Злободневное
26 сентября 2007

Россия за (скобкой)

Эти строки -- плод очередной попытки, ведомой неуемным желанием быть услышанным соотечественниками. За шесть лет проведенных здесь, на чужбине, частенько хотелось "докричаться" до своего берега. Желание это овладевало мной и совпадало, как правило, с известными событиями: Стамбульский саммит 1999 г., зимняя Олимпиада в США, беда на Дубровке, война в Ираке. Известное "не могу молчать" точнее всего выражает мой теперешний настрой, но, к сожалению, использовано моим именитым соотечественником. Ему же принадлежит фраза: "если можешь не писать, не пиши". Ответственно заявляю -- не писать, не могу.

Волею судеб проживаю в городе на перекрестке мировых дорог. Невольно (в силу своей профессии) постоянно оказываюсь в окружении его обывателей, самых разных западных национальностей, коими немалочисленно населен "второй Рим". Нашего брата здесь не много, да он и предпочитает лишний раз не высовываться, репутация не та.

Одни молодые стоят за себя, и за того парня. Еще и наши девочки, которые зарабатывать приезжают, не стыдятся Родины. Их "Наташами" называют, и слово это здесь нехорошее. Простил бы нас соотечественник, который не мог молчать? Мы вот можем. Интернационализм искупаем, или может быть советский патриотизм? Впрочем, сегодня все смешалось в нашем доме, России, как некогда в доме Облонских. Левые ходят патриотами, правые либералами. Но испытывать стыд при слове "Наташа" приходится нашим пацанам на чужбине, отцы, которых померли от плохой водки, привозимой с Запада, в те годы, когда затопляли шахты. Делалось это по совету нынешних партнеров, чтобы благоустроить "Наш дом - Россию". В результате чего многие остались без дома, иные (как мы) без России. Видимо под словом "наш" подразумевались не все.

Злая ирония -- русские здесь называют друг друга "наши". Эта ирония, сыграла и со мной свою шутку, перед самым отъездом на чужбину. В приморском городе, на частную квартиру, в которой жил с сыном, пожаловал как-то участковый. Он составил акт о нашем незаконном пребывании в городе, поскольку не было регистрации. Но в получении оной мне было отказано в паспортном столе, так как прописан я в крае, к которому относится и этот приморский город (примечание автора). Ирония усилена еще и тем, что район наш был густо населен кавказцами. Ознакомившись с актом, сообщаю участковому:

- Я приложу его к заявлению на иппотацию.

- Что это? -- интересует он.

- Отказ от гражданства, - поясняю.

- Зачем же так резко? -- спрашивает.

- Если такой "подарок", на день рождения явился -- значит, перст судьбы, - заявляю.

 - Чей день рождения? -- не понял он.

- Мой, взгляните на дату рождения.

Посмотрел в паспорт, убедился. Смял свой акт, извинился и ушел.

Шутки этой злой иронии весьма изобретательны. Мне запомнилась еще одна, с иным западным словом: "лицензия", которой почему-то не было у другого, но тоже "Русского Дома Селенги". "Дом" закрыли, но денег наших не вернули, не помогло и решение суда. Но, как известно, -- нет худа, без добра. Уезжал я из нашего дома России налегке.

В Анталии, устроившись на работу в ресторане, где играли всего два часа, мы могли себе позволить немало, не говоря уже о фруктах, почти позабытых в приморском городе, из-за цен у кавказцев на рынке.

Однако я сильно отклонился от заданной темы. Впрочем это уклонение не даст заподозрить меня в чрезмерной благородности к своей стране, что пригодиться в дальнейшем.

Тема: "Восток - Запад" - довольно "изъезженная". Не имею ни малейшего намерения, пополнить собою ряды ее исследователей. Меня волнует и удивляет иное - это недоумение россиян на западную реакцию, касательно событий, имеющих быть в России. Глубокомыслие наших аналитиков вызывает неподдельную гордость за нашу неоскудневающую умами матушку -- Россию. Но они не отвечают на главное -- с кем или с чем мы имеем дело. Пожалуй только патриоты, что из бывших интернационалистов, по многолетней привычке всезнайства шумят: "сописты, корпорации, империалисты". Господа -- товарищи, это давно не работает!! Классифицировать, обозвать, не означает понять и объяснить. Словечки с .изм(ами), ничего к сожалению не проясняют.

