TopList Яндекс цитирования
Русский переплет
Портал | Содержание | О нас | Авторам | Новости | Первая десятка | Дискуссионный клуб | Чат Научный форум
-->
Первая десятка "Русского переплета"
Темы дня:

Президенту Путину о создании Института Истории Русского Народа. |Нас посетило 40 млн. человек | Чем занимались русские 4000 лет назад?

| Кому давать гранты или сколько в России молодых ученых?
Rambler's Top100
Проголосуйте
за это произведение

 Драматургия

Валерий Куклин

 

A U S S I D L E R-ы или Исход-2

 

(трагедия в одном акте)

 

Действующие лица:

 

1. Иоганн - обвиняемый, русский немец

2. Татьяна - свидетель обвинения, немецкая русская

3. Женщина - свидетель защиты.

 

Время действия - 1999 год

Место действия - Германия, Россия, Казахстан

 

Примечания:

1. Аусзидлер -  Aussidler (нем) - возвращенец, термин в юриспруденции Германии, имеющий хождение с 1913 года, означающий наименование людей немецкой национальности, чьи предки выехали в прошлые века из Германии в Россию, Румынию, Польшу и другие страны, а их потомки вернулись и получили немецкое гражданство. Различаются, как: аусзидлеры, шпетаусзидлеры (параграф 4), члены их семей (параграфы 7,8).

2.Ауслендер . Аusslender (нем) - иностранец, проживающий на территории Германии, но не являющийся гражданином этой страны.

3. ALDI, LIDL - дешевые магазины с товарами повседневного спроса

4.KAISERS - дорогие магазины с товарами повседневного спроса

5.Buerger  (от нем.Buerger - гражданин) - гражданство

6. Zettel (нем.) - записка

7.Fleisch (нем) - мясо

8. Volmilch (нем.) - молоко

9.Knekebrott (нем.) - хлебец

10.Wuerst (нем.) - колбаса

11.Schwenfleisch (нем.) - свинина

12. Besucher (нем.) - гость

13. Arbeitsgeber (нем.) - работодатель, хозяин

14.Berater (нем.) - советчик (чиновник по оказанию социальной помощи)

15. Bluemen (нем.) - цветок

16.Rathaus (нем.) - ратуша, горсовет.

17."Eine schreklischе nette Familie" - популярный в Германии американский телесериал

18.  Mein name ist Tatjana - Меня звать Татьяной.

19. Alles - Все

20. Ja - Да

21.Was sollen ich sagen? - Что я должна сказать?

22. Das verschtehe  ich. Aber was sollen ich sagen? - Это я понимаю. Но что я должна сказать?

23. Was? - Что?

24.Du bist Dumm! - Ты дурак!

25.Hilfe! Scheise! - Помогите! Дерьмо!

26.Reisebuero - туристическое агентство

27.Anwalt - адвокат   

28. Gericht - судья

 

Сцена темная. Играет напряженная музыка.

Светится телевизионный экран. На нем: сайгаки выносятся из реки на крутой берег. Движение их стремительное, животных много, они будто сливаются в одну бесконечную ленту... 

 

Отчаянный, рвущий душу крик. Удар - крик прекращается.

Телевизор гаснет.

 

Загорается свет. В центре сцены стоит скамья с оградкой перед ним. На скамье сидит ИОГАНН. Он хмур, сосредоточен на своих мыслях, голова его опущена. Но вот он медленно поднимает голову и смотрит в зал.

 

ИОГАНН: Жрете?.. Страна едоков...

ГОЛОС: Первое замечание.

ИОГАНН: А ты заткнись.

ГОЛОС: Второе замечание. Еще одно замечание - и вы будете лишены слова.

ИОГАНН: А на кой хрен тогда я здесь?

ГОЛОС: Подсудимый. Вы лишаетесь слова!

ИОГАНН: Ага. Отрезали уже язык.

ГОЛОС: Подсудимый! С этого момента все, что будет вами произнесено, не будет заноситься в протокол, и не будет использоваться в качестве аргументов в вашу защиту.

ИОГАНН: А кто меня обвиняет?

ИЗ ЗАЛА: Я!

ИОГАНН (вглядывается в зал): Кто это?

 

В зале поднимается из рядов женщина - это ТАТЬЯНА.

 

ТАТЬЯНА: Не узнаешь?

ИОГАНН (улыбается): Танька!

ТАТЬЯНА: Это я обвиняю тебя.

ИОГАНН: В чем?

ТАТЬЯНА: Я обвиняю тебя в том, что ты... что ты...

ИОГАНН: Ну, ну... Давай. Ну, что я?

ТАТЬЯНА: Погоди. Я хочу сказать... (оглядывается на зрителей): Ну, как это сказать? Помогите.

ИОГАНН: А ты сюда иди.

ТАТЬЯНА: Куда?

ИОГАНН: Сюда. (показывает на скамью рядом с собой).

ТАТЬЯНА: Зачем?

ИОГАНН: А ты подойди - увидишь.

ТАТЬЯНА: Это - скамья подсудимых.

ИОГАНН: Иди. Отсюда говорить легче. Знаешь почему?.. Там ты - среди всех. И говоришь как бы не свое, а общее: и от него, и от нее, и от этих, и от тех... (показывает на зрителей) А здесь каждый сам по себе. Никто не мешает.

ТАТЬЯНА: И не помогает.

ИОГАНН: Да. И потому не лжешь.

 

ТАТЬЯНА стоит растерянная. Она не решается выйти из зала.

 

ИОГАНН: Иди. Не бойся. Не съем.

 

ТАТЬЯНА по-прежнему не решается.

 

ГОЛОС: Приглашается свидетель обвинения - супруга подсудимого.

 

ТАТЬЯНА решительным шагом выходит на сцену.

 

ГОЛОС: Ваше имя, свидетель.

ТАТЬЯНА: Mein name ist Tatjana.

ГОЛОС: Что вы можете сказать по существу обвинения?

ТАТЬЯНА: Alles!

ГОЛОС: Вы утверждаете, что можете сказать все?

ТАТЬЯНА: Ja!

