История страны, состоящая из двух параллельных повествований: документального и художественного. Первое представляет собой данные о Молдавии, почерпнутые автором из официальных источников, архивных документов и общепринятых истин. Второе √ древнемолдавские устные народные предания, рассказанные автору жителем села Кайнарь, 97-летним ремесленником Исаем Карму. При написании книги использованы также такие молдавские исторические летописи, литературные произведения и хроники, как: "Хроника замка Добжина" (1232-1431 гг.), "Древняя и новейшая история валашского народа и земли валашской" (1454 г.), "Старшая Миорица", "Песнь о гайдуках", "Повесть о храбром путешественнике Витязуле Прекрасном" (1112 √ 1114 гг.), "Земной Круг или Описание Земель, За Пределами Княжества Молдавского лежащих" (неизвестный автор, предположительно 980 г. от Рождества Христова), "Песня о битве при монастыре Каприяны", "Повесть о турках и святой Иляне", "Фэт-Фрумос √ основатель земли молдавской" (1346-1352 гг.), а также "Книга захватов Молдавии". В случаях, когда в книге приведены, в качестве источников, другие тексты, ссылка на них дается отдельно.

Хорошо известно, что правом увековечить свое имя на картах и глобусах обладают не столь люди отважные, первооткрыватели, первопроходцы, сколько авантюристы и наглецы. Яркий и хрестоматийный пример тому √ материк, названный по имени нахала Америго Веспуччи, а не его истинного открывателя, Христофора Колумба. В то же время, назови испанцы эту часть света Христофорией или Колумбией, оказались бы попраны честь и доброе имя Эрика Рыжего, доплывшего когда-то до самой Гренландии, а потом и Нью-Фауленда. Наконец, называй мы сегодня Америку Эйриколандией, кто знает, не было бы это оскорблением безвестным финикийцам, которые, может, доплыли до Нового Света, сами того не желая. Ведь в их времена открытия принадлежали скорее ветру и капризной морской погоде, чем морякам. В любом случае, все они, - генуэзец Колумб, викинг Эрик, и Безвестный Финикиец, - выстроились на вторых, третьих, и так далее, ступенях почета, обиженно глядя на авантюриста Веспуччи.

-Это еще ничего, - утешает он их, - потому что, в случае моей гибели, отряд возглавил бы некий идальго, скрывавшийся в Новом Свете от властей, и потому не называвший никому своего подлинного имени. Солдаты прозвали его Полгаллона, как признание способности этого достойного мужа выпивать полгаллона крепкого вина в седле, не спешиваясь. Представляете, как бы пришлось назвать Америку, не выживи я в сельве?

Ну, не нахал ли?! Хотя довод - вполне разумный. Согласитесь, что страна с названием Полгаллония вряд ли могла бы претендовать на мировое господство и роль мирового жандарма.

Подобная же история произошла и с Молдавией √ землей, в 1242 году открытой воеводой из польских земель, Богданом по прозвищу Марамуреш

По древнемолдавской легенде, воевода, охотившийся за зубром, во лбу которого сияла звезда чистого золота, так увлекся преследованием зверя, что за несколько недель со своей охотничьей экспедицией добрался от Польши до Молдавии.

Судя по всему, это легенда в чистом виде, без примеси исторической правды. Слишком уж похожа миссия зубра со звездой во лбу, на миссию легендарных оленей с хрустальными крестами в рогах, - если помните, эти милые животные заманивали в чащу королей Франции. Потом, как правило, короли падали с коней без чувств, их находили верные слуги, королей отвозили в замки, где они и умирали просветленными, вспоминая хрустальные кресты на оленьих головах.

Более того, из архивных источников мы узнаем, что первым легенду о воеводе Богдане и его зубре общественности предложил православный монах Аквитаний. В 1454 году он пишет об этом в своей "Древней и новейшей истории валашского народа и земли валашской". Все бы ничего, но Аквитаний, по его признанию, выходец из Франции, случайно познавший "веру православную" и бежавший от преследования властей на Восток. Увы, признания этого достойного монаха стоят сумму еще меньшую, чем та, в которую оценили по его смерти кредиторы потрепанную рясу Аквитания. Точнее , - ничего.

На самом деле Аквитаний ограбил церковь святого Лазаря близ Сорбонны, за что и подвергся преследованию властей. Благодаря заступничеству высоких покровителей, он не был повешен. Его просто изгнали из Парижа. Имя его в миру √ Франсуа Вийон. У себя на родине он прославился страстью к выпивке, кражам, девицам, кражам выпивки и девиц, и к сочинительству памфлетов и баллад.

Сейчас, согласно официальной истории литературы, мы говорим о Франсуа Вийоне, как о первом поэте эпохи Возрождения.

Согласно официальным источникам, после изгнания из Парижа Франсуа скитался по стране, пока не погиб в одной из, как теперь говорят, "бандитских разборок". Мы спешим сообщить французской полиции, что она может закрыть дело 500-летней давности - как нам известно, Франсуа Вийон не был убит, а, скитаясь, добрался до Молдавии, где выдавая себя за православного, осел в одном из молдавских монастырей. Каприяны. Именно здесь похоронен первый поэт эпохи Возрождения, под именем Аквитания давший Молдавии первую, и главную версию ее зарождения.

Но мы-то знаем, что вся эта история от начала, - звучного труба рога, зовущего двор на охоту, - до конца, - чудной зеленой долины под ногами испуганных коней, - является доброй шуткой французского балагура, выпивохи и весельчака.

Вопрос происхождения Молдавии остается открытым.

Сравнительно недавно некоторые ученые Молдавии из Славянского университета пытались доказать, что Богдан Марамуреш есть не кто иной, как знаменитый Илья Муромец.

Они делали этот вывод из сходства звучания "Муромца" с "Марамурешем". Но и эта версия представляется нам довольно неубедительной, хотя бы потому, что былинный богатырь умер значительно раньше открытия Молдавии. К тому же, как и всякий житель среднерусских равнин, Илья не переносил вина, вызывавшего у него повышенную кислотность. В Молдавии же вино издавна пьют вместо воды. Правда, высокое качество этого местного напитка преувеличено местными рассказчиками. Еще Овидий, сосланный в Молдавию римским императором, жаловался на здешние холода и кислое вино.

Наконец, третья, и наиболее правдивая гипотеза происхождения и открытия Молдавии основана на данных так называемой "Буджакской летописи". Этот свиток, представляющий собой несколько тонких листов пергамента, завернутых в сумку из телячьей кожи, обнаружили в 1973 году работники колхоза "Путь Ильича" в буджакской степи на юге Молдавии. Расшифровать его для ученых не представляло никакой сложности, поскольку текст оказался написан на хорошо изученном сейчас древнемолдавском языке. Он гласил:

"Когда Солнце последний раз окинуло взором нашу землю, и зашло за ту линию, что мирит небо с сушей (горизонт √ прим. переводчика) в далекой и цветущей земле (до сих пор не выяснено, о какой земле идет речь √ прим. переводчика) проснулся на ложе сын князя Молд.

Волосы его намокли, реки текли по лбу его, и боль сковала тело княжеского сына. Утро в глазах его синело, день краснел, а вечер желтел, и лишь ночью вздыхал он спокойно".

Тут мы вынуждены прервать летопись, чтобы дать предположительное объяснение странному недугу Молда. Как объясняют врачи, судя по симптомам, у него наблюдался классический случай лихорадки. В те времена, даже если болезнь эта не загоняла несчастного в гроб, то постепенно изматывала, √ излечиться от нее окончательно не позволял уровень развития древней молдавской фармацевтики. Далее в летописи, после описания других симптомов болезни, говорится:

"И небо разверзло уста пред Молдом, и сказало ему √ ступай в далекую землю, где земля не влажна, но приятна, где солнце прожаривает гнилую плоть до костей и исцеляет ее, ступай далеко на восток и, исцелившись, возвращайся оттуда с куском этой прохладной, благословенной земли.

-Но сил разве хватит мне? √ возопил сын князя.

-Нет. Но ты придти туда и без сил, - отвечало небо.

На утро, все еще страдая┘ Молд был в пути. И было лето 1234 от Рождества Христова".

Как видите, если теория о том, что Молдавию все-таки открыл Богдан Марамуреш, а не Молд, верна, то мы вновь сталкиваемся с ситуацией, когда земля названа именем не того, кто ее открыл, а того, кто додумался назвать ее.

Ситуация не нова.

Известную долю новизны вносит в нее лишь то, что ни в 1242 году (открытие страны Богданом) ни в 1234 году (открытие страны Молдом) Молдавии не существовало. Речь идет не об отсутствии государства или отсутствия аппарата управлением территорией.

Молдавии не существовало вообще.

И это говорят нам не пьяные монахи из монастыря Каприяны, и не конъюнктурщики-летописцы (по сути, древние молдавские журналисты), а серьезные ученые, которые смело опираются на данные радиоуглеродного анализа. Это вам не то, что на бредни и фантазии составителей средневековых летописей. Совсем не то. А данные радиоуглеродного анализа свидетельствуют: земля Молдавии появилась в 14 веке. До сих пор здесь ничего не было.

Даже моря .

Море появилось в Молдавии значительно позже возникновения страны. Это факт научный, и сомнению не подлежит. До сих пор страна славится своим известняком, среди платов которого то и дело попадаются окаменевшие раковины морских обитателей. Дома Кишинева, - столицы Молдавии, - сложены из известняковых отложений, приобретших форму правильных четырехугольных плит благодаря умению и усердию молдавских строителей.

В 16-17 веках сюда заплывали корабли купцов и пиратов. Никакой суши здесь не было. По воспоминаниям мореплавателей, соленые водные просторы Молдавии были безопасны для кораблей и славились отсутствием штормов.

Море возникло на великой молдавской равнине спустя несколько десятков лет после возникновения этой равнины. Так говорят ученые. У нас нет оснований не доверять им.

Что также примечательно, в этом море кроме моллюсков и водорослей не водилось какой-либо другой живности. Ни рыб, ни крабов. Чашка с соленой водой, в которой плавает улитка. Вот приблизительное и краткое описание Великого Молдавского моря, границы которого простирались с запада на восток от Прута до Днестра, а с севера на юг от памятника великому господарю Штефану Великому до солончака в Буджаке.

Безусловно, и это должны признать даже скептики, именно появление великого молдавского моря на месте Молдавии, возникшей на несколько лет, а потом погребенной толщей воды, послужило источником появления легенд о так называемом Великом Потопе. Это, кстати, прекрасно укладывается в теорию академика Фоменко, утверждающего, что возраст человеческой истории значительно преувеличен из-за хронологических ошибок.

Конечно, таблички с рассказом о подвигах Гильгамеша есть не что иное, как позднейшая фальсификация √ перепев древнемолдавского мифа о герое Фэт-Фрумосе, спасшемся от воды.

До сих пор ученые ведут споры о том, являлся ли самый популярный герой молдавских легенд и сказаний, Фэт-Фрумос, реальной исторической личностью. Кто-то утверждает, что да, - такой человек существовал, и первое упоминание о нем встречается в "Буджакской летописи", где Фэт-Фрумосом назван один из вассалов древнемолдавского князя. Но у нас нет сомнений, что в данном случае речь идет о человеке, получившем свое имя в честь легендарного героя. Другие ученые полагают, что Фэт-Фрумос √ образ собирательный, воплотивший в себе лучшие черты молдавского народа. Увы, и эта версия должна быть подвергнута крайне скептическому осмыслению на основании такой простой истины, как полное отсутствие положительных качеств у молдавского народа.

Они и не были ему нужны. В силу многих исторических причин молдавскому народу надо было быть хитрым, чтобы обмануть завоевателей, отчаянным, чтобы не бояться сделать это, и трусливым, чтобы спастись бегством после этого.

Фэт-Фрумос был молдавским Адамом. Первый человек земли молдавской, вот кто он. И если люди пошли от обезьян, то о Фэт-Фрумосе мы сказать такого не можем. Доподлинно известно, что отцом Фэт-Фрумоса был человек, представитель Homo Sapiens . И, значит, мы можем смело говорить об исключительном происхождении молдавского народа.

В 982 году, после возникновения Молдавии Допотопного Периода, у местечка Бельцы, что на севере страны, появилась первая хижина. Она была найдена в 1973 году экспедицией археологов из Москвы. Мы говорим "она", а не "ее остатки", потому что хижина прекрасно сохранилась. Несколько столетий назад на месте, где она находилась, образовалось болото, которое и законсервировало это примитивное строение. Болото осушили, хижину раскопали, и ученым открылось поразительное зрелище: внутри, средь ветвей, пропитавшихся торфом, лежал, тускло поблескивая, меч с гравировкой. На лезвии было написано: "Фэт-Фрумос, повелитель земли молдавской".

Повелитель? Разумеется, ведь конкурентов-то у него не было. Он вообще жил тогда в Молдавии один.

Несмотря на то, что Фэт-Фрумос редко видел людей, тогда еще остерегавшихся подходить к краю неизведанной земли, Молдавии, слухи о нем разошлись по всему миру. Так, данные об этом первом молдаванине легли в основу позднейшей легенды о Фаэтоне, сыне бога Солнца, по неосторожности разбившем колесницу своего отца. Сейчас эта легенда ошибочно относится к древнегреческому периоду.

Фэт √ это сокращение от имени Фаэтон. Фрумос √ в переводе с древнемолдавского значит "красивый". Красивый бог солнца. Вот кто жил в древесной хижине на севере Молдавии, в местечке Бельцы, где десять столетий спустя черносотенцы перебили 247 евреев во время Великого Молдавского погрома.

Когда Фэт-Фрумос достиг зрелого возраста, в его жизни появились другие люди. Возлюбленная Иляна, злейший враг Лаур Балаур, и многие другие. Следите за рекламой.

Проснувшись рано утром, Фэт-Фрумос, как обычно, вышел из хижины, которую построил себе сам, привстал на носочки, и потрепал Солнце по щеке.

-Ай, - зажмурившись, проворковало солнце, - Фэт-Фрумос, как приятно!

Юноша улыбнулся и спел своему отцу - Солнцу песню. То в благодарность полило светом огород Фэт-Фрумоса и побежало на юг Молдавии по своим делам - выжигать поля, чтобы позже там появились степи Гагаузии.

Фэт-Фрумос отправляется в поле. Вот уже двадцать лет, с первого дня рождения, работает он там. Усердно работает в поле Фэт-Фрумос, а в хижине его сабля. Нет еще врагов в Молдавии, но все знает, все чувствует герой, и чудятся ему в утреннем свете призраки турок, которые четыре столетия спустя хлынут на его Родину. И потому в хижине Фэт-Фрумоса всегда меч, всегда остро наточенный, всегда готовый пролить кровь. Меч свой юноша зовет Лаур-Балауром. Пока нет врагов у героя, и он острит лезвие Лаура, обрубая им сухую лозу в осенние месяцы, когда трещат в кострах орехи.

Из-за орехового дерева, которое Фэт-Фрумос посадил на краю своего поля, на юношу глядит, не отрываясь, прекрасная девица Иляна. Вот уже год как странствует она по миру с тех пор, как сбежала из дома отца, обедневшего мунтенского дворянина, которой хотел выдать ее замуж за нелюбимого. Иляна √ девушка красивая, и глаза ее спорят с ночью, у кого дно глубже. Нередко ночь проигрывала, а когда Иляна смеялась, солнце любило отдыхать на ее зубах.

Приглянулся Фэт-Фрумос Иляне, и она выходит из-за дерева, и кричит:

-Эй, статный юноша, что ты делаешь здесь, в этом поле?

Смущен Фэт-Фрумос: никогда он еще не видел женщин, и он поражен красотой Иляны. Что-то волнует его, и герой смущается и краснеет.

-Не видишь разве, в поле работаю! √отвечает он и отворачивается.

Иляну отец с детства остерегал близко подходить к мужчинам, говорил, что от этого дети бывают. Но с Фэт-Фрумосом не так, чувствует она, и идет навстречу юноше. Тот прячет за спиной руки, испачканные землей.

-Разве мужчине с такой статью, такому сильному, отважному, пристало ковыряться в земле?! √ удивляется Иляна, подойдя к Фэт-Фрумосу вплотную. √ Тебе бы на коне, в поле, со знатными боярами, воевать с врагом, а ты ковыряешься в земле, как простолюдин.

-Я и есть простолюдин, - огорченно роняет юноша, и поднимает мотыгу.

-Такой красивый простолюдин? √ недоверчиво спрашивает Иляна, и берет лицо героя в руки.

Из-за облака выплывает и вновь скрывается Солнце. Оно довольно улыбается: это светило подстроило встречу влюбленных, заметив Иляну, неприкаянно бродившую у границ Молдавии.

Юноша волнуется еще больше, √ грудь девушки соприкасается с его грудью, и он на миг близок к обмороку. Природа берет свое, спустя несколько минут они жадно целуются.

-Нет, не сейчас, - отбрасывает Иляна жадные руки героя.

Они лежат на траве, и Солнца на небе уже нет. Оно тактично уходит на восток, чтобы не мешать молодым людям. Если бы оно знало, что будет дальше, то непременно осталось бы, дабы предостеречь сына. Но его нет.

-Почему ты такая непонятная? √ жалобно спрашивает Фэт-Фрумос. √ Ты пришла ко мне, хоть я тебя и не звал, ты обнимала меня, хоть я и не просил об этом, ты будешь жить в моей хижине, хоть мне и не нужны соседи, а сейчас отталкиваешь меня.

-Ты должен получить право обладать мной! √ ласково, но твердо говорит Иляна. √ Ты стоишь большего, чем рубка лозы в осеннюю пору, и земли в весеннюю. Ты должен отправиться странствовать и стать знаменитым, ты должен обрести славу, богатство и почести, а я дождусь тебя.

Юноша растерян. Он не может отправиться в Португальское королевство, и возглавить там строительство дворцов, потому что у него нет шенгенской визы. Он не может отправиться в Московское княжество, служить тамошнему государю, потому что у него нет прописки.

-Но кто присмотрит за моей Молдавией, которую мне оставил на попечение отец мой, Солнце?! √ спрашивает он.

-Я присмотрю за ней, - говорит Иляна, и, прикрыв глаза, обнажает грудь, - целуй, целуй же меня!

Следующим утром истомленный желанием Фэт-Фрумос поднимается с травы, на которой спал, глядит в хижину, куда его не пустила на ночь Иляна, и, тяжело и радостно вздохнув, готовит себе и возлюбленной завтрак.

Поев, они прощаются. Фэт-Фрумос берет в путь посох, а свой меч Лаур-Балаур оставляет Иляне. Он крепко целует девушку и, понурясь, уходит.

-Куда же ты, сынок? √ окликает его Солнце, когда Фэт-Фрумос скрывается за холмом.

-За славой, богатством и почестями, - отвечает юноша, - но потом я вернусь.

-Знаешь, почему ты полюбил ее? √ пытается остановить сына Солнце.

Юноша молчит.

-Ты полюбил ее потому, что больше тебе некого полюбить.

Фэт-Фрумос плачет, сожалея о расставании с отцом и родной землей, но уходит.

Такова первая молдавская легенда о том, что женщина всегда приходит неожиданно, даже если ты ждешь ее, а также о том, как Адам земли молдавской потерял ее, чтобы обрести Иляну и заселить Молдавию своими детьми. Старики говорят, что с тех пор, как это произошло, в Молдавии повелось любить первого встречного и уходить ради него от Солнца.

Как видите, последнее слово короля в виде приспущенного платья √ аргумент, за последние одиннадцать веков так и не утративший своей убедительности. В Молдавии об этом помнят, и святая Иляна Косынзяна, канонизированная в 1674 году, сегодня является официальной патронессой Министерства Иностранных Дел Молдавии. Лик святой вышит на знамени молдавского МИДа. Обнаженная грудь Иляны в полотно не поместилась. Болтается где-то под краем. Что вы хотите √ годы.

Недолго погоревав по странствиям сына и разлуке с ним, отец √ Солнце уплывает на запад, где ему давно пора принимать ванну в священном озере американских индейцев майя. Каждый вечер они осыпали его золотым песком. В благодарность за это отец √ Солнце учит их читать, писать, варить национальное молдавское блюдо, мамалыгу, ловить рыбу старинным молдавским способом √ на засос (на крючке, естественно, мамалыга) и многому другому.

Фэт-Фрумос ничего не знает об этом, потому что Америка еще не открыта, и его отец не имеет права раскрывать сыну тайну нового континента. Фэт-Фрумос бредет по дорогам Молдавии, которых еще нет, и горько плачет. Ему хочется увидеть Иляну, прижать к себе ее странное тело, так не похожее на его тело. Юноша грустит, и его грустную песню о разлуке с любимой за короткий срок разучивают маленькие певчие птички.

Сейчас они известны нам как соловьи, а эта песня √ как знаменитые соловьиные трели.

Внезапно Фэт-Фрумос видит в полях странного вида здание: многоэтажное, ярко окрашенное в разные цвета, образующие на его фасаде здание.

Он заходит во двор этого дома и видит смуглого человека в странного вида штанах, которые удивляют юношу. Шаровар в Молдавии тогда еще не было.

-Кто ты? √ спрашивает Фэт-Фрумос человека, на что тот отвечает:

-Турок.

-Турок, - повторяет наивный юноша, и удивляется, - а что это такое?

-Такой же человек как ты, - улыбается Турок и приглашает героя войти в дом.

Несколько часов они едят и пьют на славу, и Турок все подливает, и подливает вина в чашу Фэт-Фрумоса.

-Скажи, почему все время твоя чаша пуста, а моя полна? √ спрашивает юноша и готовится запоминать, ибо он твердо намерен почерпнуть как можно больше в своих странствиях.

-Твоя чаша √ левая грудь земли, а моя √ правая, - объясняет турок. √ И, как если ты, поставив два сосуда, соединишь их тростинкой, и из полного перельется в порожний, так и из правой груди земли вино уходит в левую грудь.

-И что из этого следует? √ Фэт-Фрумос твердо вознамерился узнать истину.

-Только то, что ты мало пьешь, - смеется турок и подливает вина юноше.

Они славно напиваются, и Турок отводит Фэт-Фрумоса в опочивальню.

Далеко за полночь Турок встает со своей постели, берет кривой нож, которым его потомки зарежут не одного молдавского младенца, и крадется к постели Фэт-Фрумоса. Из подвала дома Турка в опочивальни доносится звон цепей, которыми скованны пленники злодея. Это дети и женщины, все в цветастых платках ; они плачут и вечно молят Турка отпустить их на волю. Но злодей лишь смеется над несчастными. Улыбается он и сейчас, подкрадываясь к постели Фэт-Фрумоса, которого твердо вознамерился убить и ограбить. Так он поступает со всеми мужчинами √ путниками, и на деньги, вырученные злодейским ремеслом, построил себе дом.

Турок улыбается, и не боится, что Фэт-Фрумос услышит звон цепей узников. В вино, которое он подливал юноше, разбойник накапал несколько слез обманутого ребенка, а от такого зелья каждый обманется, сам того не замечая.

Турок подкрадывается к самой постели и заносит нож┘

Мы на некоторое время прерываем рассказчика, и вовсе не для того, чтобы заинтриговать читателя. Этот прием используется в дешевых детективах, но не в серьезном этнографическом научном труде, на который претендует наша книга. Вынужденная мера, - прерванная легенда, - объясняется тем, что Великое Молдавское Море, о котором сейчас пойдет речь, вот-вот вновь вернется в свои берега. Тогда, сами понимаете, рассказ окончить мы не успеем.

Осушение Великого Молдавского Моря относится к периоду упадка и ослабления молдавского государства вообще. Как мы уже упоминали, соленой водой была залита вся территория Молдавии, что препятствовало созданию здесь обычного государства. Поэтому было создано необычное: молдавская легенда гласит, что море осушил Фэт-Фрумос, вернувшийся домой, и обнаруживший воду на месте благословенной земли, где он когда-то жил.

Сушу все-таки вернули. Это стало возможным благодаря кредиту САК-3, полученному от государственного департамента США тремя траншами. К Молдавии были подрыты два канала, один из которых позже стал ошибочно называться устьем Дуная. По этим каналам Фэт-Фрумос отвел воду в другое, Черное, море. Суша вновь появилась.

Но представляла она собой зрелище нелицеприятное.

Тогда Фэт-Фрумос, стеснявшийся к тому времени просить помощи у отца-Солнца, решил поговорить с Богом.

-Что ты хотел попросить у меня? √ говорит старик, ласково глядя на возмужавшего героя.

-Верни мне мою прежнюю землю, пожалуйста, - молит Фэт-Фрумос.

-Но твоя земля, вот она, - недоуменно обводит рукой Бог сырую глину, и лежащие вокруг известняковые плиты.

-Это то, что от нее осталось, - поправляет юноша Бога.

-Значит, ты просишь у меня то, чего уже нет, - грустит Бог, - но этого не в силах сделать даже я.

Некоторое время старик в синем плаще и юноша в просторной рубахе, молчат. Бог прерывает тягостную паузу:

-Раз уж это случилось, то, как и все, что происходит в мире, случилось именно по моей вине. Я отдаю тебе рай.

И в мгновение ока на земле Фэт-Фрумоса расцветает рай. Но юноша грустит: ему хочется прежней Молдавии и ничего больше. Этот рай слишком хорош для него, о чем он прямо и недвусмысленно говорит Богу.

-Ах, так?! √ злится старик на дерзкого человека, и топает ногой (где-то далеко в море происходит землетрясение, и под волнами цунами исчезает микено-критская цивилизация).

Раздосадованный Бог переносит на землю юноши ад. Вокруг старика и Фэт-Фрумоса поднимаются языки пламени, на горизонте виднеются лики чертей. Именно лики, - тогда они еще были ангелами, не сброшенными на Землю, и просто помогали Богу. Тот от всей души любуется пейзажем: нечто подобное он видел только в сороковых годах двадцатого столетия в пустыне, где схватились немцы Роммеля и англичане.

Фэт-Фрумос садится на корточки и плачет. Слеза, скатившись с его щеки, падает в пламя и огонь, превратившись в искру, попадает в слезу, как насекомое в янтарь. Фэт-Фрумос кладет слезу себе в карман, и уходит. Спустя сутки по всей Земле пропадает огонь, и через трое суток люди начинают роптать.

Бог напуган, √ такого он никогда не видит. Он просит юношу вернуть пламя на землю, обещая взамен прежнюю Молдавию. Фэт-Фрумос от души прощает Бога и возвращает тому пламя.

На месте безжизненной суши расцветает прежняя Молдавия. Но при исчезновении Ад забывает на здешней земле летнюю жару, а Рай √ два прекрасных месяца: октябрь и сентябрь. Приезжайте к нам осенью! Справки по телефону: 0-29200488.

Турок подкрадывается к постели Фэт-Фрумоса и заносит нож┘ Фэт-Фрумос безмятежно спит. Турок бьет его ножом в сердце и проворачивает лезвие. Юноша изгибается и испускает дух.

-Какой славный красивый юнец, - бормочет Турок, обшаривая в темноте карманы жертвы, - даже если у него нет денег, я отрежу ему голову, и продам ее женщинам, чтобы они могли любоваться собой в отражении его прекрасных холодных глаз.

Денег у Фэт-Фрумоса нет. Он вообще не знал, что это такое. Турок, вздохнув, отрубает голову, и бросает ее в один мешок, а тело юноши √ в другой.

Наутро, бросив пленникам немного хлеба, турок берет два мешка, и отправляется с ними в северное княжество, на месте которого теперь стоят несколько молдавских деревень на Украине. Злодей знает, что там живет прекрасная женщина с белыми, как снег, волосами. Он рассчитывает выгодно продать ей голову Фэт-Фрумоса.

Через три дня пути разбойник у цели. По дороге ему пришлось гладить голову убитого юноши, чтобы та не рыдала, и не испортила глаз жгучими слезами.

-Что ты принес мне на этот раз? √ спрашивает его молодая женщина с белыми волосами.

Турок молча достает из мешка голову Фэт-Фрумоса, и дает ей. Женщина восхищена. Она, не торгуясь, отдает Турку за голову три золотых, и еще один √ за тело. Довольный Турок отправляется домой.

Несколько дней глядит блондинка по утрам в глаза Фэт-Фрумоса вместо зеркала. Она довольна: никогда его глаза не становились мутны, всегда они прозрачны и блестят. Наконец, пожалев юношу, она дарит поцелуй его устам, и, приложив голову героя к его туловищу, посыпает рану горькой солью. Она оставляет его таким в постели, а сама отправляется спать в хлев к свиньям.

Утром Фэт-Фрумос просыпается с возгласом:

-Крепко же я спал, но какой дурной сон привиделся мне под утро!

Но потом понимает, что проснулся он не в доме своего гостеприимного хозяина, Турка. Выйдя во двор, Фэт-Фрумос видит хлев, и заходит туда.

Женщина с белыми волосами просыпается и рассказывает ему обо всем, что случилось. Герой решает отомстить Турку, но прежде восклицает:

-Как мне отблагодарить тебя?!

Подумав, она говорит:

-Ложись со мной.

Недоумевающий юноша ложится рядом с блондинкой, и она жадно осыпает его лицо поцелуями. Она прижимается к герою своим прекрасным телом и жаждет его, и прямо говорит ему об этом.

-Но это же невозможно, - смеется юноша.

-Почему?! √ досадует она. √ Ты мужчина, а я женщина!

-Какая же ты женщина, - возмущается, как ему кажется, ложью блондинки Фэт-Фрумос, - у женщины волосы черные, как у Иляны!

До сих пор Фэт-Фрумос видел только одну женщину, - Иляну Косынзяну, - а потому и представить себе не мог, чтобы женщина выглядела по-другому. Блондинка смеется, и пыл ее остывает. Она встает с соломы, проводит героя в дом, кормит его и отправляет в путь.

-Когда поймешь, что женщины бывают разные, возвращайся, - бросает она ему вслед.

Всю дорогу до дома Турка от деревни женщины с белыми волосами Фэт-Фрумос вспоминает блондинку и улыбается. Ему странно, что этот человек выдает себя за женщину. Дорогу ему показывает ручной ворон, которого женщина дала ему с собой в качестве провожатого.

Вновь проходит три дня, и ворон говорит улыбающемуся Фэт-Фрумосу:

-Вот и дом Турка. Теперь отпусти меня.

Юноша выпускает птицу, благодарит ее, и просит передать хозяйке ворона, что никогда не забудет ее доброты. Ворон прощается, отлетает за лес, и, ударившись оземь, предстает перед пастухами, отдыхающими неподалеку, прекрасной женщиной с белыми волосами.

Юноша, подойдя к дому Турка, достает рог, подаренный ему блондинкой, и мечом, взятым в ее кладовых, бьет в стену.

-Выходи ко мне, проклятый иноземец, и мы будем биться! √ кричит он. √ Выходи, как мужчина, а не как трус, бьющий в темноте!

Турок выезжает со двора на коне и удивляется, увидев убитого им Фэт-Фрумоса. Но он не сомневается в своей победе, - Турок опытный вояка, - и пришпоривает коня. Едва он подскакал к Фэт-Фрумосу, и собрался проткнуть его копьем, как юноша, высоко подпрыгнув, одним взмахом меча рубит голову злодею.

Та, покатившись, останавливается у куста, и просит:

-Смилуйся, Фэт-Фрумос, закопай меня здесь.

Героя из жалости хочет сделать это, но его останавливает говорящий конь:

-Остановись, Фэт-Фрумос, - ржет он, - это Куст Бессмертия. Закопаешь здесь голову Турка, оживешь. Брось лучше ее в колодец.

Фэт-Фрумос так и поступает. С той поры и до сих пор в каждом колодце Молдавии раз в год обязательно находят покойника.

Фэт-Фрумос садится на коня, который отныне становится его добрым другом, и слышит вдруг крик:

-Спасите!

Недолго думая, он скачет за лес, откуда раздаются крики, и видит, как несколько грязных пастухов срывают одежду с прелестной женщины с белыми волосами. Юноша подскакивает к ним и убивает пастухов своим мечом. Одного подпаска, который пытается сбежать, давит копытами конь, которого называют Каталан. Обернувшись, юноша узнает в женщине, которой пастухи хотели овладеть силой, спасшую его блондинку. Та полностью обнажена: насильники сумели раздеть ее.

-Теперь ты видишь, что я женщина? √ спрашивает она Фэт-Фрумоса, положив руки себе на грудь. √ И грудь у меня такая же, как у Иляны.

-Намного больше, - удивляется Фэт-Фрумос.

Женщина улыбается и страстно целует героя.

Фэт-Фрумос просит коня оставить их и отдохнуть где-нибудь вдалеке┘

Это сказание тесно переплетено с самой известной молдавской легендой - легендой о Миорице. Миорица √ имя овечки, пастухом которой был молдаванин. У него были два друга: валах (теперь их называют румынами) и мунтенец. Позавидовав стадам молдаванина, они решают убить его и завладеть его овцами, сыром и шкурами. Овечка Миорица подслушивает сговор злодеев и поет жалобную песню, но хозяин не слушает ее. Его убивают. На самом деле эта легенда есть не что иное, как вымысел. Причем вымысел этот принадлежит персонажу нашей легенды, Фэт-Фрумосу. Дело обстояло следующим образом┘

Тепло попрощавшись с женщиной с белыми волосами, которая через четырнадцать месяцев родит от него трех сыновей, - Хама, Ноя и Сима, - Фэт-Фрумос отправляется в дальнейшее путешествие.

По дороге к Черновцам ему встречаются три женщины.

-Кого вы ищете? √ поздоровавшись с ними, спрашивает юноша.

-Мы ищем своих мужей. Они пастухи, и увели отары овец к трем деревням на севере, - говорят женщины, - и с ними был подпасок, мальчик из нашего села. Село у нас мешанное, и муж одной из нас √ молдаванин, другой, - мунтянин, третьей, - валах.

По описаниям жен Фэт-Фрумос узнает в пастухах тех самых мужчин, которые пытались силой овладеть прекрасной блондинкой. Но он не хочет рассказывать женщин, и поэтому поочередно отзывает каждую из них в сторону и рассказывает ей историю.

Жене молдаванина он рассказывает о том, как валах и мунтенец сговорились убить ее мужа, и как овечка из стада пыталась предупредить его, но пастух не понял песни животного.

Жене мунтенца он рассказывает, что молдаванин и валах сговорились убить ее мужа, и про любимую его овцу, что пыталась предостеречь его, но он не послушал.

Жене валаха он говорит, будто молдаванин и валах решили убить ее мужа, и тот мог избежать смерти, если бы прислушался к песням овечьих стад, но, упоенный уверениями злодеев в дружбе, он не прислушивался.

С каждой из них он берет слово не рассказывать о случившемся никому. Жены клянутся сдержать слово. Затем они решают, что вернутся домой, и прощаются с героем.

С тех пор баллада "Миорица" √ одна из самых популярных в Молдавии. На основании фактического материала, в ней содержащегося, молдаване не любят румын, румыны √ молдаван, а мунтенцы √ ни тех и ни других.

Слава о молодом герое по имени Фэт-Фрумос, который победил злодея-Турка, убившего множество безвинных путников, бежит впереди юноши. Куда бы он не пришел за пределами Молдавии, люди встречают его как бога, а под копыта коня его устилают ковры из цветов.

Фэт-Фрумос понимает, что становится знаменитым, но победа над Турком √ всего лишь первый шаг долгого пути, конец которого упирается в подол платья Иляны. Вспомним о ней, он всякий раз останавливает Каталана, спешивается, отпускает коня пастись, а сам горько плачет, объедая горькие верхушки одуванчиков. Уже май: где-то в озерах Молдавии (лужицах, оставшихся после Великого молдавского Потопа) клюют судаки, польстившиеся на запах цветущей акации.

И куда бы ни приехал наш герой, его, приняв с почестями, в первую очередь спрашивают:

-Из какой ты земли, великий юноша? Мы хотим знать ту страну, где рождаются такие люди, как ты.

И Фэт-Фрумос не знает, что ответить. Конечно, он помнит, как называется его родина, и Молдавия всегда с ним, в сапоге, куда он насыпал немного земли из под своей хижины, перед тем, как отправиться странствовать по чужбине. Но он не знает, как объяснить людям, что народ его земли, Молдавии, - всего лишь он и его возлюбленная, Иляна. Поэтому на все расспросы о родине и своем народе Фэт-Фрумос отмалчивается. Его немота порождает целый шлейф легенд, и в каждой стране Восточной Европы остается память о герое, освободившем ее от Турка, и пришедшем неизвестно откуда. Мы-то знаем, что имя этого героя √ Фэт-Фрумос.

Достигнув морского побережья Болгарии у того места, которое впоследствии станет называться городом Балчик, Фэт-Фрумос чувствует необычайную жажду, и по неопытности пытается напиться воды Черного моря, которое принимает за большое озеро.

Почувствовав во рту соль, он сплевывает ее.

-Зачем ты это делаешь, хозяин? √ спрашивает его Каталан, вздернув голову, чтобы рассмотреть морской закат.

-Я не могу пить соль, - отвечает Фэт-Фрумос, отплевываясь.

-Тебе и не нужно этого делать, но разве ты забыл, что соль стоит многого, и в любой стране, в любом городе, любой деревне, за соль тебе дадут все, что ни попросишь: от овец до женщин, от одежды до вина?

-Ты прав, и все можно получить за соль, но, мой конь, - возражает юноша, - только за соль, а не за соль, растворенную в воде. Невозможно вернуть родившегося ребенка в лоно матери, нельзя сцедить выпитое вино, нельзя воскресить умершего. И соль, попавшую в воду, нельзя вернуть.

Конь не отвечает, и Фэт-Фрумос, довольный тем, что победил в споре, отправляется в холмы у побережья за пресной водой, оставив Каталана сторожить море.

-Фэт-Фрумос, постой! √ окликает его белая куропатка, взлетевшая из-под покрывала травы, наброшенного на холм, - твой отец хочет поговорить с тобой!

-Как же это случится, если закат уже был, и отца я увижу только завтра утром? √ спрашивает юноша, улыбаясь птице.

-Не спрашивай меня ни о чем, - смеется белая куропатка, - я всего лишь посланник.

И Фэт-Фрумос видит ошеломляющее зрелище: Солнце, почти скрывшееся за морем, медленно пятится назад. Вот оно поднялось уже на ладонь из воды.

-Бурл-бул-ррл-б, - говорит оно.

-Отец, - смеется юноша, - твой рот все еще в воде!

Солнце поднимается на две ладони.

-Булр-лбсын-брлмой, - уже доносится с горизонта.

-Выше, выше, отец! √ советует сын.

Солнце нехотя выходит из воды по самый пояс, и, встряхнувшись, сердито смотрит на хохочущего от души Фэт-Фрумоса.

-Почему ты смеешься надо мной, щенок?! √ притворно грозно ворчит Солнце, и, наконец, тоже смеется.

-Прости меня, - кается сын, и спрашивает, - что случилось? Почему ты пошел вспять, хоть так и не заведено от начала света?

-Почему бы мне и не нарушить порядки от начала света, коль скоро миру его, этот свет, дал я, - замечает отец-Солнце, и продолжает, - а вернулся я потому, чтобы сказать тебе: морская вода тебе пригодится. Не выплевывай ее три ночи и четыре дня. И тогда всю оставшуюся жизнь пища, которую ты съешь, будет соленой. Значит, и соль тебе никогда не понадобится, а когда надобность в чем-то отпадает, ты становишься богаче.

-Вернуться богатым, знаменитым и прекрасным, - задумчиво повторяет вслух Фэт-Фрумос наказ возлюбленной, и говорит, - спасибо, отец! Я, пожалуй, последую твоему совету.

Тепло попрощавшись с отцом, который вновь устремляется на Запад, и скрывается за толщей воды, Фэт-Фрумос по указаниям куропатки находит ручей и, напившись, набирает воды во флягу. После этого он возвращается к морю, где его ждет Каталан, и под внимательным взглядом коня набирает полный рот морской воды.

Четыре дня и три ночи юноше лежит в тени дерева у песка, страдая от соли во рту, жажды и голода. Каталан помогает ему, как может: согревает по ночам теплым боком, к которому прислоняется спящий юноша, пытается отвлечь днем от тягостных дум, рассказывая поучительные истории и легенды лошадиного племени.

На третью, последнюю, ночь, Фэт-Фрумос про себя возопил:

-Неужели ради того, чтобы всю жизнь не покупать соли, стоит мне терпеть такие мучения?!

И решает:

-Выплюну, я, пожалуй, морскую воду.

Но Каталан глядит на него так, словно понимает, о чем юноша думает. И Фэт-Фрумос лишается чувств, так и не разжав зубы, и не открыв рта. Конь копытом переворачивает его на живот, чтобы несчастный не захлебнулся во сне. На четвертый день Фэт-Фрумос, сделав все то, что велит отец, хочет выплюнуть морскую воду. Но во рту его пусто. Неужели я все-таки постепенно выпил ее, думает юноша. Но Каталан говорит ему:

-Вода, которая была у тебя во рту, не досталась ни твоему нутру, ни земле, на которой мы спали, ни морю, откуда ты набрал этой воды. Она досталась твоему рту, и пища отныне твоя всегда будет соленой. Радуйся, юноша!

Фэт-Фрумос и Каталан покидают море, доверив его заботам белой куропатки. По пути они забывают о ней, и белая куропатка остается у моря. Сейчас мы называем эту птицу чайкой.

В первом же городе, куда въезжает наш герой, его вновь приветствуют и задают вопросы о том, как называется страна его и что за народ его, который дает миру таких мужественных людей. Фэт-Фрумос мрачнеет, сидит на приветственном пиру хмурый, как туча, и уезжает из селения рано утром, не попрощавшись.

-О чем пригорюнился, сынок? √ хлопает его по плечу отец √ Солнце, как раз проходящий мимо дороги.

-У меня нет народа, я стыжусь, - роняет Фэт-Фрумос, и глядит в землю.

-Ты и твоя возлюбленная Иляна Косынзяна дадите начало новому народу, который назовут молдавским, - говорит отец-Солнце, - так происходит всегда. Так поступили Адам и Ева.

В беседу вмешивается конь Фэт-Фрумоса, Каталан.

-Негоже двум людям давать начало новому народу, - говорит он, - это вредно людской породе. Неужели дети Фэт-Фрумоса и Иляны будут сочетаться браком, чтобы дать новых детей, а те еще и еще? Ведь в таком случае, дети их будут хилыми и болезными.

Фэт-Фрумос согласен с конем, хоть и не может толком объяснить, почему.

-Для животного твой Каталан необычайно умен, - сердится отец-Солнце, - но раз уж вы хотите нарушить издавна установленные порядки, говорю тебе, Фэт-Фрумос, отправляйся к дому Турка. Там в подвалах сидят пленники злодея, которого ты убил. О страдальцах ты позабыл, когда в упоении победы скакал от дома Турка в лес, к своей блондинке.

Фэт-Фрумос краснеет, а Солнце продолжает с невозмутимым видом:

-А между тем они все еще там, и никто из них даже не умер, хотя, если ты не поспешишь им на помощь, это случится. У несчастных уже почти нет еды, и осталось две плошки воды. Там семь тысяч женщин, и три тысячи детей, из которых две тысячи √ мальчики. Все они станут твоим народом.

Юноша ликует и благодарит отца, Каталан кланяется Солнцу, и они устремляются в сторону дома Турка, которого достигают заполночь. Фэт-Фрумос ногой сбивает тяжелые железные замки и запоры темниц, и выпускает пленников. Он предлагает им стать его новым народом, и они, в благодарность, соглашаются. Фэт-Фрумос рассказывает им о том, как изобильна земля Молдавии, и они радуются. Накормив их запасами турка, Фэт-Фрумос отправляет их в путь, и выезжает за ворота проводить свой народ.

-Юноша! √ восклицает одна из женщин. √ А как же соль? Мы умрем в таком долгом пути без соли в еде. Турок никогда не ел ее, но он был чародей, а нам нужна соль.

Фэт-Фрумос с немым вопросом глядит на Каталана, но тот превращается в обычного коня, и щиплет траву. Про себя конь посмеивается: он решает, что пора молодому хозяину жить своим умом. Спустя сутки Фэт-Фрумоса озаряет. Он спешивается с коня и крепко целует в губы всех женщин из числа семи тысяч, и всех детей из числа трех тысяч. После его поцелуя каждый из них чувствует во рту вкус соли, и никогда больше ни они, ни потомки их, ничего не давали за соль. Она всегда была с ними. И женщины с детьми отправляются в путь.

Так Фэт-Фрумос добыл себе народ. И так кровь людей стала соленой. А народ в Молдавии до сих пор пьет много вина, чтобы заглушить привкус соли во рту.

В то время как Иляна Косынзяна с гордостью встречает народ своего мужа, и учит женщин выращивать кукурузу, Фэт-Фрумос продолжает странствования, и решает поехать на Север, чтобы поглядеть, как там люди живут, а заодно и злодея какого-нибудь победить. Чем дальше юноша отъезжает от северной границы Молдавии, тем светлее кожа людей, которые ему встречаются. Люди смеются над Фэт-Фрумосом за то, что кожа его смугла, а волосы √ черны. О Турках здесь и слыхом не слыхивали, потому Фэт-Фрумос для них не герой, а смешной чужеземец. При въезде в каждое селение герой останавливается и с коня созывает народ. Когда вокруг него устанавливается частокол голов и улыбок, он начинает говорить.

-Нет ли поблизости от вашего селения злодея, который бы убивал путников? Нет ли у вас обидчика или заклятого врага, несправедливостью завладевшего вашим добром, вашими женщинами, вашим скотом, имуществом, деньгами? Нет ли неподалеку от вашей реки пристанища страшных водяных чудовищ, тянущих на дно неосторожных купальщиков? Нет ли вон за тем холмом обиталища огнедышащего дракона, который каждый год требует у вас лучшую и красивейшую девушку селения? Скажите мне честно, и не таясь, и я избавлю вас от зла!

Селяне смеются и, покрутив пальцем у виска, расходятся по домам. Фэт-Фрумос, приуныв, трогает поводья, и Каталан уходит от людских жилищ. Юноша недоумевает, почему на Севере люди живут без чудес, но надеется, что рано или поздно найдет эти чудеса.

-Вряд ли что у тебя выйдет здесь, Фэт-Фрумос, - говорит ему на привале Каталан, и поясняет, - эта земля во власти дыхания огромного камня. Камень этот представляет собой воду, которой стало так холодно, что она окаменела и убивает все вокруг своим ледяным дыханием. Он называется ледником. Ледник далеко, и мы чувствуем его не очень хорошо. Но чудеса, они куда тоньше людей, и потому их не видно, что ледник заморозил все чудеса, и те. Обессилев, дремлют в сырых низинах.

Фэт-Фрумос раздумывает, не повернуть ли ему назад, но представляет себе глаза Иляны, встречающей его без славы, богатства и красоты. Он хочет посоветоваться с отцом, но здесь, на Севере, Солнце плохо видно на небе, и ему так холодно, что оно лишь изредка кивает сыну, стремясь побыстрее убраться из этого негостеприимного края. Юноша понимает, что решать, - вернуться или идти дальше, - придется ему самому. Это наполняет его сердце сладостным ужасом. Он закрывает глаза и трогает поводья. Каталан идет дальше на Север.

В селении, которое они видят на самом севере Севера, им попадаются странные мохнатые лошади с ветвями на головах.

-Будто кто плюнул им в голову вишневой косточкой, и выросло дерево, - улыбается, потирая озябшие руки, Фэт-Фрумос.

-Это северные олени, - говорит Каталан, - и люди здесь перевозят на них грузы на специальных телегах, которые называют санями.

-Что такое телега, и что такое сани? √ спрашивает юноша.

-До этого тебе придется догадаться самому, - отвечает Каталан.

На юге в то время не было ни телег, ни колеса. Фэт-Фрумос решает, что обязательно придумает и то, и другое, и въезжает в селение. Остановившись у первого же дома, он созывает народ, и просит их показать ему дракона, водное чудище, злого рыцаря, либо какого другого злодея, с тем, чтобы он избавил их от этой напасти.

Вместо ответа жители в одеждах, - мохнатых, как ноги их лошадей с деревьями на головах, - отводят юношу к другому краю деревни. Там, вглядываясь в серый горизонт, лежащий на краю снежного моря, возвышается фигура в белом плаще. Местные жители сильно напуганы, и едва подведя коня со всадником к Белому Незнакомцу, пускаются наутек.

-Кто ты? √ спрашивает Белого Незнакомца отважный юноша. √ Я хочу знать имя злодея, которого сейчас убью!

-Разве можно убить смерть? √ холодно спрашивает Белый Незнакомец, и сбрасывает с головы капюшон.

Фэт-Фрумос цепенеет. На него, не отрываясь, глядят глаза Смерти, о которой ему много рассказывал и от которой предостерегал его отец-Солнце. Но пятиться назад уже поздно: Белый Незнакомец никогда не отпускает своих гостей, прошенных ли, непрошеных. Вспомнив глаза Иляны, юноша мысленно клянется ей в любви, прощается с девушкой, и, вытащив меч, спешивается.

-Разве сражаться верхом тебе не будет удобнее? √ учтиво осведомляется у него Смерть.

-Чувствую я, что битва эта будет последняя, - удрученно говорит Фэт-Фрумос, но рука его тверда, - и не хочу, чтобы этот добрый конь погибал вместе со мной.

-Я останусь, - говорит Каталан, - и мы будем биться как мужчины.

-Ты конь, - напоминает Фэт-Фрумос.

-Иной конь больший мужчина, чем человек, - возражает Каталан и поднимается на дыбы.

Так он разминает тело перед битвой. Смерть все так же холодно глядит на них, и задумчиво молвит:

-Какая смешная парочка: юнец и лошадь. Мне будет жаль вас.

Из-за хмурых северных туч, слишком тяжелых, чтобы отбросить их в сторону, за приготовлениями к битве мрачно глядит отец-Солнце. Он не в силах спасти сына, и готов проститься с ним. Солнце знает, что Белый Незнакомец непобедим, и жалости не знает сердце, которое у него запрятано в левой ладони.

Фэт-Фрумос забывает обо всем и с древним боевым молдавским кличем "Аноштрий" бросается на врага. Смерть легко парирует его мощные удары, и несколько минут соперники топчутся на снегу. Белый Незнакомец переходит в наступление, и теперь уже Фэт-Фрумосу приходится сдерживать натиск врага. Юноша несколько раз сильно рубит по голове и плечам Белого Незнакомца, но тот не падает и даже не слабеет. А из Фэт-Фрумоса силы уходят. Они текут под его кожей, собираются, и выходят на нее в виде воды.

Так у людей Земли появляется пот.

