Павел Лукьянов

Вторая волна стихов

арбуза половина, похожая на треть, похожая на дыню, прокравшуюся в смерть.

застывшее живое в погибшем петухе, до трёх считают пальцы в раздавленной ноге.

силач находит выход из вялых длин кулис, подбрасывает счастье стотонное на бис.

забыть и опрокинуть сквозь силу мелочей свои гнилые ноги сквозь обручи людей:

взлетает балерина, бормочет водоём, родителей веселье, унылое вдвоём,

умеренные годы, разумные шаги, не ходят мои ноги, но ползают враги.

разбитое колено - противный холодец, подёргивать щекою и сдаться, наконец,

но перед смертью - кони, скотина, звёзды, толпы проштопают сквозь кожу своих набегов тропы

24июня2005

Шанхай

- стань - говорит - первым, я готова стоять с краю,

руки мои - листья - осенью в снег пали.

сволочью жить просто: надо лицо потвёрже,

надо слова пореже, надо поменьше боже.

паданка старых вишен, вкуса тропинка в память -

было такое время, будет чему ранить.

- белый любимый дурень, лапоть с загаром негра,

дети рождаются просто - с каждый толчком ветра.

музыка улицы шума, блеющие машины,

папа приносит ёлку: он - настоящий мужчина.

- сволочь в тигровой коже, лето, прошедшее просто,

помнишь: расправил плечи и вышел другого роста?!

помнишь? давай вспомним: помнили, помним, будем,

там перестать помнить и рассказать людям.

кляча моя, лошадь, в прошлом лежат чемоданы,

- я не могу с теми, кто переходит в раны

24июня2005

Шанхай

стрекоза - голубая палка - налетела на куст и смотрит:

люди идут слоями: каждый о смерти помнит.

о чём же ещё помнить, если ясны причины:

от этого падают кони и костенеют мужчины:

в длинном чехле проспекта, в чайной, в аптеке, в ливень -

всюду стоят люди и ничего за ними.

то, чему быть - будет тихо стоять сердце,

то, если хочешь, скрыто, что никуда не деться.

в рот стрекоза смотрит, если упасть в деревья,

в доски сосновых створок, телом ломя двери

26-30июня2005

Шанхай

неуменье - куница сердца, ах, зачем чудеса упростило?

сапоги голубых поднебесий до пустой пустоты проносило.

побежали бессвязно медведи, у лесничего выпала пуля,

у реки отдышаться и выпить ледяного стучащего гула.

но стоять, как в избушке наутро жаркий воздух натопленной печи,

но пытаться нащупывать жизни в насекомой обрывочной речи.

голоса - это тоже природа, но мгновенней нежней и потише,

голубыми глядит мотыльками и стволами сосновыми дышит

22:40-23:00

24июля2005

Милан-Женева

если каждый огонёк - дом, то сколько же нас там?

всюду - говорят - жизнь: неужели не врут нам?

значит, выходит, выйду, ткну и зайду в хату:

мальчик лежит слабый, дядя висит распятый.

- каши хочу, - скажем: вмиг наряжают гостем,

суп заправляют жидкий свадебной сладкой костью.

вот я сижу, зубы кушают, водка летает,

мальчик сидит оловянный и пытается, но не понимает.

- я - говорю, - пришлый, жизнь меня интересует,

он улыбается: видно перед пришельцем пасует.

- дай мне свои зубы - он вынимает и тянет,

я надеваю челюсть, но всё равно не хватает.

кожа висит курткой на костыле скелета,

- дай мне её, мальчик, сразу почуешь лето.

пусть у моей жизни и у его смерти

были разные мамы, но будут одни дети

23:30-23:50

я подглядел смерть: встану, дышу, пройдусь,

реки берут там, где хоть немного трус.

жабы горланят бревно - старый гнилой самолёт,

Христос по колено в воде: он далеко пойдёт.

нам расписать дни под никакую стать:

маленький памятник-будка - метр на два кровать.

будет ли чудо - нет - я не хочу видеть:

как на голодный город с неба летят рыбы.

лучше стоять смирно в маленькой старой сбруе,

в жизнь из укрытия глядя, словно всегда воруя

23:50-00:10

Земля - это круг? - круг: пыль молодых частиц,

я состою сам из костяных спиц.

а у ворот - враг, смерти моей друг,

взглянешь ему в глаза, вспыхнув костром рук -

кашей вскипит земля: хозяйка забыла в печи,

спит, уронив солнце, ребёнок вокруг молчит.

люди стоят - трава, ползает мелочь-тля,

если застыть в поле - ветром прошьёт тебя.

