Якобы, разговаривала сама с собой ≈ что-то странное о нехорошем письме, проклятых волжских струях, о какой-то зажигалке┘

≈ Объясните, наконец, что происходит! ≈ взмолились родители, обращаясь к Канцелярову.

Но теперь тот сделался словно каменный. Все еще не мог поверить┘ Как же так? Он только что с ней разговаривал! Он набрал номер, медленно приложил телефон к уху. Но теперь ее телефон молчал, связи не было. Глухо. Намертво. Где-то на задворках неба погрохатывал отдаленный гром.

Канцеляров не верил, но теперь должен был поверить: молния, которой он так опасался, все-таки ударила. Но попала не в него.

Глава восьмая

С точки зрения Господа Бога

С тех пор прошло несколько лет. Цветет вишня, сирень, черемуха и прочие прелести. Живут на окраине провинциального русского городишки он и она. Живут не без трудностей, бедно, невзрачно, но в целом терпимо и дружно. Тихо-тихо. Он запустил бороду и учительствует, но не пьет. Она медсестрой, но не гуляет. Плюс огородик, кролики, рыбалка, пара ульев. Ходят в церковь. Не то беженцы, не то вынужденные переселенцы. Таких всегда полгосударства, ищущих не то чтобы счастья, а хотя бы покоя. Кроме Бога, ни на кого не надеются. Детишек аж четверо. Гришка, Мишка, Машка и Наташка. Все погодки. Кто в мать, кто в отца. Ужасно похожи. Кроме старшего, блекло-рыжеватенького, зеленоглазенького и плосколицего, засипшего, с вечными ларингитами, ≈ сколько не отпаивали парным молочком.

Теперь разве что в страшном сне этим двоим может присниться, как когда-то они вдвоем спасались-бежали сломя голову и куда глаза глядят, как Иванушка с Еленой Прекрасной из русских сказок, за которыми гналась баба-Яга. То гребень бросят на дорогу ≈ и лес вырастет. То косынку ≈ и река разольется. И т.д. Как покупали второпях кое-как слепленные фальшивые паспорта, а к ним еще кучу липовых бумаг впридачу, выложив немалые деньги, в каком-то московском грязном, продуваемом ледяными сквозняками подземном переходе-трубе у какой-то седой и косой бабы. А настоящие свои паспорта закопали в таком месте, что теперь и сами не припомнят. Никто не вспомнит и не узнает.

Но Господь-то Бог все видит и все ведает.

Если бы тому, что произошло в тот достопамятный зимний день на малой Волге, нашелся случайный свидетель, то последний, пожалуй, не поверил бы своим глазам, и потом еще долго спрашивал бы себя, уж не пригрезилось ли ему увиденное, и уж, конечно, не смог бы рассказать ничего вразумительного, не говоря о том, чтобы когда-нибудь это объяснить.

Какой-то мужик, по виду обыкновенный рыбак, с рюкзаком, в тулупе и в валенках спустился к реке, окинул взглядом широкие сверкающие просторы заснеженной малой Волги, посмотрел на часы и направился прямиком к середине, где едва виднелись угрожающие очертания огромной, еще не застывшей полыньи.

Не доходя до полыньи двух десятков метров, мужик остановился, снял рюкзак, сбросил с себя тулуп, снял валенки. Под тулупом оказался костюм аквалангиста. Затем достал из рюкзака пару баллонов и маску и, надев их, двинулся дальше, прихватив с собой и тулуп с валенками и облегченный рюкзак. Еще раз остановился, чтобы еще раз пристально осмотреться и взглянуть на часы. Вокруг, сколько достигал взгляд, не было ни единой живой души. Затем продолжил путь, уже не останавливаясь. За два-три шага до полыньи лед под ним подломился, и мужик в гидрокостюме ухнул вниз. Так и ушел бесследно под воду со всем своим барахлом ≈ с тулупом и валенками под мышкой. Вокруг воцарилась полная тишина и безлюдье. Сияло солнце, снег блестел.

Приблизительно через полчаса на берегу появился другой мужик, который кряхтя притащился тем же путем. Беспокойно озираясь по сторонам, он ступил на лед, но, сделав всего несколько шагов, словно что-то осознав, встал как вкопанный, а затем в ужасе, все быстрее и быстрее попятился назад. Выбравшись на берег, постоял, переводя дыхание, а затем уже без остановок поспешил обратно на станцию и уехал в Москву.

