|
|
|
Проголосуйте за это произведение |
A U S S I D L E R-ы или Исход-2
(трагедия в одном акте)
Действующие лица:
1.
Иоганн
- обвиняемый, русский немец
2. Татьяна
- свидетель обвинения, немецкая русская
3. Женщина
- свидетель защиты.
Время действия - 1999 год
Место действия - Германия, Россия,
Казахстан
Примечания:
1. Аусзидлер - Aussidler
(нем) - возвращенец, термин в юриспруденции
Германии,
имеющий хождение с 1913 года, означающий наименование людей немецкой
национальности, чьи предки выехали в прошлые века из Германии в Россию,
Румынию, Польшу и другие страны, а их потомки вернулись и получили немецкое
гражданство. Различаются, как: аусзидлеры,
шпетаусзидлеры (параграф 4), члены их семей (параграфы
7,8).
2.Ауслендер
. Аusslender (нем) -
иностранец, проживающий на территории Германии, но не являющийся гражданином
этой страны.
3. ALDI,
LIDL
- дешевые магазины с товарами повседневного спроса
4.KAISERS
- дорогие магазины с товарами повседневного спроса
5.Buerger (от нем.Buerger - гражданин) -
гражданство
6. Zettel (нем.) - записка
7.Fleisch
(нем) - мясо
8. Volmilch
(нем.) - молоко
9.Knekebrott (нем.) - хлебец
10.Wuerst
(нем.) - колбаса
11.Schwenfleisch
(нем.) - свинина
12. Besucher
(нем.) - гость
13. Arbeitsgeber
(нем.) - работодатель, хозяин
14.Berater
(нем.) - советчик (чиновник по оказанию социальной
помощи)
15. Bluemen (нем.) - цветок
16.Rathaus
(нем.) - ратуша, горсовет.
17."Eine
schreklischе nette Familie" -
популярный в Германии американский телесериал
18. Mein name ist Tatjana
- Меня звать Татьяной.
19. Alles - Все
20. Ja - Да
21.Was sollen ich sagen? - Что я должна сказать?
22. Das verschtehe ich. Aber was
sollen ich sagen? - Это я понимаю. Но что я должна сказать?
23. Was? - Что?
24.Du bist Dumm! - Ты дурак!
25.Hilfe! Scheise! - Помогите! Дерьмо!
26.Reisebuero
- туристическое агентство
27.Anwalt - адвокат
28. Gericht - судья
Сцена
темная.
Играет напряженная музыка.
Светится
телевизионный экран. На нем: сайгаки выносятся из реки на крутой берег.
Движение их стремительное, животных много, они будто сливаются в одну
бесконечную ленту...
Отчаянный,
рвущий душу крик. Удар - крик прекращается.
Телевизор
гаснет.
Загорается
свет. В центре сцены стоит скамья с оградкой перед ним. На скамье
сидит ИОГАНН. Он хмур, сосредоточен на своих мыслях, голова его опущена. Но вот он
медленно поднимает голову и смотрит в зал.
ИОГАНН: Жрете?.. Страна
едоков...
ГОЛОС: Первое замечание.
ИОГАНН: А ты заткнись.
ГОЛОС: Второе замечание. Еще одно замечание - и
вы
будете лишены слова.
ИОГАНН: А на кой хрен тогда я
здесь?
ГОЛОС: Подсудимый. Вы лишаетесь
слова!
ИОГАНН: Ага. Отрезали уже язык.
ГОЛОС: Подсудимый! С этого момента все, что будет
вами произнесено, не будет заноситься в протокол, и не будет использоваться
в
качестве аргументов в вашу защиту.
ИОГАНН: А кто меня
обвиняет?
ИЗ ЗАЛА: Я!
ИОГАНН (вглядывается
в зал): Кто это?
В зале
поднимается из рядов женщина - это ТАТЬЯНА.
ТАТЬЯНА: Не узнаешь?
ИОГАНН (улыбается):
Танька!
ТАТЬЯНА: Это я обвиняю
тебя.
ИОГАНН: В чем?
ТАТЬЯНА: Я обвиняю тебя в том, что ты... что
ты...
ИОГАНН: Ну, ну... Давай.
Ну, что я?
ТАТЬЯНА: Погоди. Я хочу сказать... (оглядывается на зрителей): Ну, как
это
сказать? Помогите.
ИОГАНН: А ты сюда иди.
ТАТЬЯНА: Куда?
ИОГАНН: Сюда. (показывает на скамью рядом с
собой).
ТАТЬЯНА: Зачем?
ИОГАНН: А ты подойди -
увидишь.
ТАТЬЯНА: Это - скамья подсудимых.
ИОГАНН: Иди. Отсюда говорить легче. Знаешь
почему?..
Там ты - среди всех. И говоришь как бы не свое, а общее: и от него, и от
нее, и
от этих, и от тех... (показывает на
зрителей) А здесь каждый сам по себе. Никто не
мешает.
ТАТЬЯНА: И не помогает.
ИОГАНН: Да. И потому не
лжешь.
ТАТЬЯНА стоит
растерянная. Она не решается выйти из зала.
ИОГАНН: Иди. Не бойся. Не
съем.
ТАТЬЯНА
по-прежнему не решается.
ГОЛОС: Приглашается свидетель обвинения - супруга
подсудимого.
ТАТЬЯНА решительным
шагом выходит на сцену.
ГОЛОС: Ваше имя, свидетель.
ТАТЬЯНА: Mein name ist
Tatjana.
ГОЛОС: Что вы можете сказать по существу
обвинения?
ТАТЬЯНА: Alles!
ГОЛОС: Вы утверждаете, что можете сказать
все?
ТАТЬЯНА: Ja!
