Вчера со мной приключился конфуз. Сидя в метро и упираясь взглядом в животы и противоположные части тела плотно стоявших передо мной людей, я задумался об очередной глобальной проблеме и не заметил, как уснул. Снилось мне что-то из былого: я сидел под деревом, а из тумана выходили люди и вполголоса со мной разговаривали, то и дело умолкая и прислушиваясь к шорохам леса. Внезапно нечто произошло, потому что мой мозг принял сигнал "тревога". Правая рука стремительно рванулась к верному "Томпсону", и тут я проснулся. Я сидел в вагоне метро и лихорадочно ощупывал колено соседки справа. Двое стоявших передо мной молодых людей с зелеными шевелюрами перестали жевать жвачку и глядели на эту сцену раскрыв рты. Моя соседка √ курносая и круглолицая девушка √ так растерялась, что не знала, что предпринять: отвесить оплеуху прилично одетому пожилому джентльмену или придумать что-нибудь пооригинальнее. Я убрал руку, извинился и вышел на первой станции.

Когда жизнь перестает волновать новыми впечатлениями и преподносить яркие события, на смену оскудевшей реальности приходят сны.

Не имею обыкновения брюзжать из-за печки на нынешние нравы. Я прекрасно понимаю: все изменяется, наши потомки не хуже и не лучше нас, а то, что они живут иначе, - что ж, это их жизнь, они ее лепят по своим понятиям. Досадно другое, то, что без сожаления отбрасываются нравственные ценности прошлого поколения, а взамен на пьедестал возносят не выстраданное и осознанное, а какую-нибудь новомодную "фишку", зачастую просто уродливую.

Это я так пригорюнился, потому что сижу и впитываю телевизор. На экране √ фрагменты видеосъемок, в которых люди падают с лодок в воду, спотыкаются на ровном месте или плюхаются лицом в торт. Предполагается, что это очень смешно: на заднем плане грохочет истерический хохот зрителей, достойный худшего сумасшедшего дома.

Мысленно плюнув, переключаю канал. Здесь интереснее: берут интервью у юной манекенщицы, победившей в каком-то их конкурсе. "Вы не представляете, как изменилась моя жизнь, - поведя дистрофичным плечиком, она прижимает руки к груди. √ Каждый день √ шоу, презентации, встречи с таки-ими людьми┘ Я мечтала об этом, и моя мечта сбылась. Я счастлива!" Девочка моя, где ж ты счастье увидела? Ходить по подиуму, закрутившись в диковинные тряпки, и вертеть попкой перед жирными котами √ это счастье? Жаль мне тебя, маленькая. Старый Иван мог бы кое-что порассказать тебе. Были, были у меня моменты.

Некто маститый в свое время изрек: "Счастье в борьбе". Самое смешное в его изречении то, что это действительно так.

┘Мы шли сквозь сельву, и индейцы присоединялись к нам целыми деревнями. Колонна росла с каждым днем. Полицейские кордоны сметались без задержки в пути, а мелкие гарнизоны разбегались еще до нашего появления. Цель √ дворец Стресснера. Крах режима приближался и казался неизбежным. Усталые лица ребят светились решимостью, глаза горели. Глядя на них, я ощущал волну восторга и упоения. К нам вернулась Сьерра Маэстра. Был ли я счастлив тогда? Глупый вопрос. Что может быть лучше ощущения братского единства, всеобщей решимости и готовности отдать жизнь во имя спасения людей от произвола зажравшегося тирана? Любовь и ненависть на пределе, дружба и честь, возведенные в абсолют.

А ты говоришь: "Я счастлива". Это счастье лягушонка, не видевшего ничего, кроме родного болота.

Пойду приму валерьянки, мне вредно волноваться. Врач так и сказал: "Думайте только о приятном. Смотрите по телевизору легкие передачи, получайте положительные эмоции". Вот и смотрю эти самые легкие передачи, а эмоции получаются совсем не те.

На кухне за столом сидит супруга и, водрузив на нос очки, читает газету. Ее интересует кулинарная страница, а тот кусок газеты, где политика, она отбросила подальше. Пока глотаю валерьянку, взгляд падает на газету. В углу √ фото Фиделя и крупным шрифтом что-то насчет коммунистической диктатуры. Текст мне не интересен, а фото √ плохонькое, низкого качества. Со свиданьицем.

