Президенту Путину о создании Института Истории Русского Народа. |Нас посетило 40 млн. человек | Чем занимались русские 4000 лет назад?
| Кому давать гранты или сколько в России молодых ученых?|
|
|
|
|
Проголосуйте за это произведение |
Под красную рыбу
рассказ
Ветер почти сбивает с ног и одновременно сечет лицо крупьями сухого, вымороженного над Енисеем снега. Настроение какое-то заунывное, под стать темному с сиреневым краем небу ... эти ранние вечера - недавно перевели часы на зимнее время.
Вокзал, перед тем как забраться на его высокие заледенелые ступеньки, покупаю ледяного, темного пива и строго глядя на ждущего бутылку синяка, медленно и с чувством пью содержимое. Ладно, оставлю чуть на донышке.
-Благодарю
-Не стоит благодарности.
...Бомжи, везде одни бомжи: в центральном зале на скамьях, спят, чешутся, бродят, громко разговаривают. Вот один бредет, остановился, кричит что-то, машет руками. И свет от ламп тусклый и пол заплеванный...
Люди поприличней, те что с сумками, жмутся к стенкам, непрерывно циркулируют в поисках места, где можно посидеть не рискуя подхватить туберкулез или педикулез. Естественным путем все скапливаются на втором этаже, там кафе, точнее просто пивная, и она забита стоящими плотно, один к одному людьми, - бомжей не пускает омоновец у входа.
Пристраиваюсь к уголку столика, покупаю пиво, прислушиваюсь к разговорам. Страшно похоже на восьмидесятые, - как будто пивная шайба рядом с "Алтаем".
Знакомлюсь с соседом - стармех сухогруза, ехал домой под Рязань и с дороги телеграммой сорвали из отпуска. Мужик под завязку забит красной рыбой, не знает куда ее девать - не везти же обратно? Угощает, режет громадными кусками, пытаюсь хоть платить за пиво, обижается. Время незаметно подходит к двенадцати, стармех убывает на поезде и на прощание насильно впихивает мне в руки громадную балычину. Мне еще ждать и ждать до четырех.
Стою на перроне, не знаю чем заняться. Опять этот бомж, тот которому отдал бутылку, чего он так голодно смотрит? А-а-а, на балык. Молча достаю нож из кармана и отрезаю половину рыбы, с головой. Он обеими руками хватает кусок и перед тем как вцепиться в него что-то бормочет - благодарит. Въелось в человека, наверняка университетское образование. Как говорится, - в его глазах виден мозг.
Но что делать целых четыре часа, куда пойти? Поземка метет, свет от вокзала пробивается еле-еле, тоска.
- Извините...
Опять этот, чего ему еще надо?
-Я в знак благодарности.., хотите посмотреть? Интересно будет.
- Что посмотреть, зад вшивой бомжихи?
Вообще-то он какой-то странный и дело не в остатках интеллигентности, одет что ли непривычно? На ногах у него нечто ассоциирующееся со словом "краги", а верхняя одежда не стройбатовский бушлат, хотя и грязная, но с кантами и золотой тесьмой, как это называется, вроде "венгерка".
-Зачем же вы так, нет, если не хотите, но тут недалеко.
Почему бы не пройтись? Идем, он впереди, я, осовелый от пива, за ним. Куда идем, зачем, не знаю.
...Кстати, где-то здесь, на красноярском вокзале, мой дед откопал среди трупов мою бабушку, свою будущую жену. В самом прямом смысле этого слова откопал. Бабушке, с ее первым мужем и двумя детьми, удалось вырваться из Поволжья в самый голод, но в эшелоне начался тиф и еще за Уралом вагоны заколотили и погнали не останавливая, сбрасывая заботу на восточных соседей. Не по злобе, а так... Только в Красноярске эшелон поставили на дальние пути и стали разгружать. Дед руководил. Он, из хорошей семьи, начитавшись в молодости книжек про стенания народа, подался в анархисты и был сослан в Сибирь, воевал с Колчаком, потом, разругавшись с коммунистами, пошел по нисходящей и это было одним из последних его "руководящих" дел.
