Человек в Пути
28.VIII.2014

Лев Яшин. Последний бросок

Вступление

Время летит неумолимо... Меняются режимы и названия стран (вот и наш СССР вернул себе прежнее имя: Россия). Не построив коммунизм, мы переключились на строительство капитализма... Недавние герои теперь порой считаются врагами народа, а бывшие преступники- замечательными людьми. Я рассмотрю узкий круг имён: тех, кто приносил своими спортивными достижениями славу нашей стране.

А какие были имена: Брумель, Власов, Яшин, Фирсов, Харламов, Федотов... Список можно продолжать. Увы, большей частью этих людей уже нет с нами. Странно, но у нынешней молодёжи резко порой меняется отношение к этим героям.

Лев Яшин был великий спортсмен и замечательный человек. Чемпион Олимпийских игр, обладатель Кубка Европы; в 1963 г. награждён Золотым мячом, как лучший футболист Европы; пятикратный чемпион СССР, обладатель кубка СССР в составе московского "Динамо" не только в футболе, но и в хоккее с шайбой... Можно ещё долго перечислять! Весь зарубежный мир восхищался его игрой! Великий Пеле писал ему каждый год поздравительные открытки, в Бразилии поставили памятник Льву Яшину, федерации футбола разных стран признали его лучшим вратарём мира ... Много можно рассказывать. Но Яшин умер, годы шли и в нашей стране (не за рубежом!) стали появляться мерзкие статейки, грязные опусы в которых высказывалось сомнение в его величии, и беззаветной преданности своей стране. Дальше- больше... В матчах питерского "Зенита" и московского "Динамо", Санкт Петербургские болельщики вывешивали огромный плакат: "Сдох ваш Яшин, сдохнет и "Динамо"!" Трудно представить себе более чудовищную и поганую писанину! Словно не люди это сделали, а недочеловеки. А Валентина Тимофеевна Яшина боялась даже, как бы питерские озверевшие фанаты не осквернили могилу Яшина на Ваганьковском кладбище.

Я долго думал и решился написать эту книгу... Автор просит прощения у близких Льва Ивановича, за то, что большая часть книги написана от первого лица.

Я славлю

Ощущение броска!

Года летят,

И каждый

Как пенальти,

Который ты возьмёшь

Наверняка!

Роберт Рождественский "Лев Яшин"

Глава 1 Последняя награда. Март 1990 г.

Я проснулся от прикосновения холодной грелки ко лбу. И тут же обожгла острейшая боль в животе и в ампутированной ноге. Нет ноги, а болит, проклятая! Ох, ну зачем все эти грелки, я более или менее только во сне теперь освобождаюсь от смертельной напасти. И она побеждает меня, только сильные лекарства на несколько часов частично успокаивают боль, тогда я засыпаю. Зачем же меня сейчас разбудили раньше времени? Валюша?! Бедная, несчастная моя: уходит твой старик...

-Лёвушка, у нас важное событие: тебе присвоили звание Герой Социалистического Труда! Ты пока не сможешь в кремль поехать; к нам, сюда скоро приедет член президиума Верховного Совета Рафик Нишанович Нишанов и вручит тебе орден! Будут и телевизионщики. Сейчас приведем тебя в порядок, и как раз гости придут, будут и динамовцы.

Ух, ты, Господи, вот подарок, так подарок! Умирающему хрычу подарок... Но ведь лучше поздно, чем никогда! Но, но, спокойно, надо оставаться мужиком даже на смертном одре... Возможно, там, на верху, не знают ещё, что Яшин умирает!? Да и кто такой, Лев Яшин?! Ну, многократный чемпион Советского Союза, победитель Кубка Европы 1960 г., олимпийский чемпион 1956 г., призёр... , да ладно, что там ещё перечислять и так хватит... нет, стоп, была ещё медаль за Доблестный Труд в годы Великой Отечественной войны. А может это главная моя медаль?! Каково тринадцатилетнему мальчишке по12 часов в день делать запчасти для гранат!? Нет, не зря Лев Яшин получал свои награды, надо и эту новую принять так, чтобы никто не смог сказать, что Первый Вратарь и Отличный Мужик (таким считали меня те, кто любил и продолжают любить) сломался, сник, капитулировал перед лицом смерти. Геша Федосов называл меня: "парень, что надо"! Вот сейчас этот парень встанет и плюнет в лицо смерти, и примет достойно награду!

-Мать! Я не ожидал, что мне окажут такую честь. Когда приедут, я встану!

-Что ты, Лёва, вставать не надо! И так вручат...

-Давай, Валюша, приведи с девчонками меня в порядок, а там посмотрим: вставать или не вставать!

Первым делом ко мне подошла медсестра и быстро сделала укол. Через несколько минут боль стала отступать, правда, голова оставалась тяжёлой, и мысли витали в ней мутной чередой. Потом Валя с дочурками протёрли меня какой-то душистой водой, натянули на меня мою любимую рубашку и отглаженные брюки. Прищёлкнули протез... Теперь можно ждать гостей...

Вот и звонок в дверь, голоса в прихожей. Я пытаюсь сесть, Валя меня обнимает и поддерживает. Открывается дверь, и в комнату входят много людей, продвигаются в мою сторону. Слышу негромкие голоса: "Лёва, здравствуй, Лев Иванович...". Вглядываюсь в лица вошедших; ох, как плохо я вижу... добила меня болезнь. Вот Витя Царёв, это кажется Число..., а там Короленков, там Гешка... А вот и высокие гости... Видимо, они не ожидали, что я совсем плохой... Качают головами, почти сразу приступают к процессу награждения. Вот начал речь Рафик Нишанович Нишанов, я его что-то плохо помню... Слова его воспринимаю с трудом: видимо, меня совсем расслабил недавний укол...

-Дорогой Лев Иванович... вы великий спортсмен... многократный победитель... участник... Вы член КПСС... добивались больших успехов... в годы Великой Отечественной войны работали...

Речь продолжается и я чувствую, что не могу сидеть, и слезы подступают к глазам. Пытаюсь встать, Валя упирается мне в спину, помогает; подходит кто-то из сопровождавших Рафика Нишановича, суёт мне руки подмышки, делает рывок вверх и я, наконец, выпрямляюсь. Стрекочет телекамера...

...-Дорогой Лев Иванович, президент СССР Горбачёв Михаил Сергеевич, поддержал инициативу Спорткомитета и Федерации футбола СССР, а также отдельных граждан о присвоении вам звания Герой Социалистического труда... Он сам хотел приехать, но внезапные срочные дела помешали... и выздоравливайте скорее, дорогой Лев Иванович!

-Позвольте, я отвечу! Дорогие мои, это не только моя заслуга, это заслуга всего нашего спорта, нашего футбола. Спасибо, дорогие мои, что пришли ко мне...

Я ещё что-то сказал, а слёзы текли в три ручья... Я замолчал. Меня бережно опустили на диван, люди подходили и поздравляли, лиц я почти не различал. Кто-то плакал... Валя, девчонки?

-Выздоравливайте, Лев Иванович! Мы пойдем, а вы отдыхайте.

Я пытался разглядеть, где же ребята?

-Валя, хочу немного побыть с друзьями и...

-Нет, никакой выпивки! Я всё дала им с собой, где-нибудь в парке посидят или в кафе, там и выпьют, и закусят...

Я увидел, что в дверях стоял ещё Витя Царёв, его я не мог спутать ни с кем.

-Витя, постой! Видишь, как получилось, я загибаюсь, со мной уже всё... Вы сейчас посидите с ребятами, помяните... Ох, что я говорю, рано ещё поминать... выпейте за мою награду... эх, хоть бы чуть стало лучше... помолюсь... может посидим ещё разочек... хотя... нет, Витя, это уже всё... Обними за меня ребят! Гешке, скажи, что я всё ещё "парень, что надо". Прощайте!

В висках стучало, снова вернулась боль. А всё-таки помнят тебя, Лев Иванович! Не зря ты прожил эту жизнь, хотя, пожалуй, рано она подошла к такому печальному финальному исходу. Ведь здоров был, со штангой какой приседал, сколько на каждой тренировке совершал кувырков, бросков, растяжек... Сколько было тренировочных игр, или просто били мне по воротам! Бывало крикнешь: "Число, постучи, не забьёшь!" Он шлёпнет изо всей силы, удар-то у него был ого-го какой, а я ловлю, и даже, если больно, вида не показываю. "Теперь ты, Фадей!" И опять мяч у меня. Ребята начинают злиться, ставят мяч ближе к воротам и лупят, лупят! А я, над ними посмеиваюсь и мяч всё время ловлю: "Слабаки!" Ну, уж если, кто забьет, то у них восторг!

В последнее время, когда самочувствие всё хуже и хуже становилось, было мне не до воспоминаний, а вот сейчас разобрало! Даже боль опять отступила. Эх, вспомнить бы опять всё и записать! Раньше кое-что по моим рассказам записали и опубликовали даже, но сейчас мне кажется, не всё самое важное я рассказал... А может ещё не поздно, несколько дней у меня наверное есть? Хотя бы для себя припомнить, как нескладный мальчишка превратился в лучшего мирового вратаря! Вообще-то помереть я готов и без этих воспоминаний... Но каких я людей прекрасных встречал в своей жизни! Хотя и пустышек хватало... Маслачена придет на мои похороны, даже слезу выжмет и будет всем вещать, каким замечательным человеком был Лев Иванович! Как он учился у меня, наблюдая за моей игрой... А придёт домой, нальёт рюмку и скажет: "Туда и дорога!" Кто-то ещё из тех, кто в 1962 г. кричал: "Яшина на пенсию!", кто царапал мою машину, и в подъезде на стенах писал гадости, они тоже скажут: "Наконец-то!"

Нет, хороших людей я встречал, гораздо больше. Ну, не могу их забыть! К тому же, говорят, что перед смертью человек успевает вспомнить и увидеть всю свою жизнь, причём с конца и до самого рождения. И уже потом наступает смерть... А успею ли я всё это увидеть до своего последнего вздоха?! Ну, хоть не всё, хоть кусочки прошедшей жизни... Вспомнить ребят... Вот Эдика Стрельцова уже не увижу, кто-то мне сказал, что он плох, лейкоз завалил этого гиганта в постель. Помню, как он в игре налетел случайно на Шестернёва и Алик рухнул, как будто его ураган снёс. Да, сильны были ребята! Но смерть не щадила... Анюта в сорок лет утром не проснулся: сердце остановилось. Воронин... Ох, о Валерке надо отдельно... Впрочем, и об остальных тоже. Время, начинаю про Яшина рассказ... и про других его соратников...

Глава 2 Шестидесятилетие. 1989 г.