ГОЛОС: Тогда говорите.
ТАТЬЯНА: Was sollen ich
sagen?
ГОЛОС: Вы должны сказать по существу обвинения
все,
что вы знаете.
ТАТЬЯНА: Das verschtehe ich. Aber was sollen ich
sagen?
ГОЛОС: Тогда начнем с самого
простого... Вы любите его?
ТАТЬЯНА: WAS? При чем тут
это?
ГОЛОС: Вопросы тут задаю я.
ИОГАНН(качает головой): Не-е... А мне такой
вопрос нравится.
ТАТЬЯНА: А мне - нет.
ГОЛОС: Свидетельница! Я повторяю вопрос: вы
любите
обвиняемого?
ИОГАНН: Ты любишь меня?
ТАТЬЯНА (отвернувшись
от ИОГАННА): Это - вопрос провокационный. Я отказываюсь на него
отвечать.
ИОГАНН (радостно):
Ага! Любит! Что я говорил?
ТАТЬЯНА: Ох, Господи! Какие вы, мужики,
самоуверенные! Люблю - не люблю. О том что ли речь
сейчас?
ИОГАНН: Конечно.
ТАТЬЯНА (стучит
пальцем по лбу): Du bist
Dumm!
ИОГАНН: Вот это... (стучит себя по лбу)... по-русски. А по-немецки... (шевелит растопыренной ладонью перед
лицом)...
вот так будет.
ТАТЬЯНА: Не учи. Я помню.
ИОГАНН: А еще что ты
помнишь?
ТАТЬЯНА: Я все помню. И немецкий
знаю лучше тебя, немца.
ИОГАНН(поднимает палец вверх): Русского немца!
ТАТЬЯНА: Да вот - русского немца.
Русская.
ИОГАНН: Немецкая русская.
ТАТЬЯНА: Да вот. Представь себе. Я - русская,
прожила в Германии пять лет - и говорю по-немецки лучше тебя,
немца.
ИОГАНН: Ты
и
в школе лучше меня училась, и институт окончила, и бухгалтером работала. Что
ж
ты влюбилась в меня - в простого работягу?
ТАТЬЯНА: Я - в тебя?
ИОГАНН: А то? Скажешь, не любила?.. Да ты не
стесняйся. Здесь все - свои. Потом, ты по существу не там (показывает в зал), а здесь. (показывает на скамью)
Садись.
ТАТЬЯНА: Это - скамья
подсудимых!
ИОГАНН: Да что ты заладила? Скамья! (хлопает рядом) Просто скамейка. Это ж
ведь надумано. Плотник ее просто для сидения делал. А люди уж ее то в скамью
для подсудимых приделают, то... (криво
усмехается)... в подставку для самоубийцы. (сзади
высвечивается веревочная петля).
ТАТЬЯНА (испуганно):
Ой! Что ты?
ИОГАНН: А что? (петля
исчезает): А бывают скамейки в парке...
Помнишь?...
Соловьи поют!.. Иди сюда... (протягивает
к ней руку): Май был. Я тогда из армии пришел...
А
ты меня все четыре года ждала. И ни с кем не встречалась. Ведь,
правда?
ТАТЬЯНА: Потому что дура
была!
ИОГАНН: Нет. Потому что
любила.
ТАТЬЯНА: Дура!
Дура-дура-дура!
ИОГАНН берет
ограду, что стоит перед его скамьей и переставляет назад - и вот перед
зрителем
скамья в парке. Светит солнце, поют птицы.
ИОГАНН (кричит
весело): Танька! Иди сюда!
ТАТЬЯНА (возмущенно):
Да как ты!... Это же!..
ИОГАНН: Это не сейчас. Это тогда - после армии.
Помнишь, мы пошли на танцы, а их отменили. Стилягам брюки порвали - и танцы
отменили.
ТАТЬЯНА: Каким стилягам? Что ты
говоришь?
Звучит
мелодия
"Буги-вуги!".
ИОГАНН,
разом
помолодев, танцует нечто веселое и разнузданное.
ТАТЬЯНА,
глядя
на него, тоже начинает двигаться в такт мелодии сначала неуверенно, потом
все
активнее и активнее.
ИОГАНН (кричит,
перебивая музыку): Танька! Ты за меня замуж
пойдешь?
ТАТЬЯНА: Что?
ИОГАНН: Замуж, говорю,
пойдешь?
ТАТЬЯНА (смеется):
Нет!
ИОГАНН: Почему?:
ТАТЬЯНА: Потому что ты - дурак.
ИОГАНН: Почему?
ТАТЬЯНА: Потому что так предложения не
делают.
ИОГАНН: А как делают?
ТАТЬЯНА: Не знаю!
Музыка
гремит
все громче, оба в упоении танца забывают обо всем и танцуют,
танцуют...
ГОЛОС: Свидетель!
Музыка
обрывается.
ИОГАНН (запыхавшись,
с улыбкой на устах): Ну, что
тебе?
Прилип, как банный лист к... (шлепает
себя по заду).
ТАТЬЯНА: Да, да...
Извините.
ИОГАНН: Тань. Пойдем отсюда. Ну, его... (протягивает руку к ней, но жена
отступает):
Ты что?
ТАТЬЯНА: Отсюда так просто не
уходят.
ИОГАНН: Э, милая... Суд - он внутри каждого из
нас.
ТАТЬЯНА: Вот именно. Сядь на
место.
ИОГАНН смущенно
улыбается и идет, несколько раз обернувшись в сторону жены, к скамейке.
ТАТЬЯНА
переставляет ограду вперед - и муж ее
опять оказывается на скамье подсудимых.
ГОЛОС: Свидетель. Вы вышли замуж по
любви?
