От автора

Зимой и весной 2002 года Молдавию потрясли акции протеста, организованные вечно оппозиционной маргинальной Христианско-демократической Народной Партией. Агрессивное меньшинство, - несколько тысяч студентов и национал-радикалов, - разбили палаточный городок в центре города, перекрыв улицы. Они требовали отставки президента, правительства и парламента и присоединения Молдавии к Румынии. Они протестовали против введения курса русского языка в молдавских школах и против "русификации" страны. Все это вы могли прочитать в газетах. Ничего не добившись, они свернули палаточный городок через полгода и ушли. Молдавия так и не поняла, что же произошло на самом деле. Данная книга представляет собой авторскую интерпретацию произошедших событий, его личную трактовку полугодового противостояния власти и оппозиции, полугодового раскола молдавского общества. Все совпадения имен и событий неслучайны.

Облака масляно таяли за холмом, который из-за расчертивших его садов и огородов похож был на лоскутное одеяло. Юрий сунул ноги в холодную воду Днестра. Во рту у него торчала сигара, купленная в табачном киоске "Ветеран". Этими киосками Кишинев был тогда осыпан, как кожа больного √ зудящей сыпью. Принадлежали они единственной табачной фабрике Молдавии, а те, - и фабрика и Молдавия, - были во владении коммунистов. Когда-то, перед очередными местными выборами, Юрий даже велел наклеивать на столбы плакаты с надписью "Горожанин! Коммунистический Ветеран √ раковая опухоль нашего города!". Надпись он придумал сам и был очень ею доволен.

 - Двойной смысл, подтекст, понимаешь? √ говорил он помощнику, глядя из окна офиса своей партии на дом напротив, где жил солист группы "Здоб ши здуб". √ "Ветеран" - название киосков коммунистической мафии и "ветеран" - как намек на возраст коммунистического электората. Бум! Чем я не политтехнолог?!

После этого Юрий, довольный, хохотал, а помощник, улыбнувшись, прибавлял громкости радиоточке, транслировавшей государственное радио Румынии. Помощник уже привык обыкновению босса отпускать плоские шутки, - он пускает их в пространство, как плоскую гальку по волнам моей памяти, - и самому же смеяться над ними, словно в опаске, что юмор его не оценят.

Юрий вспомнил об этом и улыбнулся. Сигара из киоска "Ветеран", - семь лей за штуку, - поплыла вниз, к плотине. За ней жадно потянулись одураченные мальки.

 - Ботва! Вот вы кто, - сказал им мускулистый Юрий, и потянулся, стоя на валуне.

ХХХХХХХХ

Здесь, в элитном санатории "Маловата" на правом берегу Днестра, Юрий отдыхал на правах председателя парламентской фракции Молдавии. Юрия это тем более радовало, что никакой Молдавии его партия не признавала, ратуя за объединение страны с Румынией. А в перспективе √ за полную европейскую интеграцию. Получалось, что отпуск ему оплачивало государство √ враг.

Где-то за спиной у него раздался звон колокольчиков. Чуть позже появилось и стадо. Коровы, со спекшимися от жары шкурами, заходили в воду по самое брюхо. Некоторые косились на молодого еще, лет тридцати пяти, загорелого красавца с аккуратной бородкой, стоящего на большом камне, поваленном в воду, но близко не подходили. Юрий, прикрыв глаза, вяло подумал, что не зря коров в индии обожествляют, - у этих животных врожденное чувство такта. Один телок, - видно, еще невоспитанный, - все-таки подошел. Юрий понял это, услышав совсем вблизи сопение, открыл глаза, и ласково похлопал телка по морде.

 - Я приведу тебя в Европу, паскуда, - сказал он. - Только вот что мы с тобой там делать будем?

И почувствовал, как в крови его заиграло безудержное веселье. К таким резким сменам настроения в себе Юрий давно привык, - как всякий молдаванин, он был человеком экспансивным. Это проявлялось во всем, но большим образом, - в той затяжной политической борьбе, которую Юрий последовательно вел против всех президентов страны, парламентов (хоть сам в них и состоял), кабинетов министров и общественного мнения. Даже против себя: потому что прекрасно понимал √ случись, не дай Бог, объединение с Румынией, там ему места не будет.

Спонсоры не раз упрекали Юрия в непоследовательности, советовали работать кропотливо, тщательно и неброско: принимать нужные законы, продвигать в правительство своих людей (саботаж, разумеется, но во благо в конечно счете, понимаете?).

Но Юрий, словно ведомый великими противоречивыми силами, то затихал на год √ полтора, глядя на мир в оцепенении, то, словно выпив стакан огня, кружил вихрь акций, манифестаций, шумных митингов и бешенных драк. Сейчас, - стоя на валуне посреди игрушечной Молдавии, - он отдавал себе отчет в том, что находится на стыке таких состояний. Внутри у него будто оборвалось. Словно шагнул с вышки в десятиметровую пустоту над хлорированной водой бассейна. Словно руку уже порезал, края раны разошлись, а кровь еще не потекла.

Юрий простер руку, и заговорил:

 - Взгляни на меня, румынский народ! Да, румынский, потому что право называть себя теми, кто мы есть, мы, бессарабские румыны, выстрадали депортациями, голодом, оккупацией┘ Снова мы во власти красных дьяволов! Коммунисты у власти! Мир будто ослеп!

Коровы смотрели на него с недоумением .

Пастух, набивший трубку, сел под ивой, искоса глянув на сумасшедшего, разговаривающего со стадом, покурил, и улегся спать. Ведь все пастухи тоже немного сумасшедшие.

Юрий репетировал выступление на митинге до тех пор, пока солнце не утонуло в Днестре . Наутро пастухи вытащили его баграми, и, обсушив, отпустили с Богом. Так в Молдавии начался новый день.

ХХХХХХХХ

 - Молчишь, - спросил президент Энгельса, и, не дождавшись ответа, чокнулся с Марксом. Тот, в отличие от Энгельса, глядел одобрительно.

 - А как же, - поймав взгляд Маркса, - сказал президент, - Вино еще то! "Дионис", урожай 1988 года! Лучшего за последние тридцать лет не было.

В кабинет вошел советник по связям с общественностью.

 - Ваше высокопревосходительство, - начал он, но президент Воронин перебил:

 - Какое еще превосходительство?

 - Ваше, - смутился советник, - Ваше высокопревосходительство. Официальное обращение к президенту республики Молдавия. Записано в Конституции.

Президент встал. Он сидел посреди небольшого архитектурного памятника: каменной скамейки, по краям которой скульптор установил гранитных Маркса и Энгельса. Раньше они сидели, обернувшись друг к другу, перед зданием парламента Молдавской ССР. Шутники постоянно ставили между ними бутылку водки. Тогда президент, - а в Советской Молдавии он был главой МВД, - постоянно требовал от подчиненных изловить злоумышленников. После обретения независимости памятник перенесли в глухой парк. Президент о классиках не забыл, - и после того, как в феврале 2001 года его партия коммунистов победила на выборах в парламент, а сам он стал возглавлять государство, - велел тайком принести памятник с Марксом и Энгельсом в свой рабочий кабинет.

 - Если я стал президентом страны сумасшедших, - сказал он тогда жене, - как же я могу не быть сумасшедшим?

Энгельс и Маркс в кабинете освоились. Изредка президент с ними выпивал.

 - Ну, и что же тебе от нас надо, - спросил он советника, - от нашего высокопревосходительства?

 - Ваше высокопревосходительство, - торопливо заговорил советник, - в ближайшие дни оппозиция намечает проведение акций протеста. В центре города. Они могут принять характер неорганизованных. По данным Совета Безопасности, лидер оппозиции, Юрий Ро┘

 - А то я не знаю, кто у меня лидер оппозиции, - машинально отметил президент.

 - ┘.Юрий Рошка уже разработал ряд мер, которые повлияют на продолжительность акций. Он намерен проводить их не меньше 2-3 месяцев. Повод √ включение правящей партией русского языка в программу обучения молдавских школ.

 - А то я не знаю, что Рошка лучше меня говорит по-русски, - поморщился президент.

 - В частности, политтехнологи Рошки┘

 - А то я не знаю, что у нас в Молдавии политтехнологами и не пахнет?

 - В частности, так называемые политтехнологи Рошки разработали ряд ассоциативных и очень обидных прозвищ первых лиц государства. Прозвища будут повторять на митингах регулярно.

 - Прозвища, - оживился Воронин, - Ну, ну, подробнее?

 - Премьер-министр Тарлев, - ранее директор шоколадной фабрики, - назван "Премьером-конфетой", "Шоколадкой", "Сладенький ты наш", "Премьер в шоколаде", "Ананас в шампанском", "Коричневый".

 - Ананас, - смеялся президент, - ананас сладенький, ой, не могу┘

 - Спикер парламента Остапчук, - осторожно продолжал советник, - как вы знаете, руководила рестораном в Оргееве. Поэтому называть ее будут "Поварихой", "Буфетчицей", "Красным пищевиком", "Бабарихой"┘

 - Пищевик, - взвизгивал президент, - ой, пищевик┘

Он уже лежал у рабочего стола и перебирал пальцами паркет. Президент был смешлив. Его высокопревосходительство ржали.

 - Наконец, - вздохнул советник, и быстро договорил, - вас, мой президент, называть будут не иначе, как ворона.

Президент стих. Встал, отряхнул пиджак и сказал:

 - А вот это уже не смешно. Нет, нет, совсем не смешно. Мне нужно подумать . Ступайте.

ХХХХХХХХ

Бороду Юрий постригал в третью среду каждого октября, - в самый разгар праздника урожая, когда по обочинам дорог в Молдавии высятся горы подгнивших яблок, детвора сшибает почерневшие плоды с ореховых деревьев палками, а опьяневшие винные мошки сотнями гибнут в бочках с киснущим виноградом под открытым небом. Была такая и у Юрия, - она стояла у ивы, в десяти метрах от его дома.

Эту бочку Юрий справил на те деньги, которые полагались ему за "Книгу коррупции", изданную к парламентским выборам, четвертым по счету со дня основания Молдавии. "Книга" содержала фамилии всех политиков страны, напротив которых был напечатан длинный список их злодеяний, преступлений, и прегрешений. Когда Юрия упрекали за то, что его фамилии в книге нет, он, смеясь, говорил:

 - А как же фамилия автора?!

Конечно, денег, которые ему дали на выпуск этой книги, хватило бы на сотни бочек. Тогда во дворе дома, - построенного за деньги, выделенные на третьи парламентские выборы, и потому очень просторного - все бочки бы не поместились. Юрий купил одну, - правда, очень большую и хорошую, - а оставшуюся сумму зарыл под ивой, обмотав деньги тряпицей, затем положив их в жестяную коробку, а потом поместив коробку в старом, дедовском еще, кованом сундуке. Правда, зарыл не до конца.

Закапывая сундук ночью, в полнолуние, Юрий смеялся, вспоминая сказку об игле Кощея:

 - Заяц, утка, яйцо, - бормотал он.

 - Что ты там делаешь? √ встала у порога дома жена, - простоволосая, в ночной рубашке до пят. Юрий любил ее так, что по ночам сыпал жене на волосы сухие цветы, и так много, что по утрам она не могла встать. Тогда он на нее ложился, и оттого детей у них было много, несмотря на то, что и Юрию и жене было всего по тридцать пять лет.

 - Дерево сажаю, - сказал он жене первое , что пришло на ум.

 - Ночью? Ты сошел с ума? √ положила она ему руки на плечи, и через полчаса они смывали в бассейне землю, налипшую на его колени и ее спину.

Сундук так и остался закопанным наполовину. Потом жена положила на него коврик, и на сундук , как на скамейку, садились гости, и никому в голову не приходило, что там могут быть деньги.

Несмотря на то, что деньги Юрий любил прятать всегда, недостатка в них он не испытывал с детства, когда жил в большом доме министров СССР (одним из которых был его отец) напротив парка имени Пушкина в самом центре Кишинева. Отец, - видный партийный деятель и убежденный коммунист, - уходил рано, возвращался поздно: о том, сколько стоит хлеб, молоко или мясо, понятия не имел, поэтому оставлял на холодильнике много денег. Позже, глядя, как мертвый отец давится трупом зарезанной гадалки, Юрий вспоминал почему-то водянистое молоко в стеклянных бутылках на кухне по утрам┘

ХХХХХХХХ

Как и все грандиозное впоследствии, акции протеста оппозиции начались тихо и как-то даже скромно. Поначалу лишь несколько десятков человек, - самых преданных сторонников партии Юрия, собирали на центральной площади города подписи горожан под обращением "против власти". Подписывались мало: ничто не предвещало десятитысячных митингов, сумасшедших в толпе, многоголосых речевок, исчезновений депутатов и даже столкновений с полицией. Может быть, поэтому, власть и недооценила угрозу. Президенту Воронину, скорее, даже хотелось, чтобы митинги стали многолюднее √ ему не терпелось услышать, как премьер-министра будут называть "главной шоколадкой страны".

По утрам Юрий приезжал на площадь в своем "джипе", и тщательно осматривал место грядущей битвы - так врач вглядывается в покраснение на коже больного, угадывая в нем назревающий фурункул. А чтобы нарыв побыстрее созрел, некоторые его прогревают. Юрий тоже так сделал: и вот на площади был установлен помост, и с него начали петь многочисленные молдавские артисты, которым до сего дня места нигде не было.

 - Лучше быть хулиганом, чем коммунистом, - жалобно пел один из них, придерживая руками шляпу на рано полысевшей голове (дул холодный ветер).

А потом пришли сумасшедшие.

Первый, - Илья, раскатывал по городу на стареньком велосипеде, на руль которого укрепил флаг Румынии. Маленький, в залатанных джинсах и с пустым ртом, - зубы сбежали от него девятнадцать лет назад, - он, тем не менее, широко улыбался и наматывал круги по центральной площади. Никто, кроме Юрия, не знал, что Илья √ человек ничто, голем. Юрий сам вылепил его когда-то из глины, и вложил в рот магическую записку, после чего Илья встал и начал делать то, что ему говорят. Поверх записки Юрий положил винограднику, чтобы глиняный человек на велосипеде с румынским флагом никогда не отчаивался от жажды.

Вторая, - безумная женщина лет тридцати, в старом черном платке, постоянно танцевала, как только начиналась песня про "Прут, что разделил румынскую землю". И все вглядывалась в лица прохожих и манифестантов, да так внимательно, что тот, кто взгляда не избежал, застывал, как жена Лота. Тогда танцорша подходила к нему и хорошо отточенным движением вонзала в нос несчастного длинный указательный палец пианистки, и, вытащив часть мозга, тщательно слизывала его. Оцепенение спадало, и человек шел дальше, недоумевая, отчего это у него закружилась голова только что.

