ЛИТЕРАТУРНО-ПУБЛИЦИСТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ, КАК СРЕДСТВО ФОРМИРОВАНИЯ ЛИТЕРАТУРНОГО ПРОЦЕССА В СТРАНЕ БЕЗ БОЛЬШЕВИКОВ

КТО ВИНОВАТ?

Недавно у меня произошел разговор с одной известной московской редактором Л.С., которая очень печалилась о том, что издательствами России руководят люди непрофессиональные, абсолютно не понимающие менталитета российского читателя и строящие политику своих фирм хаотично, не в помощь литературному процессу, который будто бы идет, а вопреки ему. Умные слова и вроде бы правильные. Ибо подкреплены они были большим числом имен известных редакторов и литературных критиков, которые когда-то интенсивно работали, а теперь досиживают дни до пенсии в своих редакциях и бедствуют.

Вроде бы все была сказано правильно, а все-таки вызывало недоумение: если все сказанное верно, то кто виноват? Сакраментальный вопрос русского интеллигента, так сказать┘

Во-первых: кто виноват? Вопрос вовсе не праздный, как его хотят представить сейчас специалисты по маркетингу. Ибо анализ вариантов современного существования литературно-художественных периодических изданий невозможен без соотношения своей деятельности с деятельностью предшественников. Давайте попробуем ответить и мы┘

Исторический опыт показывает, что литературно- художественные и литературно-публицистические журналы в России могли существовать при ровном политическом режиме лишь при финансовой поддержке государства либо крупных финансовых воротил, которые зарабатывают деньги другим способом, а какую-то часть отдают доверенному главному редактору на издание произведений современных им авторов. В настоящее время на Западе и в России ряд изданий стал осуществляться в качестве способа ⌠отмывки■ криминальных денег. Случаи самофинансирования литературной периодики были возможны лишь в стрессовых ситуациях, когда массовая аудитория пыталась найти новых вождей, новые символы и новые жизненные ориентиры, новых идолов, как это было при Ленине и Горбачеве.

Именно перестройка с ее миллионными тиражами газет и журналов подвела черту под существованием ⌠Нового мира■, ⌠Знамени■ и других тогда почетных и престижных журналов. Во-первых, потому что взлет этот был стихийным, то есть не был оправдан трудом и активной работой самих работников издательств, членов редколлегий и редакторов. Внешние общественно-политические процессы подтолкнули их на принятие наиболее простых и удобных решений, в результате чего разноликие журналы СССР чуть ли не мгновенно потеряли свои индивидуальности и заработали, по сути, вхолостую. Погоня за тиражностью и дутым авторитетом привела к самооценке членов редколлегий, как писателей второго и третьего разряда и переоценке достоинств произведений, выпущенных за границей или лежащих десятилетиями в столах мало известных широкому кругу писателей. Автор повестей о комсомольских энтузиастах, написав миленькую детскую повестушку ⌠Ночевала тучка золотая■ в мгновение ока был вознесен на литературный Олимп, отшвырнув в сторону, примеру, глубокого и вдумчивого писателя и художника слова В. Астафьева. Изящный и смелый В. Белов, превратившись в волонтера перестройки, пишет несколько вялых даже по стилистике повестей. Абсолютно не русская, убогая по стилистике, хотя и образная проза Айтматова оценивается литературными критиками вершиной русской словесности. И это лишь капля в океане примеров того, как сами писатели и работники журналов грызли собственными зубами сук, на котором они сидели.

Литературный процесс в СССР, и дотоле какой-то полудохлый и весьма противоречивый, сошел на нет именно с началом массовой публикации в журналах книг, которые были написаны за много лет до этого: ⌠Ожог■ и ⌠Остров Крым■ В. Аксенова, ⌠Архипелаг ГУЛАГ■ А. Солженицына, романы В. Войновича, А. Гладилина, стихи и поэмы А. Ахматовой, М. Цветаевой и так далее. Книги эти уже состоялись и были особенно интересны именно тем, что, несмотря на запреты, доходили до тех, кто хотел их прочитать и прилагал для этого некоторые усилия. Выход их в виде одно-четырехтомников был бы оправдан, как доказательство наличия демократических тенденций в обществе. Но параллельные публикации уже состоявшихся книг в журналах привели к падению интереса к этим авторам и внутри страны, и за рубежом. Скандальная известность делает авторов Эженами Сю, но никак не Викторами Гюго √ и это есть истина, которую в науке следует назвать аксиомой. А журналы, специализирующиеся на издании Э. Сю, живут, как мотыльки, не долго.

