|
|
|
Проголосуйте за это произведение |
ВОЛОКОЛАМСКАЯ БЫЛЬ
Охваченный с севера и юга наступающими частями Красной Армии, Волоколамск пылал пожарами. Немцы, отходя, жгли все, что можно было сжечь. Огонь в неудержимом буйстве разбрасывал клочья драночных и толевых крыш, корежил раскаленное железо. С тяжелыми вздохами, будто умирая, оседали подгоревшие дома, выбрасывая из огненных утроб пышущие искрами дымные столбы. Пламя пожирало амбары, бани, склады, ограды┘
Первое, что увидел старший сержант Ковешников, прорвавшись с группой бойцов на окраину города, это кремль на крутом холме, а над ним √ галочью тучу. Птицы то взмывали вверх от грохота взрывов, то с тревожными криками пикировали на церковные купола и кремлевские башни.
На глазах Олега занялась голубятня, птицы вылетали из нее живыми факелами и, извиваясь в смертельных судорогах, падали в снег.
Выбивая немцев из уцелевших домов, батальон внутренних войск успешно продвигался к центру города по нескольким улицам. Были захвачены первые пленные, их гнали вслед за наступавшими бойцами. Немцы бежали с поднятыми руками, шлепая тяжелыми сапогами по обмякшему от пожаров снегу, чутьем воспринимая команды конвоиров.
Пожар не унимался, вокруг домов таяли сугробы, и вскоре по склонам улиц стали сочиться черные от копоти и пепла ручейки. Ковешников, размахивая винтовкой, вырвался вперед группы, стараясь быстрее соединиться со своей ротой. Раненого командира взвода эвакуировали в тыл, и Олег теперь заменял его. Взвод уже почти достиг окраинного дома, когда из подвала ударил пулемет. Это было настолько неожиданно, что все без команды повалились в грязный снег. Первыми плюхнулись шестеро пленных. Застонал раненый, кто он - наш боец или вражеский солдат, разбираться было некогда, надо скорее подавить огневую точку.
К Ковешникову подполз его друг и земляк Климашин.
- Товарищ старший сержант, прикройте меня огнем, я попытаюсь кинуть в амбразуру гранату.
Олег подал команду:
- Приготовить оружие!
Бойцы защелкали затворами винтовок.
- Огонь по амбразуре! √ крикнул старший сержант.
Вражеский солдат, как бы в ответ, выпустил заливистую очередь.
- Пли!.. Пли!.. √ восклицал Ковешников.
Пулемет на короткое время замолчал, и этого было достаточно, чтобы Климашин кувырком добрался до трупа немецкого солдата, залег и, изловчившись, кинул в черную от дыма амбразуру гранату и зажигательную бутылку. Глухо прогремел взрыв, и из амбразуры выплеснулись косяки дыма и пламени.
- Е-есть! √ довольно выкрикнул Климашин. Через минуту, сморкаясь и кашляя, из боковой двери подвала выскочили двое солдат, волоча за собой полуобгоревший труп. Подняв руки, немцы бросили оружие.
- Товарищ старший сержант, принимайте новичков! √ довольно проговорил Климашин, подталкивая к дороге пленных. Вернулся, поднял автоматы и ручной пулемет.
- Ты, Коля, молодец, - одобрительно отозвался Ковешников.
В это время шестеро пленных набросились на двоих "новичков", началась драка. Немцев с трудом разняли, обыскали и повели за собой отдельными группами, но они еще долго не унимались, грозя друг другу кулаками.
После короткой заминки поредевший в боях взвод Ковешникова продолжал наступление. Издалека донеслось многоголосое "ура". Показалась лавина красноармейцев, и ход боя сразу изменился. Немцы, бросая оружие, стали сдаваться в плен.
Пленных объединили в одну колонну и погнали к центру города, очищенному от врага. Сюда же сгоняли пленных и с других улиц. Грязные, с обросшими лицами, закутанные в тряпье, они с опаской косились на советских бойцов, ожидая расправы.