Между тем пару километров вниз по течению, как раз за изгибом реки, из другой страшной полыньи не без труда выбрался на лед давешний странный аквалангист. Тулуп и валенки, судя по всему, так и были унесены черными волжскими струями. При нем был лишь рюкзак. Немного отдышавшись, оглядевшись, мужик снял баллоны, гидрокостюм, достал из рюкзака полиэтиленовый пакет и, развязав его, извлек оттуда все сухое ≈ ботинки, брюки и легкую пуховую куртку. Быстренько переодевшись, он упаковал в рюкзак баллоны и гидрокостюм, а затем широким и сильным движением, вроде как того, как запускают шар на кегельбане, отправил рюкзак прямиком в полынью, в которой рюкзак тут же и сгинул. После чего, уже совершенно налегке, оправился на станцию и в Москву.

Это был, естественно, не кто иной, как сам утопший Чемоданов. Кстати, никто еще не развеял весьма сильных, хотя и смутных, подозрений, что его гибель отнюдь не была случайной.

Кто, кроме Бога, ведает, что в этот момент творилось у него в душе!

Глава девятая и последняя,

все или почти все разъясняющая

Опустившись, в битком-набитое московское метро я, наконец, немного почувствовал себя в безопасности и облегченно вздохнул.

Теперь, стало быть, я должен был найти своего убийцу.

Но где-то нужно было скрываться и отсиживаться. У меня заготовлен один-единственный вариант. Ничего другого и в голову не приходило. Да и не было. Я собирался спрятаться у Канцелярова. Залечь на дно и наблюдать за тем, как разворачиваются события оттуда, из подмосковного домишки, укрывшись за ширмой и ночуя на кровати покойной Канцеляровской бабушки. Хоть что-то в этом варианте мне претило. Не идеальный вариант.

Я шел по подземным переходам, меня толкали со всех сторон, был час пик, я был погружен с себя.

На сверхглубокой станции метро я вдруг ощутил нечто особенное. Каким-то боковым зрением, с изумлением снова обнаружил поблизости то самое веселое сияние, утраченное некоторое время тому назад.

В торце перрона стоял розово-мраморный постамент, на котором помещался такой же розово-мраморный бюст какого-то допотопного деятеля. На голове у деятеля как водится сидело пару голубей. Это было что-то феноменальное, какой-то сюр. Если учесть, что станция располагалась на сотни метров под землей. Теперь здесь уж не пахло никакой клубникой. Пахло склепом и гуляли пронизывающие до костей сквозняки. Еще несколько голубей сидело на карнизах под сводчатым потолком. Как они сюда залетели, как жили на десятках метрах под землей, чем питались? Уму не постижимо.

Около постамента расположился черный-пречерный монах, жутко бородатый и с изумительной благостью на лице, с медной банкой для сбора милостыни на груди. Никого не осуждай и всем мое почтение. Видимо, его прислало сюда церковное начальство искупать какие-то прегрешения. Вот здесь это веселое сияние и проступило из неоткуда.

Я достал из кармана горсть мелочи и аккуратно ссыпал в медную банку.

≈ Благослови, Господь, ≈ сказал монах и перекрестил меня.

Я достал еще бумажку и сунул в прорезь в банке.

≈ Крещеный? ≈ сурово спросил монах.

≈ А как же.

≈ Туда иди, ≈ вдруг сказал монах, кивнув лопатой-бородой направо.

Я увидел, что часть веселого мерцания как бы отделилась от того места, где расположился монах, и автономно куда-то поплыла, рассеивая окружающий черный вакуум.

≈ Спасибо, брат, ≈ сказал я.

≈ Спаси Бог, ≈ ответил монах.

Я, естественно, двинулся следом за сиянием.

Долго путешествовать мне не пришлось. Буквально в следующий момент передо мной возникла красная кепочка с рельсами и шпалами на кокарде, форменный китель, юбка, чрезвычайно вытянутая талия, эллиптические бедра, короткие ноги, лодыжки, как бутылочные горлышки...

≈ Адель!

Короче говоря, я въехал непосредственно в Аделаиду, и тут же понял, что это именно тот идеальный вариант, который мне сейчас так необходим. Никакого Канцелярова, ни в коем случае.

Аделаида дружески, хотя и довольно бессмысленно, улыбнулась и поманила за собой. Я нырнул вслед за ней в какую-то маленькую дверь. Мы пошли узкому служебному коридору-туннелю, ведущему в сторону от станции. Адель указала на другую дверь.

≈ Отлично! ≈ кивнул я.

И, усмехнувшись, вошел в каптерку.