Третья сумасшедшая, - толстая школьница, - сидела под деревом у здания Правительства и вырезала из бумаги силуэты коней. Ей представлялось, что, когда она вырежет сотню тысяч, они облекутся в плоть и унесут ее в страну, где нет ни бумаги, ни ножниц, а есть лишь юноша, который ее полюбит. Юрий эту школьницу приглядел на Заводской (кишиневский аналог Тверской √ прим. авт.), и решил, что ей будет все равно, где вырезать коней. А людям он говорил, что девушка дала обет резать бумагу ножницами до тех пор, пока Румыния не воссоединится.

В общем, сумасшедших набралось немало, и только тогда мистический балаган Юрия, - как он сам про себя называл акции протеста, пошел в гору. Народу на площади стало собираться так много, что они уже останавливали автобусы, и лишь призывы Юрий не давали им переворачивать машины и громить здания. Юрий чувствовал себя пока еще хорошо, - его голем пока не вырос настолько, чтобы из его рта невозможно было вынуть записку с заклинанием. Несколько раз манифестанты пытались прорваться в парламент и правительство. После первых пяти минут стычки Юрий их останавливал. Постепенно страна уснула √ ей снился только сон о бессрочном митинге Юрия, - и просыпаться не хотелось даже самым умным.

- У Бразилии есть чемпионат мира, - смеялся Юрий, и продолжал - а у Молдавии есть я и мои беспорядки.

И когда митинги были в самом разгаре, когда Юрий, - сам тому поражаясь, - понял, что он на самом деле мог бы сделать что-нибудь, когда истерия в обществе достигла пика, когда голуби опасались летать над Центральной площадью города, когда Юрий велел манифестантам разбить палатки на этой центральной площади, и объявил ее "зоной, свободной от коммунизма", когда все это случилось, - отец Юрия, пенсионер, долго умиравший от диабета, наконец-то добился своего. И умер. Тогда Юрий понял, что, продолжи он свои бесовские игры в столице, то имидж "христиан-демократа" будет подорван навсегда.

Тогда он решил отца на некоторое время задержать на этом свете.

ХХХХХХХХ

Отец перестал быть отцом √ на кровати посторонний человек с непривычно бледным лицом, и посиневшими по кромке ногтями. Из петлицы костюма выглядывала роза. Утром Юрий сам воткнул стебель цветка в податливое сердце покойника, после чего неумело зашил порез. Стебель все время заваливался.

 - Это потому, что стежки крупные, - упрекнула Юрий жена, вытащила нить и зашила по-новому, легкими, аккуратными стежками.

Грудь отца протерли одеколоном и напялили на покойника костюм с прорезью для цветка. Потом отца тщательно выбрили и протерли лицо лосьоном. Сейчас Юрию казалось, что роза растет.

 - Не может быть, пробормотал он, и вышел на кухню. Там, в уголке, на табуретке, покрытой полотенцем, расшитым петухами и солнцем, сидела матушка Мария, молодая еще, крупная женщина.

 - Именно так √ матУшка, с ударением на "у", - предупреждала его жена. √ Самая известная целительница Ясс.

Объявления, в которых матушка Мария обещала всем желающим исполнение любой мечты, Юрий и раньше читал в местных газетах. Он тогда еще поражался тому, что на груди целительницы, свесив голову, висел Спаситель. Нет, он, конечно, был распят на кресте, и в этом не изменил своей давней, и, надо сказать, постоянной привычке, - однако же, у всякого, кто взглянул бы на фото Марии-целительницы, складывалось странное впечатление. Казалось, каждая ладонь Иисуса пронзена крупным соском этой сорокалетней пророчицы (буфера что надо, - отметил Юрий), а ноги Спасителя покоятся в ее глубоком пупке. Тогда, глядя на газетное фото целительницы в откровенно прозрачной блузе, с распятием на груди, Юрий вспомнил, что, согласно индийским канонам, в пупок истинно красивой женщины можно влить столовую ложку масла. После этого Юрий всю ночь экспериментировал с женой, но столько масла в ее пупок никак не вливалось. Зато в ту ночь она зачала ему дочь.

Небрежно кивнув матушке, которая, казалось, никакого внимания на него не обратила, углубленная в подсчет зерен своих четок, Юрий прошел на балкон. В горле у него першило, он ухватился за перила руками и глянул вниз.

 - Дамы и господа! √ беззвучно сказал он , лишь шевеля губами, - братья и сестры. Матушка Мария являет нам собой яркий образчик классического Молдавского Православия. Ибо что есть молдавское православие? Оно есть Евангелие, помноженное на тысячу и один языческий обряд, поделенное на нормы так называемой христианской Молдавии (которое к истинному христианству, разумеется, отношения не имеет), с элементами европейского вудуизма. Мы поклоняемся христианскому богу, но при закладке здания в деревнях по-прежнему кладут в раствор живого петуха. Мы истово празднуем Пасху, но придумали себе Родительский день, и наивно кормим мертвецов, оставляя на их надгробиях плошки с рисовой кашей. Тьфу, дерьмо, а я вот не хочу, чтобы на мне, мертвом, закусывали! Мы выпиваем на могилах пьющих стаканчик вина, мы оставляем на могилах курящих зажженные сигареты, которые перед тем за двадцатку освятил священник. Еще мы освящаем мобильные телефоны. Наконец, - и в этом я не побоюсь признаться сейчас вам, потому что вас нет, - мы говорим, что исповедуем православие, но зло и желчно отзываемся о Московском патриархе. Видели ли вы где-нибудь истово верующего католика, который от всей души ненавидит Папу Римского и не скрывает этого? А вот в Молдавии такое возможно┘ Даже целые деревни православных, что оптом крестятся в баптистской церкви, выезжают за это на две недели в Швецию, получают за это продуктовые наборы, - возвращаются в Молдавию и в лоно православия. Тем более странно, что баптисты √ миссионеры, позволяют им это. Впрочем, не забывайте, дамы и господа, что миссионеры уже в Молдавии, они уже тоже √ наши баптисты, странные баптисты, как и мы √ странные православные┘

 - Что это ты здесь бормочешь? √ на балкон вышла жена. На ответ она не рассчитывала √ привыкла.

 - Ступай лучше к отцу. Матушка Мария уже там.

 - А ты идешь?

 - Мне нельзя. Только вы √ трое.

ХХХХХХХХ

В комнате Юрий встал, как указала целительница, в изголовье отца. Мария зажгла свечку, и сразу же закружилась по комнате с тихим причитанием:

 - Ва-лл-леу, валеу┘

 - Началось? √ испуганно подумал Юрий, но целительница, поймав его растерянный взгляд, досадливо объяснила:

 - Да нет пока. Руку обожгла.

Потом отошла, достала мел и очертила кровать, на которой лежал старик. Положив на лоб отца медную монету, капнула в рот покойнику горячим воском, и принялась шептать странные молитвы. Юрий почувствовал, что вспотел, но, вспомнил, что окна раскрывать нельзя, - "душа испугается и улетит". В другом углу комнаты испуганно кудахтала курица со спутанными лапами. Целительница стояла уже на коленях. Из потолка комнаты вдруг вышел индийский суккуб Чарела (из тех, что, делая минет, высасывают жизнь), и ласково потрепал Юрия по плечу.

 - А ведь, - вслух подумал тот, - отвлекаться от обряда матушке нельзя, иначе проснутся демоны.

Чарела ласково кивнул Юрию и испарился. Глаза у Марии испуганно дернулись, но деньги, уплаченные за обряд, страх демонов и угроза потери репутации заставили ее продолжить. Юрий подошел, чуть отстранено глядя на целительницу, и поднял ей блузу. На слегка отвисшей груди женщины выступил пот. Юрий поцеловал одну из них, и почуял, как горячий сосок прожигает его язык.

Почему они не пробили Ему язык, - думал он, шаря руками по телу дрожавшей от бешенства, но все читавшей молитвы женщины. Почему не пробили Ему язык? Он же мог и на кресте подбивать народ к бунту? А впрочем, - вспомнил Юрий, - Тот не мог делать этого, потому что был христианином, и проповедовал смирение. А я? Я, да, подбиваю народ, ну, или ту его часть, что √ моя, к бунту, хоть и понарошку, но подбиваю, хоть меня и не распяли еще на кресте. Хорошая была бы реклама. Ладно уж, - успокаивал он себя, - это вовсе не значит, что я не христианин.

Просто я, - продолжал думать он, - дрожащими руками расстегиваясь, - другой христианин.

Несколько раз матушка Мария сбивалась на обычное бабское уханье - тогда разгневанный Чарела выглядывал из потолка, и Юрий сбавлял темп, чтобы демоны успокоились, женщина собралась с мыслями, и продолжила творить заклинания. Отца для него не существовало. А ведь его и в самом деле нет уже, - смеялся он про себя.

Какой фарс, какой же это все фарс, - продолжал он толкать целительницу, - жестокий и несмешной. Разврат начался еще до того, как я к ней подошел. Еще там, в комнате с полотенцами, расшитыми петухами и солнцем. Вина и совокупляться, вина и совокупляться, - все, что им надо. Все эти обряды, разврат и глупость, дремучий идиотизм. Сейчас мы закончим рядом с телом покойного отца, и я дам ей денег, а она расскажет про сильное противодействие потусторонних сил. Впрочем, будет что вспомнить. Я засушу этот случай и пришпилю его в коллекцию своих забавных воспоминаний.

Быстро перебирая руками, целительница подползла к курице. Юрий не отставал от Марии, хоть и запутался совсем в штанах. Мария, не в силах дотянуться до ножа, просто свернула курице шею, и затем отгрызла птице голову, бросив тушку на постель.

Комок перьев затрепыхался в ногах покойника. Отец полуприсел и устало положил руки на колени. От неожиданности Юрий кончил.

 - Ты бы брила подмышки, женщина, - сказал отец целительнице.

Юрий, наконец, понял, отчего не мог поцеловать ее туда.

ХХХХХХХХ

Утром Юлиан принес Анне сирени. Над букетом смеялся весь палаточный лагерь: семья вялых веточек немыслимо разной длины.

Анна, заспанная, отмахнулась от сирени и приподнялась в спальном мешке. Грудь у нее была совсем маленькая, кожа √ не чистая, но Юлиан любил ее длинные роскошные волосы до бедер и прекрасные руки. Он был очень молод, - шестнадцать лет, - и потому решил, что любит ее всю. Так и сказал:

 - Я люблю тебя, Анна.

Девочка улыбнулась, и взяла , наконец, сирень. По ночам они пока еще только целовались. На большее она не решалась. Так ему казалось, поэтому он больше ничего и не предпринимал, хотя она была бы не против, просто не знала, как намекнуть.

 - Где ты их взял? √ спросила она его.

 - Шел в магазин. У входа сидели двое детей. Одеты были, вроде бы, прилично, а в руках держали эту сирень. Ну, я и спросил, - сколько. Мальчик так важно и сказал, - пять. Я девочку спросил √ и твои стоят пять леев? Она важно так, - видела бы ты, - кивнула головой. У меня было восемь леев. Я и спросил √ восемь леев за два букета идет?

- За ЭТО восемь леев? Ты с ума сошел, - улыбнулась Анна.

Днем они играли в шахматы. Юлиан выигрывал. К палатке подошел пожилой мужчина с фотоаппаратом и присел на корточки.

 - Эй, - окликнул Юлиан, - вы из какой газеты? Из какой газеты, я спрашиваю?

Фотограф молча снимал.

 - Раз молчит, - зловеще сказал Юлиан, - значит, из русской. Ты, убирайся! Свинья! Русская свинья!!!

Мальчик вскочил и схватил фотографа за полы куртки. Из палаток высовывались головы. Но Юрий и других взрослых активистов партии не было, поэтому из палаток выйти никто не решился. Фотограф не спеша положил аппарат в сумку и рубанул ребром ладони по рукам Юлиана. Тот присел на корточки. Мужчина пошел к кинотеатру. Анна помогла Юлиану встать и они пошли к палатке.

 - Сволочь, - сволочь, - повторял он, едва не плача. √ Зачем же здесь полиция?

 - Вчера мы бросали в полицию яблоки, - тихо напомнила Анна.

 - А по ночам они трахаются в палатках, - сказал карабинер из оцепления, парень года на два старше Юлиана.

Оцепление заржало. Они не были русскими. Они были из сел, и, как и все их ровесники, хотели трахаться, но вместо этого их поселили в казармах, предварительно обсмеяв их грязные трусы на медосмотрах, и заставили стоять по 12 часов в оцеплении у палаток, где можно было чудно потрахаться. Вот они и злились.

Вечером Юлиан, - памятуя о том, что устроители акций пообещали им юридическую поддержку, - подошел к трибуне и рассказал помощнику Юрия, как все было.

 - Полиция?! √ растерялся тот, - полиция┘. Нет, сейчас нет┘ Вы бы и пили поменьше там в палатках, а то у нас еврокомиссия сейчас, имидж надо блюсти┘ Да бросьте! Не вы, так соседи пьют! Эх, вот бы месяц назад такой случай┘ Сейчас нельзя. Юрий Иванович дал четкое указание с полицией идти на сближение, подчеркнуть, что душой они с нами┘ В общем, ступай, ступай.

Уходя, Юлиан слышал, как следующий за ним в очереди говорил:

 - Хотят содрать с меня штраф за участие в несанкционированных митингах┘ А мне сам Рошка обещал меня защитить! Фамилия моя √ Секриеру. Студент.

Заинтересованный Юлиан остановился и прислушался. Через несколько секунд в мобильном телефоне помощника громко зазвенел голос Рошки:

 - Какой, на хер, Секриеру?! У нас тут Еврокомиссия!

Ночью Анна и Юлиан переспали. После выпускных экзаменов она его бросила. Он решил, что это из-за фотографа.

ХХХХХХХХ

 - Что это вы делаете, мой президент?

И без того огромные глаза вошедшего увеличились. В кабинете президента его встретила задница главы государства. Тот, стоя на коленях, сверлил в стене, чуть ниже окна, отверстие. Наконец, президент, кряхтя, встал и стремительно подошел к гостю.

 - Добро пожаловать в президентский дворец, мой мальчик, - приобняв за плечи гостя, подвел он его к столу. - Садись. Чай, кофе, или чего-то покрепче? Я лично выпью коньяку.

Несколько минут они прихлебывали из чашек, причем президент шумно сопел. Брови вошедшего продолжали оставаться приподнятыми.

 - Ну, ладно, - нехотя сказал президент, - это я для мелкашки. Для духового ружья. Только представь себе, позавчера один из этих молодых подонков, которого я бы с удовольствием отстегал вот этим рем┘ о, черт, вечно забываю, что на мне подтяжки! В общем, один из этих великовозрастных засранцев, показал президентскому дворцу, а вернее, мне √ задницу! И моментально Рошка заявляет, что, мол, мне показали "лицо коммунизма! А?! Чтоб их! Вот я и подумал, - просверлю маленькое отверстие, чтоб не видно было его издалека, и в следующий раз засажу в задницу засранцу, который решит мне ее показать, пластилиновый заряд. Каково? Пластилин я уже достал, - президент хвастливо похлопал по коробке пластилина с яркой наклейкой.