Знали об этом главные редактора журналов и их работники? Знали отлично. А если нет, то были плохими профессионалами и занимать свои посты не имели права.

Махровые брежневские блюдолизы В. Коротич, А. Деменьтев и присно с ними главные редактора в одночасье стали революционерами и завалили страницы своих журналов прозой скорее публицистической и односторонней (потому и не публицистикой вовсе), отшвырнув в сторону свой служебный долг (за то и зарплату получали, и немалую) развивать литературный процесс внутри страны, похоронили произведения современников в архивах и - довольно часто - жизни писателей пуская в распыл. Пора перестройки и ельцынской вседозволенности √ это, кроме прочего, пора массовой гибели литературных талантов, исчезновения не только маршалов и генералов от литературы, но и таких тонких стилистов, как, к примеру, Андрей Скалон, это - пора творческой деградации множества писателей 1945-1960 года рождения, чье творческое становление в тот период только начиналось: Л. Бежин, Г. Караваев, А. Деркачов и так далее.

Литературный процесс должен иметь преемственность, как это происходит и в любом производстве. Только творчеству редко сопутствует династийность, потому со времени пушкинского Лицея и кружка Станюкевича были литературные братства, которые заняты были стихийным воспитанием прозаиков и поэтов следующих поколений. Журналы и альманахи, выпускаемые ими, были тем и хороши, что позволяли появляться на литературном небосклоне новым именам. Вышеназванный период открыл лишь несколько имен в самом начале перестройки. Некоторые, как, к примеру, Корнилов, сошли, к сожалению, на нет. Тонкая, влюбленная в человека Т. Толстая превратилась в основательную брюзгу, руководящую творческим конкурсом о больших деньгах, которые делаются людьми с будто бы чистыми руками.

Потом члены редколлегий журналов, привыкшие в брежневское правление печатать лишь людей своего круга, знакомых, любовниц да секретарей райкомов, принялись бороться за право быть владельцами бывших советских СМИ. Иностранные фонды, протежируемые порой уголовными элементами, порой политической разведкой, с готовностью помогли им стать изданиями от государства независимыми и финансово достаточными. Возникли ⌠кормушки■ нового типа: что издавать и кого стало безразлично, доллары текли просто так, за то, что был журнал и была должность.

Но наступил момент, когда всем стало ясно, что литературный процесс в России усилиями будто бы существующих в России журналов остановлен, прекращен. И фонды иноземные тут же перестали осуществлять финансовую поддержку их, а ответственные властные структуры тут же вычленили литературно-публицистические журналы из состава российских СМИ. Ибо даже самая коррумпированная и сама продажная периодика не застрахована от случайностей в виде публикаций конструктивной критики существующего положения вещей. Работникам журналов оставили возможность существовать за счет мизерных своих государственных зарплат и получения арендной платы за захваченные ими помещения. Состав редакций этого поколения стал публиковать уже своих друзей, знакомых, либо посторонних за взятки. В стране стало позволено все┘

Отвечая на вопрос, поставленный в начале этой главы, следует признать факт профессионального фиаско в стратегии всех российских журналов, бесперспективность для всего общества их в современном виде.

ПОЧЕМУ?

Основной аргумент в защиту нынешних литературных журналов звучит так: заставьте военные части, исправительно-трудовые колонии, муниципальные библиотеки и соответственные службы подписываться на нас √ и мы снова встанем на ноги, ибо будем самоокупаемыми. То есть они желают с помощью властных структур вынудить подписчиков подчиниться ими же ненавистной командно-бюрократической системе при наличии сохранения за собой права на частную собственность над прихватизхированными фондами. Двойная и тройная финансовая и нравственная бухгалтерии накладывают отпечаток и на характер отбираемых для публикации произведений. Перечислять их и делать ссылки √ занятие нестоящее времени.