ТАТЬЯНА: Какое это теперь имеет значение?
ИОГАНН: Вот как? А
раньше...
ТАТЬЯНА (взрывается):
Что раньше? Что... Ну, любила. Дура
была. Дура!
ИОГАНН: Опять - дура.
Как
про любовь - так дура. Это что ж - как поумнела -
так
и разлюбила, что ли?
ТАТЬЯНА (прячет
лицо в ладонях и устало садится рядом с ИОГАННОМ): Ох, не знаю! Устала
я,
устала..
ИОГАНН (кладет
руку ей на плечи): Поехали в отпуск в Казахстан.
ТАТЬЯНА (вздрагивает,
рука его падает с ее плеч): Что?
ИОГАНН: В Казахстан. А что?
ТАТЬЯНА: Да что ты говоришь? Ты хоть понимаешь?..
Ты
же из-за этого вот здесь сидишь! (хлопает
по скамье) Понимаешь? Тебя же судят за это! (показывает в зал) Присяжные. Понимаешь? Хочешь, чтобы и
меня?
ИОГАНН: Хочу.
ТАТЬЯНА
хочет
вскочить со скамьи, но у нее это не получается. Она дергается на ней, но сил
справиться с силой притяжения скамьи подсудимых у нее
нет.
ТАТЬЯНА: Что такое? Я не
хочу!
ГОЛОС: Иногда свидетель и сам не знает
чего он хочет, а чего нет. Свидетель прячет внутри себя некую тайну,
о
существовании которой порой он и сам не
подозревает.
Задача суда - обнаружить ее.
ТАТЬЯНА: Какую тайну? Что вы пристали! Отпустите
меня!
ГОЛОС: Иногда свидетель сам произносит слова,
которые из свидетеля сразу превращают его в
обвиняемого.
ТАТЬЯНА: Но что?.. Что я
сказала?
ГОЛОС(голосом ТАТЬЯНЫ): "Тебя же судят. Понимаешь? Хочешь, чтобы
и
меня?"
ТАТЬЯНА: Но я же не хотела этого! Это же ясно! Я
подразумевала, что я не хочу, чтобы меня судили!
ГОЛОС: Суд считает, что в душе свидетель сам
согласен с предложением обвиняемого уехать в Казахстан.
ТАТЬЯНА: Нет! Я не хочу! Мне в Германии нравится!
Я
не хочу возвращаться ни в Казахстан, ни в Россию!
Она
дергается
на скамейке; неожиданно та отпускает ее - и ТАТЬЯНА
летит на пол. Встает, отряхивается, глядит с победным видом на
мужа.
ТАТЬЯНА: Вот! Видишь? Не
хочу!
ИОГАНН (со вздохом):
Жаль...
ТАТЬЯНА: Ему жаль. Да кто тебя ждет там? Кому ты
нужен? Смотри, что они о тебе говорят.
Включается
телевизор. На экране: автомобиль "Нива" среди степи; на крыше -
багажник, на багажнике - две убитые лисицы; перед машиной расстелено одеяло;
вокруг сидят несколько охотников со
стаканами в руках, слушают тост:
- Я хочу тост сказать нашим товарищам из ФРГ. Они
тут живут, как в раю. Хотят стреляют, хотят спать
ложатся, хотят баб... играют.
- Кто, Ильяс? Скажи
кто?
- Ну, это их дело. Я хочу что сказать? Молодцы,
что
каждый год приезжают. Что Женя наш - старик-вожак - уже поседел... скоро
вожака
нового выберем... А это - у нас самый заядлый барсучник. Барсука вытаскивал из норы руками и ногами.
Это
уж как хотите, так и понимайте. Это самый заядлый, как волк. В нору лезет -
я
его за ноги держу. Говорю: "Куда?" А он: "Надо барсука
вытащить." И раз - с барсуком назад лезет...
Хочу
сказать, что мы сегодня два зверя убили... Пьем за то, чтобы приезжали
каждый
год...
На этих
словах
телевизор выключается.
ИОГАНН: А что? Правильно говорят.
Честно.
ТАТЬЯНА: Вот-вот! Им только того и надо, чтобы вы
с
деньгами да с водкой к ним приезжали. В отпуске - всегда, как в раю.
ИОГАНН: Да... А здесь
вот
никто со мной честно не разговаривал. За пять лет никто мне честно не
сказал:
"А на кой хрен ты нам сдался? Мотал бы ты назад в свою Россию и подыхал
бы
там, как собака. А то жрешь наш хлеб, отнимаешь
наше
рабочее место, потом будешь получать нашу пенсию".
ТАТЬЯНА: Потому что они - люди культурные. Это
ценить надо.
ИОГАНН: Я ценю. Вот проснусь ночью, глаза открою
- и
чувствую запах степи. Полынь на солнце разогрелась, благоухает. Такой
дурман!
ТАТЬЯНА: Вот-вот. Дурман.
ИОГАНН: Потом глаза закроешь - перед глазами
тюльпаны. От горизонта и до горизонта. Все в алом мареве. Как
пожар.
Играет
приятная
музыка.
ИОГАНН сидит с закрытыми глазами.
ТАТЬЯНА
глаза тоже закрыла, подняла голову
вверх
- и в такт музыке делает неуверенные танцевальные
движения.
ТАТЬЯНА: Мы приехали в Казахстан как раз весной.
Степь
была большая-большая. Ехали на поезде два дня - а ей ни конца-ни края. Целина... Ты жил в мужской палатке,
а
я - в женской. А целоваться надо было уходить
далеко-далеко, за горизонт. А кругом - тюльпаны, маки...
И
от них - пятна на платье. И ты купил мне красное платье на первую
зарплату.