 - Дерут втридорога, черти, - тут же пожаловался он.

 - Что же вы сделаете, если никто больше не захочет показывать вам задницу? √ вежливо поинтересовался вошедший.

Низкий голос с хрипотцой выдавал в нем человека курящего с утра до того, как позавтракать.

 - Что делать? √ переспросил президент, и нашелся, - подговорим кого-то!

 - Это провокация, мой президент, - не поднимая глаз от чашки, сказал вошедший.

Президент с любопытством оглядел его.

 - А вот как раз провокациями ты и займешься, - ответил он.

 - Отчего? - поинтересовался гость, - Отчего же вы решили, что я для вас займусь хоть чем-нибудь?

 - Я следил за твоими статьями. Ты их враг.

 - Значит, ваш союзник?

 - А как же иначе?

 - Как просто┘

 - Будь прост, - не уловил иронии президент, - и к тебе потянутся люди.

 - Вы разговариваете, как дворовой гопник, мой президент.

 - А я и есть дворовой гопник, только мой двор √ Молдавия. Ты согласен?

 - Нет. Я против них, но не за вас.

 - Кому это объяснишь? Мне нужны люди, которые без лишнего шума, тихо, без сучка и задоринки, - чтобы чертова Европа не возмущалась, - вынудят этих уйти с площади.

 - Вывалите на них тонну дерьма с самолета.

 - Идея хорошая, но не пойдет. Европа против силовых методов. Все должно быть тихо.

 - А вы вывалите на них тонну дерьма с самолета очень тихо.

 - Ты, я вижу, шутник. Так или иначе, выбора у тебя нет. Все, кто против тех, на площади┘.

 - Пошел┘., - начал говорить гость, приподнимаясь.

 - Автоматически причисляются ими же┘

 - Ты┘

 - В число моих┘

 - В┘.

 - Сторонников┘

 - Задницу┘

 - И, конечно┘

 - Еще раз- подите вы в┘

 - Я хорошо плачу┘

 - По рукам!

Президент устало откинулся на спинку кресла и потер висок, занывший от острой боли. Закатное солнце беспощадно жгло его шевелюру. На гостя, стоявшего у двери, упала тень и лицо его перестало быть видно.

 - Боги, боги, - пробормотал президент, - что за страшный год Веселье перед бурей┘

 - Истинно, президент.

 -   Что есть истина?

 - Истина только то, президент, что из мелкашки в задницу отсюда вы не попадете √ больно уж велика дальность полета. Но мы что-нибудь придумаем.

Двое правобережных молдаван, - Анатолий Лянкэ и Никита Зверев, - ловили в Днестре леща на спиннинг. Клев не шел.

 - Знаешь, говорил Анатолий, лежа на спине, и подпирая руками низкое небо, - в Кишиневе против коммунистов весь народ, говорят, поднялся. Не хотят в Россию, хотят с Румынией жить.

 - И то верно, - ответил Никита, - следивший за снастями, - зря, что ли, мы в 1992-м воевали?

 - Точно! Тогда Приднестровью Россия помогла. Что они без нее?

 - Ничто, - согласился Анатолий, - вот бы нам сейчас им показать, где раки зимуют.

 - Эй, земляк, - развеселился Никита, и Анатолий от неожиданного смеха друга едва небо не уронил, - эй, до чего же глупая эта поговорка, глупая, как все русские! Где зимуют, где зимуют┘ Эка невидаль! В реке же и зимуют! Или у них там, в России, раков нет? И в Приднестровье тоже, раз они так русских любят? В Приднестровье в Днестре раков нет, а у нас, молдаван, в Днестре раки есть!

 - Ну ты Урский (известный молдавский сатирик. √ прим. авт.) √ чистый Урский, уморил ты меня!

Друзья еще немного посмеялись глупости русских и приднестровцев. На левом берегу реки показались три девушки с ведрами.

 - Эй, девчонки, - заорал Никита, позабывший уже о своих милитаристских планах, айда к нам! Мы вам покажем горячую молдавскую любовь!

 - Нет уж, - кричали в ответ девчонки, нам вашей любви не нужно! Лучше вы к нам, румыны клятые! Вот мы вам покажем, где раки зимуют!

Друзья хохотали до слез, хоть слегка и обиделись за "клятых румын".

 - А знаешь, - сказал вечером Анатолий, когда они пили вино во дворе его тетки, - если бы сейчас с нами был наш великий земляк и писатель Ион Друцэ, он бы написал об этом очень символический рассказ┘

Никита слушал внимательно: Анатолий учился на втором курсе университета в Кишиневе и прочитал сотню √ другую книг.

 - Он бы написал, - продолжал Анатолий, - что хоть девушки шли по левому берегу, но на них, девушках, не написано было, с правого они берега или с левого, и еще бы он написал, что все девушки, на каком бы берегу они не жили, - всего лишь девушки. И все что им нужно, - любовь парней, на каком бы они, парни, берегу не жили. Вот что я чувствую, и вот что написал бы наш великий земляк и писатель Ион Друцэ, уж ты мне поверь┘

 - Так напиши ты!

 - Нет, я не могу┘ Я лишь чувствую.

 - Знаешь, - сказал Никита, - по-моему, нам нужно пойти к ним, - девушкам неважно с какого, хоть и с левого, берега, выпить с ними и извиниться.

Друзья так и сделали. С банкой вина они перешли мост, и нашли тех девушек. Выпили вино и показали им, где садится солнце, а девушки парням √ где могли бы ночевать раки, если бы хоть что-нибудь понимали своими маленькими рачьими мозгами.

Под утро друзья из-за того, что мост перекрыл, как обычно, патруль миротворцев, возвращались на свой берег на лодке. Они были пьяны и перевернули ее. Оба утонули. Хоронили их обоими, - правобережным и левобережным, - селами.

На голове Анатолия, когда его вытаскивали из воды, был венок из одуванчиков, сплетенный девушкой. А у Никиты, - его выуживали из Днестра баграми, - в волосах запутался рак┘

ХХХХХХХХХХХ

Женщина сунула ложку в таз с начинкой для голубцов, и, попробовав, сплюнула обратно в котел со словами:

 - Маловато соли!

 - Женщина! - закричал на нее журналист, - что ты делаешь?! Мы же все это есть будем!

 - А что, - не поняла цыганка, - я не заразная. Вот на прошлом дне рождения у украинского барона давали голубцы с начинкой из индюшки, так они даже кости перемололи. Вот то было невкусно! А это┘ Подумаешь! Все равно переварится.

Во дворе дома цыганского барона Сорок шла подготовка ко дню рождения хозяина. Журналист присутствовал в качестве почетного гостя. У него было поручение президента: настроить общественное мнение против манифестантов Рошки. Для этого, - говорил президент, - нам нужны письма и обращения от самых известных и влиятельных людей Молдавии. И потому поезжай┘

Журналист нервно отошел от стола и встал у табуретки, на которой был поднос с двенадцатью стаканчиками вина, и у каждого сорта был свой цвет. В центре подноса стоял полупустой графин: каждый, кто хотел, подходил к табуретке, выпивал вина, доливал в стаканчик из графина и отходил.

 - Это цвет стаканов разный? √ спросил журналист цыганского барона, вышедшего из пропыленного армейского "джипа" поздороваться.

 - Нет, - гордо ответил барон, - заправляя в штаны огромную седую бороду, чтоб под ногами не путалась. √ В графине вино одно, а если разлить его в стаканы √ разное.

 - Ай, барон, брось дурачить меня, - улыбнулся журналист, - скажи все как есть!

 - Все как есть и говорю, - сказал барон, и они чокнулись.

 - У тебя великолепное вино, барон, - похвалил журналист, - если бы у меня были жабры, я бы плавал в этом вине.

 - Пусть мои подвалы станут твоим домом, - хвастливо предложил барон.

 - Хорошо, только пусть закуску мне дает другая женщина, - кивнул журналист на ту, что сплевывала в общий котел, а сейчас размешивала начинку руками.

 - Так вкуснее, - улыбнулся барон, - но у нас есть и другие женщины. Моложе.

 - Ты щедр, - поблагодарил журналист, - и я воздам тебе должное единственным способом, каким могу √ напишу о тебе.

 - Хорошо, - свысока сказал цыган, и оперся на трость в виде ноги человека, спрашивай. - Цыгане, как одно из национальных меньшинств Молдавии┘

 - Нет, нет, - перебил его журналист, выпив еще, - ты не понял, барон. Я здесь не как представитель газеты. Я здесь представляю президента.

 - О-о-о, - сказал барон, - почту за честь. Что ты привез мне от Воронина? Медаль? Орден? Ну, поздравления и подарок, это уж точно.

 - Я привез тебе от него историю, барон. Занятную историю. Сейчас я расскажу ее тебе, только убери от меня эту идиотскую трость, которая действует мне на нервы.

 - Ладно, - печально кивнул барон, - уберу. Только ты знай, что внутри ее настоящая нога. Высушенная, правда. Эту ногу случайно отрезали одному человеку, который не дал посидеть уставшему цыгану, - тогда еще не барону, - во дворе своего дома.

 - Ты словно персонаж Бабеля, - перебил его журналист.

 - Так вот, - хладнокровно продолжил барон, - а на воротах моего дома, видишь, чуть ниже подковы, лоскуток болтается? Это не лоскуток, а язык одного человека, который пил мое вино, не говоря при этом "твое здоровье", перебивал меня и не оказывал мне должного уважения как старшему...

 -  Кто был этот смельчак, барон?

 - Мой средний сын.

Мужчины помолчали. Женщины во дворе бросали в котлы с ухой золотые монеты, и полусваренные рыбы хватали металл побелевшими ртами.

 - Твое здоровье, барон, - сказа журналист и выпил. √ А теперь обещанная история. В одной стране жил, по странному стечению обстоятельств, цыганский барон. У него было свое вино, свои женщины, свои золотые монеты, - и жители города, где жил барон, за деньги принимали только их. У него было свое племя и свои рабочие, свои плантации, в общем, у него была почти уже своя страна.

 - Ясно, - печально сказал барон, и, выловив из бороды голубя, посадил его на плечо. √ Сколько хочет президент одной страны от одного цыганского барона за то, что тот будет делать свои дела сам ?

Они снова замолчали. Затем барон добавил:

 - Только на многое пусть не рассчитывает. Знаешь, сколько я заплатил предыдущему президенту за то, чтобы наши Сороки включили в часовой пояс Украины?

 - Полагаю, немало. Город-то ведь в центре Молдавии. А┘зачем, барон?

 - Хоть в чем-то мы должны выделяться?

 - Вы и так уже выделяетесь сверх меры. Продолжу. Этому президенту денег не надо. Ты знаешь, что творится сейчас в Кишиневе?

 - Веришь, нет! √ оживился барон, - радио я не слушаю принципиально, и новости мне читает глашатай, раз в неделю. Следующее чтение как раз завтра.

 - Хорошо, - терпеливо продолжил журналист, и выпил.

Уловив взгляд барона, добавил:

 - Твое здоровье, барон┘ В городе сейчас митинги. Один человек, - Рошка, ты его не знаешь, но это неважно, говорит, будто президент хочет, чтобы мы жили с русскими. Сам Рошка хочет жить с румынами. Митинги немногочисленные, но разогнать их мы не можем: вмешается Европа. Они это знают, и меняют свои требования, как молодая жена.

 - Какая разница, - пожал плечами барон, - где мы будем жить, в России или Румынии? Или в Зимбабве? Где бы мы ни жили, у нас цыган, всегда будет свой город и свой часовой пояс. Вы, молдаване, такие же, хоть и притворяетесь цивилизованными.

 - Оставим это, - мягко сказал журналист. - Президенту, для той самой Европы, нужно общественное мнение страны, выраженное громко и ясно. Мнение в его пользу, конечно. И письмо от цыган Молдавии в поддержку политики президента будет лучшим твоим подарком себе на день рождения.

Барон уже отпустил голубя и, соорудив из бороды силки, безуспешно пытался поймать сороку, стащившую у него один из десяти золотых браслетов, надетых на левую руку.

 - Мы, цыгане, политикой не занимаемся, - отстранено бросил он.

 - Верно, - согласился журналист, - правильно боишься. Но только вот что один президент просил передать тебе: если письма не будет, случится что-то неприятное.

 - Что именно? √ невзначай поинтересовался барон.

 - Я вижу вдалеке поля мака, - витиевато сказал журналист, - огромные поля мака, настоящие плантации. Говорят, с них собирает урожай один барон. Он собирает с маков урожай денег, машин, женщин, домов, подвалов, стены которых сочатся вином, так его много┘ И, да, конечно, он еще собирает с маковых полей зернышки для булочек с маком. И президент просил передать, что если письма не будет, то булочки, которые есть барон, станут булочками без мака.

 - Юноша, - рассмеялся барон, - видишь этот джип? Когда-то у Молдавии были свои самолеты. Сорок самолетов МИГ. А потом их, при премьер-министре Зубуке, поменяли на американские военные джипы. Вся Молдавия до сих пор не понимает, зачем это сделали. А я скажу тебе √ затем, что одному цыганскому барону захотелось американский джип, на котором янки ездили во Вьетнаме, и другого способа достать такую машину не было. Значит, барон хочет булочек без мака? √ спросил журналист. √ Потому что он слишком в себя верит, не так ли? Да брось, старик! Вы цыгане, такие же хвастливые, как дети. И афера с самолетами, - ваших рук дело, и язык сына у него на воротах висит┘

- Смешно! Хорошо, - примирительно сказал барон, - говорят, что лучше всего в день рождения дарить подарки, а не получать их. Давай письмо, я подпишу. Но поля мака, - эти краснеющие ковры на зеленом полу Молдавии, которые здесь лишь для того, чтобы порадовать глаз старого, умирающего барона, - поля оставят?

 - Разумеется, - сказал журналист, пряча подписанное письмо в карман, - разумеется, оставят. Тем более, что наш президент коммунист, а для них красный цвет священный! Значит, и маки┘

 - Эй, - забеспокоился барон, - это ты что, насчет доли намекаешь?!

 - Все в порядке старик, - похлопал его по плечу посланник, - оставайся единственным акционером своих полей. Пью за твое здоровье!

Через полчаса он выезжал из села и заблудился.

 - Скажите, - высунул голову из окна машины журналист, завидев прохожего √ где самая короткая дорога на север?

 - М-ам-а-м, - невнятно промычал тот.

Журналист нервно закурил. Прохожий был очень похож на цыганского барона.

Уже вечером, сидя на балконе гостиницы с бутылкой "Траминера", журналист позвонил в круглосуточно работающий штаб и велел узнать у экс-премьера Зубука истинные причины сделки с МИГами.