ГОЛОС: Тогда говорите.

ТАТЬЯНА: Was sollen ich sagen?

ГОЛОС: Вы должны сказать по существу обвинения все, что вы знаете.

ТАТЬЯНА: Das verschtehe  ich. Aber was sollen ich sagen?

ГОЛОС: Тогда начнем с самого простого... Вы любите его?

ТАТЬЯНА: WAS? При чем тут это?

ГОЛОС: Вопросы тут задаю я.

ИОГАНН(качает головой): Не-е... А мне такой вопрос нравится.

ТАТЬЯНА: А мне - нет.

ГОЛОС: Свидетельница! Я повторяю вопрос: вы любите обвиняемого?

ИОГАНН: Ты любишь меня?

ТАТЬЯНА (отвернувшись от ИОГАННА): Это - вопрос провокационный. Я отказываюсь на него отвечать.

ИОГАНН (радостно): Ага! Любит! Что я говорил?

ТАТЬЯНА: Ох, Господи! Какие вы, мужики, самоуверенные! Люблю - не люблю. О том что ли речь сейчас?

ИОГАНН: Конечно.

ТАТЬЯНА (стучит пальцем по лбу): Du bist Dumm!

ИОГАНН: Вот это... (стучит себя по лбу)... по-русски. А по-немецки... (шевелит растопыренной ладонью перед лицом)... вот так будет.

ТАТЬЯНА: Не учи. Я помню.

ИОГАНН: А еще что ты помнишь?

ТАТЬЯНА: Я все помню. И немецкий знаю лучше тебя, немца.

ИОГАНН(поднимает палец вверх): Русского немца!

ТАТЬЯНА: Да вот - русского немца. Русская.

ИОГАНН: Немецкая русская.

ТАТЬЯНА: Да вот. Представь себе. Я - русская, прожила в Германии пять лет - и говорю по-немецки лучше тебя, немца.

ИОГАНН:  Ты и в школе лучше меня училась, и институт окончила, и бухгалтером работала. Что ж ты влюбилась в меня - в простого работягу?

ТАТЬЯНА: Я - в тебя?

ИОГАНН: А то? Скажешь, не любила?.. Да ты не стесняйся. Здесь все - свои. Потом, ты по существу не там (показывает в зал), а здесь. (показывает на скамью) Садись.

ТАТЬЯНА: Это - скамья подсудимых!

ИОГАНН: Да что ты заладила? Скамья! (хлопает рядом) Просто скамейка. Это ж ведь надумано. Плотник ее просто для сидения делал. А люди уж ее то в скамью для подсудимых приделают, то... (криво усмехается)... в подставку для самоубийцы. (сзади высвечивается веревочная петля).

ТАТЬЯНА (испуганно): Ой! Что ты?

ИОГАНН: А что? (петля исчезает): А бывают скамейки в парке... Помнишь?... Соловьи поют!.. Иди сюда... (протягивает к ней руку): Май был. Я тогда из армии пришел... А ты меня все четыре года ждала. И ни с кем не встречалась. Ведь, правда?

ТАТЬЯНА: Потому что дура была!

ИОГАНН: Нет. Потому что любила.

ТАТЬЯНА: Дура! Дура-дура-дура!

 

ИОГАНН берет ограду, что стоит перед его скамьей и переставляет назад - и вот перед зрителем скамья в парке. Светит солнце, поют птицы.

 

ИОГАНН (кричит весело): Танька! Иди сюда!

ТАТЬЯНА (возмущенно): Да как ты!... Это же!..

ИОГАНН: Это не сейчас. Это тогда - после армии. Помнишь, мы пошли на танцы, а их отменили. Стилягам брюки порвали - и танцы отменили.

ТАТЬЯНА: Каким стилягам? Что ты говоришь?

 

Звучит мелодия "Буги-вуги!".

ИОГАНН, разом помолодев, танцует нечто веселое и разнузданное.

ТАТЬЯНА, глядя на него, тоже начинает двигаться в такт мелодии сначала неуверенно, потом все активнее и активнее.

 

ИОГАНН (кричит, перебивая музыку): Танька! Ты за меня замуж пойдешь?

ТАТЬЯНА: Что?

ИОГАНН: Замуж, говорю, пойдешь?

ТАТЬЯНА (смеется): Нет!

ИОГАНН: Почему?:

ТАТЬЯНА: Потому что ты - дурак.

ИОГАНН: Почему?

ТАТЬЯНА: Потому что так предложения не делают.

ИОГАНН: А как делают?

ТАТЬЯНА: Не знаю!

 

Музыка гремит все громче, оба в упоении танца забывают обо всем и танцуют, танцуют...

 

ГОЛОС: Свидетель!

 

Музыка обрывается.

 

ИОГАНН (запыхавшись, с улыбкой на устах):  Ну, что тебе? Прилип, как банный лист к... (шлепает себя по заду).

ТАТЬЯНА: Да, да... Извините.

ИОГАНН: Тань. Пойдем отсюда. Ну, его... (протягивает руку к ней, но жена отступает): Ты что?

ТАТЬЯНА: Отсюда так просто не уходят.

ИОГАНН: Э, милая... Суд - он внутри каждого из нас.

ТАТЬЯНА: Вот именно. Сядь на место.

 

ИОГАНН смущенно улыбается и идет, несколько раз обернувшись в сторону жены, к скамейке. ТАТЬЯНА переставляет ограду вперед - и муж ее опять оказывается на скамье подсудимых.

 

ГОЛОС: Свидетель. Вы вышли замуж по любви?

ТАТЬЯНА: Какое это теперь имеет значение?

ИОГАНН: Вот как? А раньше...

ТАТЬЯНА (взрывается): Что раньше? Что... Ну, любила. Дура была. Дура!

ИОГАНН: Опять - дура. Как про любовь - так дура. Это что ж - как поумнела - так и разлюбила, что ли?

ТАТЬЯНА (прячет лицо в ладонях и устало садится рядом с ИОГАННОМ): Ох, не знаю! Устала я, устала..

ИОГАНН (кладет руку ей на плечи): Поехали в отпуск в Казахстан.