ИОГАНН: А здесь на свадьбу надо дарить красный
фонарь.
МУЗЫКА обрывается.
ТАТЬЯНА смотрит на мужа.
ТАТЬЯНА: Ты что болтаешь - совсем
одурел?
ИОГАНН: Да ты телевизор включи. Одни мордовороты с бицепсами да проститутки. Передачи их
послушай. Фильмы их посмотри. Два слова знай - "HILFE" и
"SCHEISE" - и все понятно: о чем фильм, зачем фильм. А ты помнишь,
как ты первый раз слово "говно"
услышала? У тебя же истерика была. Ты в школу в тот день не пошла, плакала
полдня. А здесь дети наши первое слово по-немецки выучили:
"SCHEISE".
По улице идешь - на каждом углу: "SCHEISE" и "SCHEISE
". Будто всю жизнь язык в заднице держали.
ГОЛОС: Может и
держали.
ИОГАНН: А ты куда лезешь? Тебя не
спрашивают.
ТАТЬЯНА: Как ты ведешь себя?
ИОГАНН: Как аусзидлер.
Знаешь, недавно по русскому телевидению повторяли передачу об
интеллигентности.
Так вот там профессор Лотман...
ТАТЬЯНА: Немец?
ИОГАНН: Не знаю. Может быть. Он - профессор Тартусского университета. Это - в Эстонии. Так вот... Он рассказывал, как
во
время войны ему довелось более суток общаться с одним пленным немцем. И
немец
рассказывал, как он вел себя в русской деревне: плевал на пол, ходил голым по избе при русских женщинах, ложился в сапогах на
постель. До войны он учительствовал Баварии - был школьным учителем. Лотман
его
спросил: "Вы так ведете себя и дома?" "Нет, - ответил он, - В
Германии так делать нельзя. Некультурно" Лотман назвал это синдромом
оккупанта.
ТАТЬЯНА: Не понимаю. К чему ты
это?
ИОГАН: А к тому, что аусзидлеры
ведут себя в Германии тоже как оккупанты. Заходят в автобус, в трамвай,
метро -
и матерятся, матерятся, матерятся. Во весь голос. Особенно молодежь.
"Сникерс" сожрут - и бумагу обязательно
на
пол бросят. А в России разве они бы себе это позволили? В России аккуратней
немцев никого не было. В Казахстане вон: идешь по улице, видишь красивый и
чистый домик, сразу знаешь - немец живет. И спрашивать не надо. А здесь:
если
сверлят поздно вечером - значит аусзидлер; если
крик
на лестничной площадке - аусзидлеры кричат.
ТАТЬЯНА: Но ты же себя так не
ведешь.
ИОГАНН: И все равно я - аусзидлер.
Если судят меня, я огрызаюсь. (смотрит вверх): Эй, ты! Слышишь меня?
ГОЛОС: Меня не спрашивают.
ИОГАНН: Обиделся. (к ТАТЬЯНЕ) А знаешь почему? Потому что
они сами в своем доме стали оккупантами. Посмотри, во что превращают дома.
Одни
построят, красиво оформят - другие уже бегут с красками, малюют всякие
надписи,
рожи. В день рождения Гитлера трамвайные да
автобусные
остановки бомбят. Курят - обязательно окурки на улицу бросают. А ты
говоришь:
культура.
ТАТЬЯНА: Да, культура. Здесь разные люди: и
такие, и
такие. Всякие. А ты хочешь, чтобы как в Союзе: все по струночке ходили,
думали
одинаково, поступали одинаково.
ИОГАНН (после
паузы, тихо): Иногда хочу.
ТАТЬЯНА: Что? Говори громче. Не
слышу.
ИОГАНН: Я хочу, чтобы меня уважали... (громче) Хочу, чтобы меня уважали...
(почти кричит): Хочу, чтобы меня
уважали!
Сцена
погружается во тьму.
ГОЛОС:
Уважали... Кто это сказал? Подсудимый?.. Но он лишен слова. И все,
что
произносится им, не заносится в протокол и не служит в качестве аргумента в
его
защиту. Да и что такое .хочу.? Хотеть могут многие, а вот
иметь...
Сцена опять
освещена. Скамейки и ограды перед ней нет. ИОГАНН и ТАТЬЯНА.
ИОГАНН (гордо):
Меня к ордену представили!
ТАТЬЯНА: Опять? Лучше бы премию дали. Поросят бы
купили. Сейчас свинина на рынке в цене.
ИОГАНН: Да что тебе, денег мало? Дом свой, машина
есть, дети в институтах учатся. Еще вот - почет. В газете напечатали:
передовик
производства. Ты что, не рада?
ТАТЬЯНА: Да рада я, рада. А Лидке вон посылку
прислали из ФРГ... Там такие вещи для детей. Нашим
и
не снилось.
ИОГАНН: А нам и не снились в их годы такие, какие
сейчас у них. Помнишь, я в десятом классе полез к тебе через забор - и
порвал
брюки. Единственные. (смеется)
ТАТЬЯНА: И чего хорошего?
ИОГАНН: Смешно.
ТАТЬЯНА (вздыхает):
Смешно ему.
ИОГАНН: Да ладно тебе.
(обнимает жену)
ТАТЬЯНА: Отстань.
ИОГАНН: Да ты что, обиделась что
ли?
ТАТЬЯНА: Ничего я не
обиделась.
ИОГАНН: Да ладно. Напишу брату. Пусть высылает
посылку.
ТАТЬЯНА: Одолжение сделал.
ИОГАНН: А что? Видел я эту Лидкину посылку: все
из
"Красного Креста". Вещи ношеные. Немцы просто либо выкидывают их,
либо сюда посылают. Ну и брат пришлет.