Запад тратит огромные деньги на свою информационную машину. "Плохие русские" - важнейшая часть ее программы. Постулаты из арсенала западной демократии (права человека, свобода слова и т.д.), хотя и изрядно потрепались от времени, не особенно и обновляются. Постулаты эти суть афиша служащая иным целям. Все происходящее вокруг Ирака, а наипаче  в нем самом, наглядное тому свидетельство. Случившееся там, казалось бы, открыло огромное поле деятельности для правозащитных организаций. Но США не удостаиваются внимания оных, поскольку не входят в сферу внимания последних. "Мы говорим демократия -- подразумеваем США; мы говорим США -- подразумеваем демократия". И поскольку они демократичны, то мы таковыми быть не можем по определению, хоть лезь вон из кожи. И это не потому, что они мало о нас знают. Те, кто заправляют этим "рынком" осведомлены. Но им удалось так воспитать своего обывателя, что он и знать иного не желает. Но нежелание это не пассивно, а напротив -- очень активно!! Почему? Поначалу я объяснял это их конформизмом, и . ошибался.

Жизненные ситуации сталкивали меня с этим феноменом не раз. Однажды приятельница компаньона (при моем ученике!) завела, не без умысла, разговор о "Наташах". "Отстрелявшись" отработанными ответами недвусмысленно дал понять, что на фоне дел, творящихся на островах туманного Альбиона, наши Наташи выглядят сущими овечками. Когда она вышла, я поделился своим недоумением с учеником. Тот, пожав плечами, ответил: "She is English" - дескать, чему тут и удивляться.

Не оспаривая афоризма -- "знание - сила", смею утверждать, что и незнание, порой, тоже сила, точнее защита от окружающего мира.

Первое же серьезное столкновение случилось позже, на званном вечере у одного из наших учеников. По TV, в программе СNN, давали югославские события. Надо было слышать текст и тон репортажа -- хозяева мира, не меньше. Та англичанка тоже явилась. Она не упустила случая: "Какое интеллигентное лицо" - начала она. "Лицо" принадлежало генеральному секретарю НАТО. Отец ученика с интересом следил за моей реакцией. Не желая связываться, я отрезал: "Не заметил" - и отошел. Но она не успокаивалась:

- Этот Милошевич -- ужасный человек.

- Ваш интеллигент много хуже, - не выдержал я.

- Почему? -- сорвалась она.

- Потому что убивает невинных людей.

- А как остановить Милошевича?

- Не плодить лакеев и не подстрекать их.

Она разразилась длинной тирадой. Наблюдая за ней, я впервые понял, что движет ею не личная неприязнь, а какое-то глубинное неприятие нас (русских), как таковых. Мотивы этого неприятия были мне непонятны, но это и выручало. Почти двумя годами позднее мы с компаньоном после изрядного "принятия на грудь" разговорились.

- За что вы так ненавидите Россию?

- За коммунизм, - отвечает.

- Ладно, - говорю, - вранье, - сам жду.

Он, наконец, поднял глаза, соглашается -- соврал. Порядочный народ англичане, отдаю должное. Но критики не выдерживают.

Как-то выслушав про наши проблемы, я позволил себе напомнить и про ихние. Он неожиданно и яростно накинулся на меня: "Если тебе это не нравится, зачем ты к нам (!) приехал?" Он так и выразился: "к нам". "Что? К кому это, к вам?!" Он понял, что проговорился, но тем ценнее было признание. "Я полагал, что Турция независимая страна, оказывается она уже ваша! Вот так civilization of freedom".

Разгадка, как это и бывает, пришла со случаем. В нашу студию (музыкальные классы) однажды зашел сын с другом. Парень этот нам с женой очень нравился: прост и приветлив, со вкусом одет, да и собой видный. Увидев его, наш компаньон буквально "упал с лица". Наконец до меня дошло -- зависть! Старая, как наш грешный мир. Вот что лежит в основе ихнего неприятия к России.