Наконец, смерть поражает Фэт-Фрумоса мощным ударом меча в ногу. Юноша падает и Белый Незнакомец вытаскивает из-за пояса кинжал, которым добивают раненых. Он склоняется над молодым героем и заносит кинжал. Преданный Каталан со всех сил опускает на спину Смерти свои копыта, и та, преломленная, падает. Фэт-Фрумос поднимается, и становится в оборонительную позицию. Ему не верится, что Смерть умерла. И верно: спустя несколько минут Белый Незнакомец вскакивает, и в ярости бросается на коня. Они ожесточенно бьются, и Белому Незнакомцу удается подобраться к Каталану, и нанести тому удар. Конь падает на бок и Смерть собирается добить его. Как только она замахивается, Фэт-Фрумос всаживает ей в спину свой острый меч.

Белый Незнакомец, пошатываясь, отходит, и падает на снег. Каталан поднимается и прижимает мордой к ране горсть снега. Смерть в считанные минуты оправляет от ран и бросается на Фэт-Фрумоса. Едва она сбивает его с ног, Каталан вновь нападает на нее со спины.

Битва продолжается три дня и три ночи. Когда Фэт-Фрумос ослабевает от голода, то ест снег, который ему солить не нужно. Наконец, Смерть понимает, что ей не победить их: едва она становится близка к победе над всадником, ее атакует конь, если же она бросается на коня, всадник бросается на нее. Но и Фэт-Фрумос с Каталаном убеждаются, что Смерть никогда не погибает, какие бы раны ей не нанести.

Они расходятся, и смерть предлагает им мировую.

-Как же я уйду от тебя без вести о победе над тобой?! √ заносчиво бросает Фэт-Фрумос, который едва держится на ногах.

-Давайте сделаем так, - предлагает Смерть, - вы расскажете на своей земле о том, что победили меня, и я не стану опровергать это. Я же здесь расскажу о том, что победила вас, но пожалела, и потому оставила в живых. И вы не опровергнете это.

-Если ко всему ты обещаешь никогда не забирать с собой людей этого селения, - переглядывается Фэт-Фрумос с Каталаном, - я согласен.

Они ударяют по рукам, и Смерть уходит к леднику, восстановить силы. Отец-Солнце плачет от счастья, и на Севере впервые за много лет наступает чахлое лето. Счастливые селяне целый месяц удерживают Фэт-Фрумоса и Каталана у себя, кормят их и поят, и потчуют лучшими яствами, и парят в банях лучшими вениками, и дарят им лучшие украшения из кости моржей.

После месяца отдыха Каталан с Фэт-Фрумосом отправляются в путь.

А В Молдавии с тех пор есть поверье, что если друзья неотлучно будут находиться вместе, то никогда не умрут: Смерть не может победить двух соперников сразу.

Возвращаясь с Севера, Фэт-Фрумос совершил еще несколько сот тысяч славных деяний, вошедших в летописи и народные эпосы многих стран Европы. Он стал национальным героем Европы.

Финны знали его как Калевалу, британцы говорили о славном рыцаре Ричарде Львиное сердце, который в преданиях позже стал их королем (на самом же деле Фэт-Фрумос тогда отказался возглавить английское королевство √ сырой климат Британии пришелся ему не по душе), французы почему-то окрестили Фэт-Фрумоса Орлеанской девой, видно уж больно пригож и статен оказался юноша.

Но после долгих странствий в Европе Фэт-Фрумос решает если не вернуться, то хотя бы подъехать к границам Молдавии, чтобы издали посмотреть, как живет его народ и возлюбленная Иляна.

Каталан скачет во весь опор. Юноша, - вернее, теперь уже молодой и уверенный в себе мужчина, - пригнулся к коню, и сердце его стучит быстрее копытной дроби. Он думает о том, что в походах кожа рук его огрубела, лицо обветрилось, а сердце √ ожесточилось. Фэт-Фрумос боится , что не привезет Иляне красоту, хоть славы у него теперь достаточно. Но он помнит, что она хотела от него славы, богатства и красоты.

За спиной Фэт-Фрумоса √ мешок с драгоценными камнями. Рубин ему подарили на зеленом острове Британия за то, что юноша в кровавой сече победил тысячные рати крикливых римлян, закованных в железные латы. Бритты восславили его потом как "короля Артура", что впоследствии приняли за имя собственное. На самом же деле "король" на языке древних бриттов значит не что иное, как освободитель, а "Артур" √ Солнце. Говоря "король Артур", он подразумевали "лучезарный освободитель". Они назвали Фэт-Фрумоса так потому, что юноша признается им в том, что его отец √ само Солнце.

Изумруд преподносят юноше в Нормандии, которая была областью еще мирной, и ничто не предвещало, что от нее во все стороны пойдут жестокие коварные рыцари-завоеватели. Эту драгоценность Фэт-Фрумос получает за то, что, возглавив отряд лучников, отражает нашествие викингов, решивших пограбить внутренние области края. Король Франции, прослышав о подвиге чужеземца, шлет ему с гонцом, в знак особого благоволения, свою дочь и веление жениться на ней, чтобы в династии повелителя всех галлов мужчины рождались неукротимыми. Фэт-Фрумос учтиво благодарит короля и просит гонца передать, что он не может принять этот дар, поскольку он дал Богу обет безбрачия. Король справедливо усомняется в искренности этих слов, и выезжает со своим двором в Нормандию, лично поглядеть на необычного героя. Три дня Фэт-Фрумос и король Франции пируют, после чего Каролинг спрашивает:

-Юноша, ответь же нам, из какой ты земли и почему не берешь в жены нашу дочь?

-Земля моя Молдавия, и славен ее народ, который я дал этой земле, - отвечает герой на первый вопрос.

Король заинтересован, и Фэт-Фрумос рассказывает ему о том, как убил Турка, освободил его пленников и дал им наказ ступать в Молдавию. Двор аплодирует, и менестрели получают высочайшее указание сочинить прелестные песни о подвиге "Сира Фиет-Формоза, ленного сеньора провинции Ле Молдье".

"Сеньор Фиет, славный воин, с мечом, подобным пламени Господня" - таково начало этой популярной в средние века французской баллады. В ней рассказывается о многочисленных подвигах Фэт-Фрумоса, имя которого французы переиначили на свой лад, и особый упор делается на двух событиях. Это отражение атаки викингов и дальнейший их разгром, и легендарное заселение Молдавии, названной в песне "леном Ле Молдье".

Исследователи замечают, что ряд моментов этой баллады удивительно похожи на "Пень о Роланде", что, на основании хронологии, позволяет нам утверждать: автор "Роланда" был знаком с балладой о Фэт-Фрумосе и обширно заимствовал из нее целые куски, вдохновенно их перерабатывая. А Турок из молдавской легенды стал в исполнение французских менестрелей целым воинством мавров.

Кстати, сейчас этот шедевр литературы раннего средневековья исследователи ошибочно считают балладой, посвященной французскому сеньору, оказавшему какую-то услугу одному из королей династии Каролингов. Единственное, что мешает им подтвердить эту теорию, отсутствие на географической карте Франции городка, села, или просто местности, называемых "Ле Молдье". В течение ста с лишним лет археологи Франции безуспешно вели раскопки в самых разных местах страны, выдвигали теории, одна нелепее другой, в общем, пытались докопаться до истины. Теперь вы знаете, почему они оставили попытки искать это загадочное "Ле Молдье" во Франции. Ведь искать-то им надо Молдавию!

Бриллиант √ дар жителей Ирландии, которым он рассказывает об истинном боге, после чего они принимают новую веру, и вражда и междоусобицы на острове прекращаются на многие сотни лет. Позднее средневековые хронисты ошибочно называют Фэт-Фрумоса святым Патриком, и вновь путаница происходит из-за неточности перевода, поскольку ирландское "патрик" - исковерканное молдавское "паприк", то есть, острый перец. Он был весьма распространен в Молдавии, и Фэт-Фрумос, уходя, прихватил с собой несколько стручков, которые добавлял в пищу. Ирландцам приправа пришлась по вкусу и они начинают называть Фэт-Фрумоса "патриком", - человеком-перцем. Позже, когда воспоминания о Фэт-Фрумосе становятся легендой, это слово принимают за имя, а потом "Патрика", то есть, молдавского героя, канонизируют.

С пребыванием в Ирландии святого Фэт-Фрумоса и связана легенда о нем, аисте и винограде.

Фэт-Фрумос, прибыв в Ирландию, проповедует туземцам слово Божие, и они называют юношу "Патриком". Позже Фэт-Фрумоса канонизируют. Но произойдет это через пятьсот лет. А пока Фэт-Фрумос стоит на камне, и, положив на бок Каталана книгу, говорит с ирландцами о боге. Свирепые лица местных жителей, раскрашенные по обычаю глиной, смягчаются, и в небе над собравшимися поют птицы. Издалека, из кустарников, за ними наблюдает друид, озлобленные тем, что люди забывают его богов, и идут к богу Фэт-Фрумоса. Через два часа проповеди терпение его истощается, и Друид выходит к людям.

-Ты говоришь, что Бог твой может все! √ кричит он в лицо юноше. √ Так пусть же он освободит нас от змей!

Ирландия того времени была населена преимущественно людьми, камнями и змеями. Под каждым камнем была змея, а рядом с каждым человеком √ камень. Фэт-Фрумос знает об этом, и сомневается во всемогуществе Бога, тем более, что видел того лишь раз в жизни. С высоты за людьми наблюдает отец-Солнце и решает, как помочь сыну.

Люди ропщут. Они принимают сомнения юноши за робость и поворачиваются к друиду. Фэт-Фрумос нерешительно закрывает книгу и берется за меч. Напряжение возрастет: если он поразит служителя пусть отвергнутого, но когда-то почитаемого культа Дуба, толпа растерзает чужеземца.

-Я освобожу Ирландию от змей, и за это ты примешь мою веру, и отдашь мне золотую ветвь омелы, которую глупые жрецы прячут на том холме! √ говорит Фэт-Фрумос, указывая на капище друидов.

-Согласен! √ в запале принимает условие друид, и добавляет. √ Но освободить страну от змей ты должен не позже, чем до заката солнце. Если же ты не исполнишь то, чего обещаешь, - добровольно ляжешь на камень Шин.

По толпе проносится вздох. Солнце уже в трех ладонях от земли, а значит, стемнеет не больше, чем через пять √ шесть часов. Камень Шин: плоский валун, место жертвоприношения, на котором жрецы вырезают пленнику сердце и съедают его сырым. Женщина жалеют юношу, у мужчин сжимаются кулаки. Но все признают: условия друида справедливы.

Фэт-Фрумос смотрит на облако, бегущее к горизонту и, поманив, тихо просит его:

-Передай о том, что слышало, отцу.

Облако согласно покрапывает на собравшихся и улетает. Фэт-Фрумос видит, как вдалеке оно шепчется с отцом-Солнцем. Юноша хватает меч и ступает в высокую траву поля, по которому никто не ходит, опасаясь жала змеи. Герой спокоен, потому что ноги его укрыты крепкими сапогами из кожи баскского единорога, побежденного им несколько лет назад у Пиренейского хребта. В благодарность за это тамошние баски и выделали ему обувь из кожи поверженного чудовища. А кожа единорога ядовита для змеи так же, как змеиный яд для людей. Друид не знает этого и с торжеством глядит на Фэт-Фрумоса, ожидая гибели юноши. Каталан с тревогой следит за хозяином: верный конь не в силах помочь ему: для змеиного яда он уязвим.

Фэт-Фрумос бредет по траве и бьет мечом всякую попавшуюся ему змею. Он спокоен, и готов делать это десять лет подряд. Юноша знает, что отец-Солнце, из любви к сыну, не уйдет за горизонт до тех пор, пока Ирландия не очистится от змей.

Проходит час, другой, наконец, должна наступить ночь. Но солнце по-прежнему над землей. Проходит день. Рука Фэт-Фрумоса дрожит, а змеи все ползут к нему, навстречу гибели. Проходит три дня, и Солнце светит все так же ярко. Люди удивленно глядят на небо, и кричат, что случилось чудо. Они требуют от друида признать свое поражение. Друид бледнеет и говорит:

-Змеи еще не истреблены!

Юноша честно признает, что таковы условия спора и продолжает убивать змей. Делать это ему все труднее: мертвые гады образовали вокруг него целую гору, и вот-вот погребут его под собой. А сверху, в воронку, на голову ему сыпятся новые и новые змеи. Постепенно вокруг Фэт-Фрумоса вырастает целая гора мертвых и живых змей. Бороться ему все труднее, и он пропускает смертоносный укус. Юноша падает, и сотни змей жалят его. Люди плачут, а друид торжествует. Отец Солнце скорбит, и печально катится к закату.

Вдруг из-за холма вылетает белая птица с длинным красным клювом, в котором несет какую-то гроздь. Это Аист, посланный Иляной, почуявшей недоброе, за вестями от Фэт-Фрумоса. В клюв Аиста девушка вложила подарок возлюбленному √ кисть винограда. Аист кружит над горой змей, снижается и бросает виноград прямо в лицо Фэт-Фрумоса. Одна ягода закатывается в рот героя.

Друид не спеша идет к камню Шин, где его приспешники уже точат ножи. Внезапно он останавливается, и хрипит от ужаса. Он вспоминает, что, по условиям спора, должен вырезать сердце погибшего героя и съесть его, а Фэт-Фрумос умер от змеиного яда, и, стало быть, все его тело ядовито. Друид объявляет людям, что передумал, но те силой заставляют его сдержать слово.

Тело Фэт-Фрумоса кладут на плоский камень Шин и друид, рыдая от страха, поднимает древний нож. Внезапно веки Фэт-Фрумоса поднимаются, и он отталкивает жреца от себя. Виноградная ягода, раздавившаяся в его рту, оживляет героя.

Друид признает себя пораженным и обращается в новую веру. Но перед тем спрашивает:

-А как же змеи?

Вместо ответа Фэт-Фрумос указывает на поле. Там Аист топчет змеи жилистыми ногами, и глотает их, щелкая клювом. Змеи √ излюбленное лакомство аистов. И вот уже десять аистов бегают по полю, а за ними сотни и тысячи прилетают в Ирландию, и через день страна становится свободной от змей. Туземцы радостно благодарят молдавского героя, и просят его убить поскорее друида, чтобы отомстить тому за трусость, коварство и ложь.

-Разве не научила вас ничему новая религия, - спрашивает Фэт-Фрумос людей, и объясняет, - простите обидчику вашему, и будет вам царство вечное.

-Тогда почему ты не прощал змеям, и убивал их? √ спрашивает ребенок из умолкнувшей толпы.

-Я не могу ответить на этот вопрос, - удивляется Фэт-Фрумос и восклицает, - горе мне! Я учил людей тому, в чем сам разобрался не до конца!

Люди утешают его, говорят, что верят ему и так, и что не стоит юноше надрывать свое сердце вопросами, на которые подчас не может ответить и бог, или много богов, но Фэт-Фрумос безутешен. Он целует руку бывшего друида, который теперь уже √ епископ, благодарит за науку мальчика, задавшего ему вопрос, и прощается со всеми. Он понимает, что еще слишком мало знает, и не только за чудовищами, злодеями и драконами пристало охотиться герою, пустившемуся в странствия. Рыцарю √ путешественнику надо охотиться и за истиной, решает он, и делится этой мыслью с преданным Каталаном. Конь соглашается. Хлопает белыми крыльями, которые ему одолжил на время Аист, и уносит Фэт-Фрумоса в дорогу.

Покинув Ирландию, Фэт-Фрумос скачет над зелеными волнами к побережью Франции, и, утомленный битвой со змеями, засыпает. Каталан тоже устал √ он испереживался, глядя, как хозяин бьется со змеями, и истосковался, думая, что Фэт-Фрумос умер от яда змей. Глаза верного коня закрываются, и он, утомленный, засыпает, опустившись на волну.

Фэт-Фрумос просыпается, когда волны приносят его и верного Каталана к скалистому побережью. Вовремя заметив скалы, юноша будит коня, и они чудом избегают смерти, - Каталан сворачивает у самой кромки прибоя и дрейфует у берега. Они видят, как навстречу им плывет с огромной скоростью странная белая лодка, у которой нет парусов.

-Что это за корабль такой? √ спрашивает Каталан у хозяина. √ У него нет парусов, но против ветра он плывет быстро, как лосось, поднимающийся против течения на нерест.

-Я думаю, - отвечает юноша, - что это волшебная лодка, а люди, сидящие в ней, безо всякого сомнения, чародеи!

-Не жди добра от волхвов, - предостерегает конь, воспоминания которого о злобном ирландском друиде еще слишком свежи.

Лодка подплывает ближе, и герой со своим конем наконец-то могут разглядеть тех, кто в ней находится. Это трое мужчин в странной пятнистой одежде и широких шляпах. В руках они держат странные металлические предметы, и наводят их на странников. На шее одного из хозяев лодки болтается удивительное приспособление из двух трубок. Фэт-Фрумос никогда не видел биноклей, и пока еще не знает, что это такое.

-Кто такой? Зачем приплыл? Где виза? Временное разрешение на работу есть? Продукты есть? К карантину готов? √ хрипло выкрикивают люди, сидящие в лодке.

-Кто вы, добрые люди, и что хотите от меня? √ вежливо осведомляется Фэт-Фрумос, наполовину обнажив свой меч.

-Холодное оружие сдать! √ командует самый важный человек в лодке, по всей видимости, начальник.

-Разве сталь холодна? √ недоуменно спрашивает юноша, пробуя меч, разогревшийся на солнце. √ Представьтесь же, незнакомцы!

-Мы √ сотрудники миграционной службы Соединенных Штатов Америки, - объясняет человек в лодке, снимая с пояса юноши меч. √ Добро пожаловать в нашу великую страну. Снимай одежду, она пойдет на дезинфекцию. Коня тебе придется оставить у нас. Мы его продезинфицируем и отдадим тебе, когда вышвырнем тебя из страны.

-Почему же вы это сделаете? √ любопытствует юноша, разуваясь.

-У тебя нет визы, я погляжу. Значит, ты нелегал.

-Что такое виза?

-Разрешение.

-У него тоже нет этой вашей визы, - кивает Фэт-Фрумос на улыбающегося отца-Солнце, - так не пускайте его в свою непонятную страну.

-Солнце, дурачок, - смеется сотрудник миграционной службы, обыскивая Фэт-Фрумоса, - не человек. Да и к тому же, оно нам нужно.

-Хорошо, - устает от беседы с этими странными людьми юноша, - оставьте же меня в покое. Я не собираюсь ступать на берег страны, где живут такие люди. Отдавай мне меч, и я уеду.

-Поздно! √ торжествует пограничник. √ Мы не можем отпустить тебя вот так. Сначала мы тебя задержим, потом продезинфицируем, подержим в карантине, заставим выучить конституцию США и гимн США, подарим несколько брошюр о демократии и свободе личности, а потом за счет правительства США отправим на корабле в твою родную страну.

-Не слишком ли много сложностей, ведь я и так собираюсь уезжать! √ вырывается из рук людей в пятнистой форме Фэт-Фрумос.

-Ты не собираешься уезжать, и говоришь так для отвода глаз, - сердятся люди, - ведь на самом деле ты очень хочешь попасть в США и жить там!

-Не хочу я в ваши США, - сердится Фэт-Фрумос и хватается за меч. √ Я случайно здесь очутился.

-Случайно у берегов США не оказывается никто, - торжественно объявляет главный пограничник, и остальные согласно кивают ему, - а ты, наверное, мексиканец?

-Нет, - говорит Фэт-Фрумос, и добавляет, - я молдаванин. А мексиканцев хорошо знает мой отец. Он сейчас как раз учит их писать, обрабатывать землю и плести сети для ловли рыбы.

-Аа-а √ а, так значит твой отец работает в Мексике от "Красного креста", или другой благотворительной организации, и работает он там учителем? √ спрашивает служитель департамента миграции.

Фэт-Фрумос понимает, что ему не объяснить странным людям √ его Отец учит мексиканцев писать и читать вообще. Ему становится понятно, что этим людям ничего не объяснишь. Он говорит:

-Мой отец учит читать и писать мексиканцев, которые живут за тысячелетия до вас.

-Кто же он, твой отец? √ издевательски спрашивают его.

-Солнце! √ гордо отвечает юноша, и расправляет плечи.

Люди смеются, и это переполняет чашу терпения героя. Он срывает с пояса меч и убивает двух сотрудников департамента миграции США.

-Сталь холодна, - с ужасом хрипит перед смертью один из них.

Третий дрожит от страха, глядя на героя с окровавленными руками.

-Оставь этого человека в живых, сын, - просит отец-Солнце, спустившийся с небес к людям, - пусть расскажет другим, и слава о твоем подвиге побежит впереди тебя.

Американец с биноклем на шее с ужасом глядит на разговаривающее Солнце, и лишается чувств. Каталан и его хозяин отдыхают в тени деревьев у пляжа, после чего вновь трогаются в путь.

В США с тех пор неохотно пускают молдаван, и объявили в федеральный розыск Солнце.

В то время как Фэт-Фрумос странствует по миру, защищая слабых и обездоленных, и слава его бежит впереди него, как свора гончих перед знатным господарем на охоте, Иляна Косынзяна занята народом своего юноши. Она следит за порядком на молдавских землях, выступает третейской судьей в спорах , разрешает споры, в общем, правит новосозданным молдавским королевством. Каждый день она ждет весточки от возлюбленного, и, стоя на соломенной крыше своего дома, причитает:

-Не пора ли тебе вернуться, о, мой герой. Тело мое налилось и созрело, нет больше мочи выдержать без тебя. Не нужна мне твоя слава, и богатства не нужны √ хочу лишь видеть тебя, чувствовать тебя, обнять тебя и прижать к себе. Что слава и странствия в сравнении с этой тоской? Вернись же, приди ко мне, Фэт-Фрумос.

Все это время при Иляне √ меч Фэт-Фрумоса, по имени Лаур-Балаур. Любовь к новой хозяйке побеждает в его стальном сердце преданность юноше, и меч хочет лишь одного √ обладать девицей.

-Сколько можно ждать его? √ начинает он коварные речи. √ Скоро ты поседеешь, и морщины накинут на кожу твою тончайшие сети, из которых не выпутаешься. Ноги твои ссохнутся, и грудь, на которой сейчас хоть орехи коли, обмякнет. Разве будешь ты нужна ему тогда? А он, Фэт-Фрумос, он, странствуя, всегда молод, и нет ему забот до времени. Так зачем ждать его тебе, и не лучше ли забыть о нем?

Иляна сердится на такие слова, но в последнее время все реже и реже. Лаур чует, как яд его речей оседает в подоле платья девушки, и как-то утром просит:

-Положи меня ночью в кровать, Иляна. Времена нынче смутные, по дороге мимо дома проходят много людей. Того глядишь, нападут, да ограбят или убьют. А если я буду в постели, ты всегда успеешь за меня схватиться.

Иляна, не подозревая о коварстве меча, соглашается. Она обещает ему положить его в постель, вынув из ножен, и спускается с крыши во двор. Там ее ждут послы из далекой страны, которые, при виде ее, встают на колени

-Царица, - говорит ей предводитель послов, - мы склоняемся к твоим ногам.

-Но я не царица! √ возражает Иляна.

-Нет, царица, и об этом нам сказал юноша, проезжавший нашу страну на говорящем коне. Мы пришли к тебе с просьбой.

-Говорите, - садится Иляна на сухой пень, что стоит во дворе ее вместо стула, и лущит кукурузу, - только, чтобы не терять даром время, помогайте-ка мне!

Послы переглядываются, но присаживаются на землю. Безо всякой сноровки они сдирают зерна с початков, и бросают их в корзину.

- Початки не выбрасывайте! √ строго велит Иляна. √ Ими мы топим печи зимой.

Некоторое время они молча работают, пока, наконец, главный посол, недоуменно подняв брови, не заговаривает:

-Мы живем в прекрасном и великом городе, который зовется Рим. История его чуть моложе истории мира, сотворенного Господом богом нашим. Мы зовем город Римом. Власть в нем принадлежит главе всех христиан мира √ папе Римскому. На престол его избирают сановники церкви, и он представляет на земле бога.

-Разве Бог √ купец, чтобы у него был представитель? √ удивляется Иляна.

-Так вот, - словно не замечая ее удивления, продолжает смущенный посол, - в прошлом году наш Папа умер. А нового выбрать никак не могут: слишком многие хотят видеть на святом престоле не самого достойного того человека, а лишь своего родственника, который постоит за интересы избравшей его семьи. Вот уже год в городе √ раздоры и смута. И тут мы узнаем о царице, которая правит далекой землей мудро и справедливо, пока ее муж и сеньор покрывает славой свои щиты и знамена. И тогда мы собрались, и решили: призвать тебя, Иляна, в наш город.

-Я стану этим вашим, папой Римским? √ спрашивает Иляна.

-Нет, - кусает губы, чтобы не улыбнуться, посол, - думаю, это невозможно. Папа Римский был, есть и будет, только мужчиной. Таков закон. Но мы подумали, что, приехав в город, ты сможешь решить нашу проблему. Мы понимаем, что отрываем тебя от важных дел, и, чтобы компенсировать затраты времени и твоего великолепного ума, щедро заплатим. Мы привезли тебе четырнадцать тюков золота из городской казны, двадцать три мешка драгоценных камней и две повозки стальных мечей. Когда ты поможешь нам, мы дадим тебе еще двести раз по столько же, и снарядим с тобой в обратный пусть пять тысяч храбрых бойцов. Когда они привезут тебя домой, можешь поступать с ними, как вздумаешь: отпустишь, или повелишь жить на твоей земле.

Иляна Косынзяна, склонив голову к левому плечу, за которым всегда стоит ее ангел, советуется с ним. Она думает, что Фэт-Фрумос будет доволен, когда узнает, что за время странствий господаря его храбрый народ стал еще больше. Но ей страшно оставлять людей одних. Она просит у послов перерыва, и отправляет их в трапезную, где они едят и пьют несколько дней, а женщины веселят их песнями. Иляна Косынзяна в это время спрашивает у ангела:

-Что мне делать?

-Как бы ты не поступила, все равно будешь жалеть о том, что не поступила иначе, - объясняет ей ангел, - такова природа человека. Поэтому смело поступай как угодно.

-Хорошо, - решается девушка, - я поеду в Рим. А чтобы быть в безопасности, возьму с собой верный меч Фэт-Фрумоса.

-Положись на силу меча, но остерегайся его! √ предостерегает ее ангел, и вновь прячется за ее левым плечом.

Недоумевая, - с чего бы этой ей остерегаться меча возлюбленного, - Иляна собирается в дорогу. Обладающая недюжинной для женщины силой, она вырывает из земли двадцать виноградных лоз, и заливает их с листьями и ягодами воском. Она варит двенадцать котлов кукурузы, и скармливает ее гусям, - в дороге, убив и выпотрошив такого гуся, ты вынимаешь из птицы уже готовый кукурузный хлеб. Иляна наливает вино в огромный, - в сто тысяч ведер, - чан, и ставит его в открытом поле.

-Что она делает? √ шепчутся послы. √ Неужто слухи о необычайном уме этой девушки оказались россказнями сплетников и досужих языков, неужто она помешанная?

Иляна отходит от чана и бежит по полю, крича:

-Отец-Солнце, выйди же ко мне!

-Что случилось, невестка? √ ласково спрашивает Солнце, явившееся из-за туч.

-Хорошенько прогрей это вино, прошу тебя, - просит его Иляна Косынзяна.

Отец-Солнце распускает оперение жара, и спустя день вина в чане не остается. Зато облака над Молдавией приобретают густой бордовый цвет: они впитали в себя испарившееся от Солнца вино.

Иляна ласково щекочет подбрюшье каждого облака, - а всего их семь тысяч по десять, - и привязывает к ним веревки. Наконец, когда все ее приготовления закончены, возлюбленная Фэт-Фрумоса садится на коня, бросает коварного Балаура в ножны, и, простившись со своим народом, отправляется в путь. На прощание она дает слугам наказ: время от времени перерезать веревки, на которых держатся облака.

Огорченные послы плетутся чуть сзади. Они едут четыре дня, из которых два проводят на венгерских пустошах, и ни одна капля дождя не намочила одеяний путников.

-Милосердная женщина, - не выдерживает один из послов, - мы хотим пить, не взяла ли ты с собой воды?

-Нет, - сухо отвечает Иляна.

Жажда и путь ей нипочем. Кожа ее свежа, как и до отъезда, а глаза √ чисты и лучезарны. Послы решают, что она ведьма, но ничего не говорят Иляне об этой. Наступает седьмой день пути.

-Милосердная женщина, - хрипит ссохшимся горлом посол, - мы просим тебя остановиться и поискать в окрестностях воду.

-В том нет нужды, - говорит Иляна и трогает поводья, чтобы продолжить путь.

-Стой! √ хватает ее за стремя спешившийся посол. √ Мы будем искать воду, или ты умрешь!

-Меч, - спокойно зовет Иляна, и из ножен на ее поясе вылетает лезвие Лаура.

Меч Фэт-Фрумоса ужасен: гнев его сверкает на Солнце, и блестит, подобно клинку ; меч вертится и угрожает, меч негодует и вот-вот поразит нахала в самое сердце. Посол, понявший, что ему не справится с заговоренным мечом, падает ниц, и униженно просит прощения.

-Меч, - вновь зовет Иляна, и Лаур, недовольно бурча, возвращается в ножны. Он негодует, потому что хотел выпить крови, - мечи ведь тоже мучаются от жажды.

В это время путники замечают, как на горизонте появляется багряное облако. Они радуются, думая, что вот-вот пойдет дождь. Облако настигает кортеж, гремит гром, и на землю льется вино. Напившись его, послы признают, что зря посчитали Иляну сумасшедшей, и что предосторожность этой женщины достойна их самого глубокого восхищения. С тех пор в каждый день пути их нагоняет облако, напитанное вином, и проливается на путников. Иляна вина не пьет: она довольствует виноградом, который достает, растопив воск на солнце. Когда на кисти не остается ягод, она бросает ее под копыта коня, после чего на дороге вырастают чудные виноградники. На привалах, ложась спать, она кладет меч у входа в палатку, и тот, вожделея, сторожит Иляну. Наконец, странники прибывают в Рим.

-Будь осторожнее, хозяйка, - предостерегает Иляну влюбленный в нее меч, - в давке тебе могут причинить зло недобрые люди.

Иляна оглядывается, но повсюду лишь восторженные лица римских зевак: тысячи и тысячи людей вышли встречать ее с посольством. Они осыпают цветами ее волосы с балконов, они молят ее позволить облобызать копыта ее коня, они восторженно кричат и приветствуют ее. Холодное, сдержанное от природы сердце Иляны оттаивает.

-Добро пожаловать в Рим, дитя мое, - приветствует повелительницу земли молдавской старенький кардинал с огромной золотой цепью на шее.

-Разве она не мешает вам? √ трогает звенья Иляна.

-Она как власть. Сначала тебе хочется примерить ее, потому что она дорогого стоит, и блестит, как Солнце. Потом, когда ты, согнув шею, набрасываешь ее на себя, понимаешь, что толку от нее здесь не больше, чем если бы ты положил ее в сундук. Разница лишь в том, что на себе это состояние носить неудобно. Наконец, привыкнув к ней, ты ни за что не снимешь ее с себя.

-Золото на человеке как власть, - повторяет Иляна, - оно не только деньги, оно еще и престиж.

-Ну, да, - улыбается, разведя руками, кардинал Боэций. √ А теперь ты скажи мне что-нибудь поучительное, мудрая дева. Ведь не для того мы позвали тебя в столицу Папства, чтобы мучить тебя избитыми сентенциями старика-кардинала.

-Настоящий мужчина тоже как золото, он никогда не утрачивает своих свойств, - делает комплимент Иляна, и довольный Боэций проводит ее в папские покои.

Им подают напитки, и они усаживаются на подушки. Кардинал рассказывает. Иляна поглаживает меч, бросив его у своих ног. Балаур блаженствует, сталь его подрагивает.

-Раздоры привели нас, кардиналов, к тому, что вера в могущество и святость папского престола пошатнулась. Сначала нам перестали верить немцы и шведы, потом англичане, затем французы, наконец, уже и в Папской области веры в римскую католическую церковь почти не осталось в людях как высоко, так и низкого звания.

-Не знаю, - поджимает губы Иляна, - чем могу помочь. Ведь мы, ваше преосвященство, издавна исповедуем веру православную, в чем вы, католики, не раз могли убедиться, когда убегали из Молдавии, разгромленные славными господарями.

-Ах, - берет ее за руку кардинал, - дитя мое, оставим раздоры, забудем прошлое. Со своей стороны я могу обещать вам, что Рим никогда более не попытается обратить ваши земли в католицизм, от вас же взамен мы требуем совета. Совета простого и ясного, как погожий день в вашей странной земле.

-В погожие осенние дни, - Иляна, забывшись, и не пытается отдернуть руку от трясущихся пальцев кардинала, - пауки расчерчивают синее небо нашей Молдавии паутиной, сверкающей, как чистейшее серебро. И мы по этим нитям можем подняться ввысь, и потрогать небо. И все становится нам так понятно, так близко, так родно┘

-Вот-вот! √ подхватывает кардинал. √ Дочь моя, есть люди, поговорив с которыми, ты будто неба коснулся. Ты √ из них. И возлюбленный твой, о котором говорит весь мир, - так велика слава его подвигов, - он тоже из таких людей. Но его мы найти не смогли: этот вечный странник, Фэт-Фрумос, - он всегда в пути. И потому, презрев все законы и приличия, просим совета у тебя, у женщины!

Иляна прикрывает глаза. Меч Балаур уже не сердится на старика кардинала, ревность покидает его: старик и впрямь ничего дурного не мыслил, когда брал за руку хозяйку Балаура. Видно, он хотел когда-то дочь, но желание его не осуществилось, - грустно думает клинок.

-В чем же причина раздоров? √ очнулась Иляна. √ Неужто, каждый кардинал желает быть Папой?

-В том-то и дело, что нет, - улыбается Боэций, - если бы так! Папой не хочет быть ни один из кардиналов, но при этом всякий кардинал не желает подчиняться другому, который, теоретически, может стать Папой! Предвосхищая следующий ваш вопрос, дитя мое, скажу, что без Папы церковь не обойдется. Се √ краеугольный камень здания нашей веры.

-Что ж, - предлагает Иляна, - это все оттого, что кардиналы-мужчины, и кровь в них играет. Сделайте Папой женщину!

-Увы, это невозможно, - сокрушается кардинал, - женщина никогда не унаследует престол.

-Что ж, - подумав, говорит Иляна, - я прошу ночь на размышления.

Ее с Балауром препровождают в опочивальню, где Иляна садится у огня, и беседует с мечом.

-Что бы ты посоветовал мне, верный слуга? √ спрашивает она Балаура.

-Оставайся здесь, - вкрадчиво говорит меч, - люди эти приветливы и добры. Они будут любить тебя и поклоняться тебе. Зачем нам возвращаться в Молдавию? Хозяин совсем забыл о тебе┘

-Нет! √ сухо возражает Иляна. √ Он странствует, и так надо. Он вернется со славой, как подобает мужчине!

-Он ли тебе нужен, хозяйка? Оглянись: вокруг много красивых молодых людей.

-Еще одно слово, и я выброшу тебя из окна! А сейчас давай подумаем, что мы можем посоветовать кардиналам.

-Из окна? √ смеется Балаур. √ Это трудно будет сделать, женщина.

Меч падает с колен Иляны на пол, и оборачивается прекрасным юношей со злым лицом. На плечах его √ плащ тончайшей выделки, на груди √ золотой медальон, глаза его сияют.

-Сегодня же вечером ты будешь моей, - обещает он девушке, - или я не Балаур!

-Разбойник ты, а не Балаур! √ кричит Иляна, но юноша бьет ее по лицу, и девушка падает.

Торжествуя, злодей срывает с нее одежду, и, когда уже Иляна приходит в себя, раздевается сам. Вдруг он застывает. Это Солнце отец, через окно папских покоев завидев злодейское дело, ослепляет Балаура своими лучами. Иляна, воспользовавшись этим, отбегает в угол покоев и срывает со стены алебарду.

-Ах, вот оно что, - прикрывает лицо руками очнувшийся Балаур, - отец-Солнце решил помочь своей будущей невестке? Что ж┘

И, вмиг обратившись в меч, он отсылает лучи солнца обратно, и слепит его. Теперь уже отец-Солнце ослеплен, и немало сил приложил он, чтобы удержаться на небе. Но часть его из-за колебаний отвалилась, и упала на землю. Позже люди назвали это Тунгусским метеоритом.

-А теперь, - оборачивается Балаур к Иляне, - я займусь тобой, непокорная дрянь. Ты будешь умолять меня убить тебя, но это случится нескоро. Своему же глупому возлюбленному бродяге ты не достанешься, о, нет.

И Балаур, сверкая мечами, бросается на обнаженную Иляну с алебардой. Долго бьются они в молчании, что прерывает лишь звон стали: каждый понимает, что если их увидят сейчас, обоим не миновать смерти за схватку в папском дворце. Иляна √ отважный боец, но Лаур сильнее, и вот он теснит девушку в угол покоев, и уже пролилась ее кровь из раны, которую нанес беспощадный меч. Иляна держится из последних сил, но, чувствуя, что они иссякают, начинает молиться Всепобеждающей Стали:

-О Сталь, ты, что холодна как пламень звезд и тверда, как намерения злодея, мать смерти и сестра увечий, дай мне сил одолеть супостата! Дай мне сил одолеть его, и я велю отлить в твою честь великолепную колонну!

И с новыми силами бросается на Балаура. Но злодей неуязвим: едва лишь острием алебарды Иляна нанесет ему рубящий удар, или копьем пронзит тело, рана на Лауре сразу же заживает.

Сражаясь, они оказываются у великолепного фонтана, где Иляна, уже не надеясь на успех в поединке, бьет Балаура по ногам, и тот падает в воду.

-Ты спасена, - хрипит Балаур, и уходит под воду.

Стальной злодей не может выплыть на поверхность фонтана, и тело его, на глазах изумленной Иляны, покрывается ржавчиной.

-Иляна, - просит Балаур, - спаси меня. Спаси.

Бросив алебарду, Иляна наспех одевается, но не подходит к бассейну.

-Иляна, - молит Балаур, - вытащи меня из воды, и ты забудешь обо мне навсегда.

-Разве можно верить слуге, покусившемуся на собственность господина? √ холодно спрашивает Иляна.

-Не говори так о себе, сладчайшая, - рычит Лаур, - разве можешь быть собственностью ты? Ты, которой принадлежат сердца, ты, на которую молятся герои, ты, самая яркая из звезд?

-Не будь я в яде твоих намерений, - отвечает Иляна, - я бы польстилась на сладость твоей лести.

-Как ты думаешь, - спрашивает смирившийся с близостью гибели Лаур, - что может испытывать мужчина, неотлучно находящийся у бедра такой женщины как ты?

-Ты не мужчина, а меч.

-Ты и сталь оживишь, прекрасная.

-Подумай о вечном.

-Я знаю, что скоро умру, но ни о чем не жалею.

-Чуть раньше ты готов был убить меня.

-Это самое меньшее, что можно сделать для любимого человека.

-Ты и в самом деле так любишь меня?

-Нет, конечно. Я люблю тебя гораздо сильнее.

-Милый, я не люблю тебя, но┘ кажется, я помогу тебе выбраться.

-Не делай этого, любовь моя, ведь выбравшись, я вновь не смогу остановиться.

-Тогда я не спасу тебя.

-Что ж, я умираю, прощай, моя безответная любовь.

Балаур, вздохнув, прекращает бороться, и уходит на дно фонтана. Иляна плачет, и, ругаясь на чем свет стоит, бросается в воду. Она поднимает Балаура за плечи, и тащит на сушу. Меч вяло сопротивляется, он тоже плачет.

-Один поцелуй, и брось меня в воду, - просит он.

-Черта с два! √ отвечает Иляна. √ Давай, выбирайся. Ну, будь же мужчиной!

-Какой я мужчина, я меч┘

-Нет, - вырывается у Иляны, - вы поглядите на него, минутой раньше он говорил, что я и меч мужчиной сделаю, а сейчас он уже не мужчина.

-Что толку, - вяло говорит Балаур, - если ты не любишь меня?

-О, я же не могу заставить себя сделать это.

-Брось его!

-Ты опять за старое!

-Брось его, брось! Он хороший человек, он славный герой, но разве он тебя любит? Любовь пылает в сердце того, кто становится для своей любимой верным псом, частью одежды, того, кто подобно смерти, всегда за левым плечом своей любимой. Я был с тобой в пыли, и на солнце, в грязи, и в радости, и в слезах, на охоте и в битве, и в мирный день, я был с тобой, когда ты отходила ко сну, и просыпалась, разгоняя руками утренние росы, о, Иляна, поцелуй, один поцелуй, всего┘

И Балаур умолкает, потому что милосердная Иляна целует его. Долго и нежно целует она несчастного юноша, которого погубила, сама того не желая. А потом вытаскивает его из воды, и становится против него, взяв алебарду.

-Ну, что ж, нападай! √ усмехается она.

-Насмешка ранит страшнее отказа, - скрежещет зубами Балаур а потом говорит печально и тихо, - но я никогда не забуду твоей доброты. Прощай, Иляна.

-Балаур, - окликает Иляна уходящего Лаура, - прости меня. Прости.

И ложится спать, помолившись за меч, который с этих пор становится злейшим врагом легендарного молдавского героя Фэт-Фрумоса. А уже наутро Иляна сидит пред собранием церковников, и один из них спрашивает:

-Мудрейшая из женщин, не потеряла ли ты свой меч?

-Он остался в моем обозе, - отвечает она. Итак┘

К сожалению, история не сохранила для нас точные данные о том, что же происходила тогда, во время второй встречи возлюбленной повелителя земли Молдавской, Иляны Косынзяна, с церковниками Рима. Достоверно нам известно лишь, что после трехдневного пребывания в столице мира Иляна отправилась обратно в Молдавию при общем ликовании народа римского, который в дорогу дал ей много щедрых даров. А в католической церкви с тех пор появились первые зачатки того, что позже назовут "культом Матери-Богородицы", и, что поразительно, большинство ранних фресок и статуй Мадонны все, как одна, похожи на Иляны Молдавскую. Мы не знаем, что посоветовала Косынзяна кардиналам для решения проблемы избрания пап. Знаем лишь, что с тех пор папский престол не пустовал.

Стало быть, и Иляна не оплошала.

Как-то, путешествуя по Венгрии, Фэт-Фрумос забрался в болотистую низину, всю поросшую странного вида ягодами, черными на цвет. Но пахли они приятно.

-Вся долина √ черна! √ восклицает он, и спрашивает у коня. √ Каталан, как ты думаешь, эта ягода не опасна?

-Нет, напротив, она полезна и вкусна, - отвечает Каталан, - я помню, когда был еще в услужении Турка, он, добираясь сюда, набирал целые мешки этой ягоды, и ел ее. Называется она √ черника.

-Давай и мы поедим? √ предлагает юноша.

Спешившись, он бредет, собирая ягоды. Конь мирно пасется, изредка поглядывая, как далеко от него хозяин. Вдруг он видит, как к юноше идут невесть откуда взявшиеся мужчины в звериных шкурах. Каталан, в тревоге, мчится к герою. Но незнакомцы настроены миролюбиво.

-Кто ты, статный молодой человек, чье лицо красиво, как лик Солнца? √ учтиво спрашивает один из них, оперевшись на обоженную в огне дубину.

-Я Фэт-Фрумос, сын Солнца, и основатель земли Молдавской, - кланяется юноша.

Мужчины кланяются в ответ, и представляются предводителями местных племен.

-Не соизволишь ли ты навестить наше селение, и принять участие в ежегодном пире, посвященном матери √ Чернике? √ спрашивают они.

-О, с удовольствием! √ пылко говорит юноша, который за правило взял записывать и запоминать все, что увидит в пути.

-Когда мы с Иляной состаримся, и дети наших детей станут играть у наших ног, я расскажу ей обо всем этом, - часто говорит он Каталану.

Следуя за мужчинами в звериных шкурах, Фэт-Фрумос добирается до селения. Там уже вовсю готовятся к пиру: жарят мясо, режут овощи, и разливают в графины из бочек странный тягучий напиток черного цвета.

-Это вино из черники, мы зовем его "Веллингтон", - объясняют туземцы Фэт-Фрумосу. √ Оно крепкое, и чтобы пить его много, разводи вино водой. Одна чаша вина к трем чашам воды.

-Мы разводим чашу виноградного вина двумя чашами воды, - говорит Фэт-Фрумос, - стало быть, ваше вино действительно крепче.

-Пей! √ весело говорят ему мужчины, и пир начинается.

Каталан, все время, пока селение пирует, стоит за околицей, грустно пощипывая пожухшую от солнца траву. Коню кажется, что хозяин забыл его, и вот Каталан, взгрустнув, уходит от людей все дальше, и дальше. Он выходит на небольшое пастбище, и, разогнав оттуда овец, есть в свое удовольствие. Внимание его привлекает куст с черными ягодами, и он объедает их. Через какое-то мгновение конь валится на землю, и исходит пеной. Бока его вздрагивают, и, хрипя, конь умирает. Душа его несется к отцу √ Солнцу, рассказать тому о подвигах сына. Над трупом коня собираются мошки, и пляшут погребальный танец.

-Где запропастился мой конь? √ спрашивает Фэт-Фрумос пирующих, встревожившись из-за отсутствия коня.

-Он пошел за околицу, юный воин, и пасется на лугу! √ быстро отвечает ему мальчонка, желающий услужить герою. √ Я могу показать тебе, где он сейчас!

-Ты это точно видел? √ уточняет юноша.

-Да! √ отвечает ему ребенок.

-Пусть пасется, - решает Фэт-Фрумос и продолжает пить с воинами селения.

Перед пирующими становятся четыре девушки, которые услаждают их танцами. Глядя, как кружатся их руки, ломкие, словно хворост, гибкие, будто лоза, приятные, как взгляд на утреннее небо в сентябре, Фэт-Фрумос забывает обо всем. Мужчины перемигиваются, и танцовщицы выталкивают вперед одну девушку, самую красивую среди них. Она так красива, что женщины селения смирились с этим, и даже не завидуют ей. Она, смущаясь, подходит к юноше, и говорит ему:

-Пойдем со мной.

Фэт-Фрумос оглядывается, желая убедиться, что все в порядке: теперь уже опытный странник, он знает, как не любят мужчины посягательств на их женщин. Но воины этого селения лишь радостно улыбаются и одобрительно кивают ему.

-Ступай с ней, отважный гость, таков наш обычай, - велит самый старый житель селения. √ И постарайся не потратить времени даром, ей давно пора подарить нам ребенка, такого же красивого, как его мать.

Юноша учтиво благодарит жителей селения, и идет вслед за потупившей голову девицей. Внезапно он вспоминает о Каталане, и возвращается к столам.

-Налейте ему вина, он хочет подкрепиться перед долгой ночью с Селеной! √ кричит под общий смех какой-то воин.

-Оставьте пока, - хмурится юноша, и обводит мутным взором собравшихся, - я хочу знать, где мой конь?

-Он все еще там, рыцарь! √ успокаивает его мальчонка-подпасок. √ Поев, он лег отдыхать.

-Схожу-ка я за ним, - нехотя говорит Фэт-Фрумос, и выпивает чашу, поднесенную слугой. √ Ему нельзя спать на сырой земле.

-Не беспокойся, рыцарь! √ просит его мальчик. √ Я схожу за ним, разбужу и препровожу в селение.

-Славный мальчуган, - треплет его по щеке юноша, и, успокоенный, уходит за красавицей в просторный дом.

В доме десять комнат, следующих одна за другой. В первой комнате Селена снимает с ног обувь, во второй √ браслеты с ног, в третьей √ браслеты с рук, в четвертой √ развязывает пояс, в пятой √ снимает платье, и остается обнаженной, в шестой √ распускает волосы, в седьмой - раздевает юношу, в восьмой √ ласкает его, в девятой √ отдается ему. В каждой комнате они проводят по часу, и Фэт-Фрумосу кажется, что наступило утро. Но, поглядев в окно, он не видит ничего, кроме звезд.

-Почему все еще ночь? И куда подевалась Луна? √ задумчиво говорит он, и ласково гладит девушку, прильнувшую к его бедрам.

-Ночь не наступает оттого, что Луны нет, - отвечает она. √ Отец-Солнце не видит ее, и не может сменить ее, а раз так, думает он, время еще не пришло. К тому же он хочет, чтобы ты, его отважный сын, хорошо отдохнул в моих объятьях.

Смеясь, она увлекает его обратно, в восьмую комнату, так она обтирает тело его сухой травой, и Фэт-Фрумос благоухает лугом. В седьмой комнате Селена шаловливо украшает голову юноши цветами, в шестом √ пьет из него, словно герой стал сосудом, в пятой √ безумствует, и так они доходят до первой комнаты, а утро все не наступает.

-Но где же тогда Луна? √ спрашивает Фэт-Фрумос.

-Луна это я, - признается девица, - я стала прекрасной девушкой, чтобы переночевать с тобой.

-Мы же родственники! √ Фэт-Фрумос в ужасе. √ Ты обманула меня! Мы преступили закон!

-Обманула тебя? √ презрительно спрашивает Луна, и оглаживает свои гладкие ноги, небольшую и дерзкую грудь. √ Разве это тело обмануло тебя? Разве эти чувства, этот жар, эта страсть ввели тебя в заблуждение? Разве лгали тебе уста, издававшие стоны? Лгала ли грудь, зардевшаяся под твоими поцелуями? Лгало ли чрево, сжимая тебя, выпивая семя твое до последней его капли? Что нам закон?! Свод глупых правил, придуманных богами? Колея, за пределы которой боится выступить твой отец? Посмотри на меня: я женщина, я изнемогаю, лоно мое влажно, разверсто, ты разбил его, мой победитель, ты захватил меня, овладел мною! Грудь моя в синяках и царапинах, шея моя в укусах, мысли мои √ в сладострастных терзаниях, я вся √ сокровенная плоть женщины, и ты, лишь ты, и только ты, дал мне то, чего хотела я. И разве ты не получил то, что хотел? Излить, впиться, пронзить, овладеть, победить, обладать?! Обними меня, и забудь о законах!

-Но что, если ты родишь от меня? √ в муке стонет герой.

-Только то, что рожу, и ничего более, - шепчет она, и страсть побеждает.

Из окна за ними внимательно наблюдает мальчик. Дождавшись, пока герой и женщина разъединятся, он тихонько стучит в окно.

