Портал | Содержание | О нас | Авторам | Новости | Первая десятка | Дискуссионный клуб | Чат Научный форум Первая десятка "Русского переплета" Темы дня:

Мир собирается объявить бесполётную зону в нашей Vselennoy! | Президенту Путину о создании Института Истории Русского Народа. |Нас посетило 40 млн. человек | Чем занимались русские 4000 лет назад? | Кому давать гранты или сколько в России молодых ученых?

Рассказы
24 октября 2015 года

Мелочи жизни

В большой трёхкомнатной квартире жили два брата. Боря и Гриша Пархоменко. Говорили, будто они близнецы, но внешне между ними было мало общего. Боря двенадцать лет занимался боксом, что сильнейшим образом отразилось и на его телосложении, и на его лице. К тому же лицо и голову он каждодневно брил, тогда как Гриша всегда был небрит и не причёсан.

Оба сидели. Боря даже дважды. Во второй раз, освободившись по амнистии в связи с пятнадцатилетием независимости Украины, он объявил, что начинает новую жизнь, в которой нет места разборкам, стрелкам, перестрелкам и всему тому, с чем раньше была связана его грешная душа. Слово своё Боря сдержал. Жизнь его изменилась: он крепко ударился в религию и начал по чуть-чуть выпивать. Их бедная мать целый месяц не знала, печалиться ей или радоваться такой перемене в сыне. По истечении этого месяца она умерла, умерла под утро ещё тише, чем жила все эти годы после смерти мужа – единственного, кого уважали и слушали её сыновья.

Скоро Боря нашёл работу. Начал возить на собственном автомобиле какого-то иностранного проповедника. К огромному Гришиному недовольству, он принёс домой котёнка, подаренного проповедником, назвал его Мурзиком.

—    Хреновое имя, – сказал Гриша. – Назвал бы Иудой или Пилатом и бил бы его на рассвете Библией по хвосту.

—    Да простит тебя, дебила, Господь, как я тебя прощаю, – абсолютно беззлобно ответил ему Борис.

Гриша работал грузчиком в овощном магазине, однако не пил. Ещё он не верил ни в Бога, ни в то, что в Бога верит брат.

—    Я понимаю, в зоне ты косил – это святое! Но тут, на свободе, перед кем ты придуриваешься?

—    И сказал им тогда Иисус…

—    Стоп, стоп… стоп! Что там сказал Иисус – одному Богу известно! Меня мало колышет сказанное Иисусом. Я не его спрашиваю, а тебя. Пусть каждый отвечает сам за себя.

—    В этой книге, – отвечал ему Боря, доставая на свет божий Библию, – в этой книге есть ответ на любой вопрос.

—    Это-то и настораживает.

—    Ты – заблудшая овца, брат.

—    Иди ты на хер, брат! Сам ты овца! Тупорылая овца!

—    Извини, я не хотел тебя обидеть, но ты действительно блуждаешь в ночи. Тебе необходим пастырь.

—    А тебе психиатр!

—    Я совершенно здоров, брат! Вера излечила меня! Аллилуйя!

—    Боря, ты мне не нравишься. Ты похож на идиота. Ладно, ты уверовал – чёрт с тобой, верь себе на здоровье, но не сходи с ума. Пусть вера не закрывает тебе глаза.

—    Наоборот, я прозрел, брат! Бог любит меня.

—    Ну вот, опять.

—    И тебя Бог любит.

—    За что?

—    Просто так.

—    Просто так, как известно, даже папа маму не целует. Скажи, Боря, что с тобой случилось? Мне надо знать, пожалуйста.

Интонация, с какой были сказаны последние слова, убеждала, насколько близко к сердцу Гриша воспринимал перемену в брате.