 - Так и спросите, - сказал он, посасывая из бутылки, - правда ли, что МИГи поменяли на джипы только потому, что цыганскому барону из Сорок хотелось иметь автомобиль, побывавший во Вьетнаме?

В штабе с поручением справились. Под утро журналисту сообщили, что экс-премьер Зубук, услышав вопрос, положил трубку и наскоро повесился в ванной.

ХХХХХХХХХХХХХХХХ

 - Ну, а теперь что с ним делать? √ спросил Юрий целительницу, подмывавшуюся в тазу, освященном когда-то патриархом.

 - К языку его приколота маленькая записка, √ видишь? √ указала Мария Юрию на рот мертвого отца, лежавшего в полуприкрытыми глазами. √ Когда захочешь, чтобы он снова впал в забытье, вынешь записку изо рта и все. А если захочешь, чтобы он уже навсегда умер, сожжешь записку. До тех пор он √ твой раб.

 - А сработает? √ усомнился Юрий.

 - Ну, - нерешительно сказала Мария, - по крайней мере, я такой фокус видела в фильме "Поцелуй дракона".

 - Кстати, шалопай, - игриво замахнулась она полотенцем на Юрия, - не хочешь сводить девушку в кино?

 - Сынок, - хрипло и как-то по нездешнему обратился отец к Юрию, - только прилег я┘ Отпустил бы ты меня...

 - Никак не могу, папа, - ответил сын, - обмываясь в использованной уже воде, - Вы мне весь имидж испортите, если кто-то узнает, что вы √ покойник. Партия-то у меня христианская, между прочим. Вот и пришлось бы мне по вас 40-дневный траур держать. А я никак этого сделать не могу. У меня, папа, бой тысячелетия. Войдите в положение! Кстати, папа┘ Вина не хотите?

 - Долго ты его так держать будешь? √ спросила Мария Юрия.

Они стояли на кухне. Юрий машинально пробовал лезвие кухонного ножа на ногте.

 - Не знаю. До конца, наверное. Победим или проиграем. Потом вытащу записку, сожгу и пускай старина отдыхает. Заслужил.

 - А-а-а, - равнодушно сказала Мария.

Отвернувшись от Юрия, женщина дрожащими руками сыпала в кофе какой-то химикат для травли насекомых, который нашла, когда заходила минутой раньше в туалет. Она все поняла, когда Юрий сказал в комнате отца, - "если кто-то прознает", - и слова эти почудились ей белой марлей, которой в Молдавии бедняки покрывают покойников вместо савана. Она боялась не успеть. Боялась не зря.

 - Э-э-эхх-х┘, - сказал Юрий, и через мгновение вытащил с поворотом нож из спины целительницы.

Та медленно опустилась на пол, обтерев грудями кухонную мойку.

 - А еще, - укоризненно прошептала Мария, - хри-сти-анин┘.

Потом дернула челюстью и затихла.

 - Это же надо, - растерянно сказал Юрий, - с первого раза, в первый раз, в сердце попал┘ Тело бы спрятать┘

Потом подумал, и, в ступоре, добавил, пнув целительницу в совсем еще горячий зад:

  -  На себя посмотри, сука! Язычница!!!

Оттащив труп в спальню, Юрий приподнял подбородок отца, и сказал, глядя ему в глаза:

 - Ты √ зомби. Как я скажу, так и сделаешь. Хочу, чтобы ты ее съел. Всю. Чтоб даже намека на тело не осталось. Слюну ты уже не вырабатываешь, так что, если понадобится, запивай вином. Ну, я выйду на полчасика.

Через полчаса Юрий зашел в спальню. Отец лежал на кровати, медленно шевеля челюстями. На полу валялась одежда целительницы и два черных пучка. Юрий наклонился, чтобы разглядеть.

- Воля твоя, сынок, - внезапно заговорил отец, и повторил, - воля твоя, только волосы я никак съесть не смог┘

ХХХХХХХХХХХХХХХ

 - А сейчас! √ надрывался Юрий с деревянного помоста, - мы станцуем хору! Все станцуем хору! Антикоммунистическую хору!!!

Антикоммунистическая хора (молдавский национальный танец √ прим. автора.) была новым изобретением Юрия. От обычной хоры она ничем не отличалась. Разве что названием. Но Юрий взял себе за правило практически перед каждым существительным ставить прилагательное √ "антикоммунистическая". Его партия уже провела "альтернативный антикоммунистический День Святого Валентина", "альтернативный Марцишор" (Марцишор √ праздник весны у молдаван √ прим. авт.) и к зиме планировала устроить "альтернативный антикоммунистический Новый Год".

 - Пусть это будет наша хора! Хора, которую мы танцуем против коммунистического режима! Пусть и они попробуют станцевать с нами! Хора на выбывание! Пусть проиграет тот, кто первым выйдет из круга! Но это будем не мы! Нет, не мы!!!

Толпа на площади разбилась на большие группы человек по сто, и, под музыку из промокших от мелкого дождя колонок, танцоры закружились. Юрий тоже начал выплясывать на помосте. Девочки из молодежного крыла его партии смотрели на него с обожанием. У одной на щеке красовался маленький флаг Румынии, нарисованный гуашью. Юрий то и дело посматривал на девушку и подмигивал ей. Толпа танцевала. Всего на площади собралось пять тысяч человек. Но Юрий знал, уверен был просто, что завтра сочувствующие ему (за определенную плату, конечно) информационные агентства выдадут новости следующего содержания:

"Хора на площади Великого Национального Собрания"

"Вчера на Площади Великого национального собрания тысячи молодых людей, невзирая на дождь и плохую погоду, танцевали антикоммунистическую хору, выражая тем самым протест против намерения властей и в дальнейшем проводить русификацию Молдавии. По оценкам репортеров, на площади присутствовало свыше тридцати тысяч человек, из которых не менее двадцати тысяч танцевали хору. Как заявил лидер партии┘"

Журналист выругался и сплюнул. Из-за пара от горячих и влажных тел танцовщиков, ему трудно было дышать. Поэтому он сжимал в руке кусок холодного воздуха Северной Молдавии, который прихватил, возвращаясь из командировки в город Сороки. Время от времени он подносил кусок к ноздрям √ тогда ему становилось легче. С севера он привез президенту письма от цыган Молдавии в поддержку властей республики. Завтра ему предстояло ехать на юг. Но в перерыве между поручениями президента он занимался обычной газетной работой √ делал репортажи с площади.

Кое-чего ему удалось добиться: в толпе манифестантов и по городу еже ходили слухи, что отец Юрия умер, а тот, словно нехристь, вместо траура занят политическими разборками, митингами и "альтернативными" дискотеками в центре города.

 - Братья! √ поднял руку Юрий, - братья! А теперь стойте!

Толпа, по инерции еще потанцевавшая минуту-другую, постепенно замерла.

 - Наше оружие √ правда! Наша оружие √ правота! Вот наше оружие! √ закричал Юрий.

 - А-а-а! - ревом ответила ему толпа, из которой человек сто могли слышать, что именно сказал Юрий, слишком уж мешал технике дождь.

 - Что наше оружие? √ заорал Юрий.

 - А-а-а! √ ответила толпа, уловив вопросительную интонацию оратора.

 - Что наше оружие?!

 - Аа-а-а!

 - Правда! Наше оружие √ правда и правота! √ заключил Юрий, поняв, что ответа ему не дождаться.

 - А-а-а-а!!!!

 -  А оружие наших врагов √ ложь! Подлая, коварная ложь! Удар в спину!

 - А-а-а-а!!!!

 - Вот что они придумали! Вы только послушайте!

Те, что стояли к помосту поближе, начали передавать дальше по толпе слова Юрия, и он, наконец, был услышан.

 - Они придумали, что у Юрия Рошки, якобы, умер отец! И тот, вместо того, чтобы, как полагается христианину, заниматься похоронами и носить траур, прячет тело отца и борется с режимом! И знаете что, братья? Это правда!!!

 - А-а-а! √ гулко и неуверенно отозвалась толпа. Люди недоуменно переглядывались.

 - Да!!! √ с улыбкой закричал Юрий, чувствуя, как бешено вращается что-то в его голове.

 - Да!!! Это правда!!! Я действительно борюсь с режимом!!!! Но все остальное √ ложь!!!

 - А-а-а! √ радостно прогремела толпа.

 - Я мог бы многое сказать! Я мог бы говорить долго и красиво. Но я не хочу этого! Лучшая ложь, - это толика правды, густо приправленная ложью, и это знают наши враги!!!! От таких обвинений трудно отмыться словами!!!

 - А-а-а-а!!!

 - И поэтому, вот! Вот он! Вот!!! Вот!!!! Мертвый!!! Ха-ха!!!! Ха-ха-ха ха-ха!!!!

 - Ха-а-аххха!!!! √ захлебнулась в восторге толпа.

Журналист приподнял голову и увидел на помосте отца Юрия, равнодушно глядящего под ноги. Отец что-то неразборчиво сказал в микрофон. Юрий нежно приобнял его и поцеловал в щеку. Толпа оргазмировала.

 - Сынок, отпустил бы ты меня, - попросил отец.

 - Рано, папа, - шепнул Юрий, и, сделав вид, что еще раз целует отца, зубами вынул из его рта записку с магическим заклинанием.

Лицо отца потеряло всякое выражение. Жена Юрия заботливо взяла его под локоть и увела с помоста в машину.

Журналист нахмурился и отошел от беснующейся толпы подальше. О фотографе, который пошел с ним на митинг, он просто забыл. Глянув на крестик, который выпал из ворота рубашки, журналист снова выругался и начал расстегивать цепочку, на которой крестик висел. Серебро на нем чернело постоянно. Поэтому в запасе с собой журналист носил пятнадцать серебряных цепочек каждый день, и менял их по мере почернения, как носовые платки. Старые он споласкивал святой водой, и тогда из серебра выползали болезни. Журналист недоумевал: ему точно было известно, что отец Юрия умер.

Его удивленное лицо с поднятыми, как всегда, бровями, попало в объектив видеокамеры. Ей снимал митинги сотрудник Совета Безопасности Молдавии. Он стоял вдалеке: подойти к толпе ближе, чем на двести метров, ему мешал страх. Он слышал, что манифестанты очень боятся и не любят журналистов и сотрудников спецслужб. Внезапно в камере что-то щелкнуло. Врачи констатировали - инфаркт.

Юрий был человеком слова, пусть и в его понимании √ слова. Поэтому обещание, данное отцу, - отпустить того, как можно скорее, собирался выполнить. И при первом же удобном случае спросил священника Бессарабской Митрополии, батюшку Игнатия:

- Скажите, отец, может ли человек, именующий себя христианином, участвовать в митингах, плясках и песнопениях, в дни, когда умер его близкий?

- Нет, - категорически ответствовал Игнатий, потягивая растворимый кофе, - никак не может.

На коленях у батюшки лежала книга "Сто еврейских анекдотов.

- Сорок дней человек этот, - продолжал батюшка, - должен печалиться.

Юрий задумался. Бессарабская митрополия, - его детище, - откололась от Молдавской митрополии пять лет назад. Юрий задумал и совершил раскол по двум причинам: его христианской партии нужна была поддержка своей церкви, и Молдавскую митрополию, подчиненную московскому патриарху, пора было ослабить. Но марионетки, как обычно, стали считать себя друзьями хозяина, а не его куклами.

- А если человек скроет сей факт, отец?

- Согрешит. Факт. √ Осенил себя крестом Игнатий, украдкой перелистывая анекдоты. √ И будет отлучен от христианской церкви.

- Гм┘ Отец Игнатий, да отвлекитесь вы! А если близкий человек умрет у того, кто возложил на себя миссию спасения и сохранения христианской религии в стране, где у власти √ исчадия ада, антихристы, атеисты, не верящие ни во что, но рядящиеся в тогу московского православия? И человеку этому нужно продолжать борьбу?

- Да брось ты, Юра, - улыбнулся отец Игнатий, учившийся с Рошкой на одном факультете журналистики, и бывший вместе с ним активистом комсомольской ячейки, - брось, мы ж не на митинге! Еврей с лопатой┘Ха-ха, смешно! Кстати, как дела у твоего бат┘

Тут до него дошло.

Быстро уползая из под опрокинутого толчком Юрия кресла, отец Игнатий еще надеялся, что убедит друга Юрку в том, что сохранит тайну, но, получив первый удар ногой в почку, понял, как ошибался. Тогда он попробовал завизжать, но воздуха в легких, уже отбитых при падении на пол, уже не было┘

Согласно официальному заключению судебной медицинской экспертизы, отец Игнатий умер от сердечного приступа. По городу поползли слухи, что умер-то он от смеха, а книжку с анекдотами подсунули ему евреи. На утренней летучке, как раз перед рассмотрением дела священника из Унген, который трахнул собутыльника газовым пистолетом по голове, митрополит Молдавский Владимир призвал подчиненных не повторять ошибок конкурентов из Бессарабской митрополии.

Также он добавил, что евреи виноваты как всегда, но на сей раз виноваты особенно удачно.

Енот осторожно приподнялся на задние лапы и начал шарить передними лапками по двери курятника. Сейчас, в сумерках он был похож на подвыпившего гуляку, поздно вернувшегося домой, и который никак не может попасть ключом в замочную скважину. Только у енота ключа не было. Да и на курятнике √ замка. Хозяева просто прикрутили дверь проволокой. Для енота размотать ее не представляло труда.

Если бы он умел думать, то даже порадовался тому, что попасть в курятник оказалось не так уж и легко. Еноту нравилось шарить своими цепкими лапами по двери. Нравилось слышать, как беспокойно кудахчут куры. Ему нравилась эта страна, и если б он мог говорить, то воскликнул бы:

- Боже! Благослови Молдавию!

Сюда, в лесочек у села Варница, у реки Прут, на север Молдавии, енот попал не так давно. Несколько лет назад в России начался эксперимент по разведению енотов в диких условиях. Животных стало больше, постепенно они расширили среду своего обитания, добравшись до Молдавии, где прежде енотов видели только в зоопарках.

Здесь, в селе, енота не видел никто. Местные жители только поражались тому, что куры пропадают все чаще, несмотря на то, что лисиц и волков в округе перебили лет десять назад.

Наконец, открыв дверь, енот скользнул в курятник и, нежно повертев голову первой попавшейся курицы своими артистическими пальцами, свернул птице шею. Подхватив тушку, енот потрусил к выходу.

Внезапно дверь захлопнулась, и из кучи куриного помета раздался грохот. Енот остановился, аккуратно лег на курицу, и умер вполне счастливым животным, которое так и не поняло, что его убили. В его непроницаемо черных глазах отражалось небо, сквозившее в щели курятника.

Сельчанин Василика, прятавшийся в помете, радостно подбежал к непонятному чудовищу, которое он все-таки подсторожил. Нет, такие ему раньше не попадались. Подняв курицу, Василика решил, что продаст ее завтра на базаре. Потом бросил тушку неизвестного зверька во двор и пошел в дом, порадовать жену.