Каково же было мое удивление, когда, оказавшись в комнатушке, я обнаружил себя в компании других покойников, жертв ╚нехорошего письма╩: застрелившегося Тривайлова, выбросившегося из окна Варакуты, отравившихся супругов Филиппских, а также удавившегося на подтяжках Алевтина Пальцева. Плюс сверхчуткий Гречишкин. Ни дать, ни взять маленькие гномы в сказочном подземелье. Плюс заторможенная Белоснежка Адель. Вот, где сосредоточилось самое сияние!

≈ Как, ≈ воскликнул я, ≈ вы ожили?!

≈ Но ведь и ты ожил, ≈ резонно заметили мне они. Чему тут удивляться?

И верно.

Компания сердечно поприветствовала меня, поздравила с удачным воскрешением, а, следовательно, и наступившей вечной жизнью. Стало быть, я прошел главную инициацию ≈ посвящение в члены Тайного Братства Счастливцев. Вроде того.

Все происходило по заведенной процедуре. Все они в свое время, как и я сам, обнаруживали вокруг себя эти странные, явно злонамеренные приготовления, какую-то дьявольскую возню. Так же как и я пережили несомненные покушения на жизнь. А уже после получения одинаковых загадочных писем, в которых некий анонимный доброжелатель предупреждал адресата, что тот навлек на себя гнев некоего тайного братства, якобы, каким-то своими легкомысленными действиями, и ему угрожает смертельная опасность, так или иначе имитировали имитацию самоубийства.

И теперь все они искали настоящего убийцу.

С той поры у нас потекла странная, практически потусторонняя жизнь. Мы единодушно решили перейти на самое строгое нелегальное положение, пока не докопаемся до истины. Нельзя было открыться даже самым близким людям. Нам удавалось сохранять полное инкогнито. Мы действовали абсолютно законспирировано ≈ от лица того или иного члена Братства, так как в конечном счете все-таки не знали, кому можно доверять, а кому нет.

Днем мы расходились, чтобы сновать по Москве невидимыми шпионами и соглядатаями, собирая информацию. Каждый действовал по своему направлению, в соответствие с собственной предысторией. Мы умело пользовались возможностями и прикрытием Тайного Братства Счастливцев, что было несложно, поскольку нам были известны все особенности и механизмы его функционирования. Затем появились кое-какие факты, начавшие приоткрывать завесу тайны.

Первое удивительное открытие я сделал, когда узнал о существовании, а затем и обнаружил у Елены Белозеровой (тайно проникнув к ней в дом) некие записи, написанные, якобы, мной самим, но которых я в действительности вообще не писал, да и никогда не имел такого обычая.

Странные, очень странные записки. И в то же время пугающе реалистичные. В какой-то момент я даже засомневался, а, может быть, я страдал редкостной формой расстройства психики, раздвоения сознания, при которых в одном сознании как бы сосуществуют две абсолютно изолированные друг от друга личности, и, находясь в таком умопомрачении, я сам же и писал дневник?

Каково было их происхождение? Кто подбросил их моему приятелю Канцелярову? И с какой целью?.. Вот вопросы, которые я должен был решить во что бы то ни стало!

А по ночам мы, ╚гномы╩, собирались отсидеться в тесной комнатенке у нашей заторможенной Белоснежки Адели, которая поила нас очень сладким чаем, ласкала, присутствовала при наших умных разговорах об энергетических полях и силовых линиях, слушала, ни бельмеса, впрочем, не понимая.

Несколько раз она как будто порывалась о чем-то рассказать, но, смущаясь звучащими в каптерке умными речами, не решалась раскрыть рот, да если б и раскрыла, то, будучи умственно неполноценной, ничего связного сказать все равно бы не смогла.

Каждый из покойников находил указания на то, что в какой-то момент в прошлом у каждого из нас начинались однотипные проблемы, которые неизбежно приводили к трагедии. Все более мы погружались в темные глубины теории Счастья и Несчастья, выдвигали гипотезы, одну фантастичнее другой, ≈ об особых энергиях, питающих всю систему Мироздания.

Нынешнее же развитие событий со всей определенностью указывало, что на этот раз, после череды головокружительных взлетов и успехов, тучи начинали сгущаться и над моим бедным и тупеньким другом Канцеляровым. Сможет ли он оберечь себя, как смогли мы?

В нашем подземелье мы горячо дискутировали об источнике этой опасности и о том, какие меры мы может принять для спасения Канцелярова, ≈ только, естественно, так, чтобы самих себя при этом не обнаружить, не поставить под удар.

Однажды, когда дискуссия достигла невероятного накала и сгущения, с нашей заторможенной Белоснежкой вдруг случился припадок.