Так, с чего начнём? И так, с конца, нет, почти с конца... В голове завертелись недавние события: отмечали моё шестидесятилетие (октябрь 1989 г.). Страна наша великая находится в тяжёлом положении: промышленность еле-еле выдаёт необходимый минимум, да всё равно не хватает: приходится надеяться на помощь запада. Валя или дочурки проводят множество времени в магазинах и аптеках, а я вот сижу и жду, когда они появятся дома. Думал всё о предстоящем шестидесятилетии. Где денег столько взять?! Конечно "Динамо" поможет, но и одноклубников сколько надо позвать. Где столько человек разместить?! 1989 г.- очень тяжёлый год, может отложить до 1999 г.?! (это я так шучу!). Да и стали забывать, кто такой Яшин... Впрочем не только Яшина забыли. Совсем где-то скрылся Юрий Власов, наш великий штангист, я слышал, он пишет книги, но, боюсь я, в наше тяжёлое время трудно будет ему обеспечить жизнь, литература у нас сейчас не в почёте. Кажется сейчас он депутат Верховного Совета. А Валера Брумель!? Известно мне, что он пытается оформить пенсию, хотя бы с 50 лет. Трижды мужик признавался лучшим спортсменом мира, стал чемпионом Олимпиады, чемпионом Европы; сколько раз бил мировые рекорды в прыжках в высоту, но тяжёлая травма, и все предыдущие заслуги забыты. Вот ему и сказали, что-то вроде: "Травму вы сами получили! Какая пенсия раньше времени!?" Знали бы эти чиновнички, сколько Валера валюты стране принёс только на встречах легкоатлетов США-СССР?!

А Лев Яшин тоже много валюты заработал за рубежом; и когда в вояжи отправлялись, то представители стран хозяев требовали, чтобы я обязательно играл, а кто остальные будут в составе сборной СССР- неважно. Испанцы мне колоссальные деньги за переход к ним предлагали, если б я года три там поработал, то на лечение сейчас хватило бы, а потом и на безбедную жизнь. Но я ведь коммунист, как мне за рубеж ехать в капиталистическую страну?! Тем более, что в Испании был жив ещё диктатор Франко! Играл наш Толя Зинченко в Австрии, но его "Рапид" курировала их компартия. А зарабатывал Толя, как электрик советского посольства, остальная валюта шла в Союз!

Сидел я, подсчитывал, кого звать на юбилей, а на кого денег не хватит. Но стали позванивать из "Динамо", а потом из Спорткомитета СССР, даже из профсоюзов и обкома партии. Говорили, что такой юбилей надо как следует отметить, и что деньги будут поставляться. Предлагали мне составить список сборной мира, список гостей. И я принялся за дело: составлял списки...

Потом опять позвонили сверху, и сказали, что обязательно будет матч: сборная "Динамо"- Сборная мира, но провести его по ряду причин надо в августе, а не в октябре: гостям удобнее, погода лучше и т. д. и т. п. Ну, что ж, наверное, это серьёзные моменты нашей жизни, к тому же я организатором юбилея являюсь чисто номинально, всё будет делать Спорткомитет СССР и другие, привлечённые к этому делу инстанции. Август, так август, а в октябре я зато буду получать поздравительные открытки со всего мира. Хотя... надо ещё дожить до октября... что-то плохо чувствую себя в последнее время... Хоть и остаюсь я оптимистом, но надо всё-таки быть готовому к фатальному исходу! Бедная Валя, бедные дочурки: совсем развалился отец.

Но по мере подготовки я всё больше и больше задумывался: нужны ли всё-таки огромные расходы!? Да, мне невероятно хочется увидеться с ребятами: в первую очередь с Пеле, вроде бы он собирается, с Беккенбауэром, с Эйсебио, с другими... Своих бы собрать: ЧислО, МаслО, Анюта- тот уже умер; где-то сгинул и Володя Глотов (говорят, в тюрьме был убит), Рябов приедет... Спартаковцев давно не видел. Ну, а сколько же всё-таки денег нужно?! Меня успокаивают начальники: это мероприятие нужно, чтобы уходила холодная война, чтобы рухнул железный занавес, чтобы весь мир увидел, какие мы добрые, красивые, достойные люди и с нами надо жить в мире и дружбе. Да и деньги основные выделят спонсоры: к примеру, иномарку с ручным управлением выделяет фирма, но и себе дивиденды она возьмёт рекламой. И не должен я опасаться завистников: слишком много я сделал для советского спорта, для своей страны! Верно, вообще-то сделал я немало... Но... Появились уже люди, шепчущиеся по углам: дескать Яшин и так богат, теперь хочет озолотиться... И это в то время, когда люди еле сводят концы с концами... Давно не было завистников в моей квартире, посмотрели бы они на всю мою "роскошь", посмотрели бы на ободранную "Волгу"... Увидели бы мои дачные три сотки и четверть дачного домика. Да, получается, что девчонкам своим я ничего и не оставлю. Но всякие Владимиры Никитичи, Борисы Давидовичи ничего вместо меня получить не смогли бы. Не доросли они до Яшина, слабаки они. Но это фантазии: пока я жив никто больше мне во след гадостей сказать не сможет. Не позволю!!! Но вот, когда умру... Эх, как бы не заклевали моих девчонок! Ладно, уж, пускай завистники мне во след плюют.

...И матч состоялся! Но сначала прокатили меня по стадиону на новой иномарке (ух, не знаю: смогу ли я ей управлять!) Были прочувствованные речи, правда, я сильно устал, выслушивая их; стоял и пытался рассмотреть знакомые лица. Подходили иностранцы: подтянутый Кайзер- Беккенбауэр, располневший Эйсебио, а вот Пеле в самый последний момент сообщил, что не приедет, но надеется, что мы ещё увидимся... А вот и наши! Так: спартаковцы, торпедовцы, из Киева ребята... , московские динамовцы (ух, как Валерка Маслов располнел, человек с Двумя Сердцами...), а вот и мой друг, Геша Федосов...

Потом был матч... А, собственно, не он меня интересует, а то, как выглядели мои друзья! Хотя толстячок Эйсебио забил прекрасный гол, отличнейшим ударом, Наш вратарь Женя Рудаков среагировал, но... И помрачнел Евгеша... Но в целом игра была по-моему более крутая, чем в 1971 г. на моих проводах: тогда друзья- соперники не хотели меня огорчать и берегли мои ворота. Правда Герд Мюллер и Роберт Чарльтон пару раз мне врезали! А потом, во втором тайме, старички разошлись! Ведь уже не стоял в воротах Лев Яшин!

Эх, хорошо потом посидели! Сколько я услышал добрых слов, сколько раз меня обнимали крепко, хлопали по плечу, сколько раз на глаза наворачивались слёзы и не только у меня. Наверное, в последний раз я крепко принял на грудь, хотя, кажется, не слишком опьянел. Курил свой "Беломор" и сквозь табачный дым видел удивленные глаза Франца Беккенбауэра: тот не мог понять, как такой больной человек мог и пить, и курить?!

А переводчиком был мой друг Геша Федосов: Институтов не кончал, а отлично знал немецкий язык и имел много других способностей, но я вспомню о них в другой раз! Ох, как хорошо посидели мы... друзья, друзья, только друзья! Спасибо, ребята, я люблю вас!

Глава 3 Ампутация. Маслак. 1984 г.

Та осень стала для меня переломной, в худшем смысле этого слова. Дали добро на поездку в Венгрию, на встречу с зарубежными ветеранами футбола. Ох, как радовался нашей встрече вратарь- ветеран Дьюла Грошич! Общались, слегка выпили, добавили... Договорились встретиться на следующий день. Но утром я почувствовал, что нога онемела. Один из моих спутников- Мирзоян- прошёл недавно курс массажа, и предложил размять онемевшую ногу. Я согласился... Но стало потом ещё хуже... Повезли в местную больницу, там провели обследование и предложили, ввиду начавшейся гангрены, сделать ампутацию ноги. Друг Дьюла Грошич разрыдался... Я с трудом смог его немного успокоить и попросил отправить меня в Москву. Отправили. Но и там подтвердили: надо срочно ампутировать...

Прошло время. В тот день, накануне выписки из больницы после ампутации, я опять проснулся от боли в ноге. Господи, ведь ее же нет! А болит пятка, пальцы и стопа сведены... Чудеса! Мистика! А вот и Валюша появилась... Ох, тяжело ей придется теперь со старым инвалидом, совсем развалился бравый вратарь... Нет, я соберу все силы, я встану, пусть на протезе, но я буду ходить... Бегать... Нет, хотя бы ходить... Я еще не закончил свой путь в этой жизни... Буду учить молодежь... Ведь мог же летать Маресьев! И без обеих ног! Достать бы хороший протез, но это дело будущего...

Валя подошла, поцеловала, сказала с вымученной улыбкой, притворяясь веселой:

-Хорошо же ты сегодня спал, Лёвушка, уже завтрак прошёл, а ты даже не умылся! Давай-ка, проведём все процедуры...

Через 15 минут, протёртый какой-то гигиенической водой, причёсанный, и даже побритый, я сидел, привалившись к спинке кровати. Что там у нас с едой?! Ох, опять овсянка, протёртая варёная свёкла, кусочек творожной запеканки, кусочек масла и сыра... Не хочу! Валя из сумки достала, бутерброд с чёрной икрой.

-Икру не разрешают врачи, но я знаю, что ты любишь...

-Валюша, я люблю "Беломор"! И водки бы рюмку выпил, хотя и тошнит... За здравие!

-Я тебе покажу "Беломор"! Я устрою тебе водку! Из-за всего этого, проклятого, ты здесь и лежишь!- В голосе Вали я услышал слёзы.- Теперь во всём будешь меня слушаться. Я теперь капитан команды!

-Да, ты всегда была капитаном. В семье...

-Не очень-то ты меня слушал... Давай-ка пей "Боржом"!

Я выпил стакан "Боржоми", потом ещё... Стало значительно лучше.

-Кушай, Лёвушка, и будет тебе сюрприз...

Валя не обманула: врачи разрешили посещать меня друзьям. Стало легче сносить испытание болезнью. Кто только не побывал у меня... Но Валя тщательно смотрела, чтобы гости не засиживались. И никакого спиртного, и никакого курева! Ах, Валя, мужики ведь партизаны и подпольщики!

...Ближе к выписке, когда врачи многократно мне уже пообещали (отводя глаза в сторону), что я практически здоров и ещё побегаю (правда, с костылём и с протезом!), но вот только не курить, а спиртное только по праздникам (рюмочку коньяку) и кефирчик кушать, и творожок, и овощи протертые, и фрукты спелые, и курочку варёную, и тогда на днях меня выпишут... И я стал осваивать костыль. Ничего, правда, при ходьбе "постреливает" в культю... Так вот однажды, когда я уже промерил палату своими "новыми" шагами несколько раз, вошла Валя и сказала:

-Ещё один твой друг пришёл тебя навестить: Володя Маслаченко!

Ух, ты! Вот уж не ожидал! Давненько мы не виделись! И, по-моему, что-то между нами осталось недосказанное...