Утром на зверька пришла посмотреть журналистка уездной газеты Лучия Бакалу. Она писала стихи про Румынию √ мать, ела по утрам чеснок натощак, так она лечила язву желудка, - но тоже никогда не видела енота и даже не читала о нем. Лучия вообще не читала. Она говорила:

- А чего это я буду читать книги, неужели эти писатели умнее меня?

Глянув на полосатого зверька, Лучия признала, что и ее знания не безграничны, и побежала на почту, передавать срочное сообщение агентству "Дека-пресс", которое специализировалось на сельских сенсациях.

- Это же надо, - отложила в сторону очки редактор газеты "Новые времена". - Что в селах-то творится!

На следующий день в "Новых временах" вышла заметка┘

- Я есть все. Голова моя покоится в небесах, и волосы мои осыпаны звездным тальком. Мой разум √ вся вселенная, и все, что в ней есть √ я сам и мой разум┘ Я есть все. Голова моя┘

Журналист, бормотавший это, валялся на паркетном полу президентского кабинета. Он был еще в состоянии придерживать на груди бутылку коньяка "Тирас", и потому опасно заблуждался относительно своей, якобы, малой степени опьянения.

В углу кабинета испуганно всхрапывал чистокровный жеребец с повязанными ногами. Некоторое время одним глазом конь опасливо косился на лежащего человека, другим √ на распахнутое окно, откуда раздавались крики "Долой коммунистов!" и "Не хотим президента-большевика!".

Долго так продолжаться не могло, и потому конь прикрыл глаза, всем своим видом говоря: "Ах, оставьте меня в покое, странные, сумасшедшие люди". При последнем, особо громком лозунге, журналист приподнялся на локте, и невнятно заговорил:

- Вот-вот! Я тоже не хочу президента большевика. И меньшевика. Я вообще президента не хочу, потому что он мужчина. Вот если бы президент был роскошной женщиной, а, коняга? Если бы┘ Впрочем, тебе не понять, ты, конь македонский. Если б я имел коня, это был бы номер┘ Если б конь┘ Эх, миляга, дай я тебя обниму и расцелую!..

Тут журналист, в противоречие высказанному намерению, обессилено упал, но успел каким-то образом присосаться к бутылке и потянуть еще коньяку. Это явно придало ему сил, отчего он вновь забормотал:

- Я есть все. Голова моя покоится в небесах, рука моя √ Гималайский хребет, а другая рука √ Альпийский хребет. Впрочем, господа, как рука может быть хребтом? Никоим образом. В детстве я любил географию, и старенький седой учитель всегда отличал меня перед классом. Он уже умер, увы. Вы бывали на его могилке? Там очень мило, и поют птички┘Так бывали?

Конь не отвечал.

- Это еще что такое? √ сдерживая ярость, спросил вошедший в кабинет президент у семенящего сзади помощника.

- Ваше высокопревосходительство, конь √ подарок горожан Чадыр-Лунги к годичному юбилею вашего правления. Серая кучка рядом с ним √ навоз.

- Коня привез из командировки, - помощник неодобрительно посмотрел на посапывающего уже журналиста, - господин Лоринков. В дороге он с шофером напился, и привез коня на крыше лимузина.

Президент махнул рукой, и, перешагнув журналиста, уселся за стол. Там лежали письма в поддержку руководства страны и с осуждением митингов оппозиции. Письма были: от цыганского барона, митрополита Молдавии, гагаузского башкана (президент автономии √ прим.), многочисленных союзов рабочих и крестьян, деятелей культуры и искусства. Президент уже ласково взглянул на журналиста и умиленно прошептал:

- Понятно, отчего он так устал┘

- Как вы прошли к столу? √ неожиданно трезво и зло спросил его Лоринков и хлебнул.

- Переступил через вас, - недоуменно виновато сказал президент. - Вы уж простите, но иначе никак нельзя было. Поверьте, я никоим образом не хотел данным поступком как-либо унизить вас либо поставить в неловкое поло┘

- Да какая, на хрен, разница?! √ перебил его журналист. - Я же теперь не вырасту!!!

- Все, что я сделал по вашему приказанию, - ерунда, - сказал журналист, прихлебывавший кофе.

Президент внимал. Коня уже увели.

- Во-первых, - продолжал журналист, - письма эти нам ничего не дадут. Во-вторых, все эти бароны, башканы, главы местных администраций и прочие мудаки согласились подписать письма лишь под большим нажимом. При малейшей возможности они от вас откажутся. Приходилось давить. Префекта оргеевского уезда удалось уломать на третьем часу беседы. И знаете, как? Он обязал руководителей всех предприятий уезда купить ваши портреты, запретил производить ваши портреты всем фотоателье, кроме одного, и назначил на должность директора этого самого ателье свою жену. Впрочем, неважно. По сравнению с префектом Кожушны, чья жена занималась йогой на заднем крыльце дома, в чем мать родила, это еще цветочки. Им все равно. Когда грызутся две большие собаки, маленькие псы ждут, когда дерущиеся обессилят, а потом отбирают у них кость. Наконец, самая важная причина, по которой я знаю, что мы заняты ерундой. Народ вас действительно поддерживает. Действительно он за вас и действительно против Рошки. Если выборы состоятся сейчас, ваша партия ветеранов с пылью в ушах и шумами в сердце получила бы девяносто процентов голосов, а не шестьдесят, как зимой.

- Действительно за меня, - прошептал президент, и погладил календарик с картой Молдавии, - о, мой народ┘

- Прекратите заниматься фетишизмом, - резко оборвал его журналист, - прекратите! В том-то и суть! Матерь божья! Я, журналист, был занят сбором доказательств того, что действительно есть на самом деле! Улавливаете?! Этому меня ни на журфаке, ни в газете не учили. Вот собирать доказательства того, чего нет, да так, чтобы все поверили, что оно есть, - всегда рад! Доказывать же людям истину √ профанация моей профессии!

- Что же нам делать? √ спросил президент.

С каждой минутой он верил своему советнику все больше и больше.

- Сейчас мы это обсудим. План у меня уже есть, - резко сказал журналист. √ А теперь скажите, может ли вы хоть что-то реально сделать?!

- Да, конечно, - пролепетал президент, - с удовольствием.

- Хорошо, - Лоринков набрал номер, и протянул трубку. √ Это мой деканат. Отмажьте меня от лекции по радиоделу.

- Что делать, вождь? √ у помоста, откуда выступал Юрий, стоял взволнованный член молодежного крыла ХДНП (про себя Юрий называл их демократическими пиписьками).

- А что случилось, цыпленок? √ Юрий ласково потрепал мальчика по плечу.

- Говорят, вечером центр города освещать не будут. И это не из-за коммунистов. Город задолжал большие деньги электрораспределительной компании.

- Во-первых, это потому, мальчик, - объяснил Юрий, - что электрические сети продали испанцам, а не румынам, как следовало бы. Во-вторых, это все равно происки коммунистов, о чем ты сейчас и скажешь своим братьям и сестрам, собравшимся здесь. В третьих, я что-нибудь придумаю, и даже в темноте трибуна наша не останется незамеченной.

Юрий еще раз потрепал мальчика по плечу и отечески улыбнулся ему.

- По крайней мере, я так думаю, - продолжил он. √ А ты как думаешь, цыпленок?

- А я думаю как вы! √ гаркнула "демократическая писюлька" (потому как, по градации Юрия, школьник даже под "пипиську" не попадал).

Юрий вышел на трибуну и поднял руку. Все восемьсот манифестантов умолкли.

- Добрый вечер, братья румыны, - начал Юрий, - добрый вечер вам еще раз. Сейчас перед вами выступит учащийся лицея имени Георгия Асаки, Эмил Плугару, и расскажет о небольшом сюрпризе, который приготовили нам большевики. А потом мы немножко подождем и увидим сюрприз, который я приготовил для большевиков в ответ на их сюрприз. Вы согласны?

- А-а-ддд-ааааа, - заревела толпа.

- Тогда на сцену выходит Эмил!

Пока школьник сбивчиво объяснял манифестантам "все, как есть", Юрий позвонил жене:

- Дорогая, наша елочная гирлянда еще цела?

Вечером двое новозеландских и один канадский турист с фонариками в руках, спотыкаясь, брели по темному, неосвещенному центру Кишинева. Один из новозеландцев, - подвыпивший, - ругался с канадцем. Он доказывал, что хоть известная певица Кайли Миноуг и австралийка, но Австралия и Новая Зеландия так близки, что Кайли по праву считается жителями Веллингтона и немногочисленными остатками племен майори своей землячкой. Канадец выпил еще больше, поэтому соглашался.

Вдруг он остановился и глянул вперед. Там, на месте обычного митинга, к которому привыкли даже иностранцы, возвышался деревянный крест освещенный лампочками елочной гирлянды.

- Эти варвары, - сказал канадец, и икнул, - эти варвары поклоняются кресту с цветомузыкой!

- Тише, вы! √ шипел на двух соратников активист молодежного крыла ХДНП Тудор Постойкэ.

Молодые люди посреди спящего палаточного городка манифестантов снимали гирлянды с креста.

- Теперь, - шепотом продолжал Постойкэ, - тихо уносим крест. И не шуметь!

Попыхтев минут десять, они смогли приподнять крест, и понесли его к грузовику, стоявшему за палатками. Подул ветерок, и в городке нестерпимо завоняло. Туалеты были болью организаторов митинга. В платные туалеты манифестанты ходить не хотели. Бесплатных поблизости не было... Всем стало неловко.

- Говорят, - прошептал один из активистов, - что коммунисты специально по ночам разбрасывают среди палаток дерьмо, чтобы все говорили, какие мы, мол, свиньи.

- Да? √ усомнился другой, - а как же они его сюда приносят?

- Да очень просто, - отозвался информированный собеседник, - в пакетах. Пакеты здесь оставляют.

- Что-то я не видел здесь никаких пакетов со следами дерьма, - усомнился Постойкэ.

- Так они их моют и где-нибудь складывают!

- Мэй, что только не придумают эти коммунисты, - неодобрительно цокнул языком Постойкэ. √ На какие только изощрения не идут! Ладно, грузите крест.

- Ой, Тудор, мне в туалет надо, - сказал самый младший.

- Какой туалет, - разозлился Постойкэ, - ты что, видишь здесь туалет? Нет здесь никаких туалетов. Было пятнадцать штук, но все платные. А откуда у бедных студентов деньги? Они же не получают денег из Москвы от русских свиней, как наши коммунистические сволочи! По большому или по маленькому?

- По большому┘

- Ладно, иди, сядь между палаток, только чтоб тихо. Все равно коммунисты все уже здесь изгадили!

Товарищ Тудора отошел и присел. Получалось у него громко.

- Ничего, - прислушавшись, вынес вердикт Тудор, - слышится так|, будто кто-то храпит!

Наутро национал - радикальные газеты Молдавии вышли с заголовками на первых полосах: "Антихристы-коммунисты украли крест!", "Украли крест, оставив кучи дерьма!", "Президент Воронин поменял крест на дерьмо!", "Есть ли у коммунистов хоть что-то святое?!", "Зону, свободную от коммунизма, изгадили образно и буквально!", "Коммунисты! Забирайте свое дерьмо и возвращайте нам наш крест!", "Дерьмо на крест?! Обмен неравноценный, господин Воронин!", "Коммунисты испражнились на религию".

Из креста получились отличные угли. Юрий жарил на них шашлыки еще полтора года.

Юрий весь вечер пил коньяк, и потому, проснувшись в полночь, долго не мог оторваться от бутылки с водой.

- "Ресан", - брезгливо отбросил он пустую бутылку в угол, - говорят, пробили скважину над скотомогильником, и оттуда воду качают. Потому вода и дешевая.

Потом задумался, встал, включил свет, и записал это в блокнот с пометкой: "не забыть, √ виноваты коммунисты". С дивана за ним равнодушно следил отец. За те несколько недель, что Юрий показывал его митингующим, старик к роли зомби привык, и только иногда еще, по привычке, споласкивал рот кислым вином перед тем, как попробовать свежезаваренный кофе. А еще он открыл в себе удивительную способность ложиться на женщину и протирать ее до кровавых мозолей, потому что части тела его, - все, - воистину окаменели. По утрам он даже вынимал известняковые ракушки из ушей.

- Что, папа, поймав взгляд отца, и налепив его на стену, спросил Юрий, - привык?

- В общем, да, - вяло согласился отец. √ Как у тебя?

- Все хорошо. Пока. Разогнать нас не могут, - Совет Европы вмешается, начнется буча международных масштабов. Смотреть на нас спокойно они тоже не могут √ люди стали поговаривать, что власть слабеет. Но в городе что-то происходит.

- Что?

- Появилось много странных людей. Говорят, ведут себя как полоумные. У всех на руках √ какие-то наколки в виде цифр.

- Это не странные люди, сынок.

- Знаешь, кто они? √ оживился Юрий.

- Знаю.

- Скажи.

- Потом.

- Нет, сейчас

- Я же сказал, потом.

- Папа, - вздохнул Юрий, - сейчас я выну из вашего затылка иглу. И вы рассыплетесь. Вы, папа, голем, и старайтесь об этом не забывать.

- Вынимай. Мертвые умирать не боятся.

- Хорошо. Скажете потом.

- Да, потом. В обмен на кое-что. Но и об этом позже.

- Этих людей в городе много. Они какие-то сумасшедшие. Мне это не нравится.

- Не отвлекай меня. Я думаю о стране.

Отсмеявшись, Юрий, погасил свет, и, стоя у открытого окна, закурил. Жены с детьми дома не были: они уехали отдыхать в деревню.

- Беда нашей страны, сын, - начал отец, - в том, что все мы ее чересчур любим.

- А отчего это?

- Оттого, что мы, молдаване, каждый из нас, уверен в том, что Молдавия √ это он сам. И ты уверен, и я, и каждый, кто здесь живет. Так думает каждый, кто здесь живет, даже если не хочет в этом признаться даже самому себе! Поэтому каждый из нас считает, что чем лучше он сделает для себя, тем лучше сделает для Молдавии. Где-то, не помню где, я читал историю про девушку в древней Японии, - такую красивую, что обладать ей хотели все женихи округи и даже женихи столицы. Знатные и простолюдины, красивые и уроды, - все хотели на ней жениться. Вот она, бедняжка, в один прекрасный день и бросилась со скалы, чтобы не быть причиной раздора. Жаль, что Молдавия никогда не бросится со скалы.

- Папа, - ужаснулся Юрий, - да что вы такое говорите?!

- Молчи, щенок, - властно сказал отец и тоже встал у окна, - твой отец знает, что говорит. Та девушка, о которой я тебе рассказывал, выбрала верный путь. И знаешь, почему? Если бы она не бросилась со скалы, пришлось бы ей, чтобы раздоры не сотрясали страну, стать шлюхой. Теперь понимаешь, почему Молдавии лучше было бы броситься со скалы?