ТАТЬЯНА: Вот видишь, видишь, как там люди живут?
Они
это выкидывают, а у нас - за первый сорт идет. Вот когда тебе не ордена
будут
давать, а так платить, как им, тогда
и
будет настоящий почет.
ИОГАНН: Ну что ты... Прямо все настроение
испортила...
ТАТЬЯНА: А ты слушай, слушай. И думай. А то
начальство тебе побрякушки на грудь вешает, а себе - что подороже.
ИОГАНН (устало):
Ладно. Собак накормила?
ТАТЬЯНА: Да сыты они, сыты. Сусликов вон
отварила. Обожрались псы. Теперь спят.
ИОГАНН: Завтра на охоту пойду. Дали
выходной.
ТАТЬЯНА: Опять ему охота. Когда
угомонишься?
Свет
выключается. В темноте светит лишь телевизор, на экране которого видны
заросли
тростника, дорожная колея, на которую выходит мужчина с ружьем и в защитном
комбинезоне. Слышны звуки собачьего гона.
ГОЛОС ИОГАННА: Во! Во! Слышите? Настоящий гон!
Такого в Германии не услышишь лет сто уже.
Дорогу
перебегает шакал. Охотник стреляет навскидку - мимо. Потом выскакивают
собаки.
Охотник
показывает собакам на след. Собаки бегут по нему.
ГОЛОС ИОГАННА: Регулировщик, туды
его в качель! Прозевал шакала.
Гон
продолжается.
Включается
свет. Опять
ИОГАНН сидит на скамье подсудимых.
ТАТЬЯНА в
стороне.
ГОЛОС: Значит, подсудимый - охотник?
Браконьер.
ИОГАНН: Почему браконьер? Меня никто никогда на
браконьерстве не ловил, штрафов не предъявлял. Я - член общества охотников,
честно
платил взносы, платил за лицензии. Был лучшим волчатником в
области.
На экране
телевизора появляется выходящий из тростниковых зарослей охотник с огромным
волком на плечах. Зверь свисает ему до самых подошв. Голоса, комментирующие
результаты охоты:
- Повернись боком, па. Боком,
боком.
- Видишь, волчара
какой?
- Не говори. Жалко, что завалил с первого
раза.
- Как ты его донес?
- Здоровый!
- Как медведь.
- Ну и клычищи! Лапы какие!
- Килограмм за полста
будет.
- Это с пустым брюхом.
- Да-а... волчара.
- За него сейчас сколько
премия?
- Одну лошадь - самое
малое.
ИОГАНН: Во был волчара! Всю округу терроризировал. Овец
наверное сотни две загрыз. Да еще коров да телок с пару
десятков.
ТАТЬЯНА: А премию так и не получил. Все обещали,
обещали, а потом как-то и забыли.
ИОГАНН: Ну и что? Зато
какой зверь!
На экране
видно, как волка укладывают на крышу машины, а маленькая собачка, встав на
задние лапы, принюхивается к доносящемуся с крыши до нее запаху. Выглядит
это
смешно.
ИОГАНН: Ай, да Моська, знать -
сильна!
ТАТЬЯНА: Вот так вот и всю жизнь: охота -
рыбалка,
рыбалка - охота. А я только стирай за ним, шкуры обдирай, перья. С утра до
вечера.
ИОГАНН: Ну, так поезжай со мной. Я тебе всегда
это
говорил. И сейчас говорю: давай поедем. А ты...
ТАТЬЯНА: А я не хочу. Что там мне делать?
Смотреть,
как ты стреляешь? Слушать твои пьяные разговоры за костром? Так мне там
надоел
этот треп: "Смотрю - летит. Я как вмажу: раз,
раз! Утки - в воду. Я Чарли кричу: "Давай!" Он приносит одну. Я
ему:
"Хороший Чарли". Он опять в воду - приносит еще. Я не заметил, а
он
заметил, что я двух сбил. Во был пёс!"
ИОГАНН (горячится):
А что - неправда? Неправда? Я с Чарли и на барсука ходил, и на сурка, и на
утку. Я раз его в нору барсучью запустил, так он за задницу
его ухватил - и так держал три часа, пока мы их обоих не вырыли. Умный был
пес.
ТАТЬЯНА: Да уж... Ума у вас одинаково. Как сюда
привезли, так он весь Штуттгардт затерроризировал.
Скольких собак загрыз! Штук пять?
ИОГАНН: Да какие тут собаки? Свиньи в собачьем
обличье. Собака служить человеку должна. А здесь человек собаке служит.
Детей
не рожают, а собак заводят...
ТАТЬЯНА (перебивает):
Болтай поменьше.
ИОГАНН: А что? У меня
было
пять гончих, три лягавых,
два спаниеля и два фокса. Это сколько вместе?
Двенадцать собак! Здесь ни один миллионер столько не держит - дорого. А я
держал!
ТАТЬЯНА: Нашел чем
хвастаться.
ИОГАНН: А что? Мы с тобой в Казахстан
какими приехали? Тебе двадцать два, мне - двадцать три года. У тебя -
чемодан,
у меня - сумка и рюкзак. И весу - всего ничего, все один нес. А через
двадцать
лет уже что было? Детей трое, старший в институт медицинский поступил,
младший
- в
технологический. И дом построил - сам! - восемь комнат! И сад с
огородом
- пятнадцать соток. И не должен был никому. Все только прибегали,
спрашивали:
"Иван Иванович, не займешь до получки?"
ТАТЬЯНА: А здесь чего тебе не хватает? Квартира
четырехкомнатная! Машина - не "Жигуленок"
паршивенький, а "Ауди"!
ИОГАНН: Ага...