нитки идут в губы: ты - то петрушка, то - грустный,

воздух деревню выдаст запахом щей вкусных.

мошки в узлах мира, сердца кусок грубый,

смерть - говорят - лягушка: найди и подставь губы

10:50-11:35

25июля2005

CERN

на меня - пауки и звёзды, кирпичи ледяной воды,

голубые салаты неба, надувного железа мосты.

корабли развздыхались у бухты, капитан раздавил комара,

почтальон рассыпает конверты, помогает ему детвора.

а у нас, на Егора и Павла, после майского взрыва цветов,

начинается жаркое лето посиневших в воде пацанов,

на зубах выступают окурки, за художником движется смерть,

колокольчиком звёздное небо начинает на сердце звенеть

9августа2005

Ахтуба

и вдруг я устал быть: смотреть второпях на лес: совсем о другом - ум, лишь тело случайно здесь:

не там: за покатом морей, тархуном шумящей сосны, а чёрным ремнём асфальта выпорот сквозь штаны.

на жалобы - кто придёт? такой делегат - слаб: нам генерал нужен, а не такой же раб.

значит, скажу: - счастлив, еле держу улыбки. - браво! - кричит деревня, бабы несут сливки.

сяду со стариками, внучку подсадят напротив. - будешь в Москве - окликни, а не то с колдуном воротим.

ты возьми от каждого дома то, что больше всего любишь: край телефонной будки, лыжи, которых не купишь

в самом жилом районе самой богатой столицы: там, где прожить можно, если с привычкой родиться,

а из родной деревни, где твоя мать кричала, ты не уедешь надолго, будет чего-то мало:

самого мелкого слова, брани, собаки, укуса, мира раздолбанных пашен, пыльной дороги русой,

будешь по горло сытым, как в заграничном фильме, сердца - не шары бильярдные, ты не играй с ними,

нам позвони, скотина, выбери в день минутку: самое стылое время счастья Москвы жуткой

1-3сентября2005

Женева

встретишь белую пару с красным букетом крови,

будешь у них дома - улыбку держи наготове,

чтобы поднять, уронивши, мяса копчёного ломтик,

матери, бабушки, сёстры - резвые все, как чёртик,

дом, карусели полный, танцы, шампанские, взрывы,

только улыбку подвигай: что-то висит криво.

стол под огромным тортом ноги ослиные держит,

дедушка снятою саблей ржёт его криво и режет,

а там заодно и гости лезут сложить жизни

под пулемёт максима, под каблучок капризный,

в первых рядах рая зритель сидит с кукурузой,

пьёт говорящую воду с лёгким в душе грузом,

- будете биты после, - диктор объявит со смехом.

- да, брось! заводи шарманку, в гибель скорей поехали! -

мимо моей светлицы из кирпича и стёкол

ходит кладбищенский дядя, чтобы я там ёкал

0:43-1:05

усни, моя отрада, в высоком терему гигантской новостройки, пока я всё пойму,

пока копыто братца, пока, мой свет, пока задвигаются мысли под ряхой моряка.

от сказки до злодейства на пальцах волдыри, сосуды лишней крови, разбитые внутри.

и меньше спички в пальцах и больше снегиря костры напрополую в низине января:

садись в немые санки на мой большой живот: я вижу только небо и ты - наоборот,

собака от хозяйки отбилась и - кусать, берёзы и осины - красавицы и знать.

набитым ртом картошки, пропёкшейся до дна, пытаюсь вставить слово, но снежная волна,

но море над районом накрывшихся домов, собаки-телогрейки сбегаются на зов,

кричу наполовину из полной глубины: - хотя бы шапку меди, хотя бы край страны! -

достану голосище, пляшу по мостовой, никто меня не знает, а мне знаком любой.

танцую до скончанья во имя красоты, которая известна, которая как ты

18:01, 1:08-1:28, 4-5сентября2005

в гибели белой пули, пущенной с неба богом,

кожа моя виновата тёплым своим соком.

плыли четырнадцать песен по ширине волги:

каждая знала соседа, соседа задрали волки.

ко мне подошли, спросили: о неделимом чувстве:

скажем: к России и грязи в поле её грустном:

в шубе её пышной, в мёртвых цыганских пальцах,

кажется, чтобы выжить - надо всё время пятиться:

тут по-другому надо: без вычитаний и боли,

с чем-то таким смириться, с чем не смиряются, что ли,

как-то ловчее укутать в город пошедшего сына,

ладанку в пояс заштопать, в палец попасть мимо,

вылить своей крови в снег, зазывая акулу,

чтобы тобой кормилась, словно она дура.