Борис сказал:

— Во-первых, мне явился ангел. Во сне. Он ничего не говорил, он смотрел на меня. Долго. Он смотрел на меня с сожалением. Никто никогда не смотрел на меня так. Никто. Никогда. А во-вторых… Я ни разу не был счастлив. Вот так, чтоб сказать кому-то: «Я счастлив! Мне очень-очень хорошо и радостно!» Такого не было. И я подумал: раз в этой жизни счастья нет – а его нет, я искал его! – значит, оно ожидает в другой жизни… Только надо заслужить.

—    И всё? – Гриша был явно разочарован.

—    А потом я читал Слово…

—    Стоп! – Гриша выразительно поднял руку, словно приставил её к стеклу, выдержал паузу для пущей важности и для начала повторил. – Стоп! Пойдём с конца. Боря, поиски счастья обычно приводят к несчастью. Я это точно знаю. Не следует искать счастье, иначе рискуешь его не найти. А знаешь, почему? Потому что оно в мелочах, на которые в поисках счастья не обращаешь внимания. Ну там: свет в окне, голос в трубке, баба в стрингах, мясо в супе… Или: первая сигарета натощак, последнее слово перед смертью, холодное пиво в жару… Вкус ворованных яблок, запах любимой женщины, вид умирающего врага… В общем, у каждого своё. Я знаю наверняка: кругом десятки мелочей, приносящих нам счастливые мгновения… Теперь насчёт твоего сна… Э… В жопу твой сон! На тебя никто никогда не смотрел с сожалением оттого, что ты никогда никому не давал для этого повода. Ты мужик! И я тебя за это уважаю. Ты сильный человек. Вера в Бога для слабых и убогих, а в тебе – сила.

—    Сила в вере.

—    В вере в Бога?

—    В него.

—    Его нет!

—    В тебе говорит дьявол!

—    Да, и имя ему – здравый смысл! Не будь лошарой! Я смотрю на тебя – и мне тошно!

—    А мне хорошо. Со временем и ты изменишься… А пока давай не будем об этом… Лады?

В общем, как считал Гриша, общего языка они больше не находили.

Как-то поздним вечером после ужина случилось следующее.

Гриша забил косячок, Боря налил стакан вина и сказал, как говорил всякий раз, поужинав:

—    Слава тебе, Господи, что я поел!

—    Между прочим, картофанчик-то пожарил я, а не Господь, – заметил Гриша.

—    Не важно, кто её пожарил. Её послал Господь.

—    Её продала мне бабанька, которая сама, своими руками посадила её и собрала. Обыкновенная старушка. Сморщенная, как анус.

—    Не важно. Вас тоже, тебя и бабаньку, послал Господь.

Глубоко затянувшись и секунд на двадцать задержав дыхание, Гриша выдохнул дым и спросил:

—    А почему Господь меня послал, а не тебя? За картошкой?

Боря не нашёлся что ответить и промолчал. Он взял на колени подошедшего Мурзика и не спеша осушил свой стакан.

—    Пить разве не грех? – спросил Гриша.

Боря понюхал морду Мурзика и покачал своей бритой головой.

—    Иисус сказал: пейте вино, это кровь Господня.

—    Вот-вот, кровопийцы. На всё у вас есть ответы. Всё время находите в своей Библии лазейки. Как кроты…

—    А план курить – точно грех.

Гриша широко улыбнулся.

—    Я тоже умею съезжать. Иисус сам курил.

—    Неправда.

—    Правда. Перечти свой грёбаный талмуд - и найдёшь там такие слова: «Иисус с учениками присел на траву».

—    Смешно… Да простит тебя Господь.

—    Я не боюсь. После смерти ни черта нет. Черви съедят мой труп. И твой труп съедят. И на вкус они будут одинаковы.

Гриша расхохотался. Затем вдруг стал очень серьёзным.

—    Долго ты, Боря, будешь таким?

—    А что?

—    Меня раздражает твоё поведение. Ты же теряешь моё уважение. Твой проповедник вызывает тебя, когда ему вздумается. И ещё, я видел, ты выходишь из машины, чтобы открыть перед ним дверцу. Ты уже даже не шофёр, ты слуга! Скажешь - нет? Что молчишь? Тебе самому-то не стыдно?