Точнее, сидя в своему уголку, Аделаида впала в специфическое сомнамбулическое состояние. Наши монотонные философствования ввергли ее в состояние гипнотического транса, сродни тому, в который по особой методике вводят пациентов врачи-гипнологи, чтобы докопаться до скрытых и заблокированных в сознании переживаниях и опыте, или того состояния, в которое намеренно вводят себя чревовещатели, чтобы узреть мистическую изнанку реальности и сообщить истину о ее устройстве. Что касается нашей Адели, то она начала изъясняться в нехарактерной для себя, разумной и даже интеллектуальной манере.

Первые же фразы, выговоренные ею с изумительной отчетливостью и ясностью, заставили нас умолкнуть и разом обернуться к ней, чтобы послушать историю, которую она вознамерилась нам сообщить.

А история эта оказалась из ряда вон выходящей.

Я сразу понял, что речь идет о той лунной ночи, в которую Канцеляров лишился своей изрядно застарелой девственности. Ведь я═ уже слышал однажды об этом кое-какие подробности от самого Канцелярова.

Аделаида поведала, что, когда Канцеляров вернулся после прогулок по лесополосе обратно к ней в постельку, с ним приключился припадок болтливости, неудержимую потребность исповедаться, настоящее словесное недержание. Подобный феномен, как известно, случается с мужчинами в такие расслабляющие моменты. Кстати, насчет сохранения своей исповеди в совершенной тайне, учитывая умственную неполноценность Аделаиды, он, пожалуй, мог быть вполне уверен.

Судя по всему, его, с одной стороны, охватило отвращение к самому себе и Аделаиде, которую он считал женщиной недостойной и непотребной, с которой он вынужден иметь унизительные для себя отношения. С другой стороны, его заедало самолюбие, и, чтобы как-то оправдаться и возвыситься в ее и своих глазах, а также, чтобы она, недостойная, ничего о нем и себе не возомнила, Канцеляров принялся объяснять свои истинные, высшие убеждения и идеи.

Прежде всего, торжественно объявил, что на самом деле давно и серьезно влюблен в другую, ошеломляюще красивую, чистую и всячески достойную девушку. Эту девушку он увидел в электричке и влюбился с первого взгляда. Проследил и со временем выяснил, кто такая, где живет. К сожалению, трезво оценивая свои данные (так сказать внешние, природные), понимал, что чудесная девушка, конечно, никогда его не полюбит. Даже подойти, приблизиться к ней вот так запросто ≈ он и помыслить не мог.

Между тем его ум и достоинства ≈ особого рода, известные лишь ему самому, запрятаны глубоко внутри. И он, без сомнения, гений.

Однако, будучи гением, Канцеляров измыслил небывалый способ завоевать любовь своей недоступной избранницы. Способ, основанный на точном расчете и знании женской натуры. Своего рода оригинальный психологический маневр. Как все гениальное, план Канцелярова был прост и эффективен на двести процентов.

У Канцелярова имелся друг-приятель, некто Чемоданов, как раз обладающий всеми замечательными внешними мужскими качествами, которыми природа так несправедливо обделила самого Канцелярова. В нем, отчасти, он видел свое второе ╚я╩. В этого друга, беспечного и довольно поверхностного шалопая, влюблялись все женщины напропалую.

Канцеляров решил подставить друга этой своей любимой. Та в него, несомненно, тут же влюбится, найдя в нем свой идеал, и так далее, согласиться выйти замуж┘ Что дальше? Сделав свое дело, мавр должен уйти. То есть сразу после того, как между ними вспыхнет эта бешеная любовь, друг должен исчезнуть. То есть Канцеляров найдет какой-нибудь радикальный способ устранить его, имитируя его самоубийство или несчастный случай. Просто накануне свадьбы тот бесследно пропадет. Например, провалится под лед или что-нибудь в этом роде┘

Странный план, мягко говоря, но, нельзя возразить, вполне логичный.

Однако Канцелярову он вовсе не казался странным. В состоянии крайнего возбуждения, он заговорил о роковой, даже своей демонической любви. Вообще о настоящей любви. Впав в раж, уверял, что ради обладания такой женщиной, готов на любое преступление, даже убийство. Причем вовсе не оттого, что он такой злодей, а оттого, что именно ужасные происшествия, из которых самое ужасное ≈ человеческая смерть, позволяют действительно переломить судьбу, направить ее в совершенно другое русло. То есть тут была и теоретическая основа.