Последний раз мы встретились, когда я сбрил бороду и собирал вещмешок в своем пустом номере. События предыдущих месяцев были цепью горьких разочарований, и чтобы положить этой цепи конец, я снова собирался в дорогу. Фидель приехал в гостиницу без предупреждения, вскарабкался ко мне на восемнадцатый этаж (лифт не работал, электростанцию еще не восстановили) и сделал последнюю попытку. Битый час он умолял меня остаться, сулил пост Сьенфуэгоса, твердил, что вынужден подчиняться обстоятельствам, но это временно, обвинял меня в близорукости, стучал кулаком по столу и ругался по-русски. Потом вдруг заплакал и крепко обнял. Я всегда доставал ему лишь до плеча и тогда уткнулся носом в его вонявшую сигарами бороду. Что-то дрогнуло в душе, и я сжал зубы, чтобы не расчувствоваться. Фидель отстранился и молча вышел.

На аэродром он не приехал. Че вылетел в Боливию днем раньше, а наш путь лежал в Парагвай. В то время экспорт революции еще не был охаян и заклеймен, и мы в приподнятом настроении грузили вещмешки и ящики в свой самолетик-этажерку, обмениваясь шутками и предвкушая будущую заварушку. На другом краю летного поля разгружался большой транспортный самолет, привезший в себе будущее Острова Свободы √ советских военных советников. Все были в одинаковых клетчатых рубашках, болгарских джинсах и с революционным блеском в глазах. Некоторый диссонанс вносили полковничьи животики и излишне выпяченная простоватость в манерах. Адьос, мучачо, революцию делают фанатики, а плодами пользуются┘

В тот раз мы проявили легкомыслие и были жестоко наказаны. Нельзя забывать, что враг не спит в шапку и иногда учится на прошлых ошибках. Когда нас расстреливали с вертолетов, уже было поздно что-либо исправлять. Я получил в спину пулю от М-60 и решил, что все кончено. Но у меня были два ангела-хранителя √ те двое гуарани, что, хрипя от усталости, тащили меня на себе через чащобу. Я даже не помню их лица: приходил в сознание на минуту √ перед глазами мелькали листья и ветки √ потом снова забывался. Очнулся от острой боли, когда меня запихивали в какой-то летательный аппарат. Тут же мне что-то вкололи, и я с головой погрузился в теплую воду Поросячьей Бухты, а вынырнул уже в госпитале.

Это была маленькая частная клиника на окраине Буэнос-Айреса. Мне отвели отдельную палату, где я и провалялся больше месяца. Над головой у меня было написано, что я получил травму, свалившись по пьянке с лошади, а фамилия моя √ не то Хименес, не то Мартинес. Все это время ко мне наведывались только трое: врач √ угрюмоватый блондин с немецким именем Курт, медсестра и Эмилия Борхес. Эмилия усиленно меня кормила, считая, что таким образом я быстро поправлюсь и наберусь сил. Через три недели я уже не мог смотреть на мандарины и агуакате и втискивал их в себя, только чтобы не огорчить Эмилию. В благодарность за заботу я рассказывал ей о наших подвигах, старательно обходя кровавые и некрасивые эпизоды. Эмилия слушала раскрыв рот и восхищалась нашим мужеством. Думаю, что мне не следовало врать ей: война √ штука грязная и жестокая, и люди должны знать правду о ней. Чтобы решиться на войну, нужно иметь действительно веские причины. Но лакеи от пропаганды любят приукрашивать ее и воспевать, чтобы легче было посылать солдат в мясорубку.

Все это я думаю уже сейчас, спустя годы. А тогда мне нравилось быть героем в глазах красивой девушки. Где она сейчас? Нам даже не довелось попрощаться. Люди Перона что-то обо мне пронюхали, и мне пришлось уносить ноги в трюме большой туристической яхты, шедшей в Монтевидео, а оттуда √ в Пунта-дель-Эсте.

Не отрывая взгляда от газеты, супруга сообщает:

Вадим это наш сын. Он живет отдельно от нас вместе со снохой и внучкой. Сегодня мы ждем их к обеду, вот супруга и решила блеснуть кулинарным изыском.