Квартиру вон выкупил - и в кабале до самой смерти: чем дольше плачу -
тем больше должен остаюсь. А платить надо.
Задержишь -
и конец: ни квартиры, ни денег.
ТАТЬЯНА: Вот-вот. За квартиру не выплачено. А
ты в Казахстан мотаешься. Раньше раз
в
год, а теперь по два наладил. А одна поездка - это две тысячи. Вот и
посчитай.
ИОГАНН: Ты - бухгалтер, ты и считай. А я все
равно
поеду.
ТАТЬЯНА (в
отчаянии): Вот и поговори с таким! Как об стенку
горох!
На
телеэкране: идущий на посадку огромный пеликан... множество розовых
фламинго...
ИОГАНН: Когда мне говорят, что Германия - вторая
моя
родина, я всегда спрашиваю сам себя: "А где твоя первая родина?"..
Родился я в конце сорок
первого года в теплушке - вагоне для скота, в котором моих родителей везли
на
Север за то, что шла война с Германией, а они были по крови немцы. Мама
рассказывала, что первой пеленкой моей была фуфайка, которую ей отдал
какой-то
русский старшина из проходящего воинского эшелона. Снял ее прямо с
себя.
А потом до середины сорок
третьего года, когда я по-настоящему пошел, мы жили в землянке, выкопанной в
вечной мерзлоте, и я, рассказывала мама, однажды, копаясь в оттаявшей глине,
нашел костяной наконечник от стрелы. И это было моим первым оружием. Уже
после
войны, учась в школе, сдал я его в музей
Сыктывкара.
А потом немцам разрешили
служить в Советской Армии - и я попал на Черноморский флот, и мы ходили в
Афины, Рим и даже в Египет.
На целину увез Татьяну в
шестьдесят третьем...
ТАТЬЯНА: Потому что твоя мама сказала, что ты -
немец, и должен жениться только на немке, а я была
русской.
ИОГАНН: ... и прожил в Казахстане до
1993-его...
На
телеэкране:
горящий "Белый дом" в Москве, танки вокруг, палят по зданию
Верховного Совета РСФСР.
ИОГАНН: Я когда увидел это, то сразу понял, что
моей
Родины больше нет. До меня дошло, что игра в президенты, в суверенитеты
республик - это уже не игра. Стреляли в Москве, а по улицам моего города
ходили
люди с флагами, на которых были нарисованы волки; и эти люди кричали:
"Казахстан - для казахов!" В других республиках вторили:
"Грузия
- для грузин... Азербайджан - для азербайджанцев, Узбекистан - для
узбеков!"
А я был немцем... А Ельцин немцам в автономию предложил Капустин Яр -
бывший
военный полигон.
На
телеэкране:
огромная, выжженная солнцем и радиацией степь. Череда бетонных столбов,
убегающих за горизонт. Между столбами нет проводов. Ни зверька малого, ни
птицы.
ИОГАНН: Брат мне прислал посылку - и в ней Antrag. Я заполнил его - и отослал в Германию. Через год
я
уже был в Брамше.
Теперь у меня есть
квартира,
машина, работа. Я даже выкупил землю на кладбище и знаю, где буду лежать.
Ибо это
- моя новая родина.
А где старая? Теплушка?
Солдатская фуфайка? Землянка? Вечная мерзлота? Или... (он с тоской смотрит на телеэкран)
Телевизор
некоторое время скрипит и показывает серые сполохи, потом видна рука
охотника,
держащего за клюв мертвого фазана. Пальцы другой руки перебирают
перья.
ГОЛОС ОХОТНИКА: Ты смотри, смотри какой
красавец!..
Ты его к солнцу поверни. Смотри, как перья переливаются!
ТАТЬЯНА: Это - болезнь!
ГОЛОС: Свидетельница! Вы считаете охоту
болезнью?
ТАТЬЯНА: Считаю. А что?
ГОЛОС: Это означает, что обвиняемый - психически
неполноценный человек и нуждается в принудительном
лечении.
ТАТЬЯНА: Каком это лечении?
Ему работать надо - вот и все лечение. А в отпуск ездить, как все нормальные
люди. Я вон на Майорке еще не была. Уже все
побывали,
а мы - нет.
ИОГАНН: А что я там не
видел?
ТАТЬЯНА: А что видел?
ИОГАНН: По телевизору видел. Одни голые бабы,
песок
да солнце. Что Майорка, что
Цейлон,
что Ямайка - все одно: песок, солнце, вода и титьки, титьки, титьки.
ТАТЬЯНА: А тебе не
нравится?
ИОГАНН: Не знаю. Сначала нравилось. А
потом...
ТАТЬЯНА: А потом понял, что своя -
лучше?
ИОГАНН: Да какая ты здесь своя? Это ты в
Казахстане
своя была, а здесь... Здесь женщины
эмансипируются.
ТАТЬЯНА: А тебе не нравится? Тебе надо, чтобы
рабыни.
ИОГАНН: Ты что же, в Казахстан со мной, как
рабыня,
поехала?
ТАТЬЯНА: Это когда было? Молодая была, глупая!
ИОГАНН: И детей от меня по глупости рожала? И по
глупости всю жизнь верной мне была?
ТАТЬЯНА: Ну, а это тут при
чем?
ИОГАНН: А при том, что
будь
ты тогда такой, как сейчас, я бы тоже не женился. Ни на тебе, ни на какой здешней другой.
ТАТЬЯНА (отшатывается,
словно получила пощечину): Ты это... мне?
ИОГАНН: А почему нет? Я ведь - психически
неполноценный, нуждаюсь в принудительном лечении. Воспитывайте меня!