- Если так думать, - возразил Юрий, - то никогда у человека не будет под ногами земли, а только угли, и зачем нам вообще нужна такая страна?

- А она, дурак ты этакий, нам и не нужна, - хмуро ответил отец, грызя заусеницу.

- Как это? √ спросил Юрий и в растерянности тоже стал грызть заусеницу. Привычку эту он давно перенял у отца и потому большой палец его левой руки всегда был в подсохшей крови. √ Мы же не хотим в Румынию на самом деле, а, отец?

- Объясню, - смягчился отец, - вот, возьмем тебя, к примеру. Взрослый человек, отец семерых детей, лидер партии, депутат┘ А, если присмотреться? Дитя! Большой ребенок! Пальцы вот кусаешь┘ Оттого ты меня раздражаешь, что уж больно на меня похож. И вот так вся страна у нас √ не взрослые люди, а дети, право слово. Дети неразумные. Куда нам √ страна? Тебе √ страна? Что ты с ней делать будешь? Закопаешь в саду? Трахнешь, посыпав засохшими цветами? Хору с ней станцуешь? Вином обольешь?!

Отец сердито засопел. И резко закончил:

- Помни! Мы, молдаване, хорошо умеем делать только одно, √ жить! Работать нам учиться надо, потому что работали мы пятьсот лет не на себя, а когда так бывает, работаешь плохо. Да еще хотим лишних сто лет еще на кого-то поработать. Ну, а уж руководить теми, кто работает, мы и подавно не умеем. Мы умеем только одно. Жить.

- Хорошо, - Юрий устало сел, - хорошо. Я понял тебя, отец. Хочешь, я выну иглу?

- Ребенок, - презрительно усмехнулся старик, - начал играть, играй до конца. И потом, я тебе еще нужен, а ты √ мне.

- Что же за наплыв странных людей в городе, папа?

- Это не твои бараны с митингов?

- Нет, я своих баранов знаю. Эти люди странные. Изможденные. С татуированными номерами на руках.

- Хорошо. Я скажу тебе, откуда они.

- Откуда?

Отец долго молчал. Потом ответил:

- Это люди из концентрационного лагеря Треблинштрассе. Он действует до сих пор, и расположен в пяти километрах под Кишиневом. Я этим концлагерем руководил до самой смерти. Теперь делать это придется тебе.

После первого покупателя, который взял пачку сигарет, Азаэль взял купюру, и обмахнул ей весь товар на лотке. Так делают все лоточники Кишинева, веря, что это принесет им удачный день. Азаэль в примету не верил, - ему не положено было верить в нее просто хотя бы из-за должности, ведь он был ангелом третьей категории, - но для маскировки приходилось совершать нелепые обряды жителей этого грязного городка. Неподалеку от Азаэля второй ангел, - уже второй категории, Узза, - подметал асфальт.

В Кишиневе они находились уже третий месяц. Сюда их послали для наблюдения за жизнью людей. Официально. Неофициально господь Бог интересовался, что же там, черт побери, такое происходит в этом Кишиневе, что о маленьком клочке земли, - Молдавии, - говорят теперь везде и повсюду.

Узза похотливо взглянул на женщину, спешащую к троллейбусной остановке. Азаэль предостерегающе поглядел на коллегу. Он еще помнил ту, первую командировку на Землю, когда они совершили грехопадение (я бы даже сказал, вдоволь насовершали┘) и были на время отлучены от ангельского сана. Зато от их семени произошли титаны, тибетцы и люди с третьим глазом, о которых так любили писать сумасшедшие Рерихи.

- Почем помада? √ у лотка стояла сельчанка.

Продала оптом помидоры, а сейчас спешит на обратный поезд, неприязненно подумал Азаэль.

- Сегодня по пятнадцать.

- Да? √ нерешительно мялась женщина, - ну, дайте глянуть.

Чего тут глядеть, думал Азаэль, тебе только морковный цвет и подходит. Помада была плохая, польская, и на губах оставляла жирные куски, сколько ни разглаживай. У Азаэля были причины не любить не только женщин, но и помаду. Ведь, - и это записали даже в Библии, в ту, первую поездку на землю, он, в довершение ко всему, научил еще женщин красить лицо. В результате теперь даже деревянным Мадоннам в католических церквях раскрашивают лик, а отбивать за это покаянные ежедневные поклоны (сто штук утром, двести вечером) √ Азаэлю. А ведь началось все так забавно: голая туземка и уголек, которым так забавно было разрисовывать┘.

Дела у них шли хорошо. Каждое утро жители палаточного городка приходили купить то сигарет, то пива. Пару раз приобрели даже гигиенические салфетки.

Телефонный аппарат на здании, у которого стоял лоток, зазвонил. Узза бросил метлу, подошел, сунул карточку и сказал:

- Да, ангел на проводе.

В это время он засветился и исчез. Азаэль понял, что командировка кончилась, и тоже испарился. Сельчанка, выбиравшая помаду, грохнулась на лоток и опрокинула товар.

Голос в трубке произнес:

- Общая картина мне ясна. Пускай их мирят мудаки из Совета Европы. У меня вчера семь тысяч некрещеных филиппинцев прибыли. Алоха, братья.

В уездной библиотеке Унген члены Союза Писателей Молдавии раздавали автографы. Собравшиеся: библиотекари, и работники школ, подходили неохотно. У председателя делегации, - журналиста Спинея, - дрожали руки, и, то и дело, пропадал голос. Библиотекари понимающе переглядывались.

- А сейчас, - сказал Василий Спиней, писатель, не написавший ни одной книги и видный деятель национал-радикального движения Молдавии, - я скажу вам вот что┘

В горле у него пересохло и пришлось отпить воды из стакана.

- Коммунисты, - продолжил он, - плохая власть┘

Библиотекари негодующе зашумели. Коммунисты, конечно, воровали как все, но чуть меньше: пенсии и зарплаты стали выдавать вовремя, в городском саду прибрали, и перестали отключать в городе свет. Представитель коммунистической партии отвел глаза, будто от скромности. На самом деле ему было стыдно: в прошлом году на партийные взносы он купил для дочери караоке.

Дискуссия затихла сама собой. На столы поставили угощение, самовар и огромный кувшин с крышкой. За несколько секунд Василий Спиней, спрятав за спиной дрожащие руки, преодолел расстояние от стула до кувшина приставными шагами (совсем как в армии, где он служил в 76-м году и преодолевал полосу препятствий за 8 секунд, - тогда активист комсомола Спиней не пил). Резко дернул крышку и чертыхнулся:

- Да что это у вас тут?!

- Как что? Кипяток┘ Для чая┘, - растерянно ответила одна из библиотекарей.

- Чай┘ - разочарованно протянул Спиней, и отошел от кувшина. √ Чай┘

Через час участники конференции со странным названием "Библиотеки Молдавии и ее писатели: проблемы и пути их решения", разошлись. Разошлись так же, как проблемы и пути их решения. Василий Спиней, выйдя на улицу провинциального городка, глянул под ноги и обмер: посреди дороги, в огромном ручье, болтался меховой шарик с горящими глазами.

Спустя несколько минут Спинея увозила в Кишинев "Скорая".

А возле библиотеки, вглядываясь в ручей, - воду из прорвавшейся канализационной трубы, ходила красивая пятидесятилетняя женщина, лучший библиотекарь уезда. Она плакала и бормотала:

- Неужели ты утонул, Масянчик?

На следующий день сбежавший из клетки в библиотеке хомячок Масянчик вернулся сам.

После Унген Василий Спиней не пил четыре года. Ровно столько, сколько прожил в библиотеке Масянчик.

ХХХХХХХХХХХХХ

- Лоринков, - спросил президент на подходе к четвертому бокалу хереса (в кабинете играл Брэгович) √ Лоринков, а скажи мне, какие бабы тебе больше нравятся?

- Вы предлагаете, мой президент?! √ воодушевился журналист, полулежавший в мягком кресле.

- Пока только спрашиваю, - губы его высокопревосходительства кривила пьяная улыбка.

- Аа-а-а, - ядовито протянул разочарованный журналист, - спрашиваете┘ Ну уж не такие, как эта ваша последняя┘Такие меня не прельщают.

Президент приподнялся в кресле: его обуревала ярость из-за того, что последняя его интрижка стала известна, но, в то же время, он был горд, что все знают об этом.

- Откуда? √ пьяно спросил он.

- От верблюда, - отрезал журналист, - так вот, не прельщают меня такие. И вообще, один, конкретный тип женщин меня не прельщает. Что может быть глупее: до конца дней сожительствовать с одним типом женщин, к примеру, полными брюнетками? Получается, вы всю жизнь проживете с одной полной брюнеткой! Прелесть жизни в многообразии!

- Мальчик мой, - перебил пьяный вусмерть собеседник, - я хочу рассказать тебе об удивительной реинкарнации того, что мы с тобой, как, впрочем, и все люди, называем "удовлетворением желания". Хочешь ли ты послушать меня?

В это время за окнами дворца вспыхнул свет и заиграла музыка: ночная программа палаточного городка манифестантов началась. Журналист склонил голову:

- Я слушаю вас, мой президент.

Затем с удивительной нелогичностью поднял трубку и набрал номер.

Президент заговорил:

- Итак, друг мой, на самой ранней поре своего, как теперь говорят, созревания, каждый из нас истово хочет, желает, мечтает, только об одном √ об обладании тела существа противоположного пола. Те, кто этого не хотят, не в счет √ они извращенцы!

- Вы мне целую встречу с альтернативной молодежью сорвали, - заорал журналист, - а я их две недели обрабатывал. Только мудак может сказать толпе продвинутых гомосеков с накрашенными, что ему нужна "любая молодежь, хоть красная, лишь бы не голубая"!

- Плевать, - сказал президент, плевать. Так вот, та самая пора созревания. Хочется. Что делать? Правильно. То самое, о чем еще Фрейд говорил √ что занимаются этим все, а кто не признается, занимается до сих пор.

- Нет, - пьяно сказал журналист, пролив вина на рубашку, - я √ нет.

- Фи, - скривился президент, - ты пошлый пример пошлого примера Фрейда!

За окнами оратор прокричал в мегафон:

- Мафия Воронина скупила страну! Долой мафию Воронина!

Толпа заревела. Журналист смеялся. Президент продолжил:

- Итак, затем начинается то, что мы называем половой жизнью. Поначалу √ чрезмерное увлечение. Траханье. Траханье. Всюду траханье. Как кролики.

- У меня был кролик, - взгрустнул журналист, - его звали Массандра. Его потом забили на Рождество колотушкой по затылку. Это было ужасно.

Журналист зарыдал, придерживая пятую бутылку, которую только что открыл. Президент сочувственно замолчал. На площади заскандировали:

- Президент √ большевик, президент √ террорист!

Журналист засмеялся. Президент облегченно улыбнулся и стал развивать мысль:

- Однако, через два-три года обладания желанным телом, мы приходим к тому, что физически нуждаемся в нем, не нуждаясь в нем духовно. Мы возвращаемся к рукоблудию. Наконец, финальная стадия √ поняв, что жизнь не вечна, ты возвращаешься к плотским утехам.

В комнату забежали девочки по вызову. Одна из них была удивительно похожа на ведущую местного канала новостей. Усадив ее на колени, журналист поднял трубку.

- Алло, - протянул в трубке женский голос. Голос цветущий, словно роза, мягкий, будто вата, теплый, как навоз.

В распахнутое окно залетели две зловредные звезды. Одна из них, тихо скользнув мимо спящего президента, лизнула журналиста в щеку.

- Дорогая, - хлебнул он из стакана, - я спасаю мир.

- Неубедительно.

- Хорошо, - согласился он, - я спасаю страну.

- Еще хуже!

- Я спасаю себя! √ заорал журналист и бросил трубку.

Через полтора часа протрезвевшие журналист с президентом курили у подоконника.

- Я знаю, что делать! - сказал журналист. √ Нужен отвлекающий маневр. Мы с вами украдем депутата! Того самого. Помощника Рошки. Через час.

В это время Юрий, стоя на помосте, неотрывно глядел в затылок помощника. Ему было слегка неудобно. Через час он собирался своего депутата украсть. Ему нужна была жертва в качестве отвлекающего маневра.

ХХХХХХХХХХХХХ

- Шапка румынского офицера, - объяснял свою веселейшую задумку молдавским коллегам румынский журналист Виорел Бологан, приехавший в Кишинев освещать акции протеста, - это такая старая шутка. Когда вы были под нами, по селам на шесте носили шапку румынского офицера.

- Ушанку? √ пьяно спросил Лоринков.

- Нет, ушанку маршал Антонеску носить своим офицерам запрещал, - сказал Бологан, - потому что она была символом коммунистической чумы. Но они ее один хрен носили, потому что зимой уши мерзли. Так вот, шапка. Всякий, кто ее видел, должен был низко поклониться. Кто не кланялся, получал палкой ударов десять. Что забавно: носили шапку и били непокорных вы же √ молдаване!

- Отлично, - сказал Лоринков и закурил, - а у тебя есть?

- Шапка, - с полуслова понял его Бологан, - ага!

Через полтора часа друзья шли по селу Шолданешты с огромным шестом, на котором торчала шапка румынского офицера. Бологан орал:

- Новое распоряжение правительства! Кланяться шапке! Кто не поклонится √ оштрафуем! Новое распоряжение правительства!

Из пятидесяти семи прохожих не поклонился только глухой старик.

Друзей приглашали в каждый дом, и, через несколько часов машина была забита домашней птицей, вином и овощами.

- До чего же мы, молдаване, - расчувствовался Лоринков, - добрый, мягкий и сердечный народ┘

- Выходи, - рассмеялся сказал Балаган. √ Нам прокололи шины!

ХХХХХХХХХХХ

- Иван Георгиевич Рошка, испытанный человек. Наш человек. Коммунист со стажем. Второй секретарь Бендерского городского совета. Думаю, этим должен заняться именно он.

Собеседники, - двое немолодых мужчин, в советской военной форме, - помолчали. Тот, что постарше, обритый налысо, с папиросой в зубах, прихлебывал кипяток из стакана. Собеседник молча удивлялся тому, как можно прихлебывать кипяток, при этом не выпуская папиросу из зубов. Наконец, бритый ответил:

 - Поймет ли Иван Георгиевич всю серьезность ситуации?

 - Уверен, что да, - решительно сказал седовласый майор безопасности. √ Человек этот не раз проверен в деле. Проверен нами. Всегда успешно выполнял задания партии, даже в сложных ситуациях.

 - Думаю, - решился лысый, - нам надо ввести его в курс дела. Медлить более нельзя, майор. Вчера звонил из Москвы Сам┘

Мужчины встали и почтительно помолчали. Затем лысый продолжил:

 - Сам потребовал организовать лагерь как можно скорее и немедленно доложить о результатах.