Ничего не отвечая, Боря поглаживал Мурзика.

—    Скажи, а если я тебе дам в рожу, ты подставишь другую щёку?

—    Попробуй.

Гриша встал, обошёл стол, приблизился к стулу, на котором спокойно сидел Борис.

—    Если ты мне не ответишь, я вообще тебя уважать перестану, – предупредил Гриша.

Продолжая сидеть на месте, Боря спросил:

—    Ты поднимешь руку на брата?

—    Да, мля, я грёбаный Каин!

—    Угомонись.

—    Я щас влуплю.

—    Прекрати, братишка…

—    Встань! – сказано это было довольно жёстко и достаточно громко.

Боря не шелохнулся. Молча сидел и глядел на брата. Тот буравил Борю взглядом. Медленно тянулись секунды. Гриша сжал руку в кулак и резко выбросил его вперед. Боря убрал голову вправо. Кулак пронёсся буквально в нескольких сантиметрах от сломанного уха бывшего боксера. На шаг отступив назад, Гриша не раздумывая попытался нанести боковой удар левой. Не выпуская кота из рук, Борис вовремя отклонил корпус, и когда Гриша, потеряв равновесие, свалился на пол, поднялся со стула и развернулся к брату. Падая, Гриша грохнулся головой об угол газовой плиты и рассёк бровь. Потекла кровь. Он вскочил на ноги и, прищурив уже окровавленный правый глаз, снова бросился на Борю. Он вкладывал в каждый удар всю свою силу, помноженную на злость, а затем и глухое отчаяние. Удары не достигали цели. Борис оставался неуязвим: он уходил, отклонялся, нырял, словом, мастерски действовал по всем правилам защиты, даже не думая отвечать. Через пару минут безуспешного размахивания кулаками Гриша задыхаясь сел на стул.

—    Ладно, – сказал он, чуть отдышавшись, – я тебя по-другому достану.

—    Попробуй, – равнодушно ответил Боря.

—    Увидишь, – пригрозил Гриша и встал, собираясь уходить.

—    Нужно остановить кровь.

—    Хорошо, что не выпить.

—    Да не кипятись ты…

Что с ним такое, подумал Боря, когда Гриша ушёл в свою комнату. Разве нельзя принять с радостью то, что близкому тебе человеку по сердцу. Нельзя требовать от других того, что кажется правильным тебе.

Следует заметить, Боря любил брата. Любовь была крепкой, глубокой и – такое редко бывает – заслуженной и не раз проверенной на деле.

Обязательно переговорю с ним завтра вечером, успокаивал себя Боря. Он должен понять, во мне что-то произошло. Я не могу быть прежним. Человеку свойственно меняться. Это закон природы. Всё движется от простого к сложному. Это же ясно как день. Я изменился. С одной стороны… Но… тем не менее я - это я. Поговорим… Разберёмся. Он же мой брат. Никого ближе него у меня нет. Раньше мы всегда понимали друг друга… Даже когда не понимали, всё равно поддерживали друг друга… А ведь ситуации разные случались… Я тянул за него мазу перед Монголом, хотя Гриша по всем понятиям был не прав… Но это не так важно. Мы братья… Короче, завтра вечером я с ним поговорю… Завтра… вечером…

Однако вечером разговор не состоялся. Ему вообще никогда не суждено было состояться.

Утром, едва Борис ушёл, Гриша набрал полную ванну воды и хладнокровно (???) утопил в ней Мурзика. Это было нелегко.

Хотя котов он не любил с детства, ему было морально тяжело держать кота под водой, чувствуя, как тело Мурзика напрягается, стараясь спасти хоть одну из девяти своих жизней. Он даже чуть не расплакался. Вернее, к горлу подкатил ком, когда он подумал, что эта тварь ни в чём не виновата. И, наверное, даже не понимает, за что ей такая горькая участь. Но потом Гриша стал себя уверять в том, что кошки не умеют думать. Он мысленно повторял себе: это же не собаки.