-Давай, Валюша, его скорей сюда!

Почему-то жена внимательно посмотрела мне в глаза и как-то неохотно вышла из палаты.

Вошёл Володя, мы обнялись, насколько это было возможно при моём костыле.

-Здорово, Никитич! И ты тоже решил навестить старого инвалида! Рад тебя видеть!

-Какой ты старый, Лев Иваныч!? Прекрасно выглядишь! Старая гвардия не сдастся просто так!

-Садись, Володя, расскажи, как у тебя дела. Попробую сейчас организовать чай...

-Не надо чай, давай просто поговорим или помолчим... Я, конечно, выражаю тебе сочувствие, горе очень большое... А ведь ты чуть больше десятка лет назад, ещё, как молодой прыгал в воротах... Да, я тут тебе принес...

Что-то не нравится мне начало разговора... А что он принес? Вафли, конфеты, пару яблок... Цветы! Эх, подвяли заметно... В воду их скорей...Ну, вот и сели мы друг против друга, смотрим в глаза... Что-то, наверное, когда-то пробежало между нами, Володя, да вот вспомнить я не могу: что именно? Но начали разговор... О погоде, о тайнах советского футбола, о киевском "Динамо", о Лобановском, о Боре Разинском... Я продолжал смотреть в Володины глаза, зрачки у него мелко подрагивали, словно бы он сильно волновался...

-Всё хотел у тебя, Лёва, спросить: по твоему мнению я- вратарь .2 СССР?

-Интересный и странный вопрос ты мне Володя задал... Не ожидал я его... И знаешь, я даже не задумывался над этим... Отвечать надо?

-Надо, Лев Иванович, очень надо... Для меня это сверх важно.

-Если честно, то вратарь .2 в СССР для меня это Ринат Дасаев. Очень сильный мужик и по-моему он ещё прибавит. Так, что он- .2... А дальше целая группа идёт равных по силе, хотя первым я назову, извини, Володю Беляева... Далее, через запятую, Владимир Маслаченко, Боря Разинский, Женя Рудаков... Есть ещё несколько человек, но нестабильно они частенько играли: Пильгуй, Гонтарь, Банников, Дегтярёв, Пшеничников... Ах, ты: своего учителя Хому чуть-чуть не забыл... Пожалуй, до второго никто из них не дотянул: вторые- третьи... Как я надеялся на Володю Пильгуя, но стоило ему пропустить лёгкий мяч, как он ломался. Иногда на несколько месяцев... А наш матёрый человечище- Гонтарь- он, в общем-то, позднова-то со своего Дальнего Востока прибыл, времени уже не хватило развернуться... Банников и Пшеничников иногда чудеса творили в воротах, но потом отступали в середняки и долго не выделялись... Дегтяря я любил, но где-то и он опоздал... Рудаков силен был, очень, но и он в какой-то момент остановился и Дасаев сильнее его. А Борька Разинский, акробат наш... Зачем он из ЦДСА ушел?! В "Спартаке" год бесславно проваландался, а потом в Киев уехал, центрфорвардом (!) играл и, практически, всё на этом закончилось, если не считать через несколько лет 11 игр за "Арарат"...

-А я-то, Лев Иванович?

-Володя, ты железный вратарь, всегда хорошо меня подменял... Если б тебе тогда в Чили лицо в тренировочной игре не разнесли вдребезги, ты бы подменил меня на восьмушку финала и у нас всё могло быть гораздо лучше... Нет, финал не взяли бы, там кривоногий дьявол Гарринша и молодой Амарилдо были очень сильны, орлы всё-таки бразильцы! Но серебро или бронза- это для нас было! Не повезло тогда нам обоим: у меня язва, у тебя травма, а Серёга Котрикадзе необстрелянный...

-Подожди, Лёва! Давай факты констаНтировать. В 1958 ты сборную не спас. Правда в 1956 и в 1960 ты стал чемпионом, но если бы Боря Разинский сыграл на Олимпиаде вместо тебя, думаешь, наша сборная не взяла бы золото?! А на Кубке Европы если бы я играл вместо тебя, шансы я, считаю, были у нашей сборной не меньше. Идем дальше: 1962 г. ты провалил (он выразился хуже!)... Как хочешь, а чилийцы забили тебе два гола, которые я бы не пропустил! А 1964 г., на Европе? С испанцами ты два гола пропустил? Вот и проиграли тогда диктатору Франко! А мой учитель будущий, Николай Николаевич Озеров, интеллигент из интеллигентов, матюгался. А 1966 г.? Ты же от немцев два гола зевнул? Ну хорошо, хорошо- только один, а второй был возможно не берущийся мяч! Тебя немцы в конце игры пошли поздравлять?! Так это они поздравлять тебя пошли не с отличной игрой, а с тем, что они выиграли!! А в 1967 г. вспомни, как ты опозорился в Москве с австрийцами! Ну ладно, не опозорился, а зевнул... Хорошо хоть тогда вскоре ты ушёл из сборной! В общем, Лёва, я так скажу: если б тебя не поддерживала чья-то мохнатая рука, мы с Разинским могли бы быть первыми! Не повезло! Не было кому за нас слово замолвить! Ты хочешь сказать: а 1963 г.? Золотой мяч! Но тебе его присудили всего за две игры, за три тайма! Несправедливость! Ты что-то хочешь сказать?

-Я хочу сказать, что устал и плохо чувствую себя, заканчиваем дебаты... Да возьми свои конфеты, я их не ем, а яблоки кислые... А цветы завяли, их надо выбросить. Если хочешь, когда я буду здоров, ещё поговорим об этом... А многие считают так же, как и ты, что Яшин- дерьмо, а ты орёл?

-Многие, многие! Вот с Борей Разинским я говорил... Писатель Александр Нилин со мной согласен... Ну, дерьмо,- это ты слишком! Ты большой вратарь, но и я не меньше! Эх, правда глаза колет!

-А какой это Нилин?

-Его отец Павел Нилин написал "Жестокость" и "Единственная".

-А! Читал, читал... Очень понравилась "Жестокость"... А Александр, что написал?

-Он о спорте пишет...

-А ты у Пеле спрашивал, у Пушкаша, у Кайзера, у Грошича, у Фернандо Риеры? У наших ребят: у торпедовцев, у своих- Масленкина, Исаева... Дескать: дерьмо Яшин, или- не совсем... Ладно, Володя, ты иди... У меня сейчас процедуры...

-Счастливого выздоровления, Лёва! И не перегибай палку в своих суждениях!

Он сделал попытку наклониться ко мне, как будто хотел поцеловать на прощание. Я отдёрнулся и он быстро исчез. В висках стучало, болела нога. Как противно... Я дотянулся до цветов, схватил их и сунул в корзину для мусора.

-Лёвушка, тебе плохо? Он тебя чем-то расстроил? Я его больше к тебе не пущу!

-Ерунда, мать! Мужики поговорили о делах былых, правда, один и ослабел сейчас чуток... Всё нормально!

...Дома, через несколько дней, я вспоминал этот разговор и анализировал его. Валюша, видя, что я не в своей тарелке, старалась ко мне никого не пускать, кроме самых близких. Дочурки пытались меня развеселить. Много говорил по телефону с ребятами из "Динамо"... И вспоминал, вспоминал, вспоминал...

Два момента в этом деле, конечно, были не в мою пользу: язва мучила меня много лет: с военных времен, когда кусочек хлеба считался за счастье; я тогда стал чувствовать боль в желудке, практически каждый день. Боль начиналась, когда появлялось чувство голода или после интенсивных тренировок, когда от бросков и падений сотрясалось всё тело. Сначала я не обращал на это особого внимания, но боль со временем стала усиливаться, иногда заставляя сгибаться в три погибели. Но, когда я дошёл до большого футбола, я не скрывал этого от тренеров и врачей, а ребята, с которыми я играл, знали всё тем более. Эх, зря я начал пить соду, когда появлялись боли, потом мне врачи объяснили, что сода полностью не выводится и образуется в желудке жёсткий корсет. Кто-то из них посоветовал, после каждого приёма лекарства, которое заменяло соду, выпивать 50 г водки и я попробовал. Потом привык... Когда язва обострялась, маленькие бутылочки водки приходилось брать даже в заграничные поездки. Я всё-таки человек крупный и на меня 50 граммов, с точки зрения алкоголя, не влияли, а боли в желудке прекращались.

Курение это тоже проблема. Вообще-то многие футболисты курят. Вот Валерка Маслов дымит, как паровоз. Но только мне со временем стали разрешать курить, едва ли не официально. Курение временно успокаивало, но для язвы желудка, лёгких, сердца и сосудов это, конечно, плохо. А сейчас во время футбольного матча, посмотришь на скамейку тренеров: почти все дымят... Даже человек, спасший меня после 1962 г.- Пономарёв- мой добрый Семёныч, курил одну за другой... Ну, что тут сделаешь?!

Эх, ещё одно дело я всё-таки скрывал: со временем стал хуже видеть... Но попробуй вылечить глаза! А в очках играть нельзя... Приходилось щуриться, прикрывать глаза от солнца козырьком кепки... Да, с австрийцами в 1967 я не увидел мяча... Но Маслачена, насколько я помню, ошибок больше допускал, а часто ли он вытягивал "мёртвые" мячи? Помню, в 1961 г., когда в Москве играли с Аргентиной, пару мячей от маленького Санфилиппо он отбил. Однажды от армейца Стрешнего вытянул из "девятки", это, когда только что из "Локомотива" в "Спартак" перешёл... Ну, пенальти несколько отбил... Но ведь у меня всего этого было гораздо больше! Даже можно не вспоминать... Я за сборную провел на 70 матчей больше завистника Маслака! Сколько раз меня за границу приглашали в самые известные клубы!

Много я "бабочек" пропустил, или это просто слухи злопыхателей? В 1957 г. бразильцы приезжали, и мы к ним в Южную Америку уже ездили. С "Васко да Гама" из Рио-де-Жанейро играли динамовцы в Москве. Жарко было очень. В конце второго тайма при счёте 0-0 я расслабился, стал глазеть по сторонам, а тут полузащитник бразильцев от середины поля и почти от бровки так шлёпнул... Я успел прыгнуть, но промахнулся и мяч влетел в ворота. Я долго лежал на травке, слушал свист с трибун... Хорошо, что наши в первой же атаке гол отквитали, а потом ещё пару забили. Пожалуй, с тех пор таких промахов не было...

Хватит предаваться воспоминаниям... Ну, были "бабочки", даже в молодости от ворот до ворот, но это всё случайно, когда внимание рассеивалось от волнения, или от сильной усталости предыдущих дней, или накануне случайно выпил, искренне веря, что от нескольких рюмок водки здоровому организму ничего не будет... Нет, нельзя в футбол играть невнимательно и не заинтересованно, серьёзное это дело. Но всё-таки я "зевал" очень редко... Эх, а теперь "Беломорину"! Старый чёрт, так и не бросил курить! Как не упрашивали Валюша и дочурки...