Старший сержант Ковешников облегченно вздохнул. Расстегнув верхнюю пуговицу ватника, окинул взглядом заполняемую военными и гражданскими людьми городскую площадь, и тут же оцепенел от ужаса: недалеко, на прилегающей к площади улице, на длинной виселице в разных позах застыли восемь трупов. Олег снял шапку, машинально поправил пальцами короткий чуб. Его обычно спокойное лицо исказилось.
Возле старшего сержанта встал политрук роты Костоусов, положив на плечо руку, спросил:
- Что с тобой, Олег?
- Товарищ младший политрук, глядите, - неузнаваемым голосом ответил Ковешников, кивая в сторону виселицы.
Костоусов не сразу понял и, увидев проходящую через площадь колонну "катюш", сказал довольным голосом:
- Иду-ут! На запад! Давно мы ждали этого часа!..
- Вы вон туда взгляните, - указал на виселицу Ковешников.
Головы казненных были повернуты в разные стороны, одежда присыпана снегом. Сколько же провисели эти мученики, наводя страх на местных жителей?! Но не страх, чего добивались фашистские каратели, а неуемное желание мстить им за гибель молодых людей овладевало партизанами и подпольщиками. И они мстили, убивая часовых у виселицы. Об этом говорили люди в густевшей толпе на площади.
Чувство мести за гибель патриотов Родины разгоралось и в душе Олега Ковешникова. Он долго не мог оторвать взгляда от заиндевевшего лица молодой девушки с синими, будто живыми глазами. "Ну почему вы так поздно пришли сюда? √ казалось, выражал неживой взгляд ее глаз. √ Почему вы не спасли нас от смерти?"
К Ковешникову подошел Климашин. Он еще тяжело дышал. Легонько толкнув Олега локтем, спросил:
- Чегой-то ты тут разглядываешь?
Олег снял с его головы шапку и указал на виселицу, вокруг которой собиралась толпа горожан и военных.
Климашин нервно кашлянул, сказал с хрипотцой:
- Выходит так, что защищать свою землю по ихним, немецким, законам √ вроде бы преступление? Попробуй, разберись в этом деле┘
- Ничего, Коля, придет время √ разберемся, - ответил Ковешников. √ Полностью.
На площадь привели последних пленных.
Советские бойцы стали разбираться по своим подразделениям. Легкораненые тоже становились в строй, тут же на месте им оказывали необходимую помощь санитары и медсестры.
Ковешников доложил политруку о подвиге Климашина, ходатайствовал о его награде.
- Потом, Олег. Не забудем, - ответил Костоусов. √ В эти дни геройские поступки совершили многие наши бойцы.
Ковешников согласился.
Комбат майор Петрушевский объявил о построении батальона. Бойцы становились поротно в четыре шеренги. Рядом с комбатом встали комиссар и старший адъютант батальона.
В это время на площади появился незнакомый полковой комиссар с группой политработников. Энергично размахивая руками, он звал всех подойти поближе к виселице.
- Сюда, товарищи!.. Неужели мы похороним этих героев без должных почестей?!
Петрушевский подал команду, и бойцы батальона подошли ближе к виселице. Полковой комиссар распорядился подвести сюда пленных. У стояка виселицы поставили один на один два снарядных ящика. Встав на них, комиссар открыл митинг. Выступали партизаны, местные жители, говорили коротко и горячо, клялись отомстить фашистам за их зверства. После каждого из выступавших комиссар вскидывал руку, вызывая очередного оратора. Дошла очередь и до батальона внутренних войск. Петрушевский что-то сказал комиссару и тот подтолкнул Ковешникова.
- Пусть комсорг скажет свое слово, - ответил комиссар.
Повесив винтовку на плечо, Олег сделал несколько шагов к виселице, встал в пол-оборота к пленным. Он уже начал говорить, когда на площадь въехала закамуфлированная "эмка", из нее вылезли старший политрук и высокий мужчина, по виду иностранец, в темно-коричневом кожаном реглане и шапке-ушанке армейского покроя. Оба сразу направили фотоаппараты на виселицу, защелкали затворами. Ковешников невольно сделал паузу, но полковой комиссар поторопил его.