С сыном у меня отношения прохладные. Он убежден, что все годы моего отсутствия я примитивно скрывался от уплаты алиментов. Я не стал его разубеждать: во-первых, ненавижу оправдываться, даже если тысячу раз прав, даже если учесть, что я просто не знал о его существовании, во-вторых, не думаю, что встретил бы понимание с его стороны, если бы рассказал ему о своей жизни. Он живет в другом мире √ целыми днями расхаживает с телефонной трубкой возле уха, что-то покупает и перепродает. Торгаш.

Со снохой мы живем дружнее. С первой встречи она вызвала у меня непроизвольную симпатию, сильно повлиявшую на наши дальнейшие отношения. Наверное, так вышло потому, что она немного похожа на Клаву. Клава, Клавочка┘ Карамба, что за день сегодня, сплошные воспоминания.

С Клавой нас познакомил Карлос Саура. Нет, если уж вспоминать, то с самого начала. А началось все с того, что Хуан Карлос зазвал меня на выходные к себе на Ибису. Я был не прочь хоть пару дней пожить в безмятежном покое и приглашение принял. В прошлый раз Хуан Карлос удивительно тонко прочувствовал красоту холостяцкого застолья и теперь решил повторить приятный опыт. Прогнав повара на выходные навестить семью на материке, он отдал прислуге совершенно четкие указания, в результате чего моему взору предстал великолепный стол √ поле предстоявшей битвы.

В качестве снарядов для разминки фигурировали сантандерские огурчики √ тверденькие, зелененькие, пупырчатые. Следом должна была наступать легкая пехота - пуэррос в маринаде, а также кавалерия √ салат из анчоусов и бонито. Решающий удар отводился камбале в грибном соусе при поддержке артиллерии √ оливок, фаршированных креветками с сыром. И, наконец, кульминационным моментом сражения должны были стать куропатки по-алькантарски √ чудо, родившееся на свет в результате скрещивания орнитологии и кулинарии.

Весь этот божественный натюрморт венчал запотевший штоф "смирновки". "Estupendo!" √ констатировал я, и мы поспешили налить по первой.

К сожалению, прекрасно начавшийся день был совершенно испорчен неожиданной новостью: преставился каудильо. Хуан Карлос поставил на стол уже поднесенную ко рту рюмку и умчался в Мадрид. Я остался один на огромной вилле, если не считать слуг и охранников, на которых я то и дело натыкался, слоняясь по пустым комнатам.

В углу столовой сиротливо стояла картонная коробка, а из нее выглядывали белые пластмассовые пробки бутылок. Я снова взглянул на заставленный яствами стол, вздохнул, надел плащ и вышел.

Ноябрь на Ибисе не то, что ноябрь в Москве, но ветер с моря дул холодный. Я бродил по берегу, слушал вопли чаек и поглядывал в сторону близлежащих домов. За одной из оград я обнаружил старика Сальвадора, расхаживавшего среди кустов в халате умопомрачительных расцветок. Хотел было уже окликнуть, да передумал: ну его, мне его чудачества непонятны, да и собеседник он не ахти какой. Отвернувшись в сторону моря, чтобы не встретиться взглядом с этим чокнутым, я пошел дальше.

Метрах в ста впереди обозначился мрачноватый субъект в плаще нараспашку, шедший во встречном направлении. Я предложил ему закурить, слово за слово √ разговорились. Он представился: Карлос Саура, скромный работник киноискусства. Посредственность, которая тщетно пытается это опровергнуть. Вышел подышать морем, так как покинуло вдохновение и обуяли тяжкие мысли. Я не замедлил сообщить, что имею запас хорошего средства от тяжких мыслей. Он немного помялся, но выразил заинтересованность.

На виллу Карлоса не пустили охранники. Я не стал спорить (работа у них такая), зашел внутрь, набрал с собой что смог, и мы отправились к Карлосу. Он оказался неплохим, вполне компанейским парнем, немного нытиком, но для испанца это норма. Мы славно посидели, потом продолжили на следующий день, в воскресенье. К воскресному вечеру Карлос успел выучить несколько русских выражений, заочно полюбил Россию и предложил махнуть с ним в Барселону, где намечалось подпольное собрание местной богемы по поводу упокоения дона Франсиско.