ТАТЬЯНА (вздрагивает, рука его падает с ее плеч): Что?

ИОГАНН: В Казахстан. А что?

ТАТЬЯНА: Да что ты говоришь? Ты хоть понимаешь?.. Ты же из-за этого вот здесь сидишь! (хлопает по скамье) Понимаешь? Тебя же судят за это! (показывает в зал) Присяжные. Понимаешь? Хочешь, чтобы и меня?

ИОГАНН: Хочу.

 

ТАТЬЯНА хочет вскочить со скамьи, но у нее это не получается. Она дергается на ней, но сил справиться с силой притяжения скамьи подсудимых у нее нет.

 

ТАТЬЯНА: Что такое? Я не хочу!

ГОЛОС: Иногда свидетель и сам не знает чего он хочет, а чего нет. Свидетель прячет внутри себя некую тайну, о существовании которой порой он и сам не подозревает. Задача суда - обнаружить ее.

ТАТЬЯНА: Какую тайну?  Что вы пристали! Отпустите меня!

ГОЛОС: Иногда свидетель сам произносит слова, которые из свидетеля сразу превращают его в обвиняемого.

ТАТЬЯНА: Но что?.. Что я сказала?

ГОЛОС(голосом ТАТЬЯНЫ): "Тебя же судят. Понимаешь? Хочешь, чтобы и меня?"

ТАТЬЯНА: Но я же не хотела этого! Это же ясно! Я подразумевала, что я не хочу, чтобы меня судили!

ГОЛОС: Суд считает, что в душе свидетель сам согласен с предложением обвиняемого уехать в Казахстан.

ТАТЬЯНА: Нет! Я не хочу! Мне в Германии нравится! Я не хочу возвращаться ни в Казахстан, ни в Россию!

 

Она дергается на скамейке; неожиданно та отпускает ее - и ТАТЬЯНА летит на пол. Встает, отряхивается, глядит с победным видом на мужа.

 

ТАТЬЯНА: Вот! Видишь? Не хочу!

ИОГАНН (со вздохом): Жаль...

ТАТЬЯНА: Ему жаль. Да кто тебя ждет там? Кому ты нужен? Смотри, что они о тебе говорят.

 

Включается телевизор. На экране: автомобиль "Нива" среди степи; на крыше - багажник, на багажнике - две убитые лисицы; перед машиной расстелено одеяло; вокруг сидят несколько охотников  со стаканами в руках, слушают тост:

- Я хочу тост сказать нашим товарищам из ФРГ. Они тут живут, как в раю. Хотят стреляют, хотят спать ложатся, хотят баб... играют.

- Кто, Ильяс? Скажи кто?

- Ну, это их дело. Я хочу что сказать? Молодцы, что каждый год приезжают. Что Женя наш - старик-вожак - уже поседел... скоро вожака нового выберем... А это - у нас самый заядлый барсучник. Барсука вытаскивал из норы руками и ногами. Это уж как хотите, так и понимайте. Это самый заядлый, как волк. В нору лезет - я его за ноги держу. Говорю: "Куда?" А он: "Надо барсука вытащить." И раз - с барсуком назад лезет... Хочу сказать, что мы сегодня два зверя убили... Пьем за то, чтобы приезжали каждый год...

 

На этих словах телевизор выключается.

 

ИОГАНН: А что? Правильно говорят. Честно.

ТАТЬЯНА: Вот-вот! Им только того и надо, чтобы вы с деньгами да с водкой к ним приезжали. В отпуске - всегда, как в раю.

ИОГАНН: Да... А здесь вот никто со мной честно не разговаривал. За пять лет никто мне честно не сказал: "А на кой хрен ты нам сдался? Мотал бы ты назад в свою Россию и подыхал бы там, как собака. А то жрешь наш хлеб, отнимаешь наше рабочее место, потом будешь получать нашу пенсию".

ТАТЬЯНА: Потому что они - люди культурные. Это ценить надо.

ИОГАНН: Я ценю. Вот проснусь ночью, глаза открою - и чувствую запах степи. Полынь на солнце разогрелась, благоухает. Такой дурман!

ТАТЬЯНА: Вот-вот. Дурман.

ИОГАНН: Потом глаза закроешь - перед глазами тюльпаны. От горизонта и до горизонта. Все в алом мареве. Как пожар.

 

Играет приятная музыка. ИОГАНН сидит с закрытыми глазами. ТАТЬЯНА глаза тоже закрыла, подняла голову вверх - и в такт музыке делает неуверенные танцевальные движения.

 

ТАТЬЯНА: Мы приехали в Казахстан как раз весной. Степь была большая-большая. Ехали на поезде два дня - а ей ни конца-ни края. Целина... Ты жил в мужской палатке, а я - в женской. А целоваться надо было уходить далеко-далеко, за горизонт. А кругом - тюльпаны, маки... И от них -  пятна на платье.  И ты купил мне красное платье на первую зарплату.

ИОГАНН: А здесь на свадьбу надо дарить красный фонарь.

 

МУЗЫКА обрывается. ТАТЬЯНА смотрит на мужа.

 

ТАТЬЯНА: Ты что болтаешь - совсем одурел?

ИОГАНН: Да ты телевизор включи. Одни мордовороты с бицепсами да проститутки. Передачи их послушай. Фильмы их посмотри. Два слова знай - "HILFE" и "SCHEISE" - и все понятно: о чем фильм, зачем фильм. А ты помнишь, как ты первый раз слово "говно" услышала? У тебя же истерика была. Ты в школу в тот день не пошла, плакала полдня. А здесь дети наши первое слово по-немецки выучили: "SCHEISE". По улице идешь - на каждом углу: "SCHEISE" и "SCHEISE ".  Будто всю жизнь язык в заднице держали.

ГОЛОС: Может и держали.

ИОГАНН: А ты куда лезешь? Тебя не спрашивают. 

ТАТЬЯНА: Как ты ведешь себя?

ИОГАНН: Как аусзидлер. Знаешь, недавно по русскому телевидению повторяли передачу об интеллигентности. Так вот там профессор Лотман...