Таким образом, после исчезновения друга, Канцеляров рассчитывал явиться к девушке в качестве ближайшего приятеля ее покойного жениха. Грубо говоря, подлезть в самый подходящий момент.

Убитая горем девушка без сомнения найдет в общении с Канцеляровым отдушину, возможность воскресить, хотя бы в воспоминаниях, потерянного любимого. Совершенно естественно, что Канцеляров при этом унаследует, в некотором смысле, ее любовь к жениху. По меньшей мере, абсолютное доверие. Она же будет бессознательно искать в друге, обаяние и прекрасные качества, свойственные жениху. То есть, сама того не замечая, перенесет неутоленную любовь на друга, который со временем превратиться для нее в двойника, обладающего всеми достоинствами исчезнувшего мужчины, и даже равноценную ему замену.

Конечно, многое в этой игре будет зависеть от избранной тактики. Так сказать общего антуража. И, ради такой женщины, убежденно твердил Канцеляров, не только можно, но даже необходимо идти на любое преступление. Именно не нужно смущаться масштабами. Вот для чего потребуется гений! К тому же, тот, кто готов убить одного ≈ легко убьет двух, семерых, сто человек. Это как раз даже самое простое средство ≈ достигать своих целей, выйдя за границы, о которых другие, заурядные личности, и помыслить не могут. Чем серьезнее и трагичнее будет ситуация, в которую будет помещена девушка, тем сильнее будет поражена, ≈ ведь это тоже своего рода гипноз ≈ ужас, тем скорее и надежнее удастся ею манипулировать. По тем же самым соображениям разумно использовать также женскую склонность к суевериям, веры во все сверхъестественное, таинственное.═ Например, предварительно запустить какую-нибудь остроумную мистическую или магическую теорию┘

╚Ты хоть понимаешь, дурочка, о чем я тебе толкую?╩ ≈ досадливо спрашивал Канцеляров Аделаиду, видя, что та напряженно морщит лоб, безуспешно стараясь осмыслить то, что он ей нагородил. Нет, опять-таки ни бельмеса та не поняла.

Рассказ Аделаиды меня убил. В первый момент я вообще не мог поверить, что подобное возможно.

Однако другие ╚гномы╩ тут же вскричали, что с самого начала подозревали нечто в этом духе.

Я лишь возмущенно мотал головой: нет, не может быть! Канцеляров! Мой друг! Не зная, какие доводы привести в подтверждение чистоты и наивности своего друга, я мычал что-то нечленораздельное, а затем у меня вырвался довод, показавшийся мне самым убедительным:

≈ Да ведь он даже подаренную мной зажигалку ≈ поцеловал и спрятал поближе к сердцу!..

При этих словах Адель словно очнулась от сомнабулии. Встрепенулась и уже совершенно обычным, своим слегка тормознутым голосом сообщила:

≈ А зажигалочка эта у него в огородном сортире на полочке лежала. Он ею, для благовония, поджигал газеты┘ А я ее оттуда скрала┘ ≈ виновато призналась она.

Я только руками всплеснул.

≈ Где же она? ≈ пробормотал я, только чтобы что-то спросить.

≈ Нету! ≈ сокрушенно вздохнула девушка.

≈ Как нету?

≈ Елена отобрала┘

Якобы однажды Елена Белозерова специально приезжала к ней на станцию, чтобы расспросить обо мне, утопшем, а, увидев у нее мою зажигалку и узнав, как она к ней попала, отобрала. Бедняжка, даже плакала. Адель то есть. Впрочем, и другая, Елена то есть, тоже всплакнула.

Сколько мы потом не бились, больше не могли добиться от Аделаиды никаких других подробностей. Умственное напряжение и так было для нее чрезмерным. Да и пора ей было отправляться дежурить на перрон.

Как бы там ни было, удивительный рассказ Аделаиды все поставил на свои места. Все мгновенно связалось и стало выстраиваться в одну стройную логическую цепочку.

В частности, теперь разъяснилась предельно таинственная история с ╚нехорошими письмами╩. То есть сами по себе эти письма действительно не содержали в себе ничего фатального или злокачественного. По крайней мере, до такой степени, чтобы кого-то свести с ума, довести до самоубийства.

Впоследствии, кстати, были обнаружены неоспоримые свидетельства, что сам Канцеляров эти письма и рассылал. Причем предпринял он эту аферу с письмами именно в целях дальнейшего нагнетания мрачной мистической окраски происходящего, для еще большего запутывания ситуации и прикрытия собственных злодейств. Что ж ему, надо признать, до известной степени это ему отлично удалось.