Чему завидовать? Ответ парадоксален. Нашей независимости, свободе. Тысячу раз прав Бердяев: "Дух -- это свобода". Пусть, если кому-то угодно, мы забиты, раболепны, трусливы и т.п. Но мы внутренне свободны духом. Поэтому мы все же не продались коммунизму и стряхнули его со своих плеч. Если мы и не живем по правде, но знаем, что она есть. "Раскусив" эту нашу особенность русским и подсунули "новую" веру в интернационализм, что бы истребить нашу. Нынешние коммунисты, играющие в патриотизм, сильно лукавят. Ихняя противопоставленность западному рационализму -- мнимая. В основе и тех и других лежит экономизм. Говоря по-русски: самочинное устранение жизни, т.е. без Бога. Потому-то они так ревностно чтят своего, того мертвого, что лежит в мавзолее. Русский же дух питаем Живым Богом, распятым за нас на кресте. Поэтому у русских с интернационалистами никогда не будет общей правды.

Сын раздобыл как-то видеокассету фильма "Тот самый Мюнхгаузен". Здесь, на чужбине, все воспринимается глубже, и часто ловишь себя на мысли: "Как ты смотрел прежде?". Разговор жен с невестой Мюнхгаузена меня поразил.

Жена: "Правды милочка вообще нет. Правда есть то, то считается правдой на этот момент."

Гениально! Так и менялось у нас, правда с каждым новым вождем, с новым начальником. И мы, русские, переставали верить в ее существование. Но и жить по лжи так и не научились. Запад же определился. Пытаясь примирить Бога и мамону, попал, разумеется, под власть последний. Ибо "кто кем побежден, тот тому и раб". Мамоне понемногу подчинилось устройство их жизни, определив религии место музейной реликвии. Утрату веры, ее окончательное вытеснение из жизни предвидел Достоевский. Осмысление им католицизма я был  ранее склонен считать преувеличением, допустимым в художественном произведении. Теперь вижу, скорее наоборот. Компаньон, о котором говорил ревностный католик, яростно отстаивающий исключительность римского престола. При этом враждебно относятся к христианству(!).

Оказавшись с ним как-то в одной малознакомой компании, он, иронизируя надо мной, сообщил собеседнику, что я-де не признаю иных церквей кроме своей. Отрицаю, дескать, свободный выбор и т.п. Я возразил, что выбора в данном случае нет, существует только одна Церковь, которую основал Христос. Наш собеседник (голландец) взял мою сторону:

- Он совершенно прав, Христова Церковь только одна.

- А остальные чьи? -- парировал компаньон.

- Остальные основаны людьми, - ответил тот.

Позже я узнал, что голландец этот православный.

Есть в Истанбуле "русский" культурный центр, в котором я обнаружил стопку газет "Русская мысль", издающуюся в Париже. Читать не рекомендую -- вызывает очень недобрые чувства. Такой откровенной ненависти к России нет даже в западных изданиях. Антисоветизм и русофобия -- это привычно, но такое намеренное унижение самого светлого и великого в нашей истории не просто поддается объяснению. Достается всем, и особенно Русской Православной Церкви. Пытаюсь понять мотивацию -- но безуспешно. Но вот натыкаюсь на редакционную статью (ныне покойной) основательницы этой газеты. В статье автор утверждает, что нет никакой разницы между православием и католичеством. Сама однако перешла в католичество (!). Дал почитать сыну. "Так зачем же веру поменяла, если нет разницы?" - возмутился он. В той же статье она откровенно признается: "Мы мечтали о возрождении России, а теперь там все поголовно крестятся". No comments! Но о покойных, как известно -- out bene, out nihil.

Нетрудно, наверное, представить себе, какими чувствами обуреваем любой, только что вернувшийся на Родину, после двухлетней разлуки с ней. И вот, как будто бы, та самая злая ирония только меня и поджидала. Едва, ступив на отечественную землю, тут же на морвокзале, того же приморского города, ко мне подошли по западному одетые молодые люди. Предлагая мне свои книжечки, они попутно убеждали, что причиной всех бед на свете являются религии. Упразднение которых даст всем возможность объединиться в экуменическом экстазе. Господи помилуй! От предлагаемых книжек отказываюсь:

- На них нет подписи, -- объясняю.

- Заем это вам?

- Чтобы знать, с кем имею дело.

 - Мы же вам говорим, экуменическое движение, объединяющее все религии конфессии.

- Я об этом и спрашиваю: кто выступает объединителем? (Незаметно собрались любопытствующие)

- Само движение, - отвечают.