чёрный рубец смерти тихо идёт под снегом,

- сынок, оглянись на маму, запомню, каким ты уехал! -

криво звенят берёзы, словно медали смерти,

люди идут по жизни, словно серьёзные дети

1:34-2:04

новые русские стихи

мы погибли. свободные страны добивают свободой своей,

человек переходит на деньги и обрывки случайных идей.

забытьё. паутиновый домик, самолётный разбитый завод,

президент, проникая повсюду, открывает чарующий рот.

навсегда мы пришли и погибнем. человека свободная тварь

погружается в личное счастье, не имея движения вдаль

10:46-11:12

16ноября2005

Туари, Франция

а кто такой? скажу - Емеля! - пароль? - топор из топора!

проходит время, как родное, и даже лучше, чем вчера:

как та река, в которой эта, кого почистим и съедим,

кромешным золотом рассветным как бы избыточно горим,

как говорит один писатель: когда в основе языка

есть обязательное слово, то не кончается строка,

и службы гомон приглушённый не покидает цеховых,

чтобы вселенная сцепилась и не распалась на троих.

гляжу в детей, растущих в школах, как в лабиринтах и полях,

как подпоясанные волки за партой солнечной впотьмах.

пока возможное возможно - проходит день как ломовой,

пока усталости копыто не зацепило мостовой,

пока друзья не умирали и, не задумываясь, спишь,

пока не сбиты самолёты и не охваченный Париж.

когда такие великаны находят в нас своих врагов -

мы закрываем магазины и убираемся на зов:

мы в пересменках, перебежках находим новые места

и спозаранку наблюдаем, что безусловно красота,

и кавалеры прежних ссылок берут по старшинству ручей,

и мир, стремительно заптичив, нам открывается ничей.

необязательность живущих нас положительно бодрит,

на пустяки, как на картины, душа отчаянно глядит,

но - ничего: как будто - в поле, - как будто вывели и - ветер,

и наше всё, и Пушкин в хоре. не плачь, родная, с нами - дети

3:14-4:03-1:58

28сентября2005-18января2006

Шанхай-Франция

капель - дождаться и рыдать, а может плясками трясти,

друзей вышвыривать в окно: - лети, пожалуйста, лети!

тоска за солнечным углом, как будто лёд ещё стоит,

но я другому отдана, и не имею постный вид.

сиди, пустая болтовня, беги, рабочий человек,

взлетай на заводской трамвай, не обгоняя бурный век!

под вечер, стоя на путях, глядит оставшийся народ:

как из неясности дале́й за ним везение идёт -

и обязательно - домой, с заездом в радостную жизнь:

с навалом воблы и икры - откуда песня ни возьмись:

её поёт повальный дед, гудит под проводами столб,

шуршит её, проснувшись, тополь, и голова не лезет в лоб.

переходящее в веселье застолье похорон тоски:

свистит рачевня трудовая, и удаль лезет из руки:

лети за тараканом, шапка! лови, серёга, кладовщиц!

следи за ходом, боже правый, и не зауживай границ!

проснись и пой, шагая к дому, поднявши снега хохолок:

безосновательно упорно, не обязательно как мог.

на человеческие санки скорей садитесь, кто вы, люди!?

зажмите в кулаках улыбки о каждом, кто вас где-то любит

0:06-1:39-0:21

4ноября2005-20января2006

Сан-Жени, Франция

стихи в помощь капиталу

стану я врать, ладно! если такое время.

если такие деньги - чёрт с вами братьями всеми!

буду я вам корчить рожи людей в конторе,

стану таким главным, что никого вровень:

честная хватка лисья, чистая миска пёсья,

как ни пытался чистым - всё говорят: умойся.

я не забуду детство: в дело возьму друга:

каждая жизнь - копейка, и в кошельке - туго:

значит - неплохо вышел из образованных классов,

тётка моя - дура, впрочем - как большая масса:

всё говорит о главном вечно зовущем мире,

где полуголая мама с папой моим жили -

не было там ясно, как получить счастье,

а у меня - выйдет. деньги мои, здрасте!

ходит по штату голод, нас не касаясь как-то.

всё потечёт честно: только убей брата

21:51-23:53

13ноября2005-11января2006

Сан-Жени,Франция

выйди, новейший Ильич, кинь раздирающий клич: вздоха уставшего пар - в топку, в цилиндр, в пожар.

в сутки, в толпу, в пустыри - выйди, окрепни, усни. памятник бывшей стране - бронзовый ферзь на коне.