"Подпольное собрание" оказалось банальной вечеринкой с обильным возлиянием. Присутствовало несколько знаменитостей европейского масштаба, что придавало сборищу налет великосветскости и некоторый шарм. Я примкнул к кучке художников-авангардистов и вместе с ними активно осушал стаканы с коктейлями. Вот тут-то я и услышал за спиной голос Карлоса:

Оказывается, я уже минут десять хожу по комнате из угла в угол, засунув руки в карманы и глупо улыбаясь. Забегал, старый козел, завспоминал, заколотилось сердчишко, даже валерьянка не действует. Как же мне описать тот момент, когда мы с Клавой стояли и смотрели друг на друга, а между нами в стельку пьяный Карлос пытался воспроизвести "Падмасковние вьечера"? Ничего не получается, в голову лезет: "Есть женщины в русских селеньях┘", "Шаганэ ты моя, Шаганэ┘", "Средь шумного бала┘" и прочая неуместная классика. Короче, влюбился Ванюшка безумно и бездумно, влюбился настолько, что, когда она утром улетела во Францию, я помчался за ней следом, позабыв про всякую осторожность.

Клава, наткнувшись на меня в Канне, засмеялась и предложила сопровождать ее на какое-то мероприятие. Опять была обильная выпивка, кинодеятели так и вились вокруг Клавы, но я очень успешно их отпугивал. Поутру, проснувшись в ее номере, я вспомнил, сколько раз за вечер меня сфотографировали, и схватился за голову. "Гости" могли прибыть в самое ближайшее время. Быть личным врагом сразу нескольких диктаторов √ дело хлопотное.

Я пустил в ход все свои дипломатические способности, и мне удалось уговорить ее тайком уехать в Авиньон. Мы поселились в маленьком пансионате на окраине, спрятавшись от мира в квартале, состоявшем из маленьких и аккуратных, словно игрушечных, домиков.

О, дни блаженного забытья, когда не ходишь, а летаешь, не говоришь, а молвишь, не дышишь, а вдыхаешь, и хочется любить весь мир! Шерше ля фам, ей-богу!

У нее была восхитительная привычка, этакая маленькая женская уловка: не отличаясь ни высокой образованностью, ни особой остротой ума, она, когда попадала в затруднительное положение и не знала, что сказать, пускала в ход свою многозначительную таинственную улыбку. Собеседник сразу же приходил к выводу, что Клава могла бы ой как много рассказать на затронутую тему, но предпочитает промолчать. Эта знаменитая загадочная улыбка была растиражирована миллионами штук на плакатах, журнальных фото и в фильмах. Глядя на нее, непосвященный вполне мог подумать, что Клава √ образец кротости и душевного покоя.

Признаться, я сам довольно долго пребывал в таком заблуждении, пока в один прекрасный день сицилийский темперамент не вырвался наружу и забил мощным фонтаном.

Клава узнала, что в Ницце намечается очередной светский раут, и забегала по номеру, разбрасывая повсюду предметы одежды, косметику и меха. Мне было предложено немедленно взять напрокат смокинг, иначе я не буду допущен в святилище. Я робко попытался воспрепятствовать этой поездке, но Клава была неумолима. "Там будут нужные люди, Ванья. Я не могу позволить себе роскошь сидеть здесь взаперти. Меня просто забудут, а на мое место найдется много желающих". Вот он, жестокий мир шоу-бизнеса. Через два часа мы выехали в Ниццу.

Вечер начался со скучнейшей церемонии: чествовали какого-то лысого старикана с итальянской фамилией. Вокруг него вился целый рой кинокрасавиц, боровшихся между собой за право завладеть его вниманием. Клава приняла активное участие в борьбе, а я остался в грустном одиночестве. Но не надолго √ отведав парочку коктейлей, я приободрился, завел беседу с┘ не помню с кем, потом стало вполне весело, я шутил и болтал с дамами о всякой чепухе, пел с кем-то в дуэте под гитару, рассказывал анекдоты, спорил о политике и нефтяном кризисе.

Клава прогуливалась под руку со своим лысым итальянцем и время от времени бросала на меня внимательные взгляды. Я не придал этому особенного значения, так как был увлечен беседой с одной из дам, обладательницей великолепных форм и острого язычка.