ТАТЬЯНА: Немец?

ИОГАНН: Не знаю. Может быть. Он - профессор Тартусского университета. Это -  в Эстонии. Так вот... Он рассказывал, как во время войны ему довелось более суток общаться с одним пленным немцем. И немец рассказывал, как он вел себя в русской деревне: плевал на пол, ходил голым по избе при русских женщинах, ложился в сапогах на постель. До войны он учительствовал Баварии - был школьным учителем. Лотман его спросил: "Вы так ведете себя и дома?" "Нет, - ответил он, - В Германии так делать нельзя. Некультурно" Лотман назвал это синдромом оккупанта.

ТАТЬЯНА: Не понимаю. К чему ты это?

ИОГАН: А к тому, что аусзидлеры ведут себя в Германии тоже как оккупанты. Заходят в автобус, в трамвай, метро - и матерятся, матерятся, матерятся. Во весь голос. Особенно молодежь. "Сникерс" сожрут - и бумагу обязательно на пол бросят. А в России разве они бы себе это позволили? В России аккуратней немцев никого не было. В Казахстане вон: идешь по улице, видишь красивый и чистый домик, сразу знаешь - немец живет. И спрашивать не надо. А здесь: если сверлят поздно вечером - значит аусзидлер; если крик на лестничной площадке - аусзидлеры кричат.

ТАТЬЯНА: Но ты же себя так не ведешь.

ИОГАНН: И все равно я - аусзидлер. Если судят меня, я огрызаюсь. (смотрит вверх): Эй, ты! Слышишь меня?

ГОЛОС: Меня не спрашивают.

ИОГАНН: Обиделся. (к ТАТЬЯНЕ) А знаешь почему? Потому что они сами в своем доме стали оккупантами. Посмотри, во что превращают дома. Одни построят, красиво оформят - другие уже бегут с красками, малюют всякие надписи, рожи. В день рождения Гитлера трамвайные да автобусные остановки бомбят. Курят - обязательно окурки на улицу бросают. А ты говоришь: культура.

ТАТЬЯНА: Да, культура. Здесь разные люди: и такие, и такие. Всякие. А ты хочешь, чтобы как в Союзе: все по струночке ходили, думали одинаково, поступали одинаково.

ИОГАНН (после паузы, тихо): Иногда хочу.

ТАТЬЯНА: Что? Говори громче. Не слышу.

ИОГАНН: Я хочу, чтобы меня уважали... (громче) Хочу, чтобы меня уважали... (почти кричит): Хочу, чтобы меня уважали!

 

Сцена погружается во тьму.

 

ГОЛОС:  Уважали... Кто это сказал? Подсудимый?.. Но он лишен слова. И все, что произносится им, не заносится в протокол и не служит в качестве аргумента в его защиту. Да и что такое .хочу.? Хотеть могут многие, а вот иметь...

 

Сцена опять освещена. Скамейки и ограды перед ней нет. ИОГАНН и ТАТЬЯНА.

 

ИОГАНН (гордо): Меня к ордену представили!

ТАТЬЯНА: Опять? Лучше бы премию дали. Поросят бы купили. Сейчас свинина на рынке в цене.

ИОГАНН: Да что тебе, денег мало? Дом свой, машина есть, дети в институтах учатся. Еще вот - почет. В газете напечатали: передовик производства. Ты что, не рада?

ТАТЬЯНА: Да рада я, рада. А Лидке вон посылку прислали из ФРГ... Там такие вещи для детей. Нашим и не снилось.

ИОГАНН: А нам и не снились в их годы такие, какие сейчас у них. Помнишь, я в десятом классе полез к тебе через забор - и порвал брюки. Единственные. (смеется)

ТАТЬЯНА: И чего хорошего?

ИОГАНН: Смешно.

ТАТЬЯНА (вздыхает): Смешно ему.

ИОГАНН: Да ладно тебе. (обнимает жену)

ТАТЬЯНА: Отстань.

ИОГАНН: Да ты что, обиделась что ли?

ТАТЬЯНА: Ничего я не обиделась.

ИОГАНН: Да ладно. Напишу брату. Пусть высылает посылку.

ТАТЬЯНА: Одолжение сделал.

ИОГАНН: А что? Видел я эту Лидкину посылку: все из "Красного Креста". Вещи ношеные. Немцы просто либо выкидывают их, либо сюда посылают. Ну и брат пришлет.

ТАТЬЯНА: Вот видишь, видишь, как там люди живут? Они это выкидывают, а у нас - за первый сорт идет. Вот когда тебе не ордена будут давать, а  так платить, как им, тогда и будет настоящий почет.

ИОГАНН: Ну что ты... Прямо все настроение испортила...

ТАТЬЯНА: А ты слушай, слушай. И думай. А то начальство тебе побрякушки на грудь вешает, а себе - что подороже.

ИОГАНН (устало): Ладно. Собак накормила?

ТАТЬЯНА: Да сыты они, сыты. Сусликов вон отварила. Обожрались псы. Теперь спят.

ИОГАНН: Завтра на охоту пойду. Дали выходной.

ТАТЬЯНА: Опять ему охота. Когда угомонишься?

 

Свет выключается. В темноте светит лишь телевизор, на экране которого видны заросли тростника, дорожная колея, на которую выходит мужчина с ружьем и в защитном комбинезоне. Слышны звуки собачьего гона.

ГОЛОС ИОГАННА: Во! Во! Слышите? Настоящий гон! Такого в Германии не услышишь лет сто уже.

Дорогу перебегает шакал. Охотник стреляет навскидку - мимо. Потом выскакивают собаки.

Охотник показывает собакам на след. Собаки бегут по нему.

ГОЛОС ИОГАННА: Регулировщик, туды его в качель! Прозевал шакала.

Гон продолжается.

 

Включается свет. Опять ИОГАНН сидит на скамье подсудимых. ТАТЬЯНА в стороне.

 

ГОЛОС: Значит, подсудимый - охотник? Браконьер.