в тьме уходящих россий, вёрст, пересчитанных в миль, в кладбище красных отцов, слышавших гитлера рёв, -

будет молчанье и смех в спины и барышни тех, кто переедет границ прежних советских столиц:

нас миллионы пока - полная пыли рука: выброшена и раскрыта: пей, приходящая свита!

точкой закончатся жизни в новоохальной отчизне, смерти костистая дама ходит нетрезвая прямо:

в каждом её дуновении тлеется бабкино пенье: ходит козлёнок и волки: глазки глядят и - щёлки.

стая стоит по кругу, телом прижмусь к другу. дети, которых не будет, вы передайте людям

0:01-1:11

18января2006

Сан-Жени, Франция

к нам идут, к нам влезают и душат,

но легко, но весной, как бы пух,

невзначай согревая как муху

ледяными руками старух.

хоровод. сапоги нараспашку,

приседая идёт казачок:

костяной ледяной и зубастый,

и в груди замирает рывок.

ни светает, ни лунные доли:

затаился как будто и ест

всеобъёмный паук шаровидный

голубую земельку окрест

1февраля2006

ЦЕРН, Женева

кроватка с заложенной бомбой,

устами младенца глаголь.

собака в солдатском жилете,

попробуй со взрывом поспорь.

глядит переевший владыка

на округа крашеный труп,

убийца находиться в каждом

за нежною выделкой губ.

- отцы! ваше превосходи-ство!

наймите меня на войну!

на что-то, стоящее выше,

чем вы, обессилив страну.

какое-то давнее слово:

о честном исконном живом -

мы выберем в те генералы,

к которым на свадьбу войдём:

дымок над вином суховатым,

тончайшего скальпеля сыр,

и мы, голодая и веря,

себя принимая за мир:

святой холодок на рассвете

нас вывел и дело пошло,

и небо, сбиваясь, считало

моих самолётов число.

лишь то, что никак не возможно

и будет стоять на века:

как самое лучшее в людях,

не выясненное пока

2,11февраля2006

ЦЕРН, Женева,Франция

у мальчика моего зубы: он каменеет как папа,

чтоб ошибиться в жизни и брать от неё трусовато.

глядя на нас - просто не обрести стержня:

того, что закалки старой дедов моих держит.

всё потеряв былое: лоск, глубину и силу,

наш человек гордый не подаёт виду.

Запад считает деньги, Франция пьёт сухое,

Англия нос воротит, Россия гуляет в поле:

и мёртвая и живая в одном душегубном сплетении

она начинает роды и появляется Ленин:

неважно в какой кепке, в сатине, жилетке, бородке

страну настигает время нелепой его походкой.

капкан разогнуть свободы нельзя, не прищурив сердца,

не замахнувшись на вечность, не опираясь на детство.

вот - мировая мера, точка его всхода,

жизни петля душит каждого из народа.

только отринув вялость, вырвавшись из расчёта,

можно восполнить душу, жизни услышать ноту.

краше всего мама, спящая возле сына,

лучше всего время, не проходящее мимо.

стань на колени, Россия, перед иконою неба: -

боже ты наш медвежий, ты бы детей наведал:

вхож в мировую кухню - вынеси нас оттуда:

это - такие люди, это - под нас блюдо.

правда - такая простая, что замолчать просили:

на циферблате - время, а механизм - Россия

22:14-23:37

9февраля2006

Франция

капитал, нарастай на рассвете, ты умнее, чем многое в мире:

у тебя неразменные дети и серьёзности вековые.

нам займи осознание жизни, ту копейку забрасывай в душу:

ей оттуда не выбраться, жабе, если масло не станет воздушно.

а тогда мы вернёмся и вынем столь прекрасное медное слово,

принимая его как икону первозданности, явленной снова.

напрямик мы стремимся к рассвету, золотая монета восходит,

человек начинает светиться, только что-то хихикает вроде

Barcelona

8ноября2006

иззябший символ веры

иззябший

нет моего вокруг. долго же я рос

клятвенники друзей не принимать всерьёз.

вдет человек с головой в спального тела мешок,

я узнаю себя в каждом, кто одинок.

я говорю о тебе, чей-то потерянный сын,

ты, если хочешь, купнись, от кислорода остынь.

сядем на пластиков стул, вынесенный из кафе,

ты меня, мальчик, погладь по загорелой руке.

я расскажу, глядя ввысь, что-то плывущее там:

чаек, косящих серпом, жизни моей ресторан:

входит известный народ, вносит влиятельных лиц,

там телефоны звонят, и продолжается блиц:

стук машинистки костей, скрежет, травинка во рту:

- я нахожусь в Монпелье, буду в Нью-Йорке к утру -

делая фирменный жест, в них выдающий старух,

нас покидают отцы, странами двигая вслух.