Окончание вечера мне не запомнилось: сразу за беседой с языкастой брюнеточкой я вспоминаю себя на заднем сиденьи такси, а потом я проснулся в нашем номере около полудня следующего дня.

Чувствовал я себя совсем неважно. Вывод: надо быть осторожнее с коктейлями. Собрался с духом, встал с постели, стянул с себя смокинг и направился в душевую. Душ принес некоторое облегчение. Я побрился, привел себя в человеческий вид и сел завтракать с Клавой.

Клава поглощала завтрак молча, чему я порадовался: разговаривать было тяжеловато. Но все же она заговорила.

- Как ты себя чувствуешь, Ванья? √ сочувственный взгляд и знаменитая улыбка. В улыбке было что-то зловещее.

Я не успел ответить, но мой ответ ей не был нужен. Последовало еще несколько вопросов, касавшихся прошедшего вечера. Как мне понравился такой-то, что я думаю о том-то. Всё с улыбочкой и нежным голосом. Но с каждым вопросом тон голоса повышался и наконец достиг весьма пронзительных высот. Тут-то она и выдала:

- О чем это ты весь вечер ворковал с Софи? Что такое интересное ты обсуждал с этой кривлякой?!

Затем √ длиннейшая тирада по-итальянски, из которой я не понял ничего, потому что, во-первых, произнесена она была с невероятной скоростью, а во-вторых, половина слов была из тех, что в словарях не встречаются. Но это было еще не все. Я едва успел увернуться от летящей в голову тарелки, а она уже замахивалась кофейником.

Чего я точно не умею в этой жизни, так это сражаться с женщинами. С неприсущей мне поспешностью я влетел в душевую и там заперся. Снаружи гремели итальянские ругательства, а в дверь ударялись всевозможные предметы. Я боялся, что дверь может не выдержать, и мне придется иметь дело с разъяренной пантерой. К счастью, снаружи раздался стук: горничная была обеспокоена необычным шумом в номере. Все стихло, и через некоторое время я отважился высунуть нос из душевой.

Громы и молнии стихли, гроза перешла в стадию ливня. Женские слезы √ не самая приятная картина, но, по крайней мере, на мою жизнь и здоровье уже не покушались. Мирные переговоры прошли успешно, солнце вновь засияло на моем небосклоне. Было решено пойти прогуляться по берегу реки, и Клава принялась ворошить свой гардероб. Я же надел плащ и спустился вниз, где присел полистать свежие газеты, пока Клава оденется.

C улицы послышался звук подъехавшего авто, хлопнула дверца, и в дверь ворвался возбужденный мужчина, небритый и взлохмаченный. С первого взгляда я узнал Кристальди: Клава хранила семейную фотографию в портмоне и как-то показала ее мне. Он бросился к консьержу и спросил, в каком номере проживает Клава. Тот невозмутимо поинтересовался личностью вопрошающего и получил в ответ: "Муж!" и замысловатое ругательство. Узнав номер комнаты, Кристальди метнулся к лестнице и застучал каблуками по ступенькам. Консьерж бросил на меня быстрый взгляд и опустил глаза.

Нетрудно было представить, что происходило в это время наверху. Все мужья очень не любят, когда им намекают на рога, а итальянцы относятся к этому особенно болезненно. Я положил газету на столик, встал, застегнул плащ и вышел. Путь мой лежал на автобусную станцию.

Все возвращалось на круги своя, муж явился, чтобы вернуть загулявшую Клаву в лоно семьи. А чего я ждал? У нее была семья, дети, карьера в кино √ совсем немало. Что мог предложить взамен я, лицо без определенного места жительства, "бомж"? Недолговечность нашей связи была предопределена в самом ее начале.

Переполненный такими грустными мыслями, я добрел до автостанции и направился к окошку кассы, чтобы купить билет куда-нибудь, хоть к черту на кулички. Отсчитывая деньги, я увидел в стеклянном отражении невысокого месье, стоявшего неподалеку и пристально меня разглядывавшего. С рассеянным видом я обернулся и как бы случайно посмотрел на него. Месье тут же отвернулся и с подчеркнутым интересом принялся читать расписание рейсов на стене. От него на версту разило спецслужбами.