А что же мы имеем сейчас? Старый инвалид, ни на что уже не годный... Тренерская работа исключается, административная тоже. Мемуары писать? Найти какого-нибудь Шурика Нилина и надиктовать ему воспоминания? А получатся ли хорошие, интересные воспоминания, так чтобы и молодые и старые читали их, с открытым ртом... Может, Лев Иванович Яшин остался где-то далеко позади и никому не нужны его мемуары?! Ну знал лично Пеле, Бекенбауэра, Пушкаша, Грошича и других; дружески с ними беседовал, обнимался, иногда выпивали... Но так ли уж сейчас это интересно?! Наверное, пора тебе, старик, на покой...

Жаль, что у меня одни девки в семье... Из дочурок новый вратарь не получится. Как на сердце хорошо становится, когда они за мной ухаживают... Но надеяться остаётся только на внуков... Но вряд ли я доживу до того момента, когда смогу передавать опыт внуку. Такое у меня сейчас впечатление, что долго мне не прожить!

Эх, что-то вся наша нынешняя жизнь стала вызывать у меня опасение! После войны становилось лучше не слишком быстро, но, тем не менее... Одевались приличнее, ели досыта, получали новое жильё... Стал играть в футбол, появились дополнительные деньги, можно было с девушкой в кино сходить. Вот и с Валей тогда познакомился! Хотя и много времени прошло, пока поженились. Получал с друзьями медали и кубки, за выступления за рубежом- немного валюты. Дочурки родились, старался их одеть получше и Валю, конечно! "Волгу" купил! Понимал, что кто-то завидует... Надеялся, жизнь улучшится для всех. Но стало стопориться наступление улучшения благосостояния. Хоть и кончил я ВПШ, но так и не смог понять, почему мы сейчас топчемся на месте?! Почему идеи коммунизма не побеждают?! Что сейчас делать будем, как жить? Теперь я инвалид первой группы, с не такой уж большой пенсией... Конечно, клуб поможет. Возможно пару книг мемуаров смогу написать с чьей-то помощью... Эх, "Волгу" надо переделывать на ручное управление! Да, тяжело придётся нашему лидеру Константину Устиновичу Черненко укреплять, усиливать СССР. Но мы победим, что бы это нам не стоило! Эх, не вовремя ты, старик, развалился!

Вот вспоминаю частенько иностранных друзей- футболистов. Венгры Пушкаш и Дьюла Грошиx отличные мужики! Хотя первый теперь живёт в капиталистическом обществе, а второй- в социалистическом! Бывший выходец из бедной многодетной бразильской семьи Эдсон Пеле, сейчас богат (правда, много раз разорялся, потом опять богател; заодно женился- разводился). Но, молодец! До сих пор открытки шлёт! А немцев возьмём! Когда бывал в Германии по приглашениям, подготовленными Шнеллингером или Беккенбауэром, они пытались мне деньги сунуть, как бы от фирмы презент или что-то вроде этого. Знали, что у нас командировочные хреновые. А я их к себе в гостиничный номер затягивал и раскрывал свой чемодан... Почти научил их пить по-русски! А закусывать икрой! Да, со многими западниками дружил и дружить буду... Буду ли? Болезнь сломила... А если бы "там" жил, наверное, вылечили бы. И не пришлось бы водку и икру брать вместо командировочных! Да, что это я рассиропился? Надо оставаться мужиком до конца. Попробую, хотя бы ради Вали и дочурок бороться. Надо жить! Буду, как мой друг Геша Федосов, утверждать: я видел солнце!

Глава 4 Мне 50... Работа

Отойдем назад ещё лет на десять. Что хорошего там было, а что плохого?! Окончил я школу тренеров при ГЦОЛИФКЕ, но... Как подрубил меня 1974 г.: погиб Толя Кожемякин! Двадцати одного года не исполнилось парню! Я частенько сравнивал его с Эдиком Стрельцовым... Внешне не были похожи: Эдик- высокий, мощный, богатырь; а Толя, тоже высокий, но худощавый и даже немного сутуловат. А в остальном: у обоих в 20 лет копна волос на голове, правда, Эдик светлый, а Толя тёмненький; оба тараны, хотя Стрельцов просто рвался вперёд и все перед ним расступались, как будто бы боялись, но это он так имитировал мгновенно обманные движения; а Кожемякин владел дриблингом не хуже нашего Володи Козлова, но и напролом тоже не боялся лезть. А удары какие у обоих были хлёсткие! Смотрел я на игру Толика и думал: забивальщик ты, парень, почти, как Герд Мюллер! Когда в 1973 г. Толю тяжело травмировали, показалось мне, что это умышленно сделал мой коллега из львовских "Карпат". Боялись его, молодого бомбардира. И подумал я, что не сдюжит Толя и не выйдет больше на поле... Но ведь вышел через год! И в дубле стал пачками голы забивать, и готовился уже дуэт центрфорвардов (он и его ровесник Вадим Павленко), и Володя Козлов победил свои болезни и тоже встал в строй. И тут эта трагедия: у Толика недавно ребёнок родился, а он сам трагически в лифте погиб.

Меня вызывали наверх много раз: "Лев Иванович! Ну, как же так вы ослабили дисциплину в команде?! Погиб молодой парень, наша надежда! Он выпивши был! А почему вы не наказывали его раньше? Почему не проводили с ним воспитательных бесед? Вы же коммунист, Лев Иванович!"

Я не мог им сказать, не хотел, что Толя Кожемякин, это моя боль до конца жизни, что я ложусь ночью спать дома и перед этим должен выпить водки, иначе не засну и буду плакать всю ночь, и вытирать слёзы тихонько, так чтобы Валя не заметила... Она мне тоже сказала: "Расслабил ты своих..." И я клялся начальству, что приложу все силы, что перевоспитаю, что не позволю... и т. д. Но когда шёл с работы в одиночестве домой, то чувствовал необходимость зайти в какое-нибудь заведение и выпить... А потом дома говорил, что мы поможем семье Толи, и что эта трагическая случайность не повторится и пр. И чтобы меня оставили в покое сегодня...

Да, как-то не слишком хорошо складывались у меня дела после прощального матча 1971 г. Начальник команды! Сначала, как будто бы ничего почти не изменилось: едем на очередной матч в автобусе, кто-то шутит, кто наоборот серьёзен невероятно, а некоторые приваливаются на кресле подремать, и недовольно бурчат, когда их будят взрывы смеха. И я среди них сижу, и морально готовлюсь к игре. Но на поле уже не выхожу, и шишек, и синяков не получаю... Как это ни странно, но переживал я по ходу матчей, наверное не меньше, чем игроки, а может даже больше. Правда, не худел я уже на 3-4 килограмма за игру; всё-таки нервная энергия без физической нагрузки не выжимает столько пота, как раньше.

Однако, до игры и после заботы у меня уже другие: административно- хозяйственные. Надо смотреть, чтобы форма у всех была чистая и подогнанная по фигуре, чтобы гетры и бутцы были по ноге, чтобы на тренировках мячей хватало, и вообще жизнь молодых футболистов и ветеранов проистекала бы хорошо. Сначала ко всему этому я не сразу мог привыкнуть, потом пошло лучше, хотя... тянуло меня на поле! Но, ведь, более двадцати лет отдал я игре, наверное, таких ветеранов в нашей стране и не было, и дальше уже невозможно выступать на зелёном поле, и надо заниматься другим делом. И так заниматься, чтобы Лев Яшин был опять лучшим, но уже не на поле, а рядом.

Помогал, конечно, Пильгую и Гонтарю, разбирал с ними, как я сам сыграл бы в том или ином эпизоде. Они немножечко робели передо мной, но контакт у нас был хороший. Эх, Володя, хотя тебя и в сборную уже пригласили, но немного нервничаешь ты по ходу матчей, и сам себе не прощаешь ошибок. Вратарь должен иметь железные нервы. Хотя... я ведь тоже переживал, когда не удавалось спасти команду от гола. Но я быстрее восстанавливался... А вот наш богатырь Коля Гонтарь, он твёрже, кажется, само спокойствие... Я думаю теперь, и у него впереди есть шанс...

Но вратари, это хорошо... Как-то неспокойно я себя чувствовал в родных стенах моего "Динамо". Что-то временами не получалось, какие-то были проблемы, и казалось мне, руководители иногда хмурят брови, посматривая на меня. И здоровье стало барахлить... Рос живот, побаливали ноги, подскакивало давление... А уж желудок периодически начинал болеть, приходилось хватать свою банку с содой и... Да надо было запить эту соду маленькой бутылочкой водки, чтобы никто не заметил, пусть там всего 50 г. И курить я старался так, чтобы ребята не видели, хотя иногда забывал прятаться.

...Гибель Толи Кожемякина привела к тому, что меня стали "выдавливать" из команды. И в 1975 г. я ушёл. Но ушёл я как бы на повышение: ответственным работником ДСО "Динамо". Потом, был я и зам. начальника Управления футбола Спорткомитета СССР и даже зам. председателя Федерации футбола СССР (официально на этой должности я оставался даже после своей тяжёлой инвалидности- до 1989 г.)

Но вот что могу сказать я перед лицом смерти: Лев Яшин все-таки не кабинетный работник, не чиновник. Футбольное поле- его стихия, его судьба. Именно там он был "парнем, что надо", был сильнее всех. Не годился Яшин для перекладывания бумажек со стола в шкаф и обратно. Жаль, что не удалось создать школу вратарей с Яшиным во главе. Но уроки, которые я давал раньше во время матчей прямо на футбольном поле запомнились многим. Иногда мне казалось: такое обилие чиновников в нашей жизни не может принести пользы. Начатая интересная, полезная инициатива одной инстанцией, вызывала недоверие и ревность на более высоком уровне, но дело на этом не останавливалось, переходило в третью инстанцию. А потом глохло: как бы чего не вышло! А послушные и верные чиновники получали свою зарплату и направлялись в зарубежные командировки, шли на повышение. Неужели и Лев Яшин стал бы таким?! Судя по всему- нет: ведь карьеры хорошей так и не сделал, с каждого своего места удалялся потихоньку, под удобным предлогом. Были намёки: сгорел Лев Яшин, толку от него теперь нет. Хорошо, что хоть со второй сборной ещё поработал...