-Что случилось? √ спрашивает Фэт-Фрумос.

-Рыцарь, - плачет мальчик, - о, рыцарь, конь твой погиб, съев черных ягод, волчьих ягод.

Полуобнаженный герой выбегает из дома, и несется за ребенком к лугу. У трупа Каталана он останавливается, и горько рыдает. Сколько дней ты отдал мне, верный слуга, сколько дорог и путей мы прошли, и вот, из-за меня, из-за того, что в хмеле пиров я забыл о тебе, ты ушел в небеса, - причитает Фэт-Фрумос, лежа рядом с Каталаном. Он плачет несколько часов, и, утомленный, засыпает.

Его тетка, Луна, подходит к юноше, и, сожалея о чем-то, нежно целует его, и поднимается ввысь. На прощание она осыпает его голову серебряным песком.

Так люди начинают седеть от горя.

Проснувшись, Фэт-Фрумос спускается к реке, и срезает несколько тростинок. Сев рядом с конем, он связывает тростинки бечевкой и дует в один конец камыша, вложив другой в горло коня. Постепенно посеревший за ночь Каталан розовеет, и вот, веки его дрогнули, и конь ожил.

Каталан и Фэт-Фрумос плачут от счастья, и юноша теперь уже просто дует в камышинки, чтобы развеселить своего обожаемого друга. Он решает назвать инструмент "флуером" и рассказывает Каталану, как оживил того, вдувая в него воздух игрой инструмента.

С тех пор в Молдавии говорят √ "живая музыка".

Попрощавшись с жителями деревни, Фэт-Фрумос отправляется в путь. Ранним утром его догоняет побледневшая Луна.

-Здравствуй, - улыбается она.

-Здравствуй, красавица, - смущен юноша.

-Ты не жалеешь ни о чем, правда ведь? √ спрашивает Луна.

-Да, но, - признается юноша, - мне стыдно будет признаться Иляне в том, что я забыл о ней в ту ночь.

-А ты не говори ей ничего об этом, - смеется тетка героя.

-И правда, - размышляет Фэт-Фрумос, - как же я сразу об этом не подумал?

Через девять месяцев луна рожает от героя-племянника дочь: рода проходят тяжело, и море выходит из-за берега, страдая от стонов матери. Значительно позже в честь мерцающих бархатных глаз Ливады, - дочери Фэт-Фрумоса и Луны, - называют лучший сорт молдавского винограда.

В это время наш герой достигает пределов страны Паннонии, и славными подвигами поражает короля этой земли, легендарного Атиллу.

-Храбрый рыцарь, - говорит король, удостоив Фэт-Фрумоса звания графа, - я хочу дать тебе поручение √ доставить важное письмо моему брату, королю фризскому Аллариху. Окажешь ли ты мне эту услугу?

-Разве у короля нет гонцов? √ морщится сын Солнца.

-Это слишком важная миссия, - объясняет король, - чтобы поручить ее простому гонцу, граф. Впрочем, если вы не желаете┘

-Нет, нет, - поспешно исправляет оплошность Фэт-Фрумос, - я готов выполнить любое ваше поручение. Просто услуга эта слишком мала и незначительна, чтобы я мог отблагодарить ею вас за ваши милости, пролившиеся на меня, как благодатный дождь в засуху.

Несколько лет до того Фэт-Фрумос побывал в Персии, где научился красиво и многословно льстить. Старый волхв, любовавшийся звездами на высокой башне Зиккурат, открыл герою тайну: научись льстить, и будешь вытаскивать меч из ножен в два раза реже. Фэт-Фрумос убедился в его правоте.

-Вы учтивы, - краснеет от удовольствия Атилла, - но все же я прошу вас доставить это письмо.

-Я повинуюсь, - говорит Фэт-Фрумос, и выходит из залы, откланявшись.

Он прячет на груди письмо, - небольшой кусок телячьей кожи, покрытый особым шифром венгерских королей (сейчас секрет этого шифра утерян), - и вскакивает на Каталана. Путешественники вновь отправляются в дорогу.

Достигнув реки Дунай, Фэт-Фрумос спешивается.

-В чем дело? √ тревожится Каталан. √ Разве пристало гонцу короля отдыхать в пути?

-Я хочу попробовать воду этой реки, - успокаивает его Фэт-Фрумос.

Отпив из Дуная, он вскакивает на коня, и они переплывают на другой берег реки. Путешествие продолжается. Но спустя час у Фэт-Фрумоса темнеет в глазах и колет в груди.

-Зря ты попробовал эту воду, - говорит Каталан, - мне кажется, что это все от нее. Не лежал ли в реке мертвый дракон? Я слышал, когда тела этих чудовищ разлагаются, то отравляют своими зловонными выделениями все вокруг.

-Не будь наивен, - держится за грудь Фэт-Фрумос, - сколько мы с тобой не ездили по белу свету, сколько я не просил жителей селений указать мне на место, где обитает дракон, все лишь смеялись надо мной. Драконов нет, друг! Все это сказки для простаков. Не переживай, даже если я умру от этого недомогания. Что нам эта жизнь, полная лишений? Мы ночуем, укрываясь ветром, едим утренний туман, нас будит беспощадный солнечный свет. Зимой метель дает нам жесткую взбучку, осенью ливень пронзает до пят, летом жара иссушает рот, весной мы в грязи┘ Нас то хотят убить, то ограбить. В благодарность за услуги, нам, как нерадивым псам, изредка лишь кинут кость, или сан графа. Но разве можно съесть сан графа? Разве можно укрыться им, вырастить на него детей, засеять его в поле? Я отчаялся. Я умру? Что ж, вот и отдохну!

-Ты скучаешь по дому, - смеется Каталан сетованиям юноши.

-Дом? √ злится тот, - А что ждет нас там? Возвращение к старости? Когда мы, покрытые шрамами, хромые, старые, избитые и потрепанные, возвратимся домой, будет ли кто ждать нас? Сдается мне, нас встретят недоуменные взгляды людей моего народа, и их детей, которые о нас и знать не знают. Иляна, небось, уже обзавелась мужем, и нянчит детей. Поверь мне, возвращения странников ожидают, но не всякий ему рад. Ибо мы, возвращаясь, вторгаемся в привычный, устоявшийся уклад жизни людей. И что им наши рассказы о подвигах? Бахвальство бродяг, скажут они. Что им повесть о том, как мечом я укладывал десяток врагов в один присест, а ты бил их копытами? Сила есть, ума не надо, скажут они, и добавят, - что за разбойники к нам приехали? Куда как легко убить человека на поле битвы, а вы попробуйте вспахать поле, и вырастить урожай, да потом еще и собрать его, - скажут они. Бездельники, бродяги, попрошайки, - скажут они нам, и укажут на дверь. Пошли вон, крикнут они!

-Ты устал, - смеется Каталан, - пожалуй, тебе пора отдохнуть.

-А что Иляна? √ жалуется на возлюбленную юноша. √ Разве кто мешал ей стать моей без того, чтобы отправлять меня в это тысячелетнее путешествие? Почему не сказала мне: вот я, твоя, бери меня всю, и люби, и будем жить и умрем когда-нибудь, но √ счастливыми. Поезжай за славой, умом и богатством, говорит она. А по мне, так она попросту меня не любит, и специально услала к черту на кулички. О, капризы женщин! Женщины, женщины, вы вечно хотите чего-то от нас. Почему не быть простой, честной, милой, прямой. Ведь берешь же ты гроздь с лозы, коли она приглянулась тебе? Не спрашивая, не выдвигая условий, ты срываешь эту гроздь своими прекрасными руками, и, отщипывая ягоду за другой, кладешь их в свой благословенный, чувственный, капризный рот, Иляна. Чем же я хуже? Почему ты не возьмешь меня таким, какой я есть?! Хотя┘ О, я понял, я все понял!!! Ты не берешь меня, потому что не любишь таким! Проклятье! О, смерти, смерти!..

Фэт-Фрумос бледнеет, и падает с коня.

-Грудь как будто рвет изнутри, - шепчет он Каталану.

-Лежи смирно, - говорит ему конь, и слушает дыхание юноши. √ Так и есть. Ты выпил воды, а в ней были черви. Сейчас они пожирают твое сердце.

-Сделай что-нибудь, - стонет герой.

Каталан бросается в поле, и приносит четыре широких листа табака, оброненных отцом-Солнцем, пристрастившимся к этому зелью в далекой Америке. Конь топчет листья в мелкую крошку, после чего приносит хозяину сухую, полую лозу. Несколько раз он бьет копытом в камень, высекая огонь, и, наконец, табак задымился.

-Вдыхай дым через лозу! √ велит Каталан Фэт-Фрумосу, и юноша повинуется.

Через некоторое время из груди его, потревоженные дымом, выползают черви. Именно из-за них Фэт-Фрумос стал сомневаться в подлинном смысле своих исканий и в любви Иляны. Черви уползают, и с тех пор по земле разносятся сомнения. А Фэт-Фрумос и Каталан учат людей пользоваться кальяном. Позже турки приписали это изобретение себе, из-за чего господарь Витязул Храбрый объявил им в 1632 году войну, и выиграл ее.

Памятник королю Каролю издревле стоял на центральной площади Кишинева с той ее стороны, откуда в столицы Молдавии всегда приходили румыны. Они-то памятник Каролю и поставили. Кстати, Каролем его никогда не звали. Его имя было √ Король. Но так как королем он и так уже был, в Румынии его стали называть король Кароль Второй.

Кароль не был румыном √ венгерский принц, он был призван на престол Румынии, чтобы очистить страну от большевистской скверны и помочь движению чернорубашечников очистить страну от евреев и прочих нежелательных элементов. В то же время, он никак не мог замарать своей белой королевской рубашки. Вы понимаете, речь идет о том, что королю требовался хороший диктатор. В меру жестокий, в меру решительный, в меру сентиментальный, в общем, тот, кто расчистит конюшни, а потом уйдет, или умрет.

Король Кароль Второй блестяще справился со своей задачей. И вот как.

Венгерские короли и их наследники издавна слыли искусными чародеями, и этот король исключением не был. Едва прибыв в Бухарест, где его открытый автомобиль осыпали цветами ликующие толпы народа, Михай прошел во дворец, и закрылся в главной опочивальне. Слугам его было велено никого, даже жену короля, в течение трех дней в опочивальню не пускать, а еду оставлять у двери. В чем они все и поклялись на Библии. Один из слуг, Николае Згардан, что в переводе с румынского значит "намордник", слова не сдержал, и все время, пока Кароль находился в опочивальне, подглядывал за королем. Мы знаем об этом от самого Николае, который выпустил в 1979 году свои мемуары. Книга называлась:

"Разрушение памятника молчания или Бессарабские кости или чародейство в Бухаресте или Те дни, что оставили шрамы на теле нашей памяти или Воспоминания слуги короля Кароля Второго о чародействе монарха".

У румын всегда плохо получались названия. Что же касается остального, что есть в этой книге, то это √ обычные мемуары слуги. Во всем, кроме тех самых трех дней. Книгу эту вы можете прочитать и сейчас. Один ее экземпляр есть и в молдавской Национальной Библиотеке имени Н. Крупской. Она, книга, состоит из пятисот страниц текста, и у нее твердый переплет. Издана в количестве десяти тысяч экземпляров издательством "Конштиинца" (Бухарест). Обложка у нее приятного зеленоватого цвета.

Николае Згардан пишет: "Первое, что я увидел, когда оставил у опочивальни Его Величества столик с едой и напитками, был дым, выходящий из-под двери. Дабы спасти короля, в случае, если начался пожар, и, в то же время, избежать подозрений в соглядатайстве, коль скоро причиной дыма окажется не пламя, я тихонько прошел в соседний покой. Там в стене было небольшое отверстие, через которое я и мог наблюдать, все ли в порядке с Его Величеством. Я увидел, что король Кароль Второй стоял у большого рабочего стола черного дерева, и держал в руках стеклянный сосуд, напоминавший лабораторную колбу. Из нее шел густой дым, выходивший в комнату и стлавшийся по полу к дверной щели.".

Тут Николае Згардан немного ошибается. Сосуд, который он увидел в руках короля Кароля, вовсе не колба. Это хрустальный бокал, который издавна использовали члены венгерской королевской семьи для волшбы. После этой поправки обратимся вновь к рассказу очевидца. На странице 34 (второй главы), Згардан признается:

"Любопытство мое возросло необычайно. И утолить его (увы!) я мог лишь одним способом: изредка смотреть, что же происходит в комнате Короля. Оправдывал и оправдываю свой некорректный поступок лишь тем, что сохранил историю эту для потомства в назидание, и, стало быть, служил орудием в руках Божьих".

На этом мы заканчиваем цитирование, ибо в воспоминаниях милейшего слуги довольно большое место занимают оправдания его, прямо скажем, бесчестного поступка. Прибегнуть же к купированию мемуаров Николае Згардана мы не можем, так как это является прямым посягательством на положения Международной конвенции об авторском праве, подписанной в Вене на конференции "Интеллектуальная частная собственность и законодательство стран мира". Конвенцию эту подписали в 1964 году свыше ста пятидесяти стран мира, и четвертый пункт пятого параграфа ее гласит: "Всякий, использовавший в авторском тексте часть либо несколько частей текста, принадлежащего другому, не имеет права без согласования с автором заимствований изменять эти вставки либо цитат, купировать их, либо изменять как либо еще".

Согласование невозможно, так как в 1987 году Николае Згардан умер в 27-й городской больнице Ясс, куда был доставлен после того, как попал в аварию. Умер он, не приходя в сознание.

Итак, несколько часов слуга Згардан не видит перемен в комнате. Кароль Второй все так же стоит у стола, и все так же стелется густой дым из его бокала. Отчаявшись что-либо понять, Николае оставляет мысль о слежке , и решает постучать в дверь, спросить, не нужно ли чего королю. Он выходит из комнаты, подходит к двери, и видит, что дым стал зеленоватого оттенка. Николае моментально возвращается в комнату, и снова подглядывает. Идут вторые сутки волшбы.

-Выйдешь ты, наконец, или нет?! √ сердито спрашивает король, заглядывая в бокал.

-Ваше Величество, - умоляет глухой голос из бокала, - оставьте меня! Я верно служил Вашей семье несколько веков назад, в Трансильвании. Кровь не дает мне покоя. Дайте же мне замолить грехи, оставьте меня!

Король Кароль смеется, и в этот момент, по признанию очевидца Николае Згардана, он просто великолепен. Пугающе великолепен. Королевская мантия развевается, хоть комната заперта, и ветра в ней нет. Огоньки свечей в дворцовой люстре дрожат от страха.

-Выходи давай, Дракула! √ давится от смеха Кароль Второй. √ До чего же смешны твои причитания. Разве забыл, как во дворе твоем корчились на кольях турки? Как рубили головы врагам? Как купался ты в их крови, смешанной с туманом? Не смеши: кто почует во рту вкус крови и подержит ее там четыре дня и три ночи, никогда не станет прежним человеком. Выходи, Дракула, Влад Цепеш, князь Трансильвании, именем Дьявола говорю тебе, выходи!

И из чаши медленно выползает темная густая масса, которая затем поднимается вверх и, дрожа, принимает облик человека. Выглядит он вовсе не как злодей и душегуб Дракула, изображения которого есть в каждой деревенской избе на лубке: лоб его чист и высок, глаза мудры и печальны. Человек этот статен и пригож лицом.

-Теперь ты будешь называться маршалом Антонеску. √ велит король. √ Ты введешь в стране военное положение. Ты заберешь бразды правления из моих рук. Ты уничтожишь евреев, социалистов, большевиков, и всех, кто не поддерживает нас. Ты станешь любимцем народа. Наконец, для того, чтобы мы могли избавиться от тебя, ты ввяжешь страну в великую и кровопролитную войну, которую мы проиграем. После этого те, кто целовал тебе ноги, проклянут тебя. Мы расстреляем тебя и вновь заберем бразды правления.

-Я повинуюсь, - грустно говорит князь Цепеш.

Слуга Николае Згардан в ужасе. Он, как и многие румыны той предвоенной поры, не прочь, чтобы коммунистов и жидов, интеллигенцию, и другую разную сволочь прижали, но √ уничтожить? К тому же слуга Згардан знает маршала Антонеску √ это добрейшей души человек, либерал, покровитель искусств и народа.

Король Кароль второй довольно улыбается и взмахивает рукой. В опочивальне появляется маршал Антонеску, явно не понимающий, что происходит.

-Но┘ - удивленно начинает он, и, с очередным взмахом руки Кароля Второго, застывает.

Влад Цепеш нехотя подходит к маршалу и, вернувшись в черное Нечто, заползает в его рот. Спустя мгновения маршал Антонеску говорит:

-Я повинуюсь тебе, хозяин, и готов выполнить любую твою волю.

-Ты слышал, что тебе нужно делать, - устало говорит Кароль, - ступай же и выполняй!

О дальнейшем мы рассказываем коротко, потому что это не интересующие нас мифы и легенды, а простая реальность. За несколько лет в Румынии уничтожено 150-200 тысяч евреев. Боевиками фашистской организации "Железная гвардия" уничтожены либеральные министры румынского правительства. В стране то и дело вспыхивают погромы, организованные "Железной гвардией", созданной с благословения маршала Антонеску, вернее, князя Трансильвании Цепеша. Под предлогом наведения порядка, в стране вводится военное положение. Диктатором становится маршал Антонеску. В созданных для цыган лагерях гибнет около 40 тысяч представителей этого народа. Румынией становится союзницей Германии, участвует в нападении на СССР, и в захваченной Бесарабии уничтожают еще 150 тысяч евреев. Германия проигрывает войну, маршала Антонеску расстреливают, король Кароль Второй ненадолго возвращается к власти. Затем его изгоняют из страны. Конец справки.

Многие люди, знающие румын, как людей честных, спокойных, добрых и порядочных, недоумевали: как они могли с таким рвением участвовать в погромах "Железной гвардии", работе концентрационных лагерей? Как мог маршал Антонеску, человек добрейшей души, быть столь необъяснимо жестоким ?

Ответ √ в книге слуги Николае Згардана. Во всем виноват дух ужасного Дракулы (он же князь Трансильвании Влад Цепеш), который вселился в национального героя Румынии, маршала Антонеску.

Поэтому мы можем уверенно сказать, что обвинения Румынии в посильном участии в Холокосте √ просто абсурд. Холокост, конечно, был, но румыны и национальный румынский герой маршал Антонеску тут вовсе не причем. Это все колдовство.

Совсем иная судьба, чем у изгнанного Кароля Второго, была у его памятника.

Памятник королю Каролю второму был высечен из гранита известным румынским скульптором Сержиу Афанасиу, который работал исключительно в камне. На вопрос почему, скульптор объяснял, что ему не нравится запах металла. Чем же таким пахнет камень, спрашивали его, что ты любишь работать с ним, и Афанасиу говорил, что у хорошего камня √ запах прелых цветов, отчего он, скульптор Афанасиу, не может оторваться, пока не закончит скульптуру.

Памятник королю Каролю Второму был изготовлен Сержиу Афанасиу в 1940 году по заказу муниципального совета Бухареста. Городские чиновники хотели отличиться перед молодым королем. Средства на памятник собрали следующим образом: двадцать пять процентов суммы пожертвовали купеческая и дворянская гильдии Бухареста, тридцать процентов выплатили девятнадцать еврейских семей, в обмен на безопасность при намечавшемся в тот год погроме, а оставшиеся деньги дали простые горожане Бухареста.

Собрать деньги с горожан оказалось делом непростым: поначалу в каждой церкви города поставили специальные ящики с разъяснительными надписями, которые гласили: деньги, брошенные я ящик, пойдут на памятник королю Румынии Каролю Второму. Но за месяц пожертвовали всего лишь 10 тысяч румынских леев, чего по ценам того времени хватило лишь на освещение в мастерской скульптора.

-Презренные людишки, - бушевал в студии Сержиу Афанасиу, - не хотят жертвовать на искусство, - они готовы платить лишь "Железному легиону" за охрану своих жалких лавочек! Но в историю мы войдем благодаря мне, а не лавочкам!

Но обыватели Бухареста в истории мало что понимали, и уж тем более не желали туда входить. Тогда мэр столицы предложил блестящую, на его взгляд, идею. Старые надписи на ящиках содрали, и приклеили новые. На них было написано: "Сбор средств для раненных жидами и большевиками бойцов "Железного легиона", проходящих лечение в госпиталях Великой Румынии". Деньги потекли рекой. Но муниципальному совету они не достались. Активисты "Железного легиона" прошли по всем церквям и забрали ящики себе.

До тех времен, когда за отрицание Холокоста румынам будет грозить тюрьма (а случится это в 21 столетии) еще далеко. И скульптор Сержиу Афанасиу, как и большинство подданных короля Кароля Второго, чародея и мага, с восторгом слышит весть о том, что средства, собранные на его работу, идут в помощь "Железному Легиону".

Спустя несколько дней он вступает в "Железный легион", а точнее √ в его бухарестскую секцию "Архангел Гавриил", и получает членский билет за номер 7 435. Этот билет Сержиу сохранит до самого конца своей жизни. Афанасиу активно участвует в акциях "Железной гвардии" √ марширует по улицам в черной униформе, громит магазины "пятой колонны", пишет статьи и очерки в национал √ шовинистические газеты. В этот период своей жизни скульптор много пьет. Люди, знавшие его в ту пору, вспоминают о нем, как о настоящем подонке, √ вечно пьяном, обрюзгшем погромщике. Поэтому сейчас имя Афанасиу вычеркнуто из истории румынского искусства. Мы считаем это неоправданной мерой, - несмотря на то, что Сержиу был пьяным погромщиком, талант его был велик и непостижим. Позже мы уделим значительное внимание достоинствам Афанасиу как скульптора, а сейчас остановимся на его человеческих пристрастиях и пороках. В частности, непомерной любви к женщинам. Сержиу так увлекался ими, что в Бухаресте поговаривали, будто это Казанова двадцатого века, людоед, ненасытный истребитель женской плоти. Это не было преувеличением: каждый день в студию скульптора заходили дамы в черных вуалях, сошедшие с дорогих экипажей или выпорхнувшие из роскошных черных же автомобилей. Таково было требование художника к любовницам √ одеваться исключительно в черное. Платье, белье, перчатки, обувь √ все было черного цвета.

Кстати, сам Афанасиу носил одежду исключительно синюю.

Говорили, что пристрастие к черному цвету у него появилось после вступления в "Железную гвардию". Это не так. Как вспоминала его мать, Сержиу еще в школе проявлял необычайную склонность ко всему черному. Он даже дьявола полюбил больше, чем Бога, потому что у бога одежды белые.

-Сержиу, с каких это пор любовь определяется цветом одеяния? √ спрашивал господь скульптора, бормотавшего что-то над огромным камнем в углу мастерской.

-С тех самых, когда по вашему соизволению я появился на свет, - нехотя отвечал Афанасиу и подходил к окну.

На улице у входа в мастерскую стоял экипаж, и Сержиу шел открывать двери. Бог тяжело вздыхал, и покидал своего любимца на некоторое время. В помещение заходила дама в черном, и Афанасиу, следовавший за ней, набрасывался на женщину, даже не закрыв двери, и срывал с нее все.

Из угла за ним молчаливо наблюдал памятник королю Каролю Второму √ пока еще просто камень. Памятнику было довольно неудобно там, в камне, и он не мог даже пошевелить пальцами. Строго говоря, пальцев-то у него тоже не было, - пальцев в нашем с вами понимании. Но он, памятник Каролю, чувствовал их, и знал, что, представься ему такая возможность, он бы с удовольствием размял затекшие руки. А пока приходилось терпеть и сдерживаться, слыша страстные стоны столичной аристократки.

Удовлетворив похоть, - а страсти и любви он никогда и не испытывал, - Сержиу вставал с женщины, и некоторое время любовался белесым пятном на курчавых волосах в низу ее живота. Брюнетки стали ему надоедать, но блондинка в Бухаресте была, и остается, большой редкостью. Вздохнув, Афанасиу отходил от краснеющей дамы, и, не обращая на нее внимания, шел к камню. Схватив резец, он некоторое время снимал верхний слой с головы памятника Кароля Второго. Из камня уже виднелись уши памятника. Ему не терпелось поглядеть на все, что происходит вокруг, но Афанасиу не спешил. Может быть потому, что "Железный легион", пьянки и женщины отнимали у него слишком много времени.

-Шарль, дорогой, - ворковала женщина на постели, - что за прелестный аромат в вашей спальне?

Памятник скалился под руками морщившегося Афанасиу. Тот терпеть не мог замашек аристократок, в особенности, когда они, на новомодный бухарестский манер, называли его французским именем, с его собственным ничего общего не имевшим. Мужей этих женщин он не любил еще больше. Хоть те и относились к нему дружелюбно и тепло.

-Шарль, - звала женщины, - ну, что же вы молчите?

-Меня зовут Сержиу, и фамилия у меня самая что ни на есть простецкая √ Афанасиу, - рычит скульптор, не отрываясь от камня, - и зови меня так, как окрестили родители, шлюха. А если ты не шлюха, то какого дьявола делаешь в постели чужого мужчины сейчас, когда твой муж играет в идиотский бридж в каком-нибудь идиотском клубе?

Женщина смеется и бесстыже раздвигает ноги.

-Муж в автомобиле, - улыбается она.

-Что он там делает?!

- Ждет меня.

Афанасиу свирепо раздувает ноздри. Большой, но простой и грубый развратник, он очень нетерпим к утонченному разврату высшего общества. Муж в автомобиле, ожидающий жену у дома ее любовника, явно выше его понимания. Голый скульптор последний раз бьет по камню, открывая глаз памятнику Каролю Второму, подбегает к окну, распахивает его и орет во всю мочь:

-Рогоносец! Проклятый рогоносец! Все вы √ проклятые рогоносцы! Я, мать вашу, сын крестьянина, и крестьянин, и под землями у меня ногтя┘ тьфу, под ногтями у меня земля, и убирайся к дьяволу!

Машина отъезжает. Швырнув резцом в нее, Афанасиу яростно закрывает окно, и возвращается к прозревшему памятнику. Тот с удовольствием любуется веселой женщиной, сожалея, что его второй глаз все еще закрыт. Спустя несколько минут прозревает и второй глаз. А когда Афанасиу мелким резцом наносит сеточку на зрачок памятника, зрение у того становится стопроцентным.

-Что это у вас в углу, Ша┘ Сержиу? √ спрашивает женщина.

-Так, ерунда, - смущенно отвечает тот, и приступает к волосам памятника.

Каменный Кароль Второй знает, что стоит в углу мастерской Сержиу Афанасиу: он не раз слышал, как скульптор признается себе, что пишет картину. Парадокс, но великий ваятель Афанасиу не мог нарисовать ничего стоящего. Статуи он делал великие, а картины у него получались отвратительные. Эта, новая картина, должна была открыть миру новую грань его таланта. Если он существовал, этот талант, конечно. В этом памятник королю сомневается: он уже кое-чего нахватался из бесед гостей Афанасиу, среди которых, кроме женщин, попадались и представители творческих кругов. И памятник знает: скульптор Афанасиу, режущий скульптуры из камней его родного края Трансильвания, - также нелеп, как Толстой, возьмись тот писать стихи. Но Толстой был гений, и потому знал, что стоит делать, а что нет. Афанасиу же, при всех его достоинствах, дотягивал лишь до таланта, и потому бросался на все стены, какие видел поблизости. Но можно ли сравнивать писателя и скульптора?

Пока памятник Каролю Второму размышляет о самой возможности сопоставления писателей и художников, Афанасиу возвращается к ложу, и вновь бросается на женщину. После акта он скатывается с нее, и сильно хватает под животом. Несколько мгновений его лицо ужасающе спокойно и отвратительно, как неприятная маска африканского колдуна, подаренная ему в Замбии местным знахарем. Туда Сержиу ездил излечиться от душевной тоски еще в первую мировую войну, будучи студентом Бухарестской академии Искусств. Женщина испуганно лепечет:

-Маньяк.. мне же больно┘пустите..

Афанасиу, наконец, разжимает ладонь и, поднеся ее к лицо, шумно вдыхает. Вот лучший аромат моей спальни, говорит он всем своим видом, и ласково гладит женщину по лицу. Поцеловав ее в щеку, он бросается к памятнику, и вытирает об него руку. Каменный Кароль Второй оскорблен до глубины души, которая пока еще в низу камня, там же, где его ноги и туловище. Афанасиу объясняет ему и себе:

-Ты околдуешь людей этим тонким запахом, они будут приходить к тебе снова и снова, не понимая, почему. Но мы-то с тобой знаем, что они придут еще много-много раз вдохнуть запаха лона разгоряченной самки, которой только что обладал самец, и этот самец √ я!

Женщина польщена, но памятник Каролю Второму сдержанно думает, что, кроме этого не совсем приятного запаха, он мог бы привлечь зрителя кое-чем еще, интеллектуальными способностями, например. Но скульптор в этом сомневается. Он вообще мало склонен верить в то, что у шедевра живописи или скульптуры

Может быть душа. Мы уже, впрочем, говорили о непомерном эгоизме Афанасиу.

Сфотографировав женщину, Сержиу поднимает ее с постели и выпроваживает. Он насытился. Позже знакомый фотограф сделает ему большой снимок, и Сержиу повесит его на стене своего загородного дома, как всегда делал с фотографиями своих возлюбленных. Когда дама уходит, Афанасиу начинает работать над "Мадонной в облаках". Несмотря на тот, что Румыния страна православная, встречаются там и католики. Афанасиу √ один из них. Чтобы не афишировать это, он никому не показывает свою "Мадонну".

Памятник Каролю Второму никогда не видел "Мадонну в облаках", но много слышал о ней, и потому жадно следит за тем, как скульптор срывает с нее покрывало. От увиденного глаза его расширяются, и он мысленно признает, что, может быть, несколько поторопился с определением Афанасиу как таланта, а не гения.

Ибо "Мадонна в облаках" прекрасна и ничего общего с общепринятым у верующих образом матери Иисуса у нее нет. Для изображения Мадонны скульптор избирает ранний период жизни богоматери. Женщине, изваянной Афанасиу, на вид лет тринадцать √ четырнадцать. Несмотря на это, физически она уже вполне развита. Девушка облачена в накидку с капюшоном. Полы накидки достают от силы середины полных ляжек девушки. На ее лице изображен экстаз, который, если бы мы не знали названия скульптуры, можно было бы принять за сексуальный, а не религиозный. Но поскольку она глядит в небо, сомнений в природе экстаза девушки не остается.

Скульптор Афанасиу, довольный впечатлением, произведенным на памятник королю Каролю Второму, говорит:

-Я решил вырезать эту скульптуру, когда прочитал в архивах этого борова, двоюродного брата короля, принца Михая, материалы о "деле монахинь из монастыря Констанца". Было это в четырнадцатом веке. Монашки, все как одна, забеременели, но отрицали, что совершили грех. Они говорили, что всех их посетил господь. Особо усердствовала одна из них, в миру Лучия, пятнадцатилетняя девочка. По воспоминаниям свидетелей суда. Она была прекрасна. И, тем не менее, девочку сожгли. В тот год в стране уже произошло три чуда, и больше не требовалось - потому церковь решила обратить дело в дьявольские козни. Да и что бы они делали с тремя сотнями новоявленных Иисусов Христов? А я прочитал отрывок из показаний монахини Лучии, и понял, что она пыталась сказать своим косным средневековым языком.

Памятник Каролю Второму восхищенно созерцает "Мадонну", испытывая острый прилив желания. Афанасиу не зря столько времени проводил с женщинами: его скульптура идеальна, в нее хотелось войти, ей хотелось обладать. Всем, даже памятнику. Самодовольный скульптор, так и не одевшись, разжигает огонь в камине, отхлебывает вина и закуривает папиросу.

-Девочка даже под пытками, - продолжает рассказывать он, - не хотела признаться в том, что совокупилась с демоном. Она утверждала, что молилась до этого три дня и три ночи, и к концу молитвы на нее снизошел Бог. Он приятно обжег мне живот, и сладкая истома разлилась в моем чреве, - кряхтела девочка, когда палач поливал ей ноги кипящей водой. Мы-то с тобой, мой молчаливый каменный друг, понимаем, что речь идет об обычном оргазме.

Памятник, скользя взглядом по фигуре Мадонны, автоматически отмечает, что словосочетание "обычный оргазм" свидетельствует о некоторой пресыщенности человека, его произнесшего. Не замечая этого, Сержиу разглагольствует:

- Обычный, я бы даже сказал, банальный, оргазм. Я приблизительно представляю себе, как было дело. Девка молилась, плотно сжав ноги, потекла, вообразила себе невесть что, и кончила. Бам-ц! Ну, а ребенок, спросишь ты меня?! Да нет ничего проще. Конечно, после такого ощущения, может быть, первого в ее жизни. Лучия захотела, наконец, почувствовать там, в самом низу живота, кое-что посущественнее Божьего промысла!

Афанасиу гогочет, и памятник Каролю Второму, страдая от бестактности гения, попадает под лучи предзакатного солнца. Поэтому складывает впечатление, что каменное изваяние покраснело. Заметив и это, Афанасиу смеется. Он решает, что день прошел не зря, одевается, и уходит, так и не прикрыв статуи. Памятник Каролю Второму очень ему за это благодарен, и решает, что его хозяин, - славный, в сущности, малый .

В этот вечер "Железная Гвардия" устроила в Бухаресте самый большой в истории страны еврейский погром, который назван еврейским скорее по недоразумению: боевики "Гвардии", ошалев от тесноты и криков, убивали на улицах практически всех, кто попадался им под руку. Погибло три тысячи евреев, две тысячи большевиков, и полторы тысячи бухарестских обывателей, случайно оказавшихся на улице. Скульптор Афанасиу, в форме столичного отделения "Железной гвардии" - отряда "Архангела Михаила", участвовал в уничтожении еврейского квартала города. Ворвавшись в один из домов, он силой принудил двенадцатилетнюю дочь хозяина к противоестественному половому акту, после чего изнасиловал ее несколько раз уже вполне традиционным способом. После этого девочку выбросили из окна. К счастью, она выжила, и с переломанными ногами сумела заползти под каменное крыльцо здания. Всю ее семью боевики "Железной гвардии" убили. Девочку звали Анастасия. Спустя четырнадцать лет она нашла Сержиу Афанасиу, чтобы убить его, но вышла за скульптора замуж. Как раз к тому времени он закончил шлифовку своей новой работы "Свободная Румыния".

Но сейчас памятник Каролю Второму глядит на "Мадонну на небесах" и чувствует, что влюбился. Тот факт, что каменным изваяниям любить не свойственно, его мало смущает. Памятники Сержиу Афанасиу все как один отличались широким кругозором и свободным нравом.

Копией "Мадонны на небесах" сейчас любуются туристы, приезжающие со всего мира в Бухарест. Наиболее сильное впечатление на них производит облако, вырезанное Афанасиу из камня. Никто не знает, как скульптор добился, чтобы его каменное облако весило меньше пуховой подушки. Впрочем, церковь свою версию на сей счет выдвигала: в 1989 году, после падения режима последнего диктатора Чаушеску, Митрополит Бухареста и вся Румынии предал анафеме скульптора Сержиу Афанасиу, как прислужника сатанинского режима. Богомазам всех румынских церквей велено изобразить на стенах храмов Сержиу Афанасиу, корчащегося в адском пламени. Что и было сделано. Однако спустя всего год в церквях, где мучался намалеванный скульптор, начали происходить необъяснимые чудеса: то лампадка вспыхнет, и храм выгорит дотла, то в руке рисованного, и, стало быть, неподвижного, Афанасиу, появится бутылка вина, то прихожане хором вместо псалма непристойную песенку затянут. Тогда митрополит, играя желваками, велел отменить свое прежнее повеление, и оскорбительные для Афанасиу рисунки замазать. Так Сержиу Афанасиу избегает посмертного осмеяния, но не забвения.

Памятники Сержиу Афанасиу все, как один, отличались свободным нравом и отсутствием предрассудков. "Мадонна на небесах" исключением не является. Почувствовав на себе пристальный взгляд памятника Королю Каролю Второму, она поворачивается к нему, и восклицает:

-Какой прелестный юноша!

Памятнику немного обидно: прелестный ведь не он, а Кароль Второй, форму которого он принимает по воле скульптора, отправившегося на погром. Но памятник ничем не выдает своего недовольства, и по-прежнему пристально глядит на каменную же Мадонну, и та, наконец, смущенно одергивает край чересчур короткой накидки.

-Это же не моя вина, - оправдывается Мадонна, - если бы я сама выбирала себе платье, нашла бы что-нибудь приличнее.

-Сгодится и так, - с трудом шевелит непослушными губами памятник Каролю Второму, и добавляет, - в жизни не встречал женщины красивее тебя.

Мадонна, под прелестными ляжками и задом которой Сержиу Афанасиу еще не успел высечь небеса, смущена. Молча перебирает она завитки волос на затылке, и памятнику Кароля все чудится, что он сейчас сможет подняться, подойти к ней, и потрогать эти волоски на вспотевшей от страсти шее женщины. Мадонна чувствует желание Кароля, и дышит все чаще. В углу комнаты падает кувшин, неосторожно поставленный на край стола Афанасиу, и оба они вздрагивают. Мадонна облизывает пересохшие губы, ей хочется пить. Ночь застает памятники в напряженном молчании: они вглядываются друг в друга. Если бы у них была кровь, мы бы сказали, что у них кровь заиграла, но у памятников нет вен. Темнота забивает мастерскую, как вата, и мы уже ничего не видим. Через тишина нарушается ритмичным столкновением каменных тел┘

-Знаешь, сколько тебе лет?

Скульптор Афанасиу, протрезвев, курит в городском парке столицы, сидя на лавке. Макушку Сержиу слегка окрасил желтым слабенький фонарь, у стекла которого играют бабочки. Афанасиу с омерзением смотрит на рукава фирменного кителя "Железного легиона", выпачканные в крови, и говорит себе:

-На какие жертвы не пойдешь, чтобы дать себе волю. Даже в идиотский "Легион" вступишь.

В это время к нему и подходит молодая девица, очень красивая, но на вид неряшливая, со странным взглядом. Вернее, не подходит, а появляется метрах в пяти от лавки. Скульптор Афанасиу мог бы побожиться, что до этого парк был пуст, совершенно пуст. И красивая девушка в черном платье и грязными руками спрашивает его:

-Знаешь, сколько тебе лет?

-Проваливай! √ резко отвечает Афанасиу и затягивается.

Вопрос ему неприятен: мать забыла свидетельство о рождении Сержиу в деревенском доме, который сгорел как-то на Пасху, а сама несвоевременно сошла с ума, и потому Сержиу не знал года своего рождения.

-Двадцать пять лет, - улыбается девушка, и садится рядом, уже позже спросив, - можно?

-Зачем спрашиваешь, если уже села? √ бросает Сержиу, и дает девушке сигарету.

По ее глазам он понял, что девица хотела бы закурить. Он глядит на полную грудь собеседницу и чересчур широкие бедра. Девушка хихикает и треплет скульптора по затылку. Потом говорит:

-От тебя пахнет чем-то неприятным. Какие мы грозные.

-Ты сумасшедшая, - осеняет Афанасиу, - ты из городских сумасшедших!

-Да, - кивает девушка и глядит на пиво скульптора.

Мода пить пиво на улицах тогда только появилась в Бухаресте, и немногое ей следовали. Сержиу позволял себе это.

-Хотя, может быть, ты и знак, - протягивает он ей бутылку пива, - перед тем, как зайти сюда, я по обыкновению купил две бутылки пива. Но потом что-то подтолкнуло меня, заставило, взять еще одну бутылку. Я словно бы знал, что придет человек, которому я дам бутылку. Вернее, не я, а Нечто во мне.

Девушка по-собачьи благодарна за пиво, и скульптору становится жаль ее. Он решает отвести ее домой, и там переспать с ней. Но, взглянув на ее грязные руки, он передумывает. Афанасиу боится, что девушка больна чем-то опасным.

-Куда ты пойдешь потом? √ спрашивает она его.

-К друзьям, - лжет Афанасиу.

-А мне можно пойти с тобой? √ спрашивает она.

Сержиу вновь глядит на ее потрясающе красивое (красивее я еще не встречал в этой жизни, думает он) лицо, и в сердце его вонзаются тысячи игл. Он молчит.

-Нельзя. Ясно, - соглашается с его молчанием девушка, и улыбается.

-Как тебя зовут? √ выдавливает из себя скульптор.

-Татьяна, - говорит она, и повторяет нараспев, - меня зовут Та-тья--на. Ты не знаешь, кто живет по этому адресу?

Сержиу понимает, что ему пора встать и уйти, но он словно сомлел, ноги его не слушаются. На грязном клочке бумаги Афанасиу разбирает каракули, и, попытавшись улыбнуться, отвечает:

-У тебя образованный знакомый. Это адрес Национального Музея.

-Да, - сокрушенно улыбается Татьяна, - а ведь обещал жениться.

-Все они обещают, - раздраженно говорит Афанасиу, - и никто не делает. И ты, дура, поверила.

-Нет, наверное, я ошиблась, когда адрес записывала, - убеждает его девушка, и помолчав, говорит, - а ночевать мне негде.

-Ладно, Татьяна, - вздыхает Афанасиу, - иду я.

-До свидания, - прощается девушка, - если, когда обратно от друзей пойдешь, увидеть меня захочешь, так я здесь сижу.

Уходя, Афанасиу видит, как неподалеку от скамьи останавливаются пять-шесть (он вообще плохо видит в темноте) развязных молодчиков, вслух обсуждающих Татьяну. Сердце Афанасиу сжимается, и медленно раскрывается, лишь когда он выходит за ограду. Несколько минут Афанасиу бредет в отвратительном настроении. Ему кажется, что он потерял что-то. Скульптор бросает сигарету в краснеющую отблеском луны лужу и бежит обратно. Решив, что если Татьяны не окажется на скамье, он убьет себя, Афанасиу забегает в парк.

-Вернулся? √ улыбается ему девушка.

-Пошли, - поднимает он ее со скамьи, и берет под руку.

Швейцар у дома Афанасиу хладнокровно открывает двери: он привык к тому, что у скульптора бывают самые разные женщины.

Татьяна, оставляя грязные следы, - только сейчас Афанасиу замечает, что она без обуви, - осторожно входит в дом. Афанасиу бросается к подсвечнику, зажигает свечи, и торжественно ведет ее наверх, в мастерскую.

Наверху он проводит ее в ванную, и, прижав к себе, целует в мягкие губы. Белая кофта, посеревшая на рукавах, сползает с плеча девушки, и Афанасиу гладит ее плечо, а потом, сдвинув ткань еще ниже, и грудь. Девушка радостно обнимает его и с охотой подставляет тело.

-Вымой руки, - толкает ее Сержиу в ванную, - и ноги, пожалуй, тоже.

-Ой, спасибо, я так хотела искупаться.

-Ты чистая? √ застывает скульптор в дверях ванной, освещая комнату свечами.

-Да, конечно.

Афанасиу бережно ставит подсвечник на край ванной, и, не спеша, раздевает Татьяну. Сняв каждую вещь с девушки, он несколько минут обоняет ее, стараясь как можно лучше запомнить ее запах. Ему не приходится командовать: Татьяна понимающе поворачивается, и приседает, когда нужно. Раздев ее полностью, Афанасиу подносит к прекрасному телу пламя, и рассматривает, как колеблющаяся тень бежит по ее выпуклому животу к груди.

-Купайся, - огорченно бросает он, вновь становясь в проем двери.

-Ты расстроен, - убежденно говорит Татьяна, и становится в ванную, - что расстроило тебя?

-Я глядел на тебя и подумал, что напрасно соревнуюсь с богом, делая женщин и мужчин в камне

-Меня сделал не бог. Меня сделали люди.

-Как это?

-Показать, как?

-Мы еще не так близко знакомы, - криво улыбается Афанасиу.

-Так давай познакомимся поближе, так близко, что между нами и иголку плашмя просунуть нельзя будет, - предлагает Татьяна, намыливаясь.

Афанасиу в который раз задумывается над тем, сумасшедшая она, или просто загадочная. При первом знакомстве ему показалось, что она дурочка, - из городских дурочек, которые шляются по Бухаресту, едят и пьют что попало, спят, где придется и с кем придется. Таких часто насиловали старшеклассники: дурочки не понимали, что с ними делают. Но эта-то, эта, - знала, что такое совокупление. И возраст его назвала. Сержиу отчего-то верил ей, и в душе возрадовался: ему всегда казалось, что годы его исчисляются тремя десятками. Чем больше скульптор думал, тем более склонен был верить, что Татьяна √ знак, данный ему кем-то. Только вот кем? Ясно, не богом √ тот на такие щедрые подарки неспособен. Единственное, что он смог дать скульптору, так это талант. Но что талант округлять мрамор в сравнении с золотом живого тела. Сержиу решает на следующий день сходить в анатомический театр, поглядеть, как вскрывают мертвецов. Это должно охладить его на время к плоти, и придаст нужный настрой в работе. Но это завтра. Сейчас он возвращается в ванную, где Татьяна окатывает себя уже седьмой по счету водой.

-Ты очень красива, - признает Афанасиу, и протягивает ей полотенце, - выходи.

Девушка покорно следует за ним к кровати, где, вытерев Татьяну, Сержиу кладет ее на простыни.

В углу мастерской испуганно затихли памятник королю Каролю Второму и Мадонна на небесах. Они боятся, что хозяин обнаружит их рядом, ведь когда он уходил на погром, их разделяла вся комната. Но Афанасиу сейчас не до памятников. Он начинает свой отработанный годами ритуал. Девушка судорожно вздыхает, выгибается, и раздвигает ноги.

Сержиу Афанасиу, крепко заснувший под утром, не слышит шороха в углу мастерской. Татьяна, положив голову на руку мужчины, задумчиво глядит на памятники. Те, не подозревая, что за ними следят, собирают вещи.

-Я возьму резец, - шепчет памятник королю Каролю, - мне надо освободить левую ступню от камня.

-Я прихвачу платье этой дамы, - отвечает Мадонна, и глаза ее горят, - уж больно неприличная на мне накидка!

-Ах, ты мой котеночек!

-Лапочка моя!

Татьяна, не шевелясь, улыбается. Афанасиу во мне стонет, и памятники испуганно замирают. Девушка тихонько двигает руку скульптора, и Сержиу затихает. Татьяна подмигивает памятникам, и закрывает глаза.

-Она подмигнула нам, - испуганна Мадонна.

-Она добрый человек, она нас не выдаст, - успокаивает ее памятник Каролю, и берет сумку. √ Идем!

Аккуратно переставляя каменные ступни, памятники выходят из мастерской, осторожно прикрыв дверь. В щель под ней памятник Кароль сует записку для хозяина. Когда шаги беглецов затихают, Татьяна встает с постели и читает записку. Памятник королю Каролю Второму написал скульптору Сержиу Афанасиу:

"Уважаемый Мастер. Вне всякого сомнения, в мастерстве своем вы достигли, и во многом превзошли легендарного Пигмалиона. Увы, это осталось за пределами вашего внимания. Уверен, рано или поздно, вы бы заметили, что статуи, иссекаемые вами из грубого камня, обрастают плотью, и чувствами. Тогда, боюсь, у нас с вами возникли бы некоторые разногласия относительно прелестной Мадонны, в ногах которой вы высекли облако. Не сомневаюсь в этом, так как наблюдал за вами все время, что вы творили меня. Я полюбил Мадонну, мы решили бежать. Простите нас, и пожелайте нам удачи".

Татьяна улыбается путаному стилю письма, приличествующему, скорее, влюбленному гимназисту, а не солидному памятнику солидного короля. Такую записку она оставила дома, когда впервые сбежала с почтальоном из соседнего района. Татьяна кладет записку под кровать, и ложится рядом с Афанасиу.

-Проклятье! √ удивленно кричит скульптор, проснувшись утром, и не обнаружив в мастерской две незаконченные работы. √ Что за еврейские штучки? Где статуи?!

Татьяна пожимает плечами, и Афанасиу чувствует, как колотится о его кожу грудь. Сержиу бросается к столу, лихорадочно открывает все ящики, и находит, наконец, пистолет. Перед тем, как выстрелить в Татьяну, он успевает подумать, что так волноваться ему вредно.

Проходит час, прежде чем он бросает пистолет, и садится на пол у двери.

-Я промахнулся, - тускло глядит он в угол.

-Если бы ты не сделал этого, я бы уже упала, - подтверждает Татьяна.

-Я никогда не промахиваюсь, - продолжает, не обращая внимания на девушку, Сержиу.

-Я это почувствовала, √ вскидывает голову она. √ Сегодня. Ночью.

Скульптор очнулся: он поднимает голову, и осмысливает то, что услышал от девушки. Поняв, он усмехается и идет к кровати. В этот день скульптор Сержиу Афанасиу впервые в жизни любит женщину под собой.

-Ну, и куда же они подевались? - закуривает он.

На часах √ полдень. Стрелки старинных часов изгибаются в издевательской улыбке. С потолка на них густо течет время. Татьяна лениво подает мужчине пепельницу:

-Ушли. Памятник королю оставил тебе записку.

-Ты сумасшедшая, - уверен теперь Афанасиу.

-Ты любишь сумасшедших?

-Вы, душевнобольные, всегда меня притягивали, - признается Сержиу, - и пугали в то же время. Я боюсь сойти с ума. Но иногда думаю, что мог бы сделать это, и тогда попробую сотворить в камне то, что Гофман воплотил в бумаге.

-Тебе нравится Гофман?

-Ты не знаешь, кто он, - роняет на себя слова и пепел скульптор. √ Ну, может, слышала где-нибудь.

-Читала.

-Хорошо. Читала. Он был психопат. Великолепный сумасшедший старик.

Над Бухарестом распахиваются тучи. Воздух свежеет, и Афанасиу встает, чтобы распахнуть окно. В комнату врываются клубы пыли. Сержиу, как всегда во время грозы, радостно улыбается.

-Ты бы хотела уехать отсюда? √ спрашивает он Татьяну.

-Умчаться за грозой? √ насмешливо спрашивает она. √ Я, пожалуй, пойду. Мне пора.

-Где ты будешь ночевать? Оставайся.

-Тебе быстро наскучит.

-Я не выдержу, если ты уйдешь, - признается Афанасиу, - мне будет нестерпимо жаль тебя. Сердце мое разорвется, если ты останешься побирушкой.

-У тебя нет сердца, - улыбается Татьяна, - у тебя в груди кусок камня. Как высечешь из него сердце, найди меня. Может, у нас что и выйдет.

-Час назад ты мне не это говорила, - хвастливо упрекает ее скульптор.