- Это софизм, ребята. Объединяться можно вокруг кого-то или чего-то. Движение ваше основано людьми, я полагаю? Я и спрашиваю, кто эти люди?

- Представители разных конфессий. и т.п.

- Хорошо, оставим. Теперь другое: что означает "экуменический"?

- Это всеобщее, без границ, всех людей.

- Вы ошибаетесь, - поправляю, - "Экуменический" означает вселенский, т.е. не только земной. Как же основатели вашего движения дерзают посягать на власть во вселенной?

(Публика напряженно ждет. Но вразумительного ответа не последовало.)

- И еще, - продолжаю, - те, кто объединился, оставили свою прежнюю веру?

- Нет, - говорят.

- А зачем же мне предлагаете оставить?

- Можете не оставлять, - разрешают.

- Ребята, вы сами-то в Бога веруете?

В ответ слова о сверх силе и т.п.

- Нет господа, для вашей сверхсилы я от Бога не откажусь. Да и с объединением вы опоздали. Творец объединил нас всех от создания, т.к. мы единой крови. А Сын Божий соединил нас через Себя с Самим Богом. Кто нас более объединить может? Не уж-то тот кто вас послал? Да вы и имени его не знаете.

- А вы знаете? -- спросил кто-то из слушавших.

- Догадываюсь, - отвечаю, - "Легион" имя им.

Кстати, здесь, в Истанбуле мирно соседствуют все вероисповедания, и нет вовсе экуменистов. Да и не поймут их -- кто может объединить то, что ему не принадлежит? Все, что касается веры, находится здесь, под негласным "табу". Этого нельзя трогать ни в прессе, ни в TV, ни даже в частном разговоре.

Усердно стараясь избегать анализа и полемики, рискну все же предложить неоспоримую, на мой взгляд, очевидность. На лицо противостояние России и западного мира. Идеи Горбачева о взаимозависимом мире, о сосуществовании, были основаны на здравомыслии. Право же не улететь же нам друг от друга на иные планеты! Но расчет на здравомыслие "с треском провалился, чему мы все свидетели. "Это хуже чем преступление, это -- ошибка!"

Не рационализм, не прагматизм лежит в основе западного осмысления мироустройства, а идея! Невольно возвращаешься к Федору Михайловичу, перечитанному уже здесь. Еще яснее повидал нам об этом гений Николая Васильевича в "Тарас Бульбе", перечитать которого меня просто заставил сын. Сравнение с сегодняшним днем поражает -- ничего нового, разве что способы. И действительно, вынеся за скобки декоративное оформление меняющимися "передовыми" идеями, то целью западной экспансии на остальной мир, являются не просвещении или приобщение к "цивилизации", а подчинение и контроль. Поэтому "рецепты" не претерпели, за два последних века, существенных изменений: ослабление экономическое, зависимость, создание политических групп и манипулирование ими.

В свое время Лев Николаевич не смолчал и по этому поводу. С присущей ему убедительной простотой, он описал механизм этого порабощения, на примере небольшого островного народа, покоренного англичанами в XIX веке. (Статья "Что же нам делать?") В итоге государства и нации, не сумевшие отстоять себя попали под контроль, став частью западного мира. В самой наиновейшей истории, оказавшиеся на стыке миров, Украина, Грузия и Турция, мечтали извлечь из своего положения немалые выгоды. Так по логике и должно было случиться. Но Запад намерен не "сосуществовать", а контролировать. Расчет этих стран потерпел фиаско. Даже Турция, настолько преданная Западу, оказалась за бортом "демократического" мира. Неутомимые труды по приобщению этой страны к западным ценностям не смогли одолеть закона, лежащего в основе их веры, а, следовательно, идейно неподконтрольны.

Напрашивается вопрос: зачем им собственно тратить столько усилий и средств? Отчего ЕС так торопливо расширяется? По признанию многих западных же экспертов, введение общей валюты, опередило события, минимум лет как на 20, да и политическое устройство новых членов -- стран формируется себе во вред. И это при ихней-то меркантильности! Но торопит время -- установление единого порядка. Пока существует мир иных ценностей, их цивилизация в опасности. Звонок 11 сентября убедил их в этом окончательно. Казалось бы, зачем им этот контроль, вызывающий не только сопротивление, но и ненависть? Ответ: чтобы жить.

