|
- Думая, что искусство – это общение подсознаний по сокровенному поводу, а также, что этих сокровенных поводов, идеалов, всего несколько штук (если иметь в виду тип идеала, ибо переход от типа к типу – из-за плавности перехода – предполагает бесконечное число идеалов), - так вот так думая, мне не надо, по большому счёту, чтоб был неограниченный прогресс в искусстве. Просто старое – это хорошо забытое новое. Кроме бесконечного и вечного прогресса мыслимо ж и вечное повторение.
И в самом деле. Первое произведение изобразительного искусства – это несколько прямых линий, процарапанных на плоском куске камня. Правда ведь похоже на произведение абстрактного искусства?
Огромнейшее потрясение выражала первая гравюра – раздрай от того, что стадо – это всё и для него надо тоже всё, и ребёнка, если внушатель требует от внушаемой это на съедение стаду, а с другой стороны ребёнок это всё, и его нельзя отдавать на съедение, пусть и стаду. И третье, рождённое в этом раздрае – гравюра – выражает очень-очень много. Главное – нечто третье: мы, внушаемые люди, и вы, внушатели, нелюди. И так родилось человечество – удиранием внушаемых, научившихся контрвнушению, от внушателей, не освоивших контрвнушение.
Почти столь же огромным было и крайнее разочарование во всём-всём в начале ХХ века у Кандинского, от ярости «убежавшего» вообще от изображения чего бы то ни было, чтоб не превращали живопись в род валюты в Этом Страшном Мире.
Вот формальный цикл и закончился. С чего началось, к тому же и пришло. И дальше пошёл новый цикл превращений сокровенного с соответствующим испытанием этого сокровенного. А бессодержательно, чисто психологически, при этом ощущается ЧТО-ТО, словами невыразимое. Разве что с каким-то приближением. На что есть особые люди – критики. И это ЧТО-ТО настолько не такое, как все остальные переживания, что люди, точнее, признанные авторитеты вкуса, сохраняют имена авторов, породивших это ЧТО-ТО в веках. Например, теперь все знают имя Гомер, не читав – большинство – ни строчки из его сочинений.
|