Слышал я мнение нашего учёного, доктора физико- математических наук Акселя Берга. Он подсчитал, что при продолжении такого бурного развития роста числа чиновников через некоторое количество лет у нас в стране почти не останется производителей- рабочих и крестьян- останутся только чиновники- руководители, и окажемся мы в тяжелейшем положении. Он даже в ЦК КПСС подавал свою записку, но там посчитали его инициативу вредной и тихонько убрали в архив. А мог ли коммунист Лев Яшин выступить в защиту Акселя Берга и требовать сокращения роста чиновников?! Нет, видя никчёмность многих чиновничьих инстанций я прекрасно понимал, что мне на моём уровне не удастся бороться с ветряными мельницами и предпочёл находиться в тени. Вот поэтому и не прозвучал у меня на нужном уровне этот период. Но хорошо, хотя бы, что не стал я махровым чиновником: я боец зелёного поля!

Глава 5. Пора уходить (1967-1971 г.г.)

После 1967 г. я серьёзно задумался: пора уходить. Однако, по целому ряду обстоятельств ушёл я в 1970, даже в 1971 г., почти в 42 года. Всему этому способствовал 1966 г., как это ни странно. Дело в том, что я подошёл к очередному чемпионату мира (в Англии) в очень хорошей форме. Мне хотелось доказать всем, что невезение 1962 г. было случайным, и на очередном чемпионате мира наша сборная должна была подняться высоко. Так и было. В первых трёх матчах меня два раза подменял Анзор Кавазашвили (Маслачену уже не брали в сборную!), а я играл только с итальянцами. Мы выиграли все три игры, ух, какая рубка была с Италией! И понял я, что победил болезни и везение вполне должно быть с нами, и сейчас, наверное, последняя у меня возможность на мировом чемпионате подняться высоко. И была в одной восьмой финала игра с Венгрией, тяжелейшая игра, и я совершал отчаянные броски и выходы в любую точку штрафной площадки. Мы победили, и Число наш- просто орёл!!

А вот следующая игра в четвертьфинале, со сборной ФРГ, оставила двойственное впечатление. С одной стороны я сыграл не слабее, чем в 1963г. за сборную мира, но мы, тем не менее, проиграли. После матча футболисты ФРГ всей командой подошли ко мне и, округлив глаза, удивлённые моей игрой, почтительно пожимали мне руку; при этом наклоняли уважительно голову и пытались на немецком языке выразить своё восхищение. Но, тем не менее, в начале игры немцы тяжело травмировали нашего Йожефа Сабо и он, хоть и стоял на поле, но только стоял! А мой друг Шнеллингер спровоцировал Численко и того удалили с поля. Мы играли большую часть времени фактически в девять человек... Ну, а на завтра старший тренер Николай Морозов для прессы неожиданно сообщил, что я виноват в одном из пропущенных голов... Эх, Николай Петрович, Николай Петрович! Отличный вы тренер и хороший мужик, но плохо разбираетесь в специфике игры вратаря...

Португальцам мы потом проиграли и взяли в итоге четвёртое место, за что получили бронзовые медали. Самый высокий результат за всё время участия нашей сборной в чемпионатах мира. А я ещё тогда нашёл и большого друга: португальца Эйсебио!

Когда закончился чемпионат, было много споров: кто лучший вратарь- Яшин или англичанин Гордон Бэнкс? Официальные источники склонялись в сторону Бэнкса, ну, а журналисты и болельщики называли меня! Так, что Лев Яшин снова внёс большую лепту в развитии советского футбола! Вспоминал ли когда- нибудь, кто- нибудь за рубежом Владимира Маслаченко или Бориса Разинского? Ну, что вы! Это я не злобствую, а просто устанавливаю истину...

Одним словом, 1966 г. я закончил на высоком уровне. Жаль, что "Динамо" никак не станет чемпионом или не возьмёт кубок. Но я решил продолжать играть.

А вот 1967 начался для меня не очень... Опять дала о себе знать язва желудка. Всю зиму и весну я много читал: люблю я Чехова, Хемингуэя и других... Но весной, когда я пошёл к окулисту, он опять определил очередное падение зрения. Это я скоро почувствовал на тренировках. Но "Динамо" шло хорошо, меня иногда подменял молодой Ракитский; да и после просмотра в сборной, меня решили оставить.

Однако в московском матче со сборной Австрии я словно бы попал под холодный душ: при счёте 3:1 в нашу пользу я не смог перехватить навесную передачу и счёт стал 3:2, а спустя несколько минут меня основательно подвели глаза и я прозевал несильный удар низом... Ничья! Нет, не ничья: вернувшийся в сборную Эдик Стрельцов и Толя Бышовец разыграли отличную комбинацию и счёт стал в нашу пользу... Мы победили! Но переживаний было у меня много... Ведь почти 38 лет натикало, может пора... Любители футбола опять перемывали мне кости. Кто-то, наверное, сказал: "А вот Володя Маслаченко и Боря Разинский вовремя ушли!"

Потом во Франции была прекрасный матч, мы победили 4:2, отлично играл Число! Но я, пожалуй, имею долю вины в обоих пропущенных голах.

Но вот ведь какое дело: сейчас только Анзор Кавазашвили составляет мне конкуренцию, но он всё-таки пока не сильнее меня. Я- поопытнее... Скоро уже раскрутится Женя Рудаков из Киева, но не всё у него хорошо. Вот играли в Киеве хозяева поля с моим "Динамо" (правда, без меня) и Евгений допустил "детские" ошибки. Ну, не хочу я сказать, что ребята слабаки, но ведь для сборной надо играть сильнее. Для себя я решил: как только руководители нашего футбола скажут мне, что пора уходить, я и уйду!

Со спадами пошли и 1968-69 г.г. Тогда и закончились мои выступления в сборной СССР и только за "Динамо" шла у меня игра, но шла неплохо, пропускал мало... Наконец появился достойный дублёр: Володя Пильгуй. Я сразу понял, что он меня заменит и старался передавать ему свой опыт.

Валентина удовлетворённо твердила: "Пора заканчивать, займёшься другим делом..." Другим-то другим, но связанным с футболом, куда же я без зелёного поля!

В 1970 г. я ещё не был уверен, что именно этот год будет последним годом моих выступлений. В "Динамо" всё шло хорошо, команда под руководством Бескова шла уверенно вверх, я периодически играл и пропускал мало. И "бабочек" не ловил. В сборной уже не играл, меня сменил Анзор, но команда готовилась к очередному чемпионату мира и ходили слухи, что меня могут опять включить, как ветерана, для поднятия общего тонуса команды и прочих мероприятий. Но сейчас важнее чемпионат СССР, да и в кубке СССР мы продвигались вперёд.

Но будем идти по порядку... На чемпионат мира я поехал, видел там множество зарубежных друзей. Как всегда получал добрые пожелания и ловил восхищённые взгляды: Яшин для мирового контингента футболистов оставался всё тем же Яшиным. Но дело не только в этом: тренерский штаб сборной предложил мне сыграть в последнем матче предварительных игр против сборной Сальвадора. Я понимал, о чём думали тренеры: команда эта самая слабая на чемпионате и Яшин выстоит, зато какая сенсация будет! Четвёртый чемпионат мира, а Лев Иванович по-прежнему орёл! Только при социализме бывают такие футбольные долгожители! Но, по- честному, я и сам уверен, что сальвадорцы меня не сломили бы и я вышел бы победителем. Однако, нужна ли нам такая сенсация, такой риск?! Всё-таки мне сорок первый год и здоровье желает лучшего. Да, и в качестве шутки, номер я себе сам выбрал: тринадцатый, несчастливый. Тринадцатый это не первый... И я предложил более логичный вариант: на поле я не выйду.

В одну восьмую финала сборная наша, конечно, вышла, но дальше, в матче с Уругваем из-за промаха судьи мы проиграли и выбыли с чемпионата. Эх, не помогло и присутствие на трибуне Яшина... Впрочем, как-то мы после 1966 г. оказались неподготовленными... Обидно, так и не стал Яшин чемпионом мира, хотя и был чемпионом Олимпиады (1956 г.), а потом и чемпионом Европы (1960 г.)

Остаётся выложиться в домашних баталиях... И шли успешно к первому месту, а за одно и к победе в кубке СССР. В августе 1970 г. я сыграл свой самый тяжёлый оставшийся матч: это был финал кубка СССР, где динамовцы Москвы играли с тбилисскими одноклубниками. Сначала мы забили два гола, но ближе к концу игры Шота Хинчигашвили так врезал в девятку, что я не смог достать. Появилась противная мысль: может не надо было мне играть в финале... Нет, удар был из тех, что даже Яшин в свои лучшие годы не смог бы взять! Всё-таки Кубок наш!

Но осталось взять, ни много не мало ещё и золотые медали и, так сказать, положить их в кубок СССР. И здесь произошла трагедия... Правда, заранее вспомню, у меня случился перелом, впервые за мои выступления. Естественно, я не играл последние матчи. Набрали мы очков поровну с ЦСКА, и надо было играть дополнительный матч с армейцами. Первая игра- ничья. Вторая началась для нас неудачно: забили нам гол, но вскоре дальним ударом Жуков отквитал. К перерыву наши взвинтили темп и Еврюжихин с Масловым забили два гола! Похоже, выиграли! Я сидел на тренерской скамейке и потирал руки...

Но второй тайм сломал всё... Мы пропустили три гола за 19 минут! Позор! Позор! Уже спустя несколько дней Бесков выдвинул предположение, что ряд наших футболистов (Аничкин, тот же Маслов) продали матч за большие деньги. А тут ещё и Пильгуй, к сожалению, неудачно сыграл... Не знаю... ЧислО, МаслО, Анюта (Численко, Маслов, Аничкин) были всегда моими друзьями. Правда, Игорь Численко уже давно не играл из-за травм. Но Аничкин, Маслов... Сначала моя дружба к ним охладела, но уже в течении нескольких лет я, тщательно анализируя ту ситуацию, пришёл к выводу: не могли ребята продать остальных... Так и закончился для меня тот год: на хорошо, но не на отлично...

А в 1971 г. был мой прощальный матч: сборная "Динамо" играла против сборной мира. Сколько же я опять друзей увидел! А болельщики "забили" весь стадион в Лужниках, даже все лестницы и проходы были заняты. Запомнилось мне, как радостным рёвом любителей футбола был встречен Игорь Численко, приехавший на мои проводы из Целинограда. Весьма заметны были Роберт Чарльтон, Герд Мюллер, да и все остальные. В первом тайме мы забили два гола, но в начале второго тайма меня заменил в воротах Володя Пильгуй, и сборная мира отквитала оба гола! Ничья!

Дальше я произнёс речь на стадионе... Мне потом говорили, что я правильно обратился: "Спасибо, народ...!" Да, именно народ меня пришёл проводить! Вот так Лев Яшин ушёл из футбола... Нет, ушёл он только с зелёного поля... И кто-то, возможно, плюнул мне во след. Те, кто всё время завидовал, кто считал себя более сильным, чем я, кому было наплевать на мнение своих и зарубежных болельщиков... Но друзья остались со мной, и, конечно, потом мы все душевно посидели...