Идеологическая основа их жизнеустройства не выдержит сосуществования с иными идеологиями, мировоззрениями, с религией. А это означает, что "общечеловеческие ценности" в опасности! Другими словами, если в государстве два царя, то один из них самозванец. Этим сознанием и движима борьба за "стратегические интересы", сказывающиеся по плане всей. Поэтому партнер, в их понимании, не друг -- попутчик, а соперник -- игрок. На этом в свое время "попался" Горбачев, а позже и Ельцин.

На саммите 1999 г., имевшем место быть здесь, в Истанбуле, Ельцин оказался в западне. Страшная гроза нависла тогда над нами. Россия осталась одна -- предали все. Трудно забыть заискивающего перед Клинтоном, Шаварнадзе и иных друзей по содружеству.

Здешние и западные СМИ не скрывали радостного предвкушения от ожидаемого вторжения на Кавказ. Беда.! Хотелось докричаться до Ельцина: "Ни шагу назад!" Вот он на саммите читает (не садясь!) короткое заявление и. уходит. Понял!!! Затем летит в Китай и оттуда напоминает "другу" Биллу о все еще имеющейся у нас атомной бомбе.

 Вечером в курилке интересуюсь у компаньона:

- Что? (По CNN понять трудно)

- Он (Ельцин) послал их всех, - отвечает с досадой, как мне показалось.

Смотрим вдвоем -- показывают карту со стрелками, Дагестан.

- Смотри, - говорю, - в Россию вторглись.

- Дагестан не Россия, - еле сдерживаясь отвечает он.

- А Северная Ирландия -- это Англия?

- Они уже ассимилировались.

- Фолкленские острова тоже? -- не уступаю.

Последовал взрыв эмоций и высокие тона. Прибежавшая из класса моя жена была в изумлении. Но разобравшись в случившемся взяла мою сторону, что случалось крайне редко. По нашим представлениям, после подобных "объяснений" расходятся. В этом не сомневался и я вновь ошибался.

Разрыв все же произошел, но гораздо позднее и в силу иных причин. В основе его неизбежности было само отношение к жизни, а в нашем случае, к преподаванию. У них это приобщение, а процесс т- работа. У нас же в основе преемственность, а процесс -- служение. Помню, как несмотря на нищету в 90х годах преподаватели возили своих учеников на конкурсы, при этом сами месяцами не получая зарплату. Здесь этого быть не может, потому что не может быть никогда!

Служение у нас в крови, и к счастью неистребимо, наследовано. Вся цепь -- наследие -- учитель -- ученик, в нашем сознании неразделимое единство. Воспитано это в нас Православием, которое в своем становлении заплатило за это немалую цену, памятуя о том, что и мы "искуплены дорогой ценой".

Различность подходов в педагогике явление обычное и закономерное. Но в нашем случае оно оказалось противоположным не по методам, а по цели. Западные методики, коими здесь пользуются, сознательно продуманы с тем, чтобы изолировать учащихся от культуры как наследия. Европейцы и американцы, получая немалые деньги, выбрасывают здесь один "китч". Один из них мне как-то и признался: "А зачем их учить?" Тогда я его и не понял. Преподносится внешняя атрибутика с обязательной развращенностью, как предикат "цивилизованности". Но самое страшное, что ими внушается детям чувство собственной неполноценности и отсталости. Не перестаю удивляться туркам, терпящим высокомерие и надменность европедоидов. Невозможно понять, чем собственно так гордятся последние? Подавляющее их число зарабатывает преподаванием родного языка, не имея, как правило, никакого порядочного образования.