Через полчаса нарочный спешил от дома √ музея Пушкина в Кишиневе, где состоялась беседа, за Иваном Рошкой, проводившим с молдавской молодежью, вступившей в ряды освободительной красной армии, политические занятия. Еще через час Рошка, - отец человека, который впоследствии будет яро ненавидеть все то, за что боролся Иван, - предстал перед двумя военными.

На самом деле военными они не являлись, а были личными представителями Главнокомандующего на освобожденной от немцев и румын Бесарабии. Об этом не знал никто, кроме их шофера, но жить тому оставалось недолго: перед тем, как покинуть Молдавию, уполномоченные Главнокомандующего завели доверчивого водителя в погреб и утопили в бочонке с вином. Инцидент расследовать не стали, √ подобные случаи происходили тогда часто. Как и отравления молдаван водкой: дружба народов только начиналась.

 - Доложите ситуацию по лагерю военнопленных и сочувствующих советской власти, - сурово приказал майор Ивану Рошке.

Лагерь, о котором он говорил, открыли румыны, по требованию немцев, в 1942 году. Условия содержания в нем, в силу некоторых особенностей национального характера румын, жестокими не были. За пять леев заключенный мог покинуть территорию лагеря на сутки, за десять √ не работать неделю, за пятнадцать √ заказать шлюху из борделя, который предприимчивые румыны сами же у лагеря и открыли. Однако через год руководство лагеря сменили немцами, после чего заведение стало принимать черты старого доброго концентрационного лагеря. Освободили его в 1944 году советские войска, в рядах которых, в качестве переводчика с румынского, служил Иван Рошка.

 - Среди тех, кто не умер, - волнуясь, начал рапортовать он, - от истощения, сорок процентов евреев, тридцать процентов √ молдаване √ подпольщики. Остальные тридцать, - те, кто попал в лагерь за бытовые антинемецкие высказывания. Всего в лагере сейчас две с половиной тысячи взрослых, тысяча подростков до двенадцати лет, и триста детей в возрасте до семи лет. После дезинфекции, намеченной на завтра, мы намерены отправить их по до┘

 - Теперь слушай меня, Иван, - глухо сказал полковник, поставив стакан на стол. √ Как коммунист √ коммуниста. Как советский человек √ советского человека. Как сталинец √ сталинца. По домам мы никого не отпустим. Никого, слышишь? И не "мы", а ты не отпустишь. Именно ты. Почему? Потому, что руководство лагерем, который продолжит работу, поручено именно тебе. Лично товарищем Сталиным.

Мужчины встали и почтительно помолчали. Сели. Офицер продолжил

 - Как ты знаешь, Иван, сейчас полным ходом на освобожденных территориях идет проверка тех, кто сотрудничал с немцами. Не избежать этой проверки и заключенным концентрационных лагерей. Может быть, ты скажешь, что это жестоко? Может быть, отвечу тебе я. Может быть, ответит тебе товарищ Сталин...

Мужчины встали, вытянулись и почтительно помолчали.

 - Ну, а если человек, пусть он и заключенный, завербован врагом? В лагере-то легко сломаться! √ нарушил молчание полковник. √ Очень легко. Вдруг, заключенный √ член пятой колонны?

 - Что за член у колонны? √ подумал Иван, еще не в совершенстве изучивший русский язык, но благоразумно промолчал, опасаясь быть обвиненным в политической близорукости.

Офицер продолжал:

 - Сам понимаешь, нам нужно выяснить, кто есть кто. Кто сломался, кто сам предложил свои услуги врагу┘ Война-то ведь не окончена! Выслать их отсюда в Сибирь, как "кулаков", мы не можем. Они же в глазах народа герои, жертвы, не то, что жадные и вороватые "кулаки". А проверить каждого в лагере и отпустить мы тоже никак не можем. Ведь из ста человек один да проболтается! Посуди сам, какие настроения появятся в народе, когда на слуху будут троцкистские сплетни о том, что мы, якобы, заключенных концлагерей мучаем, подозреваем┘ Поэтому партия и товарищ Сталин┘

Майор и Иван Рошка собирались было вскочить, но полковник, видимо уставший, поморщился, и все продолжали сидеть.

-┘ И лично товарищ Сталин дают тебе ответственное задание! В тридцатидневный срок лагерь должен быть восстановлен! Конечно, заключенные не должны думать, что это мы, представители советской власти, вновь подвергаем их таким истяза┘ испытаниям.. Это было бы недальновидно. Политически близоруко. Да если б они это знали, сам понимаешь, мы бы не могли выпустить их оттуда. Их пришлось бы ликвидировать для блага советского народа, даже если б они не оказались врагами! Но выход есть: придуман он товарищем Сталиным. Запомни! Прежний режим работы и содержания заключенных в концлагере будут поддерживать люди в немецкой форме! Ты √ комендант! Объект √ секретный. Подчиняешься √ лично товарищу Сталину. Срок работы √ до полного выяснения врагов, замаскировавшихся под жертв фашизма. Рано или поздно они себя проявят тем, что придут к тебе с предложением о сотрудничестве. Тут-то ты их и в расход┘ В общем, срок работы неограниченный. Десять лет, двадцать, пятьдесят, наконец! Если надо, сто лет тебе партия даст!

 - Но мы же их освободили, и они об этом знают┘ - выдохнул ошарашенный Иван.

 - Придумать, как все обставить, это уже твоя забота, Иван! Мы в тебя верим! √ довольно заключил полковник. √ Средства будут приходить из Москвы на этот счет.

На столе появилась бумажка с цифрами.

 - Ни армия, ни милиция, - продолжался инструктаж, - не приблизятся к объекту никогда! Мы, - кто именно, тебе знать необязательно, - уже распространили слух о том, что территория лагеря была местом испытания смертельного бактериологического оружия. И земля эта, якобы, заражена на семьдесят лет. Все щиты с предупреждениями будут расставлены после того, как ты начнешь работу в лагере. Даю совет: переодень своих подчиненных, - вот, кстати, список, - в форму СС, и возьми лагерь штурмом. Для пущей правдоподобности нашу часть, которая лагерь освободила, ликвидируй.

 - Это же наши, советские люди┘- побледнел Рошка.

 - Иван, - зловеще сказал майор, - член партии всегда должен быть готов ликвидировать сто тысяч советских людей ради счастья десяти миллионов советских людей. Такова железная логика пролетариата. Или ты не читал Маркса?

Иван, никогда не читавший Маркса, тщательно скрывавший это и стыдившийся, почувствовал головокружение. Военные довольно переглянулись. Майор подмигнул .

 - Видишь вот это? √ процедил полковник, наставив пистолет на Ивана. √ Если ты, гадина, откажешься выполнять задание партии, то я тебя, троцкиста!!!┘

 - Что вы, что вы, товарищи┘ - лепетал Иван, колышась грузным телом вместе со своим несмелым сердцем, - что вы┘ Я понимаю┘ Я выполню┘ Да┘ Я┘ Ко┘

 - Да ты не журись, Иван, - мягко сказал майор, подвигая вскочившему Рошке стул, - садись с нами. Водки хочешь?

Готовый расплакаться Рошка быстро кивнул и залпом проглотил стакан спирта.

 - Мы так, - ласково пропел полковник, - мы просто┘ нервные мы, Иван. Всюду враги. Троцкисты недобитые. Ты не думай, мы-то знаем, что ты лично предан делу товарища Сталина и партии┘ Ан иногда нервы и у стальных людей взыграют┘ В общем, за семьдесят лет вы там в лагере справитесь┘ Если доживет кто┘

Мужчины засмеялись. Военные √ добродушно, а Рошка √ нервно.

"Нет, нет, - думал Иван, - это бред какой-то. Наваждение. Враги. Переодетые враги. Шантажируют".

 - Для прикрытия, - пристально глядя ему в глаза , чеканил слова военный, - вручаем тебе погоны генерала НКВД. А также √ приказ Самого о назначении тебя вторым секретарем ЦК КП МССР . Могли бы и первым, но к первому секретарю внимания больше. На связь будешь выходить раз в год. Пакет с записями √ наблюдениями за заключенными будешь класть каждые 7 ноября. Куда бы только┘

 - У них тут этот есть, как его, Степан┘ - икнул подвыпивший уже майор┘

 - Штефан, - машинально поправил Ион, - Штефан великий, знаменитый господарь┘Только памятник его румыны увезли.

 - А что, - поразмысли полковник, - идея хорошая┘ Герой √ национальный┘ Дружба народов. Будет тебе памятник Штефана вашего! В центре города стоять будет!

Тут он хлопнул Ивана по плечу, отчего тот понял, что все происходящее с ним, не более, чем переутомление и нервы. Вот сейчас выйдет он на пыльный двор, вдохнет прогретой солнцем пыли, пойдет в часть, отоспится, и все будет, как прежде. Не могут же два сумасшедших троцкиста, подсунувших ему настоящие погоны генерала НКВД и приказ с подделанной подписью Самого Сталина, поставить в центре освобожденного Кишинева целый памятник? Нет, не могут┘ Иван радостно улыбнулся┘

 - И я говорю, будет тебе Штефан! √ по-своему растолковал его радость полковник, и расцеловал Ивана в лоб. √ Запомни! Просыпаешься утром, смотришь на календарь. Видишь на листочке дату 7 ноября, бегом к памятнику этого вашего Штефана, который мы быстренько поставим. Пакет с наблюдениями кладешь в букет. Букет √ три белые и четыре красные розы. Успехов!

Ошеломленный крестьянин, коммунист и подпольщик Иван Георгиевич Рошка, уходя со двора старого домика генералом НКВД, комендантом концентрационного лагеря и вторым секретарем ЦК КП МССР (причем ни во что это он не верил) машинально отметил, что в автомобиле военных что-то булькает.

Но звук шел не из двигателя автомобиля, а из маленького зарешеченного окна, вентилирующего погреб. Булькал шофер уполномоченных, который, осознав, что вынырнуть из бочки с вином ему не дадут, с отчаяния выпустил в вино весть крик своего безумия┘

На следующее утро политрук 2-го гвардейского полка 47-й краснознаменной дивизии 3-го Южного фронта Иван Рошка

упал в обморок, увидев, как на центральной площади Кишинева солдаты с песнями и руганью устанавливали найденный памятник Штефану чел Маре, который едва не увезли и бросили в последний момент румыны.

Еще через двое суток, когда в газете "Красная Молдавия" вышел указ товарища Сталина о назначении товарища И. Г. Рошки вторым секретарем ЦК КП МССР, Иван поседел и, собрав по спискам людей НКВД, приступил к разработке плана захвата концлагеря┘

 - Бред какой-то! √ перевел дух Юрий.

 - А то, что ты с покойником разговариваешь, не бред? √ мягко спросил отец.

 - Бред, - устало согласился Юрий, и пошел к буфету. Достал бутылку, хлебнул и с надеждой спросил:

 - Ну и что, разве вы его, этот концлагерь, через год √ другой не прикрыли? Разве они все не подохли там?

 - Нет, - отрезал отец, не прикрыли. √ Не подохли! Семьсот детей, помнишь? Им сейчас по пятьдесят-шестьдесят┘ Работает лагерь до сих пор. Разве что, легенда другая┘

 - Да, - вспомнил Юрий, - теперь говорят, что на том месте радиация┘ Но почему это я буду им руководить?! Наоборот! Пригласим прессу, разоблачим! Наследие коммунизма!

 - Наследие твоего отца, сынок, - остановил Иван Юрия, - и те двое военных об этом знали и помнили. И те, кто им унаследовал, об этом знают. Придется тебе делать то, что делал отец. Иначе компромат на меня ударит по тебе.

 - ┘ а убить вас окончательно я не смогу, - вслух подумал Юрий, - потому что придется держать по вам 40-дневный траур, а такой перерыв для моих митингов √ недопустим┘ Как говорят шахматисты, пат┘

Юрий глянул на часы и вскочил.

 - Простите, папа, у меня важное дело. Что дальше делать, я потом решу, а вы пока отдыхайте.

 - Ну да, - улыбнулся отец, - конечно. Только сынок, посмотри на календарь.

Юрий глянул на стену, уже зная, что там.

 - Седьмое ноября, - кивнул отец и выложил на стол пакет. √ На следующий год донесения будешь составлять уже сам.

ХХХХХХХХ

- Тише! Черт бы вас побрал! √ зашипел Лоринков

Президент, не заметивший в темноте ступеньку, споткнулся. Оба они нервничали. На лестничной клетке депутата Рубрякова было темно.

 - А еще депутат! √ злился президент, - лампочки в подъезде поставить не может!

 - Кто знает, вдруг он ее ставил, - съязвил журналист, - а коммунисты √ антихристы ее украли?!

У обоих в руках были черные пакеты, и веревки. Президент сжимал еще и кастет.

 - Только не насмерть! √ шепотом инструктировал его журналист, - нем герои-покойники не нужны!

 - Откуда я знаю, как насмерть, а как нет?! √ жаловался президент. √ Что я, по-вашему, большой специалист по похищениям людей?

 - Да и я не специалист в этом, - признался журналист, - впрочем, это же людей, а мы собираемся похищать де-пу-та-та. Вина хотите?

 - Не откажусь.

Выпив, похитители прислушались. С первого этажа кто-то крался наверх. Журналист знаками показал, что надо подняться еще на этаж. Оттуда они вышли на крышу и спустились вниз через другой подъезд.

 - Видно, - отдуваясь сказал журналист, - какие-то квартирные грабители.

 - Надо бы сообщить в полицию, - встревожился президент.

 - Что?! √ вновь зашипел Лоринков. √ Как именно?! Только что поступил вызов от двух преступников, собирающихся похитить депутата о том, что обычные воры собираются обчистить соседей депутата?!

Президент виновато промолчал. Журналист решительно сказал:

 - План действий меняется!..

...- меняется план действий! √ раздраженно сказал Рубряков своему шоферу и закурил. √ Рошка чересчур экстравагантен! Эмоционален! Варвар! В какую Европу он хочет?! Европейский парламент рекомендует угомониться на недельку, чтобы они могли взять этого коммуниста Воронина в оборот, а Рошка, как взбесившийся, только усиливает митинги! Шумный! Невоспитанный! Ни дать ни взять, цыган с вокзала! Хуже гомосека!

Второе лицо Христианской Демократической Народной Партии Влад Рубряков очень не любил цыган и гомосексуалистов. Их существование, по его глубокому убеждению, мешало Молдавии интегрироваться в Европу.

 - Так что теперь все будет по-другому, - сказал он, - и первой скрипкой в партии будет не Рошка, а Рубряков!

Депутат снова поморщился. Он очень страдал из-за своей излишне, по его мнению, "русской" фамилии, заканчивавшейся на "ов".