Убийство отбило аппетит. Он отправился на работу, не позавтракав. Только выкурил две сигареты подряд.

Днём в овощной магазин с чёрного хода вошёл Борис, держа в руке пистолет «Макаров». Скрип Бориных зубов был громче, чем звук его тяжёлых шагов.

Гриша обедал с престарелой продавщицей, похожей на скрюченный солёный огурец, и со вторым грузчиком - евреем. Про этого грузчика кто-то сочинил шуточное двустишие: «Кто у нас подъёмный кран? Грузчик Миша Гутерман!».

Увидев брата, Гриша поднялся ему навстречу и безропотно принял пулю, которая, войдя в грудь, толкнула Гришу на пол.

Продавщица охнула и стала белее аспирина. Гутерман перекрестился и замер.

Боря шагнул к брату…

Наступившую тишину нарушал только полёт многочисленных мух…

Продавщица бросилась в кабинет директора.

Гутерман выдавил из себя: «Какого хрена?..» Затем плеснул в стакан водки и выпил.

Опустившись на колени перед умирающим братом, Боря приподнял ему голову. Тот улыбнулся, обнажив красные от крови зубы, и что-то прохрипел.

—    Я не слышу, – признался Боря.

Гриша напряг последние силы и повторил:

—    Уважаю… братан…

Боря беззвучно заплакал. Борины слёзы капали и текли по Гришиному лицу.

Заиграла музыка.

Боря обернулся.

В дверном проёме в ярком луче света стоял ангел в белых одеждах и смотрел на братьев. Долго смотрел. Печально.

—    Я не нуждаюсь в вашем сожалении, – произнёс Боря и направил на ангела пистолет.

Раздался выстрел…

Ангел исчез, унося с собой пулю.

Приближался звук милицейской сирены.

—    Возмездие, – шептал Борис. – В Бога душу мать…

…Через неделю в следственном изоляторе …вской тюрьмы Борис Пархоменко совершил тяжкий грех – лишил себя жизни.

Посмертная записка гласила: «Тех, с кем были связаны важные мелочи, не осталось».

КОНЕЦ СВЕТА

Все люди знали, что сегодня умрут.

По всем телеканалам транслировали последнее обращение президента.

Ничего нельзя было изменить. До конца света осталось часа три.

Было около девяти. Осенний вечер безуспешно пытался окутать мглой горящий неоновым светом мегаполис.

Ожидаемый хаос, который обычно изображают в фильмах о всемирной катастрофе и апокалипсисе, не наступил, хотя некоторый беспорядок в городе наблюдался. Но основная часть жителей словно замерла, затаилась… Весь мир задержал дыхание…

В полуподвальное помещение кафе «Боливар» спустился мужчина среднего возраста и телосложения. Навстречу ему из-за барной стойки вышла плотная брюнетка лет двадцати пяти. В кафе кроме них никого не было. Мужчина присел за столик.

- Водки, пожалуйста. Сто… нет, сто пятьдесят грамм… Нет, двести… Короче, несите бутылку, чтоб я вас не гонял и чтоб наверняка.

Девушка кивнула и отошла. Заиграл рингтон. Мужчина запустил руку во внутренний карман кожаного пиджака и достал мобильный.

- Алло! Я узнал, Вахрам… Какой ещё долг? Ты с ума сошёл? Зачем тебе там деньги? Что значит – где? Ты телевизор смотрел? А газе… Ты где вообще? А, ты скрываешься у себя на даче? Так ты ничего не… А-а!.. Значит так, Вахрам! Завтра – ты слышишь? – завтра я отдам все деньги. Даже с процентами. Ну, ты ж меня знаешь! Всё тогда. Покойной тебе ночи.

Довольный собой, мужчина дал отбой. Улыбка сошла с лица, он нахмурился. Задумчиво повертел телефон в руках, затем отложил его в сторону. Глаза беспокойно бегали, взгляд безостановочно перемещался из стороны в сторону, с предмета на предмет. Казалось, он пытается глазами найти ответ на мучивший его вопрос. Но понапрасну. Мужчина тяжело и даже обречённо вздохнул.