- ┘Беспощадные руки фашистских палачей оборвали жизнь этим молодым людям. Спрашивается, за что казнили их гитлеровские изверги?.. Только что в разговоре со мной один наш боец выразил свою мысль такими словами: "Выходит так, что защищать свою землю по ихним, немецким, законам √ вроде бы преступление?"... Я целиком согласен с ним. Да, мы любим свою родину, ее поля, реки, леса, луга, и никто никогда не может лишить нас этого чувства┘ - Ковешников окинул взглядом стоявших близко к нему людей и увидел, как женщины вытирали мокрые от слез глаза. Сжалось от боли и его сердце, защипало веки, но он сдержался и продолжал: - Мы пока не знаем имен этих героев, но завтра о них узнает вся страна┘ Иногда о нас, бойцах, партизанах, подпольщиках говорят, что мы, де, не ценим свою жизнь. Нет, это неправда! Идя в атаку на врага, мы подчас не думаем о смерти, но когда хороним своих товарищей или видим замученных фашистами наших людей, как вот этих героев, то даем клятву: "Смерть за смерть!" √ Ковешников повернулся в сторону пленных и, подняв над головой винтовку, выкрикнул эти слова по-немецки.
Фотокорреспонденты успели поймать этот момент.
В рядах пленных послышался ропот, многие стали нервно топтаться на месте, а некоторые понуро склонили головы.
Выступавшая после Ковешникова женщина с трудом произнесла несколько обличающих фашистов слов и тут же разрыдалась. Наступил момент, когда натянутое как струна людское терпение лопнуло. Толпа мгновенно возбудилась, женщины напористо, с криком и бранью расталкивая военных, ринулись к пленным. Бойцы встали плотной цепью, однако женщины прорвались к немцам и, хватая их за грудки, срывали пилотки и били по обнаженным головам. Крики усиливались. Пленные, увертываясь от ударов, закрывали ладонями лица, поднимали выше ушей воротники шинелей, отшатывались от сильных ударов.
Корреспондент в кожаном реглане, в ожидании расправы над ними, держал наготове "Кодак", но затертый толпой, был оттеснен к немцам и никак не мог сфотографировать "желаемую" сцену. Он с трудом пытался протиснуться сквозь толпу, но его тут же схватила за рукав молодая женщина.
- А вы куда? √ спросила она и добавила с едким укором: - Или этих выродков вам стало жалко?!
- Я американьец, Джим Лэнгли, - пытался объяснить ей корреспондент.
- А-а-а, путешествуете, значит?
- О нет, мы не пушествеем. Я собираль матерьяль для "Нью-Йорк Таймс", поэтому не имель право вмешиваться в это деле..
- Ишь ты, о праве заговорил! √ отпуская рукав американца, возбужденно говорила женщина. √ Погодите, если и дальше вы будете только путешествовать, и до вас доберутся эти звери! Хотелось бы знать, как запоете вы тогда!..
Сопровождавший американца старший политрук Коптелов встал между ним и женщиной, с трудом успокоил обоих. Объяснившись с женщиной, отвел Лэнгли в сторону.
Шум на площади не затихал. Лэнгли торопливо закурил сигарету и вдруг застыл, держа в руке горящую зажигалку. Он не верил своим глазам: советские солдаты, оттеснив толпу горожан, защищали пленных немцев, своих врагов, не думая, наверное, что среди них могли находиться и те, кто сооружал эту виселицу, вздергивал на перекладину молодых парней, не пожалел и девушку, а потом охранял их остывшие тела √ для устрашения непокорных русских людей┘
Теперь женщины бранились со своими.
"Кто поймет тебя, русский человек?" √ прошептал Лэнгли, опуская в карман погашенную зажигалку, и сделал несколько снимков. Эта мысль подсказала ему тему репортажа. Выплюнув недокуренную сигарету, он вынул из висевшей на ремне кожаной сумки блокнот и, не снимая перчаток, стал быстро, стенографическими знаками набрасывать план статьи. Положив блокнот в сумку, повернулся к старшему политруку.
- Ванья, а как нам найти того старшего сержанта, который выкрикнул немецкие слова? Ведь после этого все началесь. Мне бы знать его фамилию.