Объясните,
что голые бабы на улицах - фото в два
человеческих роста - это хорошо. Что автомашину без рекламы с голой задницей на капоте никто не купит. Что в семь часов
вечера
по телевизору показывать половой акт
-
это эмансипация. Объясните дураку.
ТАТЬЯНА: Да ты... дикарь!
ИОГАНН: Да, я - дикарь. Я хочу охотиться и
приносить
домой убитую мною дичь. Я хочу приходить с работы и видеть улыбку любящей и
ждущей меня женщины. Я хочу садиться на стол и смотреть, как ты наливаешь
мне
приготовленный тобою суп. Я хочу брать тебя на руки и нести на кровать. Я
хочу
любить тебя, а...
ТАТЬЯНА (перебивает):
Ну и люби себе на здоровье.
ИОГАНН: Люби? Как ты не понимаешь, что все это
взаимосвязано? Ты ж - не кусок мяса с дыркой, ты...
Помнишь,
как меня побили ребята с вашей шахты? Они пинали
меня
и говорили: "Немчура! Не тронь наших
баб!" А
я отвечал им: "Фашисты! Она - не баба, она - девушка". Они
перестали
бить - и я - лежа в окровавленном снегу - прочитал им:
"Любовь
любому рожденному
дана.
Но между служб,
забот
и
прочего
Со дня на день
черствевеет любовная почва..."
ТАТЬЯНА: Господи! Какой же ты пацан... (садится рядом с ним на скамейку, трогает
его
голову): Седой уже. Стихи читает...
ГОЛОС: Свидетель, встаньте! Это - место для
подсудимого.
ТАТЬЯНА (не
обращает на замечание внимания): А помнишь ты мне еще читал... из
Пушкина...
из Есенина... из Евтушенко...
ГОЛОС: Свидетель, встаньте!
ИОГАНН: Встань, Таня... (помогает ей встать).
ГОЛОС: Свидетель. Вернитесь на
место.
ИОГАНН и
ТАТЬЯНА смотрят друг другу в
глаза.
ГОЛОС: Свидетель! Вернитесь на
место!
ТАТЬЯНА (отрешенно):
Да... (но с места не
двигается)
ГОЛОС: Свидетель! Я напоминаю вам, что вы, будучи
гражданкой Германии, обязаны подчиняться законам
страны...
Музыка
перебивает ГОЛОС
ИОГАНН и
ТАТЬЯНА тянут друг к другу руки,
подхватывая мелодию:
Ромашки
спрятались, поникли лютики,
Когда
застыла я от горьких слов.
Зачем
вы, девушки, красивых любите?
Непостоянная у них любовь...
Из зала
подхватывают песню:
Зачем
вы, девушки. красивых
любите?
Непостоянная у них любовь...
ГОЛОС: Свидетель защиты! Прекратите
пение!
ТАТЬЯНА (удивлена):
Защиты? (оглядывает зал): Кто
это?
В зале
включается свет.
ЖЕНЩИНА (встает
из зала): Я.
Теперь
видно,
что именно эта женщина и говорила в микрофон в качестве ГОЛОСА.
ТАТЬЯНА: Вы знаете моего
мужа?
ЖЕНЩИНА: Я знаю аусзидлеров.
И я считаю, что если ваш муж желает вернуться в Казахстан, то вы не должны
препятствовать ему в этом.
ТАТЬЯНА: Почему?
ЖЕНЩИНА: Потому что каждый человек волен решать свою судьбу сам. Ваши дети выросли, устроили
свою судьбу здесь, в вашей помощи не нуждаются.
ТАТЬЯНА: А я?
ЖЕНЩИНА: Вы живете в свободной стране. Если ваш
муж
не удовлетворяет вашим требованиям в семье, вы можете подать на развод и
получить право на алименты с него.
ТАТЬЯНА: Да как вы можете?.. (оглядывается на мужа): Ты что-нибудь
понимаешь?
ИОГАНН: Бизнес... Учебник обществоведения,
десятый
класс...
ТАТЬЯНА (вертит
визитку в руках): Какой учебник? Ты понимаешь, что говоришь? (оборачивается в зал): Женщина! Я не
хочу
вас слушать!
ЖЕНЩИНА пожимает плечами и садится.
ТАТЬЯНА (пытается
петь): Ромашки спрятались, поникли лютики... Ромашки спрятались...
Ромашки...
(разрыдалась).
ИОГАНН: Ты что?.. (Он встревожен; поднимается, идет к жене с увещеваниями): Ну, ты
это...
Ты перестань... Не надо...
ТАТЬЯНА: Ты думаешь, я бессердечная, да?.. Ты
думаешь, я не понимаю, да?.. У меня мама там в Сыктывкаре одна, а у тебя
родственники все здесь... Ни к кому не пойдешь, не
поплачешься... Мне, может быть, еще тяжелей, чем тебе... Мне может быть...
(рыдает громче)
На экране
телевизора: снежная муть, метель... очереди у магазинов... бастующие шахтеры
в
забое... они же в палаточном городке около гостиницы "Россия" в
Москве... Кадры из хроники войны в Чечне...
ИОГАНН: Ну, да... Ты это... Ты не плач... Ну, давай... это... на Майорку...
Хочешь?
ТАТЬЯНА: Хочу.
ИОГАНН: Ну, вот, завтра пойду в Reisebuero... Возьму путевки... На Майорку.
ТАТЬЯНА: На Майорку.
ИОГАНН: Да, на Майорку,
черт побери!
Сцена
погружается в темноту.
ГОЛОС (после
паузы): Объявляется перерыв судебного заседания. Свидетель защиты
приглашается в комнату совещания судей.
Включается
свет
в зале. ЖЕНЩИНА
идет мимо зрителей к
выходу.