Вернулась брюнетка.

- Ваш заказ.

- Сколько с меня?

- Нисколько. Сегодня всё за счёт заведения.

Брови мужчины взметнулись вверх.

- Вот как?- он хмыкнул. – Тогда я меняю заказ. К чёрту водку! Водка – это бычий кайф! Последний день бывает только раз в жизни! Несите шампанского! Ящик!

Девушка грустно улыбнулась.

- Может, два?

- Нет, - ответил мужчина, подумав, - я очень умеренный по натуре.

- Что-нибудь ещё?

- Икры.

- Ведро?

- На хлеб. Пару бутербродов.

Проводив официантку долгим взглядом, мужчина набрал на мобильнике номер и приложил трубку к уху.

- Привет. Извини, что отрываю тебя от возможных дел, но у меня к тебе один вопрос. Только не ври. Скажи, Наташа, ты мне изменяла? Представь себе, важно. Итак?.. Сколько раз?.. Ясно! Не надо ничего объяснять, Богу расскажешь. Всё, пока! Считай, что мы квиты!

- Шампанского только бутылка осталась, - сообщила официантка, переставляя с подноса на стол бутылку, бокал, тарелку с бутербродами и пепельницу. – Остальное я уже раздала.

- Ничего страшного, - равнодушно отреагировал посетитель. И принялся открывать бутылку.

- Разрешите, я воспользуюсь вашим телефоном.

- Сделайте одолжение, - ответил он и усмехнулся: надо же, какие они вежливые. Во всяком случае, он раньше за собой такого не замечал.

Она отошла на пару шагов в сторону, но весь её последующий монолог он прекрасно слышал. Начала она тихо и мягко, однако с каждым словом голос её крепчал и в итоге стал громким, злым и жестоким.

- Милый, это Вера. Дорогой, я очень надеюсь, что ад всё-таки существует и ты будешь гореть в нём синим пламенным огнём. Сука! Скотина! Урод! – Она замолчала, глубоко втянула носом воздух и, успокоившись, нежно добавила: - Пока, любимый. Целую.

- Муж? – спросил мужчина Веру, когда она протянула ему телефон.

Она кивнула:

- Причём любимый.

- Да это ясно, - заметил он, всё ещё находясь под сильным впечатлением от её эмоционального взрыва. – Ну что ж! Не вижу повода не выпить!.. Точнее, вижу отличный повод напиться.

- Я уже, - сообщила Вера.

- Напились?

- Пыталась.

- Попробуйте со мной. У меня тяжёлая рука.

Он наполнил бокал и протянул ей. Сам взял бутылку и провозгласил:

- За конец света! – и сделал несколько осторожных глотков из горлышка.

Вера выпила половину бокала.

- А теперь, - продолжил он, - я буду вас развлекать! Буду шутить, балагурить и рассказывать занятные истории из жизни. Для начала анекдот в тему! Приходит девушка в магазин и просит продавца: «Дайте мне, пожалуйста, чёрную жвачку. Такую, чтоб когда я буду надувать пузыри, они были чёрные». Продавец спрашивает: « Зачем вам чёрная жвачка?» - « Да я сегодня иду на похороны».

То ли, глядя на него, Вера думала о чём-то своём, то ли ждала продолжения.

Он сказал:

- Это всё. Конец. Тут самое время смеяться.

- Я не хочу смеяться – мне страшно.

- А мне нет. Я думаю, что страха смерти как такового вообще не существует. Человеку просто не хочется умирать. Ему обидно. Как это я умру, думает человек. Я умру, а все остальные будут жить. Жизнь будет продолжаться, а я исчезну. В нашем же случае мы знаем, что все умрут. Согласитесь, так не обидно, а значит, не страшно.

- Страшно, - возразила она. – И обидно. Ведь столько всего не прожито.