Понятно, что турки культурно отстают от нас, много дальше чем европейцы. Объединяет нас с турками, разумеется, не общность исторических задач. Так что же? Общинность -- думалось мне какое-то время. Да, но не только это. Годами позже я, кажется, понемногу дошел. Это -- преемственность, наследственность. Конечно же, в основе их государственности лежит реформаторство Ататюрка. Но генетически их сознание питается иными, арабскими корнями. Разлад с Евросоюзом объясняется как раз тем, что Турция держится за свою основу -- историческое предание. Евросоюз, несмотря на огромный соблазн, водвориться на столь важном геополитическом регионе, не торопиться. Следует признать, что Запад во многом добился экономической и политической зависимости Турции. Но этого недостаточно. Необходима замена основы общественного сознания, переориентация на западные ценности. Только в этом случае осуществим Контроль, о котором говорилось. Национальное сознание питается духовным наследием, и живое придание составляет его жизненную силу. Историческое наследие без духовного, обречено на умирание. Поэтому Европа (за исключением Италии и Испании) производит впечатление музея. Да что нам Европа! Мы сами были свидетелями этого умирания в годы развитого социализма. Как мы воспринимали наше наследие, даже "золотой век"? Как хрестоматию в паутине отжившего, как чью-то чужую историю. Нередко здесь, на чужбине, слышу среди "наших" лейтмотив: "Чем мы читали, слушали русскую классику?" Нас что нарочно отбивали от нее? Разумеется нарочно! Воспитывали интернационализм, т.е. беспамятство.

Здесь, в Истанбуле, в районе KaraKoye совсем рядом расположены две русские церкви. В одной молимся мы ("красные"), выходцы из СССР, в другой потомки белых эмигрантов. У них, разумеется, во многом утеряна историческая и культурная связь с Родиной. Но они ("белые") при первом же взгляде узнаются: свои! Сохранив веру и придание, сохранили и свое национальное сознание, сохранили себя.

Интересна в этом отношении картина на постсоветском пространстве. Сберегли культурно-историческую самобытность те народы, у которых крепки духовно -- религиозные корни: буддисты, христиане, мусульмане. Яркое свидетельство единоверные грузины и армяне. Этносы же -- языческие обезличены, растворены. (В этом причина ухода с исторической арены коренных жителей Америки). Перенесите эту формулу на Европу, и вектор происходящего там за последние столетия, станет очевидным. Духовно -- религиозный фундамент отвергнут и заменен гуманизмом -- социализмом -- экономизмом. Достоевский определил его истоки, как самочиние, родившееся в недрах "развитого" капитализма. Наши философы "серебряного века" разложили это для нас по полочкам, за что и были высланы экономистом Ульяновым из России. Обидно, что мы до сих пор ловимся на тот же крючок, на котором только меняют наживку. Мы все ищем модель, систему, философский камень.

Вполне осознавая, что мои слова не содержат никаких откровений, позволю себе здесь задать читателю вопрос на засыпку. При всей скромности в самооценке нельзя не признать, что европейцы в своей массе уступают нам в даровитости и сообразительности. Это особенно показательно при сравнении ихних детей с нашими. Говорю это по собственному преподавательскому опыту. Наши дети -- это поистине клад дарований. Богатствами же земными мы наделены более всех на планете.

Итак вопрос: почему же проигрываем и уступаем западу позицию за позицией; почему наши победы, и ратные в том числе, не укрепляют нас, и НАТО уже у наших границ?...

Ответ один: потому, что они сильнее нас. Они преданы своей идее и служат ей не на страх, а на совесть.

Идея же состоит в том, что миром должна управлять единая система ценностей, как залог порядка и стабильности. В противном случае бесконечная борьба мировоззрений, интересов, и как следствие, потрясения, войны. История Европы XX века -- иллюстрация этой борьбы.

Но даже отречение от религиозно -- духовного наследия оказалось недостаточной жертвой, поскольку национальное сознание народов выращено и пропитано им; оно подсознательно борется за свою самобытность. Требуется очередная жертва: забвение национально -- исторического наследия, как препятствия для "общечеловеческих" ценностей. Идеологические институты запада во всю обрушились на религиозные и исторические традиции национальных культур. Авторы европейской конституции так и проигнорировали робкую просьбу -- мольбу римского папы о хотя бы напоминании христианских корней европейской культуры. Многочисленные псевдорелигиозные организации -- "Церковь последних дней", "Свидетели Иеговы" и др. щедро финансируются "неизвестной рукой". Упоминавшиеся экуменисты горят желанием объединиться с нами в ими созданной церкви. Да полноте господа, побойтесь Бога!

Вытеснение из памяти исторического наследия, преемственности, замена ее на демократические ценности, по замыслу авторов, создаст фундамент для построение единого порядка. Политика и экономика раньше или позже подчиняться ему. Голоса служителей духа, церковь, будут представлены как темные силы: ретрограды, чернокнижники, консерваторы. Как в советское время рисовали стереотип о невежестве православных, баптистах -- изуверах и т.п.