мягкие спины ковров, словно говяжьи листы,

тянет портфели портье, мысли его пусты.

гладя чужого щенка, не заведёшь своего,

мальчик, взгляни на меня и поцелуй глубоко.

море, разинув глаза - самая близкая жизнь,

камня горячего верх, камня холодного низ.

дети, меня, старика, перетащите к воде,

так и живёт человек, и никого на Земле

символ веры

стой, малолетка, во тьме, верь: существует отряд,

где командиры в строю имя твоё говорят.

есть, существует народ с твоей головой на плечах,

есть магазины весны с выбором свежих рубах.

жилы на братских руках, белые лебеди лет,

вы протянитесь ко мне, чтобы отчаянья нет

22:14-23:41

7марта-24апреля2006

Сан-Жени, Франция

волны ушли под воду:

там доживают время:

ходят бугры под кожей,

как мускулистый гремлин.

выгнутый взгляд козий,

узость её морды:

сразу заметно в каждом

что не даёт свободы.

чёрный ошейник страха

перед глухой округой,

где прикопать могут,

ноги держа туго.

ходит лихой парень

по пустоте рощи,

топчется дней козлик,

рожки торчат молча

октябрь 2005

ударь меня в пах, дядя, словно бы в небо глядя,

с виду - приличный и крепкий, а втихаря - как соседка:

носишь лицо другое, не показывая какое.

так миллионы шансов будут всегда казаться

ждущим тебя миллионом, словом - сиди дома.

выбьешь меня из сотни - хряпни, вздохни, хлопни.

жги, гамадрил, песню! жарь, гамаюн, смейся!

вей, полевой, пылью! дай пореветь, вылью.

знамо - такое дело! глянь на овцу смело:

то ли ещё было: девка - сильней выла.

мелочь по куртке ходит: не угадать мелодий.

стать бы опять взрослым, чтобы не всё так просто

2:45-3:10

28сентября2005

Шанхай

топоты пыльные ног,

лошади шалый бег,

стыки копыт и моста,

сумерки тихие рек.

мысли-хористы шумят,

сердца натянутый стук,

что ни случится - живу -

вцепленный в муху паук:

лапами всех лошадей,

матерью, богом, детьми -

чем ни попало держу

пыльное тело земли

11:14-11:41

16ноября2005

Туари, Франция

человечество

первый впев:

человек - это Пушкин в квадрате! помоги ты ему, помоги

распечатать таинственный череп, серебро обнаружить внутри!

растревожь нежеланье вливаться в обычайщину сделок людских,

прокати на карете надежды человека, который затих:

и пойдёт и покатится тело, от себя неживого устав,

прекратив увядать и влачиться, обнаружив свой лучший состав:

человек - это пламя и волки, горизонт, колесо и весна,

посреди непроглядной зимовки голова его солнцем полна.

никуда нам не деться от этого - приходи, уходи сотня лет -

половина меня - на растопку, половина - на песню и свет

голос свыше:

сядь, моя птичка, и ты, я отогрею любого,

дам говорящих хлебов, очеловечишься снова.

мягкие ткани копыт вытяну в пальцев ладони,

больше не пей никогда воду у дьявола в доме.

лучше стареть нагишом, чем молодеть на перине,

сердце как лампу сожми и уходи по равнине.

но, прорываясь, стреле хода обратного нету,

но, оказавшись во мгле, сразу захочется лета,

выискать лёгких путей, как бы прямейшие тропы -

в этом отходе - петля, смерти начальные ноты -

будешь мгновенно одет, ясен, накормлен и нужен -

каждому, кто не жив, дьявол накроет ужин.

мальчик, на лёгкость смотри, как на чужое безделье -

внутренний звездочёт знает вселенские цели

отец:

я чего-то не пойму - ёлы-палы! ёлы-палы! -

у меня жена и дочь - обе правы! обе правы!

голова моя кругом - не проехать! не проехать!

человеческая жизнь - мне не к спеху! мне не к спеху!

умерла родная мать - было время! было время!

а теперь и мне пора - но со всеми! но со всеми!

заберу с собой жену - под земельку! под земельку!

мы родим скелет в аду - здоровенький! здоровенький!

кабы дочка не росла - как чужая! как чужая!

жизнь была бы и моя - не такая! не такая!

дочки-матери:

- мама, а как умереть, я тоже хочу в гробы:

у бабушки - вон какой и вкусные свечек дымы!