Он сделал какое-то неопределённое движение рукой, вроде как махнул, но не сверху вниз, а наоборот. Движение должно было означать: «Ну, как знаете! Я сдаюсь, вам виднее!»

- Лично меня берёт злость, - сказал он. – Я привык всё в своей жизни контролировать. Я был хозяином своей судьбы, во всяком случае, пытался быть таковым. А теперь… у меня нет даже выбора.

- Как вас зовут?

- Какая разница? А впрочем… Саша.

- Вера.

- Знаю. – В это мгновение его как будто озарило. – Слушайте, Вера, а может, ничего не произойдёт! Может, завтра я проснусь и всё будет как раньше. Или иначе, но всё равно что-то будет.

- Лучше не надеяться на чудо. Лучше готовиться.

- К чему?

- Ну, я не знаю. К ответу.

- Перестаньте, я не верю в Бога.

- Это не важно. Раньше люди не верили, что Земля круглая, но менее круглой она от этого не становилась.

- Овальность Земли, если можно так выразиться, научно доказана.

- А существование Бога - пока нет.

- Странно, что вы - молодая, симпатичная девушка - и вдруг верите в Бога. Ведь признайтесь, что пока всё было хорошо, вы не особенно о Нём вспоминали.

- Зато Он обо мне не забывал.

- Почему вы так думаете?

- Потому что у меня всё было хорошо. – Вера улыбнулась легко и трогательно.

Сашу это чуточку разозлило. Вот эта её улыбка и спокойствие…

- Короче, супер, - буркнул он. – Только вы забываете, что теперь и вы со своей верой, и я со своим неверием, и остальные со своими тараканами в голове - мы все в полной жопе. Вы уж извините меня за мой французкий.

Вера молча пожала плечами. А Саша раздражённо схватил бутылку и сделал большой решительный глоток. На этот раз шампанское запенилось и радостно хлынуло из горлышка. Саша захлебнулся, закашлялся…

- Твою мать, - ругнулся он. – Не могу так спокойно сидеть и ждать. Надо что-то делать, а делать нечего. То есть всё так бессмысленно… На улице только из машины вышел, метров десять прошёл, какие-то малолетки стали стёкла в машине бить… Хотел шугануть их – у меня пистолет с собой газовый, а потом думаю – на хрена! Мне и на машину плевать, и на них тоже… Плевать даже на то, что они подумают, будто я струсил… Раньше такого не было! Мне до всего было дело: и кто мне чего сказал, и что подумал, и как посмотрел… И какая будет погода, и что надеть, и как сыграло «Динамо», и с кем она, сука, сейчас!..

- Кто? – не поняла Вера.

- Никто, - устало ответил Саша.

Они с удовольствием помолчали, даже не сознавая своего наслаждения тишиной и своими невесёлыми мыслями.

Облокотившись о столик, Саша попытался поймать Верин взгляд.

- Ну и что же, по-вашему, нас там ждёт? – поинтересовался он с едва заметным налётом иронии.

- Всё зависит от ваших ответов.

- Каких ещё ответов?

Вера повернула голову и, внимательно всматриваясь в Сашины глаза, медленно и тихо произнесла:

- А вы попробуйте себе представить… Вас больше нет… Но ваше сознание работает как никогда…

В этот момент всё, что было вокруг, исчезло. Стало светло и абсолютно тихо. Яркий свет, идущий отовсюду, ослепил его. Саша на пару мгновений прикрыл глаза. Затем он увидел, что находится посреди ничего. Взгляду было не за что зацепиться. Ровное светло-голубое, как весеннее безоблачное небо, пространство со всех сторон. Голос, отдалённо напоминающий голос Веры, спросил:

- Ваша фамилия, имя, отчество?

- Что? Кто это? – спросил Саша, осматриваясь.

- Отвечайте!

Я сошёл с ума, - подумал он.

- Вы не сошли с ума, Уваров. Отвечайте!

Они знают меня!

- Мы всё знаем. Но таковы правила. Итак, фамилия, имя, отчество?