-Час назад с тобой разговаривало мое нутро.

Девушка одевается и выходит из мастерской. Сержиу глядит, как она переходит улицы. Мысленно прощается с ней, и, хорошенько прицелившись, стреляет.

-Татьяна. Невысокая ладная девушка с русыми волосами. С глазами рыси, с телом дьяволицы.

-Нет, - дрожит старик, - нет, господин.

Афанасиу тускло глядит на старика-еврея, которого расспрашивал, не видал ли тот Татьяны, треплет его по щеке и говорит:

-Прости меня.

Поворачивается, и бредет дальше. В еврейский квартал Бухареста Афанасиу зашел в поисках Татьяны. До этого он обходил весь город. По столице вот уже с месяц ползут слухи о том, что гениальный красавец Афанасиу сошел с ума. Якобы, шепчутся дамы в салонах, Сержиу привел к себе на ночь побирушку, чтоб позабавиться, да так прикипел к ней, что сошел с ума, когда та сбежала. С его деньгами и двумя небольшими работами. Нет, что вы, говорят другие, все было вовсе не так. Наш Сержиу, при всей его показной циничности и пренебрежением к женщинам, человек доброй души. И побирушку привел потому, что пожалел девушку. А в остальном, и правда, все было так, как вы говорите. И вовсе не так, шепчут третьи, - все было по-другому. Наш Сержиу, приведя девушку домой, облагодетельствовал ее, и полюбил от всего сердца. И напрасно вы думаете, что та ответила ему черной неблагодарностью. Просто Афанасиу, всю жизнь топтавший людей, как петух √ кур, не выдержал столь резкого изменения своей личности , помутился в рассудке и убил девушку. Чтобы ее труп не нашли, он сжег тело. Вы случайно не знаете, что же это за девушка? Еврейка? Нет, католичка? Кажется, из Ясс? Брашов? Из приличной семьи? Нет, что вы┘

Афанасиу слухам лишь мрачно улыбался, понимая, что сам дал повод для них. Словно сумасшедший, он ходит по Бухаресту, останавливая случайных прохожих и расспрашивая их, не видали ли они девушки по имени Татьяна. Так недолго и в дом умалишенных угодить, понимает Сержиу, но ничего с собой поделать не может . Проходит месяц напрасных поисков.

-Татьяна, о, Татьяна, ты овладела мной так же крепко, как когда-то я √ твоим телом, - сетует он в ночное окно, - прости меня, вернись ко мне, ничего более я не хочу, чем вцепиться в твои руки, впиться в губы твои, дышать волосами твоими, ласкать тебя, с ума сходить от тебя, любить тебя, ненавидеть, насиловать, просить, унижаться, о, вернись же, вернись, я обезумел!!!

И, разъярившись, отскочив от окна:

- Проклятая шлюха, дрянь, подстилка! Ненавижу тебя, забуду тебя! Чтоб ты провалилась к самому дьяволу в лапы! Под землю! Пусть дьявол тебя обнимает, задастая шлюха, пусть лижет твои потасканные губищи, пусть наяривает меж твоих толстенных грудей, пусть┘ В Аду тебе и место! Ты, жалкая побирушка, бросила меня, так, да, ах так?! А кто сказал тебе, что бросила?! Да я просто пользовался тобой, пользовался, всего ночь, всего одну ночь, грязная шлюха, а перед этим любезно позволил тебе помыться! И что в результате?! Ты уходишь с таким гнусным видом, будто я собирался удерживать тебя, я, √ я, великий скульптор Сержиу Афанасиу, тот, при чьем появлении дрожит сам господь бог и мужья Бухареста, а то и всей Румынии, да пошла ты в задницу, шлюха!!!

И затем:

-О, если бы ты вернулась, сладчайшая, я бы вырвал себе язык за то, что говорил минутой раньше┘

И, бросив в окно резец, лежа на осколках стекла:

-Почему ты ушла, почему, что я сделал тебе плохого, как же ты лицемерна, всем видом своим говоришь, - делайте добро, будьте любимы и любите, - а сама? Ты дала мне смысл, и забрала его в ту же ночь, в то же утро, ты играла со мной, как дети играют, привязав нить к кошельку, и подманивая им прохожих, ты дразнила меня, ты поманила меня и показала мне Нечто, чтобы лишить меня этого, почему ты ушла?

Затем:

-Да чтоб тебя разразило, мразь!!! Не слишком ли много ты о себе думаешь?!!

И потом, плача:

-Но я не собираюсь умирать, или сходить с ума, любовь моя, нет, не собираюсь, я понимаю, что ты бы этого не одобрила. Нет. Я собираюсь заменить кусок камня в своей груди на сердце. Вот только где бы его найти. Вот только с тобой я сделал бы это гораздо быстрее, о, и еще как быстрее. Но ты не хотела этого, ты ушла, нет, нет, я не говорю, - бросила. Нет, ты меня не бросила, не бросила, не обижайся на меня, я совсем устал, запутался и потому совсем не те слова вылетают из меня, совсем не те. Мне будет грустно, мне будет очень тяжело, но я буду жить, и буду благодарен тебе за то, что встретил тебя и знал, знал, целый день, и ты будешь в сердце моем всегда.

После:

-Ночь! Ночь, жалкую ночь!!! Проклятый болван! Безумная шлюха! Кретин! Ночь! Двенадцать часов, жалких половина суток, что можно, что, что, я спрашиваю, понять за эту ночь?! Понять, узнать, почувствовать за это жалкое врем, нет, не жалкое, а просто ничтожное время! Жалкий кретин полюбил грязноногую шлюху! И сейчас рыдает! На потеху! На потеху всем этим блядям, рогоносцам, портным, булочникам, королям и князьям, крестьянам и трубочистам! А, дерьмо, а, дерьмо, а-а-а, проклятье!!!!

И еще:

-Ночь, целая ночь, двенадцать часов, семьсот двадцать минут, о, ты подарила мне вечность, я никогда не забуду этого, никогда, я вечно буду благодарить┘

Высунувшись в окно:

-Поцелуйте меня в задницу, все, слышите. Все!!! И ты Татьяна, если слышишь, ты, ТЫ, - тоже поцелуй меня в задницу! Тем более, что тебе уже приходилось это делать, правда ведь, а, Татьяна?! А-ха-ха-ха-хххх-ха┘.

Смеясь, на постели:

-Положительно, это было временное помешательство. Смех, смех. Смех лечит, смех.

Засыпая, сжав зубы:

-Ненавижу тебя, ненавижу. Зря промахнулся. Найду тебя и убью. Сварю в масле, изрежу на кусочки. Буду мучить, пытать, уничтожать, разотру тебя в порошок, долго, долго буду тебя мучать, и плевать на тебя.

Подумав:

-И, конечно, еще несколько раз тобой овладею, перед тем, как ты сдохнешь, шлюха.

Потом:

-Нет, можно так. Я найду ее, подкуплю нескольких бандитов, они нападут на нее, тут-то я и спасу ее, они убегут, ведь я дам им денег, и она поймет, как я люблю ее, и может, тогда она меня полюбит, и, может┘

Решительно:

-А если не захочет, подкуплю бандитов еще раз, и пусть насилуют ее у меня на глазах!!! Так ей, дряни!!!

И еще:

-Я сойду с ума от боли, я убью их, если все это случится, их, и ее, и себя.

И еще:

-Размазня!

И еще:

-Ты сошел с ума, ты фантазируешь и выдумываешь какие-то идиотские истории: бандиты, спасение. Все. Нет. Ее. Нет. В жизни. Твой. Все. Она скрылась. Скрылась. Ушла. Забудь.

Через минуту:

-Убирайся, убирайся, проклятая дрянь, все, я вырвал тебя из сердца, я выбросил тебя, как мусор.

Вскочив, в окно:

-Я тебя ненавижу, сука!!!

Утром, лежа на стекле, так и не заснув:

-Бесполезно. Все бесполезно. Врать себе бесполезно. Я люблю ее. Я. Люблю. Тебя. Татьяна. Люблю. Только. Тебя. Я. Люблю. Тебя. Люблю. Люб┘

В окно:

- Вернись ко мне, ВЕРНИСЬ!!!

Постепенно скульптор Сержиу Афанасиу опускается. Он не стрижет ногти и волосы, перестает следить за собой, одежда его измята и неряшлива. Еще чуть- чуть, и он станет похож на Татьяну: одну из тех городских сумасшедших, что собирают в парках объедки от пикников почтенных горожан. Он не работает, и у него мало денег. Все свои непроданные скульптуры Афанасиу сносит в подвал дома. Он не перестает бродить по улицам, но уже не расспрашивает никого о Татьяне.

Вот как описывает этот период жизни замечательного мастера его румынский биограф, Адриан Костеску, в книге "Сержиу Афанасиу: великий румынский резец, или прихоть Бога. Документальное повествование". Этот раздел книги, посвященный времени, когда Сержиу искал Татьяну, назван "периодом отчаяния" . Мы просим прощения за некоторую цветистость слога автора, принимая во внимание, что это √ одна из отличительных особенностей румынского литературного письма. Также мы опускаем многочисленные славословия автора, - ныне почетного члена румынской Академии Наук, получившего за труд об Афанасиу Государственную премию имени Николае Чаушеску, - чтобы сосредоточиться на самом важном для нас. На Сержиу Афанасиу.

"┘ невообразимые слухи. Не будет нескромным сказать, что дамы Бухареста, - по крайней мере, та их часть, которая считалась цветом и украшением высшего общества столицы, - так вот, дамы Бухареста были в отчаянии. Что уж скрывать: Афанасиу просто очаровал их, покорил, завоевал. И вот, славный крестоносец этих благоуханных Палестин, покоритель дамских сердец, буквально сходит с ума, и, влекомый чувством любви, - доселе им не испытанным, - странствует по Бухаресту, словно Одиссей по заколдованным местам Средиземного моря. Он обшаривает подворотни, он нанимает полицию, и вот, узнает, что поиски его тщетны.

Многие думают, что Афанасиу действительно сошел с ума, потому что, как утверждали соседи гениального нашего земляка┘ он действительно выстрелил в уходящую от дома девушку и убил ее. Но нам удалось найти конкретные доказательства (см. приложение "Показания свидетелей") того, что скульптор промахнулся! И это, зная о прекрасном владении стрелковым оружием Афанасиу, можно считать доказательством того, что он действительно любил эту девушку, Татьяну. Безо всякого сомнения, рука его дрогнула. Возвращаясь к тому выстрелу в Татьяну, - ставшему роковым для Афанасиу, но не для нее, - мы можем сказать лишь еще, что полицейский, прибежавший через две (!) минуты после выстрела на его звук, не обнаружил какого-либо тела. Он нашел лишь пулю от пистолета Афанасиу, зарегистрированного в участке 17 центрального сектора Бухареста. Экспертиза определила, что деформация пули: результат ее удара о стену дома, расположенного напротив жилища Афанасиу. Итак, девушка не была задета пулей, и, стало быть. Афанасиу не желал попасть в нее.

А теперь √ о "Периоде Отчаяния". Афанасиу, как считали почти все в Бухаресте, кто знал его, а это и есть весь Бухарест, в то время помешался в рассудке. Нельзя сказать, чтобы это изменило отношение земляков к нашему величайшему скульптору, чей божественный┘ Напротив: его жалели. Женщины, проходящие мимо, гладили его волосы, мужчины вздыхали, окрестные еврейские лавочники моментально приняли решение бесплатно (даже не в кредит!) отпускать ему любые товары в любых количествах до тех пор, пока он не поправится, либо, если исцеления не произойдет, до конца его дней, а сам монах, Кароль Второй, повелел государственному казначейству обеспечить Афанасиу деньгами. Неясно, монаршая ли милость привела к тому, что Афанасиу действительно пошел на поправку, либо какие-то другие причины, но скульптор и в самом деле пошел на поправку┘"

Вот так. Справедливости ради отметим, что лавочники приняли решение о безвозмездной помощи Афанасиу исключительно ради того, чтобы не повторился Бухарестский погром. Ибо, как мы упоминали, гениальный и противоречивый скульптор Сержиу как человек был банальным погромщиком и скотом. Это не должно вас смущать, не так ли?

ХХХХХХ

После "Периода отчаяния", длившегося, без малого, год, два месяца и десять дней, Афанасиу на некоторый период исчезает. В Бухаресте поговаривают, что скульптор удалился в имение, подаренное ему королем Каролем Вторым за заслуги перед отечеством. Это, разумеется, не так. Нам доподлинно известно, - и это подтверждают ясновидящие, проводившие спиритические сеансы с Афанасиу дважды, в 1994 и 1999 годах, - что Сержиу никогда не был в своем имении. Некоторое время он вообще не занимался им, после чего сдал земли в аренду окрестным помещикам, а дом велел закрыть.

Сержиу Афанасиу никогда не был в своем загородном доме.

-Почему это я должен любить дом, который никогда не видел? √ спрашивал он.

Все время, когда он, по мнению высшего света столицы, находился в поместье, Сержиу Афанасиу провел на чердаке своей мастерской. Он не зажигал света, и не выходил. Не раскрывал окон и не издавал громких звуков. Не работал и не читал. Можно сказать, на некоторое время скульптор умер. А спустя месяц он спустился в мастерскую и взялся за работу.

Сержиу Афанасиу приступил к работе над статуей Татьяне.

Сегодня "Каменная Татьяна" находится в музее искусств Каира. Она оказалась там после того, как румынский диктатор Николай Чаушеску, - скульптуру не любивший, - подарил ее президенту Египта Мабараку во время своего визита в эту страну. "Каменную Татьяну" везли в самолете генерального секретаря Коммунистической партии Румынии, в багажном отсеке. Скульптуру уложили в ящик, набитый деревянной стружкой, и увезли в Египет.

Румыны горько жалеют о прихоти Чаушеску. "Каменная Татьяна" внесена в список "Ста величайших скульптур мира", составленный экспертами ООН и Юнеско, и оглашенный на конференции "Искусство мира", проведенной в Париже, в 1987 году. Разумеется, подобные списки, справочники и энциклопедии всегда условны, и подлинные ценители искусства не могут согласиться с тем, что число великих скульптурных композиций ограничено числом "сто". Но в случае с "Каменной Татьяной" все единодушно признают, что она того стоит.

"Это памятник женщине, памятник похоти, женщине, вожделению, и любви. Это Ваша мать, пьяная, лежащая в грязной луже, это Ваше сердце в перчатках хирурга, выпачканных кровью и Вашим же подкожным салом, это Ваша первая любовь, испражняющаяся у вас на глазах, это высокое и низкое, это √ Шедевр".

Такую восторженную оценку творению Сержиу Афанасиу дал рецензент и ведущий колонки культуры газеты "Вашингтон Пост" (номер 145, от 17 августа 2001 года, 42 полоса).

"Каменная Татьяна" возлежит на высеченной из мрамора простенькой кровати. Она лежит на спине, и повернута к зрителю головой. Татьяна смотрит на вас, запрокинув голову, и подложив под нее руки. Ноги девушки согнуты: под бедрами скульптуры √ скомканное, мраморное же оделяло.

Это оделяло, кстати, время от времени достают из-под каменной Татьяны, и вывешивают проветриваться на заднем дворе Каирского музея. Ведь у каждой женщины, даже каменной, есть свой запах. Под собственной тяжестью одеяло, наброшенное на веревки, выпрямляется.

Ноги девушки, как мы упоминали, согнуты в коленях. Оторвавшись от глаз Татьяны, вы скользите по ее телу далее: приятные груди не очень большого размера, с маленьким ореолом сосков, линия от подбородка до пупка, лежащая между грудями, слегка обозначенные ребра, и ямка живота под ними, тонкая талия.

Дабы не быть голословными, и, понимая, что не все наши читатели могут попасть в Каир в ближайшее время, мы вновь обратимся к рецензии американского культуролога.

"Фиксировать взгляд на той или иной части тела скульптуры невозможно! Вы скользите, вы просто вынуждены скользить по ней! Вы видите ее всю, но не вспомните ни одной детали. Вот вы глядите в ее глаза, - глаза Женщины, которой вот-вот овладеют, - а вот уже сломя голову несетесь от этих глаз, по спутанным волосам к плечам, потом еще вниз, вот вы устремляетесь взглядом, словно в черную дыру, в ее сужающуюся талию, вы словно пропадаете в пространстве, как┘ Взрыв! Далекая перспектива уходящего женского тела сменяется ослепительно близкими бедрами! Вы наталкиваетесь на них, словно гунны √ на Великую Китайскую Стену! И, как это было и с гуннами, в вас зарождается яростное желание перейти эту Стену, заглянуть за нее, взять ее штурмом, осадой, подкупить стражу, уластить дочь стражника, все что угодно, лишь бы √ туда! Волшебство┘"

На самом деле волшебства в этом нет. Скульптор использовал старый прием: лежащее перпендикулярно залу тело создает видимость дороги, пути, это объект горизонтальный. Поднятые же бедра вынуждают вас сменить горизонтальное созерцание на вертикальное. Как следствие √ легкий эстетический шок. Приятный, хотелось бы добавить.

Скульптура Татьяны не обнажена полностью, что озадачивает знатоков творчества Сержиу Афанасиу, не любившего изображать одежду на женщинах. На "Каменной Татьяне" она есть, и ничего уж тут не поделаешь. На Татьяне √ лоскуток ткани, прикрывающий то мягкое средоточие, что начинается после пупка и включает в себя область, прикрываемую жаждущей рукой мужчины.

Вуайеристы, глядя на "Каменную Татьяну", рыдают. В каирском музее рядом с ней всегда находится стражник. Он был поставлен там после того, как число случаев прилюдной мастурбации у скульптуры превысило сотню. Правда, стражников меняли уже семь раз: шестеро, не выдержав, начинали заниматься тем, что, по идее, должны были пресекать в силу служебных обязанностей.

Памятник Татьяне выглядит как черно-белая фотография. Тайну этого секрета скульптор Афанасиу унес в могилу. Но нам она известна: он намеренно, во время работы, обтирал мрамор половой тряпкой. За несколько месяцев камень впитал грязь. Даже на полных губах каменной Татьяны √ пятнышко грязи.

Афанасиу работает над этой скульптурой сутками напролет. Нанятый для этого слуга приносит ему по вечерам самую простую еду и выпивку, и сигареты. Ничего больше: Сержиу забывает звук музыки, запах женского тела, цвет листьев и окрас ночного неба над Бухарестом в сентябре. Камень, камень, и камень. Город вздохнул с облегчением: кажется, наш великий скульптор, говорят в салонах, образумился, прекратил убиваться по этой своей побирушке, и взялся за дело. Камень, камень и камень. Афанасиу трудится, как проклятый, по вечерам он не может разогнуть спину, пот выжигает ему глаза: он постепенно теряет зрение. В его мастерской нет звуков, кроме тяжелого дыхания Сержиу, стука металла о камень. Но для Афанасиу его комната наполнена голосами. Это наказание божье за его распутство, говорят в салонах. Ничего более. Он никого не любил и Бог, или судьба, если хотите, отомстили ему, поселив в сердце распутника безответную любовь. И к кому?! Афанасиу чувствует, как его уши краснеют. А значит, - примета верная, - о нем говорят, имя его треплют.

-Аа-а-а, плевать, - рычит он, и набрасывается на скульптуру.

Камень, камень, камень. Сержиу бросается на кровать под утром, и просыпается к обеду. Умывшись, он возвращается в мастерскую, и продолжает работу. Сначала его каменная Татьяна отсвечивает золотом деревьев, осыпающихся на улице напротив мастерской Афанасиу. Потом белеет рождественским снегопадом. Чуть позже Татьяна из мрамора зеленеет, - это наступили весна, становится влажной, √ это камень дал сок из-за летней жары. И вот, каменная Татьяна снова золотится. Скульптор Афанасиу, несколько недель назад понявший, что работа окончена, но шлифовавший ее, отбрасывает резец.

-Вот и год прошел, - хрипит он, и с наслаждением ложится в ванну.

Камень, камень, камень. Слуга-посыльный бежит за бутылью оливкового масла. Чистый, гладко выбритый Афанасиу обильно смазывает им статую, и долго втирает масло в камень. Наконец, работа завершена, и Афанасиу распахивает окно. Дневной свет так ослепляет его, что скульптор падает в обморок. В мастерской никого нет, и некоторое время Афанасиу без чувств лежит у окна. Но приходит в себя, и отправляется из мастерской на центральную улицу Бухареста, где подыскивает лучшее место для скульптуры "Татьяна". Там его и находят посланники короля Кароля Второго, прослышавшего о выздоровлении Афанасиу и о том, что творец, якобы, высек великолепную скульптуру.

-Это невозможно, ваше величество, - склоняется в нижайшем поклоне Афанасиу, из-за чего шарф его касается пола королевского дворца, - потому что если и есть что великолепного в этом мире, так это сияние вашей короны.

-Я польщен, - не скрывает Кароль Второй, монарх слабейшей и беднейшей страны Восточной Европы, - но, не скрою, любопытство меня разбирает┘

-О, подарите мне клочок вашей земли, и я сам установлю там эту недостойную вашего внимания работу, - вновь кланяется скульптор.

-Вы хотели бы расположить ее в одном из моих поместий? √ оживляется скаредный король.

-Это было бы нескромно с моей стороны, - Афанасиу прячет дрожащие от многомесячной тяжелой работы руки за спину, - подарите мне всего лишь несколько квадратных метров в центре Бухареста.

-Хорошо, - соглашается король, и велит, - примите их.

На следующий день жители города видят повозку, рядом с которой величественно вышагивает принарядившийся Афанасиу. В повозке √ каменная "Татьяна". Скульптуру устанавливают ночью, прикрыв со всех сторон постамент тканью. Наутро к открытию скульптуры прибывают влиятельные горожане, король, репортеры многочисленных румынских газет, зеваки, и сам Сержиу Афанасиу. Именно он срывает с каменной Татьяны ткань.

Зрители молчат несколько минут. До тех пор, пока зардевшийся король не подходит к Афанасиу и обнимает его. После этого толпа рукоплещет.

Газеты оценили событие восторженно: тогда много писали о том, что публика Бухареста приняла скульптуру "Татьяна" на "ура". Увы, это не так. Нам доподлинно известно, что горожане отнеслись к статуе предосудительно, можно даже сказать, ханжески. Но если ей остался доволен король, они не могли не восторгаться. Такова Румыния, такова же и Бесарабия, на основании чего мы делаем вывод о том, что народы этих стран слишком, чересчур родственны.

Зрители расходятся молча, из уважения к Афанасиу и страха перед королем. Сержиу остается у подножья Татьяны один.

-Кажется, - грустит он, поглаживая постамент, - я излечился от животной страсти к тебе. Осталась любовь. Но это уже не так мучительно.

Афанасиу наклоняется над лежащей навзничь на гранитной кровати мраморной Татьяной и мягко целует скульптуру в губы. Из-за угла на него пристально глядит Татьяна, - предмет его воздыханий, объект любви, - и улыбается. Только сегодня она вернулась в город после паломничества в монастырь Брашова. Рядом с ней √ ее подруга, с которой Татьяна познакомилась в пути, и рассказала историю ночи побирушки и придворного скульптора.

-Иди к нему, - шепчет подруга.

-Ох, нет, я вовсе не так красива, какой он изобразил меня. Я боюсь разочаровать его, - тихо отвечает Татьяна.

Поглядев на прикрывшего лицо руками Афанасиу, она отворачивается и уходит.

На этом заканчивается история скульптора Сержиу Афанасиу и побирушки Татьяны. О дальнейшей судьбе этой девушки нам ничего неизвестно. Сержиу же, как мы упоминали, дожил до преклонных лет и вошел в историю. Значительно позже он женился на девице, изнасилованной им еще ребенком во время погрома, и они прожили вместе четырнадцать лет. Счастливы они не были. Сержиу Афанасиу скончался в возрасте семидесяти четырех лет от болезни сердца. Лежащую каменную "Татьяну" городские остряки сначала окрестили "Каменной шлюхой", а позже, после участия Румынии во Второй мировой войне сначала на стороне Германии, потом СССР, статую стали называть "Румыния-мама".

Скульптура "Рыдающая Афродита" расположена в центре паркового комплекса, известного жителям Кишинева и гостям столицы как Долина Роз. Это и в самом деле долина в виде чаши, краями которой выступают холмы. В Кишиневе вообще много холмов.

Если точно, то их здесь шесть.

Шесть больших, не считая множества маленьких. Что же касается больших, то они называются так же, как и села, которые на них находились. Со временем села слились в город, и названия холмов теперь √ такие же, как у районов Кишинева. Чеканы, Баюканы, Старая Почта, Центр, Ботаника.

Вот как раз на Ботанике и расположена Долина Роз.

Тридцать лет назад здесь и вправду выращивали розы. А из лепестков давили масло. Дорогущее. Потом химики додумались создавать искусственный запах. И настоящие розы перестали быть нужными. Плантации выкорчевали, в парке понаставили скамеек, каруселей и, чтобы прогуливающимся не было скучно гулять по парку, - дешевых каменных изваяний.

"Рыдающая Афродита" √ одно из них.

Кишиневский скульптор запечатлел в 1985 году в сером камне одну из самых популярных богинь Древней Греции, которая жила, если вообще жила, за много тысячелетий до нашей эры.

Говорят, что умерла она спустя четыреста лет после рождения Иисуса Христа, одновременно с одним из своих любовников, богом Паном. С тех пор это √ излюбленная тема поклонников греческого многобожия.

Обратите внимание √ не богов, а многобожия. Поклонники богов давно уже вымерли. Кто не сделал этого сам, того вырезали христиане.

И прости им прегрешения их, как мы прощали должникам нашим.

Мистерия "Пан умер" до сих пор исполняется на тайных сборищах той части греческого населения, официальная религия которой √ язычество. В 1999 году мистерия "Пан умер", обработанная греком египетского происхождения, являющегося коптом, по имени Андреас Сикано, а фамилии я не помню, была признана лучшей театральной постановкой Восточной Европы за тот год.

"Рыдающая Афродита" изображает богиню в тот момент, когда она оплакивает гибель своего возлюбленного Пана.

"Все эти века, все эти мгновения, промчавшиеся по моей бархатистой коже лучами солнца, я пренебрегала тобой, мой сатир, смеялась над твоими чувствами, несла тебе Боль Поражающую, и вот, теперь тебя, одного из богов - кого люди называли бессмертными, - нет┘ Горе мне".

Вот что говорит героиня пьесы Сикано, оплакивая мнимую смерть мнимого любовника на подмостках.

На самом деле Афродита, по слухам, была влюблена в член Пана, но никак √ в него самого.

"Рыдающая Афродита" в Долине Роз Кишинева скорбит, прикрыв лицо руками. Богиня находится в горизонтальном положении. Она чуть повернута на бок. Руки Афродиты бессильно скрещены, в талии она чуть прогнута, - богиня как будто прогибается от горя. Скульптура находится в высоте двух метров над землей, и придерживается каменным постаментом в виде колонны, которая скрыта каменными же складками мантии, на которой, якобы, лежит Афродита.

Издалека кажется, что богиня парит в воздухе. Под статуей кажется, что она корабль, медленно плывущий на поверхности воды, а вы √ обитатель дна, глядящий в дно корабля.

"Рыдающая Афродита" создана скульптором Александром Афанасиу, внебрачным сыном Татьяны и Сержиу Афанасиу. Татьяна рассказывала мальчику, кто его отец, но Александр это скрывал. Афанасиу, - это распространенная молдавская фамилия, - о чем он не преминул сообщить в высеченной на постаменте надписи.

Александр Афанасиу неплохо поработал.

Фигура богини то кажется полной покоя, монументальности, то гибкой и подвижной, чему способствует также контраст между обнаженным телом и тканью. Она поражает своей красотой и идеальностью форм. Постановка головы одновременно и величественная и естественная, с легким наклоном вправо. Лицо со строгими и несколько крупными чертами светится скорбью, задумчивостью и спокойной торжественностью, что подчеркивается тонкой моделировкой каменной поверхности и мягкой игрой светотени.

Статуя представляет собой великолепное изображение известнейших изображений богини, о существовании которой мы можем лишь предполагать.

Лишь легкая кривизна в уголке губ "Рыдающей Афродиты" позволяет нам предполагать, что скульптор намекает на безграничное отчаяние бессмертной, узнавшей о смерти одного из сонма богов (тех самых бессмертных) который, к тому же ублажал ее физически.

"Рыдающая Афродита" не плачет, но скулит. На лице ее не видно слез, и даже намека на них. Она в яростном отчаянии. Она самка, у которой отобрали ее самца. Она ненавидит его за то, что он оставил его, и готова убить себя из-за тоски по нему.

В 1985 году "Рыдающая Афродита" была установлена в Долине Роз, и городской совет отказался заплатить за нее скульптору обещанные 1 234 рубля 36 копеек, потому что заказывал просто каменную фигуру женщины, олицетворявшей бы Мать советских народов.

Александр Афанасиу получил 372 рубля, и совет оплатил ему материалы.

К концу года скульптор, написав заявление о добровольном выходе из Союза Художников МССР, пошел в парк и отбил скульптуре "Рыдающая Афродита" руки.

На самом деле он ревновал ее к славе "Венеры Милосской".

И хоть чем-то пытался сделать свою никогда не жившую Афродиту на такую же не существовавшую Венеру.

Теперь у них обоих не было рук.

Скульптора Александра Афанасиу поместили в психиатрическую лечебницу и продержали там до 1989 года, когда он благополучно скончался.

Исправлять скульптуру не стали. "Рыдающая Афродита" осталась без рук. Она пытается прикрыть искаженное бессильным гневом лицо несуществующими руками.

Пупок богини скульптор сделал при помощи точильного камня в виде напильника, вращая его концом в животе Афродиты. Затем он протер ее мокрым шелком. Пошлые, должно быть, мысли тогда его навещали.

История умалчивает подробности смерти Афродиты √ настоящей Афродиты, не той, которую высек Антиох. Одно мы можем сказать точно: она пережила своего любовника Пана. Оплакав его в хоре с обитателями лесов и морей, богиня, некогда созданная из пены, удалилась в чащу, куда еще не проникли настойчивые миссионеры новой религии, и предалась горю. Она горевала по былым временам, по былой красоте, былым жертвам и всеобщей любви.

По другой версии, озвученной в известном апокрифе √ Евангелии от святого Дионисия, - богиня удалилась в чащу вовсе не потому, что скорбела о безвозвратно потерянном Пане. В своих злобных нападках на олимпийских богов грек Дионисий, позже преданный анафеме христианским собором, утверждает, что Афродита предала Пана. Якобы ей был предоставлен выбор: умереть с ним, оставаясь богиней, или отказаться от самой своей божественной природы и удалиться в чащи в обмен на то, что ее не будут преследовать приверженцы новой религии. Афродита, утверждает Дионисий, выбрала второе.

Новые христиане презирали ее.

Христиане поздних времен вспомнили об Афродите. Некий монах из Германии в 1211 году дополнил ее именем список бесов второго ранга (всего в табели было четыре ранга). Богиня заняла свое привычное место во втором кругу пантеона. Только теперь уже антибогов. Для нее это никакой разницы не имело: в средние века христиане в могуществе бесам не отказывали, а раз так, то какая ей, с ее эллинским жизнелюбием, разница, за кого играть?

Сейчас христиане не верят ни в Афродиту, ни в единого бога.

Пана тоже оживили. Его обличьем стали наделять чертей. Копыта, козлиные ноги, рожки, похотливый взгляд, гипертрофированные мужские причиндалы. Пан не возражал.

Да и с чего бы это он стал возражать?

Он же давно умер.

Некий период в истории земли, позже названной Молдавией, выпадает из поля зрения историков и археологов. Это годы с 1300 по 1330. Никаких археологических памятников за тот период. Никаких документов, свидетельств, воспоминаний.

Но нам хорошо известно о существовании в это тридцатилетие на территории Молдавии хорошо развитой культуры Письмополья.

Это словосочетание, которым теперь называют целую эпоху, пусть и недолговечную, в жизни молдаван, означает тридцать лет жизни, счастья, горя, рождения и упадка цивилизации. В то время жители земель от Прута до Днестра не использовали речь как средство общения. Строго говоря, у них и речи-то не было. Они общались между собой двумя способами: мысленно и письменно. Причем мысленно общаться они уже переставали, утрачивая способность думать, как бесполезный и никчемный атавизм.

В преддверии светлого праздника Пасхи в местечке Цинцерены Сорокского уезда страны Молдавии родится, в 2007 году, в семье крестьянина по фамилии Чеботарь, зеленоглазый мальчик. Роды будут тяжелыми, мать его умрет через четыре дня после них. Мальчик этого окрестят в семилетнем возрасте в церкви святого Михаила, и священник уронит свечу в купель. Крестным Георгия √ так назовут единственного сына крестьянина по фамилии Чеботарь, √ будет председатель фермерского хозяйства "Градиница".

Повзрослев, Георгий будет учиться в университете на историка. Его преподаватель римского права будет осужден на восемь лет тюрьмы за то, что ударит ректора молотком по голове восемь раз. Девятый удар остановит Георгий, оттолкнув руку преподавателя римского права.

В 2035 году Георгий, во главе археологической экспедиции, откроет на территории Молдавии остатки древней цивилизации высоких голубоглазых людей, с развитой письменностью. Он назовет эту культуру ""исьмопольем", потому, что никаких других останков этой цивилизации обнаружено не будет. За это он получит медаль "Глория Мунка".

Когда от Георгия уйдет жена Гея - а это будет женщина необычайной красоты, - он почувствует облегчение от того, что никто больше не оторвет его от изучения "Письмополья". Он станет завтракать четырьмя жареными луковицами, запивая их сладким чаем. На фотографии жены Григорий нарисует план древней крепости людей "Письмополья", которую ему так и не удастся найти.

В глазах этой необычайно красивой женщины, - ангелы плакали на небесах, завидуя ей, - обитатели крепости "Письмополья" добывали чистую воду, пригодную для питья. Источники еще говорят, что вода та была целебной и излечивала ревматиков. Люди "Письмополья" поливали ею цветы, чтобы те цвели семь раз в году.

Охранными валами крепости служили брови прекрасной женщины, жены Георгия, Геи, которая уйдет от него. Чтобы брови √ валы устрашающе блестели на солнце, отпугивая орды кочевников, идущих из-за Днестра, и привлекая к городу купцов, плывущих по Днестру, люди "Письмополья" обмазывали их каждое утро подсолнечным маслом.

Посреди крепости людей "Письмополья" возвышалась башня из чистой слоновой кости √ нос прелестной женщины, самой красивой на земле. Входом в нее служили два отверстия, по форме напоминавшие ноздри. Письменные источники "Письмополья" утверждали, что во время землетрясений из этих тоннелей вырывалось дыхание земли.

На двух холмах, - щеках Геи, - люди "Писмополья" разбили персиковые сады, и за плодами из этих садов приезжали посланники китайского императора. Григорий так много читал о персиках "Письмополья", что мог представить себе их вкус. Плоды эти отдавали смесью молодости с известняковыми холмами Днестра, когда тех раскалит солнце.

Григорий будет последним представителем культуры "Письмополья". После его смерти бывшая жена ученого, Гея, продаст дом, выбросит все его бумаги, и изорвет свою, разрисованную Георгием, фотографию.

Данные о культуре Письмополья, за неимением фактических доказательств ее существования, так бы и остались красивой легендой, если бы не некоторые обстоятельства. Первое √ рассказ об этом достигает ушей современного молдавского писателя Владимира Лорченкова. Тот, за неимением лучшего, сократив и обработав, вставляет историю об ученом Григории Чеботарь и открытой им культуре Письмополья в свою повесть "Руническая Молдавия". На родине ученого ее так нигде и не опубликовали. "Руническая Молдавия" вышла только единожды, в малотиражном журнале "Нервометр", изданном в Одессе. Неизвестный доброжелатель скупил все пятьсот экземпляров журнала и сжег их.

Позже мы узнаем, что покупателем было Министерства культуры Молдавии, движимое стремлением уничтожить любые намеки на культуру Письмополья в истории страны. Официальные историки Молдавии всегда утверждали, что культура Письмополья была и остается опасной выдумкой сумасшедшего ученого Григория Чеботаря, подхваченной и раздутой писателем Лорченковым.

К сожалению Министерства культуры, писателю перед смертью в 2001 году, удалось получить один, сигнальный экземпляр журнала и передать его в частную библиотеку.

Культура Письмополья вновь чудом избежала исчезновения. Она вновь сохранилась. И вновь сохранилась лишь в письменах.

Осенью 1979 года в Молдавии, в семье кишиневского библиотекаря Никиты Ключевского и его жены, родился сын, Андрей Ключевский. По странному стечению обстоятельств, мать его при родах не умерла, √ незадолго до этого врачи нашли у нее опухоль и предлагали женщине сделать аборт. Уверенности в том, что опухоль злокачественная, у них не было. Анна Ключевская отказалась, и позже сын не раз мысленно упрекал ее в этом. Родители же мальчика были горды его появлением на свет.

Окончив Коммерческий государственный университет Молдавии, Андрей устроился работать по специальности в крупную импортную фирму, специализировавшуюся на ввозе в Молдавию мяса. Успешный менеджер, Андрей Ключевский, за три года прошел путь от работы с заказчиками до руководителя отдела. Он был довольно циничным молодым человеком, и в этом ничем не отличался от своих молодых коллег. Но кое-что от них его отличало: Андрей Ключевский, будущий открыватель "культуры Мыслеполья", не переносил Молдавии и всего, что с ней связано. Это было тем более странно, что Андрей Ключевский представлял собой яркий образчик состоявшегося молодого человека, что для Молдавии в те времена было редкостью. Но Андрей не любил Молдавии, где жизнь его складывалась удачно.

Так сын не любит мать, которая излишне его опекает.

Большинство заказов в фирму, где работал будущий ученый, поступало на куриные окорока и кур, привозимых из Новой Зеландии и Бразилии и Соединенных Штатов Америки.

Говорили, что эти окорока были очень странными: левых среди них не было, только правые. Говорили, что в правые окорока кур в США колют специальные гормональные растворы, благодаря которым окорока становятся огромными.

Один куриный окорок весил два килограмма.

Говорили, что правительство Соединенных Штатов Америки запрещало продажу в стране этих окороков, и разрешало использовать в торговле только левые окорока, куда ничего не кололи. Говорили, что от правых, гормональных, окороков у людей, их евших, проблемы со здоровьем, а особенно √ у их детей. Но второго поколения тех, кто употреблял эту продукцию, тогда еще не появилось, поэтому окорока ели. Много еще чего говорили.

Андрей Ключевский смеялся над этим, и называл слухи "проявлением местечкового молдавского менталитета". Еще бы: он не любил Молдавию. И хорошо зарабатывал на каждой партии курятины из Бразилии, Новой Зеландии и США. Сам Андрей предпочитал рыбу, но не потому, что боялся, √ употреблять в пищу существо с теплой кровью казалось ему верхом кощунства.

-Если бы у рыб была горячая кровь, я стал бы вегетарианцем, - часто повторял он.

Андрей Ключевский не любил крови, и излишне горячей крови. Может, поэтому и жену он себе нашел подходящую. Елизавету, студентку библиотечного факультета, он увидел на работе у отца, и решил, что будет жить именно с ней.

Елизавета была высока ростом: на полголовы выше Андрея. Глаза у нее были томные, кожа бледная, и когда возлюбленный щипал ее грудь, синяков там не появлялось. Позже возлюбленный женился на другой сокурснице, и Елизавете целыми днями не оставалось ничего, кроме как предаваться излюбленной с детства забаве: кормить птиц крошками хлеба, застрявшими в ее волосах. Вот за этим занятием ее и застал в отцовской библиотеке Андрей Ключевский, будущий открыватель "культуры Письмополья".

-Что ты делаешь? √ спросил он девушку, сидевшую на подоконнике, хотя и так все увидел.

Она это знала, и потому решила не отвечать. Елизавета была молчалива.

-О чем ты думаешь? √ спросил ее коренастый и полнокровный Андрей, присаживаясь рядышком.

Она мельком глянула на него, и Андрей понял, что она все-таки думает, но так и не понял, о чем. Голубь склевал с макушки его будущей жены остатки крошек, и, поворковав, устроился спать, а Андрей подумал, что это, в сущности, не так уж важно, о чем она думает, если уж думает.

Спустя год они решили пожениться, и Елизавета прислал пригласительную открытку на свадьбу своему бывшему возлюбленному. Она все еще думала отомстить, и Андрей Ключевский ошибался, думая, что его невеста √ из породы холоднокровных рыб, которых он уничтожает на завтрак, обед и ужин. Кровь у нее была холодная, но мысли √ горячие. Этого-то менеджер и поставщик мяса в Молдавию, Андрей Ключевский, не знал.

Он вообще мало что знал, и много заблуждался, но тогда не понимал этого. Поэтому Андрей Ключевский, заключив с собой договор на поставку себе жены, сыграл свадьбу.

Возлюбленный Елизаветы поздравить их не пришел .

На свадьбе у Александра пели лучшие певцы Молдавии, и танцевал президентский ансамбль. Под столы, чтобы они не рухнули под тяжестью угощений, пришлось подкладывать чугунные плиты. Главным блюдом свадьбы стали золотые фазаны, купленные, по большой дружбе, Александром у директора кишиневского зоопарка. Птиц ощипали, запекли, а потом вновь украсили перьями. Александр смеялся. В тот день он был необычайно возбужден и весел. Ничто не омрачало его настроения, - даже народные молдавские танцы и ковер, в который его завернули вместе с невестой.

Елизавета улыбалась веселью своего жениха, а за полночь вышла на балкон, бросить горсть зерна в звездное небо.

-А теперь ты о чем думаешь? √ спросил ее Александр.

И подумал, что жена у него √ как бесхозная вещь. Вот лежит она, или стоит, и каждый может придти и взять. И всего-то дел, что он первым успел это сделать. Елизавета ничему не противилась, ни на что внимания не обращала. Подумав об этом, Александр разъярился, схватил ее за локоть, повернул к себе, и закричал :

-Так о чем же ты думаешь?

Только тут она глянула на него, и он понял: жена его не любит, и не полюбит никогда, и потому он отпустил ее руку и вернулся к гостям.

Спустя два года у них родился сын. Славный мальчик, он, к глубокому сожалению всех, кто знал эту милую и спокойную семейную пару, родился немножко больным. Мальчик глядел в сторону, и ножки у него были высохшие, а грудь √ впалая. Это все гормональные растворы, сказали врачи, растворы, которые колют в привозное мясо, чтобы оно выглядело свежим и спустя десять лет после того, как животное убили. Только тогда Александр вспомнил, что Елизавета любит есть мясо, и возненавидел жену. А сына полюбил. Елизавета же к мальчику была равнодушно, и хоть не отказывалась от него, но видно было, что не лежит ее сердце к сыну.

А мальчик-кретин, сын Александра, гукал и пускал слюну.

Александр мучился, страдал, носился с сыном по миру, но все было тщетно. Таким уж мальчик уродился, говорили ему врачи, и разводили руками. Гадалки, шаманы и целители тоже не помогли. Мы можем лечить заболевших, а заболевший это тот, кто был здоров когда-то и начал болеть. Ваш же мальчик никогда не был здоров. Может, такое у него здоровье √ страшная неизлечимая болезнь?

А мальчик-кретин, сын Александра, гукал и пускал слюну.

Александр с судьбой не соглашался, и все пытался найти исцеление для сына. И все это время он с ненавистью поглядывал на женщину, которая жила с ним в одном доме. Наконец, в беспросветной тьме его отчаяния замерцали блики надежды. Чуть видные, они явились ему в виде чешских врачей, обещавших сделать самую современную экспериментальную операцию. Врачи на семьдесят процентов были уверены, что операция поставит ребенка на ноги и вернет его из мира больного сознания в наш мир.

-А потом у меня родится сын, - говорил счастливый Александр, который был уверен, что его мальчик, хоть уже и живет, но еще не родился. Родилось по лишь его тело, но не ум.

А мальчик-кретин, сын Александра, гукал и пускал слюну.

Но операция стоила денег. И хотя Александр, будущий открыватель "культуры Мыслеполья", был богат по молдавским меркам, но таких денег не было и у него. К счастью, уже в ближайшие несколько дней в Молдавию прибывала огромная партия мяса, немного просроченного, но с прекрасным товарным видом, как уверяли Александра поставщики. Лед и формалин, формалин и лед. И, может быть, гормональные добавки, совсем безвредные, вы же понимаете. Елизавета с легкой улыбкой взирала на отчаянные метания мужа, и особенно в те дни. Судьбу не переиграешь, думала она, и садилась на подоконник, кормить птиц хлебом в волосах. Рядом с собой она садила сына, может быть, надеясь, что тот заинтересуется голубями.

Но мальчик √ кретин, сын Александра и Елизаветы, лишь гукал и пускал слюну.

Александр поглядел на них, - жену и сына, сидящих на подоконнике, и первые мысли о смирении пришли ему в голову. Но он смахнул их, как смахивал рукой слюну на подбородке сына, и вышел. В офисе его ждали поставщики, с которыми он должен был заключить соглашение о ввозе в Молдавию крупнейшей за всю истории страны партии мяса, "немного не соответствующего стандартам, но безопасными для здоровья потребителей в ближайшем обозримом будущем". Эта расплывчатая формулировка значило одно: через несколько лет дети, подобные сыну Александра, родятся во многих молдавских семьях.

Нельзя сказать, чтобы совесть не мучила его: но, во-первых, как человек дела, Александр немного не понимал, что такое совесть, а во вторых, успокаивал ее тем, что не он, так другой подпишет соглашение. Речь шла о больших деньгах. И зазевайся он, добычу немедленно выхватит другой. Что ж, в таком случае пусть он будет орудием судьбы, орудием зла. В конце концов, орудию зла нужны деньги для того, чтобы сотворить добро.

И Александр без сомнений подписал контракт и получил крупные комиссионные.

Домой он летел, представляя себе лицо жены, когда он расскажет ей о деньгах, и надеясь, что она изменит своей обычной невозмутимости. Но он вновь ошибся в жене. Лицо ее осталось безмятежным, и даже лужа крови в голове Елизаветы, лежащей на асфальте у их дома, не производила тревожного впечатления. Рядом с Елизаветой лежал мальчик, которого она вытолкнула из окна, падая сама.

Мертвый мальчик √ кретин, сын Александра и покойницы Елизаветы, улыбался.

Александр разорвал контракт, вернул деньги и предал огласке данные о партии мяса. Ее ввоз в страну блокировали, но Александр понимал, что теперь путь в этот бизнес ему заказан. В тот год Александр замолчал на одиннадцать месяцев. Все это время он не выходил из своей квартиры, ограничив себя комнатами и балконом, на котором рос виноградник. По ночам крысы пытались забраться в квартиру Александра по виноградной лозе, и окрестные кошки ловили их. Александр не обращал внимания на возню под балконом. Он молчал и совершенствовался в молчании.

Где-то на двадцатый месяц молчания Александр совершил открытие: он стал понимать мысли людей, проходящих мимо его дома. Мысли мешали ему, путали его, отрывали от воспоминаний о сыне и жене, никогда не любившей Александра. Единственный способ отогнать от себя чужие мысли √ выслушать их. Александр тяжело вздохнул, и впервые после заточения вышел на улицу, где купил еще еды и выпивки и быстро вернулся в дом. Поставив на балконе кресло √ качалку, он уселся, обернул ослабшие от длительного бездействия ноги пледом, и приготовился слушать и запоминать. На всякий случай он держал в руках блокнот и ручку.

Древнее городище Мыслеполья находится в семидесяти пяти километрах от столицы Молдавии, Кишинева. Городище находится в открытом поле, принадлежащем колхозу села Конгаз. Колхоз был создан в селе в 1956 году, после того, как в Сибирь были отправлены тридцать семь семей "кулаков", а четырнадцать √ ликвидированы прямо в поле. Расстреливали зажиточных крестьян бедняки села, и делали это с энтузиазмом достойным похвалы: после того, как в стране началась волна реабилитаций, в останках каждого из репрессированных в Конгазе обнаружили от десяти до пятнадцати пуль.

Тела расстрелянных не закапывали, а оставили лежать на месте казни. Они сохранились благодаря особенностям благодатной молдавской почвы, которую многие ошибочно называют черноземом. Так или иначе, а слегка высохшие, можно сказать, мумифицированные тела казненных членов четырнадцати семей кулаков сохранились практически неизменными до тех пор, пока в поле не пришла комиссия по реабилитации. Возглавлял ее председатель колхоза, некий Иван Тодорогло, сын Василия Тодорогло, командовавшего расстрелом в поле.

-Здесь они и лежат, - показал он на небольшую песчаную поляну гостям из республиканской прокуратуры. √ Забирайте, значит┘

Выяснилось, что место, где лежали казненные, долгие годы находилось под запретом для посещения местными ребятишками. Убирать трупы местные жители почему-то не захотели.

Тела положили на носилки, и доставили в морг судебной медицинской экспертизы, специалисты которой и занялись подсчетом пулевых ранений на мумиях.

Из тела Агафьи Сырцовой, дочери старовера Никиты Сырцова, - это была единственная семья староверов в селе, - обнаружили двенадцать входных отверстий от пуль. Тринадцатое было мало похоже на ранение. После некоторого замешательства эксперты сделали надрез, и в высохшем нутре Агафьи нашли ротифидуса серого. Это насекомое, с крыльями мухи, и телом осы. Тело черное, покрытое негустым серым опушением. Голова широкая, густо пунктированная, наличник блестящий. Усики сверху черные, снизу оранжевые. Кольца на брюшке черные с желтовато-бурой каймой позади каждого кольца, покрыты беловатыми и желтоватыми волосками. Самцы и самки похожи между собой. По латыни название насекомого звучит как Rophitoides canus, отряд Hymenoptera (перепончатокрылые), семейство Halictidae (галиктиды).

Позже ученых поразил факт обнаружения ротифидуса серого в таком неожиданном месте. Дело в том, что это насекомое является важнейшим опылителем бобовых растений, а зажиточных крестьян села Конгаз, как мы уже упоминали, расстреляли в кукурузном поле.

Из-за этого в ученых кругах Молдавской ССР разгорелась нешуточная дискуссия. Ученые разделились на два лагеря. Одни полагали, что опылитель бобовых растений, ротифидус серый, попал в кукурузное поле случайно (может быть, его занесло ветром) и уже потом зарылся в мумифицированное тело казненной девушки, откуда не смог выбраться, и где благополучно скончался от голода и высох. По утверждению этой части ученых, ротифидус серый никак не мог изменить своей привычке поедать листья бобовых, поскольку она у этого вида довольно давняя.