Итак, теперь, словно въяве, мы увидели перед собой настоящую физиономию Канцелярова.

И с этого дня повели свою контр-игру. Мы решили воздействовать на злодея в духе его собственных методов, погрузить его в соответствующую атмосферу мистики и подозрительности, необъяснимого ужаса, лишить уверенности, обезоружить, проучить и вытолкнуть вон из Братства.

Но это была невообразимо сложная и опасная игра.

Дело в том, что Канцеляров успел войти в большую силу. Даже видавших виды членов Братства, вроде полковника Петровича, не говоря уж про легкомысленного Аркашку Цветкова, было бы не так-то легко убедить в его преступлениях и, может быть, еще более злодейских умыслах. Да и само Братство, которое, как уже было сказано, не имело никакой формальной структуры управления и иерархии, оказалось по-своему в довольно уязвимом положении, так как Канцеляров, действуя хитроумно и напористо, как раз сумел выстроить подобие параллельной структуры и легко манипулировал большей частью Братства.

Ситуация становилась все более драматичной. Казалось, события разворачивались явно не в нашу пользу. Канцелярову с удивительной последовательностью удавалось двигаться к своей цели. Он оставался дьявольски невозмутим. Казалось, его невозможно сбить с толку никакой мистикой или суевериями, направить по ложному пути. К тому же, несмотря на нашу идеальную конспирацию, он все-таки явно начал что-то подозревать, сделался стократ осторожнее.

Не было никаких сомнений, если бы кто-то из нас допустил оплошность, повел себя неосторожно и ему удалось его вычислить, он бы, конечно, не остановился бы ни перед чем. Для разоблаченного это было бы равносильно смертному приговору.

Тем удивительнее и необъяснимее было то неожиданное сопротивление, на которое он вдруг наталкивался. Причем мы не имели к этому ни малейшего отношения. Как, например, та внезапная и резкая антипатия, которую он стал вызвать у того же полковника Петровича и у некоторых других. Может быть, он и впрямь не смог полностью блокировать ╚силовые поля и энергетические линии╩?

В конце концов Канцелярову все-таки удалось организовать тот самый эпохальный форум, который в свое время, по наивности,═ намеревался созвать еще я. Дата форума была назначена, и отменить его не было никакой возможности. Были приглашены все самые видные члены Тайного Братства Счастливцев.

Черная цель Канцелярова была для нас очевидна. К сожалению, только для нас.

Хотя ни формальной повестки форума, ни программы вообще не существовало, но собрание действительно должно было совершить глобальный прорыв во всемирной истории, прорыв в царство вечной благодати и гармонии, ≈ даже если это обернется великими бедствиями и Апокалипсисом для всего остального человечества.

Чтобы спровоцировать подобие цепной реакций, грозившей разнести мир вдребезги, членам Братства нужно было, во-первых, собраться в одном месте, а во-вторых, на некоторое время оказаться в полной изоляции от всего остального мира. Например, на борту подводной лодки, которая заляжет на морские глубины, или в каком-нибудь пустынном высокогорном монастыре, или в заоблачных высях на борту авиалайнера┘ Кстати, был избран как раз этот, последний вариант.

Именно об этом, уверенный в своей всесильности, Канцеляров говорил Елене Белозеровой, с которой мечтал соединить судьбу.

Таким образом, в назначенный день несколько сотен человек, с виду совершенно случайных и незнакомых между собой (а на самом деле члены Тайного Братства) купили билеты на один и тот же рейс громадного аэробуса под видом экскурсии на Святую Землю. Этому находящиеся в глубоком подполье Чемоданов и другие покойники не могли помешать.

Канцеляров гениально все это подготовил и провернул. Он действительно мог собой гордиться. Но он, бедняга, не мог знать лишь одного ≈ что это грандиозное мероприятие обернется против него самого.

На борту его ожидало неминуемое и позорное разоблачение. Те, кого он считал покойниками, успешно воскреснут. Проникнут на борт аэробуса, элементарно дав взятку сторожу, который запечатает их в один из грузовых контейнеров. Сторож, кстати, феноменальный пройдоха ≈ занимался контрабандой лет двадцать, отправлял через границу не то что отдельных людей, а и целые футбольные команды и воинские бригады при полном вооружении. Словом, уже в полете, мы выберемся из контейнера и откроем себя судьбоносному форуму ≈ к вящему ужасу Канцелярова. Мы намеревались свидетельствовать против него перед лицом всего Братства.

А до этого момента, в целях обеспечения строжайшей конспирации, мы затаились в своем метро-подземелье, решив, что самое разумное ≈ вообще абсолютно ничего не предпринимать, а спокойно ждать своего звездного часа.