- Уваров Александр Андреевич.

- Год рождения?

Уваров ответил. Вопросы сыпались один за другим. Дата. Место. В основном стандартные анкетные данные. Затем вопросы усложнились. Голос спрашивал о первых воспоминаниях. О школе. Об армии. О плохих и хороших поступках. О любимых книгах. Обо всём. Александр отвечал. Он даже получал от этого какое-то удовольствие. Вспоминал пройденный путь, анализировал… Это тянулось бесконечно. А может, всего лишь мгновение. Вопросы тем временем продолжались.

- Ваше отношение к жизни?

- Я разочарован.

- Ваше отношение к смерти?

- Смерть – всего лишь конец рождения, как рождение - это начало смерти. Я не боюсь смерти. Есть вещи пострашнее в жизни, чем смерть.

- Какую главную мысль вы вынесли из жизни?

- За всё приходится платить.

- Что больше всего ценили в жизни?

- Бесшумное вращение Земли.

- Что, по-вашему, нужно человеку для счастья?

- Смотря какому… Если вы имеете в виду человека вообще… то немного… Например, сначала много боли, а потом обезболивающее.

- Вы были счастливы?

- О, много раз.

- Как вы относились к мудрецам?

- Я всегда сомневался в их мудрости. Но не в них самих.

- Как вы относились к дуракам?

- Иногда завидовал. Но пытался избегать их общества.

- Как вы относились к женщинам?

- По-разному.

- А конкретней?

- Тогда к какой конкретно?

- Вы верите в любовь? – спросил голос после паузы.

- Не знаю, - ответил Уваров, пожав плечами. – Говорят, любовь - это Бог… и наоборот.

- Как вы относитесь к Богу?

- Я искал его.

- Будь у вас ещё одна жизнь, вы прожили бы её так же или попытались бы что-нибудь в ней изменить?

Уваров задумался, потом уверенно ответил:

- Что толку менять что-то в жизни, если сам ты остаёшься неизменным. Будь я другим, я бы и жизнь прожил совершенно другую.

- Что вы посоветуете своему врагу?

- Всегда говорить правду.

- Что вы посоветуете своему другу?

- Слушать то, что говорит враг.

- Ваши положительные качества?

- Чувство юмора.

- Ваши отрицательные качества?

- Чувство юмора.

- Что вы лучше помнили: зло, которое причиняли вам, или добро, которое делали вы?

- Что значит – лучше? Я прекрасно помню всё.

- Вы грешник?

- Ещё какой!

- Почему?

- Ну… Я жил.

- Какие из десяти заповедей вы нарушали?

- А их десять? Я думал, больше. Наверное, все. Не знаю.

- Вы жалеете о чём-нибудь?

- Я не жалею. Я сожалею.

- И последнее. На какой вопрос вам ответить было труднее всего?

- О Господи… На этот.

- Вот, собственно, и всё.

Уваров вновь очутился в кафе «Боливар». Вера как ни в чем не бывало сидела напротив.

Саша отхлебнул шампанского. Вытащил из кармана пачку сигарет, закурил, не сводя с Веры внимательных глаз. Протянул ей пачку, она покачала головой.

- И что это было? – спросил он.

- Ничего.

- Нет, что-то было.

- Ничего. Я попросила представить – вы представили.

- Допустим, - медленно кивнул он, соглашаясь. – А что будет потом? После всего этого?

- Да откуда ж я знаю, - усмехнулась Вера. – Может, другая жизнь. Если вы достойный человек, то та, которую бы вы хотели, а если нет, то та, которой не хотели бы.

- Если бы я знал, какую жизнь я хотел бы прожить, я бы её прожил, уверяю вас.

- Я вам верю. Но вы не знаете.

- А вы?

Вера вздохнула и, должно быть, решив сменить тему разговора, спросила:

- Вы женаты?

- Вдовец.

- Ваша жена умерла?

- Для меня – да.

- Боже! Нельзя так шутить!

- А вам это кажется смешным?