Я громко попросил билет до Лиона, после чего зашагал в сторону мужского туалета. К счастью, там имелось широкое окно, выходившее в сторону шоссе, и открыть его было нетрудно. Ищите да обрящете.

Мы сидим всем семейством за столом √ я, супруга, сын, сноха и внучка √ и с аппетитом хлебаем "чудесный супчик", приготовленный супругой. В паузах между ложками сын с восторгом рассказывает о недавнем визите к старому приятелю. Приятель хорошо "раскрутился": перечисляются предметы новой мебели, видео-, аудио- и другие атрибуты сытой жизни.

Я спрашиваю :

- Это какой же Пальцев? Тот, что ворованными запчастями торговал?

Вопрос неудачен. Сын недовольно морщится и отвечает назидательным тоном:

- Папа, какая разница, как человек делал стартовый капитал? Не сомневайся, сейчас все законно и прилично. И вообще, если хочешь знать, деньги не пахнут.

Все молча утыкаются в тарелки, не поднимая глаз. Я сдерживаю в себе порыв трахнуть кулаком по столу и, сославшись на головную боль, выхожу из кухни.

Сын √ мое самое большое разочарование в жизни. Кроме внешнего сходства, в нас нет ничего общего.

"Деньги не пахнут". Это же надо такое придумать! Еще как пахнут!

Прекрасно помню, как выглядела гора зеленых купюр, выглядывавшая из раскрытой спортивной сумки. Я стоял и смотрел на эту гору, а с другой стороны стола стоял Карлос √ не тот Карлос, совсем другой √ и смотрел на меня, ощупывал мое лицо своими вечно припухшими карими глазками.

- Ты знаесь, Иван, война ведет к потерям не только с их стороны, но и с насей, - продолжил он. За годы жизни в Союзе он так и не научился произносить шипящие. √ Недавно я потерял человека, который отвечал за связи с басками, и исю ему замену. Мне рекомендовали тебя, сказали, сто ты хоросий воин и верный товарис.

Я молча смотрел на деньги. Какой же гад ему меня рекомендовал?

Он кивнул на деньги:

- Здесь два миллиона. На первое время хватит. А будут трудности √ договоримся. Мы ведь земляки.

Он улыбнулся. Землячок по кличке "Шакал". Безжалостный мясник.

Я не сводил глаз с кучи долларов. Эти деньги не просто пахли, они смердели. Это был запах человеческих внутренностей, мозгов, разбрызганных по стенам парижского вокзала. Союз с Шакалом мог лишь присниться в кошмарном сне, для реальности это было слишком мерзко.

Карлос ждал ответа. Дальше молчать было нельзя, и я заговорил, тщательно подбирая слова:

- Знаешь, Ильич, я уже давно не тот, кого тебе рекомендовали. Силы не те, реакция ослабла, память подводит. Пора мне на заслуженный отдых. Поселюсь где-нибудь на краю света, буду рыбу ловить и писать мемуары. А на это место поищи кого-нибудь помоложе.

Теперь улыбочка. Вот так, хорошо. С Шакалом не следует разговаривать в резком тоне: этот подонок может вспылить и шлепнуть на месте, с него станется.

Он продолжал изучать меня взглядом, но уже не улыбался. Потом протянул руку к сумке, застегнул "молнию" и перебросил сумку через плечо. Уже у двери обернулся:

- Ты висе-таки подумай, Иван. Я найду тебя недели через две.

Я заставил себя кивнуть. Он махнул рукой и вышел, а я вздохнул с облегчением. Ищи меня через две недели!

Я подошел к окну. Шел тяжелый мокрый снег, и Вена была прикрыта словно гардиной ровной белой пеленой, состоявшей из крупных как клочья ваты хлопьев. Внизу по штрассе струились два встречных потока деловито гудящих жуков-машин. Темно-синий жук подрулил к подъезду, из подъезда вышли три серые фигуры √ одна из них с сумкой через плечо √ и сели в машину, которая тут же отъехала. Что отнюдь не означало, что Карлос оставил меня в покое. На лестничной площадке мог поджидать незаметненький человечек с керамическим пистолетом наготове, а к двери квартиры мог быть прикреплен маленький кусочек пластида, способный разнести весь шестой этаж большого старинного дома. Одной-двумя жизнями больше или меньше √ для Шакала это не имело значения.