Изменение самосознания современного читателя привело к тому, что читать журналы он будет только в случае добросовестной и кропотливой работы работников литературно-публицистического журнала с авторами. Однако, все нынешние издания журналов осуществляются за счет ⌠своих■ авторов, о чем редколлегия порой с восторгом и заявляет. Между тем, достаточно было бы ознакомиться с характером деятельности хотя бы редакции ⌠Отечественных записок■ периода руководства им Н. А. Некрасовым, чтобы научиться работе с авторами и с читающей публикой. Но, при наличии диктата ⌠денежного мешка■ (а порой и просто оставшихся на своих постах бывших комсомольских да партийных чиновников) над оставшимися еще кое-где действительно профессиональными редакторами, невозможно даже предположить, что на рассмотрение редколлегии попадет нечто вроде ⌠Униженных и оскорбленных■ либо ⌠Записок из мертвого дома■. Ибо для современного состава редакционных советов московских, к примеру, редколлегий характерно, повторяю, отсутствие гражданской позиции по отношению к государству, в котором они проживают, и отсутствие гуманизма по отношению к народу, среди которого они живут. Талантливый лауреат Букеровской премии Слаповский, написал свою ⌠Остановку по требованию■, где убедительно доказал, что и богатым есть о чем поплакать, потому явно уже не напишет ожидаемого от него ⌠Идиота■ или ⌠Братьев Карамазовых■.

Мерилом качества печатаемых в русской периодике литературных произведений являются не принципы, проповедуемые светилами русской словесности и философской мысли, а мнение захватившей контрольный пакет акций бывшей редакционной уборщицы либо ее сына-наркомана. И здесь вопрос этой главы состыкуется с ответом на первый вопрос. Прочитанное еще в школе стихотворение ⌠Поэт и гражданин■ служило ориентиром Некрасову при поиске автора ⌠Неточки Незвановой■, но в наше время основательно забыто теми, кто соучаствует в составлении репертуарного плана журналов. Но об этой-то проблеме как раз и не говорят на семинарах главных редакторов и на прочих посиделках.

Здесь к рассматриваемой теме вплотную примыкает факт отсутствия конструктивной, но при этом и полемической публицистики в современных журналах, отсутствие в тематических планах публикаций переводов хотя бы авторов традиционно дружеских нам народов: из стран СНГ, из стран бывшего социалистического лагеря, английских авторов, скандинавских. японских, испаноязычных, французских. Не говоря уже о полном отсутствии культурных и литературоведческих обзоров этих стран. То есть те, кто ругает политиканов за то, что порваны культурные и дружеские связи между русскими и народами мира, сами соучаствуют в этом разрушительном для сознания современников процессе. Патриотизм, как справедливо отмечают социологи и этнографы, для людей русской культуры, каковыми являются те, кого называют сейчас совками, означает путь объединяющий нации на принципах равноправия и партнерства, что в корне отличает его от патриотизма германского либо англо-американского, основанного на индивидуализме. И нарушение базового русского принципа в сознании бывших публицистов привело к полному исчезновению этого жанра в журналах. То, что в настоящее время выдается за публицистику, в полной мере можно назвать пропагандой несвойственного русской нации образа жизни. Отсюда √ подсознательное отторжение этих изданий той частью подписчиков, которые мыслят абстрактно и глубоко.

Ибо на ряд болезненных тем современной истории наложено редколлегиями табу большей силы, чем делал это некогда генерал Епишев и присно с ним генерал Волкогонов. Исключение √ ряд специализированных и реферативных журналов с рефератами диссертаций и публикациями научных исследований. Они почему-то еще существуют на какие-то странные гранды, ибо западной науке нужны наши ⌠чернорабочие■.

ЧТО В ЭТОМ ПЛОХОГО?

Третий вопрос вырастает из часто высказываемого аргумента о том, что наступило-де такое время, когда бумажные журналы стали уже не нужны, достаточно издательств книжных и нескольких интернет-порталов. Но точно такие же аргументы высказывались в пользу версии об отмирании театра при появлении телевидения. И результат: сотни московских лужсковских театров переполнены, люди бегут от видеотов, смотрят А. Островского в классическом исполнении актеров Малого театра либо ⌠Приключения Буратино■ в детском театре ⌠МЕЛ■. Это √ реакция той самой интеллигенции, которая будто бы не читает современные журналы потому, что стала якобы тупа и безнравственна.