В сорокоградусный мороз возчики и чоновцы ворочали комки заледенелых
трупов, расцепляли их ломиками
и загружали на подводы. Дед пропустил бы, но пышная русая коса заинтересовала
и рука вроде показалась теплой, откопал а она еще дышит. Отпоил горячим
молоком, поставил на ноги, четверо детей потом у них было...
Так, вспомнилось, но вот иду и иду, а прошли то мы уже с полкилометра, как это может быть? Тут куда не пойдешь, должны быть или пути, или насыпь через десять метров. Где мы? А мой экскурсовод все идет и идет и кроме поземки и снега под ногами ничего нет.
-Эй постой!
Не отвечает и вроде отдаляется. Тороплюсь за ним.
Э-э-э-й!
Наконец показались какие-то огоньки и сквозь пургу слышится музыка, кажется это Чайковский. Вокзал, опять вокзал? Мы же шли от него никуда не сворачивая! Мой провожатый поджидает меня у сияющего ярким светом окна.
-Вы меня подождите здесь, я сейчас попью горячего - после рыбы пить очень хочется. Но ради Бога, не уходите никуда!
Я не отвечаю, только оторопело гляжу в окно, на то, что находится внутри.
...Да, это вокзал, но совсем не тот, из которого я вышел пять минут назад, совсем не тот! Я будто смотрю кинофильм о дореволюционной жизни, не могу сразу охватить взглядом и осознать - за окном дамы и господа!
Самые настоящие, не те, которые -"господа, не лезьте в автобус, двери сломаются", а холеные, уверенные в себе, кожа гладкая, как у молочных поросят, я один раз видел вблизи члена Политбюро, точь в точь как у него. Везде усы, сигары, мундиры, аксельбанты.
Дама, как из "Гранатового браслета", пелеринка соболиная, смеется над словами собеседника (гвардейского офицера?). Окна настолько чисты, что мне даже видны пузырьки слюны на ее ослепительно белых зубах.
Но это одна половина, чистая, а там, в глубине, клубится простой народ, армяки, зипуны и там наверное мой знакомец - какая-то безобразно громадная баба разливает нищим варево.
Не все тут у них... Нет, нет да и полоснет из зипунов взглядом по чистой половине, как ножом...
-Ты что здесь делаешь!
От неожиданости даже присел.Оборачиваюсь, зверообразный полицейский в ремнях и с шашкой буравит меня свинячьими глазами. Правда, что я здесь делаю, вернее что могу делать?
-Вашбородь! Поставлен сюда, ловим смутьяна. Штабс капитан приказали...
-Смотри у меня, не пропусти!
Поворачивается и скрипя снегом пропадает за углом...
Твою! Где же этот провожатый? Вот он, вываливается из темноты, лицо белое.
-Я так испугался...
-Пошли обратно, давай быстрей!
Почти бегом уходим и на ходу отрывисто перебрасываемся фразами:
-Это прошлое?
-Нет, но здесь ничего не было, ни революции, ни войны, ни атомной бомбы.
- А ты кто? Ихний или наш?
-Учителем я был, приехал раз из Боготола на курсы, пошел по перрону и попал будто в начало века. Пробыл там три месяца, очень понравилось. Теперь то там, то здесь..
На ходу пытается искательно заглядывать мне в глаза, но это у него плохо получается,- при чем тут я, у него своя жизнь. Потом внезапно останавливается.
-Дальше идите сами, только прямо.
-Может научишь и меня?
Он смотрит на меня, смотрит, молчит и отрицательно качает головой. Пятится на два шага и растворяется в пурге.