- не думай о большем, чем есть - голова как всегда нараспашку -

хватит над гробом мечтать! (тяжко мне, девочка, тяжко!)

скачи, пока тысяча сил, напрыгивай на овраги,

палкой стреляй в воробья и прочей учись отваге.

мутнеть ты успеешь всегда: для этого школы и семьи:

лавашные мужики под корочкой настроенья,

глаза твои лопают пусть подвижную мира пирожность,

желток погребального солнца - это не детская сложность.

- но мама, но тётя, но дядя, отдайте меня умереть,

я тоже хочу вас по кругу из чепчика оглядеть!

мотаюсь по миру немало и знаю: что значит не жить,

отдайте меня тёте смерти и будете детскую выть.

- приди, укради нашу дочку, пожалуйста, барышня смерти,

пожалуйста, упакуйте, завесьте, прикиньте и смерьте!

- тра-ля - глупоглазо гармошка - поёт и не хочет, не хочет,

но лет через семьдесят ляжет на брови желанный платочек

голос свыше:

да, уголёк, да: это - мои костры,

этой тропы трава падает в твои рты.

звёзды стучаться в ведре, ночи ржавелы края,

руками берёт луну по очереди вся семья.

ветреный губ облёт, светлое время реки,

лодка, горбатая дном, как же мы в ней легки.

бегай, бегун-муравей, по моему рукаву,

тысячу твоих миль я до заката пройду.

мы подзовём горизонт и убедимся во сне,

как он послушно пришёл и прижимался ко мне

припевчик:

ой, бляны, мои бляны, вы бляночки мои!

напякла я бляны на четыре сковороды!

никто блины не берёт, никто замуж не идёт!

только серая свинья - понюхала да пошла!

ой, лета мои, лета, выйду с горя за кота!

пусть рожу детей с хвостом, зато буду с мужиком!

я пойду до города, где родная морда!

ой, бляны, мои бляны, вы бляночки мои!

20:45-23:59

12марта2006

Сан-Жени, Франция

Le bouquet de marguerites

Милле: шестерёнки-ромашки:

и режем, и колем, и шьём:

доверчивая обезьянка,

давай поскорее умрём:

по полю пойдут маргаритки

за нашей единой душой,

ты пела бы, пела бы, пела,

но жизнь не бывает живой:

всегда есть какое-то чувство,

что это не я и не ты,

на сердце лежащие иглы

и двери из темноты

21марта2006

Орсэ, Париж

Mademoiselle Gachet au jardin

Ван Гог. Мадемуазель одним глазом

глядит и петрушечку рвёт,

кишащее небо открыто,

заботами полнится рот.

на шляпке её кремовидной

замечен медлительный жук,

мы ходим по солнцу и дому:

редиска, нарциссы и лук.

светает, светает, светает,

мы живы, мы живы, мадам,

гудят огурцы в огороде,

и падают пчёлы к ногам

21марта2006

Орсэ, Париж

выйду из дома в семь, скоро зайду к тебе. - что там у нас на губе, что это я ем?

кто-то, какой-то кот, черезполосый матрос шёл с корабля на корабль, что-то в душе нёс,

да завернул к нам, в наш пожилой дом и пояснил как и через что умрём.

люди, каких миллиард, звери, каких не видал, черти, какие в глазах, дети, которых проспал,

вывели в свет рыбаки, сетка набита травой. - что это было за судно? боже, вернись за мной!

1:01-1:56

6сентября2006

Шанхай

Себастьян, прозревающий фуги, не умел ничего вообще,

кроме лучшего грома органа, кроме неоспоримых вещей.

где теперь тот мясник и сапожник, что строгали ему сапоги?

человек никогда не уверен, еле держится сердце внутри

на какой-то отчаянной ноте, полужилке, на тощем корню,

основанье уверенной жизни, если вдуматься - близко к нулю,

но остаток, но свитая нитка прошивает с рожденья насквозь,

и поёт голосистая точка, и находится верная ось

1:59-2:1

6сентября2006

Шанхай

белый пистолет

весна. поцвести и завянуть,

придти и уйти как цветок:

всё выдохнув лучшее в воздух,

на ножке торча одинок.

явить осознание жизни

и деться не зная куда:

Платонов, Эйнштейн, Шостакович -

гиганты пустого труда.

старик. доплестись и улечься

под крышей глухих одеял,

чужое моё поколенье,

к которому в руки попал

22:21

24сентября2006

Шанхай

1 велосипед под крышкой гроба -

смеяться можно начинать,

смотреть о массовых убийствах

и ничего не ощущать.