Налицо √ перекос в демографическом распределении интеллигенции по всей Руси, оболванивание провинции и снижение уровня образованности и культуры всей страны. Ибо сколь ни печально это звучит, а следует признать, что компьютер, как средство получения высококачественной информации на русском языке, за МКАД превращается в роскошь. Да и вообще, читать с монитора трудно и неудобно. Человеку свойственно получать наслаждение от самого процесса переворачивания страниц и возвращения к уже прочитанному.

То есть налицо та ситуация, которая была в СССР накануне горбачевского правления: в Грузии журналы были для грузин, в Казахстане √ для казахов, в Узбекистане √ для узбеков, в России √ для русских и евреев, Журнал ⌠Волга■ для волгарей и ⌠Москва■ для москвичей √ проблема того же порядка, ибо читают их волгари да москвичи, а это уже √ симптом, который в случае с СССР надо было бы заметить государственным мужам еще в шестидесятые годы. Стремление к суверинизации рождается в умах публики читающей, осознающей себя независимой от мнения центра и не желающей жить в подчинении и платить налоги в общегосударственный бюджет.

Указанный мною симптом может показаться в настоящее время потешным ряду читателей, но его существование не подлежит сомнению. Можно много говорить о здравомыслии нации, но недавний опыт показывает, что манипуляция массовым сознанием легка, недорога и очень эффективна как раз в разрушении здравого смысла больших групп населения. Страну, оказалось, убить легче, чем человека. И наличие издательских групп узкого территориального подчинения, использующих большие денежные суммы не вполне ясного происхождения, может создать очередной прецедент перестройки только потому, что пишущая и читающая в своем регионе масса вдруг решит, что она не желает кормить Москву и соседнюю область.

Третьим свидетельством вреда для русской государственности, которое приносит подобное положение в журнально-издательском мире, надо отметить полное падение авторитета московских журналов за рубежом. Еще несколько лет назад достаточно было упоминания имени автора в ⌠Новом мире■ в критической статье, чтобы немецкие либо французские редакторы начинали рекомендовать своим издателям к переводу именно этих авторов. А наличие русских имен в латинской либо китайской транскрипции привлекало внимание людей западной и восточной культуры, за ними √ и людей дела, способных инвестировать экономику не только Москвы, но и регионов. Ныне же русских авторов переводят крайне плохо, старые советские писатели, судя по выставочным стендам Лейпцигской и Франкфуртской ярмарок, основательно забыты, а новые имена не звучат совсем, хотя переводные книги изредка и мелькают. Между тем, интерес к собственно России, к бывшим национальным союзным республикам в Европе огромен. То, что СНГ стала Терра инкогнита для многих бизнесменов Запада, - результат полного падения престижа русских журналов и исчезновения авторитета русских критиков на Западе.

Аргументов, подобных вышеперечисленным, довольно много. И все они подтверждают тезис о падении престижа страны в глазах не только обывателя России, но и во всем мире. Авторитет России, как говорят в Европе, раньше поддерживался русскими танками и балетом, а теперь и балет купили, и танков у России нет. Была, говорят, великая русская литература, но и той уже не видно. А нацию, как и человека, судят, в общем-то, по делам и поступкам, а не по обещаниям стать великой. Кроме немецкой водки с русской этикеткой пока что России похвалиться нечем. Дутые литературные авторитеты вроде Айтматова ушли в прошлое, остались русскими писателями 20 века в сознании европейца М. Шолохов, А. Толстой да в восточной части Германии М. Булгаков, В. Высоцкий. Некогда знаменитый А. Солженицын было оказался забыт, как все скандальное, но новой книгой ⌠200 лет вместе■ воскрес с тем, чтобы стать опять известным узкому кругу западных читателей.

Льва Толстого В. Ленин назвал ⌠зеркалом русской революции■, ибо в романах своих и в детских книжках великий писатель сформулировал основные нравственные ценности русского мужика и показал его трагедию, которая обязательно, по мнению Льва Николаевича, обернется общенациональной катастрофой. Ныне же на литературном горизонте не видно фигуры, которая бы могла заявить столь же громко и откровенно о положении в стране, дать направление мысли политикам и экономистам. И вина в этом √ опять-таки журналов поры 1985-2002 годов. Занятые интригами, склоками и борьбой за жирные куски издатели наверняка пропустили и нынешнего Толстого, и Достоевского, и Чехова, и Шолохова.