- Нисколько!

- Вот видите. Когда я шучу – смешно.

- И всё-таки, - она осторожно и ласково коснулась его руки, - почему вы сейчас не с женой?

- А почему вы сейчас не с мужем?

- А-а, вот оно что, - поняла она. – А дети есть?

- Сын.

- Вы нужны ему.

Он нахмурился:

- Я не нужен ему. Я никому не нужен! – Он выдернул свою руку из-под её руки.- Откуда взялась эта уверенность в знании чужой жизни и вообще всего?! Устроили тут чёрт знает что! Вы сначала со своей жизнью разберитесь! Нужен, не нужен! Ему всего-то год! Он, может, и не помнит меня. Он, может, и не мой вовсе! И не надо делать из меня чудовище! Я такой же, как все… - Уваров задумался и добавил спокойней. – Никогда не хотел быть как все…

- Вы нужны ему, а он нужен вам, - тихо, но уверенно проговорила она.

Встав, Уваров навис над Верой.

- Послушайте, кто вы такая?

- Вера.

- В каком смысле?

- Меня так зовут.

С минуту или чуть меньше они смотрели друг другу в глаза.

- Скоро начнётся, - сказал он наконец. - Я пойду на улицу, хочется умереть на воздухе. «Боливар» не вынесет двоих.

Уваров направился к выходу, но на полпути остановился, постоял, обернулся.

- Я думаю, - сказал он, - там не будут задавать вопросов. Там всё знают.

Вера улыбнулась, счастливая, словно речь шла о всеобщем празднике:

- Там всё знают, - подтвердила она. – И там всё поймут.

Он хотел улыбнуться ей в ответ, но не смог.

Выйдя на улицу, он прикурил следующую сигарету. Осмотрелся. Кругом – ни души. Он вышел на проезжую часть и зашагал по ней, сунув руки в карманы.

До конца света оставалось минут сорок.

А ему было всё равно…

Проголосуйте за это произведение

Что говорят об этом в Дискуссионном клубе?

333290  2016-01-04 08:23:11 Л.Лисинкер artbuhta.ru - Толково написано. Спокойная деловая интонация, несмотря на сверх_смелый замысел автора. Дочитал до этого места. По-моему там надо исправить последнее слово : "до сердечой дроби" - на "до сердечной дроЖи" : -- " ... «Хорошо, - проговорил он спокойно и тихо. - А до тех пор Ты тоже не будешь знать ни покоя, ни отдыха, ни смерти». Эти слова поразили меня. Даже оторопь взяла. Мне стало неуютно и страшно под взглядом его бирюзовых глаз. Уже через миг беспричинный страх, овладевший мной, бесследно улетучился, и слова блаженного потеряли всякий смысл. Но я их запомнил. Я запомнил их надолго. И с каждым годом, постепенно, слова эти вновь наполнялись смыслом. Всё оттого, что этот безобидный чувак невольно нащупал моё слабое место и напугал меня до сердечной дроби. ... " ---------- ----------- ----------- до сердечной дрожи.

333291  2016-01-04 13:32:36 Л.Лисинкер artbuhta.ru - Ну, и ещё одна-две выписки. Из того рассказа, кот. называется - Конец света : " ... - Короче, супер, - буркнул он. – Только вы забываете, что теперь и вы со своей верой, и я со своим неверием, и остальные со своими тараканами в голове - мы все в полной ж...пе. Вы уж извините меня за мой французкий. ... " " ... до конца света оставалось 40 минут ..., но ему уже было всё-всё, всё равно. " ------ ------- ------ Да, пожалуй, эти заметки-придумки, - стоят ТОГО, чтобы ЕЩЁ раз ИХ прочесть. Браво, автор. Годится текст. Заставляет и над своей жизнью задуматься.

333300  2016-01-05 11:40:43 Воложин - Мне понравился такой оборот: "Гриша выразительно поднял руку, словно приставил её к стеклу". Прочёл - как увидел. Буду читать дальше.