за нами тоже вышлют сани,

и повезут наперевес

мешки картофеля и сена,

и перстень с пальцем срубят здесь

Шанхай

сентябрь 2006

2 комки земли в подошвах сада,

червивый розовый навоз,

лохматый дождик воробьиный,

земля, промокшая насквозь,

сверчок, забытый на квартире,

щенок, утопленный в пруду,

моё утопленное детство,

я помню, кем я был в саду:

стоял живой и настоящий,

чтобы расти, куда и след,

а не отмучиться скорее,

и умереть на старость лет

00:12-04:03

3 мир так умеет быть похожим

на мир, живущий неспроста,

что человек не замечает,

что жизнь имеет форму рта.

так говори, расходуй сердце,

осознавай себя в себе,

что ты, лежащий на постели,

одной ногой лежишь в земле.

мы живы так, как будто живы

совсем не так, как дали жить:

стоим на синем микрофоне

и не умеем говорить

Барселона

0:24-3:36

23 февраля 2007

чтобы утром встать - надо заслужить:

с вечера себя смыслом протопить:

кожаный диван, задние мослы

вымыть с наждаком срам до красоты.

бешеный поэт, лысый огурец,

бриться элегант и стоять живец.

нам ли горевать, что не мы живём!?

девочка идёт, значит - это дом:

пусть её виски венками полны:

знаю, что - сестра, знаю, что - родны.

пудель-снеговик баловенник всех:

тёплые ручьи по ладоням мне.

скатерть - горизонт, брата толчея,

кто кого живей - не поймаю я!

выкушал сосед нашу и вздохнул,

бросил умирать, матерью ругнул.

так и мы живём: что тут не уметь!?

выдохнул-вдохнул, отодвинул смерть

январь 2007

Барселона

скрипка, пой, вальсёр, танцуй, перед нами - вечер,

чем-то надо наполнять содержанье встречи.

вот и музыки курок, вот и мушка пива,

ах, кокотный локоток, ах глазами живо.

- что ты хочешь? - что и ты. - хочешь - будут дети,

я целуюсь как паук, жмурящий при свете.

всё бы было ничего, кабы бы было бы чего,

а когда наоборот, то и жизнь навыворо́т

2:20

6сентября2006

Шанхай

штриховать перед смертью квадраты,

говорить, не вдаваясь в слова,

оглянуться на тощие рельсы,

докатившие нас в никуда.

мы стоим, озираясь на друга,

и не чувствуя друга в другом,

словно всех подменили на тех же,

кем и были мы в сердце тайком,

а теперь перед смертью не спрятать,

ни вернуть, ни заплакать нет сил,

мы такие, мы лучшими были,

когда поезд едва отходил,

и стояла печаль на платформе,

и купейные пили вино,

и того как со всеми поступят

нам никто не сказал ничего.

мы могли бы прожить покрупнее

мелкотравчатой жизни своей,

а теперь мы состарено дышим

и глазами не видим друзей

3:10

16февраля2007

Барселона

холодок. приходящий художник, нарисуй нас ногами вперёд:

на семейном портрете лежащих: пусть увидим, как это придёт.

мы - зима, мы - тяжёлое время: сквозь пройти, сквозь тебя, сквозь детей

и достигнуть того же, что было: что меня, что всегда, что не с ней.

пустота. опрокинутый домик. потолок, одеяло и пол.

человек никуда не уходит, даже если по правде ушёл.

выходи - говорю! - было время - из квадратного гроба со мной,

ты счастливей счастливого смотришь, и ребёнок торчит за тобой.

слепота. набегающий ветер - словно дышит за морем старик,

я пою проходящее время и внезапно срываюсь на крик

1-2апреля2006

21:31-1:25

музыка - чёрта брат - грохнула из органа,

люди, пытаясь, поют, раздувая внутри великана.

но нет его милой рожи. запах стоит сапога.

мелочью муравьиной полнится голова.

а прежде - а песни, а церкви, а ныне - а деньги, а деньги:

мальчики позывные, девочки за копейки.

тучное тело погоды к нам приближает грозу,

мама, рожай поскорее, может я тоже рожу.

дети мои, дошколята, опята в корзине, котята,

если переживёте - выкиньте из циферблата

11марта,2,12апреля2006

Сан-Жени

животноводство

привет порубленным скотам!

как будто истина - иное,

а не распоротое вдоль

ещё текущее живое.

сожми глаза как бы щенок,

беря кусок в холодной жиже,

как будто будет жизнь к тебе

когда-нибудь теплей и ближе.