Но не об этом думал я, стоя у окна и глядя на заснеженную улицу. Из глубины души всплыла давно зародившаяся, но до сих пор бывшая неясной мысль. Теперь она приобрела четкость и полную определенность: я хотел вернуться домой. За спиной были годы, заполненные большими и мелкими событиями, странствия, встречи, минуты упоительной радости и месяцы тяжких страданий. Впереди √ значительный кусок жизни, как я рассчитывал. Было бы здорово прожить его обычным человеком, рядовым обывателем, читающим у камина интересную книгу или пьющим пиво у бочки с приятелями. Я мечтал о том, что раньше презирал┘

Услышав рядом шорох, вздрагиваю от неожиданности. Внучка. Тихонько подкралась сзади, хотела испугать, мошенница. Видя, что сюрприз не удался, вздыхает и усаживается ко мне на подлокотник кресла. Вот кто меня радует на старости лет. Умница-красавица. С ней я общаюсь почти на равных и многое о себе рассказываю, не всё, конечно. Она говорит: "Наши мальчишки в классе такие скучные. Ни поговорить с ними, ни обсудить что-нибудь серьезное невозможно. Натянет кожу, серьгу в ухо нацепит, татуировку наколет и ходит как король: "Смотрите, я крутой". А сам до сих пор писать грамотно не научился. Тоска зеленая. Вот ты, дед, другое дело, ты действительно крутой. Ну, был крутым, а сейчас состарился. (Вздох) Как я бабушке завидую! Нынче такого мужчину встретить √ полный невозможняк". Я посмеиваюсь, а самому приятно.

Сейчас она теребит челку √ явно хочет что-то сказать, слова подыскивает. Я терпеливо жду. Наконец она начинает:

- Дед, ты не сердись на него. И не обращай внимания. Он запросто может глупость сказать, а потом сам на себя злится. Его еще мама дома пропесочит, так что не расстраивайся.

- Да я и не расстраиваюсь, - вру я. √ Обидно только, что не понимает он простейших вещей. А когда я пытаюсь его поправить, навести на верную мысль, он ерепенится. Считает, что он уже все понял и все знает, а я √ пережиток прошлого, ископаемое, бронтозавр какой-нибудь.

Она смеется:

- Не-а, дед, ты не бронтозавр, на тебя не похоже. Ты скорее палеозавр.

- Почему?

- Потому что звучит поэтично. Па-а-ле-о-завр. Красиво. Ты знаешь, как он выглядел?

- Нет.

- И я не знаю. Он, наверно, был с крыльями и большими грустными глазами.

- Почему грустными?

- Ну┘ - она морщит лобик в задумчивости. √ Ну, потому что он знал, что вымирает, и ему было жалко, что все кончается. Ой, дед, что с тобой, тебе плохо? Я щас валерьянку принесу.

- Не надо, не неси. Это пустяки, экстрасистола. Ты иди в компанию. А я посижу один в тишине, и все пройдет.

Она послушно уходит, а я остаюсь один. Мне действительно хреновато, но за валерьянкой не пойду, обойдется.

Грустно тебе, палеозавр, что кончилась твоя эпоха, а то, что идет на смену √ чужое и для тебя малопонятное.

Нет, не буду хандрить, не о чем мне жалеть. Жизнь у меня была красивая и по-своему счастливая. Всё в ней было: и борьба, и любовь, и души прекрасные порывы. Каждому бы такую жизнь прожить.

Хотя┘ Об одном все же жалею. Жалею, что нет со мной моих ребят, что растерял я их по горам, лесам и большим городам. Простите меня, парни, не знаю за что, но вину чувствую.

Весь свой век я прожил безбожником, но как же легче, как радостнее становится, когда подумаю, что не канули они в черную пустоту, а просто встали и ушли туда, в другое измерение, где нет ни злобы, ни подлости, а только поют птицы и цветут цветы. Может быть, сидят они сейчас на облаке, вечно молодые, и, посмеиваясь, глядят сверху, как состарившийся и сгорбившийся Иван доживает свой век. А я трясусь в троллейбусе, стираю носки, стою в очереди за кефиром и думаю: "Всё нормально, парни, всё очень хорошо. Не скучайте там без меня, а я особо не задержусь. Я скоро".

Copyright (c) "Русский переплет"