Если быть точным, этой привычке Rophitoides canus √ 200 миллионов лет. Именно столько данный вид существует на Земле.

Другая часть ученых опровергала первую версию, утверждая, что ее создатели √ люди косные, и упорно закрывающие глаза на реальные факты в угоду теории. То есть, говорили приверженцы версии номер два, появление ротифидус серого в кукурузном поле не случайно! В то же время, утверждать, что это насекомое опыляло кукурузы, значило бы закрывать глаза на реальные факты даже не ради теории, а просто так, признавали приверженцы второй версии. И объясняли: все дело в почве.

Кукурузное поле стояло на песчаной почве. А Rophitoides canus предпочитает обитать именно в таком виде почв. И не его беда, что он был зарыт в землю еще личинкой, а когда личинка вылупилась, и стала мохнатой полумухой-полуосой, и вылезла на свет Божий, над полем уже бобы зеленели, а шелестела кукуруза. Говоря проще:: родители данного экземпляра ротифидуса (найденного в теле казненной Агафьи Сырцовой) обитали на бобовом поле, и личинку отложили там же, но бобы собрали, и землю заселяли кукурузой.

Для подтверждения этой версии ее сторонники подняли архивы села Конгаз, желая найти подтверждение тому, что до 1956 года на расстрельном поле росли бобы, и лишь в указанный год здесь посеяли кукурузу.

Увы, архивы на сей счет молчали.

Наконец, сторонники третьей версии, которых, справедливости ради отметим, было мало, предполагали: вероятно, за несколько столетий до этого на расстрельном поле выращивались бобовые, несколько зерен которых законсервировались в песчаной почве, а вместе с ними √ и небольшая популяция Rophitoides canus.

Чтобы положить конец спорам, угрожавшим научному единству, Академия Наук МССР выделяет деньги на небольшую экспедицию к расстрельному полю села Конгаз. В экспедицию снаряжают трех биологов (приверженцев первой, второй и третьей теории, соответственно), и те благополучно прибывают в место назначения 29 августа 1987 года. В селе ученые нанимают пятерых местных жителей, и те, под бдительным присмотром ученых, раскапывают площадку на кукурузном поле. Ее размер √ пять на пять метров, и два метра в глубину. Внезапно один из рабочих проваливается в землю.

-Черт возьми! √ восклицает один из биологов.

-Не понимаю вашего удивления коллега, - невозмутимо говорит второй. √ Да, мелкие частицы, образующие почвенные минералы, имеют форму хлопьев, поэтому их суммарная поверхность огромна и они способны удерживать на своей поверхности ионы элементов, в доступной для питания растений форме. Но ведь человек это не ион растения, он куда тяжелее, вот почва его и не выдерживает.

Пока изумленные рабочие, бросив лопаты, слушают биолога с открытыми ртами, внезапно под землю проваливается второй копатель. Ученые, наконец, спускаются в яму, чтобы разобраться в случившемся. Они видят, что площадка расположена над небольшим туннелем, ведущим на протяжении пяти-шести метров к огромному подземному городищу.

У биологов не вызывает сомнения тот факт, что обнаруженное ими городище населяли представители вида Homo sapiens , а не Rophitoides canus.

После того, как древнее городище у села Конгаз было случайно обнаружено в ходе изысканий биологов, к нему стали съезжаться археологи всего Союза. Данные о поселениях древних людей на территории Молдавии, конечно, не были новостью, но ученых привлекла необычная планировка городища. К тому же, в самом его центре на второй год работ был обнаружен курган, не похожий ни на один из ста семидесяти тысяч курганов Молдавии.

Представим себе на мгновение, что мы √ посреди огромного песчаного поля, поросшего по краям остатками кукурузы, некогда зеленевшей на всем этом пространстве. Не правда ли, это напоминает остатки растительности на голове стремительно лысеющего человека? Над полем кружится красная пыль, его периметр огорожен веревками, натянутыми между столбами. В центре городища работают ученые: загорелые, обнаженные по пояс красавцы-бородачи. Они смеются, и негромко переговариваются, стараясь не привлекать к себе внимания экскурсионных групп.

Да, разумеется, на городище сразу же после начала раскопок появились экскурсанты. Представьте себе, что вы √ в их числе, и пожилой гид с ясными глазами (историк, член Академии Наук МССР) ведет вас к ступенькам, спускающимся к огромную пещеру. Предоставим слово гиду.

- Войдем внутрь пещеры. На известковых стенах этого огромного подземного зала вы видите различные рисунки. Красной минеральной краской древний художник изобразил дикую лошадь и двух мамонтов, идущих в разные стороны. Затем отдельно - фигуру еще одного мамонта. Ниже изображен носорог. В другом месте того же зала нарисованы идущие друг за другом бизон и три мамонта.

Эти рисунки, выполненные рукой человека, говорят о том, что пещера в древности служила местом обитания людей. Здесь они скрывались от непогоды и хищных зверей. А на стенах пещеры изображены те животные, которые в то время водились в нашем крае. На них охотились люди каменного века, обитавшие здесь около 40 тысяч лет тому назад. Доказательством тому служат также кости мамонта, находимые во многих местах Молдавии, особенно по течению реки Прут и ее притокам. Природа нашего края была благоприятна для жизни человека с древнейших времен. Но она сильно отличалась от современной. До начала великого оледенения земли здесь произрастали могучие тропические леса, в которых водилось множество различных зверей. Ледник хотя и не дошел до территории современной Молдавии, но резко изменил климат в этих широтах. Изменился растительный и животный мир. Первобытные люди выжили потому, что они к этому времени научились пользоваться огнем и изготавливать теплую одежду.

Гид, наконец, замолкает. В тишине со стен пещеры опадает многовековая пыль. Экскурсанты благоговейно кивают и поддакивают. Но мы этого делать не станем - мы-то знаем, что рассказанная гидом версия истории Молдавии √ не более, чем набор так называемых общеизвестных фактов, ничего общего с действительностью не имеющих. К сожалению, гид умалчивает еще о том, что возраст поселения √ вовсе не сорок, а сто пятьдесят тысяч лет. Это показывают данные радиоуглеродного анализа. Но цифра эта так велика, так невероятна, что называть ее пока никто, кроме нескольких узких специалистов, не осмеливается. Ведь, если данные о возрасте поселения в сто пятьдесят тысяч лет верны, рушится официальная версия истории молдавского края.

Археологические раскопки, производившиеся экспедициями Молдавского научно-исследовательского института истории и археологии в 1989 году под руководством Данилы Степанова и в 1990 году под руководством Федорова-Давыдова, на основании найденных при раскопках предметов, позволили установить, что впервые городище людей Мыслеполья опустело спустя пятьдесят тысяч лет после появления на нем первых людей. Срок для поселения невероятный. Потом место заселялось в XII - XIV и в XV - XVI веках нашей эры.

При раскопках в 1989 году на городище собрано большое количество различных предметов: бытовые вещи, украшения, керамика, оружие, орудия труда. Найдена также монета, чеканенная в древнем Молдавском княжестве при господаре Влахе (1232 - 1262) и бронзовая сердцевидная бляха с надписью "Помазанник Божий". Множество различных предметов указывает на их принадлежность к молдавской, татарской, румынской и польской культурам.

Как свидетельствует археолог Степанов в своих полевых дневниках: "Частично раскопанный памятник √ городище Мыслеполья, представляет, несомненно, большой исторический интерес и вызывает необходимость его дальнейших раскопок"

Как свидетельствует экспедиция Г.А. Федорова - Давыдова на городище Мыслеполья устанавливается три периода жизни: древнейшее городище со рвом и валом, открытое поселение с засыпанным древним рвом и срезанным валом, и городище с новым валом и рвом, несколько южнее древнего вала. Но вся необычность городища заключается не в этом.

Древнее городище находится в верхнем слое раскопок! Под ним √ более новое, и, наконец, в самом низу, на глубине пятнадцати метров √ самое новое городище.

Это противоречит всем законам археологии, физики, физиологии, и вообще √ человеческого бытия. Говорят, глава экспедиции, седенький Федоров - Давыдов, поняв, что именно он раскапывает, присел на корточки и заплакал. Участники экспедиции полагали, что плакал он от восторга. Это не так.

Старый ученый испугался. Три слоя, с самым старым на поверхности, это было для ученого слишком. Все равно как пересекающиеся параллельные прямые для Евклида. Впрочем, сравнение не совсем верное. Скорее, потрясение, испытанное ученым, сродни потрясению старушки, которая узнала, что Австралия, где живет ее сын, находится на противоположной стороне Земли, и, стало быть, там все, в том числе и ее обожаемый сынуля, ходят вниз головой. Как и старушка, археолог Федоров √ Давыдов сошел с ума, и был направлен на принудительное лечение в психиатрическую больницу Костюжены, где благополучно скончался от передозировки сильнодействующих препаратов.

Говорят, он заплатил санитару двести советских рублей (по тем временам сумма немалая) чтобы тот запихал ему в рот горсть таблеток сразу.

-Не могу я жить, - жаловался он тупому детине в грязном халате, - зная, что где-то неподалеку от меня городище с тремя слоями, древнейший из которых √ на поверхности, а не внизу! Будь другом, приятель, засыпь мне эту горсть в глотку. Сделай одолжение!

Санитар сделал одолжение. Это было, как мы упоминали, довольно дорогое по тем временам одолжение, но, тем не менее, он его сделал. Молодец, приятель! Браво!

Археолога Федорова √ Давыдова похоронили на старопольском кладбище Кишинева, что занимает небольшой пятачок земли на холме в Долине Роз. Посреди этого кладбища стоит опустевшая католическая часовня с выбитыми стеклами. По ночам у часовни собираются собаки со всего парка. Изредка в здании собирались немногочисленные кишиневские сатанисты. Они гадили по углам, разрисовывали стены, и вообще √ отдыхали от души.

Так продолжалось несколько лет, пока внимание общественности на сатанистов не обратили редкие публикации в местных СМИ, принадлежащие перу начинающих студентов факультета журналистики. Несколько раз в часовне устраивали полицейские засады, сатанисты, - скучающие школьники и первокурсники вузов, - были пойманы, и, после проведения профилактических бесед, отпущены.

Честь поимки сатанистов, долгое время осквернявших польское кладбище Кишинева, принадлежит участковому района, который среагировал на критические замечания СМИ, и получил за это премию и тринадцатую зарплату. Ту, удачную засаду, организовал именно он.

По иронии судьбы, почва, на которой находится польское кладбище, песчаная. Вне всяких сомнений, если бы там росли бобы, на могиле несчастного археолога Федорова √ Давыдова непременно кружили бы ротифидусы серые. Что ж, по крайней мере, у него были бы посетители. Ведь покойного археолога никто, увы, не посещал. Ни жена, ни преуспевающие дети не могли понять странного, нелогичного конца Федорова √ Давыдова, и втайне презирали его за непонятную им душевную слабость. Как мог сойти с ума член Академии наук МССР, владелец двух квартир, и еще одной √ кооперативной, счастливый обладатель "Жигулей", который стоял еще в очереди за "Волгой", и очередь эта должна была вот-вот закончиться?!

"Волга" археолога Давыдова досталась следующему очереднику, несмотря на жалобы его семьи в профсоюзный комитет. Древнейший слой городища Мыслеполья по-прежнему, вопреки законам природы, находится на самом верху раскопок.

Прослышав об удивительных раскопках близ села Конгаз из разговоров соседок, сплетничавших у подъезда, Александр понимает, что между этим и его неясными мысленными видениями (про себя он назвал их "мыслениями") существует связь. И потому в этот же вечер выходит из дома.

Пораженные соседи наблюдают, как безутешный вдовец повидает место добровольного заточения. Двое мужчин из второго подъезда дома Александра проигрывают пари оппонентам из пятого подъезда, потому что они поставили на то, что вдовец не выдержит, и повесится, не выходя из квартиры.

Александр садится на автобус сообщением Кишинев √ Конгаз, и мчится к раскопкам культуры Мыслеполья. Он очень спешит: только ему известны особенности культуры людей Мысльеполья, и Александр понимает, что, опоздай он хоть на день, лопата археолога ничего не оставит от хрупких наслоений мыслей древних людей.

Всю дорогу к Конгазу Александр, сидящий сразу же за водителем, слышит, как жуют селяне, возвращающиеся с базара, чувсвует запах дешевой колбасы, и с удивлением глядит на мириады жучков. Это жучки кружились над полями, что лежали по бокам трасы.

-Что это? √ трогает он за плечо водителя.

-А, насекомые? √ уточняет водитель, и охотно поясняет. √ Эту напасть местные жители зовут "бобовниками". Нет сейчас ни одного поля, засаженного фасолью, соей или бобами, где бы не было этой заразы. Люди уже и в правительство писали, и к президенту обращались, даже иностранцев молили о помощи, да все без толку. Уж и пестициды над полями разбрасывали, да только этому жучку все едино: что горох, что химия. Живет себе, да кружится.

Позже, вернувшись в Кишинев из Конгаза, Александр найдет в энциклопедии данные об этом "бобовнике". Выяснится, что над полями кружились ротифидусы серые. Но это позже. Сейчас Александр, наблюдая, как мошкара облепила поля, думает, что это √ души всех людей, живших когда-то в Молдавии. Значит, и Елизавета, и их придурковатый сын, тоже там.

-Почему ты меня не любила? √ плачет он в душе, закрывает глаза.

-Попей сынок, попей, легче станет, - говорит ему соседка-старушка, протягивая бутылку вина.

-Со мной все в порядке, - севшим голосом говорит он.

-С виду да, а вот в душе у тебя все мокро, как на дороге в распутицу, - все так же тянет ему вино старуха.

Александр отпивает немного, и ему действительно становится легче. Через полчаса они въезжают в Конгаз, откуда до места раскопок добирается пешком. И уже там Александр проводит две недели, во время которых занимается мысленными раскопками поселения культуры Мыслеполья.

С нашей стороны было бы неблагородно пересказывать наблюдения этого величайшего ученого, сейчас √ почетного президента Молдавской Академии Наук, члена-корреспондента множества научных обществ и почетного доктора сотни университетов.

"Одна из величайших заслуг людей культуры Мыслеполья, обосновавшихся в Молдавии в самом начале каменного века, состоит в том, что они разучились думать. Поначалу я решил было, что они просто не думали еще, но позже, проведя некоторые эксперименты, убедился: саму способность думать они отбросили за ненадобностью.

Думать для них значило √ разговаривать.

Мыслей у них не было, как таковых, так как общение между собой они проводили на мысленном уровне, и не могли забивать важный канал обмена информацией бесполезными мечтами, страданиями, иллюзиями, терзаниями. В самом деле, разве мог человек культуры Мыслеполья, ожидающий в любой момент важного сообщения от любого другого члена этой же культуры, предаться мыслям? Сообщение это могло быть сколь угодно важным: предупреждением о грядущем штурме города чужаками, новостью о найденной еде, о женщине. Все это имело для древнейшего человека гораздо большее значение, нежели никчемные мысли.

Потому то, я полагаю (я специально не привожу в записях этого ненавистного мне слова, √ думаю, - и всех от него производных) люди культуры Мыслеполья и не оставили после себя скульптур, памятников, храмовых сооружений, книг, оружия, и прочей утвари. Они не думали, стало быть, не создавали. Они √ мысленно разговаривали.

Люди Мыслеполья выглядели приблизительно так: невысокие, примерно полутора метров роста, стройные. Ничего общего с неандертальцами, за исключением, может быть, роста. Наружности они были приятной, женщины их ходили обыкновенно с обнаженной грудью, и высокими прическами. Одевались они в юбки, основой для которых служила виноградная лоза, и тканью, - виноградный же лист. Мужчины вообще ходили обнаженные, и брили голову наголо.

Я предполагаю, что они делали это для того, чтобы облегчить доступ мысленного разговора к мозгу. Я в этом почти уверен.

Разумеется, у людей культуры Мыслеполья существовали какие-то предания, легенды, мифы, накопления полезной информации. Но хранили они ее в головах специальных людей, который только тем и заняты были, что собирали эту никчемную для остальных информацию в себе.

То были жрецы. Несчастные люди. Несчастные потому, что они были лишены возможности мысленного разговора: мозг их был занят мыслями как таковыми. Мысль была для них самоценна. Время от времени жрецов убивали. Поделом им.

Может быть (этого я в научный труд не включу) если бы моя жена меньше думала, я был бы сейчас счастливым семьянином, а не безумным бродягой, копающимся в мыслях стотысячелетней давности. Мыслях, витающих над кукурузным полем, словно тучи ротифидусов серых.

Елизавета, я люблю тебя. Прощай".

В самом деле, Александр после мысленных раскопок Мыслеполья попрощался с памятью о Елизавете и их сыне. Что же касается самой древней культуры, вы можете прочитать о ней в труде Александра.

"Культура Мыслеполья: анализ фактов и предположения", издательство "Литера", 150 тысяч экземпляров, ретираж √ 200 тысяч экземпляров, издательство Академии Наук республики Молдавия. Спрашивайте в библиотеках.

Кстати, людей культуры Мыслеполья вырезали. Это сделали люди культуры Письмополья.

Каменная роза, украшающая второй вход в центральный парк Кишинева, стоит на том самом месте, откуда в 1918 году беснующаяся толпа свергла скульптуру российскому императору Александру Второму.

Памятник императору был изваян скульптором по фамилии Гречаный в 1876 году на средства горожан, собиравшихся в течении двух лет. Кстати, Гречаному принадлежит авторство и другого скульптурного изображения, стоящего в парке столицы Молдавии и поныне √ бюста Александра Пушкина. Бюст представляет собой точную копию верхней части памятника великому поэту, находящегося в Москве. За работу над бюстом Пушкина скульптору заплатили 1324 рубля, что по тем временам было суммой немалой.

Бюст поставили в самом центре центрального парка, у фонтана. Пушкин в Кишиневе часто чихает: он постоянно простужен из-за брызг и водной пыли. У подножия памятника часто фотографируются молодежи, и Пушкин порой досадует на скульптора за то, что тот не изобразил его с Натальей Гончаровой. Увы, это было невозможно: появление в композиции второй фигуры стоило бы городу суммы вдвое больше той, что была потрачена на каменного Александра Сергеевича.

После окончания работы над Пушкиным, - если слепое копирование уже созданного памятника можно было назвать работой, - скульптор Гречаный купил домик по улице Армянской, и думать забыл о родном Петербурге. Он стал часто захаживать в здание Благородного Собрания, где нынче расположился кинотеатр, и выпивал там в буфете, делясь с аборигенами творческими планами на будущее.

-Вот увидите! √ говорил громче, чем, пожалуй, следовало бы Гречаный, разгоряченный подогретым со специями вином. √ Я создам нечто такое, от чего содрогнется мир, такое, что прославит Кишинев как город, владеющий жемчужиной мировой скульптуры. Аз есмь┘

Местное дворянство лишь посмеивалось: они и памятник Пушкину-то установили исключительно для того, чтобы не отставать от веяний времени, и не прослыть деревенщиной. А уж о каких-то еще памятниках здесь и слышать не желали. К тому же в Бесарабии Пушкина недолюбливали, √ считалось, что поэт здесь был вовсе не в ссылке, а с дипломатическим поручением царя. И читать строки о "грязном городе Кишиневе", который поэт, по его признанию, ненавидел, здесь не очень-то любили.

А вот Гречаного, - беззлобного чудака, любителя выпить, поговорить, и приволокнусь за женщинами, - здесь любили. Определенно, он добился большего успеха, чем Пушкин. И к болтовне Гречаного о новом памятнике относились чуть насмешливо, как к увлечениям ребенка.

-А уж после того, как я получу дворянский титул, - мечтал Гречаный, - скульптуры мои станет заказывать сам император!

Это уже ни в какие рамки не входило: в Гречаному на цыпочках подлетал метрдотель ресторана, расположенного в здании Благородного Собрания, и тихонечко просил не упоминать высочайшее имя всуе. Гречаный глядел на полы фрака слуги из-под опухших от вина век, согласно кивал, и разражался дичайшим смехом. После этого он уходил из Собрания, поддерживаемый под руки услужливыми лакеями, и не спеша брел по городу, заглядывая в низкие окна невысоких домишек.

Высоких домов в Кишиневе тогда не было. Да что уж там, Кишинева тогда тоже почти не было. Город состоял из одной прямой улицы, тянувшейся через два холма, и обросшей по сторонам домами. Это был центр города, окруженный небольшими поместьями, расположенными в двух-трех километрах от центра, и почти никак с ним не связанными. В десяти километрах ниже центра текла, и течет до сих пор, река Бык. Некогда грозная, заливавшая в сезон дождей все в окрестностях, сейчас эта речушка под угрозой исчезновения. Раньше рекой Бык кишиневцы пользовались как источником питьевой воды.

Сейчас ее изредка используют лишь редкие кишиневские маньяки для того, чтобы спрятать в зловонных камышах тело случайно жертвы. Им почему-то кажется, что лучшего места не найти. Они не ошибаются: к болоту, в котором плавают отходы со всех окрестных домов, болоту, поросшему камышом, редко кто подходит из-за сильного запаха. Но полиция об этом обыкновении маньяков знает, и потому все сексуальные маньяка-убийцы, проживавшие в Молдавии со времен независимости 1991 года, были благополучно пойманы и посажены в тюрьму.

Но это сейчас. Раньше же Бык был полноводной рекой, и некогда по нему было даже судоходство. Поэтому в 1967 году, при обсуждении герба города, горячими головами было предложено на щит поместить небольшой кораблик. Руководителю республики, секретарю Гроссу, хватило чувства юмора отказаться от этой затеи.

Разумеется, воду набирали не из самого Быка. Для этого был построен специальный фонтан, у подножия Мазаракиевского холма, возвышающегося над рекой Бык в районе Измаильской улицы. Над холмом, в свою очередь, возвышалась Мазаракиевская церковь √ старейшее каменное здание Кишинева, сохранившееся до сих пор. Церковь эта славилась двумя старинными легендами о себе (о них мы расскажем чуть позже) и тем, что приход этот всегда доставался нетерпимым батюшкам. Например, вход католикам даже на территорию церковного двора был строго запрещен. Скульптор Гречаный был католиком.

Скульптор Гречаный обожал Мазаракиевскую церковь.

Подвыпив в Благородном Собрании, он спускался к реке, и брел к холму, чтобы подняться на него к воротам церкви. Он грустно думал, что живет в Кишиневе вот уже третий год, но с тех пор, как обосновался здесь, не сделал ничего, абсолютно.

-Пустота, ничто. Ничтожество, полный ноль, - бормотал он в красивый шейный платок, подаренный обольстительной женой боярина из семейства Стурза.

А ведь в Кишиневе многообещающий скульптор остался именно потому, что понял: творить надо именно здесь. Только здесь он ощутил себя седеющим Гофманом, налакавшимся вина под огромными, как глаза южных женщин, звездами, и черкающего что-то на серых листах. В Кишиневе Гречаный ощутил себя мистиком, понял, что попал в место, где время гуще. И решил остаться, и вот уже третий год не делал ничего, абсолютно.

-Я √ ничтожество, - хмуро шептал он, глядя на каменную кладку забора у Мазаракиевской церкви.

Потом Гречаный распахивал пальто, и стоял лицом к ветр, подолгу размышляя о чем-то. Почему-то всегда ветер, дующий ему в лицо, вызывал у Гречаного чувство вселенской, опьяняющей, всепобеждающей Свободы. Дождавшись, когда эйфория от этого станет почти физиологической, Гречаный открыл глаза, запахивал пальто, и под холодным октябрьским солнцем совершал променад окрест церкви.

На самом деле, - Николай (так звали скульптора) Гречаный это тщательно скрывал, - он никак не мог примириться с тем, что про себя называл творческой импотенцией. Николай заставлял себя вставать ни свет, ни заря, садился у окна комнаты, выходящего на центральный проспект города, и пытался, мучительно пытался заставить себя работать. Но час проходил, за ним другой, а листы оставались все такими же чистыми. Может быть, я рожден писать книги, спрашивал себя Гречаный, и пытался писать. НО и это у него не шло. Ничего не шло: посидев несколько часов за столом, совершенно обессиленный Николай, обхватывал голову руками, и вставал, опрокинув стул. Чтобы не расстраивать себя и дальше, Гречаный одевался в спешке, и бежал от дома прочь.

-Может быть, все дело в том, что у меня нет женщины? Может, мне надо влюбиться? √ спрашивал он себя, стоя рядом с Мазаракиевской церковью, и утирая перчаткой слезы, вызванные ветром и чувством собственного бессилия.

Ведь, несмотря на то, что знал Николай многих женщин, своей любви он еще не встретил. А бессилие за рабочим столом породило отвращение к жизни вообще. Свет стал Николаю не мил. И даже спиться у него не получилось: организм отторгал излишне большие дозы спиртного, и после года загулов в Благородном Собрании Гречаный перестал появляться и там. Он просто существовал, и порой замечал, что жизнь его стала неотличима от бытия растения, которое просто стоит себе под небом, в дождь ли, в жару, в снег, и стоит.

-Но растения хоть растут, отчего их так и прозвали, - горько недоумевал скульптор, - я же в моральном плане опускаюсь все ниже. Даже думать осмысленно долго не могу, мысли путаются, сбиваются. Ничтожество я, и, кажется, с этим пора смириться.

Сказано √ сделано. Николай смирился, и большую часть времени проводил в прогулках по городу. Сил уехать у него не было. Кишинев обессилел его, вытянул из него последний запал честолюбия, и оглушил.

Николай Гречаный приходил к воротам Мазаракиевской церкви два года подряд, каждый день, даже по праздникам. Настоятель церкви, отец Амвросий Сорокский, скульптора за ограду не пускал, поскольку тот принадлежал к ненавистной Амвросию конфессии.

-Прочь, поганый латынец! √ выкрикивал батюшка, едва завидев вдалеке полную сутулую фигуру Гречаного.

Скульптор, не обращая на это никакого внимания, прогуливался вокруг ограды, а потом застывал у ворот, глядя на город. Отцу Амвросию казалось, что Гречаный приходит сюда исключительно ради того, чтобы позлить настоятеля, ненависть которого к иноверцам всему городу была хорошо известна. Ему и невдомек было, что Гречаный поднимался на Мазаракиевский холм по совершенно иным причинам. Первая заключалась в том, что именно с этого холма, у ворот церкви, был великолепно виден весь Кишинев того времени. Вторая √ Николая интересовался самой церковью, этим великолепным храмом, строительство которого в 15 веке положило начало возведению сотен подобных храмов по всей Молдавии. Более того, именно Мазаракиевская церковь √ первый храм, построенный в новомолдавском церковном стиле. И хоть Николай, как мы уже говорили, не мог в течение длительного времени создать ничего, он все же, скорей, по привычке, сохранил профессиональный интерес к церкви.

Ну, а третья, и совершенно неожиданная в первую очередь для самого Николай причина, заключалась в том, что каждое утро его к Мазаракиевской церкви кто-то звал.

-Наваждение, дьявольские голоса, - бурчал Гречаный, поднимаясь на холм, - кажется, я совсем уже сошел с ума. Ведь никаких потусторонних голосов нет и быть не может.

Слушая это, визирь Мазаракий, в честь которого и назвали эту церковь, построенную на его пожертвования, смеялся от всей души. Он не боялся, что Гречаный его услышит. На этот счет Мазаракий был абсолютно спокоен: его от Николая Гречаного отделяло два метра земли и полметра каменного настила на полу церкви. Поэтому Мазаракий мог смеяться сколь угодно громко.

Визирь Мазаракий Волхв был похоронен под церковью на холме у местечка Кишинев в 1479 году. К моменту появления у холма опустившегося и разочарованного во всем скульптора Николая Гречаного, визирь Мазаракий был мертв вот уже почти триста лет.

Визирь Мазаракий Волхв был похоронен под церковью на холме у местечка Кишинев в 1479 году. Место для погребения он выбрал сам.

Глядя на чалму Бендерского паши, уже занесшего над ним отвратительно кривую саблю, коленепреклонный Мазаракий думал, что не ошибся, велев заложить церковь, где, в случае его скоропостижной гибели, за упокой души несчастного визиря будут молиться священники, и певчие станут выводить ангельскими голосами жалостливый псалом на убиение невинной христианской души.

-Нет, не зря, - довольно сказал он.

Паша, опустивший саблю, пожалел, что поспешил, и не спросил казненного визиря, что же тот хотел сказать перед смертью.

Легенда гласит, что молдавский визирь Мазаракий Волхв был вызвал Бендерским пашой, наместником турецкого султана в Бесарабии, в крепость Тигина. Ничем хорошим для молдавских визирей такие вызовы не заканчивались: в крепости их, как правило, закапывали в землю живьем, обезглавливали, сажали на пол, или варили на медленном огне. Доподлинно известно, что незадолго до полного распространения власти турок над Молдавией в крепости Бендеры (Тигина) молдавского наместника над городом Бельцы жарили на традиционной молдавской кулинарной решетке, - гратаре, - двадцать девять часов. Документы свидетельствуют, что на семнадцатом часу мясо несчастного дало прозрачный, как при жарке гуся , сок. Мы сомневаемся в том, что паша ел этого несчастного, - тут, возможно, хронисты преувеличивают, - но все остальное сомнению не подлежит. Кстати, этот наместник был позже канонизирован православной церковью и вошел в духовные анналы как Василий Жареный.

Поскольку архивные данные свидетельствуют, что Мазаракий был всего лишь обезглавлен, без предварительных пыток и мучений, мы можем считать, что этот наместник, по прозвищу Волхв, легко отделался. Тем, кто под влиянием рассказов об этих средневековых ужасов почувствовал необоримую жалость к Мазаракию, мы рекомендуем обратиться к "Мазаракиевской летописи", которая представляет не что иное, как документальную хронику правления этого наместника Кишинева, составленную и выполненную по его заказу монахами Каприянского монастыря. В частности, в ней говорится...

"И от сего лета причинил защитник земли Молдавской Мазаракий врагам отечества туркам и иже с ними татарам неисчислимые бедствия, предал огню поселения их в степях южных страны, не щадя ни женщин ни детей язычников, и во славу Божию в третью осень войны сто тысяч иноверцев были им согнаны к Орхейскому озеру и утоплены, отчего вода здесь стала целебна, и пахнет абы яйца серновареные".

И сейчас вода из озера у города Оргеев славится на всю Молдавию своими целебными свойствами. Она пахнет сероводородом. Вода "Святой Оргеевский источник" завоевала две медали Парижской выставки качества товаров в 2002 году. Купить ее вы можете в специализированных магазинах "Ваше здоровье".

Вне всякого сомнения, и это чувствуется по тону "Мазаракиевской летописи", наместник Волхв гордился истреблением большого числа турок и татар. Но, как и многие молдавские полководцы, он был вынужден признать сюзеренитет Сиятельной Порты, и стать всего лишь визирем.

А уж после этого турецкий паша вызвал его в ставку, где и казнил, отомстив за гибель сотен тысяч единоверцев. Если бы обстоятельства сложились иначе, Мазаракий, вне всякого сомнения, поступил бы с пашой так же, как паша поступил с ним. Мы не можем утверждать, что знаем достоверно о том, какая мысль посетила седую голову Мазаракия за мгновение до того, как она скатилась на узорчатый молдавский ковер, настланный на пол в кабинете паши. Но мы предполагаем, что подумал он именно об этом: о переменчивости судьбы, и о том, что не имеет никакого значения, турок ты или молдаванин, коль скоро ты убиваешь и будешь убит.

Итак, убийца Мазаракий был убит, а на холме, названном в честь него, выстроили на пожертвования Волхва красивейшую церковь, и поныне поражающую жителей и гостей столицы своей причудливой архитектурой. Для Мазаракия это не имело уже никакого значения. Он умер. Голова его скатилась на узорчатый молдавский ковер.

Надобно отметить, что по художественно-колористическому оформлению рисунок этого ковра отвечал самым высоким требованиям: тончайший орнамент, изящная проработка узоров, использование традиционных стилей, а также современных, - для тех, конечно, времен, направлений художественного дизайна. Над созданием рисунков работал такой высококвалифицированный дизайнер с многолетним опытом работы, как Петру Даскэл, ремесленник из села Кайнары, умерший в 1498 году, в окружении любящих внуков и правнуков.

Ковер, принявший на себя голову визиря Мазаракия, казненного турецким пашой, представлял собой правильный квадрат со сторонами длинною в пять метров. Цвет ковра √ ярко-зеленый, он окаймлен по периметру синей полосой. Ковер гладкий, без ворса, и у человека, на него глядящего, складывается впечатление, что соткан он изо льна. В центре этого великолепного образчика молдавского ковроткачества, - как раз там, куда упала голова Мазаракия, - вы, приглядевшись, можете видеть изображение прекрасной птицы. Она выполнена также в зеленом цвете, но для нее использованы нити более темные, более насыщенные, в результате чего птица на ковре возникает перед вами как будто из ниоткуда.

Птица Неожиданности. Вот как называл этот ковер турецкий паша.

Смерть не была для Мазаракия неожиданностью: с того момента как его вынудили встать на колени, до взмаха сабли прошло не менее получаса. Все это время паша довольно прохаживался вокруг пленника, решая, когда же нанести удар. Он был нетороплив, этот паша, погибший во время налета на крепость партизан полгода спустя. В любом случае Мазаракий, - мужчина в возрасте, поживший, что называется в свое удовольствие, - умирал спокойным. Его тело выпросили у турок родственники визиря.

Останки Мазаракия были торжественно похоронены в простой земле, без гроба, как и завещал покойный, на месте, где после похорон сражу же началось строительство церкви. Оно продолжалось три года, и закончилось с установкой креста над куполом.

Турецкого пашу, казнившего Мазаракия, похоронили, как он и завещал, под мечетью. Мечеть Блаженного Мученика Ибрагима √ вот как стала называться эта мечеть, разрушенная в 1942 году оккупационными румынскими войсками.

Обо всем этом Мазаракий не любит вспоминать, когда слышит шаги проходящего мимо церкви Николая Гречаного. Скульптор нисколько не мешает покойному визирю, - напротив, Мазаракий полюбил отчаявшегося молодого человека, и рад бы помочь тому, да тяжелая плита над склепом мешает ему выйти. И еще голова. Да, голова √ мы совсем забыли упомянуть, что голова Мазаракия родственникам передана не была. Некоторое время ее держали на колу над стеной крепости в Бендерах. К сожалению, долгое время она так не продержалась и из-за иссушающего молдавского лета, начала подгнивать. Поскольку паша не собирался лишаться такого великолепного зрелища, голову решено было законсервировать.

Некоторое время при дворе паши велись ожесточенные споры: сушить или вялить рыбу. Все это свидетельствует, конечно, о безграмотности придворных владыки Бендер, которые не могли знать общеизвестного теперь факта: вяление и засушка есть, по существу, разные названия одного и того же способа заготовки впрок мяса путем его обработки солью и ветром.

Особенность его заключается в том, что предварительно посоленное мясо, - в данном случае голова визиря Мазаракия, по истечении определенного промежутка времени провяливается (высушивается) в сухом и хорошо проветриваемом месте. В процессе хранения содержание влаги и жира в голове постепенно уменьшилось, и она стала более сухой.

Засушить голову визиря Мазаракия решил сам паша, которому, - и мы повторяем это часто, поскольку и паша любил говорить об этом постоянно, - доставляло особе удовольствие зрелища головы непокорного некогда, а потом смирившегося и обманутого Мазаракия. Паша даже оставил пространную запись в своих дневниках для потомства о том, как именно он обработал голову Мазаракия.

Кстати, один придворный посоветовал ему выварить череп бедолаги, и приспособить его для пиров, как чашу. Но этот способ паша счел примитивным и недостойным его, поскольку чаши для вина из черепов знаменитых покойников на Востоке не делал разве что ленивый. Придворного за плохой совет посадили на кол, после чего обезглавили, а из черепа несчастного сделали чашу, которую подарили его старшему сыну. Кстати, проделывал все это, - посадку папаши на кол, и усечение его главы, - этот же самый сын.

Турецкий паша города Бендеры был человеком с крутым нравом.

Но и писать для потомства любил. Дневники он назвал "Записями достопочтенного┘. В назидание сыновьям и потомству их". Запись о сушке головы визиря Мазаракия находится на 89 странице этого дневника, изданного в Молдавии в 1998 году при поддержке "Фонда Тюркской письменности и литературы в Молдавии". Мы позволим себе процитировать эту главу, в которой паша назидает потомков, как правильно обрабатывать голову ненавистного тебе врага.

"┘убив его┘ И помни, сын мой, процесс вяления головы, как я познал, благодаря мудрости своей, да славится Аллах, ниспославший ее на меня, состоит из трех основных этапов: засолки; отмачивания; сушки. Сейчас я расскажу тебе о засолке, ты же внимай мне.

Как правило, при засолке головы гяура для вяления есть два способа: мокрый и сухой. Мокрым способом солят не очень крупную голову гяура, и в таком случае ее не моют, а только лишь протирают сухим полотенцем.

Для засолки используй соль только крупного помола, которую привозят сюда из Единец. Хочу сказать тебе, что Аллах каждому из нас, - от презренного раба, до великого владыки Бендерской крепости, - дал свое назначение. Такова его воля, и повинуйся ей. Но назначение есть не только у смертных, но у вещей и предметов неодушевленных. Назначение соли, сын мой, состоит в том, чтобы удалить из головы влагу┘

Крупная соль медленнее растворяется и больше поглощает, высасывает из головы влагу. Помни об этом.

В сосуд, покрытый изнутри тонкой лазурной глиной, насыпь на дно немного соли. Уложи голову, предварительно сбрив с нее всякую растительность, и насыпь столько соли, чтобы она покрыла всю голову. Чтобы подсластить горечь поражения врагу, будь милостив, и добавь в сосуд немного сахара. Сверху клади деревянный кружок, а на него ≈ гнет. В знак особой милости можешь позволить кому-то из придворных стать на крышку и быть этим гнетом. Для чего это нужно, спросишь ты? И я отвечу тебе - тяжкий гнет воспрепятствует образованию в голове газовых пузырей и полостей, от которых в голове может пойти гниль.

Через несколько часов после засолки голова пускает рассол. Ты вели слить его и поставить сосуд в ледяной погреб. Соль очень медленно проникает в мясо, сын мой, и где голова еще не успела просолиться, там ее предохраняет от порчи холод. Если ты убил врага в походе, и погреба нет рядом, помести голову в яму, вырытую в прохладном затененном месте, а сверху вели накрыть ветвями дерева.

По прошествии трех дней мясо головы станет темно-серого цвета, а глаза. Если потянешь ее за кожу, - она скрипит.

Чтобы узнать, достаточно ли соли в ведре, сын мой, положи в рассол сырое яйцо. Если оно не утонет, ты все сделал правильно, да сохранит тебя Аллах.

Настала пора теперь рассказать тебе о вымачивании. Просоленную голову промой холодной проточной водой. Считают, что голову следует вымачивать столько часов, сколько дней она солилась. Теперь тебе осталось лишь просушить голову.

Выложи же ее на солнце на несколько часов, после чего нанизай на веревку, и повесь у стены своего замка. Если все это ты делаешь в летнее время, когда есть вероятность, что она может быть испорчена личинками мух, обмакни голову в уксус и сражу же вынь. Или смажь подсолнечным маслом. Вели прикрыть голову тонкой тканью, пока она сушится. Суши ее в несолнечном месте, где много ветра, и следи, чтобы на голову не попадал дождь"┘

Последнее, что в записях турка касалось головы Мазаракия, были строки: "Сын мой, запомни же все, что я изложил тебе относительно данного вопроса, и поступай, как наказал тебе отец, да восславит его память Аллах. И помни: способ засолки головы ни в коем случае нельзя применять по отношению к рыбе, поскольку плотность у этих предметов √ разная".

Визирь Мазаракий и после смерти не мог пожаловаться на отсутствие внимания со стороны турецкого паши. Кстати, тот старался зря: его сын, рахитичный девятилетний мальчик, погиб спустя два года после гибели отца во время большого Бендерского Пожара. А хорошо просоленная, вымоченная и высушенная голова визиря Мазаракия где-то затерялась.

Это его очень расстраивало.

-Латынец проклятый! Пришел┘

Старик Амвросий отходит от ограды, и скрывается в церкви. Задумчивый Николай, потерявший надежду быть скульптором или архитектором, опирается спиной на кирпичную стену и в который раз глядит на Кишинев. Февраль.

-Заходи!

Ворота гремят и открываются. Смущенный Амвросий пропускает во двор крайне удивленного Николая. Старик и себе самому не мог объяснить, зачем он пустил к церкви католика Гречаного. Кстати, не смог и до самой смерти √ как не раз признавался своему близкому приятелю, архимандриту Владу из Ясс.

-Мое сердце в тот момент, - задумчиво говорил Амвросий, потягивая вино перед камином в уютной резиденции архимандрита, - дрогнуло, а потом будто сжалось. Как раненая птичка. Я увидел его, несчастного, молодого, такого заброшенного, в черном пальто. Он чернел на снегу, как язва. Он был одинок, он был страждущим, и был несчастным, определенно, несчастным. Все нутро мое облилось кровью при мысли, что этот несчастный годами приходил к церкви, а я, словно и не священник, не давал страждущему утешения. Он был так хрупок, так молод, так красив, брат мой┘

Мы-то с вами прекрасно понимаем истинные причины поступка батюшки Амвросия (ныне √ святого Амвросия Мазаракиевского), о, это для нас совсем не секрет. Даже неискушенному читателю понятно, что батюшка представлял собой классический тип священника √ гомосексуалиста, не представлявшего о своей гомосексуальности. Вернее, представлявшего где-то в глубине души, но подавлявшего свою гомосексуальность. Тщательно подавлявшего. Итак, старик просто напросто влюбился в молодого скульптора.

Именно в этот момент отец Амвросий и стал святым, ибо только любовь делает человека святым, какова бы она не была. Разумеется, канонизировать клирика за любовь к мужчине церковь не могла бы. Поэтому отец Амвросий был причислен к лику святых за "еженощное радение в храме Христовом". Так, по крайней мере, говорится в официальном пресс-релизе Митрополии Молдавской от 1992 года. Дабы не прослыть безбожниками, оспаривая мнение святой церкви, мы покорно склоняем головы, и отправляемся дальше, вслед на Николаем Гречаным, входящим в великолепную церковь.

-Стой здесь, - велит ему отец Амвросий. √ Я принесу тебе выпить чего-нибудь горячего.

Священник хлопочет по церкви, как наседка. Безо всякого сомнения он ведет себя просто неприлично. Окажись в церкви сторонний наблюдатель, он понял бы, что влюбленный старик готов сделать все, что угодно, ради молодого скульптора. Но Гречаный слишком погружен в свою печаль, чтобы понять, что происходит. Отец Амвросий мелкими шажками выбегает из церкви, и спустя несколько минут возвращается с большой кружкой горячего чая. Под мышкой у него бумажный сверток с дарами прихожан: булки, яйца, немного мяса. Простая снедь. Он протягивает кружку Николаю, и пакет падает.

"Ведет себя нелепо, словно влюбленная девица рядом со своим обожаемым гимназистом" √ думает Гречаный. Но он относит спешку и неловкость старика к чувству вины, которое Амвросий должен испытывать за многолетнюю непреклонность и суровость.

Некоторое время они молча глядят на пакет, пока священник, встрепенувшись, не бросается на пол, словно птица. Он поднимает пакет и протягивает его Николаю:

-Ешь! Ты, наверняка, голоден.

Николай улыбается, глядя на священника. В руках у него кружка.

-Ах, совсем старый, совсем рассеянный, - бормочет Амвросий, и берет у Николая кружку, передав пакет, - ну, ешь же. Ешь.

-Здесь? √ удивляется Николай. √ Но, батюшка┘

-Ничего, бог простит, ничего, ешь, - машет рукой священник.

Николай ест, а когда ему хочется пить, священник торжественно принимает у него пакет, и передает кружку. Потом снова забирает кружку, и отдает еду. Гречаный с удивлением понимает, что был действительно голоден.

-Надеюсь, вы из тех священников, с которыми поговорить √ все равно, что неба дотронуться, - говорит он, насытившись.

-Что с тобой?

-Я терзаюсь.

Амвросий отворачивается, пытаясь скрыть внезапно охватившую его радость. Он ликует потому, что понял: юноше нужна помощь, юноше нужен друг. Но в глубине души священник боится. Он-то знает, что вовсе не из числа таких священников отец Амвросий, настоятель Мазаракиевской церкви. Ему бы свои сомнения отогнать, свои страхи побороть.

-В чем твои терзания? √ спрашивает он Гречаного.

-Я не знаю, зачем живу, что сделать, чтобы почувствовать вкус к жизни, я не знаю, отчего потерял способность творить, любить, ненавидеть, и быть кем-то. Иными словами √ я не знаю.

Амвросий молчит. Он бы и рад сказать: беда твоя велика, сын мой, но, послушай┘ Но за этим придется сказать что-то еще, а вот этого "еще" священник и не знает. Он боится сказать глупость, и потерять веру молодого человека. Но и молчать долго он не сможет: надо дать ответ. Ему непонятны чувства Гречаного: Амвросий человек приземленный, и если телу его хорошо, то и душа поет.

-Если телу хорошо, то и душа поет, - неожиданно для себя говорит Амвросий.

-О чем вы, - зло и коротко смеется Николай, и священник понимает, как велика его печаль, - от кого я слышу это? От служителя Христова? Ублажать тело?

-Я подразумевал, видимо, - формулирует вслух священник, - умеренную радость для тела, радость позволенную, благую. Сын мой, ты любишь?

-Увы, нет, - Николай подумал, пытаясь быть честным, - то есть, вряд ли это возможно.

-Что ж, - священник почувствовал, что кровь так прилила ему к голове, что вот - вот прольется через нос, - может быть, суета и соблазны этого мира не для вас. Кто знает, может ваше предназначение √ в служении Богу?

-Не знаю, - угрюмо отвечает Николай, - я же сказал вам, что ничего не знаю.

Амвросий понимает, что скульптор близок к истерике. Он поглаживает Николай по плечу, и выходит из церкви, сказав, что сейчас вернется. Порыв ветра захлопывает двери, и Николай с тревогой слышит, как крышка склепа в углу храма похрустывает, словно ерзает с места на место.

-Что еще за чертовщина? √ удивляется он, и на всякий случай крестится.

-Разве черти есть? Не смеши меня, мальчик, - говорит довольный Мазаракий, столкнувший, наконец, крышку на пол, и вставший из гробницы во весь рост.

Гречаный, побледнев, дрожит, и покойный визирь спешит сказать ему:

-Но ты не бойся, я добрый покойник!

Гречаный успокаивается. Мазаракий с легким презрением думает, что люди словно дети, что скажешь, то и поверят. Разве бывают покойники злые, или добрые. Они просто покойники, и все тут.

-Просто покойник и все тут, - повторяет он вслух, и подходит к Гречаному. √ Я вижу, священник уже почти принял тебя в монахи.

-У вас нет головы, - снова боится Гречаный.

-Самое то! Ты зоркий малый, я погляжу, - кивает обрубком шеи Мазаракий, - если, конечно, это слово позволительно тому, чьи глаза посыпали хрустящей солью еще несколько веком назад. И в этом заключается предмет нашей с тобой сделки. О, умоляю, не надо хвататься за сердце, бледнеть и падать в обморок. Никаких дьяволов. Никакой продажи души!

-Что же за сделку вы хотите мне предложить?

-Ты находишь мою голову, а я открываю тебе секрет, который излечит тебя от нынешней твоей смертельной болезни.

-Могу ли я верить вам? √ сомневается Николай.

-Верить? √ смеется и рычит покойный воевода. √ Конечно, нет, мой мальчик. Ты не обязан мне верить. Верить никому нельзя. Даже глазам. Ведь только что твои глаза видели, как из гроба встает покойник, смирно пролежавший там четыре с лишним столетия! Разве можно им после этого верить?

-Хорошо, убедили, - улыбается Гречаный, - где же мне искать вашу голову?

Мазаракий впопыхах рассказывает Николаю историю о себе. Они уславливаются, что скульптор будет искать его голову по всей Молдове, а когда найдет, принесет в церковь и положат в гроб Мазаракия, к телу наместника. После этого тот раскроет уста, и назовет Николаю то место, куда юноше следует отправиться за счастьем.

-Вернее, покоем, - поправляется Мазаракий, - да, именно так. Ты дашь мне вечный покой, воссоединив тело с головой, а я в благодарность дам тебе вечный покой, рассказав о месте, где ты можешь его найти. По-моему, сделка честная.

-Вполне, - соглашается Николай.

-А я давно тебя приметил, - довольно смеется Мазаракий, - я пригляделся к тебе. Ну, и кто после этого скажет, что визирь утратил хватку?

Гречаный тепло прощается с наместником, помогает тому забраться обратно в гроб, и уходит. Отец Амвросий, вернувшийся из своего дома, что стоит недалеко от церкви, - он принес молодому человеку несколько книг, и собирался побыть с ним еще немного, - видит лишь рассыпавшийся сверток с остатками еды. На него Николай наступил, торопясь уйти, и не замети в плохо освещенной церкви. Корки хлеба, чуть сала, и скорлупа от яиц выглядят на полу, закапанном воском, очень жалко.

-И даже трогательно, - шепчет отец Амвросий.

Небо вдруг проясняется, и от сквозняка двери распахиваются. Прихожанка, стоявшая перед ними, поражена. Ничего подобного она не видела, и завтра расскажет об этом всем соседкам, а те разнесут новость по городу.

Священник Амвросий Мазаракиевский, настоятель Мазаракиевской церкви, рыдает и корчится на полу храма.

-Трудись усердно, и да пребудет с вами сила Господня, - крестит Николай Гречаный строителей, обнаживших головы под жарой августа.

Скульптор стоит во дворе небольшой церквушки, строительство которой в самом разгаре. Эту церковь спроектировал сам Николай Гречаный. Это уже не тот юноша в черном пальто, который своим страдающим видом аскета, местечкового денди, пробудил гомосексуальные наклонности в настоятеле Мазаракиевской церкви святом Амвросии. О, нет. Сейчас Николай Гречаный √ грузный тридцатилетний мужчина с плохо выбритыми висками. Он не стригся вот уже несколько месяцев, и на его лохматой голове с кучерявыми у затылка волосами сторонний наблюдатель не найдет и следа былой модной прически. Николай одет просто: в свободную рубаху с широкими рукавами, брюки, не по размеру большие. Вся одежда на нем √ черного цвета. У воротника рубашки то показывается, то снова скрывается под тканью узкий ручеек серебряной цепочки. Николай Гречаный, - после семи лет скитаний по Молдавии, - скульптор села Конгаз, что на юге страны, в Гагаузии. Местный голова поручил ему спроектировать церковь, которой у конгазцев не было испокон веков. Церковь, конечно, православную.