Глава 6 Вокруг "Золотого мяча".1963

Получил очередную порцию уколов от медиков, потом капли... Эх, будто так Льва Яшина можно вылечить. Времени-то осталось совсем чуть-чуть. Продержусь ли ещё сутки? Надо обязательно, вспомнить, как получил "Золотой мяч" в 1963 г. Уже не для потомства, уже только для себя...

Плоховато начинался 1963 г. для меня. С одной стороны опять меня включили в сборную (Бесков), но серьёзных матчей не было. Встречались только с клубными командами. Потом в Москве проиграли сборной Австрии. Наконец, в Москве играли со сборной Венгрии и во втором тайме я "зевнул" гол издалека... Опять меня многие шпыняли, рекомендовали идти на "пенсию". И я чуть было не ушёл... Но тут пришло письмо от тренера сборной Чили- Фернандо Риеры. Он приглашал меня выступить за сборную мира в матче против сборной Англии на столетии Британского футбола. А Риера был назначен старшим тренером сборной мира (ФИФА). Я знал уже, что он считал меня не виноватым в пропущенных двух голах в матче со сборной Чили на чемпионате мира 1962 г. С таким тренером я готов играть!

Но надо было готовиться к двум отборочным матчам Чемпионата Европы с итальянцами. Однако, Бесков сказал мне: " Поезжай в Англию, сыграй за сборную мира". Ясно "Бес" в меня не верит... Хороший мужик Константин, мы с ним вместе играли, сам он тогда большой шкодой был, но, как в тренеры выбился, мог бросить человека, если он на поле несколько слабее выглядел, чем раньше. Вспомним, как позже он расстался с Численко в 1968... Но до этого ещё было далеко, а сейчас он решил "сбросить" с футбольного корабля меня.

И во мне закипела злость. Я надеюсь, только спортивная...

Когда я прибыл в Англию, мне сказали, что по договорённости, все вызванные в сборную ФИФА футболисты сыграют в юбилейном матче, по возможности один тайм, или хотя бы минут по двадцать. Мне предложили первый тайм, а во втором должен был выйти югослав Милутин Шошкич. Не знаю, как это получилось, но я был совершенно спокоен и уверен, что мне будет способствовать успех. Вышел я на поле в синем динамовском свитере с буквой "Д". И тут ко мне подошёл Риера и попросил надеть другой свитер (без буквы). И мне принесли красивый жёлтый свитер. Никогда в жёлтом не выступал! Пусть это будет цвет удачи!

Игра началась, и англичане обрушили на наши ворота шквал атак. Я совершал, как мне и положено головокружительные броски, выходил из ворот, кидался нападающим в ноги... И при этом я всё время почему-то невольно улыбался... Трибуны через несколько минут сначала принялись аплодировать, а потом уже дружно заревели: "Яшин, Яшин!" Это была игра одного актёра, нет всё-таки двух: с той стороны Джимми Гривс, любимец англичан, всё время выходил на ударную позицию и бил, бил, бил по воротам... А я отбивал или брал мячи намертво, потом опять отбивал... Да, Яшин победил в первом тайме! И мой жёлтый свитер заполнял всю штрафную площадку и даже дальше...

Но вот окончился первый тайм, ко мне подошёл Риера, долго тряс мою руку, а потом, насколько я понимаю, извинялся, что меня придётся заменить во втором тайме; выражали мне восторг и многие футболисты! Но во втором тайме Милутин Шошкич пропустил два гола...

Потом я вернулся в СССР, меня встретили как-то настороженно, но при общении у многих вырывался из уст восторг. Кажется, большинство решило, что Яшин тряхнул стариной. Но может только на один тайм?! Так мне и намекнул при случайной встрече Маслаченко: "Лёва, хорошо ты на прощание хлопнул дверью..." При этом глаза у него бегали, как у неврастеника. "Жаль, что не дали тебе поиграть во втором тайме, может быть, не проиграли бы..."

Я понимал: Маслаченко догадался, что о нём никто уже не будет вспоминать и никому он не нужен... Надо ему искать новую дорогу.

В Москве сборная СССР выиграла у Италии 2:0, а что будет в гостях? И буду ли я играть? (в Москве в воротах стоял Рамаз Урушадзе, но не слишком уверенно). И Бесков выбрал меня!

Да, пожалуй, так сильно, как тогда в Италии я никогда не играл. Все мячи шли в мои руки, вся штрафная площадка была в моей власти. Наверное, итальянцы сначала думали, что смогут нам забить гола три, но время шло, а пробить Яшина у них никак не получалось. Впереди у нас опасно маневрировал Число, и итальянцы занервничали... Но Численко однажды смог обмануть гиганта Факетти и рванулся вперёд, а потом дал отличную передачу Гене Гусарову, и тот не промахнулся! Для Италии это была катастрофа...

Обязан был пробить Яшина Сандрино Маццолла: ему выпало бить мне пенальти. Но перед ударом я посмотрел тому в глаза, и стало ясно, что молодой полузащитник отчаянно боится промахнуться. Я усмехнулся, и Сандрино понял, что проиграл... Ударил он, как Бог на душу положит, и я взял мяч намертво, после отчаянного броска. Стадион сник... Правда, итальянцы в самом конце забили один мяч, но ничья, после московского поражения- это мало!

По моему после этой игры итальянцы сначала меня возненавидели, а потом ненависть сменилась уважением, а дальше я стал для них едва ли не божеством... У меня даже сложилось впечатление, что в Италии меня полюбили сильнее, чем любили болельщики в СССР. Впрочем, возможно это я перехватил... Но за какой-нибудь итальянский клуб я бы с радостью поиграл! Viva, Italiano! Эх, Лев Иванович, вернуть бы время назад!

Но это было только начало! Уже глубокой осенью мне позвонили из федерации футбола СССР и передали, что Европейская Федерация футбола признала меня лучшим футболистом Европы 1963 г. и я получаю в награду "Золотой мяч"! Не лучшим вратарём, а лучшим футболистом признали. Ах, уберём восторги на второй план! Были и прочувственные речи, были и дружеские посиделки! Друзья любили меня!

Я часто думал, чем же ещё силён Лев Яшин, как он дошёл, до того, что его выбрали в 34 года лучшим футболистом Европы? Почему-то приходит на ум более поздний эпизод, со мной даже вроде бы не связанный. В 1965 г. в Европу прибыла сборная Бразилии. Вскоре стало ясно, что выглядит она бледно. Вот бразильцы и к нам приехали, и телевидение организовало встречу и интервью с ними. На встрече я, наконец, вблизи рассмотрел Гарринчу. Ах, красавец, уже самоуверенный, с одной ногой, короче другой сантиметров на восемь. Он тут же сказал, что правильно его имя произносится: "ГарринШа" и не особенно принимал участие в интервью. Потом я виделся с Пеле, разговаривал с ним, и он поведал, что в сборной Бразилии есть проблемы. Я сказал, что из-за серьёзной травмы играть не смогу и он сильно огорчился...

А завтра была игра, и наши почему-то испугались. В первом тайме на воротах стоял Банников и пропустил два гола. Во втором тайме третий гол пропустил уже Кавазашвили. Проигрывать дома 0:3 обидно. Кстати два гола забил Пеле, его не смог сдержать Воронин. Гарринша вышел в конце, минут на десять, но сразу стало ясно, что это только бледная тень великого правого крайнего.

Я тогда долго думал над причинами поражения и вдруг сказал себе: наши вратари, да и остальные ребята, не смогли переломить ход поединка, как смог это сделать я в Англии или в Италии. Нет, я не буду больше себя хвалить, и даже признаю, что иногда допускал промахи, ловил "бабочек", но это бывало крайне редко; а в самых тяжёлых ситуациях я мог прыгнуть выше головы (условно) и заставить себя усилием воли переломить ход поединка. И не чувствовал я в эти минуты боли, уходили болезни, и я был самый сильный, и самый уверенный в себе, и если хотите- самый великий. Хотя я всегда помнил, что я простой русский мужик, недоедавший в войну, не кончавший академий, не заработавший миллионов. Но я всегда выкладывался так, что семь потов сходило, и только враг или завистник мог сказать, что Яшин подвёл, или даже продал игру, или не захотел выручить... И не сможет Яшин, по их мнению, больше прыгнуть выше головы... И больше он не является парнем, что надо. Ладно, завистники, может вы и здоровее Яшина, и переживёте его, но такими, как он вы не станете...

Ну, а 1963 г. принёс, пожалуй, мне в футболе самую большую радость... Тем более, что в том году я стал последний раз чемпионом СССР...

Глава 7 Успехи и потери. Провал 1961. Геша

Вернёмся ещё на несколько лет назад. Первый раз я стал чемпионом страны в 1954 г., а к 1959 г. ещё три раза. Три раза был обладателем Кубка СССР. В сборной СССР начал выступать с 1954 г... Впрочем, может хватит вспоминать, что ещё завоевал Лев Яшин... Всегда рядом с ним были его друзья: капитан команды Витя Царёв, неугомонный крепыш Игорь Численко, мой дублёр Володя Беляев, эстет (правда, не всегда!) Генрих Федосов и другие динамовцы. Но не только динамовцы, но и спартаковцы: Толя Маслёнкин, Толя Исаев, Серёжа Сальников... Про Серёгу Сальникова я могу многое рассказать, он ведь в "Динамо" несколько лет играл; на четыре года старше меня, но мы быстро сдружились. Интеллектуал. Потом наши пути разошлись резко: он перешёл в "Спартак". Не буду сейчас касаться, почему он так рвался уйти, многие знают эту историю. Сильно я на него тогда обиделся, особенно злился, когда он забивал мне голы, будучи спартаковцем. Но время шло, мы остыли и снова стали общаться.

Отличные мужики два Толи: Маслёнкин и Исаев. Общаясь с ними, я иногда думал, а мог бы я играть в "Спартаке"?! Если б вдруг отказалось от меня "Динамо", ушёл бы в "Спартак... Ведь отправили из "Динамо" старшего тренера Михаила Иосифовича Якушина!? По-моему это была глубокая ошибка: хитроумный Михей был силён и умён на редкость. Но относительная неудача 1960 г., когда "Динамо" заняло в чемпионате СССР только третье место, и главные руководители клуба не раздумывая рубанули с плеча... Но меня не убрали бы из "Динамо", и я не ушёл бы в "Спартак"...

Витя Царёв, наш бессменный "железный" капитан, правая рука старшего тренера. На поле мы слушались его беспрекословно. А всеобщий любимец Игорёк Численко не получил всего того, что заслужил. Мало того, что его удалили с поля на чемпионате мира 1966 г., после чего он временно был отлучён от сборной, но в 1968 г. его так покалечили чехословацкие "друзья", что он практически уже ничего не показал... и это всего в 29 лет. Бесков сплавил его в Целиноград, играющим тренером. Ах, не Игоря это масштаб... В личной жизни какая-то ерунда: на одной красавице женился, потом развёлся и на другую попал... Сын семилетний под машиной погиб...Помню Игорёк купил в Италии несколько плащей- "болонья" и честно сдал их в Москве в комиссионку. Так его назвали спекулянтом... Хорошо, хоть в третий раз удачно женился: его жена Татьяна с ним живёт душа в душу. Вот только с работой у Игорька было в последние годы хренова- то...