ИОГАНН: Почему браконьер? Меня никто никогда на браконьерстве не ловил, штрафов не предъявлял. Я - член общества охотников, честно платил взносы, платил за лицензии. Был лучшим волчатником в области.

 

На экране телевизора появляется выходящий из тростниковых зарослей охотник с огромным волком на плечах. Зверь свисает ему до самых подошв. Голоса, комментирующие результаты охоты:

- Повернись боком, па. Боком, боком.

- Видишь, волчара какой?

- Не говори. Жалко, что завалил с первого раза.

- Как ты его донес?

- Здоровый!

- Как медведь.

- Ну и клычищи! Лапы какие!

- Килограмм за полста будет.

- Это с пустым брюхом.

- Да-а... волчара.

- За него сейчас сколько премия?

- Одну лошадь - самое малое.

 

ИОГАНН: Во был волчара! Всю округу терроризировал. Овец наверное сотни две загрыз. Да еще коров да телок с пару десятков.

ТАТЬЯНА: А премию так и не получил. Все обещали, обещали, а потом как-то и забыли.

ИОГАНН: Ну и что? Зато какой зверь!

 

На экране видно, как волка укладывают на крышу машины, а маленькая собачка, встав на задние лапы, принюхивается к доносящемуся с крыши до нее запаху. Выглядит это смешно.

 

ИОГАНН: Ай, да Моська, знать - сильна!

ТАТЬЯНА: Вот так вот и всю жизнь: охота - рыбалка, рыбалка - охота. А я только стирай за ним, шкуры обдирай, перья. С утра до вечера.

ИОГАНН: Ну, так поезжай со мной. Я тебе всегда это говорил. И сейчас говорю: давай поедем. А ты...

ТАТЬЯНА: А я не хочу. Что там мне делать? Смотреть, как ты стреляешь? Слушать твои пьяные разговоры за костром? Так мне там надоел этот треп: "Смотрю - летит. Я как вмажу: раз, раз! Утки - в воду. Я Чарли кричу: "Давай!" Он приносит одну. Я ему: "Хороший Чарли". Он опять в воду - приносит еще. Я не заметил, а он заметил, что я двух сбил. Во был пёс!"

ИОГАНН (горячится): А что - неправда? Неправда? Я с Чарли и на барсука ходил, и на сурка, и на утку. Я раз его в нору барсучью запустил, так он за задницу его ухватил - и так держал три часа, пока мы их обоих не вырыли. Умный был пес.

ТАТЬЯНА: Да уж... Ума у вас одинаково. Как сюда привезли, так он весь Штуттгардт затерроризировал. Скольких собак загрыз! Штук пять?

ИОГАНН: Да какие тут собаки? Свиньи в собачьем обличье. Собака служить человеку должна. А здесь человек собаке служит. Детей не рожают, а собак заводят...

ТАТЬЯНА (перебивает): Болтай поменьше.

ИОГАНН: А что? У меня было пять гончих, три  лягавых, два спаниеля и два фокса. Это сколько вместе? Двенадцать собак! Здесь ни один миллионер столько не держит - дорого. А я держал!

ТАТЬЯНА: Нашел чем хвастаться.

ИОГАНН: А что? Мы с тобой в Казахстан какими приехали? Тебе двадцать два, мне - двадцать три года. У тебя - чемодан, у меня - сумка и рюкзак. И весу - всего ничего, все один нес. А через двадцать лет уже что было? Детей трое, старший в институт медицинский поступил, младший - в  технологический. И дом построил - сам! - восемь комнат! И сад с огородом - пятнадцать соток. И не должен был никому. Все только прибегали, спрашивали: "Иван Иванович, не займешь до получки?"

ТАТЬЯНА: А здесь чего тебе не хватает? Квартира четырехкомнатная! Машина - не "Жигуленок" паршивенький, а "Ауди"!

ИОГАНН: Ага...  Квартиру вон выкупил - и в кабале до самой смерти: чем дольше плачу - тем больше должен остаюсь. А платить надо. Задержишь - и конец: ни квартиры, ни денег.

ТАТЬЯНА: Вот-вот. За квартиру не выплачено. А ты  в Казахстан мотаешься. Раньше раз в год, а теперь по два наладил. А одна поездка - это две тысячи. Вот и посчитай.

ИОГАНН: Ты - бухгалтер, ты и считай. А я все равно поеду.

ТАТЬЯНА (в отчаянии): Вот и поговори с таким! Как об стенку горох!

 

На телеэкране: идущий на посадку огромный пеликан... множество розовых фламинго...

 

ИОГАНН: Когда мне говорят, что Германия - вторая моя родина, я всегда спрашиваю сам себя: "А где твоя первая родина?"..

Родился я в конце сорок первого года в теплушке - вагоне для скота, в котором моих родителей везли на Север за то, что шла война с Германией, а они были по крови немцы. Мама рассказывала, что первой пеленкой моей была фуфайка, которую ей отдал какой-то русский старшина из проходящего воинского эшелона. Снял ее прямо с себя.

А потом до середины сорок третьего года, когда я по-настоящему пошел, мы жили в землянке, выкопанной в вечной мерзлоте, и я, рассказывала мама, однажды, копаясь в оттаявшей глине, нашел костяной наконечник от стрелы. И это было моим первым оружием. Уже после войны, учась в школе, сдал я его в музей  Сыктывкара.

А потом немцам разрешили служить в Советской Армии - и я попал на Черноморский флот, и мы ходили в Афины, Рим и даже в Египет.

На целину увез Татьяну в шестьдесят третьем...

ТАТЬЯНА: Потому что твоя мама сказала, что ты - немец, и должен жениться только на немке, а я была русской.

ИОГАНН: ... и прожил в Казахстане до 1993-его...

 

На телеэкране: горящий "Белый дом" в Москве, танки вокруг, палят по зданию Верховного Совета РСФСР.

 

ИОГАНН: Я когда увидел это, то сразу понял, что моей Родины больше нет. До меня дошло, что игра в президенты, в суверенитеты республик - это уже не игра. Стреляли в Москве, а по улицам моего города ходили люди с флагами, на которых были нарисованы волки; и эти люди кричали: "Казахстан - для казахов!" В других республиках вторили: "Грузия - для грузин... Азербайджан - для азербайджанцев, Узбекистан - для узбеков!"