ТАТЬЯНА (у
мужа): Ты знаешь ее?
ИОГАНН: Нет.
ТАТЬЯНА: Странно. А почему - свидетель
защиты?
ИОГАНН: Не знаю.
ТАТЬЯНА: Где-то я ее видела...
Не
она была Berator-ом в Arbeitsamt-е, когда мы только приехали и еще не
работали?
ИОГАНН: Может быть. Не
помню.
ТАТЬЯНА: Нет, то Frau
Kruger была. А эта... По-моему,
она в нашем Rathaus-е сидит. За aussidler-ов и auslender-ов отвечает.
Помнишь,
мы у нее были, когда Buerger-ство принимали? Она еще не верила, что это у
тебя
четвертый параграф, а у меня седьмой. Говорила, что это я -
немка.
ИОГАНН: Угу.
ТАТЬЯНА: Нет, та постарше была... Может она -
жена твоего - Arbeitsgeber-а? Она, говорят, Anwalt.
Смотри - в комнату совещаний судей ее вызвали.
(оглядывается): А где
это?
ИОГАНН: Что?
ТАТЬЯНА: Скамья подсудимых...
Эй!
Кто там? Судят тут или не судят?.. (молчание
в ответ): Вань, ты смотри: не судят... (трогает
скамью): Просто скамейка... (смотрит
на мужа): Ты что, не рад?
ИОГАНН (безразлично):
Рад.
ТАТЬЯНА: Вижу, как рад. Во
- молодец женщина! И что сказала? Ничего не сказала - а ты frei.
Завтра на работу пойдешь - Bluеmen-ы
купи. Отдашь шефу. Пусть жене передаст... Нет,
лучше
конфеты. И не какие-нибудь там бон-боны, а подороже. Я
тут видела в "KAISERS"-е такую упаковку!..
ИОГАНН: А вдруг это - не
она?
ТАТЬЯНА: Ну, да... Она же - Anwalt.
А Anwalt-ы и Gerichter-ы здесь все вот так! (показывает сложенные в замок руки): Твой Arbeitsgeber
сколько раз в этом году судился? И всегда выигрывал. Она это, она... Вот что! Давай не на Майорку,
а в
Турцию поедем. Или в Саудовскую Аравию. Там золото дешевое. Купим ей кулон -
такой, знаешь, интересный - и подарим...
ИОГАНН медленным шагом идет со сцены прочь.
ТАТЬЯНА: Опять на балкон? И что там делать?
Двадцатый этаж. Вид: только крыши и лес. Вылупится - и смотрит. Да!.. (кричит) ... давай отметим это! Ты
списки
Besucher-ов составь, а я Zettel напишу. В ALDI
abmeld-уемся или в LIDL-е... Там дешевле... (подходит к телевизору): Сейчас
"Eine schreklisch nette Familie" будет...
(переключает каналы): Во - смотри:
Африка! Джейраны твои любимые. Может, в Африку поедем? Там маски можно
купить.
Здесь за них коллекционеры знаешь сколько дают?..
На экране
телевизора видны титры сериала
ТАТЬЯНА: Во - мои
любимые!.. Ты знаешь, они - будто моя семья. Я к ним так привыкла, так
привыкла... Как к тебе... (садится
перед телевизором, берет кучку и карандаш): Про Zettel
чуть не забыла...
Громкий
долгий
крик, удар...
ТАТЬЯНА: Две упаковки Wuеrst-а, одну пачку Knekenbrot-а... Vollmilch-а три
пачки... Что еще?... Fleisch у нас есть?.. Englich! Sweinfleisch в MINI
MALL-е Аngebot с
сегодняшнего дня!
На экране
телевизора: лавина сайгаков несется и несется по степи... Их много,
бесконечное
множество, не миллионы цж, а тьмы и
тьмы.
ЗАНАВЕС
|
Проголосуйте за это произведение |
По вашему предыдущему обращению ко мне, выскажусь чуть позже. С уважением, И.К.
|
|
|
Спасибо на добром слове. Опечатки исправлены во всех изданиях пьесы в Германии, в России, в Казахстане. А при постановках и при переводах эти опечатки оказываются и вовсе не важными. И никак не могу избавиться от них. Виноват. Без опечаток только что вышла эта пьеса в книге избранных драматургических произведений русских драматургов-эмигрантов. Издательство "Искусство", кажется. За счет управления культуры Правительства города Москвы. Надеюсь увидеть ее на ближайшей книжной ярмарке во Франкфурте-на-Майне. Если вам и впрямь интересна эта вещь и пьесы русских писателей со всего мира, то я сообщу вам выходные данные книги, когда они поступят ко мне. С уважением, Валерий куклин
|
|
|
|
Почему ложь Мне не обидно, мне просто интересно. Пьеса многократно ставилась во многих странах, мздавалась и переводиласьтоже несколкьо раз. От читателей и публики были лишь хорошие отзывы. И аргументированные.А вы вот так-то: из-за угла в маске да наотмашь. Получается, что не м не нахамили, а тысячам. Кстати, случай, подведши й черту под сюжетом, имел место в действительности, видеоряд весь снят на видеопленку, то бишь документальный, история жизни персонажа главного - жизньб вполне реального штуттгардца, то бишь налицо - образ собирательный, зхудожественный, даже в чем-то типичный. Вот ваши книги - все лживы, если подходить к ним именно такими критериями. То есть сюжеты высосаны из пальца, персонажи выдуманы и не наполнены кровью, фабюула вялая, для ддраматургического действия не годная, язык скуден, мыслей - ноль. А эта пьеса - об эмигрантах 1990-х годов, весьма интересна для постановки, бьудит в людях сострадание и "милость к падшим". Попробуйте опровергнуть
|