 - Знаете, Влад, - тихо ответил наконец, шофер, - я понял, что долг истинного христианина состоит не только в соблюдении божьих заповедей, но и в любви к себе в первую очередь. Ибо что есть наше тело, как не Храм Божий?! Вчера, посетив собор Митрополии Бессарабской, я истово молился четыре часа, после чего мне было видение┘

Суеверный и отчасти набожный Рубряков, широко раскрыв глаза , слушал. Шофер помолчал минут с пять и продолжил:

 - ┘ видение┘ Двенадцать апостолов, в разверзшихся небесах, вышли на поле Господне, дабы сразиться со слугами князя тьмы! Был там и он, я четко различал его где-то вдали, и глава его темнела в небесах карой и предостережением, а ноги попирали грешную землю смерчами и ураганами┘ Он ухмылялся┘ Ухмылялся так мерзко, как только может ухмыляться Сатана┘

Рубряков осенил себя крестным знаменем.

 - Так вот, двенадцать апостолов господних, - тихо и невыразительно продолжал , раскачиваясь, водитель, - вышли в небеса как на поле Господне┘

 - И пожали они жатву? √ прошептал в ужасе Рубряков┘

 - Не было на том поле жатвы, ибо засеяно оно было зеленой травой, а не злаками. И вышли апостолы в поле.. И была на наших, - я имею в виду апостолов, - были синие майки и желтые трусы, а на двенадцати слугах тьмы были зеленые майки и трусы бежевые┘ Судья дал свисток┘

 - Стой!!! √ заорал взбешенный Рубряков и, приподняв подбородок шофера, глянул ему в глаза.

Потом он долго и неумело совал кулаком в лицо шофера, пока тот не опустился на руль машины.

 - Так и есть! √ орал Рубряков, стуча уже по затылку водителя, опять обкурился, мразь!!!

Зрачки шофера были неестественно расширены. Он действительно злоупотреблял марихуаной, но выгнать его Рубряков не мог, - парень был племянником двоюродной сестры сводного брата жены Влада.

Вздохнув, Влад вышел из машины, остановившейся метрах в ста от дома, и пошел к своему подъезду. Вдруг он увидел, как молодой парень пинает пожилого человека, лежащего на земле, и что-то кричит. Влад нервно выхватил из своего кожаного портфеля газовый пистолет и постарался незаметно подойти к хулигану. Уже вблизи он услышал, как парень кричит жертве:

 - Молдаванин клятый! Румын несчастный! Всех вас, козлов, забить насмерть! Пора вас всех в Сибирь сослать, как коммунисты делали!!!

Разозлившись, Влад подбежал, прицелился в парня, как вдруг старик резко вскочил и ударил депутата кастетом в ухо.

 - Ох, черт┘ - изумленно сказал Влад, инстинктивно потянувшись обеими руками к занывшему уху.

В этот момент журналист ударил его в затылок сцепленными руками. Рубряков упал, и похитителям удалось, отняв у него пистолет, надеть на голову Влада мешок. Затем они оттащили потерявшего скорее от страха сознание депутата в багажник. Сели . Закурили. Руки у обоих тряслись.

 - Интересно, это от пьянки? √ хмуро спросил Лоринков.

 - Не обольщайтесь, - мрачно заверил его Воронин, - и у Раскольникова такое же было.

 - Ну, мы же его не убили.

 - Вы уверены?

Лоринков молча вышел из машины, прошел к багажнику, открыл его и снял мешок с головы депутата. Президент видел лишь, как его напарник захлопнул багажник и вернулся в машину. Уже в салоне он выругался. По руке его текла кровь.

 - Кусается, - ответил он на немой вопрос президента.

Они вновь помолчали.

 - Послушайте, - засмеялся вдруг журналист, - а ведь ни у вас ни у меня водительских прав нет!

 - Ерунда! √ решительно взялся за руль президент, - номера правительственные! Куда едем?!

┘ Когда машина отъехала, из дома Рубрякова вышел человек, которого журналист с президентом приняли за квартирного вора. Это был Юрий Рошка с веревкой, кастетом и черным пакетом в руках.

 - Куда же он подевался, этот Рубряков? - вслух подумал он и поплелся домой.

ХХХХХ

-  Дай, погляжу на тебя, - попросил Василий и долго смотрел в лицо Елены, сжав его руками.

Подростки, - дети расстрелянных немцами коммунистов, - были знакомы два года, но взялись за руки всего два дня назад, когда лагерь, где их содержали, освободила советская армия. До тех пор Василий жил в мужской части лагеря, а Елена √ в женской. Четырнадцатилетний парень познакомился с шестнадцатилетней девушкой у колючей проволоки, разделявшей сектора. И так полюбил ее, что дарил Елене картофельные очистки, украденные с кухни, где Василий работал помощником повара - баландера. Каждое утро Елена выползала, - ходить сил у не нее было, - из барака, и, перебирая руками, добиралась до проволоки. Там она находила нанизанные на шипы куски картофельной шелухи, клала их в рот и долго, мучительно, ибо зубов у нее уже почти не оставалось, посасывала. Часовые на вышках могли бы подстрелить подростков, но их это забавляло. Они называли их "наши рахитичные Ромео и Джульета", а куски помоев, оставленных Василием √ "букет пылкого возлюбленного своей красотке". Елена думала о вкусной, очень вкусной еде, чтобы слюны собралось много, и сосала шелуху.

 - Когда-нибудь я буду сосать так тебя, - сказал она Василию весенним вечером, чувствуя, как безумие сползает по венам в стопы, а те словно немеют. На это он сказал ей, дрожа:

 - Мы не дадим им┘

Но не договорил: охранник выстрелил в воздух. Заключенным из секторов запрещалось общаться.

В первые же часы освобождения Василий пришел к женщинам и нашел среди них свою. Елена, чуть седая, с выбитыми зубами и огнем подмышками, принесла ему клятву верности. Подросткам умилялся весь лагерь: и заключенные, потерявшие веру в то, что удивляться еще можно, и военные, плакавшие от злости при виде тридцатикилограммовых скелетов. Скелеты были набиты ужасом смерти, костями и безумной надеждой уцелеть в мире, где подростков сажают в концентрационные лагеря. И вот, в один день эта безумная надежда исцелилась от сумасшествия.

 - Помнишь, что я когда-то сказала тебе там, у проволоки? √ спросила безумная шестнадцатилетняя старуха, самая красивая женщина на свете.

 - Да, - сладострастно дыша, ответил Василий, и приготовился стать тем, кто дарит женщине счастье, унижая её.

Тогда в лагере раздались первые выстрелы┘

"На деле история депутата Рубрякова такова. В полночь его перехватила у квартиры свора сотрудников Службы Информации и Безопасности, агентов охранки ХДНП и уголовных личностей. Бив депутата ударом шила в сердце, злоумышленники вывезли труп Рубрякова на заброшенные пути железнодорожного вокзала, где сожгли тело Рубрякова в топке паровоза┘".

Журналист перечитал это сообщение "Ольвии-пресс" (информационное агентство Приднестровья) и довольно рассмеялся.

 - Они уже валят исчезновение депутата друг на друга, - радостно сообщил он президенту по телефону. √ Приднестровцы обвиняют СИБ, СИБ √ приднестровцев, многие думают, что это сам Рошка убил Рубрякова, в общем, бардак зашумел, как я и предсказывал. Вы стройте скорбную мину и обещайте сделать все, чтобы Рубрякова нашли. А он пока пусть посидит в подвалах нашего друга из Сорок √ цыганского барона. Я уже велел накачать Рубрякова вином и анашой. Думаю, наш депутат возражать не стал┘

XXXXX

 -  ┘ Кой дьявол?! √ заорал президент Приднестровской республики Смирнов, только прочитавший в "Независимой Молдове" статью "Похищение депутата √ рука сепаратиста Смирнова".

Президент Приднестровья набрал номер шефа государственной безопасности само провозглашенной, но от того не менее реальной республики. Министр Антюфеев поднял трубку.

 - Что за чертовщина у вас там происходит с этим депутатом молдавским?! √ спросил президент у министра, и приказал:

 - У нас и так имидж подпорчен. Выясните, не ваши ли люди его по ошибке прихватили?

 - Будет сделано, - меланхолично ответил Антюфеев и отложил в сторону "Историю пыток инквизиции от А до Я".

Через пять минут Антюфеев, стоя в подвале здания министерства Государственной безопасности Приднестровья, что-то выискивал в огромном чане. На руках у Антюфеева были резиновые перчатки по локоть. На чане была этикетка с надписью "Архив МГБ ПМР за 199-2002 гг".

 - Его? √ вытащив из чана окровавленную кисть, спросил Антюфеев подчиненного, высокого крепкого майора, подстригавшего ногти огромными пыточными клещами.

 - Никак нет. Кисть √ коммерсанта из Бендер. Много знал.

 - Это? √ продолжал поиски Антюфеев.

 - Тоже нет, - виновато поежился майор, - голова эта √ уголовного авторитета. Тираспольчанин. "Генка". Ребята убивать не собирались, так получилось просто.

 - Может, - брезгливо поморщившись, достал Антюфев из чана кусок уха, - вот это?

 - И это нет, - взволнованно оправдывался верзила, - и это мы по ошибке. Хотели одного правдолюбца забить, который письма в ООН писал, а оказалось, что он вот уже 2 года как помер. Соседа ликвидировали. Случайно.

 - Эх ты, - досадливо сказал Антюфеев, - случайно того они убили, случайно тому ухо оторвали, третьему по ошибке ногу отрезали, а депутата вражеского государства украли, и кто? Не мы!!!

 - Виноват, - шмыгнул майор, - виноват┘

 - Гляди, - задумчиво проговорил Антюфеев, стягивая перчатки и моя руки в тазике с теплой водой, - как бы я тебя не сдал в "Архив МГБ ПМР" за следующий год┘ Да не реви, телок! Шутка┘ натягивай перчатки, ищи. О результатах доложишь.

Через час осмотра 345 конечностей, 27 голов, 15 фрагментов кожи, 289 костей и 23 456 зубов, выяснилось, что тело депутата Рубрякова в архив МГБ Приднестровья не поступало.

 - Игорь Николаевич, - доложил Антюфев шефу, - ни трупа Рубрякова, ни фрагментов тела вышеназванного депутата у нас нет. А раз ни его, ни фрагментов тела у нас нет, то он √ жив. А если он жив, значит, украли точно не мои люди. Если б украли мы, я бы вам через час его уши принес.

 - Какие уши?! √ просипел Смирнов, - ты мне что говорил про то, как серная кислота даже кости разъедает, под монастырь меня подвести хочешь?!

 - Да нет, шеф, - пояснил Антюфеев, - кого надо, разъедает. Но уши √ как доказательство. Потом, конечно, и их бы растворили.

 - А-а-а, - успокоился Смирнов, - продолжайте.

 - В общем, если бы украли мы, я бы вам его через час показал, живым или мертвым. Так что, судя по почерку дилетантов, работали молдавские спецслужбы.

 - Хорошо, успокоился Смирнов, - начинайте пропаганду. Дайте распоряжение "Ольвии-пресс". Пусть обвинят в похищении молдавский СИБ, Воронина и Рошку.

XXXXX

 - Это даже хорошо, что кто-то успел его раньше меня украсть, - думал вслух Юрий, кормя с рук богомола кусками сырого мяса. √ Греха на душу брать не пришлось┘

Богомол, похожий на президента Академии Наук Молдавии, жил в доме Юрия второй год. Рошка нашел насекомое на центральном рынке, когда ходил туда покупать картошку и капусту перед парламентскими выборами с целью максимального сближения с электоратом. Овощи он потом отдал жене, а подобранного богомола кормил то сырым мясом, то тараканами, которых в соседнем заброшенном доме водилось множество. Называл он богомола √ "Чимпой", чем очень веселил гостей.

 - Мало у тебя, что ли, грехов? √ ворчливо спросил отец, перебирая деревянные четки из можжевельника.

 - По горло и еще чуть-чуть, - улыбнулся Юрий.

Скормив насекомому последний кусочек, Юрий поставил богомола в банку, и прикрыл газетой. Это была "Тимпула".

 - Что же, - задумчиво сказал он, - свалим все на коммунистов. Если не они, то кто же?..

┘ Депутат Рубряков, которого спрятали в подвале цыганского барона в Сороках, пил, не просыхая, четверо суток, пока не понял, что убивать его никто не собирается. Тогда он немного осмелел, стал называть цыган "черножопыми", требовать своего адвоката и кофе со сливками по утрам. Все это приводило барона в отличное расположение духа. Потому старик велел изредка Рубрякова выпускать во двор, приковав предварительно депутата к забору семиметровой серебряной цепью. На солнце Рубряков долго моргал, строил ужасные рожи сбежавшимся посмотреть на него детям, и, наконец, присаживался неподалеку от барона. Тот, прикрыв бородой колени (холодно √ жаловался стареющий цыган) что-то записывал на спинах голых женщин пальцами, обмакивая их в золотую краску.

 - Что ты пишешь, барон? √ тщетно пытаясь перекусить серебряную цепь, спрашивал Рубряков.

 - Историю цыганского рода Молдавии, - не отвлекаясь от письма, отвечал барон, и глянув затем на депутата, советовал:

 - А ты камнем попробуй.

 - Барон, ты хоть понимаешь, что с тобой будет, когда я освобожусь, - злился Рубряков, на что цыган, смеясь, отвечал:

 - Ты так полюбишь нас, что уйдешь из своего парламента в табор!

 - Нет, - белеющими от гнева глазами Рубряков стирал лицо барона, как школьник стирает неудавшееся домашнее задание из тетради, - нет! Я сотру тебя, цыган, Сороки, я сотру ваш часовой пояс, ваши маки, ваших женщин, ваши цветы и детей, я сотру все в порошок и засыплю прах в песочные часы!

 - Надеюсь, мы не подведем тебя, будучи прахом, и не изменим своей пунктуальности, - смеялся барон.

 - Ты хоть знаешь, что творится в Кишиневе, - пытался стращать цыгана депутат, - ты хоть знаешь, что вся Молдавия поднялась против власти, вся Молдавия, а я √ в первых ее рядах?!

 - У каждого из нас своя Молдавия, - задумчиво говорил барон.

 - Странно┘ - терял мысль Рубряков.

 - Что?

 - Серебро податливо, а я не могу разбить эту цепь.

 - Зачем? √ щурился барон. √ Зачем тебе это? Ты √ мой гость. Разве тебе плохо у нас √ в нашей Молдавии?

 - Брось, - раздражался Рубряков, - брось эту книгу, ничего путного у тебя не выйдет! Здесь жили мы, молдаване, а вы, цыгане, здесь пришлые!

 - Это не так, - мягко возражал барон, после чего Рубряков в бешенстве проклинал мир и все цыганское племя, ничком свалившись на пыльный двор.

XXXXX

Кликайте окончание

Copyright (c) "Русский переплет"