А я был немцем... А Ельцин немцам в автономию предложил Капустин Яр - бывший военный полигон.

 

На телеэкране: огромная, выжженная солнцем и радиацией степь. Череда бетонных столбов, убегающих за горизонт. Между столбами нет проводов. Ни зверька малого, ни птицы.

 

ИОГАНН: Брат мне прислал посылку - и в ней Antrag. Я заполнил его - и отослал в Германию. Через год я уже был в Брамше.

Теперь у меня есть квартира, машина, работа. Я даже выкупил землю на кладбище и знаю, где буду лежать. Ибо это - моя новая родина.

А где старая? Теплушка? Солдатская фуфайка? Землянка? Вечная мерзлота? Или... (он с тоской смотрит на телеэкран)

 

Телевизор некоторое время скрипит и показывает серые сполохи, потом видна рука охотника, держащего за клюв мертвого фазана. Пальцы другой руки перебирают перья.

 

ГОЛОС ОХОТНИКА: Ты смотри, смотри какой красавец!.. Ты его к солнцу поверни. Смотри, как перья переливаются!

 

ТАТЬЯНА: Это - болезнь!

ГОЛОС: Свидетельница! Вы считаете охоту болезнью?

ТАТЬЯНА: Считаю. А что?

ГОЛОС: Это означает, что обвиняемый - психически неполноценный человек и нуждается в принудительном лечении.

ТАТЬЯНА: Каком это лечении? Ему работать надо - вот и все лечение. А в отпуск ездить, как все нормальные люди. Я вон на Майорке еще не была. Уже все побывали, а мы - нет.

ИОГАНН: А что я там не видел?

ТАТЬЯНА: А что видел?

ИОГАНН: По телевизору видел. Одни голые бабы, песок да солнце. Что Майорка, что Цейлон, что Ямайка - все одно: песок, солнце, вода и титьки, титьки, титьки.

ТАТЬЯНА: А тебе не нравится?

ИОГАНН: Не знаю. Сначала нравилось. А потом...

ТАТЬЯНА: А потом понял, что своя - лучше?

ИОГАНН: Да какая ты здесь своя? Это ты в Казахстане своя была, а здесь... Здесь женщины эмансипируются.

ТАТЬЯНА: А тебе не нравится? Тебе надо, чтобы рабыни.

ИОГАНН: Ты что же, в Казахстан со мной, как рабыня, поехала?

ТАТЬЯНА: Это когда было? Молодая была, глупая!

ИОГАНН: И детей от меня по глупости рожала? И по глупости всю жизнь верной мне была?

ТАТЬЯНА: Ну, а это тут при чем?

ИОГАНН: А при том, что будь ты тогда такой, как сейчас, я бы тоже не женился. Ни на тебе, ни на какой здешней другой.

ТАТЬЯНА (отшатывается, словно получила пощечину): Ты это... мне?

ИОГАНН: А почему нет? Я ведь - психически неполноценный, нуждаюсь в принудительном лечении. Воспитывайте меня! Объясните, что голые бабы на улицах  - фото в два человеческих роста - это хорошо. Что автомашину без рекламы с голой задницей на капоте никто не купит. Что в семь часов вечера по телевизору  показывать половой акт - это эмансипация. Объясните дураку.

ТАТЬЯНА: Да ты... дикарь!

ИОГАНН: Да, я - дикарь. Я хочу охотиться и приносить домой убитую мною дичь. Я хочу приходить с работы и видеть улыбку любящей и ждущей меня женщины. Я хочу садиться на стол и смотреть, как ты наливаешь мне приготовленный тобою суп. Я хочу брать тебя на руки и нести на кровать. Я хочу любить тебя, а...

ТАТЬЯНА (перебивает): Ну и люби себе на здоровье.

ИОГАНН: Люби? Как ты не понимаешь, что все это взаимосвязано? Ты ж - не кусок мяса с дыркой, ты... Помнишь, как меня побили ребята с вашей шахты? Они пинали меня и говорили: "Немчура! Не тронь наших баб!" А я отвечал им: "Фашисты! Она - не баба, она - девушка". Они перестали бить - и я - лежа в окровавленном снегу - прочитал им:

"Любовь

               любому рожденному

                                               дана.

Но между служб,

                                забот

                                          и прочего

Со дня на день

              черствевеет любовная почва..."  

ТАТЬЯНА: Господи! Какой же ты пацан... (садится рядом с ним на скамейку, трогает его голову): Седой уже. Стихи читает...

 

ГОЛОС: Свидетель, встаньте! Это - место для подсудимого.

ТАТЬЯНА (не обращает на замечание внимания): А помнишь ты мне еще читал... из Пушкина... из Есенина... из Евтушенко...

ГОЛОС: Свидетель, встаньте!

ИОГАНН: Встань, Таня... (помогает ей встать).

ГОЛОС: Свидетель. Вернитесь на место.

 

ИОГАНН и ТАТЬЯНА смотрят друг другу в глаза.

 

ГОЛОС: Свидетель! Вернитесь на место!

ТАТЬЯНА (отрешенно): Да... (но с места не двигается)

ГОЛОС: Свидетель! Я напоминаю вам, что вы, будучи гражданкой Германии, обязаны подчиняться законам страны...

 

Музыка перебивает ГОЛОС

 

ИОГАНН и ТАТЬЯНА тянут друг к другу руки, подхватывая мелодию:

                Ромашки спрятались, поникли лютики,

                Когда застыла я от горьких слов.

                Зачем вы, девушки, красивых любите?

                Непостоянная у них любовь...

Из зала подхватывают  песню:

                Зачем вы, девушки. красивых любите?

                Непостоянная у них любовь...

 

ГОЛОС: Свидетель защиты! Прекратите пение!

ТАТЬЯНА (удивлена): Защиты? (оглядывает зал): Кто это?

 

В зале включается свет.

 

ЖЕНЩИНА (встает из зала): Я.