Коптелов хорошо запомнил Ковешникова и стал отыскивать его взглядом в колонне бойцов внутренних войск, все еще сдерживающей натиск гомонившей толпы. Увидел не сразу √ старший сержант с группой бойцов снимал с виселицы казненных фашистами комсомольцев-разведчиков. Их укладывали рядком поодаль от виселицы. Девушку с синими глазами Олег снимал сам. Бережно положив ее возле товарищей, склонился над ней, коснулся пальцами ее ледяного лица и сразу почувствовал, как по спине проползли мурашки. Сняв шапку, с минуту глядел на заиндевелые щеки девушки, на ее полуоткрытые глаза.
К виселице подошли четверо саперов, подрубив стояки, повалили ее и стали неистово кромсать топорами, складывая в кучу щепки. Их тут же подожгли.
Ковешников покосился на жавшихся немцев. По их виду нетрудно было угадать, что они с минуты на минуту ожидали расправы┘
Лэнгли снова щелкнул затвором фотоаппарата.
Сюда, подавая короткие сигналы, подъехала армейская полуторка. Двое бойцов легко забрались в кузов, откинули правый борт и стали принимать тела казенных. Когда все закончилось, старший политрук Коптелов подозвал Ковешникова и подвел его к американскому корреспонденту. Лэнгли сфотографировал его с близкого расстояния. Дружески хлопая Олега по спине, представился и попросил дать номер полевой почты и назвать свою фамилию. Ковешников ответил, еще не понимая, чем он заинтересовал иностранного корреспондента.
- Буду выслать тебе фото, - пояснил Лэнгли. Он хотел было задать несколько вопросов старшему сержанту, но в это время послышалась громкая команда майора Петрушевского:
- Батальо-он, в четыре шеренги становись!
Ковешников отдал честь корреспондентам и бегом направился в роту. "Чем я привлек внимание этого американца? √ думал он, становясь в строй во главе своего взвода. √ Может тем, что своим выступлением возбудил горожан?.." Но короткая команда: "Батальон шаго-ом марш!" прервала мысли Олега.
Вскоре колонна вышла из Волоколамска.
Теперь, после напряженного боя за город, с Ковешникова сошло напряжение и он почувствовал вдруг, как устал от всего виденного и пережитого. набухшие от воды валенки казались тяжелее, мокрые портянки сбились и неприятно давили на отсочавшие ступни ног. Ломило спину, голова гудела, будто он долго метался в полубредовом жару┘
"Отдохнуть бы теперь, просушить валенки, заменить портянки, пообедать", - пришла ему в голову простая мысль, но впереди √ марш и, может быть, новые схватки с врагом на промежуточных рубежах.
Джим Лэнгли выполнил свое обещание √ дней через десять Олег получил по почте конверт. В нем была короткая записка, видимо, от Коптелова, и несколько фотокарточек. С близкого расстояния была сфотографирована и виселица. Долго всматривался Олег в мертвенно-белое лицо девушки, вспоминая ее синие неживые глаза. Он словно бы ощутил ее ледяные щеки, когда укладывал девушку наземь. "Прости нас, незнакомка, - прошептал он, с трудом удерживая слезы. √ За твою смерть я обещал отомстить врагу, и уже не раз делал это"┘
После войны капитан Ковешников побывал в Волоколамске. Нашел без труда улицу, где когда-то висели тела восьми комсомольцев. Улица отстроилась. Ничто, казалось, не напоминало о том времени, когда от пылающих домов таял снег и воздух был пропитан едкой гарью пожарищ. Улица получила название "Новосолдатская". На том месте, где в декабре сорок первого года находилась сооруженная фашистами виселица, теперь стоял скромный памятник. На высоком пьедестале словно бы застыли белые фигуры парня и девушки.
Ковешников невольно уловил сходство этой девушки с той, которая была казнена немецкими оккупантами. А, может, это ему показалось. Вынув из портфеля фотоаппарат, он несколько раз щелкнул затвором, затем сходил на рынок, купил букет цветов и положил его к ногам незнакомки. Долго стоял у памятника со склоненной головой, думая, вспоминая и переживая о тех, кого пришлось ему хоронить в ту страшную, незабываемую пору.
|
Проголосуйте за это произведение |