Накануне ночью, Варакута, который все это время шпионил за Канцеляровым, используя свои компьютерные навыки, в частности, подбирал коды и подключался к каналам сотовой телефонной связи, а также снимал информацию с кабелей, соединяющих систему камер наружного наблюдения по всей Москве, сообщил, что Канцеляров только что также получил ╚нехорошее письмо╩.

≈ Кто из вас так весело пошутил, ребятки, а? ≈ поинтересовался Варакута. ≈ Мы вроде бы об этом не договаривались┘

Все недоуменно пожимали плечами. Никто не отправлял Канцелярову никакого письма. Никто и не думал так опасно шутить. Очень странно. Никто ничего не понимал.

Впрочем, было решено, что это уже не имеет большого значения. Не пройдет и суток, как эта гнусная история наконец закончится. С тем и улеглись немного подремать до утра.

Все тут же захрапели, только я не спал, мучительно соображая, что могло значить это письмо. Но так и ничего не придумал.

На следующий день в Москве происходило нечто чрезвычайно странное. Хотя ни москвичи, ни гости столицы, ни даже самые компетентные службы об этом не имели никакого понятия.

Со всех концов в загадочный, заброшенный и закамуфлированный район-призрак подтягивалась разношерстная публика. Люди молча, не останавливаясь, сосредоточенно двигались по улицам, словно совершали некий ритуал, сворачивали в определенный переулок, шли к определенному ветхому строению, по виду закрытый на реконструкцию магазинчик ╚Гастроном╩, заходили внутрь, так же не останавливаясь, проходили сквозь него и, выйдя через черный ход наружу, прямиком отправлялись в аэропорт, чтобы попасть на один и тот же рейс.

Я тоже двигался тем же самым ритуально-магическим маршрутом. Это было необходимо для того, чтобы привести силовые поля и энергетические линии в определенную благоприятную конфигурацию. Счастье так легко спугнуть. Все условия и негласные традиции Тайного Братства нужно было выполнить с абсолютной точностью. Пока я находился под эгидой Тайного Братства мне не о чем было беспокоиться.

Я и мои товарищи-покойники вышли гораздо раньше остальных, чтобы заранее укрыться в контейнере.

Я шел и старался думать о приятном ≈ о Елене Белозеровой. Она тоже должна быть на форуме. Само собой. Это я знал наверняка. Я видел тайные списки участников. Как только мы проведем наш славный форум, разоблачим и нейтрализуем Канцелярова, отправим его, скажем, в ссылку ≈ в какое-нибудь дикое африканское племя шаманом, я немедленно объяснюсь с Еленой, выпрошу у нее прощение за то, что подверг ее таким страданиям своим исчезновением.

Ей-Богу, как мне не хотелось залезать в этот чертов контейнер, пока я не увижу ее хотя бы на мгновение!

Поэтому мне и пришло в голову спрятаться около ╚Гастронома╩, чтобы тайком увидеть ее перед вылетом, а уж потом догнать моих товарищей и присоединиться к ним. В контейнер я ведь всегда успею!

Я забежал в заброшенный дом напротив, поднялся по пыльной дряхлой лесенке на второй этаж и стал смотреть сквозь пыльное стекло в переулок, по которому проходили ╚братья╩ и ╚сестры╩, чтобы скрыться за дверью фальшивого магазинчика.

Сначала я не подозревал ничего дурного. Но время шло. Ни Елена Белозерова, ни мой заклятый друг Канцеляров все не появлялись.

Один за другим передо мной проходили ╚братья╩ и ╚сестры╩. Странная процессия. Это было похоже на сон. Я словно потерял ощущение времени. Потом оно снова появилось. Но теперь переулок был совершенно пуст. Все прошли. Я остался один. Не может быть, чтобы я их пропустил. Значит, все-таки пропустил. Нужно было спешить, чтобы успеть занять свое место в контейнере, пока его честь по чести не опечатал мошенник-сторож.

Я машинально потянулся за сигаретой, затем сунул руку в карман, чтобы нашарить зажигалку┘ Вытащил копеечную пластмассовую зажигалку, не то, что моя серебряная, щелкнул кремнем, брызнули искры┘

Зажигалка!

Я все понял. Как я мог этого раньше не понимать! В тот момент, когда Елена случайно увидела и отобрала мою зажигалку у Аделаиды, она уже, конечно, понимала, что моим убийцей был не кто иной, как Канцеляров. А может быть, еще раньше? У нее не было доказательств, но любящей женщине и не нужны доказательства.