ЧТО ДЕЛАТЬ?

И вот, завершив критическую часть, используем свой опыт и опыт известных издательских удач, чтобы высказать здесь свои суждения о возможности что-то действительно сделать в области издательской политики┘

России нужен новый литературно-публицистический журнал, не имеющий за спиной авторитета издания бывшего и умершего. Журнал, поддержанный государством хотя бы первые три-пять лет своего существования для того, чтобы встать на ноги. Журнал с полностью новыми в издательском мире людьми, которые бы имели степень доверия как со стороны читателей, так и администрации, при этом они не должны быть связаны родственными узами со вторыми. Журнал с твердо выдержанной интернационалистической позицией и с программой объединения творческих людей всего СНГ под одну крышу. Примером для подражания может служить журнал ⌠Юность■ в период первых пяти-восьми лет своего существования.

Второй вариант решения √ чисто умозрительный, ибо задевает финансовые интересы прихватизаторов. Объединение нескольких малотиражных и малоперспективных редакций (⌠Литературная учеба■, ⌠Современная драматургия■ и так далее) в единую редакцию, которая разработает принципиально новый план работы с авторами и с читателями, новую маркетинговую политику единого общего органа на вышеназванных принципах. Но в этом случае соучастникам подобного эксперимента нужна поддержка как минимум правительства Москвы и необходимо признать захват редакционных площадей и присвоение государственной и редакционной собственности, произведенные в рамках своих возможностей, недействительными, возвращение их государству и, опять-таки, желание работать по-настоящему. Здесь основой может послужить остатки разграбленного издательства ⌠Молодая гвардия■, ибо хотя пионерлагеря и дома отдыха свои они профукали, типография осталась и концы с концами пока что сводит.

По сути, близкую мысль высказывал А. Ким, но поддержки в писательской среде, как и следовало ожидать, он не нашел. Во-первых, из-за того, что недавно еще привилегированная часть советского населения превратилась в нищую братию, живущую подчас лишь за счет сдачи квартир в наем приезжим людям. Во-вторых, имеющие достаток авторы криминальных книжек, заполонивших прилавки страны, сами-то себя мастерами художественного слова не почитают и имеющиеся у них финансовые средства на поддержку талантливых, но непрактичных поэтов и прозаиков отдавать не станут. В-третьих, наличие сугубо писательского издательства может вызвать очередной всплеск преступных разборок в уже поделенной коммерческой нише, как это было в недавние еще времена.

Словом, третий вариант решения вопроса о возрождении общерусского литературного процесса (если не проходит первый √ государственно-строительный), возможен только в случае ухода писателей ⌠под крышу■ либо крупному финансовому магнату, либо О. Попцову с его телевидением и с подаренным недавно ему полиграфическим центром.

Во всех трех случаях программа развития и пропаганды русской литературы будет основательно разниться, мнение автора данной статьи о ней здесь высказывать неуместно. Ибо статья написана для того, чтобы вызвать отклик заинтересованных в решении высказанной проблемы лиц. Прошу реагировать без обид и склок, которые могут возникнуть при прочтении некоторых строк, а откликнуться с конструктивными предложениями. Тогда, быть может, и задумаются чиновники высокого ранга о том, что отданная на откуп коммерческим издательствам литература есть процесс разрушающий, а не созидающий, что он способствует оттоку из страны технической и гуманитарной интеллигенции, способствует разжиганию межэтнических конфликтов и сепаратизму в обществе и в государстве. Да, все три вышеназванных способа решения заявленной проблемы не позволят чиновникам получить обычные ныне при взаимоотношениях с коммерсантами взятки, но ведь и Родина не продается. Побыв многие годы эмигрантом, поневоле начинаешь отделять зерна от плевел, потому поверьте, пожалуйста, мне, господа чиновники: оттого-то вы так плохо живете, что живете не для других, а для себя.

Валерий Куклин

Берлин

ФРГ