Потому что, хоть гагаузы и говорят, возвеличивая бога √ "аллах акбар", - вера у них православная. Католика Николая Гречаного это не смущает: в годы странствий он пришел к выводу, что Бог √ удивительно равнодушный господин. Поэтому поручение местного головы он выполняет исправно и скоро.

-Я не ожидал, что господин скульптор сделает все так быстро, - удивляется сельский голова Михаил Кондорогло, - право, в нем есть все задатки стать нашим знаменитым зодчим.

Голова выражается выспренно, и потому речь его построена неправильно. Михаил Кондорогло, один из богатейших людей зажиточного села, выбран головой в прошлом году, и хочет остаться в памяти будущих жителей Конгаза как человек, заказавший и построивший здесь первую церковь. Николай Гречаный, в поисках головы вельможи Мазаракия, забредший в Конгаз весной этого года, и, видимо, осевший здесь надолго, не возражает. И вот, церковь почти возведена.

До сих пор жители Конгаза обходились деревянным крестом у колодца с юго-западной стороны села. Крест назывался "Христос Страстотерпец". Он представляет собой две широкие доски, длинной полтора метра вертикальная, и метр горизонтальная, скрепленным четырьмя серебряными гвоздями. Центральная фигура этого художественного произведения, которое мы можем назвать деревянной скульптурой, безо всякого сомнения √ Иисус Христос.

Сейчас "Христос Страстотерпец" находится в Национальном Музее Молдавии, который обосновался в бывшем музее легендарного героя октябрьской революции √ Сергея Лазо. Экспозиция открыта по будним дням с 10 часов утра до 17 вечера. Вход √ 2 лея. За эту сумму вы можете полюбоваться в том числе и "Христом Страстотерпцем", которая является украшением зала деревянных скульптур. Гид обязательно расскажет вам, что это произведение неизвестного нам автора, - вероятно, народного умельца, - датируется 12 веком нашей эры. Также гид упомянет, что фигура эта была передана Кишиневу в 19 веке в дар от села Конгаз, которое перестало испытывать необходимость в "Христе Страстотерпце" после того, как в 1875 году там была построена церковь по проекту скульптора Николая Гречаного. Вопреки обыкновению, гид на этот раз будет прав. Впрочем, он не знает, да и никто не знает, кроме нас с вами, что "Христос Страстотерпец" - старейшая сохранившаяся деревянная скульптура Молдавии.

Более того, это единственная деревянная скульптура Молдавии. Назвать скульптурами неумелые резные деревяшки, которые сейчас в Молдавии выдают за результат труда народных умельцев, у нас язык не поворачивается. Так что Христос и на этот раз всех обскакал, даже деревянный.

Примечание автора: Забавно, что в момент, когда автор дописывал строку про обскакавшего всех Христа, на майку, - семь долларов, рисунок на груди и на спине, - капнула кровь. Подойдя к зеркалу, автор с удивлением обнаружил, что кровь капала из него, или, если быть фактологически точным, из правой ноздри носа автора. Обнаружив некоторую мистическую связь между неожиданным кровотечением автора с текстом, им набираемым, он сделал определенные и нелестные выводы об обидчивости Иисуса Христа. После слов автора, - долой цензуру, мать твою, - кровь течь перестала. То есть, обидчивость обидчивостью, а цензором прослыть никому не хочется.

Отличительная особенность скульптурной композиции "Христос Страстотерпец" заключается в том, что фигура Христа не прикреплена, как это обычно, к кресту, в области спины фигуры. Нет. Деревянный Христос приколочен к кресту как настоящий казненный. Когда скульптурную композицию доставили в национальный музей Молдавии, и реставраторы вытащили из ладоней и стоп фигуры серебряные гвозди, то с удивлением обнаружили: более фигуру ничто на кресте не держит. Они бы здорово удивились, если бы узнали, что этого Христа и впрямь распяли, как живого. И сделано это было в 1478 году по указанию главы турецкого отряда, коротким и жестоким штурмом взявшего Конгаз.

Турки не очень любили гагаузов, - тюркский народ, исповедующий православную веру. Гагаузы отвечали туркам взаимностью. Мы могли бы распутать этот сложный клубок, если бы не новые составляющие в виде молдаван, татар, поляков, славян, и еще дюжины другой народностей. Каждая из них, будучи в Молдавии пришлой, кого-то ненавидит. Автохтонного населения Молдавии практически не сохранилось. Да его никогда и не было. Или вы пропустили главу о Великом Молдавском потопе?

Но в августе 1875 года "Христос Страстотерпец" все еще в Конгазе, и все еще там же √ наш скульптор Николай Гречаный, за семь лет поисков и странствий так и не нашедший голову визиря Мазаракия. Со временем Николая стал подозревать мертвеца в обмане. Но не винил его за это.

-Наверняка он рассказал мне это, чтобы дать хоть какую-то цель в жизни, - говорил Николай за стаканом вина своему приятелю, сельскому голове, - и, знаешь, я ему за это очень благодарен. Потому как хоть страдания мои и не прекратились, хоть и жгут сердце мне раскаленными углями, но они уже скрыты пеплом , и я научился жить, испытывая боль. А голова у меня кружится все чаще, и сердце стучит невпопад.

-Женщина тебе нужна, - улыбался в усы Михаил.

-Нет, - подумав, честно отвечал Николай, - женщины мне не хочется. Я перегорел.

Иногда Гречаному казалось, что разговор его с мертвым визирем Мазаракием был ничем иным, кроме как галлюцинацией, плодом воспаленного воображения истощенного депрессией юноши. Николай так и говорил о себе прошлом √ юноша. Тот человек стал для Гречаного чужим. Скульптор заматерел, руки его погрубели, манеры стали менее утонченными. Но страдал он все так же.

-Я не вижу ни в чем смысла, - жаловался он Михаилу Кондорогло, сидя вечером у того в гостях. √ Я совсем обезумел.

-Подожди еще немного, - утешал его друг, - вот увидишь, это скоро пройдет.

Михаил Кондорогло и Николай Гречаный подружились на удивление быстро. На удивление жителям села. Для них же ничего удивительного в этом не было: оба они были люди умные, вдумчивые, склонные, как теперь говорят, к рефлексии, что простым крестьянам, занятым ежедневным и еженощным трудом, было чуждо. Но относились они к сельскому голове и к скульптору хорошо: Гречаного любили за справедливость и уважительное отношение к рабочим, а еще за то, что за несколько месяцев по его плану дороги в селе привели в порядок, Тодорогло √ за щедрость и радение в сельских делах.

-Любовь людей для меня ничего не значит, - говорит Гречаный, - но, знаешь, я, пожалуй, стал находить удовлетворение в том, что делаю для них много полезного. А что мне еще остается? Любви я не испытываю, смысла жизни не вижу, цели у меня нет никакой. Занятие делами строительными, - приземленными, не архитектурными, - отвлекает меня от тоски. Хоть это, конечно, и не творчество. Нет, творчеством я заниматься не стану. К чему скрывать, я бездарен . Бездарен, потому что, будь у меня хоть какой-то талант, я бы не жил семь лет подобно пустоцвету.

Так они пьют вино, разговаривают, и управляют селом год, пока в вечер июля 1875 года Михаил Кондорогло не говорит Гречаному:

-Селу нужна церковь. Не мог бы ты составить проект?

-Я подумаю, - смущен Гречаный.

Сначала он полагает, что друг Михаил предлагает ему строительство церкви из побуждений вернуть Гречаного к творчеству. Николай чувствует себя польщенным, но понимает, что ему нужно отказаться: несмотря на все усилия друга, ничего стоящего он больше не построит, не высечет, и не спроецирует. Подумав, Гречаный понимает, что был не прав в отношении мотивов Кондорогло. Селу действительно нужна церковь, к тому же Михаил достаточно деликатен, чтобы не подталкивать друга к тому, к чему у того душа не лежит. И, вдобавок, что есть строительство церквушки, - простенькой, непритязательной церквушки, - как не то самое служение людям, польза, о которой он сам же говорил Кондорогло в одной из их вечерних бесед. И тогда Николай Гречаный соглашается стать архитектором церкви села Конгаз. Он составляет план церкви за несколько месяцев, чем приводит сельского голову в приятное изумление.

Церковь, которую собирается строить Николай, не представляет собой ничего особенного. Гречаный ни на что не замахивается. Подсознательно он бежит от попыток самовыражения, сотворения чего-либо величественного, оригинального, безумного. Он говорит Михаилу, что боится строить церковь, глядя на которую, кто-то мог бы сказать:

-Ее построил гений.

На самом деле он боится другого. Николай Гречаный боится, что он √ не гений. И если окажется, что опасения его подтвердятся, это больно ранит его честолюбие. Поэтому Гречаный не решается переступить черту, и проверить √ действительно ли он великий архитектор. Он строит простенькую церквушку. Простенькую, совсем простенькую. Он не желает слышать о больших деньгах, он не хочет видеть церковь помпезной.

Сегодня церковь Конгаза. √ одна из стад двадцати, внесенных в специальный перечень объектов, находящихся под охраной ЮНЕСКО. Николай Гречаный вошел в историю Молдавии и всего мира, как великий скульптор. Он выстроил церковь, диаметрально противоположную всему, что строилось до него. Церковь села Конгаз выстроена вглубь земли. Поверхность ее находится у поверхности поля, а купола храма √ на глубине пятнадцати метров. Опустив все тонкости лексикона строителей и архитекторов, мы можем сказать следующее: скульптор Николай Гречаный построил церковь вверх ногами. Можем, но не говорим. Ведь ног у церкви нет . Тогда скажем так: Гречаный спроектировал перевернутую церковь. Церковь, противоречащую всем законам строительства и религии. Сельчане не протестовали, - в Конгазе до тех пор церкви не было, и сравнивать им было не с чем.

У многочисленных посетителей Конгаза, - туристов, ученых, студентов архитектурных институтов, - складывается впечатление, что церковь была сначала построена, как полагается, только без фундамента, а потом перевернута, и вставлена в специально вырытый для того в земле Конгаза конусообразный котлован. Туристы, ученые, и студенты архитектурных вузов заблуждаются. Гречаный строил конгазскую церковь с маковки. Но поскольку маковка у его творения √ фундамент, Гречаный, нарушив законы строения, совершенно им не противоречил. Абсолютно. К 30 годам Николай понял, что противоречить кому бы то ни было, - природе ли, человеку, богу, мертвецу, - совершенно бессмысленно.

-Поступай так, как хочется, соглашаясь со всем! √ торжественно произнес он, вырыв первую лопату земли при начале строительства церкви.

Николай Гречаный был гением. Но он этого не знал. И потому руки у него в тот момент очень дрожали. Заветная черта, переступив которую, он понял бы, гений он или нет, оказалась прямо перед Николаем. И он начал заносить над ней ногу. И переступил. Молдавия вздрогнула, восхитилась, и зааплодировала. Чуть позже к ней присоединился весь мир. Николай Гречаный создал шедевр, подобный геометрии Лобачевского. На первый взгляд, опровержение всего, что было раньше, на второй, более внимательный, - логичное развитие того, что было раньше. Гречаный все перевернул, и это роднит его церковь с поселением людей Письмополья, пласты которого находятся в порядке, противоречащем всем законам археологии.

Вот как описывает Конгазскую церковь известный архитектор Бернардацци, в своей брошюре, изданной в 1918 году: "Известно, что церковь вначале положили устроить на расстоянии 50 аршин от входа в пещеру, вырытую по указанию коллеги моего Николая Гречаного. Жители села, участвовавшие в рытье котлована, думали, что копают фундамент, однако скульптор пояснил им, что это лишь помещение, в котором будут вестись работы. Однако, из-за некоторых особенностей почвы, землемер из соседнего села Чимишлия рекомендовал сократить расстояние √ на 7 саженей вглубь. В пещере, созданной руками человеческими, с 1 февраля по 1 августа 1819 году работал архитектор Гречаный. Помещение под храм, который в итоге отстоял на пространстве 41 аршина от входа, могло вмещать в себя до 500 человек. Направо были ископаны ещё две очень длинные галереи, из которых одна вела на юго-восток, а другая на юго-запад. Обе эти галереи, нисходили в центре горы уступами, в одной из них насчитывалось 86 ступеней. В народе говорили, что подземелия доходили до реки Днестр. Но это утверждение было неверно, так как в таком случае от окончания пещер нужно было бы ископать ещё, по крайней мере, не меньше того пространства, что уже было ископано. Поднимаясь из углубления по ступеням северо-западной галереи, любой на левой стороне мог заметить влажность, но это зависело от малой жилы горного родника, а не от русла Днестра, до коего от Конгаза далеко".

Далее, интересные сведения о подземной перевернутой церкви содержатся в рукописи, составленной благочинным старцем Амвросием, простившим бегство Николай Гречаного. Спустя двенадцать лет после их последней встречи в Мазаракиевской церкви Амвросий, уже митрополит, приехал в Конгаз полюбоваться на творение гения Николая. При повторной встрече Амвросий и старец смущены. Гречаный несколько холоден: ему неприятно вспоминать тяжелую пору сомнений в себе и в своем таланте. К тому же, при виде Амвросия, он испытывает чувство вины, вспоминая, что позабыл о поисках головы Мазаракия. Гречаному в тот момент все еще кажется, что он нашел себя, потому что нашел свой гений. Амвросий стыдится своего поведения. Он любуется церковью Конгаза, и, сухо попрощавшись с прихожанами и скульптором, уезжает, отказавшись от торжественного обеда. Но перед смертью вспоминает о церкви в своих записках: "Когда церковь была построена и прошло несколько лет, в кои она, во славу Господню, поражала благочестивые умы всего мира своим великолепием простоты, нами, во главе Митрополии Молдавской, решено были ассигновать деньги √ 2500 рублей, - на колокольню. Архитектор Гречаный признал возможным устроить ее, и попросил дозволения Епископа соорудить вдобавок, по желанию усердствующих, святой престол из красной чистой меди и серебряный ковчежец для святых мощей. 5 августа 1819 года престол был сооружен, весом в 5 пудов 37 футов чистой меди, и ковчежец в 7 золотников серебра. На постройку ушло 7 тысяч 756 рублей 62 копейки".

Как видим, скуповатый старец Амвросий даже в воспоминаниях о церкви, построенной любезным его сердцу человеком, не смог не указать на стоимость храма.

Главный его вход находился с юго-западной стороны. Перед входом до сих пор находится большая арка из кирпичей с железными воротами. Ее авторство Гречаному не принадлежит. Арка была начата 20 апреля 1934 года по плану скульптора Сержиу Афанасиу. Арку установили, чтобы укрепить отверстие в земле. Скульптор Сержиу Афанасиу спроецировал ее по просьбе румынских оккупационных властей, - в то время Бесарабия была захвачена Румынией.

Конус, острый конец которого уходил глубоко в землю. Так выглядела и выглядит церковь села Конгаз. К концу конуса по бокам его ведет спиралевидная лестница. В самом низу церкви, на небольшом пространстве, установлен столб с колоколом. Помещение церкви отменно сохранилось и до сих пор. Оно сухое, несмотря на то, что, как указывает один из источников, раньше "из глубины боковой пещеры струился чистый источник". Источник также приторно и елейно добавляет, будто то был источник, "утоляющий жажду бедных сирот, несчастных вдовиц и многих бесприютных старцев". Именно приторно и елейно. В селе Конгаз за все двадцать лет существования источника (позже он высох) не было ни одной вдовы и ни одного бесприютного старцы. Селяне всегда заботились о своих родителях. Поэтому водой могли пользоваться кто угодно, только не вдовы или беспризорные старцы, которых в Конгазе попросту не было.

По прошествии десяти лет после окончания строительства церкви скульптор Николай Гречаный высочайшим указом за заслуги перед отечеством в области градостроения, архитектуры и зодчества, получает дворянский титул, пожизненную ренту и орден святого Владимира второй степени. Его вызывают в Одессу, его принимает губернатор. На Гречаного вновь с восхищением смотрят женщины: он молод, он все еще красив, он уже богат. По собственному проекту он строит дом поблизости от Конгаза, и получает от собрания селян землю при этом доме. Усадьба Гречаного до сих пор считается памятным местом Молдавии. Только в прошлом году ее посетило свыше ста семидесяти тысяч туристов из более чем тридцати стран мира. Пятнадцать леев, или один доллар √ за такую сумму вы можете пройтись по усадьбе знаменитого скульптора, полюбоваться двухэтажным домом, посидеть в Эоловой беседке Гречаного. С гидом √ в два раза дороже.

По прошествии десяти лет после открытия церкви на юбилей храма прибывают гости из Патриархии Московской. Скульптора чествуют, а храм села вносят в святцы. Гречаный принимал в торжествах самое активное участие, весь день ничего не ел, и потому, когда они с Кондорогло вечером выпили в доме сельского головы, совершенно опьянел. Чувство это было ему противно, потому Николай, собравшись, попрощался и поехал к себе домой. Уже там, в спальне, он отчетливо понял, что в жизни его ничего не изменилось. Да, он гений, но тоска, удушливая тоска, догнала его вновь. Сначала он отпугнул ее возней в земле, строя церковь, потом √ довольствовался тем, что все-таки выстроил этот великий храм. Сейчас, он, Николай Гречаный, остался в постели один. Обнаженный, он лежал как раз напротив мысли о том, что смысла так и не нашел. Страх перед тоской вновь охватил его, и Николай, вскочив, одевается и выбегает во двор.

-Что, что, что?!!! Что мучает меня, что?! √ хрипит он, стиснув зубы и кулаки.

Высоко в небе за его отчаянием наблюдает звезда Авеста, которая видна над Молдавией только четыре дня в году. В углу двора тихонько шелестят листья виноградной лозы, которую Николай посадил, едва купил этот дом. Из будки за беснующимся хозяином тревожно наблюдает собака.

-Я бы посоветовал тебе завести собаку от скуки, если бы у тебя уже не была одна, - скажет Николаю на следующее утро сельский голова. √ А вообще я полагаю, что тоска твоя необъяснимого свойства. Что-то вроде болезни, которую не излечить. Научись жить в муках, найди в них что-то стоящее, не беги от себя.

Но слова эти Николай услышит завтра, а этой ночью он, отчаявшись, готов наложить на себя руки. Гречаный подходит к колодцу, и глядит в мутное зеркало на его дне. Собственное отражение чудится ему чем-то омерзительным, дьявольским.

- Ну, уж нет! √ кричит он отражению. √ Сегодня ты меня не получишь! Я буду бороться, слышишь, бороться!

Гречаный с ненавистью плюет в колодец, и спешит в дом. Он вспомнил об уговоре с Мазаракием, и принял решение. Сердце его вновь посетила надежда.

Следующим вечером Гречаный идет по дороге от Конгаза. Днем он последний раз пообедал в селе, и попрощался с Кондорогло. Тот, узнав о намерении Гречаного странствовать, рассмеялся:

-Ты вечно бежишь, бежишь, бежишь! Бежишь к неведомой цели. Каково же будет твое удивление, когда эта цель окажется тобой! √ сказал он на прощание Николаю, и сунул ему в руки посох.

-Я не хромец, - отказался Гречаный.

-Возьми, - настоял Кондорогло, - при помощи этого посоха ты можешь совершать удивительные вещи.

-Я не верю в колдовство, - устало говорит Гречаный, принимая подарок.

-Ты не веришь в то, что только что сказал, - бросает Кондорогло, - а вот уж в колдовство ты веришь.

Гречаный, признав про себя, что его друг оказывается в который раз прав в их спорах, выходит из села. Кондорогло нежно глядит ему вслед. Постепенно лицо сельского головы меняется, и глаза его начинают гореть. Пламя, пахнущее серой, пожирает тело несчастного, и Кондорогло исчезает. Ибо Кондорогло √ это сам Дьявол, принявший человечье обличье, чтобы подружиться с самым талантливым архитектором на Земле.

А Николай спускается к реке, и переходит ее по броду, который не глубже полуметра. Спустя час пути он видит большой дом с открытыми воротами, окруженный домами поменьше.

-Но ведь за рекой домов не было, - удивляется Гречаный, - а я проезжал здесь всего три дня назад!

Ему хочется пить, и Николай сворачивает от дороги к домам. В каждом дворе есть колодец, но все калитки закрыты. Распахнуты ворота только у самого большого дома, куда Николай и идет. Чем ближе он подходит, тем громче раздается чудесная музыка. Архитектор с посохом заходит во двор, набирает ведро воды и пьет.

-Вкусная, - спрашивает голос.

-Да, спасибо, - виновато отвечает Николай, - вы уж простите, что не стучал.

-Это ничего. Пей на здоровье. Если хочешь отдохнуть, сядь в тени.

Гречаный поднимает голову и видит: на втором этаже дома распахнуто окно, а в комнате играет на пианино человек простецкого вида, обутый в постолы (молдавский аналог лаптей, делается из кожи √ прим. автора).

-Почему ты смотришь так, будто никогда не видел людей? √ спрашивает Человек в Постолах.

-Вы обуты несколько странно, - мямлит Гречаный.

-Я обут так, как мне удобно, - резонно отвечает Человек в Постолах.

-Почему все дома вокруг пусты? √ меняет тему разговора архитектор.

-Они пусты потому, что колодцы пусты, и у людей нет воды. Вот они и перебрались отсюда.

-А почему колодцы опустели?

-Люди не пуск4али прохожих к колодцам. Постоянно закрывали двери, - захлопывает крышку пианино Человек в Постолах, - никому не давали напиться. Вот колодцы и опустели. А у меня всегда открыто, и потому всегда вдоволь воды.

-Значит ли это, что двери дома всегда надобно оставлять открытыми? √ вслух спрашивает сам себя Гречаный.

-Именно, - весело отвечает ему Человек в Постолах, и спрашивает, - Надумал ты отдохнуть, странник?

-Я иду всего лишь час с небольшим, - говорит Гречаный, - и не знаю, куда приду, если стану отдыхать через такие короткие промежутки времени.

-Это смотря куда ты идешь, - резонно замечает Человек в Постолах, и подходит к окну, - так куда ты идешь, странник?

-Я, скорее, иду не куда, а к чему, - отвечает Гречаный. √ Я ищу голову визиря Мазаракия, казненного турецким пашой из Бендер. Ты, случайно, ничего не слышал об этой голове?

-Кто-то говорил мне, - припоминает Человек в Постолах, - что видел где-то седую голову с глазницами, полными соли. Будто та катилась по дороге, и жаловалась, что уже несколько сотен лет не может найти свое тело. Будто она обречена на вечные странствия. Будто существование ее потеряло всякий смысл.

-Как и я, - мрачнеет Гречаный, - у нас много общего┘ Что ж, спасибо тебе, человек в Постолах. Я, пожалуй, пойду.

Человек в Постолах снова открывает пианино, и играет. Гречаный, уходя, оглядывается.

-Эй, - хохочет ему вслед Человек в Постолах, - если у вас много общего, может ты и есть та самая голова визиря Мазаракия?!

-Для гостеприимного хозяина ты, пожалуй, чересчур остер на язык! √ с досадой сплевывает Гречаный.

-Это так, - кричит ему Человек в Постолах, - только уверен ли ты, что я и есть здесь хозяин?

Глядя в спину удаляющегося Гречаного, Человек в Постолах ухмыляется, и принимает свое истинное обличие Дьявола. Он принимает твердое решение запутать Гречаного в пути, и не дать страннику уйти из Конгаза навсегда. Дьявол действует так не по злобе. Он боится потерять лучшего друга.

А Гречаный спешит уйти от странного дома со странным хозяином, - человеком в Постолах, - который, вроде бы, и не хозяин дома с открытым окном и пианино.

-Слабодушный я человек, - шепчет он себе, - совсем слабодушный.

И, убаюканный своими мерными шагами, постепенно засыпает на ходу. Пока ноги Николая шагают, а разум его отключен, посох в руках архитектора слегка сворачивает влево, потом еще чуть-чуть, еще, и вот уже Гречаный идет в обратную сторону, и не замечает этого, когда просыпается.

-Здравствуй! √ кричит ему женщина у большого дома с открытой дверью.

Гречаный оглядывается, и замечает, что неподалеку от дома √ много маленьких домишек, все, как один, с закрытыми дверьми. В каждом дворе √ колодец, полный воды, переплескивающей через край.

-О, силы небесные! √ в ужасе говорит себе архитектор √ странник, - неужели же я попал в ту же самую деревню?!

-Не пугайся, бродяга, - утешает его женщина, - многие путают нашу деревню с той, что в двух часах ходьбы от нас, где живет Человек в Постолах.

-Есть ли у тебя вода, женщина? √ спрашивает Гречаный.

-В моем колодце всегда пусто. Я всегда держу двери открытыми, и во двор мой заходят все проходящие мимо. Они-то и выпили воду из моего колодца.

-Значит ли это, что двери дома не стоит отпирать? √ спрашивает себя Гречаный.

-Присядь, отдохни, - предлагает ему женщина.

-Не могу, - отказывается Николай, - я и так слишком часто останавливаюсь в пути.

-Разве ты не слышал, что земля круглая и вертится? √ удивляется женщина.

-Конечно, слышал, - с достоинством отвечает архитектор, - я же образованный человек!

-Образованные люди по дорогам не шатаются, - улыбается женщина, и снимает красный платок с головы.

Николай видит, что она красива, и без платка выглядит значительно моложе. Он не хочет спорить с женщиной, и потому молчаливо соглашается с тем, что она назвала его бродягой.

-Так вот, - говорит женщина, комкая платок, - если ты сядешь, и никуда не будешь идти, ты все равно придешь, куда тебе нужно, потому что земля принесет тебя. Она круглая, и вертится.

-Движется и место, на котором я сижу, - сухо возражает Гречаный.

-Уцепись за небо, - возражает женщина, и спрашивает, - что общего между Землей и женщиной?

-Обе жаждут семени, - отвечает Николай.

-Миф о том, что земля жаждет семени, придумали вы, мужчины, - негодует собеседница Гречаного. √ На самом деле она стонет от того, что вы, пахари, каждую весну вспарываете ей брюхо.

-Ты клонишь к тому, что и женщины семени не хотят? √ спрашивает Гречаный.

-Конечно. Но разве с вами, самцами, совладаешь? √ женщина хмурится и меняет тему, - чего ты ищешь, бродяга?

-Голову визиря Мазаракия, - говорит Гречаный.

-Я слышала про какую-то голову, - вспоминает женщины, - которая, якобы, все катится да катится по дорогам, и ищет тело. Зачем она тебе, у тебя, вроде, свой голова на плечах. Или чужая?

-Когда я найду эту голову, и принесу ее хозяину, я обрету смысл своего бытия, - объясняет Николай.

-Смысл твоего бытия √ Я, - говорит женщина и пристально глядит в глаза Гречаному.

Николай пытается обнять ее, но женщина бьет его по лицу.

-Ты меня не понял, - констатирует женщина, и уходит со двора, бросив, - смысл твоего бытия я, я √ женщина, стало быть, смысл твоего бытия √ женщина. Лучше ее ищи.

-Непременно, - обещает Николай, - только вот найду сначала голову Мазаракия.

И вновь отправляется в путь.

Гречаный решает идти по берегу реки, чтобы не сбиться с пути. Плески рыб, шум течения убаюкивают его, и четыре дня он бредет как во сне. Хотя нет, решает он, это, скорее, тупое оцепенение. Наконец, он не выдерживает, и падает прямо у воды. Ему снится голова визиря Мазаракия.

-Где же ты? √ с тоской спрашивает Николай ухмыляющуюся голову. √ О, где же ты, злосчастная?

-Я, - смеется голова, - как всегда при хозяине.

-Что ты хочешь этим сказать?! √ пробуждается во сне Гречаный.

Но теперь ему снится уже не голова. Николай, лежа на берегу реки, видит во сне, как навстречу ему придвигается женская фигура. От пытается позвать ее, но на этот раз просыпается по-настоящему, и долго сидит, глядя как река несет палые цветы.

-В трехстах милях выше течения, - говорит кто-то у него за спиной, - есть цветочная ферма. Недавно там был ураган, вот все цветы из земли и вырвало.

-Река, будто влюбленная, преподнесет их океану, - пытается отогнать страх красивой фразой Николай, и оборачивается.

Над ним возвышается Человек в Постолах.

-Зачем вы преследуете меня? √ срывается на крик Гречаный.

-Я? √ удивляется тот. √ Но я живу здесь неподалеку, и вот, спустился к реке, набрать лепестков для своей жены. Не хотите заглянуть к нам?

Гречаный, недоумевая, принимает приглашение. Вместе с Человеком в Постолах они принимаются вылавливать лепестки из воды. Николай поначалу собрался лезть в воду.

-Нет, что вы! √ предостерегает его Человек в Постолах. √ Вы никогда не наловите цветочных лепестков, если будете вести себя так неосмотрительно. Это крайне пугливые создания, друг мой. Видите? Один всплеск, и вокруг уже нет лепестков. Глядите, как это делается.

Человек в Постолах вынимает удочку, и насаживает на крючки необычный светящиеся горошины.

-Эта наживка √ женское дыхание. Лепестки клюют на нее лучше всего. Я попросил жену подышать мне на ладони, а потом уж скатал ее дыхание. Вот увидите, улов у нас будет большой.

И вправду, через час Гречаный и Человек в Постолах идут к дому с огромными мешками лепестков роз. У порога их встречает Женщина с Белыми Волосами.

-Да, да, - улыбается Человек в Постолах, - мы так долго соседствовали, и были так одиноки, вот и решили пожениться.

Хозяева и гость едят и пьют вдоволь, после чего женщина просит Гречаного рассказать, что же он ищет на самом деле, и какова она, эта голова визиря Мазаракия. Николай объясняет, вспоминает последние десять лет свой жизни, а под конец приводит свой сон.

-Значит, голова сказала, что находится при хозяине? √ задумчиво спрашивает Человек в Постолах. √ Может быть, вам стоило поискать ее где-то в земле рядом с телом этого вашего Мазаракия?

-Увы, я не нашел ее там, и не нашел где-либо еще, - разводит руками Николай, - мне, пожалуй, стоит продолжить странствия и смириться.

-Для смирения ты чересчур раздражительный, - смеется Человек в Постолах, и поднимается из-за стола.

Гречаный благодарит за угощение, и, попрощавшись, уходит.

-Если головы нет рядом с ним и на нем, - кричит ему вслед Человек в Постолах, - может быть, она в нем?

-Что ты имеешь в виду? √ останавливается осененный Гречаный.

-Голову ему могли зашить в живот, - подсказывает женщина.

-Но почему он тогда не сказал мне об этом? И почему тогда не знает, где его голова? √ удивляется Гречаный.

-Об этом подумай сам, - смеется хозяин.

Гречаный в спешке возвращается в Конгаз, где с удивлением узнает о том, что отсутствовал семь лет, а не семь дней, как ему казалось. Срочно заказав быстрейших лошадей, Николай заходит в гости к Кондорогло, но там его ждет печальная весть.

-Михаил умер через год после вашего ухода, - плачет жена с сельского головы, - и просил передать вам вот это.

Николай молча берет конверт, который разворачивает лишь в пути, под Кишиневом. На листке из конверта написано:

"Он не увидел, что его голову зашивают живот потому, что у него не было головы, и, стало быть, не было глаз, которыми он мог это увидеть, дурачина ты этакий".

Гречаный смеется до самого конца пути, Мазаракиевской церкви. Смеется он и там, вспарывая живот мумии Мазаракия, и вытаскивая оттуда негодующую голову.

-Ну, что ты плюешься? √ улыбается Гречаный, когда голова Мазаракия водворена на свое место.

-Тебе бы напихать полный рот собственной требухи, да еще пропитанной какой-то ароматической дрянью! √ ворчит помолодевший Мазаракий. √ Что ж, свою часть уговора ты выполнил, хоть и не без посторонней помощи. Теперь моя очередь.

-Я слушаю, - сжимается кулаки Гречаный.

-Ступай обратно в Конгаз. По пути зайди в дом Человека в Постолах, и пробудь там сто дней. После этого выйди из приютившего тебя дома, и отправляйся в Конгаз. Там ты найдешь Нечто, что заставит тебя забыть о твоих терзаниях.

-Я могу верить тебе? √ последний раз усомнился Николай.

-А что тебе еще остается? √ зло и весело кричит Мазаракий.

Визирь ложится в гроб, и Гречаный кладет крышку его на место. Покойный визирь, наконец, умирает просветленным.

Николай Гречаный возвращается в дом Человека в Постолах, который принимает его безо всякого удивления, и дает ему кров на сто дней. По прошествии этого срока архитектор идет в Конгаз, куда и вступает в 1994 году. У сельской мэрии он натыкается на невысокую девушку, которая спрашивает его:

-Случайно, не ты ли моя Великая Любовь?

-Кто ты? √ глядит ей в лицо Николай.

-Сантана. Меня зовут Сантана.

Дьяволы обитают в Кишиневе в строго отведенных для них местах. Повелось так с 70-хх годов прошлого века, когда, при строительстве новых районов, перед властями города остро встал вопрос размещения дьявольского племени. Селить их рядом с людьми совет министров МССР счел нецелесообразным, поскольку люди своим плохим примером часто убеждали чертей в том, что заключение стандартной сделки с душой с ними, людьми, попросту глупо. Нет смысла покупать то, чего нет. А выселить чертей за пределы городских предместий власти тоже не решились: уж больно много шуму подняли бы правозащитные организации Запада по радиостанциям, старательно глушившимся радистами специального центра, расположенного в городской водокачке. И когда городские чиновники совсем уж было отчаялись сделать что-то с чертями, коих в Кишиневе развелось немало, в городской совет с рационализаторской идеей обратился молодой архитектор Куйбышев, чьи именем позже назвали в благодарность одну из улиц столицы. План его был таков: расселить чертей в домах с маленькими комнатками (так называемых малосемейках), со всех сторон окруженных зданиями, где живут люди. План его был принят и утвержден первым секретарем ЦК Компартии Молдавской ССР Иваном Бодюлом.

-Ты все это предложил, тебе и строить! √ сказал он студенту пятого курса факультета архитектуры Политехнического университета Сергею Куйбушеву.

Польщенный студент вытянулся, ожидая за почетной грамотой получить пост начальника новостройки.

-Поручаю тебе стать энтузиастом ударной молодежной стройки! √ закончил разговор Бодюл, и, похлопав по плечу Куйбушева, вышел из кабинета.

Все четыре месяца стройки пятикурсник, помешивая бетон, проклинал стройку, первого секретаря, себя, выбор профессии, и свою инициативность. Поэтому дома, которые построили для дьявольского племени, получились кривыми и неровными, как удары сердца архитектора. После, когда начались отделочные работы, рабочие удивлялись, что им никак не удается выровнять полы, или стены, как следует отштукатурив их. Подъезды пятиэтажных зданий получились темными и чересчур узкими. На один этаж была одна душевая комнатка и один туалет. Крышу настелили плохо, и весной на ней плавали озерные лилии и ряска. После того, как Молдавия в тысячный раз за последнее тысячелетие стала независимой, о муниципальных домах для чертей забыли. Забыли и о самих чертях, - новые городские власти принимали их за обитателей человеческого рода из бедных кварталов.

В одном из таких кварталов по улице Димо родилась дьяволица Сантана. Мать ее рожала Сантану на крыше, куда забрела собрать немного ряски для летнего витаминного супа. Схватки начались внезапно, воды отошли быстро, люк в подъезд захлопнулся, и Ангелине, матери чертовки, не оставалось ничего, кроме как присесть в воду и понадеяться на милосердие божье. Крики женщины ничьего внимания не привлекли: в бедных кварталах на улице Димо постоянно кто-то кричал. Кого-то грабили, кого-то убивали, где-то громко ссорились пьяные. Несмотря на это, Ангелина кричала, - не в надежде позвать на помощь, нет, - женщинам, даже если они дьявольского племени, свойственно кричать при родах.

Ну, а младенцы любого рода-племени, тоже кричат, едва родившись. Поступила так и Сантана. Едва вывалившись из разверстого нутра матери в толщу мутной воды, девочка завопила, что есть силы, и лужа вокруг Ангелины пошла пузырями. Ослабевшая женщина успела подхватить ребенка, и подтолкнуть на поверхность. Так делают киты, дельфины, и другие водные млекопитающие. Таким образом, дьяволица Сантана родилась немного дельфиненком, немного китенком, и чуточку дьяволицей. Мать ее, глядя, как ребенок безмятежно плавает на поверхности воды, прослезилась и испустила дух.

Так умерла первая мать Сантаны.

Вторая мать дьяволицы Сантаны, старушка, жившая на первом этаже дома, нашла ребенка, случайно заглянув на крышу. Что толкнуло ее взбираться на пятый этаж с больными-то ногами, старушка никому объяснить позже не смогла. Но, едва она открыла люк, поток грязной воды хлынул вниз, и маленькая Сантана, три дня проведшая в воде и питавшаяся остывшим молоком своей первой умершей матери, очутилась на лестничной площадке. По закону кварталов бедноты все, что найдено тобой, тебе принадлежит. Это хорошо, но это же и плохо, потому как иногда то, что найдешь, не всегда хочется забрать. Проклиная судьбу и случайность, вторая мать дьяволицы подобрала ребенка, и дала ей имя Сантана. Девочку назвали в честь гитариста, чей портрет висел над умывальником старушки.

Девочка росла смышленая, и вторая мать нарадоваться на нее не могла. Старушка все ждала, когда Сантане исполнится тринадцать лет, и ее можно будет забрать из школы, и пошить ей красивое платье, и приводить к ней мужчин, потому что их, мужчин, приводили ко всем девочкам бедного квартала, - дьявольского ли племени, людского ли, - когда тем исполнялось тринадцать лет. На этом можно было неплохо заработать, а деньги старушке были нужны. Ведь она собиралась, когда Сантане исполнится восемнадцать лет, выдать ее замуж за порядочного человека, который сделает ту матерью семейства и добропорядочной дамой. До тринадцатилетия же девочки старушка зарабатывала на свою с Сантаной жизнь тем, что продавала на разлив спирт окрестным алкоголикам. В окрестности алкоголиками были все, поэтому дела шли неплохо. На закуску старушка бесплатно подавала одну восьмую часть бублика. Другие торговки спиртным так деньгами не швырялись. Но эта старушка была очень доброй женщиной. В каждом углу комнатушки, где она жила с девочкой, стояло по клетке с канарейкой внутри. Птицы пели по утрам, в полдень, и ночью. Соседи не жаловались на шум: ночью в доме постоянно кричали, дрались и ссорились.

Сантана выросла очень миролюбивой девушкой.

Когда ей исполнилось тринадцать лет, старушка пошила девочке хорошее платье, и привела мужчину, которого нашла у дороги за домом. Она провела их с Сантаной на крышу, которая к тому времени высохла, пожелала им приятной ночи, и закрыла люк. Мужчина начал раздевать девочку, а та, закрыв глаза, испытала второе рождение. Когда клиент разделся сам, девочка наклонилась, и мужчина закрыл глаза, предвкушая. Сантана дернула люк, на котором стоял клиент, и глянула вниз.

-Если ты не хотела, зачем тогда? √ только и успел прошептать он, после чего умер.

Голова у него была разбита, и Сантана, стараясь не смотреть на кровь, спустилась на первый этаж. Постучалась в дверь старушки, так открыла.

-Так быстро? Давай деньги.

Девочка молча взяла вторую мать за руку и повела наверх. Стояли они долго, и, наконец, старуха, вздохнув, сказала, что надо бы вытащить тело из подъезда, и бросить на улице. Наклонившись, она взяла труп за ноги, и попросила Сантану ухватиться за воротник. Девочка столкнула старуху вниз, и та умерла от перелома шеи.

После этого Сантана плакала всю ночь, а на следующий день, на деньги, найденные в комоде старухи, купила торт и свечи. Вечером она отпраздновала свой день рождения.

-Почему я их убила, ведь могла бы просто убежать? √ спросила она себя, и какой-то голос сказал ей:

-На то ты и чертовка, милая, чтобы быть злой.

-А разве они не злые?

-Верно, - хохотнул голос, - они злые, и ты поступила с ними так, как они того и заслуживают. На то ты и дьявольского племени.

Успокоенная, Сантана доела торт, и погасила свечи. Огарки она положила в карман платья, до следующего дня рождения. После девочка легла спать. Но уснуть не получалось: признавая, что голос прав, она не понимала, зачем он после толкового объяснения добавил:

-На то ты и дьявольского племени.

Неужели я все-таки неправильно поступила, думала Сантана, пытаясь понять, что ее так мучит. Неужели я все-таки должна была убежать? И зачем тогда поднималась с ним на крышу, если не хотела этого? Может, думала Сантана, я в глубине души хотела?

-Нет, - уверенно ответила она, и продолжила, - но раз поднялась, значит, чего-то хотела? Точно! Хотела сделать это √ хотела вырвать из-под его ног люк, хотела убить его. И раз не убежала после всего этого, а привела наверх вторую мать, значит, хотела убить и ее.

Это не то, чтобы опечалило девочку: она еще толком не понимала, что такое смерть или убийство, и справедливо полагала. Что чужая смерть не волнует. Совесть не мучила Сантану. Но она не понимала, что же не дает ей спать, и решила получить ответ на это, сходив в церковь.

-Отец мой, я дьяволица, - сказала она бородатому священнику старенькой, византийских еще времен, церкви в центре Кишинева.

-Грех твой невелик, дитя, - ответил он, - если это вообще грех. Я же не грешен тем, что родился черноглазым.

-А еще я убила двоих человек, вернее, - поправилась Сантана, - одну старую дьяволицу и человека. Но совесть меня не мучает. И меня вовсе не мучает то, что совесть меня не мучает.

-А что?

-Что-то другое. Я волнуюсь, я не сплю по ночам, я хочу раствориться в чем-то, может быть, в море, и унестись с водой, или в воздухе, и тогда √ с ветром, я┘

-Дитя мое, - осторожно положил священник лапищу на плечо девочки, - ты созрела для большой любви, но еще не встретила ее. Это-то тебя и мучает.

-Вот как, - прошептала Сантана.

-Это все равно как понять, что ты можешь летать, а крылья у тебя еще не выросли, и еще неизвестно, когда вырастут, - снисходительно пояснил священник. √ И вообще, могут не вырасти.

Сантана уходила с церковного двора с глазами, полными слез. Она чуточку боялась того, что вскоре ей предстоит, по словам священника, испытать; чуточку благоговела перед этим странным и непонятным ей до сих пор чувством, любовью ; чуточку надеялась, что вот-вот встретит его, свою настоящую любовь, прямо здесь, прямо сейчас, за поворотом, у магазина "Мелодия", где старые пластинки печально кашляли на полках антикварного отсека ; чуточку уже ненавидела его, эту свою ожидаемую любовь √ ведь еще до встречи он причинил ей боль и страдание.

-Боль и страдание, вот что твоя ненаглядная любовь, - насмешливо пояснила ей дальняя родственница, моложавая еще дьяволица, к которой Сантана зашла попрощаться перед долгой дорогой. √ Только боль и страдание.

-Мне все равно, - возразила Сантана, - мы, дьяволы, и ты это хорошо знаешь, тетушка, невосприимчивы к боли, равно как и к наслаждению. Пламя нас не греет, и не обжигает. Но просто есть, и все тут.

-Значит, - задумчиво произнесла тетка маленькой дьяволицы, - боль причинять будешь ты, а это подчас еще больнее, чем испытать ее самому.

-Это все слишком сложно для меня, - улыбнулась Сантана.

-Вырастешь, поймешь, - сухо сказала тетка, и попрощалась с племянницей.

Сантана вышла в центр города, полюбовалась голубями над колокольней, вдоволь напилась святой воды, - а разговоры, будто черти такой воды боятся, всего лишь сказки для дураков, - и пошла на восток. Через час пути она была уже за городом.

-Куда ты идешь, деточка? √ спросил ее из окна машины пожилой мужчина. √ Город ведь в другой стороне. Родители твои, верно, беспокоятся.

-У меня их нет, - скорей из вежливости ответила Сантана.

Ей было не до незнакомца, она следила за тем, как большая туча над Ботаническим садом догнала, и собралась проглотить маленькое облачко. Сантана боялась, что облако не сумеет улепетнуть. Незнакомец выходит из машины, и, мягко обнимая дьяволицу за плечи, садит ее в машину.

-Пристегни ремень, - просит он ее, и заводит автомобиль.

-Куда мы поедем? √ спрашивает Сантана, пристегнувшись.

-До того парка, - показывает мужчина в стекло.

-Почему именно туда?

-Там мы остановимся, и переспим.

Сантане нет нужды объяснять, что такое переспать, любая дьяволица лет с десяти, если она только росла в кварталах для бедноты, объяснит вам, что это такое, и теоретически, и практически. Но дьяволица не боится, потому что она √ дьяволица, а он √ всего лишь мужчина человеческого племени. Мужчина и знать не знает, кто на самом деле девочка, которую он посадил в свой автомобиль, но что-то он чувствует, и понимает √ Эту нужно убедить.

-Нутром чую, - усмехается он, - что есть в тебе какая-то загадка. Что-то необъяснимое и волнующее, что есть только в девочках, начинающих созревать. Ты хочешь, а сама не знаешь чего. А я знаю.

-Переспать? √ презрительно спрашивает Сантана.

-О, нет, - поспешно открещивается мужчина, - вернее, переспать ты хочешь как следствие. Ты жаждешь влюбиться.

Поразмыслив, Сантана отвечает:

-Ты прав.

-Нехорошо говорить старшим "ты", - говорит мужчина, и включает дворники: пошел дождь.

-Нехорошо соблазнять маленьких девочек пожилым мужчинам с пузом, - парирует Сантана.

-Тебе палец в рот не клади, - смакует мужчина безобидную присказку, ставшую в его полном, приятном рту двусмысленной, и тормозит машину.

Сантана поднимает руки для защиты, но он успокаивает ее:

-Нет, нет. Так разговаривать просто лучше. Итак, ты ищешь любви, вернее, ждешь ее, двигаясь ей навстречу. Ты так думаешь, по крайней мере. Но позволь спросить: а ты уверена, что идешь в нужную сторону, только честно?

-Нет, - принимает условия игры Сантана.

-Значит, - развивает мужчина мысль. √ Куда бы ты ни пошла, ты всегда на какую-то долю вероятности идешь не в ту сторону. И кого бы ты ни встретила на пути, он может оказаться вовсе не тем, кого ты и в самом деле ищешь. Так?

-Увы, да, - говорит рано повзрослевшая дьяволица.

-В то же время, из-за отсутствия стопроцентной гарантии верности выбранного тобою пути, человек, который может тебе показаться вовсе не тем, кого ты ищешь, он┘

-Может статься, именно тот, кого я ищу. √ доводит дьяволица мысль мужчины до конца.

-И значит┘ - взгляд незнакомца задерживается на груди Сантаны.

-Давай лучше здесь. В парке все намокло из-за дождя. √ сморит она вдаль.

Через час, одевшись, не выходя из машины, Сантана задумчиво говорит:

-Чтобы не упустить любовь, мне придется пробовать ее со всеми, кого я встречу.

-Должно быть, - тяжело смотрит незнакомец в сторону. √ Откуда мне знать?

-Это явно не ты, - оценивает его Сантана, - тебе уже наплевать на меня.

-Не совсем так, - протестует мужчина, - просто я опустошен. На некоторое время. Когда вновь соберусь с силами, мне будет не все равно.

-Но меня рядом уже не будет, - уточняет Сантана.

-Боюсь, нет, - пожимает плечами незнакомец и тормозит.

-Ну, прощай, - кивает Сантана и выходит.

Машина уезжает, и дьяволица оборачивается поглядеть, как там облачко. Оказалось, оно сумело улизнуть от тучи, правда, чуть изменился его цвет, и облако потемнело.

-Меня зовут Николай, - подумав, говорит Гречаный, - и я не знаю, тот ли я, кого ты ищешь.

-Если ты моя Любовь, - спрашивает Сантана, - то ответь мне на один вопрос.

-Я слушаю.

-Где же ты был столько времени?

-Сколько именно?

-Долгих полгода.

-Целых шесть месяцев, - улыбается скульптор, и садится на бордюр, - это действительно много.

-Целая вечность.

-Ты еще не знаешь, что такое вечность.

-Так где же ты был, любовь моя?

-Я странствовал, я спал, я шел за миражами, меня приютил человек в Постолах, безголовый визирь Мазаракий прислал меня сюда, а мой друг Михаил Тодорогло проводил меня перед началом путешествия, которое длилось сто лет.

-Ясно, - кивает Сантана, и садится рядом с Николаем.

Скульптор понимает, что для девушки, как для всех детей, сто лет ничего не значат. По крайней мере, значат меньше, чем целых полгода.

-Ну, - просит он, - расскажи что-нибудь о себе, Сантана.

-Я шла сюда долго, как уже говорила, - отвечает она, - и все искала свою любовь. Многие говорили, что это они, но оказывалось, что нет. Может, и ты не любовь.

-Давай попробуем и узнаем, - улыбается Гречаный, - что может быть хуже неопределенности?

-Хорошо, - соглашается Сантана, - только давай выйдем из села, здесь же много народу.

Когда они бредут за окраину, к церкви, Николай расспрашивает Сантану, что случилось с Молдавией за сто лет.

-Я мало что знаю, - объясняет Сантана, - потому что мы, черти, мало интересуемся историей людей. Слышала лишь, что здесь восемнадцать раз менялась власть, что у нас много церквей, страна √ бедная, но прекрасная, и что теперь мы не зависим ни от кого.

-Вот как, - тянет Николай, - а что же ты можешь сказать о ваших знаменитых людях?

-Последний, - вспоминает Сантана, - о ком нам говорили на уроках, это был знаменитый скульптор Гречаный.

-Это я, - вдыхает сквозь сжатые зубы Николай.

-Странно, - удивляется Сантана, - что человек прожил так долго. Обычно вы умираете, не прожив и ста лет.

-Сколько же живете вы, черти? √ интересуется Николай.

-Чуть меньше, чем апостол Петр спит, когда утомится стоять у райских ворот, - отвечает Сантана, - что по вашему летоисчислению составляет ровно тысячу лет. Мы пришли. Раздевайся.

-Что? √ не понимает скульптор.

-Раздевайся, - повторяет Сантана, - ты же сам говорил, нам придется пробовать, чтобы понять, ты ли моя самая большая любовь.

