«И повторится все, как встарь!»

Но - нет, как встарь уже не будет!

Не те сегодня в мире люди!

Не светит в них теперь фонарь!

 

Увы. Все страшно и темно.

И нет и тени милой Дамы,

Что как маяк,  фонила драмой,

И благородства нет ни грамма,

Крестом заклеено окно.

 

А, может, может, все пройдёт,

И удалится жуть сомнений?

И Бог учтёт, несхожесть мнений,

Дитя, не плача, проживет?

 

Лишь снег идёт. И тени - мрак…

И плачет колокол суровый.

И все ненужно. Все - не так!

И Мир оглох, и нет основы….

 

***

Снег, да снег, воды кристаллы…

Снегопадная пора.

Люди - снег, летят, устало,

Кто во двор, кто со двора…

 

Сыплют снежные ледышки,

Мертвой и живой воды…

Знаю я не понаслышке, 

Что грядет венец беды…

 

Век кристаллов - новый морок,

Обнуление в маяте…

Тихий лёд, снежинок ворох

В темноте… и пустоте..

 

***

Там не так, и тут не так…

Тот подлец, а тот - дурак…

Даже враг - ничтожный враг,

Все неправда, все не так…

 

Девочка, девочка, 

Платьице в горох.

Кончилась запевочка,

И комарик сдох…

 

Было, было горюшко,

Смылося давно…

Словно ветер в полюшко

Растворил окно…

 

Снова беды ринулись,

Крутит казино!

Те - уже откинулись,

Этим - все равно…

 

Правые-неправые…

Трезвые и пьяные,

Малахольно - рьяные,

Все, как есть, с изъянами…

 

Где тот венчик, 

где Христос?

Белый саван,

Алых роз…

 

 

 

 

 

 

***

 

И нет нигде покоя:

Все рухнуло в кювет. 

Изгои на изгое,

Иисус ли, Магомед…

 

Никто не даст защиты, 

да мне и никчему…

Ни черни, и не свиты,

Не нужно самому…

 

Я остаюсь во мраке

Заснеженной, чумной.

В противнейшей атаке

Своей Души хмельной…

 

***

 

«Каштаны негры продают на площади Конкорд»

О. Митяев

 

На площади с остроконечной стелой,

С которой виден триумфальный блеск

Победной арки, до которой смело

Бежит лучом проспект Шан Элизе,

 

Нездешний мальчик, маленький, кудрявый,

Искал каштанов жареных уют.

Твердил он маме долго и упрямо:

«Митяев пел, что здесь их продают».

 

 

Вставая утром, он бежал к Конкорду

По узкой улочке от площади Мадлен.

Среди толпы спешащего народа,

Его манил вперед прекрасный плен

Той сказки, что в Москве была напета

Неспешным голосом из Радио Шансон.

И теплыми каштанами согрета,

Душа хотела явью сделать сон

 

 

О площади Всеобщего Согласья,

Где Льва целует Алая заря,

Где юный  негр, сияющий участьем,

Кивает, улыбаясь, и даря

 

 

Кулек простых, дымящихся каштанов,

Не чтобы есть, а чтобы все сошлось:

И песня, и Париж, и он, и мама.

Но не сбылось, а жаль, что не сбылось!

 

Париж, 2005 год

 

***

Ну, вот, и наконец, каштаны подоспели.

Но не в Париже, не на площади Конкорд. 

А здесь, в Стамбуле, 

мы их дружно ели, 

и плакали о жизни.

 

Третий сорт 

случился, не такой, не первый, 

третий. 

Такой плохой, как в том, дурном кино.

И всё. Мы снова дети лихолетий.

Нам всем закрыто в добрый мир окно.

 

Все унеслось: и правда, и культура,

И теплое каштанов торжество.

И снова я, как в сказке - просто дура.

И не сбылось, не вышло волшебство.

 

Тут мир иной пришел, как откровение, 

как дурь, как блажь, как глупости венец.

Все. Ничего не будет , к сожалению.

Все, это точка, жизненный конец.

 

Но запах милый, тепленьких каштанов, 

вселяет глупую надежду на финал.

И мы плывем по городу Султанов.

И мир плывет. Хотя вчера упал…

 

Стамбул, 2022