Не могу я не вспомнить Володю Беляева, и, конечно, Генриха Федосова. Володя, сколько лет был моим дублёром, и не только в "Динамо", но и в сборной. Потрясающая реакция, кураж, глубокое понимание футбола, преданность одному клубу... Может, только на выходах из ворот у меня было преимущество. Отличный мужик Володя. Но играл-то, в основном, я, и перспективы его в "Динамо" были весьма условны. А его приглашали и в другие клубы, особенно сильно "Спартак" звал, но он решил остаться в "Динамо". Так и осталось у меня чувство, что виноват я перед Володей, не получилась у него карьера, как могла бы. Спасибо, тебе, Володя: за многое спасибо.

А вот с Гешей Федосовым жизнь связала меня ещё крепче. Как-то незаметно мы подружились. Ну, после очередной золотой медали выпили все вместе... потом в театр семьями пошли (Геша не был женат, но пришёл с красавицей подругой)... Новый год вместе встречали... Как-то ближе к лету поехали на рыбалку, и после этого были уже не разлей вода... Удивлял меня часто Генрих: парень он был раскрасавец, к тому же стройный и умел очень элегантно одеться. Женщины за ним бегали... Но он хотел найти подругу только самую лучшую, чтобы на всю жизнь, и жильё мечтал получить (получил на Маяковке комнатку в общей квартире!) и с учёбой определиться и стать знаменитым футболистом. А когда в гостинице мы ночью отдыхали во время выездных игр, он мог читать наизусть по многу часов лучших поэтов и так читать, что спать совершенно не хотелось. А за границу если выезжали, то он бегал по магазинам, чтобы купить редкие пластинки джазистов, хотя... вообще-то он и галстуки самые красивые и элегантные всегда покупал. Когда ему говорили: "Генка, не трать деньги на ерунду, потом нищим будешь!" А он отвечал: "Зато я видел солнце!"

В 1957 г. во время турне "Динамо" по Бразилии он сначала открыл счёт забитым там голам, а потом познакомился с прекрасной девушкой. Она была из семьи русских эмигрантов, которые в Бразилии уже адаптировались и имели небольшой магазин фарфоровых изделий. Девушку звали Наташа, у них с Гешей начал быстро развиваться роман. А тут ещё во время купания в море, девушка чуть-чуть не утонула (отлив уносил её в море) и Геша с огромным трудом спас её и вытащил на берег. Роман развивался дальше! Но надо было возвращаться в Москву...

Мы вернулись, но история эта не закончилась. Наташа писала Генриху письма чуть ли не каждый день, обещала приехать в Москву. А у него дела шли не слишком хорошо. Правда, в сборную на чемпионат мира 1958 г. его кажется должны взять, но будет ли он там участвовать в матчах? Ведь в сборную шли ещё другие, отличные ребята: Иванов, Стрельцов, Татушин, Симонян... Хватит ли Геше места?

Хватить то хватило... Но потом выбыли по известным причинам Стрельцов, Татушин, Огоньков. Эх, Эдик, Эдик... Знал я, что ты плохо управляемый, но не до такой же степени. Вот ведь беда! Надеялся я, что в центре трио сыграют: Иванов, Стрельцов, Федосов, но... не получилось. До сих пор я уверен, что кто-то собаку подложил всему советскому футболу!

Стали отрабатывать спартаковский вариант атаки, и Геше там места не хватило. Никак мы не ожидали, что бразильцы, клубы, которых к нам регулярно приезжали, окажутся, в единой сборной, так сильны. Что творил на поле молоденький Пеле! Как загонял по ходу матча Борю Кузнецова кривоногий Гарринша! Нет, далеко в том чемпионате мы не прошли. Правда, многие высоко оценили игру Льва Яшина, признанного одним из лучших вратарей мира. Но год по многим параметрам прошёл для нас неудачно. Не игравший на чемпионате Геша сник, стал чаще бывать в весёлых компаниях. Наташе своей он не писал...

Я стал задолго готовиться к Кубку Европы 1960 г. А Геша находился в поисках чего-то. Встречались мы реже по семейным обстоятельствам, но на рыбалку всё-таки выезжали.

В 1960 г. сборная СССР взяла кубок Европы, меня признали лучшим вратарём континента. А Геша ушёл в тень... 1961 г. начался для "Динамо" тяжело без Якушина, Всеволод Блинков с нами не справлялся. Мы с Володей Беляевым сидели травмированные на скамейке запасных, а молодой Лев Белкин ловил мячи в наши ворота. Динамовцы никак не могли занять нужное место, чтобы попасть в финальную пульку. Правда, разгорячился однажды Геша, забив в двух матчах пять голов, причём мы разнесли киевское "Динамо" со счётом 5:0! Я, наконец, вышел на поле в матче со "Спартаком" и мы победили 3:1, а Игорёк Численко разорвал в дребезги защиту "Спартака". Осталось выиграть последний матч и мы выходили бы в пульку, но... Проиграли...

На фоне всего этого подвели Геша и Димон Шаповалов, они загуляли вдрызг... Команда разваливалась... Но мы собрались и долго говорили между собой, "Динамо" всё-таки- не фунт изюма. Я предложил Геше и Диме Шаповалову идти поиграть в периферийных клубах: в Кирове, Ухте, Махачкале... Мне тяжело дались эти слова, но с ребятами мы распрощались. Я думал, что рухнула теперь и моя дружба с Гешей. Потом я узнал, что в это время к нему приезжала Наташа из Бразилии, она поступала в университет дружбы Народов. Но он спрятался от неё в Кирове, хотя она потом опять пыталась его найти. Обращалась даже ко мне... Не любил он её что ли совсем? Или советский быт в маленькой общей квартире и маленькая зарплата так его угнетали? В течении нескольких лет я практически не виделся со старым другом...

Мы встретились, уже тогда, когда Геша совсем ушёл из футбола. Поиграл он сначала в нескольких клубах второй лиги, но общий класс там был не тот и мой друг играть прекратил, пытался поработать тренером, но ему всегда жёсткости не хватало, и он навсегда ушёл из футбола. Я узнал, что он работает в магазине "Свет" грузчиком- механиком. И я поехал однажды в этот магазин...

Я подъехал на такси, и двинулся в сторону магазина. И вдруг Геша вышел на улицу, наверное, хотел поймать немного уходящих солнечных лучей, ведь была уже поздняя осень. Мы крепко обнялись...

-Тебя может отпустить с работы твой начальник?- Спросил я.

-А давай вместе к нему зайдём.- Улыбнулся Гена.

Мы зашли к директору, я представился, и он чуть-чуть не упал со стула. Стал предлагать выпить коньячку, но я попросил его отпустить на сегодня Генриха Александровича.

Через несколько минут мы уже сидели в ближайшем кафе. Выпили по рюмочке, и Геша сказал: "Очень рад тебя видеть!"

Ещё выпили, добавили и опять добавили, улыбаясь, смотрели друг на друга. Гена отлично выглядел.

-Обижаешься на меня, за то, что я выступил тогда за ваше с Димой отчисление?

-Нет, Лёвушка, я слишком мало любил футбол, и с нами тогда правильно поступили. Я не такой фанатик своего дела, как ты! Надо было, конечно, мне и самому принять такое решение об уходе. А ты знаешь, я заранее хочу сказать, я доволен своей жизнью. Я в магазине не только таскаю товар, но и провожу механическую сборку, покупатели довольны. Я женился по любви, у меня растёт дочь, и вообще: я человек, который видел солнце! Давай ещё выпьем!

Да, ещё выпили. Я чувствовал, водка меня стала разбирать, а Геша сидел передо мной и выглядел отлично. И у меня неожиданно вырвалось:

-Генка, когда я помру, ты постой обязательно у моего гроба в почётном карауле и никого посторонних не подпускай! Не хочу я, чтобы Маслаченко надо мной крокодиловы слёзы ронял. Пусть только друзья...

-Что ты несёшь, Лёва! Рано ещё говорить об этом, ты лучше расскажи, как дома, что семья: Валя, дочки?

Разговор продолжился... В какой-то момент Геша вдруг спросил:

-А что Наташа больше не приезжала, тебя не находила, обо мне не спрашивала?

Да, подумал я, мужики часто бывают непредсказуемы...

Глава 8 Плюсы и минусы Яшина

Уж, не сегодня ли последний день настанет?! Совсем плохо... Не успел-таки я пройтись мысленно по жизненному пути в обратном направлении и до самого начала... Последний раз... Жаль! Ведь много лет был я здоровым мужиком: рост самый футбольный, вес в норме, мускулатура приличная. Да, желудок болел... и мне уж давно врачи на медосмотрах намекали, что они любят смотреть, как я играю, но с запущенной, и плохо поддающейся лечению язвой, надо уходить из футбола! Ругали за регулярно принимаемую соду. Устраивали мне обструкцию по поводу моего курения, потом сами доставали пачку какой-нибудь "Герцеговины флор" и, улыбаясь протягивали мне... Дальше доставались маленькие рюмашки и коньячок... Да, Лев Яшин нарушал дисциплину. И при этом продолжал играть в футбол. А вообще-то много было таких нарушителей, гораздо серьёзнее меня. У Валеры Маслова и, правда, наверное, было два сердца: сегодня мог накушаться вдоволь водки с друзьями, при этом куря одну сигарету, за другой, а назавтра, как лось бегал по футбольному полю и голы забивал. Или Игорёк Численко, мой любимец... Тоже много на грудь брал, и до определённого времени обходилось, но тут травмы пошли и сейчас будущее у Числа весьма неопределённое. Где-то озеленителем работает лучший бомбардир Европы 1967 г., Игорь Леонидович Численко... А Стрелец, а Валера Воронин?! Какой умница был Валерка: сниматься в кино его приглашали, танцевал он, как бог, был зам. главного редактора еженедельника "Футбол". Но уже несколько лет лежит на кладбище: кто-то проломил ему "фугасом" 0,8 череп, за то, что он просил оставить ему пива на опохмел. Не узнали... Эта сцена хорошо показана в фильме "Москва слезам не верит", только там выпивохи попались добрее.