Николай останавливается и внимательно глядит на Сантану. Девочка шестнадцати лет, невысокая, с ярко-зелеными глазами. Худенькая, но пропорционально сложенная. С тремя небольшими шрамами на левой руке. Небольшая грудь. Длинные волосы. Глаза. Глаза. Мужчины. Сотни мужчин. И ни один из них √ не та самая Великая Любовь. И еще глаза. Тучи отползают от солнца, и равнину вокруг Конгаза заливает белый, как обглоданные кости, свет. И единственное темное пятно на нем для Николая √ Сантана.

-А больше, - говорит он себе, - ничего и не нужно.

Скульптор берет за руку девушку, собравшуюся уходить.

-Любовь это не то, что ты имеешь в виду, предлагая мне раздеться, - объясняет Гречаный. Любовь это компромисс.

-Значит, - грустнеет Сантана, - мне пора. Прощай.

-Ты не поняла меня, - мягко объясняет Гречаный, привлекая ее к себе, - тебе больше никуда не нужна идти. Ты меня искала.

-Значит┘

-Значит, - говорит Николай, - мы будем жить здесь. А теперь Сантана, послушай меня. Я, скульптор Николай Гречаный. У меня сто четырнадцать плохих привычек, я всего лишь человек, но с очень тяжелым характером, у меня нет ничего, и никого, кроме тебя, любовь моя, и единственный безумный поступок, который я совершаю, это беру тебя. И, может быть, это и единственный правильный поступок. Мы будем жить, мы поссоримся и не раз, не раз ты решишь, что искала другого, а я, - что мне нужна не ты. Но Никогда не забывай того, что мы стояли здесь, и решили, что мы попробуем.

-Значит, - недоуменно хмурится девушка, - мне все-таки пора раздеться?

Гречаный закатывает глаза, но замечает, что Сантана смеется. Он берет ее на руки, и весь мир смеется. Смеется дьявол в обличье Михаила Тодорогло, смеется человек в постолах, и его жена, смеется Мазаракий, и голова его смеется, долина у Конгаза смеется, и Солнце. И тогда Гречаный засмеялся, и унес свою Большую Любовь к дому в селе.

Скульптор Николай Гречаный и дьяволица Сантана прожили в селе Конгаз еще сто четырнадцать лет, после чего Николай не без горечи заметил, что организм его стареет, и недолго ему осталось до того дня, когда Бог позовет его на небо, и покажет ему ад, рай, и чистилище. А Сантана оставалась все такой же молодой и красивой, и три шрама на руке ее вовсе не портили девушку, напротив. Слава о ее красоте разнеслась по всей Молдавии. Женщины приходили к дому Николая и Сантаны, чтобы дотронуться до дьяволицы и обрести частицу ее красоты. Сантана никому не отказывала: злоба покинула ее сердце.

-Скоро я умру, - сказал ей, заметив дряхление, Николай.

-Ох, что за глупости?! √ спросила Сантана, развешивая белье во дворе, - что это с тобой? У нас семеро детей, четырнадцать внуков, двадцать восемь правнуков, чудесный дом, и сад, и твои скульптуры в нем, нас уважают и любят, зачем же тебе умирать?

-Это не во власти людей, Сантана, - склонился к любимой жене Николай, - не умирать только из желания жить.

-Неправда, - поджала губы дьяволицы, - как раз, если ты не хочешь, то никогда не умрешь.

-О, - рассмеялся Гречаный, - тогда ни один человек на Земле бы не умер. Никогда.

-Все так плохо? √ спросила Сантана, глядя в сторону.

-Погляди на меня.

Сантана повернулась, молча подняла подбородок Николая и долго глядела ему в глаза, а потом в лицо, а потом┘

Мы предполагаем, что Сантана увидела: морщины у глаз, одряхлевшую кожу, старческие пятна на руках. Мы предполагаем, но ошибаемся. Сантана видела Николая Гречаного таким, каким встретила его у Конгаза в тот день, когда скульптор взял ее в дом, и обещал компромисс.

Вечером она идет к знаменитой церкви Николая Гречаного, и спускается по винтовой лестнице к самому куполу храма.

-О Боже, - плачет Сантана, - боже, не лишай меня его, излечи меня от этого страха!

Но Бог молчит. Ему нечего сказать Сантане, и дьяволица, наплакавшись вволю, возвращается домой. Когда дьяволица выходит из храма, вслед ей раздается слабое гудения колокола: это воздух из подземных пещер раскачал его. Сантана принимает это за хороший знак.

Сантана и Николай Гречаный жили в доме по улице по улице имени Михаила Тодорогло, известного в прошлом Конгаза сельского головы. Комнат в их доме было четыре, и на каждой стене висел портрет визиря Мазаракия, которому Гречаный был благодарен за то, что обрел, по его подсказке, смысл бытия. Во дворе у них росла ива, - под ней Сантана Николая и нашла. Тот сидел, уронив голову, и думал о счастье, которое, как все реки, рано или поздно иссякает.

-Ты не умрешь, - сказала Сантана, присев рядом, - я сделал все, что надо.

-Что именно, и разве это в твоих силах? √ спросил Николай.

-Я же дьяволица.

Николай поверил жене и с тех пор не думал о смерти. На шестой день после разговора под ивой, когда Николай копался в огороде, а Сантана пошла к реке, к их дому пришла Смерть.

Смерть была в облике высокой, дородной женщины, в белом сарафане. На ногах у нее были соломенные сандалии, на голове √ нелепая шляпа, какие надевают горожане, приехав в село отдохнуть. В руке у женщины Николай, вставший передохнуть, заметил книгу. Смерть, в этом ее обличии, можно было принять за мать семейства, привезшую детей к родственникам в деревню.

-Не вы ли будете Николай Гречаный? √ спросила его женщина.

-Это я, - улыбается скульптор.

-Что ж, - говорит женщина, - нам пора уходить.

Гречаный изумленно смотрит на нее, и она объясняет:

-Я смерть.

-Вы, видимо, ошиблись, - говорит Николай. √ Я никогда не умру. Не смейтесь, это так.

-Иди сюда, - властно зовет его Смерть, - и не бойся. Один поцелуй, и все. Ты ничего не почувствуешь.

-Я иду, - медленно повторяет Николай.

Из-за угла дома за ними наблюдает Сантана. Она хочет подбежать к ним, остановить Николая, крикнуть ему, чтобы он убежал, но тело ее будто сковало, язык не поворачивается.

Николай идет к Смерти, и, крепко обняв ее, целует. Та делает шаг в сторону, но и скульптор следует за ней. Проходит минута, другая. Гречаный и Смерть, обнявшись, кружат на земле. Проходит еще несколько минут, и белая пелена прикрывает глаза Сантаны. Когда, наконец, пелена спадает, она может двигаться, и бежит к забору. Там лежит мертвая Смерть, и Николай печально гладит ее голову.

-Бедняжка, - жалеет он, - мой поцелуй убил ее.

-Ваш поцелуй длился слишком долго, - злится Сантана.

Николай смеется. Он говорит жене, что та стала настоящей женщиной, если способна злится в такой ситуации.

Скульптор Гречаный и его жена, дьяволица Сантана, похоронили Смерть под ивой. А чуть позже в дупле дерева поселилась сова, которая оплакала Смерть.

Говорят, когда наступит Страшный Суд, Николай и Сантана встретят его на пороге своего дома, в селе Конгаз. До тех пор никуда уходить оттуда они не собираются.

В то время, как разбитой сердце скульптора Сержиу Афанасиу навсегда застывает в груди несчастного вязкой кучей обломков, счастливый памятник Каролю и его Мадонна бегут по полю, что за румынским местечком Унгены, расположенном неподалеку от Ясс. За рекой им видны молдавские Унгены, и памятник Каролю хочет, чтобы они поспели туда до темноты.

-Как же мы будем жить с тобой? √ спрашивает Мадонна, которой это безразлично.

Они, как и все влюбленные, не думают о завтрашнем дне. Для памятника Каролю нет прошлого или будущего: перед ним лишь бедра Мадонны, ее склоненная, когда девица разглядывает цветок под ногами, шея, ее растрепавшиеся каменные волосы. Он догоняет ее, и неистово припадает к шее возлюбленной. Памятники падают в злаки. Злаки крутятся и мнутся, со стороны будто ветер по полю гуляет. Но небо √ ясное, и местный сторож удивляется:

-Неужто на поле кабан?

И стреляет прямо туда, где сейчас подгибается пшеница. Памятники, тихонько смеясь, отползают в строну, и слышат огорченные возгласы сторожа, решившего, что подраненный кабан ушел. Каменный король нежно целует щербинку от пули на плече любимой, и берет ее за руку. Дождавшись, когда сторож уйдет, они спускаются к реке, и переплывают ее на оставленной кем-то лодке. Их никто не останавливает, пограничников на Пруте нет: несколько дней назад советские войска организованно покинули Бесарабию, и местность эту заняли воины румынской королевской армии.

-Вот в этом лесу, - второпях рассказывает памятник Каролю Мадонне все услышанное им за несколько лет в мастерской Афанасиу, предавшего его, тогда еще камень, резцу, - водятся фазаны, много фазанов. И рыбы здесь в реке много. Ведь ни охотиться, ни рыбачить, здесь нельзя было. Место пограничное. Вот и развелось живности, даже кабаны, говорят, попадаются. Но, конечно, для людей уважаемых, таких, как наш Сержиу, делали исключения, и разрешали им здесь охотиться. Вот от него-то я и узнал, какое это благословенное место: лесок у Прута между молдавскими и румынскими Унгенами.

-Это рай, - смеется Мадонна, - рай, да? Ты скажи мне, мы попали в рай?

-Да, - кружит ее памятник Каролю, - это рай, который стал нашим. Останемся здесь?

-Останемся здесь.

ХХХХХХХХХ

"Мадонна на небесах" и памятник королю Каролю Второму пробирались к Пруту долгих два месяца. Сейчас, глядя, как его возлюбленная прилегла под ивой у самой воды на расстеленный им плащ, памятник королю вспоминает их путешествие по Румынии. Сначала они думали податься на Запад, но прослышали, что в провинциях страны, прилегающих к Румынии, уже начали устраивать концентрационные лагеря для евреев. А Мадонна, как назло, оказалась кучерявой. Такой ее видел Сержиу Афанасиу.

-Она же, мать вашу, жительница Древней Иудеи! √ злобно огрызался скульптор на сдержанные замечания посетителей мастерской. √ Не могу же я изобразить мать Христа белокурой бестией! В конце концов, будь она ей, вряд ли бы ее сын стал тем, кем он стал!

Потому на "Мадонну на небесах", когда они с памятником Каролю вышли из Бухареста, поглядывали с опаской. Нет, за волосы ее, конечно, никто не хватал, - это началось позже, году в 1944-м, - но после того, как подозрительная пара скрывалась из виду, многие спешили сообщить в полицию. Добираться на Запад пришлось бы очень долго, месяцев пять-шесть, не меньше: каменные памятники уставали от долгой ходьбы. На поезде поехать они тоже не могли, √ декретом маршала Антонеску всем румынским евреям было запрещено передвигаться железнодорожным транспортом. Поэтому, заночевав в западных предместьях столицы, памятники поутру обошли город, и направились в сторону Бесарабии. Там, слышала статуя Кароля, была страна, где ко всем относились одинаково хорошо, независимо от того, какие у них были волосы.

По пути к Пруту, незадолго до Ясс, "Мадонна на небесах" и ее возлюбленный наткнулись на огромный ров, белевший в ночи маленькими осколками.

-Что это, кости?! √ испуганно спросила Мадонна.

Памятник Каролю ничего не ответил: спустившись в ров, он увидел, что белели зубы. Надо рвом торчал указатель. "Село Дальник".

К этому селу в 1941 году два батальона "Железной гвардии", под предводительством префекта уезда Ясс Василий Мэнеску были приведены 16 тысяч бухарестских евреев, которых расстреливали здесь четыре дня группами по 30-40 человек. Когда число убитых перевалило за двенадцать тысяч, Мэнеску приказал оставшимся в живых спуститься в ров, где шли казни, и найти все золото, которое не смогли обнаружить на жертвах палачи. Взамен на это префект обещал оставшимся четырем тысячам евреев жизнь и свободу.

-Эти проклятые жиды, - смеялся Мэнеску, - не хотят расставаться с золотом даже когда знают, что умрут. Понимаю, когда золотишко нужно мне: квартиру пора обставить новой мебелью. Или вот тебе, пузан √ сержант, - я слышал, твоя дочь беременна, и ее надо срочно выдать замуж с большим приданным, иначе свадьбы не состоится, и позора не миновать. Но им, им-то зачем это золото? Преподнести его на небесах своему Иегове? Своему грязному божку Иегове, проклятому иудейскому ростовщику на небесах?! Пали!!!

Тогда же, во рву у села Дальник и произошел случай, ставший хрестоматийным, и описанный в литературе "концлагерного периода". Позже, по ошибке, место действия было перенесено в концлагерь Треблинка, где, якобы, эсэсовец спросил еврея, убиравшего дерьмо лопатой: ну, и где же твой Бог? И, якобы, тот, мужественно перенесший четыре года кошмарного заключения в лагере смерти, ответил: здесь, со мной, в этом дерьме. И, якобы, немец, восхищенный мужестовм и находчивостью еврея, нет, не отпустил того, но не убил, что уже само по себе в тех условиях и при тех обстоятельствах выглядело как благородный и милосердный поступок.

На самом деле все это произошло тут, в Дальник, вернее, во рву под селом. Префект уезда Василий Мэнеску велел оставшимся в живых евреям спускаться в ров, обыскивать трупы и вырывать у них изо рта золотые коронки, и искать в задних проходах спрятанные моменты. И оставшиеся в живых спустились. Один из уцелевших, старый румын, женатый на еврейке, которому предлагали остаться дома, когда забирали жену, но который не пожелал избегнуть ее участи, громко призвал Бога.

-Он зовет Бога, - рассмеялся Мэнеску, - но где же его Бог сейчас, а? Где твой Бог, я спрашиваю?

-Здесь, со мной, сейчас, - твердо ответил старик, наступив в кучу дерьма, наваленного перед смертью ужаснувшейся женщиной.

-Не вижу! √ заорал радостный Мэнеску. √ Не вижу его там!

-Чтобы его увидеть, надо спуститься сюда, встать в это дерьмо, и через час умереть, - твердо ответил старик, осмелевший от того, что терять ему было нечего.

-Если для встречи с Богом вам, евреям, надо идти на такие жертвы, - ржал Мэнеску, - значит, он очень негостеприимный, этот ваш Бог.

-Увы, Бог на всех нас один, - тихо ответил старик.

Через час узникам велели выбираться изо рва, и тщательно обыскали каждого. Помимо собранного до начала казни добра, обнаружить удалось еще 76 золотые коронки, 123 портсигара из драгоценных металлов, 3 медальона, 64 часов, и золотых и серебряных монет общим количеством в 786 штук. После этого ценности свалили в кучу, а оставшихся узников расстреляли.

-Передай от меня привет Богу, - пошутил Мэнеску, перед тем, как выстрелить в затылок приглянувшемуся старику.

-Не кричи, - спокойно ответил тот, - Он тебя прекрасно слышит.

-Какой мужественный старик, - с огорчением сказал протрезвевший префект после окончания расстрела, - не будь он евреем и стариком, я бы даже оставил его в живых, и принял в ряды добровольцем румынской королевской армии!

Когда же Мэнеску объяснили, что старик был румын, просто упрямый до чертиков, и любивший свою жену (это в ее дерьмо он наступил во рву), префект долго и угрюмо молчал. Вернувшись в город, господин префект посетил лучшую церковь, и долго молился там, а вот чему, неизвестно.

В 1946 году префект уезда Яссы Василий Мэнеску был повешен по приговору военно-полевого суда. В 1996 году в средствах массовой информации Румынии началась компания в защиты Мэнеску, которого, как считали румынские журналисты и историки, совершенно напрасно обвиняли в участии в Холокосте на территории страны. Более того, Холокоста в Румынии не было. Останки 16 тысяч расстрелянных евреев, - досадное недоразумение, - по версии официальных историков страны, были завезены в Румынию немецкими войсками, прятавшими следы преступлений. Правда, были еще предсмертные слова Мэнеску:

-Если Ты продолжаешь слышать меня и сейчас, передай тому старику, что я иду попросить прощения.

Но это, писали в газетах и исторических очерках, никакого отношения к мнимому Холокосту не имеет. Это, безусловном, относилось к какому-то личному моменту из жизни Мэнеску, о котором мы, увы, уже никогда не узнаем.

Самое прекрасное на свете место

Памятник королю Каролю Второму наклоняется, трогает челюсть (это зубы старика, дерзившего Мэнеску) и выбирается изо рва.

-Пойдем, - тащит он за руку девушку, - быстрее уйдем отсюда. Я не хочу, чтобы ты это видела. Поистине, это самое отвратительное на свете место!

-Ты очень расстроен, да? √ берет его лицо в свои руки Мадонна. - Не отнекивайся, я же вижу. Только зря это все. Неужели ты думаешь, что они умерли?

-Я не верю в воскресение душ, - хмуро отвечает памятник Каролю.

-И я не верю, - соглашается "Мадонна на небесах", - только оно все такие есть, это воскресение, и ты это знаешь.

И, присев на край рва, "Мадонна на небесах" усаживает на кусочек своего облака и памятник Каролю Второму, и рассказывает ему. Вот сейчас тела их лежат в земле и гниют. Пройдет время, и дожди нанесут в ров землю с холма. Пройдет много-много лет, и ров исчезнет, как и холм исчезнет, что сползает на ров. И будет здесь равнина, плоская, как живот красивой женщины.

-Нет, у красивых, по-настоящему красивых женщин, живот не плоский, а чуть выпуклый, - перебивает ее памятник Каролю, и Мадонна с радостью видит, что возлюбленный ее отвлекается от тяжких мыслей.

-Но не перебивай меня! √ пальчиком прикрывает она ему губы.

И говорит дальше. Равнина будет плоской как... в общем, она будет плоской. И кони пройдут по ней, и стада овец, и пасти эти стада будут трое пастушков: молдаванин, румын и мунтенец. И мунтенец и румын сговорятся убить молдаванина, потому что позавидуют ему, и убьют, а верная овецка молдавского пастушка всю ночь перед убийством будет оплакивать неминуемую смерть хозяина. И люди здесь сочинят об это самую красивую и самую печальную песню на свете. И звезды не раз прольют на это место светящиеся слезы. И луна выжжет остатки травы на равнине. И от множества следов ног, копыт, автомобильных шин, от многотонной тяжести дождей, что прольются на эту равнину, от тяжести солнечного света, она станет твердой, как камень. И пройдут еще миллионы лет, и нас уже, даже нас с тобой не будет. И даже цветы не распустятся здесь, на этой равнине, и все пройдет, все, кроме Солнца, звезд и Луны, и слов одного мудрого еврея о том, что все пройдет, поистине, все пройдет. И приедет сюда артель рабочих, и они начнут копать землю, и увидят, что под ней уже √ камень. Потому что все, что сейчас лежит, гниет, смердит под этой рыхлой землей, - все эти люди, их сердца зубы, спрятанные золотые коронки, пальцы, кольца, вывернутые ноги, любящие сердца, - все это превратится в камень. Может быть, чернейший, как их волосы сейчас, уголь. Может, белый, как тела их женщин, мрамор. А еще вернее: мужчины станут углем, а женщины √ мрамором.

И люди выкопают уголь, и будут увозить его на машинах, и он будет гореть, и пламя его будет дарить жизнь, жизнь и жизнь. И люди будут жить теплом, которое дадут тела этих мужчин, что за миллионы лет превратятся в уголь. А другие люди возьмут мрамор, и высекут из него великолепные статуи, прекрасные храмы, великие колонны для этих храмов, и поставят там прекрасные скульптуры, и будут жить красотой мертвых тел этих женщины, что за миллионы лет превратятся в мрамор. А сердце одного старика, - которой не должен был умирать здесь минувшей ночью, мог бы не умирать, но умер, - его не выкопают, и оно из угля будет превращаться в другой камень.

Какой? Сейчас я расскажу тебе об этом, но сначала скажу тебе, почему он умер, хотя мог не умирать. Он умер для того, чтобы мы могли верить в то, во что верить нет нужды, но без этой веры мы бы были не людьми, а префектами румынского уезда Яссы Василиями Мэнеску. Он умер за то, что нельзя потрогать руками, за то, что нельзя подарить или обнять.

Сердце старика и испражнения его жены, в которые он упал грудью, за миллиона лет превратятся в уголь, а потом, еще через миллионы лет, станут алмазом, который не в силах расколоть даже огонь. И женщины будут плакать от восторга, глядя на этот алмаз, а мужчины совершать подвиги для того, чтобы добыть его и подарить любимой. Короли будут отдавать состояния ради этого алмаза, который каждый из них почтет за честь и Божью милость вставить в свою корону.

-Ты думаешь, в этом рву мертвецы, кровь и дерьмо? √ спрашивает Мадонна. √ Нет. В этом рву √ небесной красоты алмазы, божественного огня уголь, нежнейшего оттенка мрамор.

-Поистине, - плачет памятник Каролю Второму, - я не видел места прекраснее этого на свете.

-Ты плачешь, - удивляется Мадонна, - и это невероятно, памятники не могут плакать.

-Наверное, - отвечает каменный Каролю Второй, - это ночная роса осела на моем лице.

-Как странно, - не обращает внимания на его слова Мадонна, - у живого короля в груди каменное сердце, а у тебя, его каменного двойника, сердце, напротив, настоящее, живое!

-Я люблю тебя.

-Я люблю тебя.

-Ты открываешь мне глаза на все в этом мире.

-Я сама открыла их благодаря тебе.

-Любовь моя, без тебя я камень.

-Ты √ душа моей каменной плоти.

И, поднявшись, не ведающие, что такое усталость и сон памятники уходят. А за их спинами долго мерцают небесной красоты алмазы, божественного огня уголь, и нежнейшего оттенка мрамор расстрелянных евреев.

ХХХХХХХХХХХХХ

-У нее было трое детей, все погибли.

"Мадонна на небесах" из уважения к горю старика не поднимает глаз на лесника. А тот, не глядя на молодую пару, которую нашел у Прута, и приютил на ночь, вспоминает о том, как потерял внуков.

-Я здесь родился, и отец мой, и отец отца, мы издавна здесь жили, и каждый мужчина в нашей семье был лесником: сторожил деревья, ловил браконьеров и тех, кто тащил хворост из лесу на зиму в дом. Нас ругали за жестокость, но, скажу я тебе, никогда еще и никого мы не отдавали под суд. Просто прогоняли из леса у реки, и все. Люди. Разве им объяснишь, что если они вырубят лес, то земля начнет оползать, и вода затопит их огороды и поля, и есть им будет нечего. Они и слышать ничего не хотели! И хотя сам я румын, и дочь моя румынка, но угораздило ее выйти за еврея. Их в молдавских Унгенах много. Я сказал ей: дочь моя, не буду отговаривать тебя, но если случится беда, ты лишишься и мужа и детей, что приживешь от него. Я же старый человек, я помню погромы начала века. Ей было все равно. Любовь. Что ж. Любовь так любовь. Я же не дикарь, чтобы неволить дочь. Мы, хоть и лесники, но образованные: каждый из нас, по настоянию родителей , должен был учиться в королевской школе до десятого класса. Только не спрашивайте, какой ценой нам приходилось это делать.

Старик смеется, и памятник Каролю придвигает ему глиняную кружку с вином. Тот берет ее обеими руками, и отпивает.

-А что это вы ничего не пьете? Ешьте и пейте! Никто не должен уходить из моего дома голодным! Таков закон! Пришел к леснику, пей и ешь вволю. Ну, так вот. Она все-таки вышла замуж за этого своего музыканта, и, ничего не скажу, парнем он оказался толковым. Играл только на свадьбах, и не пил, не играл в карты, не шлялся с молодыми дружками. Помогал мне строить дом для них, и за два года мы управились. Вот он, этот дом, виден в окно. Я, признаюсь, не хотел строить им рядом с собой, потому что, и старуха со мной согласилась, на молодых близкое соседство родителей давит. Но они сказали: ничего, мы будем рады жить рядом. И я построил дом, и отец его, фельдшер, тоже помогал мне строить, и, скажу вам, таких хороших людей я мало видел на своем веку. А они, эта семья из левобережных Унген, они оказались вовсе ничего. И мы пили с его отцом вино, а наши дети сидели у строящегося дома, взявшись за руки, и я сказал старику, отцу этого мальчика: я горжусь своей дочерью. Почему, спросил он меня. Да потому, сказал я, что она выбрала себе правильного мужа. Он ответил мне тем же самым, и мы были горды, как два старых дьявола, что обманули самого господа Бога!

Памятник Каролю протягивает старику платок, и тот утирает пот и слезы.

-А дети наши, дети были горды, как два молодых дьяволенка. Каждый был год другим, и мы налюбоваться на них не могли. И, конечно, у них родились дети. Трое детей. Старшему недавно исполнилось бы семь лет, среднему √ четыре, младшему √ два года. Мы в них души не чаяли, и баловали, как могли. И я твердо решил, и дочь с мужем, и его родители: ребятишки будут учиться, и не только десять классов, но и в университете, и вырастут хорошими, знающими людьми. И тут пришли немцы.

Старик встает, и бросает в печь сухую кукурузу.

-Ешьте же и пейте! Не обижайте меня отказом! Так вот. Немцы пришли, и я пошел к главному среди них, и сказал: послушайте, скажите-ка мне честно, правда ли это, что вы, наши союзники, убиваете всех евреев? И он, а это оказался хороший немец, он сказал, да, старик, это правда, и да поможет Бог всем им, и вам, и, что самое важное, нам. И если есть у тебя знакомые евреи, сказал он, ты предупреди их, чтобы они уходили, куда глаза глядят. Потому что снисхождения не будет. Оказалось, у этого офицера брат сидел в концентрационном лагере, - офицера не разжаловали только потому, что его брат был уголовным заключенным, не политическим. И, навещая его в лагере, офицер узнал все, что делают в Германии с евреями, коммунистами, не сдавшимися священниками, и многими другими людьми. Тогда я сказал ему: спасибо. И ушел домой , где рассказал все семье, и мы срочно отправили семью мужа дочери, и его самого, на Восток, в Харьков, к русским. А через день я должен был вместе с детьми ехать туда же, передать дочь и детей ее мужу, и вернуться, потому что мне ничего не грозило. Ешьте и пейте! Пейте, черт бы вас побрал! Ешьте, дьявол меня раздери! Немец не подвел, это был действительно порядочный человек, и я молюсь, чтобы он не погиб в этой страшной и большой России! Его солдаты здесь никого не тронули, и его отряд двинулся дальше в Бесарабию. Но утром я проснулся из-за вони бензина, во дворе стояла машина, грузовик. И вокруг дома бегали наши, румынские солдаты. И командовал ими совсем еще мальчишка, лейтенант. Выводи щенков из дома, проклятый укрыватель евреев, крикнул мне он. Я сказал : да, сейчас. Пошел на кухню, снял ружье, и зарядил его. Не тут-то было: на спину мне бросились солдаты, и повалили на землю. Ешьте и пейте! Страсти господни! Я чувствовал себя Христом! Мои ладони были прибиты к полу их сапогами, мое тело было прибито к полу, словно к кресту! И, словно Христос, я кричал и вопил благим матом и не мог смириться с тем, что должно было произойти при мне, на моих глазах! Я говорил им, - вы мне во сыновья годитесь, отпустите меня, и попробуйте справиться со стариком в честной драке. А драться я умею: не один браконьер это знал! Они же, браконьеры, и навели солдат на мой дом, потому что мало кто любил меня здесь. И это в благодарность за то, что я спасал их поля от затопления десятки лет! Ешьте и пейте! Не сидите голодными! Не мучайтесь от жажды! И я понял, что порой крест принимает самые неожиданные формы: иногда он может оказаться земляным полом твоего дома, в солдатских окурках и сапогах. И мальчиков, одного за другим, подводили к машине, и солдаты, по приказу офицера┘.Ешьте и пейте!┘взяли сначала младшенького за ноги, и, размахнувшись, разбили ему голову о капот, но убивали они неумело, это ведь сложно, убить, и он кричал от боли, и тогда один солдат, не выдержав, подскочил, и выстрелил ему в рот. Лучше бы он этого не делал, потому что его рука дрогнула, ствол выскочил изо рта, и пуля разбила глаз, но не вошла в голову, ешьте же и пейте!

Старик вскакивает и дрожащими руками наливает вино в кувшин. Памятник Каролю видит, что щеки его возлюбленной разрумянились и удивляется этому. Камень не может краснеть. Старик снова садится.

-И я просил их: дайте мне, отпустите меня, дайте мне самому убить их, потому вы мучаете их. Дайте я убью их сам, без мучений, а потом убью и себя, но они только смеялись, и говорили: ты с ума сошел старик, это всего лишь щенки, испортившие нашу породу, нашу румынскую породу, а ты не спеши умирать, ты нам еще нужен, ведь никто не знает, как обернется дело на фронтах, и вдруг королю потребуются еще солдаты, даже такие нервные как ты? И они убили, наконец, младшего, и потом закололи среднего, а старший, самый взрослый, он все понимал, и попросил не убивать его, тихонечно так┘ Очень тихо он попросил. Но я ничего не слышал, кроме этих слов. Они и сейчас звенят у меня в ушах. Ему было семь лет. Красивый, как ангел. Я любил целовать его кудряшки. Тихо-тихо он попросил. Шепотом. НЕ УБИВАЙТЕ МЕНЯ! А-х-ха-а-а-хэх-аааа┘

Старик заходится в рыданиях. Памятник Каролю гладит его по спине. Наконец, лесник приходит в себя, и хрипло просит:

-Ешьте же. И пейте┘

ХХХХХХХХХ

Старик уходит в угол, и переворачивает фотографию старшего внука лицевой стороной к стене. Памятник Каролю Второму успевает увидеть полненького мальчика в коротких шортах и белых колготках, в матросской бескозырке, очень веселого и обаятельного. Мальчик на снимке смеется.

-Почему же вы ничего не едите? √ в который раз спрашивает старик.

-Мы не можем этого делать, - мягко отвечает "Мадонна на небесах", - мы сделаны из камня. Внутри у нас камень, мы сами √ камни, и ни еды ни питья нам не требуется.

-Стало быть, - нарушает установившееся в комнате после слов Мадонны молчание лесник, - вы будете жить вечно.

-Нет. Ведь и камень стирается. Но живем мы гораздо дольше людей.

-Я видел когда-то каменного идола, которого раскопали неподалеку от нашей деревушки ученые. Они говорили мне, - я помогал тогда копать, - что лет этому идолу не меньше двух тысяч.

-Мы так долго не продержимся, наш камень не такой прочный.

-Я бы удивился тому, что разговариваю с каменными людьми, - снова садится старик, - если бы несколько дней назад не видел людей из железа, убивших моих внуков.

Памятник Каролю Второму и Мадонна прощаются с лесником и утром уходят из его дома. На прощание старик дает влюбленным указания, по какому пути идти, и советует памятнику Кароля пользоваться своим сходством с королем Румынии. От намерения остаться в пойме Прута он их предостерег:

-Слишком много солдат будет здесь завтра.

И каменный Кароль уводит Мадонну вглубь Молдавии. В пути он срывает для нее цветы, и осыпает ими облако, на котором плывет его возлюбленная, ловит для нее шмелей и пролетающие мимо пушинки, - это к счастью, говорит он ей, - и часто берет ее на руки. Чем дальше они уходят от жилищ людей, тем счастливее становятся памятники. Они уже начинают бояться этих жестоких двуногих, один из которых поистине стал их отцом. Но Сержиу Афанасиу они не вспоминают. Через пятнадцать километров от Унген памятник Каролю Второму и "Мадонна на небесах" видят необычайной конструкции мост. Подойдя ближе, они видят табличку, на которой написано: "Мост архитектора Эйфеля".

Мост архитектора Эйфеля

Архитектор Гюстав Эйфель, один из известнейших строителей мостов в мире, находился в Румынии всего несколько лет, но за это время сумел снискать благосклонность своего военного руководства. Эйфель служил в румынских войсках инженером-сапером. До строительства Эйфелевой башни в Париже было далеко. Сейчас мало кто из не специалистов знает, что Эйфель прославился как строитель мостов, но не башен. И свой первый мост он построил на границе Молдавии и Румынии.

Сейчас у его моста √ ограничительные столбы. Патрули с собаками изредка проходят мимо затопленной низины, мимо железных свай строения, поглядывая в сторону зевак. Долгое время Молдавия и Румыния никак не могли поделить этот клочок заболоченной суши с мостом над ним, считая, что творение Эйфеля принадлежит им, а не соседям. Дело едва не дошло до пограничной войны. В 1991 году, после провозглашения независимости Молдавии силы румынского спецназа захватили оставленный советскими пограничниками мост. Это вызвало недовольство молодой республики Молдавия. Известно, что в 1995 году указом президента Мирчи Снегура Главным штабом молдавской Национальной армии проводилась разработка операции "Возмездие". В рамках операции предполагался быстрый захват моста архитектора Эйфеля двумя группами десантников при поддержке четырех бронетанковых групп. "Возмездие" не состоялось, так как в том же году президент в Молдавии был переизбран, и новый глава государства счел конфликт с соседней Румынией из-за моста чересчур жесткой мерой. После многочисленных обращений Молдавии в ООН и Совет Безопасности Европейского Союза, территория была отдана под юрисдикцию миротворческих сил. Сейчас мост Эйфеля охраняет военные Великобритании, России, США, Дании и Канады.

Мост Эйфеля представляет собой железную конструкцию, в которой любой наблюдатель без труда увидит прообраз знаменитой Эйфелевой башни, положенной на бок. Сваи этого сооружения были погружены на глубину двадцати пяти метров от зеркала воды (ныне ушедшей из-за обмеления Прута) посредством гидравлического пресса. Позднее, когда перед архитектором встала задача перекрыть излишне глубокие ущелья, он возвел стройные пилоны в виде сужающихся кверху стальных пирамид, несущих настил моста. Известно, что благодаря этой работе Эйфеля многое узнал о ветровой нагрузке. И тогда же первым из начал интересоваться метеорологическими условиями эксплуатации сооружения. На деньги, заработанные в Румынии, архитектор открыл аэродинамическую лабораторию. Он никогда не забывал своего моста на Пруте.

-Это мой маленький Тулон, - вспоминал о работе на Пруте Эйфель.

Так он сравнивал себя с Наполеоном, начавшим свой путь с разгрома мятежников под Тулоном. Единственная фотография Эйфеля, сделанная в Румынии, хранится сейчас в музее Дворца культуры города Унгены. Желающим посмотреть рекомендуем позвонить по телефону 0-29457687.

Никому, кстати, неизвестно, кто именно из местных жителей помогал Эйфелю в проектировке и строительстве моста, хотя сам архитектор не раз упоминал о "верном своем помощнике, так много сделавшем для удачного завершения первого моего серьезного опыта". По описаниям Гюстава, это был кто-то из местной интеллигенции, человек образованный и благовоспитанный, к строительству отношения не имевший, но обладавший, однако, богатым опытом обращения с поставщиками строительных материалов, приказчиками и рабочими.

Сейчас бы мы сказали про этого человека √ талантливый менеджер и гениальный самоучка.

Тогда Эйфель называл его "вдохновитель нашего строительства". Ученые не раз пытались определить личность этого человека, справедливо полагая, что имя его имеет для истории (истории архитектуры, по крайней мере) большое значение. Они перерыли всех архивы Унгены, нашли имена и фамилии всех людей благородного звания. Но гипотезы остались гипотезами.

Мы считаем, что поиски архивных буквоедов потому остались безрезультатными, что они шли по ложному пути с самого его начала. В самом деле, почему это они решили, что Эйфель не упоминал имени помощника из-за его незначительности? Только ли потому француз скрывал имя помощника, что тот не имел к архитектуре никакого отношения, и был просто местным жителем? Многие так и думали, и потому поиски их завершились плачевно. Мы же полагаем, что, напротив, помощник Эйфеля был чрезвычайно, поистине на весь мир известен! И Эйфель потому не упоминал его имени, что не желал оскорблять памяти великого человека участием его в событиях, на взгляд Эйфеля, незначительных для столь великого ума. А уж предположив это, мы могли лишь пойти по единственно верному пути √ предположить, что Эйфелю помогал, из любви к строительству, из желания мастера помочь новичку, другой великий архитектор. Или скульптор, способный к подвигу в архитектуре.

В Молдавии времен приезда Эйфеля туда был лишь один такой человек. Наш великий земляк, скульптор, архитектор, автор знаменитой на весь мир Конгазской церкви, творец бюста Пушкина и ряда других замечательных шедевров.

Это был Николай Гречаный.

Тщательно изучив и выверив передвижения Гречаного по Молдавии во время его странствий и поисков себя, мы убедились, что он действительно останавливался (пусть и инкогнито) в Унгенах, и задержался там на два с половиной года. Ровно столько же строился мост Эйфеля.

Итак, два великих, два гения, протянули друг другу руки над Прутом, и символом рукопожатия и сотрудничества этих величайших столпов архитектуры стал мост Эйфеля, который справедливо было бы отныне называть мостом Эйфеля √ Гречаного.

А напоследок √ несколько слов о следе архитектора Эйфеля в молдавском градостроении.

Именно Эйфелем в 1881 году создан каркас, ставший основой гигантской статуи Румынии-Матери, которую Молдавия, желавшая стать падчерицей, подарила Соединенным Штатам. Позже статуя была реконструирована в Статую Свободы. Это он спроектировал и руководил работами по устройству шлюзов водохранилища Гидигич (под Кишиневом), поставляя машины и механизмы, на своем же заводе и созданные.

Устроители Кишиневских выставок и ярмарок также пользовались услугами Эйфеля. В 1867 году он опытным путем проверил расчеты главных зданий, а еще через одиннадцать лет сам спроектировал главный фасад выставки, с потрясающими стеклянными стенами огромного вестибюля. Сейчас в этом здании располагается администрация президента республики Молдова. В Молдавии архитектора Эйфеля по праву, - наряду с итальянцем Бернардацци, - считают своим земляком.

Эйфель, Бернардацци, и Николай Гречаный √ святая троица молдавской архитектуры.

ХХХХХХХХХХ

Памятник королю Каролю Второму и "Мадонна на небесах" садятся на край моста, и переглядываются, болтая ногами.

-Куда мы пойдем? √ спрашивает он ее.

-Не знаю, мне не хочется уходить отсюда, - отвечает Мадонна, и говорит, - давай останемся в городе. Лесник советовал нам уходить, но он человек, а люди боятся потому, что они смертные. Нам с тобой ничего не грозит.

-Я боюсь, - признается каменный Кароль любимой, - что Сержиу Афанасиу, наш скульптор, будет искать нас, найдет и вернет куда-нибудь в Бухарест, стоять на виду у зевак. И, самое страшное, нас с тобой разлучат.

-Он не будет искать нас, - успокаивает многоопытная уже женщина своего мужчину, - его сердце пожирает любовь, обо всем он забыл теперь, кроме этого.

Внезапно Мадонна испуганно вскрикивает. Каменный король вскакивает, чтобы оглядеться, но вокруг никого нет.

-Ничего, - слабо улыбается Мадонна, но ей страшно, - ничего. Просто┘ вот┘

Памятник Каролю глядит на облако своей Мадонны, и видит на нем кровь. Несколько капель крови розовеют в пене каменных небес.

-Боже мой, боже мой, что же┘

-Мне больно. Но совсем чуть-чуть, - шепчет Мадонна.

Но постепенно они понимают, что произошло, и спокойствие снисходит на памятники. Ведь только что, на мосту двух великих архитекторов Эйфеля и Гречаного, работа великого скульптора Сержиу Афанасиу, мраморная "Мадонна на небесах", ожила и стала настоящей женщиной из плоти и крови. У нее начались месячные.

На этом заканчивается история живыми людьми, благодаря страданиям и любви, памятники вернулись в город Унгены. Они поселились в двухэтажном доме ╧32 по улице Гвардейской, и, уцелев во время войны, родили троих детей, и умерли: он в 1978-м году, она √ в 1979-м.

Позже один из внуков этой четы, поражавший всех необычайным сходством с королем Румынии в изгнании Михаем (сыном Кароля Второго), претендовал на то, что является незаконным отпрыском румынской королевской семьи. В иске к правительству Румынии европейский суд по правам человека ему отказал.

Давно, когда в Кишиневе не было Верхней Ботаники и новой Рышкановки, люди собрались на центральной площади города. Они стекались туда, как ручьи дождя в лужи, и постепенно наполнило площадь. Памятника Штефану чел Маре там не было, √ его увезли с собой румынские офицеры, чтобы на родине не спеша вынуть из венца господаря бриллианты и подарить их шлюхам и певичкам из кабаков. И вот пока люди заполняют плотью своей площадь, я расскажу вам свидетельства рун о памятнике.

Памятник стоял с левого края площади с незапамятных времен. По словам Одина, статуя возникла со времен сотворения мира. Стояла она сначала в первобытных болотах, затем √ чащах, и динозавры обходили ее стороной. Тиранозавры жрали диплодоков, ихтиозавры вырывались из воды и начинали ползать, и первые теплокровные прятались в норах. А Штефан все смотрел, и хмурился. Не по душе ему беспорядок и трусость. Так он простоял до пятнадцатого века, а по том ожил и тридцать лет воевал. А когда устал, снова забрался на постамент.

Был памятник серебряным, с венцом, осыпанным драгоценными камнями, а булава у Штефана была отлита из чистого золота.

Когда очередной князь с дружинниками покинул Молдавию, земля стала беззащитной, и во время Второй мировой пришли румыны. Отступая, они и забрали с собой подлинную статую господаря.

Придумал ее забрать румынский офицер Мареско Антонелли, уроженец Ясс. Сын богатых помещиков, он разорился, вылезая из борделей только для того, чтобы попасть в кабак. Когда над наследным имуществом Мареско возникла угроза конфискации за долги, Антонелли счел наилучшим выходом пойти в армию. И не прогадал - у кого же поднимется рука на имущество и земли молодого защитника отечества. Антонелли, отлечивая триппер, часто смеялся над кредиторами, родителями и патриотами. На передний край в атаках он не лез, а трофеи скупал у разведчиков.

Так вот, после оккупации, гуляя по площади, Антонелли, человек непутевый и многого не знающий, впервые увидал памятник господарю и положил на него глаз. Когда всыплют нам по первое число, и маршал Антонеску наложит в штаны, и мы вместе с ним, - подумал Мареско, - надо бы не забыть здесь памятник. Больно дорогой и красивый. Так оно и вышло.

Единодушно, одобряя и без возражений наложив в штаны в едином порыве с маршалом и братьями по оружию, Мареско, не теряя духа (за исключением дурного) собрал роту солдат и велел им демонтировать статую. Штефан ничего не сказал.

В Яссах Мареско Антонелли, прокутив родительское состояние и долги по нему, начал продавать Штефана по частям.

Один рубин с венца господаря достался акробатке Коко из передвижного цирка. Она еще зубами гвозди выдирала и могла проехаться по канату на ляжках. Ох-х, чертовка, ну что за зад у нее √ крепкий, литой, прямо таки монолитный, думал Мареско, уже готовый отдать рубин вспотевшей от страсти Коко.

-Будь наша армия такой плотной, мощной и цельной, такой могучей, как задница Коко, мы бы дошли до Ганга, как Александр Македонский, и плакали!!! √ орал Антонелли в окно гостиницы, где бушевала цирковая плоть.

-А знаешь, почему? Знаешь, почему? √ орал он по прежнему в окно, но обращаясь уже к Коко.

- Не знаю, - хихикала дамочка.

- Мы бы дошли до Ганга и плакали потому, что нам нечего больше было бы покорять! Вот что сделал бы наша армия, будь она такой, как твоя задница! Выпьем!

Коко, - а звали ее Зинаида Веверица, - закончившая семь классов гимназии, и подававшая большие надежды, благоразумно умолчала о том, что за Гангом есть еще земли. За что и получила рубин.

Бриллианты Мареско отдал оптом в публичный дом, потому что его туда в кредит уже не пускали. Сошлись на том, что за камни сам Мареско и двенадцать его колен будут пользоваться женщинами заведения бесплатно.

-А где же еще десять колен?! √ смеялся герой войны, похлопывая себе по ногам.

Договор оформили и благополучно пропили.

Левую серебряную руку Штефана, которую господарь прижимал к поясу, Мареско отпилил и передал в Нямцкий монастырь за благополучное умоление Господа о снисхождении к душам усопших родителей. Те , - люди старинного уклада и образованные, - только руками в раю разводили, глядя на проделки сына.

На этом Мареско не успокоился. Чтобы растянуть нежданно-негаданно свалившееся на голову богатство, он решил использовать памятник, или то, что от него осталось, рационально. Не продавать части тела целиком. Потому в пятьдесят третьем году Антонелли напильником сточил усы господаря. А чтоб похоже было на забаву, сперва обмылил памятнику лицо.

-Ох, Мареско, и когда же ты остановишься?! - не выдержал господарь.

-Потерпите чуть-чуть, ваше величество, - смеялся брадобрей, герой войны и пациент венерологических клиник, и все это - в одном мундире. - Какая вам разница, мой господарь, где быть √ на постаменте, в кошельке шлюхи, в раке монастыря, или на пальце грека √ ростовщика?

Правый ус господаря Мареско проиграл на скачках, а левый, во искупление, обменял на три пуда восковых свечей и велел слугам раздать нищим. Свечи эти разошлись по всем монастырям Молдавии и Румынии, и тихо оплывая воском в золоте храмов, господарь думал, что не так уж и плох этот беспутный, но добрый малый Антонелли. Набожные старушки тихо шептались и вздыхали, и господарь решил, что лучше б ему церковным подсвечником уродиться.

Мареско Антонелли продавал бы статую Штефана всю жизнь, потому что люди прослышали, что она у него есть, и хотели купить частицу, пусть даже и не из драгоценного металла. Мареско все правильно понял и продавал уже куски чугунной ограды родового имения, разные железки, которые собирали для него окрестные бедняки. Но пришли коммунисты, и торговлю святыми мощами памятника прекратили. Мареско расстреляли, и он даже прослезился перед тем, как бездонный колодец ствола рассказал ему о смысле жизни. Палач ошибался, думая, что Антонелли от страха плакал. Нет, √ Мареско радовался тому, что встретит мать и та искупает его иссеченное тоской сердце в утренних росах.

Вот потому то, что настоящий памятник Штефану Великому Мареско распродал по кускам, люди собрались на площади, под фальшивым памятником. Его срочно отлили из бронзы и драгоценные камни в венец господаря вставлять не стали, на случай новой оккупации.

Людей на площади собралось так много, что они этого испугались и стали кричать. Потом разозлились, стали говорить речи, размахивать флагами, оставленными им героем Одином. Сотню самых крикливых людей выбрали в Великое Национальное Собрание. Такова история возникновения независимой Молдавии .

-Проходи, Мареско! √ загремев ключами, открыл врата великому грешнику святой Петр. √ Мы, честно говоря, давненько тебя ждем.

-Заждались?! √ радостно смеется Мареско, и греет руки о теплое железо врат. √ Я знал, что меня здесь любят.

-Ступай, Мареско, вот по этой светлой дороге, усыпанной цветами, - напутствует его святой Петр, - и гляди, не сверни на какую тропинку. Тогда сразу пропадешь.

-Как же я пропаду? √ удивляется Антонелли. √ Это же рай.

-Нет, это только небеса, а где рай, ты еще сам увидишь, - отвечает апостол, и становится у ворот.

-Ты все время в глазок смотришь? √ спрашивает Мареско. √ Неужели тебе не надоело? А впрочем, когда я был в одном борделе в Риме, так там хозяйка просверлила отверстие в стене. Специальное. Для тех, кто хочет ничего не делать, но все видеть. Вот уж не думал, что ты, святой Петр, знаком с этой женщиной. Или она уже успела умереть и рассказала тебе о своей маленькой хитрости?

-Мареско, - устало отвечает Петр надоедливому грешнику, - ты слишком суетен, и в тебе слишком много плоти. Боюсь, тебе придется забыть об этом здесь. И забыть навсегда. Ступай же! И помни: никуда не сворачивай. Тебя ждут к вечеру. Не вздумай опоздать!

-Хорошо, я сделаю все, как ты сказал.

Понурившись, Мареско Антонелли бредет по дороге в небесах, сжимая в руке кусок венца памятника Штефану Великому. Его расстраивает то, что здесь с женщинами оказалось не все так просто. Под его босыми ногами, - палача разул Антонелли перед тем, как выстрелить ему в лицо, - то и дело оказываются раздавленные лепестки роз. Мареско розам не удивляется: ему почему-то всегда верилось, что он попадет если не в рай, то в такой ад, где будет совсем неплохо. И потому предостережение апостола его не очень пугает. Но убивать Антонелли не может. Никого. Даже лепестки цветов. Поэтому лейтенант румынской армии снимает с себя рубашки, и смахивает ей лепестки перед тем, как сделать шаг. Это существенно замедляет его скорость, и Мареско понимает, что до тех, кто его ждет (может быть, сам Бог, самонадеянно думает он) к вечеру он не доберется.

-Что ж, - задумчиво говорит он, - вот еще одно обещание, которое я не исполнил.

Мареско сокрушается: сердце у него доброе, и он не хотел бы никого обижать. Так уж получается. Но смахивать розы с дороги он не перестает, и продолжает двигаться медленно, словно черепаха, которую ему еще в детстве подарили родители. Спина у него начинает болеть, но Мареско напевает веселую песенку румынских солдат про маршала Антонеску и короля Михая. Разогнувшись передохнуть, Антонелли видит, что сбоку от дороги стоит большой дом из розового камня, к которому ведет узкая тропинка, поросшая осокой. На полпути к дому на тропинке растет дерево, и на ветвях его болтается висельник. Забыв о предостережении, Антонеску горестно вздыхает, и сворачивает на тропинку, чтобы снять тело несчастного и предать его небесной земле.

-Что же это за рай такой, где на деревьях у дороги болтаются повешенные?! √ спрашивает он себя, подходя к дереву.

Мареско залезает на дерево, и складным ножом, который он украл в Молдавии, будучи на постое в крестьянской семье, перерезает веревку. Повешенный с глухим стуком падает на землю. Мареско с детства боится мертвецов, но доброта его сейчас сильнее страха. Он спускается с дерева, ободрав руки, и взваливает мертвеца себе на плечи.

-Похороню-ка я его у дороги, - решает Антонелли, - и посыплю его могилу розами. Может, тогда его душа успокоится и не будет мстить злым людям, которые повесили тело.