 

Теперь видно, что именно эта женщина и говорила в микрофон в качестве ГОЛОСА.

 

ТАТЬЯНА: Вы знаете моего мужа?

ЖЕНЩИНА: Я знаю аусзидлеров. И я считаю, что если ваш муж желает вернуться в Казахстан, то вы не должны препятствовать ему в этом.

ТАТЬЯНА: Почему?

ЖЕНЩИНА: Потому что каждый человек волен решать свою судьбу сам. Ваши дети выросли, устроили свою судьбу здесь, в вашей помощи не нуждаются.

ТАТЬЯНА: А я?

ЖЕНЩИНА: Вы живете в свободной стране. Если ваш муж не удовлетворяет вашим требованиям в семье, вы можете подать на развод и получить право на алименты с него.

ТАТЬЯНА: Да как вы можете?.. (оглядывается на мужа): Ты что-нибудь понимаешь?

ИОГАНН: Бизнес... Учебник обществоведения, десятый класс...

ТАТЬЯНА (вертит визитку в руках): Какой учебник? Ты понимаешь, что говоришь? (оборачивается в зал): Женщина! Я не хочу вас слушать!

 

ЖЕНЩИНА пожимает плечами и садится.

 

ТАТЬЯНА (пытается петь): Ромашки спрятались, поникли лютики... Ромашки спрятались... Ромашки... (разрыдалась).

ИОГАНН: Ты что?.. (Он встревожен; поднимается, идет к жене с увещеваниями): Ну, ты это... Ты перестань... Не надо...

ТАТЬЯНА: Ты думаешь, я бессердечная, да?.. Ты думаешь, я не понимаю, да?.. У меня мама там в Сыктывкаре одна, а у тебя родственники все здесь... Ни к кому не пойдешь, не поплачешься... Мне, может быть, еще тяжелей, чем тебе... Мне может быть... (рыдает громче)

 

На экране телевизора: снежная муть, метель... очереди у магазинов... бастующие шахтеры в забое... они же в палаточном городке около гостиницы "Россия" в Москве... Кадры из хроники войны в Чечне...

 

ИОГАНН: Ну, да... Ты это... Ты не плач... Ну, давай... это... на Майорку... Хочешь?

ТАТЬЯНА: Хочу.

ИОГАНН: Ну, вот, завтра пойду в Reisebuero... Возьму путевки... На Майорку.

ТАТЬЯНА: На Майорку.

ИОГАНН: Да, на Майорку, черт побери!

 

Сцена погружается в темноту.

 

ГОЛОС (после паузы): Объявляется перерыв судебного заседания. Свидетель защиты приглашается в комнату совещания судей.

 

Включается свет в зале. ЖЕНЩИНА идет мимо зрителей к выходу.

 

ТАТЬЯНА (у мужа): Ты знаешь ее?

ИОГАНН: Нет.

ТАТЬЯНА: Странно. А почему - свидетель защиты?

ИОГАНН: Не знаю.

ТАТЬЯНА: Где-то я ее видела... Не она была Berator-ом в Arbeitsamt-е, когда мы только приехали и еще не работали?

ИОГАНН: Может быть. Не помню.

ТАТЬЯНА: Нет, то Frau Kruger была. А эта... По-моему, она в нашем Rathaus-е сидит. За aussidler-ов и auslender-ов отвечает. Помнишь, мы у нее были, когда Buerger-ство принимали? Она еще не верила, что это у тебя четвертый параграф, а у меня седьмой. Говорила, что это я - немка.

ИОГАНН: Угу.

ТАТЬЯНА: Нет, та постарше была... Может она - жена твоего - Arbeitsgeber-а? Она, говорят, Anwalt. Смотри - в комнату совещаний судей ее вызвали. (оглядывается): А где это?

ИОГАНН: Что?

ТАТЬЯНА: Скамья подсудимых... Эй! Кто там? Судят тут или не судят?.. (молчание в ответ): Вань, ты смотри: не судят... (трогает скамью): Просто скамейка... (смотрит на мужа): Ты что, не рад?

ИОГАНН (безразлично): Рад.

ТАТЬЯНА: Вижу, как рад. Во - молодец женщина! И что сказала? Ничего не сказала - а ты frei. Завтра на работу пойдешь - Bluеmen-ы купи. Отдашь шефу. Пусть жене передаст... Нет, лучше конфеты. И не какие-нибудь там бон-боны, а подороже. Я тут видела в "KAISERS"-е такую упаковку!..

ИОГАНН: А вдруг это - не она?

ТАТЬЯНА: Ну, да... Она же - Anwalt. А Anwalt-ы и Gerichter-ы здесь все вот так! (показывает сложенные в замок руки): Твой Arbeitsgeber сколько раз в этом году судился? И всегда выигрывал. Она это, она... Вот что! Давай не на Майорку, а в Турцию поедем. Или в Саудовскую Аравию. Там золото дешевое. Купим ей кулон - такой, знаешь, интересный - и подарим...

 

ИОГАНН медленным шагом идет со сцены прочь.

 

ТАТЬЯНА: Опять на балкон? И что там делать? Двадцатый этаж. Вид: только крыши и лес. Вылупится - и смотрит. Да!.. (кричит) ... давай отметим это! Ты списки Besucher-ов составь, а я Zettel напишу. В ALDI abmeld-уемся или в LIDL-е... Там дешевле... (подходит к телевизору): Сейчас "Eine schreklisch nette Familie" будет... (переключает каналы): Во - смотри: Африка! Джейраны твои любимые. Может, в Африку поедем? Там маски можно купить. Здесь за них коллекционеры знаешь сколько дают?..

 

На экране телевизора видны титры сериала

 

ТАТЬЯНА: Во - мои любимые!.. Ты знаешь, они - будто моя семья. Я к ним так привыкла, так привыкла... Как к тебе... (садится перед телевизором, берет кучку и карандаш): Про Zettel чуть не забыла...

 

Громкий долгий крик, удар...