Да, многим казалось, что в молодости любое море- по колено, и свою судьбу решить успеют. Но частенько не успевали; возможно, я из них самый удачливый, если не считать того, что сейчас лежу на смертном одре. Эх, обидно, страна наша оказалась сейчас в каком-то бедственном положении, Иосифа Виссарионовича, что ли не хватает?! Дома даже протез нормальный мне сделать не смогли: такое полено выстругали, я еле шаг мог шагнуть. Только в Израиле оказывается лёгкий и крепкий протез собрать- это пара пустяков. А сколько у нас инвалидов войны на тяжеленных деревяшках передвигаются. Вот только смог я в Израиль получить направление в известную клинику, желудок проверить, но: "Вы бы хоть на полгода раньше приехали, господин Яшин, сейчас операцию делать уже поздно". Вот так, вскоре после матча на своё шестидесятилетие, я узнал, что пора уже мне собираться в мир иной. Хорошо, что Валя была рядом, поддерживала меня в прямом и переносном смысле слова. Но тогда мы с ней поняли: скоро нам расставаться... навсегда...

Наверное, ты и сам, Лев Иваныч виноват, что в стране у нас многое плохо: сам поднимался по структурной лестнице довольно высоко, правда в области футбола, но сделать конкретно что-то так и не смог. Членом КПСС был, но я бы так выразился: как и многие рядовые члены партии практически не имел права голоса, и только мог выразить свой "одобрямс", или многозначительно промолчать. Но партия мудро давала нам возможность массового слова и голосования и ничего больше. Я не мог, стать революционером, как Че Гевара, и предпочитал уверенно действовать на своём месте, т. е. в воротах. И всё-таки надо сказать, что именно, как футболист, я принёс много пользы своей стране: и валюту зарабатывал, и в холодной войне старался снизить напряжённость.

Хорошо, что Валя была рядом, пусть я иногда и огорчал её. Познакомились-то мы с ней ого-го сколько лет назад. Пришёл я на танцы покадриться, ноги свои длинные показать. Смотрю, в углу танцплощадки девчонка хорошенькая стоит, строгая такая. Я на неё сразу глаз и положил: дескать на такой и жениться можно. Пошёл знакомиться. А она и взгляд на меня поднять не хочет, хотя я сразу понял, что в какой-то момент она меня заметила: наверное, таких длинных больше не было.

Время шло, потом и танцевать стали, и провожать пошёл. Всё думал: поцеловать можно или может обидится? Так обидится, что больше и не захочет видеть меня. Робел... Но время всё-таки пришло, когда и поцеловал, а потом и она ответила; когда намекнул о женитьбе... Помню она посмеялась, но не обидно: дескать, куда же замуж за такого солдата, который только в военной форме и ходит?!

Я не обиделся, сказал, работать буду изо всех сил, всё для неё сделаю. Так потом и получилось: понял я окончательно, что люблю её, а она меня, хотя и пыталась доказать, что она главнее меня. Поженились. Сначала довольно трудно жили, но, когда я в "Динамо" твёрдо закрепился, зарплата у меня увеличилась, стали о детях задумываться.

Много я думал, как бы пробиться выше, стать сильнее Хомы? Алексей Петрович отличный мужик был, никаких секретов от меня не скрывал, много полезных советов дал. И постепенно я занял его место в воротах... Но он не обиделся (по-моему), уехал в Минск. Встречались мы по- доброму. Такой интересный момент: он на много лет был меня старше, но, когда мы уже оба ушли из большого футбола, то в матчах ветеранов, в свои почти 60 лет, он в воротах выглядел лучше меня.

Хомич ушёл и я стал думать, как дальше шагать вперёд и выше. И надумал я тогда расширить поле деятельности, ведь вратарь имеет право играть руками по всей вратарской площадке. А ногами-то играй хоть у ворот противника. Сначала не всё получалось, а потом дело пошло. Яшина стали замечать и отмечать! Настало время, и в сборную пригласили. Вот, уж, и на Олимпиаду 1956 г. я поехал. Дублёром был Боря Разинский, но честно скажу я вам, не годился он на роль первого вратаря СССР. Вот и сыграл он только одну игру и после того, как мы завоевали золото Олимпиады, отметили специалисты, что именно Яшин уже стал сильнейшим вратарём мира. А потом уже был чемпионат мира 1958 г. и победа в Кубке Европы 1960 г.

Наконец-то и моя Валентина поняла, что Лев Яшин главный вратарь не только СССР, но и всего мира. И вообще... главный мужчина в доме. Потом дочки наши замечательные народились, жаль, что на рождение ещё и сына мы уже не решились.

Глава 9 Война. Первая награда.

Странно, но о военном времени я всегда любил вспоминать. Хоть и трудно было, и голодно, и одеть особенно нечего, но... происходило становление моё, как мужчины. Я сам попросил отца отвести меня на завод и пристроить меня работать на какой-нибудь станок. Пристроить- то он меня пристроил, но выяснилось, что работать надо в условиях военного времени не по семь часов, а по 10-12, а то и по14, и почти без выходных. Первые несколько часов я держался всегда нормально, но потом едва не засыпал от усталости и слабости. Станок штамповал корпуса для гранат, и, задремав можно было оттяпать себе пальцы. Правда, постоянное чувство голода не давало легко заснуть, но когда-нибудь неминуемо без пальцев остался бы будущий вратарь республики. И тогда напарник мой по соседнему станку сунул мне в рот большую самокрутку со злющим самосадом:

-Кури медленно, не затягивайся, но изо рта не выпускай...

Вот так Лев Яшин и стал злостным курильщиком. Но зато хлеба в семье прибавилось и длинный худой парнишка с ног не сваливался. За годы войны несколько рабочих специальностей получил. Ну, а когда фашистов стали отбрасывать всё дальше и дальше на запад, жить стало уже веселее. Вот тогда и стали мальчишки снова на улицах играть. И не только в войну, сворачивая Гитлеру голову, но и вспоминали довоенные игры: салочки, городки, лапту, штандор, но в первую очередь, конечно, футбол. Мячи делали из тряпок, иногда добавлялись резиновые детали. Играли всё свободное время, не щадя потрёпанных ботинок. Играли и босиком.

Так, что вот в годы войны прошло становление характера Яшина, и стал он сам настоящей рабочей косточкой. Ну, жаль, конечно, на учёбу времени не хватало, и уже, когда стал заслуженным мастером спорта, говорили мне многие, например, человек, которого я уважал сильно- Николай Николаевич Озеров- дескать, надо тебе, Лёва, продолжать учёбу. И я продолжал, по возможности, и, думаю, что смог кое-чего добиться. Тот же Николай Николаевич меня потом хвалил. Но главное-то я ещё скажу: очень дорога мне медаль "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941- 1945 г.г." Получил-то я её в 16 лет, вскоре после окончания войны. Не зря небо коптил во время войны слесарь, молодой парнишка, Яшин Лев Иванович. Ежели разбираться, то это самая моя главная награда. Эх, не спросил я у Маслака: смог ли бы он такую же получить? Да, он бы, конечно, ответил: смог бы, потому что патриот своей страны, вот только возрастом чуть-чуть не вышел. У него всегда бы ответ нашёлся, как и у Борьки Разинского.

Но сам себе я скажу: Лев Яшин, и даже если б ты не стал известным футболистом, спасибо тебе сказали за трудовой фронт награждением медалью. И ещё: впервые я тогда почувствовал, что хоть мне всего 16 лет исполнилось, но стал я настоящим мужиком в эти военные годы и мог уже защищать свою Родину, своих родных, наших советских людей. И чёрт с ними, с Маслаками, пусть живут, как совесть подсказывает.

Глава 10 Смерть, последний бросок вратаря.

Военные воспоминания сильно утомили. Но хорошо, что всё опять вспомнил... Что это Валя сидит и всё слёзы утирает? Нет, Яшин ещё не отправился в мир иной, жив ещё, старая перечница. Или срок уже подошёл?! Эх, дочуркам так и не смог в жизни лучше помочь... Вот ведь как получалось: ездил за границу сколько раз, а имел за всякие победы не более ста долларов за одну командировку. Помню, один раз Вале хотел шубу купить, а она 130 долларов стоит! Не хватает! Стал просить хозяина магазина сделать скидку; он, как понял, что перед ним тот самый Яшин, то скинул 20 долларов. Но надо ещё 10 баксов, а их уже нет у меня. Хорошо, Валя Бубукин рядом был, он ещё кого-то наших нашёл, и они скинулись по чуть-чуть. Хватило на шубу, но когда я её домой привёз, Валя нашла в ней много недостатков и даже дырочек. Эх, заграница! Подправили и жена носила...

Что-то я бодро себя чувствую, хотя, говорят, такое бывает перед смертью... Тьфу, ты! Ну, никак о ней не забудешь! О смертушке... Где-то рядом стоит со своей косой! Эх, подлечиться бы сейчас и встать, хоть на полчаса! Посидеть бы с ребятами, вспомнить какие-то эпизоды смешные. Мы после выигранных матчей много всегда веселились! Хоть бы они Валю с дочурками не забывали, ведь, наверное, помощь им может понадобиться! И сейчас, и потом...

Эх, дьявол! Давно я на поле не выходил! Слишком много сил отдал, тогда... когда почти двадцать лет приходилось доказывать, кто самый сильный... Ну не двадцать, а кажется семнадцать лет, ну пусть даже пятнадцать... Столько лет на линии огня! Выбегаешь на зелёное футбольное поле и слышишь: "Яшин! Яшин!" Вот вдруг увидел смуглого красавца Гарриншу! Манэ... Почему вдруг?! Так он же умер! А вот и Валерка Воронин, улыбается белоснежными зубами; за ним Григорий Иванович Федотов, так и не смог я его Гришей называть; вот и Анюта, Витька Аничкин; о-о, Алексей Петрович Хомич, уж десять лет нет тебя... Всеволод Михайлович, как я любовался твоей игрой и в хоккее, и в футболе... Все свои... Вы за мной пришли? Я готов... Валя, не плачь! Мне пора... это не страшно... это быстро... Подождите, ребята, сейчас я выйду к вам на поле, я выполню свой последний бросок и мы вместе уйдём... О, там уже Эдик Стрельцов! Подожди, Эдик, тебе ещё рано к нам, но увы... скоро ТАМ встретимся, хотя лучше бы на нашей грешной земле... и сами мы грешники, но бились мы, как рыцари без страха и упрёка... Я иду к вам, ребята!

Автор первоначально хотел написать книгу: "Воспоминания болельщика", вместив в неё действительно только воспоминания свои, своих друзей и т. д.

Однако сейчас болельщик стал совсем другим, это я отметил ещё во вступлении к книге. И написал я более зло, не щадя людей и людишек, охаивающих и оскорбляющих память великого Вратаря и просто Человека: Льва Ивановича Яшина. При этом я старался быть объективным к тем, кто прошёл вместе с Яшиным непростой жизненный путь и был таким же, как он - рыцарем без страха и упрёка.

И вот ещё:

"Пока жив на планете футбол, пока жив хоть один футболист,

хоть один болельщик, будет жить это имя - ЯШИН!"

Карлос Билардо, тренер сборной Аргентины (1989 г.)

Проголосуйте за это произведение

Дискуссия по первой части:

Copyright (c) "Русский переплет" 2004