...Когда я подошел к вокзалу пурга утихла, над головой высыпали звезды и по динамику орала Распутина.
|
Проголосуйте за это произведение |
Мне ноги такой мороз сковал от страха при подходе к концу рассказа что я не помню, когда такое бывало. Попросил прочесть рассказ своего всегдашнего оппонента. Он фыркнул: ╚идеология прёт наружу╩. Я уже тоже понял, что тут иллюстрация мысли о замороженности России в Истории. Заколдованности какой-то. Цивилизованные движутся вперёд, всюду отношение доходов самых богатых к доходам самых бедных уменьшается, а в России вечно огромное; что при царе, что при политбюро, что при олигархах. Автор ДО написания рассказа знал, как впечатлить дурня, вроде меня неожиданностью. ╚Я╩-повествователь стенографирует ╚что вижу, то пою╩ своё пребывание на вокзале в Красноярске. И вдруг вставляет в действительность сон наяву. Элементарно этак. Без подготовки. Взял и вставил. Петуха переверни вдруг вниз головой тот тоже в гипноз впадёт. Ну ещё живо-писание есть в какой-то степени. (Раз задумал охмурить неотличимостью сна от действительности надо было постараться и поживописать.) И всё. Штукарь. Ему плевать, что знания технологии воздействия мало. (В случае стихотворного опуса мало уметь рифмовать и ритмовать.) Ему плевать, что нужно НЕ ЗНАТЬ, что именно хочется сказать. Что нужно сдерживать себя, сколько воли хватает, не сорить в Литературе. Луначарский отличал такой ╚формализм шарлатанной преемственности╩. Ремесленничество. Переживания в авторе нет, а в читателе возбуждает, ибо знает как. Только ремесленник за деньги работает, а графоман без, для собственного (и даже не только собственного) удовольствия. Вот так я завсегдатаи помнят чуть не до слезы дошел от ╚Старухи╩ Любимова-Солдатова. Нельзя доверять своему первому побуждению при чтении.
|
Трудно себе представить, чтобы Лев Николаевич НЕ ЗНАЛ, ЧТО ИМЕННО он хочет написать!? Вещица отличная, даже если и ремесленная и написана, мне так кажется, только для одного этого кусочка: ╚...Кстати, где-то здесь, на красноярском вокзале, мой дед откопал среди трупов мою бабушку, свою будущую жену. В самом прямом смысле этого слова откопал. Бабушке, с ее первым мужем и двумя детьми, удалось вырваться из Поволжья в самый голод, но в эшелоне начался тиф и еще за Уралом вагоны заколотили и погнали не останавливая, сбрасывая заботу на восточных соседей. Не по злобе, а так... Только в Красноярске эшелон поставили на дальние пути и стали разгружать. Дед руководил. Он, из хорошей семьи, начитавшись в молодости книжек про стенания народа, подался в анархисты и был сослан в Сибирь, воевал с Колчаком, потом, разругавшись с коммунистами, пошел по нисходящей и это было одним из последних его "руководящих" дел. В сорокоградусный мороз возчики и чоновцы ворочали комки заледенелых трупов, расцепляли их ломиками и загружали на подводы. Дед пропустил бы, но пышная русая коса заинтересовала и рука вроде показалась теплой, откопал а она еще дышит. Отпоил горячим молоком, поставил на ноги, четверо детей потом у них было...╩ Автор отдал дань своим деду и бабушке. ╚.Луначарский отличал такой ╚формализм шарлатанной преемственности╩. Ремесленничество╩ Тоже мне авторитет! Рембрант тоже входил в гильдию ремесленников. И что?
|
Мы-то с вами знаем, что нельзя доверять себе Погладил вас по антисоветской шерсти автор вы уж и растаяли.
|
Удивительное дело, только всю жизнь чем занимаюсь, так это читаю между строк. Надоело! Хочется античной простоты и глубины. На выставке в ЦДХ видела "Льва Никалаевича" за письменном столом в клетке с курами. Бедного всего обгадили куры. Понимаю - инстоляция! Неужели это все что автор смог "сказать"?! Соломон, а кто же написал в "Войне и мире" авторские тексты?
|
|