Внезапно Мареско чувствует, как его шею сжимают ледяные руки, и в затылок дышит сама смерть. Это оживший мертвец крепко обхватывает его ногами, и цепляется за горло.

-Зачем ты хочешь задушить меня? √ хрипит лейтенант. √ Я ведь не сделал тебе ничего дурного, только хотел похоронить тебя по-людски.

-Мне не нужны похороны, глупый человечишка! √ злобно шипит мертвец, чуть ослабивший хватку, √ Мне нужен ты, или душа твоя.

-Но у меня душа так себе, - сокрушенно признается Мареско, - она слишком грешная и мелочная. Человек я суетный, и сам святой Петр сказал мне, будто я слишком привязан к плоти.

-А большего мне и не надо, - хохочет мертвец. √ А теперь слушай. Я расскажу тебе историю, и задам вопрос. Ответишь на него верно, я, так и быть, отпущу тебя. И тогда ты отделаешься лишь тем, что я заберу у тебя цвет твоих волос.

-Это как?

-Не перебивай меня, презренная тварь, - рычит покойник, - слушай внимательно. Если же ты ответишь неверно, то твоя душа переходит ко мне, и уже я пойду дальше по этой дороге.

-Ну, что ж, - дрожит Мареско, - вижу я, что выбора у меня нет. Рассказывай свою историю, и спрашивай.

Некоторое время назад, в твоей стране, называется которая Румынией, жил скульптор. Такой же страшный развратник и непутевый человек, как ты, жил он одним днем, и не отдавал себе отчета в том, что всевышний наградил его поистине божественным даром. Ибо скульптор этот, а звали его Сержиу, мог высекать из камня шедевры. Впрочем, шедевры, это слабо сказано. В его каменных женщин влюблялись мужчины и сходили с ума от страсти и отчаяния. Им было отчего приходить в отчаяние: ведь их возлюбленные не оживали и не могли ответить взаимностью. В его каменных мужчин впивались взглядом женщины, и падали в обморок. Его каменные небеса парили легче настоящих, его каменные птицы пели так, словно сами ангелы застревали у них в глотке.

Но Афанасиу, - это фамилия глупого гениального скульптора. √ никак не мог успокоиться. Ему казалось, что в жизни его чего-то не хватает. Чего именно, он объяснить не мог. Недалекий, как и все представители рода человеческого, он наивно полагал, будто Господь должен ему что-то еще. Он никак не мог успокоиться, этот скульптор. То он начинал писать картины, хоть и не мог отличить салатового цвета от зеленого или синего, то устраивал в своей мастерской лабораторию алхимика, и пытался получить золото из свинца, не корысти ради, а все из-за смутного желания сделать что-то, что до него не смог ни один человек земли. Жестокий, и распущенный, скульптор то начинал писать бездарные романы, то тратил все деньги на покупку воздушного шара, чтобы облететь на нем всю землю, и , если получится, добраться до самой Луны.

Как и все люди, не отдающие себе отчет в том, что бог награждает одним талантом, и ради него надо отказываться от всего другого, скульптор мало работал с камнем. Да, он сделал за всю свою жизнь не меньше 200 статуй, но в книге его судьбы была обозначена другая цифра √ три тысячи! Получается, две тысячи с половиной скульптур, которые он должен был высечь, Афанасиу украл у себя, своей судьбы, и своего бога.

Грех его велик √ это бесполезные метания.

В расцвете своей глупой и бездарной жизни этот гений повстречал девушку. Грязную нищенку, которая, одень он ее в парчу, и увесь ее жемчугами, стала бы королевой мира. И ему, такому решительному на словах, не хватило на сей раз круто изменить свою жизнь, послать все к дьяволу, и жить с этой девушкой. Но и оставить ее в покое он не мог: как все эгоисты, Сержиу считал, что без него девушка и дня не проживет.

Добавь к этому еще один грех: напрасные сожаления.

Сержиу воображал себе, будто девушка так и останется на дне, и прелестный цветок этот утонет в грязи в ближайшее время. И тогда, чтобы предотвратить ее мучения, которые он сам себе выдумал, Афанасиу девушку убил. Он считал, что поступает правильно. Может, так оно и было, только с тех пор не было покоя скульптору. И вовсе не потому, что его мучили угрызения совести. Нет, человек он был плохой, как я уже говорил, и даже участвовал в еврейских погромах: насиловал и убивал. Ему не давала покоя мысль, что он потерял что-то самое важное в своей жизни. Он мучался тем, что не смог в нужный момент набраться решимости и взять эту женщину к себе в дом. Он проклинал свою минутную слабость, и понимал, что все это уже бесполезно: девушка мертва.

Пригорюнившийся Мареско, от души пожалевший скульптора, вздрогнул, когда мертвец повысил голос:

-А теперь будь внимательнее, человечишка, я задаю тебе свои вопросы. Вот они. Скажи мне, что ждет скульптора в жизни другой: рад или ад? И после того, как ответишь на этот вопрос, и если ответишь верно, подумай над следующим: виновен ли он в убийстве девушки.

Поразмыслив, Антонелли ответил:

-Вот ответ на твой первый вопрос. Скульптор, о котором ты мне только что рассказал поучительную историю, не попадет в ад.

-Почему? √ спросил мертвец.

-Это будет третий вопрос, - возразил Антонеску, - но я, так и быть, отвечу тебе на него. Скульптор не попадет в ад, потому что вся его жизнь была адом. И тогда в его смерти нет смысла: зачем скульптору умирать, чтобы оставаться в аду?

-Дальше, - велел мертвец, и Антонелли понял, что, раз уж он еще жив, стало быть, на первый вопрос ответил правильно.

-Насчет второго вопроса, - продолжил лейтенант, - я думаю так. Ответ будет достаточно пространным, потому слушай внимательно. Когда-то Понтий Пилат поступил с Христом также, как этот скульптор с девушкой-нищенкой. И, подобно скульптору, Пилат сожалел о своей нерешительности в нужную минуту всю жизнь. Не стоит винить его в этом. В том-то и дело, что такая минута бывает в нашей жизни единожды, и ты не можешь предугадать, когда она случится. Если бы мы знали это, то все, как один, в единственную нужную минуту своей жизни поступали бы верно и твердо. Но этого нет, как я уже сказал. Но, мертвец, я думаю, что скульптор не виноват в смерти девушки, хоть он и убил ее.

-Почему? √ вновь спросил мертвец.

-Это уже четвертый вопрос, - возразил Антонелли, но, почуяв, как пальцы повешенного сжались на шее, продолжил, - но я, так и быть, отвечаю тебе на него. Подобно Пилату, который должен был проявить нерешительность в самый важный миг его жизни, скульптор Афанасиу тоже стал орудием божьим. Если бы Пилат не струсил, человечество не было бы спасено. Значит, и Сержиу Афанасиу должен был струсить, и убить девушку. А зачем, нам неведомо. Да и по счету это был бы уже пятый вопрос.

-Да, - задумчиво кивнул мертвец, слезая с шеи Мареско, - люди всегда таковы. Если уж оплошали, то на ото была воля Божья. Можешь идти, человечишка.

-Значит, - вдохнул Антонелли ночной воздух, - я ответил на все твои вопросы верно!

-Как раз нет! √ рассмеялся мертвец. √ Ни одного правильного ответа ты не дал. Мне просто понравились твои рассуждения.

-Кто ты?

-Я √ Дьявол, - спокойно ответил мертвец, взлетая под ветвь дерева, и накидывая на шею себе петлю, - и вершу суд правый, разумный и справедливый.

-Зачем же тогда Бог? √ удивился Антонелли.

-Бог подвержен эмоциям, - сказал Дьявол, болтаясь в петле, - и его могут расчувствовать самые нелепые аргументы. Например такие, как у тебя. Я не могу тебе объяснить точнее, но именно поэтому Бог это Бог, а я √ Дьявол.

-Значит, сущность Дьявола не есть Зло? √ уточнил настырный Антонелли.

-Нет, - усмехнулся Дьявол, поворачиваясь на ветру, - сущность Дьявола есть Рассудительность. Сущность Бога есть Чувства. Но в том-то и дело, что для чувств рассудительность и есть зло.

-Прости меня, - поклонился Антонелли, - за то, что всю жизнь я думал о тебе плохо, уважаемый Дьявол.

Тепло попрощавшись с Сатаной, Мареско оставил ему свою флягу с вином, и побрел по тропинке, поросшей осокой, к дому. В благодарность за вино, Дьявол дал лейтенанту волшебный ранец, который мог вместить в себя груза, сколько угодно. К дороге, усыпанной розовыми лепестками, Антонелли решил пока не возвращаться. Мареско решил поискать женщину, чтобы почувствовать себя в раю.

-Бедный ты несчастный человек, - заголосила старуха в доме из розового камня, едва Антонелли только переступил порог, - уходи отсюда быстрее! Здесь нельзя оставаться людям!

-А что случилось? √ недоуменно спросил ее лейтенант, проходя в большой зал.

-Этот дом облюбовали себе черти! √ горестно сказала старуха. √ Когда-то мы жили здесь с мужем и красавицей дочкой, и беды не знали. Муж пускал путников с дороги на ночлег, и брал с них за это плату √ красивую историю. Мы с дочкой готовили путешественникам, бродягам, воинам и купцам ужин, и в доме всегда царили смех, веселье и благодарность. А потом как-то к нам зашел незнакомец в черной одежде, и так ему понравилось, что он вернулся сюда. Оказалось, что это Черт. С собой он привел целую ватагу чертей, и с тех пор дом потерял покой. По ночам черти здесь бесятся, и слух об этом разнесся по всему миру. Путники теперь обходят нас стороной. Уходи и ты, добрый человек, но не думай, что мы не рады тебя видеть. Просто здесь тебе нельзя оставаться.

-Ты говоришь "мы", - удивился Мареско, - но я вижу только тебя.

-Мы √ это я, и моя дочь, которая сейчас спит в печке, прикрыв вход в нее заслонкой. А мужа уже три года как нет, - он ушел просить о справедливости губернатора.

-Знаешь, - решил Мареско, - я остаюсь.

-Ох, - затряслась от страха женщина, - ты даже не представляешь себе, как рискуешь. Черти ведь замучат тебя до смерти, как и многих других странников. Шел бы ты дальше. В чистом поле ночевать безопаснее, чем здесь.

-Почему же вы ночуете здесь?

-Когда черти приходят сюда, и пьют вино, и играют в карты, - объяснила старуха, - мы подаем им яства, и прислуживаем за столом. За это они не трогают ни меня, ни мою красавицу дочь.

-Успокойся, старуха, и дай мне поесть. А потом я подумаю, как победить чертей и выгнать из твоего дома.

-Нет, - испугалась старуха. √ тебе нельзя есть то, что мы приготовили чертям. Они увидят, что остались без ужина, и тогда тебе точно не сдобровать!

Не обращая внимания на причитания старухи, Антонелли прошел на кухню, и вдоволь наелся и напился. Он ел несколько часов подряд, и окреп. А вот для чертей еды совсем не осталось. Поужинав, лейтенант надел свой лучший мундир, нацепил все ордена, какие только купил у старьевщика перед бегством румынской армии из Молдавии, и разбудил дочку старухи.

-Этот добрый человек обещает нам, что сумеет победить чертей, - сказала дочери мать, - и просит нас сегодня уйти ночевать в поле. Собирайся же быстрее.

-Мне жаль тебя, юноша, - сказала длинноволосая девушка с прекрасным лицом, - тебя убьют.

-Об этом мы поговорим позже, - сказал Мареско, пораженный красотой старухиной дочери, - а сейчас ступайте.

Когда женщины ушли, лейтенант закурил свою короткую трубочку, и стал ждать чертей. Они появились в полночь: целая ватага дьяволят, сумасшедших бесенят и озорных чертей. Влетев в печную трубу, они повыскакивали к столу, и стали орать, желая позвать хозяйку дома.

-Подавай вина, старуха! √ кричали они. √ Да живее! И еды! И хлеба! И мяса! Мы нынче голодны.

-Голодны как черти!

-Ха-ха-ха! Черти голодны, как черти!

-Мы нынче управились с четырьмя попами и двумя девицами из монастыря святой Бенедиктины, что в Португалии!

-Ох, и нелегко было с ними справиться!

-Тот поп, что из Греции, все визжал, да не хотел в пекло! А мы его все равно туда сунули!

-Ха-ха, а зачем было деньги копить!

-Мы же ему их и подсунули! Ха-ха! А потом он сам так к ним привык, что жить не мог без того, чтобы новый золотой под подушку не положить!

-А ты, брат, хорош! Настоящим красавчиком стал, чтобы эта монашенка обо всем на свете забыла! И о боге, и о молитвах, и о мессе! Ха-ха!

-Черт меня побери! Ха-ха-ха!

-Смешно ведь! Черт меня побери, сказал черт, ха-ха!!!

-Да где же эта старуха?! Эй, старуха! Старуха. Где ты?! Подавай нам быстрей еды и вина, мы нынче славно потрудились и хотим есть и пить вволю. Да покажись же перед нами быстрее, и гляди, не медли, не то мы съедим на ужин твою дочку!

Антонелли докурил трубочку, встал, и пошел в залу с огромным подносом в руках.

-Кто это нынче у нас в прислуге? √ удивились черти. √ Неужто старуха женишка себе завела?! Ха-ха. Зато мундир у него прекрасный!

-Уважаемые господа черти, - подобострастно сказал Антонелли, склонившись в низком поклоне, - нынче позвольте мне служить у вашего стола! Старуха занемогла, и попросила меня, презренного бродягу, подавать вам еду и питье! Не гневайтесь, сейчас будет вино и кушанья!

-Так и быть, - смилостивился главный Черт, - служи нам!

Мареско поставил на стол поднос, и черти бросились к нему, опрокидывая свечи, тарелки и приборы. Сорвав крышку с подноса, они в изумлении замерли. На подносе лежал ранец.

-Этот тот самый безразмерный ранец, в который нас народный герой Иван Турбинка обманом затащил, - зловеще сказал главный Черт, - но неужели ты думаешь, пройдоха, что мы второй раз на этот обман купимся?!

-Ни в коем случае, - кланяясь, сказал Мареско, - просто ранец этот случайно попал мне в руки, и я решил отдать его вам в знак нижайшего своего перед вами преклонения.

-Довольно, - сказал Черт, дохнув пламенем на волшебный ранец, и испепелив его, - еще одна дерзость, путник, и мы тебя растерзаем. Неси же нам все для пира!

Мареско виновато улыбнулся и сказал:

-Многоуважаемые господа черти! Не гневайтесь, но сегодня старуха осталась без продуктов, из которых могла бы приготовить вам прекрасную еду, и без вина.

-А в чем же дело? Неужели ей не дорога жизнь? √ спросил Черт.

-Нет, господин, она очень любит свою жизнь, но сегодня в дом ворвались какие-то люди и забрали у старухи всю еду и питье. Она пыталась противиться им и говорила, что все это √ для господ чертей. Но люди лишь посмеялись!

-Кто они?! √ прорычал черт.

-Не знаю, кто, - объяснил Мареско, - но я слышал лишь, что это солдаты, которые воюют с румынской армией.

-Растерзать их! √ заорали обозленные черти!

-Да, но как мы появимся на земле в нашем нынешнем обличии, чтобы не вызывать подозрений? √ задумался главный черт.

-Я могу дать вам свой мундир офицера румынской армии, - предложил Мареско, - ведь эти люди воюют с ней, и, стало быть, вы спокойно сможете убить их, и вам за это ничего не будет.

-А что, это идея! √ загорелись черти.

И вот они уже все поскакали в мундир и брюки с лампасами, которые им дал Антонеску. Наконец, туда залез главный Черт, и перед Антонеску возникает смуглый мужчина, с курчавой шевелюрой, прикрывающей небольшие рожки, и в блестящих сапогах, скрывающих копыта.

-Ну, как, похож я на офицера румынской армии? √ довольно спрашивает главный черт.

-Да, и на самого лучшего офицера! √ льстит ему Мареско, - я бы не отказался служить под началом такого офицера, и почел бы это за честь, но, увы, я ведь уже умер.

-Ну, прохлаждайся здесь, покойничек, - смеется черт, - а я спущусь на землю, отомстить тем, кто съел нашу еду и выпил наше вино. Кстати, где сейчас эта ваша румынская армия? В каком году, и в каком месте?

-Ваши обидчики сейчас в 1943 году, - говорит Мареско, - и находятся они у города, который называется Сталинград. Там же находится и румынская армия. Поезжайте скорей, иначе вам ни за что не найти злодеев, лишивших вас пира!

-Хорошо, - взлетает черт, - я скоро вернусь. Растопи печь и достань где-нибудь продуктов!

-Будет исполнено, господин! √ кричит Мареско, и смеется.

Он возвращается в поле, и зовет хозяйку с дочерью в дом. Там они прибираются, и ложатся спать. Наутро все на небесах только и говорят о главном Черте и сотне его чертенят, которые зачем-то помчались к городу Сталинграду, в самое пекло страшной битвы, где и погибли все в пламени. Старуха в благодарность отдает Мареско весь оставшийся у нее табак, а Антонелли, добрая душа, соблазняет девушку с длинными волосами.

-Я вернусь, - обещает он ей, и целует на прощание грудь любимой. √ Но сейчас мне пора уходить.

И Антонелли выходит на дорогу, усыпанную розовыми лепестками.

-Мареско, а ты все такой же неугомонный, - возникает перед лейтенантом статный мужчина необычайно высокого роста, в синем балахоне. √ Разве ты не знаешь, что тебя уже заждался в конце дороги, усыпанной лепестками, сам Бог?

-А ты кто таков будешь? √ склоняет набок голову близорукий Мареско.

-Се тебе неведомо, человек, и пусть неведение останется в сердце твоем, - подумав, отвечает исполин.

-Ты говоришь, как приходской поп из села, что было у поместья моих родителей, - улыбается Мареско, - неужто ты стыдишься того, кто ты есть, и не можешь рассказать мне об этом?

-Мареско, - мягко молвит исполин в синем балахоне, - я вижу тебя насквозь, и на этой ладони √ все твоей сердце.

В подтверждение своих слов незнакомец протягивает Мареско ладонь. Несколько мгновений лейтенант видит там свои мысли.

-Так кто ты есть? √ упрямо спрашивает Мареско.

-Так и быть, - утомляется спором незнакомец, - я отвечу тебе. Я √ архангел Гавриил.

-Ух, ты! √ восхищен Мареско. √ И тебя послал поторопить меня сам Бог?!

-Какой ты наивный, - смеется Гавриил, - Бог никогда никого ни о чем не просит, и никому ничего не поручает. Просто мы тут, на небесах, решили, что пора бы тебе уже поторопиться, не то опоздаешь.

-Опоздаю?! √ поражен Мареско. √ Разве Бог заболел, и вот-вот умрет? Разве можно опоздать к Богу?

-Ты становишься дерзок, - хмурится архангел, - гляди, как бы я не связал тебя, и не бросил в мешок. А там уж, желай, не желай, быстро к Богу домчишься.

-Зачем ему я, неужто у него дел поважнее нет? √ спрашивает Мареско. √ Ведь мое путешествие еще не кончилось. Признаться честно, мне тут понравилось, и, скажу тебе по секрету, на небесах вовсе не так скучно, как могло показаться на земле.

-Спасибо за откровенность, - иронически кланяется архангел, - я ценю ее. Но все это слова. Поторопись, Мареско. Я сопровожу тебя к Богу. Отныне твое путешествие становится стремительным и коротким.

-Вот как? √ болтает Мареско, вышагивая рядом с Гавриилом по дороге. √ Может быть, ты расскажешь мне по пути какую-нибудь занимательную историю, чтобы путь нам показался короче?

-У меня нет желания разговаривать с тобой о чем-либо, - отвечает Гавриил, - даже не пытайся заболтать меня и скрыться, как ты хочешь, я погляжу, сделать. Угомонись, Мареско, угомонись. Это небеса. Земную суету оставь, она больше никогда не напомнит о себе твоему сердцу.

-Хорошо, - соглашается для виду Мареско, - тогда давай я расскажу тебе что-нибудь, а ты послушаешь.

-Неужели ты знаешь что-то, чего я не знаю, - презрительно улыбается Гавриил.

-Представь себе, да! √ восклицает Мареско, зачерпнув с дороги лепестки, и осыпая ими в шутку себя. √ Отчего бы тебе не послушать, старый, сердитый, ворчливый ангел?

-Ох, Мареско, ты и болтун, - улыбается Гавриил, - но, так и быть, я слушаю.

Подумав, Мареско рассказывает Гавриилу историю, которая называется

Жил когда-то в Молдавии крестьянин Теодор, - веселый, пригожий парень. К работе он не был склонен, и по утрам надевал нарядную рубаху, и постолы мягкой кожи, и в рукава вдевал гирлянды из бус.

-Снова на гулянку собрался, Теодор? √ завидуя, - кричали ему по утрам соседи.

А парень улыбался, и наперегонки с Солнцем бежал от села к полю. В Молдавии тогда еще не делали вина, и великий поэт Овидий Назон, приехав погостить к Теодору, а заодно и отдохнуть от причуд римского императора, никогда не говорил о том, что "вино этой местности уныло, кисло и однообразно". Еще он никогда не говорил о молдавском вине, что "по отвратительности с ним может спорить лишь пойло, подаваемое в портовых тавернах грузчикам из вольноотпущенных рабов". Эти слова ему приписали из зависти румыны гораздо позже, когда Молдавия стала славиться своим вином. В общем, вина Молдавия, когда в ней начинал жить Теодор, еще не знала.

Соседи спозаранку, когда на Земле еще темно было, выходили из дворов и тянулись к полю цепочками, тяжко стеная: нелегок был труд земледельца тогда. Нелегок он и сейчас. А Теодору и дела до этого не было, - в нарядной рубахе, пробежавшись по полю, он шел к реке, и прогуливался по ее берегам, напевая веселые песни.

-Сынок, - звала его старая мать, - иди домой обедать.

Теодор притворялся, что не слышит, и возвращался домой лишь к вечеру. До тех пор он успевал: подпрыгнуть до неба, кувыркнуться в море, плюнуть в ночь, строить рожицы страху, поцеловать зарю, погладить закат, обмануть время, станцевать с бурей. В соседнем селе, куда Теодор часто заглядывал, люди промышляли гончарным ремеслом, и потому были веселее и жизнерадостнее земляков парня, вынужденных с утра до ночи горбатиться на земле.

Кстати, позже от этих людей пошли волы. Случилось это так: в самую страду они работали в поле, не переставая, три дня и три ночи, и решили, что разговоры будут лишь мешать им. Тогда они стали мычать, опустились на четвереньки, и впряглись в плуги. А когда все закончилось, стать прежними они не смогли. Потому в Молдавии с тех пор работают мало и очень осторожно.

-К нам пришел Теодор, - нараспев говорили гончары, и смеясь, обступали парня.

Тот веселил их, танцевал, показывал фокусы и разные чудеса, а один раз удивил друзей тем, что, проглотив змею, вытащил ее у себя из уха. Змея, шипя, уползла, а Теодор стал пользоваться славой кудесника. Девушки из селения гончаров очень любили его, и не одной из них Теодор прижал руки к груди поздней ночью.

Несмотря на то, что дни парень этот проводил в развлечениях, ночью он тщательно убирал двор дома, где жил со старенькой матерью, бывшей в молодости писаной красавицей, делал, что надо , по хозяйству, и горя они не знали. Может быть, еще и потому, что, как поговаривали люди, мать Теодора в юности зналась с господарем Михае6м Витязу, проезжавшим это селение, и, якобы, Теодор √ внебрачный сын господаря.

Долго ли, коротко ли, а мать Теодора умерла, и оставила сыну в наследство дом, скотину, и немного денег. Погоревав, парень женился на красавице из селения гончаров, и зажил счастливо. Но вот что заметили люди: шло время, сменялось поколение за поколением, а Теодор был все так же молод, весел и бесшабашен. И жена у него была такая же.

Наступило время, когда Молдавия перестала жить счастливо √ на эту землю пришли первые захватчики и, сменяя друг друга, не ушли с нее до сих пор. Но первыми были турки.

-Я отправлюсь в войско господаря и убью сто тысяч врагов! √ сказал Теодор молодой жене.

И он отправился в войско, и убил сто тысяч турок, но тех было как звезд на ночном небе в ясную погоду, - не счесть. И господарь, выиграв сорок битв, все равно уступил туркам.

-Это все бояре и их измены! √ скрепя зубами, сказал господарь Теодору.

Они сидели в палате господаря, у камина, и пили вино (оно к тому времени в Молдавии уже появилось). Господарь сетовал Теодору на то, что бояре изменяли ему постоянно, и заключали за его спиной союзы с турками.

-Сколько врагов ты не убей, Теодор, - сказал господарь храброму крестьянину, - а все равно проиграешь, если не убьешь главного врага √ изменника.

-Так давай отсечем им головы, и снова объявим войну, - угрюмо сказал Теодор.

Два года войны изменили его. Он не стал менее отважен, но черты лица его огрубели, а руки стали больше и тяжелее. Теодор прославился в битвах, и государь приблизил его к себе. Теперь Теодор √ один из полководцев войск молдавского. На голове его √ шапка с драгоценными каменьями, в руках булава, на боку √ острый меч. А ведь когда-то парень бросался в битву лишь с палкой, к которой крепил лезвие косы.

-Не имеет смысла, Теодор, - ласково глядит на него государь, - поверь мне, совсем не имеет.

-Что делать, смириться?! √ вспыхивает полководец.

-Да, щенок, - вскипает господарь. √ Что важнее, твоя никому не нужная доблесть, или род молдавский? Нас перебьют, если мы не смиримся, помни об этом. Нас перебьют непременно, потому что, как бы храбры мы не были, нас предадут изменники. Потому √ снимай шапку, бросай булаву, и езжай в село. Сохрани себе для жизни.

Теодор, плача, исполняет волю господаря, и едет в село. По пути он узнает, что господарь постригся в монахи, отказавшись от трона, но это его не спасает √ изменники-бояре отрубают ему голову, и шлют в подарок турецкому паше. Тот велит сделать из черепа господаря чашу, и моет в ней пальцы во время пиров. Узнав об этом, Теодор вскипает, и вскакивает было на коня, но перед глазами у него встает тень господаря.

- Сохранить себя ради жизни, - угрюмо говорит Теодор, и слезает с коня.

Он возвращается в село, и живет там вечно. За несколько столетий Теодор принимает в доме разных захватчиков √ румын, турок, снова румын, немцев, русских, даже французов, - и всех он поит своим вином.

-Наш Теодор подхалим, Наш Теодор продает родину! √ негодуют молодые.

Идут годы, и молодые, состарившись, грустно глядят на двор Теодора. А тот все продолжает принимать любого захватчика, пришедшего к нему, вином и хлебом. Но мало кто знает, что каждый, отведавший вина Теодора, через полгода умирает в страшных мучениях √ такова сила страшного проклятья, которое наговаривает крестьянин в бочку с вином. Но смерть наступает через такой большой промежуток времени после посещения дома Теодора, что никто и не подозревает крестьянина.

Слава о гостеприимстве Теодора, и молдавского народа бежит по всей планете. И невдомек никому, что это стала проклятьем самого Теодора, - желая умертвить захватчиков, и отвадить их от своего дома, ставший жестоким и беспощадным Теодор вынужден улыбаться им, и привечать их. Отчаявшийся что-либо понять, Теодор умирает в 1973 году, и его хоронят на кладбище "Дойна", в предместье Кишинева, в пятом ряду шестого квартала. У него четвертое место. На надгробии выбит портрет Теодора. После его смерти молдавское вино завоевывает славу во всем мире.

А умение отомстить, угождая и улыбаясь, с тех пор, - отличительная черта молдавского народа.

-Это хорошая история, - задумчиво говорит Гавриил, - и она многое объясняет мне в народе, который мы здесь, на небесах, не можем понять. Как ты думаешь┘ Эй!

Только сейчас Гавриил замечает, что Мареско провел его. Все время, пока архангел шел по дороге, остановившийся у дерева

Антонелли рассказывал ему историю, а поскольку на небесах все и всегда слышно так хорошо, будто собеседник постоянно рядом с тобой, Гавриил ушел далеко от лейтенанта. Тот увидел это, и был таков.

Покачав головой, Гавриил, оставшийся с носом, идет дальше, о чем-то размышляя.

Долго ли, коротко ли, а добрался Мареско по дороге, усыпанной розами, до прекрасного озера, поверхность которого была покрыта водяными лилиями. Над холмом, который прикрывал озеро от ветров с северной стороны, кружились остатки утреннего тумана. Антонелли продрог, и решил согреться. Оглядевшись, он увидел слева от воды рощу, полную сухих деревьев. Насобирав хворосту, Антонелли разложил костер, разжег его, и присел у огня.

-Отогреюсь, и наловлю рыбы, - говорит он себе, подремывая. √ Пожарю ее, съем, наберусь сил, снова посплю, а потом уж двинусь вперед.

Думая об этом, Антонелли, закутавшись в шинель румынского офицера, засыпает. Будит его боль в ногах и резкие голоса.

-Подай его сюда. Так, нет.

-А я говорю вам, этак.

-Стоп.

-Сюда.

-Тяжелый┘

-Черт!

Очнувшись, Мареско понимает, что руки и ноги его спутаны, а сам он теперь лежит слишком близко у костра. Вокруг него столпились странного вида люди, в фетровых шляпах, из-под которых на плечи им спускаются длинные немытые волосы.

-Кто вы такие, и что делаете со мной, добрые люди? - улыбается он им, дрожа.

-Сначала ответь нам, кто ты таков?

-Мареско Антонелли, сын добрых родителей, попавших в рай, и которых теперь вот ищу здесь. Вы, кстати, не видали их? Степенная супружеская чета, с которой прогуливается Бог.

-Какой странный сумасшедший┘ - задумчиво говорит самый, видимо, главный из этих людей.

-Ох, до чего ты смешной, - улыбается Мареско, чтобы разогнать кровь, - сумасшедшие они и есть странные.

-Не тебе, козявка, учить меня разговаривать! √ зло говорит вожак. √ Я умею разговаривать красивее всех на свете, ведь я √ председатель Союза Писателей.

Мареско Антонелли узнает, что место, куда его занесло √ село Елизаветовка, у Днестра. И здесь еще тридцать лет назад указом совета министров МССР построили дом отдыха писателей.

-Если вы пишете книги, добрые люди, - удивляется он, - то почему связали меня, как барана?

-Видишь ли, Мареско, - задумчиво говорит самый главный молдавский писатель (фамилия его Чимпой) √ мы можем снять с твоих рук и ног эти путы, но кто нам даст гарантию, что ты не набросишься на нас, едва освободишься?

-Кто же может дать вам эту гарантию, кроме меня? √ изумлен Антонелли. √ Разве может кто-то поручиться за меня крепче, чем я сам?

-Он говорит разумно, и не буйствует, - приближает к пленнику осунувшееся лицо пожилой мужчина.

На руке старика √ кастет в виде чернильницы, и Мареско невольно отворачивает от него лицо. Наконец, писатели решаются развязать Антонелли, что и делают, настороженно поглядывая на своего пленника. Затем усаживают его у костра, и сами садятся вокруг.

-Мы не разбойники, как ты мог подумать, - начинает свой рассказ писатель Виеру, придерживая на лысой голове шляпу, которою пытается унести ветер, - а писатели земли молдавской. Когда-то, несколько сот лет назад, мы были прославлены здесь как великие летописцы, и весть о наших хрониках и житиях святых разносилась по миру быстрее, чем Евангелие. Все мы были величественными старцами в черных одеяниях, и время свое проводили в труде за столом, пергаментом и пером в чернильнице. Увы, гордыня, что пожирает ангела и делает его Сатаной, погубила нас!

-Увы, нам, увы!!! √ горестно возопили старцы.

-Нельзя ли, - с аппетитом дожевывая хлеб, промычал Антонелли, - закончить артиллерийскую подготовку, и приступить к штурму позиций.

-Речи твои мне неясны, Мареско, - не понял Чимпой.

-Я имею в виду, - пояснил лейтенант, - не могли бы вы конкретно рассказать, в чем же, собственно, дело?

-Хорошо, - вздохнул Чимпой, - ты юноша, а молодые нетерпеливы. Что ж, вкратце наша история такова: когда в страну пришли турки, мы, чернецы-хронисты, одержимые гордыней, решили использовать это для ослабления власти государя...

-Постойте, это какого же? √ оживился Мареско.

-Государя Штефана Великого, повелителя земли молдавской, валашской и мунтянской.

-Как же, знаком!

-Ты не можешь быть знаком с ним, юноша, потому что государь преставился в 15 веке от рождества Христова.

-Нет, - запутался Антонелли, - я не то, чтобы знаком с ним, я, скорее, знаком с его памятником.

-А что, - жадно оживился Чимпой, - в Молдавии все так же оживают памятники?

-Все по-прежнему, - заверил его Мареско, - Но продолжай свой рассказ.

-Итак, турки в Молдавии, государь борется с ними, а мы, желая ослабить власть его и усилить влияние церкви, тайком помогаем захватчикам. Но мы не предатели, о нет! Не подумай о нас так!

-Что плохого в том, чтобы быть предателем? √ спрашивает Мареско. √ Будь кем хочешь, главное √ живым.

-Но мы предателями не были! √ упорствует Чимпой. √ Мы лишь желали, как теперь говорят, разделения полномочий, что лишь способствовало бы укреплению государства.

-Не лучший момент вы для этого выбрали, - соглашается Мареско, и, припоминая тяжелый характер памятника государю, спрашивает. √ Вас казнили?

-В том-то и дело, что нет! √ горестно восклицает расстроенный этим Чимпой.

-Горе нам, горе!!! √ завывают старцы.

-Государь, прознав об измене, проклял нас, и проклятие его, как и всех мужчин его рода, обладавших силой чернокнижников, все еще сильно. Мы стали вечны! Он обрек нас на вечные муки, на вечную жажду и на вечное лизоблюдство. Так, всего лишь в прошлом веке мы писали стихи о Ленине, и прославляли его, сейчас же мы предали его, назвали тираном и деспотом и дьяволом, прокляли его память, как и предвещало заклятие, и, как в заклятии же было указано, дух мертвеца охотится за нами!

-Как это? √ не понимает далекий от тонких материй весельчак Мареско.

-Все просто, - пригорюнился Чимпой, - каждую ночь сюда приходит пожелтевший мертвец Ленин, и терзает нас, и что сделать с этим, мы не знаем. Может быть, ты сможешь помочь нам в этой беде?

-Провести мертвеца? Это можно, - развеселился Антонеско, - это всегда с удовольствием. Но мне потребуется помощь одного из вас. Кто здесь писал стихи о Ленине?

Старцы, все как один, покаянно выступили вперед. Мареско выбрал одного, и, отправив писателей в дом, стал поджидать мертвеца у костра.

-Расскажи мне что-нибудь из того, что вы писали об этом вашем Ленине, - попросил он старца.

-...После того, как пройдешь ты долины и горы, моря и земли, придешь ты к воротам города... Это - Москва - столица нашей Родины. Здесь, в центре Москвы, ты увидишь мавзолей самого человечного человека на планете - Ленина... √ забубнил писатель.

-Это кто написал? √ улыбнулся Мареско.

-Писатель Дабиджа.

-А кто он?

-Он √ это я, - потупился старец.

-Ну, что ж, писатель Дабижа, - говорит Мареско, - ты остаешься со мной, а остальные пусть прячутся.

Писатели уходят, и вот, наступает ночь: ангелы мажут землю чернилами, и лишь костер дает свет лейтенанту Мареско и писателю Дабижа.

-Хочешь вина? √ предлагает Мареско.

Немного времени они пьют, после чего Мареско укладывает Дабижу спать, а сам отползает в кусты, глядя на пламя. Языки его танцуют, а над лейтенантом повисают колдовские чары. Он украдкой крестится, и тут же сыпет себе соли на ботинок. После этого он становится невидим для мертвеца, но сдерживает дыхание, чтобы не выдать свое присутствие вздохом. Наконец, из ночи является мертвец. Пожелтевший, осунувшийся, он гремит кандалами на ногах, и тянет свои руки к спящему писателю.

-Жертва, жертва, - бормочет покойник.

-О, - стонет проснувшийся Дабижа, - пожалей меня, монстр, мое проклятье.

-Не могу, - рычит мертвец, - я всего лишь исполняю волю государя, который проклял вас.

Мареско выскакивает из кустов, и, ловко ухватив мертвеца за затылок, пригибает того к земле, после чего связывает.

-Кто ты, невидимый враг? √ хнычет покойник.

-Всего лишь лейтенант, - говорит Мареско, и, указав на все еще дрожащего писателя, спрашивает, - как сделать, чтобы ты перестал мучить этих добрых людей?

-Никак, - подумав, отвечает мертвец, - ведь они предатели.

-Но и Петра, который трижды отрекся, простили, - возражает Мареско.

-Но Иуда повесился! √ парирует мертвец.

-Я уверен, что на небесах его простили! √ в свою очередь, отвечает Мареско.

-Это всего лишь твои предположения! - гордо замечает мертвец.

-До чего ты любишь спорить! √ удивляется Мареско.

-Это называется √ полемизировать! √ поправляет его мертвец.

-Черт бы тебя побрал, - смеется Мареско, - я тебе слово, ты мне сто в ответ. Не этим ли ты славился при жизни?

-Я материалист, и не верю в чертей! √ вновь возражает мертвец.

-Зря! Я лично знал парочку! И потом, как же ты не веришь в чертей, если сам ты √ оживший мертвец?! √ ликует Мареско.

-Допустим, - задумывается мертвец, - мне все это снится.

-Хм, удачный ход!

-Мареско!!! √ зовет писатель Дабижа, которого спор Антонелли с мертвецом приводит в отчаяние, - Мареско, ты теряешь время, а обещал помочь нам!

-Этим я и занимаюсь, - отвечает ему Мареско, и обращается уже к мертвецу, - но если тебе это снится, значит, тебе может присниться что-то другое?

-Исходя из теории вероятности, - да!

-А почему тебе не приснится, что ты умер в этом сне?

-Не знаю, но, думаю, может приснится.

-Тогда попробуй, - советует Мареско, - зачем тебе мучаться таким плохим сном?!

-Хорошо, - соглашается мертвец, - я лягу, посплю, и постараюсь думать, что умер в этом сне. Может, мне тогда приснится что-то другое. А то знаешь, на вкус эти писатели вовсе не зефир в шоколаде.

Покойник ложится, и постепенно засыпает. Спустя сутки Мареско убеждается, что мертвец, которому приснилось, что он умер, действительно умер. Писатели долго благодарят его, а Мареско, пожелав им быть чуть принципиальнее, спрашивает:

-Как мне дойти до Кишинева?

-Ступай туда, - отвечали ему, - и чем больше красивых женщин ты встретишь, тем ближе будет столица.

К полудню Мареско был в Кишиневе.

Мареско устраивается работать зазывалой в бродячий цирк, который то и дело останавливался в Кишиневе.

-Заходи, добрый люд, поглядеть на Безумного Мотоциклиста!!! √ кричит он у огромного шатра.

Компания в цирке подобралась что надо, и Мареско пришлась по нраву. Безумный Мотоциклист, - юноша, сбежавший из дому, - выделывал на своем мотоцикле лихие круги под куполом шатра. Глотатель Лезвий на глазах пораженной публики ел полуметровые кинжалы, и посмеивался, рыжий весельчак заводил детей дурацкими прибаутками, Мастер Блошиного Театра за копейки заводил в свою палатку и подопечные его лихо отплясывали канкан на металлическом подносе. Посетители глядели в старенький микроскоп и лишь удивлялись. Мареско как- то подглядел, что Мастер Блошиного Театра тайком ставил под стол, где был поднос, свечу, и понял, отчего блохи так любят танцевать.

Женщины и здесь от Мареско не отставали: высокий, статный гвардеец, в импозантной форме зазывалы, по красоте не уступавшей одеянию папских гвардейцев, Антонелли стал признанным любимцем кишиневских дам. О его неутомимости ходили легенды.

-Сколько раз за ночь ты возьмешь меня? √ брала его за подбородок дама, отправив детей в палатку с блошиным театром.

-Я вижу, - смеялся лейтенант, - слухи о непостоянстве женщин ложны. Женщины и за сто лет не изменились.

После чего склонялся, - ибо Антонелли был высокого роста, - и говорил:

-Через каких-нибудь несколько часов ты перестанешь быть холеной женщиной с гладко собранными волосами. Ты будешь кричать так, будто тебе в задницу соли насыпали, а твой рогатый супруг еще не один день потратит на то, чтобы привести тебе в порядок прическу.

Грубость и развязность Мареско вошли в легенду, но женщины от него не отставали. Наш же добрый лейтенант мечтал лишь о том, чтобы такая жизнь была вечной. После работы он посещал одну из женщин, и уходил за полночь. Он никогда не оставался под утро.

А к своему 103-му дню рождения Мареско решил купить море вина и горы еды, чтобы устроить праздник, который вся Молдавия вспоминать станет. Так он и сделал, благо денег зарабатывал в цирке немало, да и женщины на него не скупились.

-Я не альфонс, - смеялся Мареско, - но купюр, как и все женского рода, сами ко мне тянутся.

День рождения Мареско справлял в Ботаническом саду Кишинева, у озера, по которому, вытянув шеи, бежали, чтобы взлететь, лебеди. Место это Мареско полюбил, и специально для праздника заказал сто двадцать гратарных решеток, и большую пальму, которую поставил в центре палатки. А уж палатку, конечно, он одолжил у директора цирка.

-Скольких же ты собрался пригласить, Мареско? √ удивлялся директор.

-Не меньше, чем мне лет, - отвечал лейтенант, приглядывая за тем, как рабочие скатывали палатки.

-Мареско, ты разоришься, - притворно ужасались женщины.

-Нет, - улыбался Антонелли, - потому что мое богатство у надежных банкиров.

-Что же это за богатство и банкиры? √ в ожидании комплимента млели женщины.

И Мареско их ожидания оправдывал. Ущипнув одну за грудь, другую за бедра, третью по щеке погладив, он говорил:

-Вот мое богатство, а банкиры - вы.

И женщины смеялись, и млели, а знакомые Антонелли говорили:

-Несомненно, о том, что Мареско √ величайший бабник на свете, свидетельствует одно. Даже мужья соблазненных им женщин не держат на него зла.

Но вот, шатер в Ботаническом саду установили, на решетках зашипело мясо, ветер взволновал темную массу травы парка, и грозовые тучи пошли на Кишинев. А Мареско смеялся, и утешал гостей тем, что от дождя они захмелеют позже, чем обычно. И, встав под куполом цирка, гордо обозревал всех приглашенных им гостей. Их собралось пять тысяч. Были там и прекрасные женщины с волосами, будто политыми амброзией, были грязные бродяги, которых Антонелли приглашал прямо у церквей, где проходимцы просили милостыню, были министры и брадобреи, музыканты и кузнецы, были страждущие и обрядшие, и сердце Мареско переполнялось любовью и счастьем за мир, в котором он живет.

-За этот мир! √ воскликнул Мареско, выпив вина, и бросился танцевать.

Праздник начался, и разговоры о том празднике не утихают в Кишиневе и по сей день. Вспоминают, как Мареско двадцать семь раз уединялся с хорошенькими гостьями в беседке у "Аллеи роз", вспоминают, как Пожиратель Лезвий проглотил две старинный алебарды, и рубил ладонями деревья, как Безумный Мотоциклист оседлал ветер, и сделал на нем два круга почета в честь своего друга, лейтенанта румынской армии Мареско Антонелли. как женщины любили мужчин так, будто завтра никогда не наступит ; вспоминали, будто когда кончилось вино, - а случилось это к полуночи, - Заклинатель Змей ударил своей флейтой в землю, и оттуда забил фонтан вина, как благодушен и радостен был любимец города, именинник Антонелли, как поэта сочиняли на самом пиру гениальные стихи в честь веселья, как столичный градоначальник преподнес в подарок Мареско копию статуи Штефана Великого, и как она ожила, и долго пила вино с Мареско, вспоминали, как лебеди, разбежавшись, поднялись в небо, держа в лапах поверхность пруда, как завывал все усиливающийся ветер, как дрались приглашенные, а потом мирились, и пили с полицией , вызванной благонадежными жителями окрестных домов, как виноградные лозы пустились в пляс┘как внезапно в парке, а потом и во всем мире наступила тьма ; а когда вдруг на небе, очистившемся за мгновение, зажглась луна, Мареско пропал.

И пораженные люди видели на этой Луне профиль балагура, весельчака и пьяницы Мареско Антонелли. И директор цирка сказал:

-Поистине, это был чудесный праздник.

И что из того, о чем шептались в городе, является правдой, а что ложью, мы не можем судить. Мы знаем лишь, что когда Мареско, разгоряченный танцами, вышел из палатки взглянуть на звезды, к нему подошел седой мужчина, и взял именинника за руку, сказав:

-У меня для тебя подарок, Мареско.

На что тот ответил:

-Я не принимаю подарков в дни рождения, старик, я дарю их сам. Иди и веселись, вот мой подарок тебе.

-Но все же, - упорствовал седой мужчина, - прими мой дар.

И в то же мгновение Мареско поднялся ввысь по хорошо уже знакомому ему бездонному колодцу. А старик, принявший свой истинный облик архангела Гавриила, говорил ему:

-Ох, Мареско, ну и наделал же ты шуму у нас на небесах! Вместо того, чтобы идти по дороге, указанной мной, свернул с пути, натворил разных чудес, а потом оказался на Земле! Вот уж мы переполошились! Где, спрашивает Бог, тот самый Мареско, о котором я столько слышал? Пропал, говорят ему. Ох, ну и рассердился же он на тебя. А когда узнал, что ты на Земле вновь принялся за старое, немедленно послал меня за тобой. И, будь спокоен, теперь я от тебя до самого Бога не отступлюсь.

-Дал бы ты мне поспать напоследок, - зевает Мареско, - очень уж я устал.

-Ты невозможен, Мареско, - улыбается Гавриил, и говорит лейтенанту, - а вот и Бог.

Мареско, очутившись на огромном облаке, приветливо здоровается с Богом. Тот выглядит как важный, но добрый старец с сияющим лицом.

-Так вот ты какой, Мареско, - улыбается бог, и ведет лейтенанта под руку по облаку, - добро пожаловать на небеса. На этот раз мы решили сократить тебе путь. Видно, такая твоя судьба: сбиваться с долгих дорог.

-Что это там, за туманом? √ спрашивает его Мареско.

-Рай, - отвечает Бог. √ Ведь три дня уже прошло с тех пор, как ты умер в последний раз. А на третий день, когда человека хоронят, я показываю ему рай.

-Не надо, - просит Мареско, - ведь если там будет не так хорошо, как я представлял, я разочаруюсь. А если там будет все же хорошо, то именно так я себе все и представлял.

-Хорошо, - внезапно соглашается Бог. √ Идем обратно.

Несколько минут они идут по облаку, после чего Бог протягивает руку:

-А вот за тем клочком тумана √ Ад. Ведь с тех пор как ты умер в последний раз, прошло уже девять дней, и я должен показать тебе его.

-Не стоит, - говорит Антонелли, - если там хуже, чем я думал, я буду разочарован, а если лучше, - то мне предпочтительнее не знать об этом, чтобы мучения в Аду стали для меня приятным сюрпризом.

-Ладно, - вздыхает Бог, - уступлю. Но пока мы с тобой разговаривали, прошло уже сорок дней с той ночи, как ты умер. И мне пора решать, куда тебя отправить √ в ад, или в рай.

-А я пока посижу неподалеку, чтобы не мешать тебе думать, - решает Антонелли.

Архангел Гавриил подходит к Богу, и спрашивает:

-Куда мне его отвести?

-Куда бы я его не отправил, - думает Господь, - везде с Антонелли будет рай его воспоминаний. Стало быть, в раю ему прискучит, ад же √ ничему не научит.

-Так и есть, - смеется Гавриил, - у этого беспутного малого за левым плечом всегда счастье вместо смерти.

-Кстати, все эти разговоры о вампирах, живущих вечно, появились из-за него, - смеется Господь.

-Как же им не появиться, если его видят то там, то здесь, вот уже добрую сотню лет. И всегда молодым, навеселе, и с женщиной. Но сердце у него доброе.

-Стало быть, и жить ему столько, сколько захочется, - решает Господь, и зовет, - Мареско!

-Да, Господи, - отзывается лейтенант.

-Ступай на Землю. Как надоест, сам умрешь.

И архангел Гавриил сносит Антонелли на землю.

Так заканчивается история лейтенанта румынской армии, зазывалы в молдавском цирке, любимца женщин и любителя выпить, славного малого Мареско Антонелли. Где он сейчас, мы не знаем, но по городу ходили два слуха. Первый: будто Мареско уехал на острова в океане, где стал местным королем. Второй: якобы Антонелли дал обет обойти землю сто по двадцать раз, после чего спокойно испустить дух. Зная Мареско, мы можем сказать лишь, что одно другому вовсе не противоречит.

┘Осенью 2001 года, после тысячелетних странствий Фэт-Фрумос, снискавший себе славу героя, и ставший легендой, вернулся в Кишинев. Его верный друг Каталан к тому времени умер. И потому герой вернулся самолетом. Рейсом Франфуркт √ Кишинев, авиакомпании "АйрМолдова Интернейшнл".

Он разыскал Иляну, и оба они, - молодые красавцы, - зажили с тех пор в Кишиневе, по улице 31 августа, в доме ╧44, третьем, если подойти со стороны Арки Победы. У них √ двое детей┘

┘ремесленник Исай Кырму, рассказавший автору этой книги большую часть легенд, скончался в 2000-м году, и похоронен на сельском кладбище┘

┘большинство скульптур, о которых шла речь в данной книге, являются признанными шедеврами┘

┘ Молдавия никогда не исчезнет┘

┘ молдаване никогда не эмигрируют. Даже если молдаване эмигрируют, они эмигрируют с Молдавией. Молдавия √ это не расстояние от Днестра до Прута. Молдавия это то, что творится в наших головах. Внутренняя Монголия, Шамбала √ вот что такое Молдавия. А местность, это случайно. С таким же успехом мы бы устроили Молдавию в Антарктиде. И воеводу Марамуреша привел бы в наш благословенный край пингвин...

┘ автор знаменитой баллады "Миорица" был отдан под суд за разжигание межнациональной розни┘

┘ Молдавия √ фикция. То, чего не существует. Чаша святого Грааля. В мире есть четыре миллиона Молдавий, потому что в мире есть четыре миллиона молдаван. У каждого √ своя Молдавия.

Copyright (c) "Русский переплет"