 

ТАТЬЯНА: Две упаковки Wuеrst-а, одну пачку Knekenbrot-а... Vollmilch-а три пачки... Что еще?... Fleisch у нас есть?.. Englich! Sweinfleisch в MINI MALL-е Аngebot с сегодняшнего дня!

 

На экране телевизора: лавина сайгаков несется и несется по степи... Их много, бесконечное множество, не миллионы цж, а тьмы и тьмы.

 

ЗАНАВЕС






Проголосуйте
за это произведение

Что говорят об этом в Дискуссионном клубе?
266710  2006-01-18 13:27:50
Игорь Крылов
- Уважаемый Валерий. Такую же трагедию пережил и сам, но здесь в России. Просто пришло осознание, что все нет страны, к какой привык и уже никогда НЕ БУДЕТ. Только здесь еще как-то полегче это переносится можно на худой конец подумать о вечном, побродив по родным местам. Слава Богу, что родители мои этого не увидели и не пережили. Лично мне плевать на блага демократии в виде индустрии порока и эгоизма с либерализмом. Но когда этот вот разлом проходит через тебя самого, это похоже на эмиграцию, только внутреннюю. Чувствуешь все равно и на родине себя чужим. Хочется иного. Хотя может быть это похоже на другую трагедию, когда русские эмигранты: бывшие помещики, аристократы, ╚буржуи╩, интеллигенция вынуждены были покинуть Россию после Октябрьского переворота, они тоже испытывали ощущение схожее с тем, какое испытывает ваш герой и вы (судя по последнему вашему высказыванию) все, той страны, того порядка вещей, к которому привыкли больше нет. И вот отсюда и идеализация прошлого, России, всего лучшего, что в ней есть и было. Может быть в этом суть, а не в том, что стало хуже-лучше. Просто душу не переделаешь, если она сформировалась в иных условиях, если периодически мучают фантомные боли. Не знаю как у других, но у меня бывают такие приступы. Я думал сначала, что дело в недостатке денег. Но финансовые трудности всего лишь обостряют эти переживания. Видишь все время какой-то оазис прошлого, в котором хорошо и уютно, хотя он и лишен конкретности и не ассоциируется с теми проблемами, которыми был окружен как песками. То есть остается прежняя эмоциональность восприятия, а оценивается она с позиции новой реальности. В этой трагедии мне видится и мощный посыл для творчества, публицистики, но это же мешает адаптироваться к новой жизни. Ваш герой реализовался именно в другую эпоху. Там действительно у него осталось ВСЕ. А у его жены наоборот. Там она была ╚придатком╩ семьи, мужа, а в Германии она стала такой, какой никогда не была, свободной от обязанностей. Для нее этот новый мир, более уютный, хотя ее жизнь и лишена той эмоциональности, которая была присуща отношениям между людьми на родине. Идеальный случай если жена понимает состояние мужа, или что тоже не редкость просто обеспечивает его в материальном смысле, дает ему творческую свободу. Не знаю, можно было бы изменить жизнь в СССР к лучшему, не разрушая страны? Мне кажется, что шанс был, но для этого нужна была другая более сильная власть и другой лидер.

По вашему предыдущему обращению ко мне, выскажусь чуть позже. С уважением, И.К.

266989  2006-02-14 09:22:58
Марина Ершова
- Уважаемый Валерий! Вот от этой пьесы веет любовью. И к Родине (по-моему, в основном к первой), и к женщине ( не только физическому ╚куску мяса с дыркой╩), и к жизни, даже трагичной по своей сути. Большое спасибо Вам за это произведение. Марина

268632  2006-08-30 11:58:54
Asylant
- Отлично написано, берёт за душу! Ошибки в немецком и некоторые другие в расчёт не берём.

268637  2006-08-30 19:29:01
Куклин
- Азиланту.

Спасибо на добром слове. Опечатки исправлены во всех изданиях пьесы в Германии, в России, в Казахстане. А при постановках и при переводах эти опечатки оказываются и вовсе не важными. И никак не могу избавиться от них. Виноват. Без опечаток только что вышла эта пьеса в книге избранных драматургических произведений русских драматургов-эмигрантов. Издательство "Искусство", кажется. За счет управления культуры Правительства города Москвы. Надеюсь увидеть ее на ближайшей книжной ярмарке во Франкфурте-на-Майне. Если вам и впрямь интересна эта вещь и пьесы русских писателей со всего мира, то я сообщу вам выходные данные книги, когда они поступят ко мне.

С уважением, Валерий куклин

268910  2006-09-23 12:26:52
Георгий
- Ты Куклин много на себя берешь. Сам-то ты кто? Немецкий русский или русский немец?

282539  2008-07-02 19:09:43
Alex
- Сам я немец. Близких, друзей, знакомых немцев - очень много. Очень много смешанных браков среди них. Но нигде не слышал, чтобы у немцев было принято, что "немец должен жениться на немке"... Нас с кем-то путают...

296169  2011-07-29 01:20:03
- Все ложь

296172  2011-07-29 10:50:53
Валерий Куклин
- Непредставившемуся

Почему ложь Мне не обидно, мне просто интересно. Пьеса многократно ставилась во многих странах, мздавалась и переводиласьтоже несколкьо раз. От читателей и публики были лишь хорошие отзывы. И аргументированные.А вы вот так-то: из-за угла в маске да наотмашь. Получается, что не м не нахамили, а тысячам.

Кстати, случай, подведши й черту под сюжетом, имел место в действительности, видеоряд весь снят на видеопленку, то бишь документальный, история жизни персонажа главного - жизньб вполне реального штуттгардца, то бишь налицо - образ собирательный, зхудожественный, даже в чем-то типичный. Вот ваши книги - все лживы, если подходить к ним именно такими критериями. То есть сюжеты высосаны из пальца, персонажи выдуманы и не наполнены кровью, фабюула вялая, для ддраматургического действия не годная, язык скуден, мыслей - ноль. А эта пьеса - об эмигрантах 1990-х годов, весьма интересна для постановки, бьудит в людях сострадание и "милость к падшим". Попробуйте опровергнуть

Русский переплет

Copyright (c) "Русский переплет"

Rambler's Top100