Итак, сила их не в уме или изобретательности, и даже не в деньгах. Она заключается в преданности своей идее или верные ее слуги, а точнее адепты.

Работа, опять же, исследователей докопаться до ее истоков. По-своему ее сделали Достоевский и Чайковский. Да, наш Петр Ильич в увертюре 1812 г. -- где вражья тема -- мелодия "Марсельезы". Она, помнится, начинается со слов "Отречемся от старого мира." Заметьте -- отречемся. В этом и замысел -- отречение от истории, духа, веры и в конечном счете от Христа!

Наша же отечественная история представляет собой повторяющийся сюжет -- заигрывание с "передовыми" идеями и возвращение к истокам за помощью и спасением. Россия напоминает ребенка, который, разбив нос, бежит за помощью и утешением к маме, но едва утихает боль вновь берется за прежнее. Но не такие уж мы и маленькие, пара бы повзрослеть, иначе не выстоять нам натиска наших "партнеров".  Ибо на силу противопоставляют иную, не уступающую, а превосходящую ее.

Дело разумеется не в форме общественного устройства, а в его содержании. Противостоящий нам Запад и его народы становятся все больше свободными от своего наследия, памяти. Мы же, чувствуя угрозу, движемся в противоположном направлении -- к истокам.

"Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе, так и вы, если не будите во Мне." Ин.15 ст.4

Здесь, в древней столице христианского мира, невольно задумываешься о наших судьбах. Сам этот город -- свидетельство и напоминание того, то вероотступничество ведет к беззаконию и бессилию. Не мне судить властителей и обитателей, павшей перед иноверцами столицы, второго Рима. История свидетельствует о царящемся то время разврате и нечестии. Кровопролитие было в ту пору обыденным делом. Представителям именитых родов приходилось завладеть троном, в ином случае они становились жертвами. Но что нам греческая история! Мы сами с присущим нам размахом затмили кровожадностью все о ней представления. И тоже не вдруг. В начале XX века Архиепископ Никон, так дружно ненавидимый "передовыми" деятелями, однажды с болью воскликнул о прихожанах: "Да полноте, христиане ли они?" Он же и напоминал: "Не тот кто говорит: Господи, Господи, войдет в Царствие Небесное, а исполняющий волю Отца Моего Небесного".

Прогуливаясь вечерами, любуюсь Босфором. Там внизу порт -- KaraKoye. Нередко причаливают огромные лайнеры, заходит и самый большой в мире "Grand princes". Я же ищу глазами нашего. Вот он крошечный с трехцветным флагом. Он пойдет туда, где Родина, Россия. Там дом, в котором ждет нас моя мама; она как-то сохнет и все уменьшается, почему-то ростом.

На другом берегу красуется неповторимая Айя-София -- первый христианский храм на земле. Говорят, что его чуть было не переделали в мечеть, но спасли англичане. Русским в ту пору было не до него, строили свою вавилонскую башню. Святая София "обложена" как пленница четырьмя минаретами. Читал, что из этого храма силой изгнали настоятеля - Архиепископа Иоанна Златоустого. Ловлю себя на том, что лучше бы не знать этого.

Переношусь мысленно на кремлевские звезды -- стоят ли еще? Наверное стоят. Стоит ли людская очередь в капище, что на Красной площади? Не знаю.

Голос меудзина возвращает меня в реальность: Истанбул. чужбина. Вот толкает свою тачку -- каталку "эскиджи", старьевщик по нашему. Зычно и душераздирающе звучит его вопль в темнеющем городе. Такова его работа, его жизнь. Он не унывает и наверняка не принимает антистрессин, как многие европейцы.

Бросаю еще раз свой взгляд на наше суденышко и желаю ему семь футов под килем. "Ничего, - думаю про себя. И у нас будут ходить огромные лайнеры, конечно будут! Но станем ли мы похожи на высокомерных европейцев, впадем ли опять в беспамятство. Будет ли по-прежнему пленная София, как мама ждать нашего возвращения? Кто знает, кто знает.

Только Тот, в чьих руках наши судьбы. К Нему и взываем: Владыка, путями Тебе ведомыми, спаси нас".

Истанбул, 2003 г.

Copyright (c) "Русский переплет"