Как я сразу этого не понял, болван! Она решила отомстить. И разработала для этого свой собственный план. Ради этого решила пожертвовать даже собой. Ради этого сблизилась с убийцей. Именно ей удалось достичь того, что не удалось нам ≈ вывести Канцелярова из равновесия, заставить нервничать, подозревать, что, может быть, и над ним нависло проклятье, которое преследует каждого, кто пытается проникнуть в Тайное Братство Счастливцев, таковым по сути не являясь.

Последнее нехорошее письмо!

Именно она послала его Канцелярову. Я услышал, как в пыльном окошке дребезжит надтреснутое стеклышко. Это письмо могло означать только одно. Это был приговор. Канцеляров был обречен. И его убийцей должна была стать именно она, моя любимая. Моя Елена Белозерова.

Как я мог допустить, чтобы моя любимая женщина совершила такой грех, стала убийцей, пусть даже такого человека, как Канцеляров, пусть даже из самого благородного чувства ≈ чтобы отомстить за любимого?

Дребезжание стеклышка словно острой кромкой врезалось в мой мозг. Мне ли не знать, как коварен и опасен Канцеляров! Меня ужаснула мысль, что, скорее всего, он разгадал намерения Елены, играл с ней, и теперь она находится в смертельной опасности┘

Ни она, ни Канцеляров не собирались на самолет. Елена была увлечена своей жаждой мести. Что же касается Канцелярова, то его-то меньше всего волновали энергетические поля и силовые линии. Переворот, который он намеревался совершить заключался вовсе не в прорыве в царство благодати. Он собирался убрать конкурентов-счастливцев, чтобы получить возможность строить новое Тайное Братство, в котором он будет полновластным диктатором.

Я судорожно взглянул на наручные часы. Я безнадежно опоздал. Дребезжало вовсе не треснутое стекло в окошке. Это оттуда, из поднебесья доносился практически неслышимый гул взлетевшего аэробуса, который уже был в воздухе и взял курс на Святую землю. Не нужно было быть провидцем, чтобы предсказать его неизбежную катастрофу. Самолет упал, пересекая Черное море. Не было найдено ни одного тела. Но мир не рухнул. На то они и счастливцы. Для них, что Черное море, что малая Волга ≈ все одно. Иллюзия. Поисковые команды напрасно искали хоть каких-нибудь фрагментов. В конце концов было решено, что все утонуло в Черном море, навечно засосано в его илистые и ядовито-смрадные сероводородные глубины.

В этот момент мне показалось, что у меня начались галлюцинации. От счастья подкосились ноги. В переулке показалась Елена Белозерова.

Она остановилась и достала сотовый телефон. Поскольку теперь в переулке была абсолютная тишина, я отлично расслышал ее разговор с Канцеляровым. ╚Немедленно приезжай ко мне!╩ ≈ сказала она. Затем она вытащила из сумочки смешной дамский пистолет и переложила его в карман пальто. После этого решительно направилась к двери фальшивого гастронома. Я сломя голову бросился за ней. Это был наш последний шанс, и я его не упустил.

≈ Елена! ≈ прошептал я. Или, точнее, послал мысленный импульс. Она обернулась.

≈ Любимый!..

Наше бегство было сумасшедшим, но удачным.

Как и положено счастливцам, мы двигались по маршруту в точном соответствии с пресловутыми ╚энергетическими линиями╩, которые и привели нас в благословенные края, истинное братство счастливцев, царство любви и благодати, бесконечно удаленное от тех мест, где подвизался, сделал фантастическую карьеру, правит и еще долго будет править наш злой гений Канцеляров. Теперь уж, может быть, его называют вовсе не Канцеляровым, а как-нибудь еще.

И даже если мы доживем благополучно до глубокой старости, я не стану искушать судьбу и посылать ему ехидную открытку, чтобы сообщить о своем счастливом существовании. Самолюбие меня не дергает. Это по его части. Черт с ним, и Бог ему судья.

(с) 2004 Магомет

Проголосуйте за это произведение

Что говорят об этом в Дискуссионном клубе?

266003  2005-10-19 16:24:55 Борис К - Прекрасная,необычная вещь! Кто-нибудь еще читал Сергея Магомета? Интересно было бы узнать мнение. Или похвала автору-сигнал,чтобы его тут же начали клевать?

297254  2011-10-29 13:13:21 -

297260  2011-10-29 21:07:38 Дорогая передача - поржал и попечалился, спасибо в общем

Copyright (c) "Русский переплет"