к нам муха толстая идёт

то торопясь, то приникая,

как бы выслушивая жизнь,

в болоте красном утопая

9:02-9:14

3-13апреля2006

ЦЕРН, Франция

подожди. происходит другое, но не в лоб: а легонько: в висок,

человечество движется в танце, ведь пространство - ажурный чулок.

жизни нет, но откуда-то дует, и мы чувствуем лёгкий сквозняк,

в неудачно построенном доме, обыскавшись, находим чердак

и влезаем: и куклы и книги обступают молчаньем и той -

не живой, но прожитою жизнью: это, значит, и будет со мной:

то есть есть, то есть нет. на рассвете околевшая светится пыль,

человек наклоняется к гробу и целует всё то, что любил.

мы живём и никак не проходит ощущение вечного вскользь:

словно ходит на привязи рядом, и мы чувствуем близкое врозь

18:05-2:14

2апреля-25сентября 2006

Сан-Жени, Франция

Шанхай, Китай

Денису Антону Юрьевцу

старый как пень город с выбитым зубом забора

чем-то невыяснимым дорог, собака, дорог.

есть широта проспектов, ясность столичных линий,

но косовата калитка там, где мне дали имя,

там я живу в стужу, летом рублюсь в речке,

ночью тащусь в сени, тени тяну свечкой.

в эту дыру мира ходит столичный автобус,

только куда ехать, если в тазу моюсь.

мне бы прижать Федю - это такая собака,

мне бы набрать белых и натопить жарко.

господи, этой зимою дам я тебе имя:

.улица Ленина ночью без фонарей стынет..

груды бобровых сугробов, холод стоит звёздный,

жить бы да жить ночью, утром вставать поздно,

пробовать печь ладонью, мокрые трогать стёкла,

смазать лицо рукою, от духоты потный ..

молится твой павел в новом послании к миру:

в этой тоске барской много его жиру.

стань дуновеннее ветра, шире бедра волги,

выступи на эстраде, пир закати долгий,

пепел стряхни с сердца - пусть его раздувает,

делай на всю громкость, надо кому - убавят!

чёрные чёрные руки, пахнущий пахнущий маслом:

стань асфальтёром последним, неотличимой массой:

чем тяжелее хлеба выпечка каждой мучи́нки,

тем прижимаешь сильнее к телу свою четвертинку.

нет в пустоте мирозданья места для нежных и звонких,

я - человек на минутку, долог мой путь недолгий.

- вон уходите гости из не моей жизни! -

я поступаю твёрдо, сердце моё чисто.

топка моя-наша, жаром стоит наружу,

пересыхая слёзы, перебивая стужу.

чтобы не вздумало время так наши вывести будни:

павел прошёл мелко, а ожидалось крупно

Барселона

январь 2007

дети без задних ног: спят или умерли, а?

если нагнусь посмотреть - сразу настанет пора:

бегать по дому слепым, матерью биться в углу,

спор разбивать топором, курицу гнать по двору,

выбрать дрожащих яиц, тюкать и пить на послед,

- всё - говорят - ничего: главное - выискать смерть:

где её льдистая тень, в коем комоде ступня,

чтобы нащупать доску и доскакать до меня?

чтобы горячка парней не перешла на ножи,

я подавлюсь, но доем старых болячек коржи.

в той дискотеке народ, в том магазине надрыв,

песню родную поёт парень не держит мотив.

я выхожу как один, как одичавший комар,

с маленьким хоботом рук на человечий пожар:

сердца единственный залп, жизни единственный конь,

что ни случится - случись. смерть, пригляди-ка за мной.

прячься, родная земля, в ногти, скрипи на зубах,

чёрное время идёт, золотом светит впотьмах.

пусть говоря кое-как, наш человек говорит,

пусть косолапит язык, пусть одичалого вид:

- хочешь моих пустырей, думаешь выйти к морям?

я у тебя на пути, я ни вершка не отдам! -

схватки моей забытьё, вырубка вражеских сил,

ставни с притихшей женой от чужеглазых прикрыл.

я постучу - открывай, думай о лучшем, реви,

платье на праздник надень по́верх не смытой крови́.

выжила, стала умней, вышла с багряной косой,

вынесла чёрный овал хлеба, прошедшего бой.

плети расхристанных рук, шалое пламя зрачка,

в грязный пораненный рот ты поцелуй казачка,

выбери леших клещей из перепутья волос,

этого неба главу я через смерть перенёс.

выйду на двор, дурачок, да в голове - кутерьма,

дети по склону бегут, и захлестнула волна

22:47-23:33

6марта, 23февраля2007

Saint-Genis, France

Барселона