История
30 марта
2007 года
Размышления над
Февральской революцией
Михаил Бабкин
ДУХОВЕНСТВО РУССКОЙ
ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ И
ФЕВРАЛЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ.
"СТАРАЯ" И
"НОВАЯ" ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ПРИСЯГИ
Настанет год, России чёрный
год,
Когда царей корона
упадёт;
Забудет чернь к ним прежнюю
любовь,
И пища многих будет смерть и
кровь;
Когда детей, когда невинных жён
Низвергнутый не защитит закон;
Когда чума от смрадных, мёртвых
тел
Начнёт бродить среди печальных
сел,
Чтобы платком из хижин
вызывать,
И станет глад сей бедный край
терзать;
И зарево окрасит волны рек
...
М.Ю. Лермонтов
(Из стихотворения
"Предсказание",
1830 г.).
Малоизвестным фактом
истории
Русской православной церкви (РПЦ) является официальное приветствие и поддержка
духовенством свержения монархии в
1917
г. Практически не исследованы и последствия
такой
политической позиции церковных пастырей в судьбоносное для России время.
Одним
из наиболее важных аспектов
в вопросе об отношении РПЦ к Февральской
революции является рассмотрение роли священнослужителей в
нарушении прежней и принятии народом России новой государственной
присяги.
Временное
правительство сохранило религиозный характер государственной присяги. Её
новая
форма была установлена 7 марта 1917
г.
- "Присяга или клятвенное обещание на верность службы Российскому
Государству
для лиц христианских вероисповеданий". В присяге, в
частности, говорилось: "...Обещаюсь перед Богом и своею совестью быть
верным
и неизменно преданным Российскому Государству. ...Обязуюсь повиноваться
Временному Правительству, ныне возглавляющему Российское Государство, впредь
до
установления образа правления волею Народа при посредстве Учредительного
Собрания. ...В заключении данной мною клятвы осеняю себя крестным знамением
и
нижеподписуюсь". 9 марта определением Святейшего правительствующего синода
эта присяга была по духовному ведомству объявлена "для
исполнения",
о чём по всем епархиям были разосланы соответствующие указы. Также было
признано необходимым участие духовенства в церемониях принятия новой
присяги.
Отмены действия предыдущей присяги на верность императору, а также
"освобождения"
граждан от её действия со стороны Св. синода не
последовало. Поэтому прежняя, верноподданническая присяга, по сути, осталась
действующей.
Показателен
факт: Св. синод повелел народу присягать новой власти до того, как призвал
паству ей подчиниться. Об этом можно судить, исходя из сопоставления номеров
его определений, принятых 9 марта. Так, определение об обращении "по
поводу переживаемых ныне событий" имеет порядковый . 1280, а
об
объявлении государственной присяги "для исполнения" - . 1277. Что, на
наш
взгляд, свидетельствует о наличии определённого желания со стороны
членов Св. синода быстрее, вопреки даже логики
последовательности
действий, привести православную паству к присяге новой власти. В первую
очередь, Синод не пытался объяснять народу суть происшедших изменений в
политическом устройстве страны, а стремился быстрее привести его к присяге
Временному правительству. Иными словами, он стремился закрепить завоевания
революции и придать ей необратимый характер.
Российское
духовенство спокойно и достаточно легко пошло не только на изменение
государственной присяги и на служение совершенно другой - светской,
немиропомазанной власти, но и на нарушение предыдущей своей присяги "на
верноподданство", по сути - на клятвопреступление. Личным примером
нарушения
присяги на верность императору духовенство спровоцировало и остальных
граждан
России на клятвопреступление. Утверждать это позволяет тот факт, что присяга
"на
верноподданство" носила ярко выраженный религиозный характер, и
духовенство в
церемониях присяги играло едва ли не главную роль. Более того, согласно
"Своду
законов Российской империи" почтение к царю воспринималось скорее как
обязанность веры, нежели как гражданский долг. Поэтому мнение
Св. синода о присяге было решающим: его достаточно легковесное
отношение
к присяге на верность императору обусловило такое же отношение к ней и со
стороны граждан.
По
выражению современника тех событий - епископа Селенгинского Ефрема
(Кузнецова),
в марте 1917
г.
народ России "ни во что вменил целование св.
Креста
и Евангелия" (клятва на которых являлась неотъемлемой частью
верноподданнической присяги православных).
Официальное отношение Православной церкви к Февральской революции
характеризуют и высказывания представителей церковной иерархии о значении
государственной присяги на верноподданство императору. Так, Уфимский епископ
Андрей (князь Ухтомский) в первых числах марта 1917
г. обратился к своей пастве через епархиальную
газету с посланием "Нравственный смысл современных великих событий". В
нём,
упомянув, что совесть многих граждан смущена совершившимися революционными
событиями, что "многие души ждут ясных указаний (относительно) того,
вправе
ли они отречься от прежнего строя", не изменят ли присяге на верность
царю,
признав новое правительство Государственной думы, епископ Андрей отмечал:
"Прежде
всего должен сказать, что ни о какой "присяге" не может быть речи.
Отречение
от престола Николая II освобождает его бывших подданных от присяги ему". Таким образом,
видный
иерарх Российской церкви Андрей Ухтомский, введённый 14 апреля Временным
правительством в состав членов Св. синода,
фактически
выразил желание значительной части представителей высшего духовенства
оправдать
революцию и не допустить реставрации в России монархической формы
правления.
В целом для духовенства РПЦ в марте
1917
г. была типичной точка зрения, основанная на
том,
что раз император Николай II отрёкся от престола, а
вел.
кн. Михаил Александрович признал власть Временного правительства, призвав
граждан России повиноваться тому, то это служило достаточным основанием для
принесения присяги на преданность новой власти. Проповеди, обращения и
воззвания, содержавшие такую точку зрения, в своём большинстве произносились
епископатом и, начиная с 4 марта 1917 г,. публиковались на страницах церковной
периодической печати. В десятых числах марта духовенство РПЦ само принесло
присягу Временному правительству и практически всегда участвовало в
церемониях
принятия православными гражданами России этой новой присяги. Его участие
заключалось едва ли не в руководящей роли в церемониях присяги: во время её
принятия, священнослужители подавали народу для целования крест и Евангелие,
а
в некоторых местах - сопровождали её крестными ходами и служением молебнов
на
городских площадях, плацах и военных кораблях. Известны
случаи проведения церемонии присяги непосредственно в церквах, то есть с
максимальным участием духовенства: например, войска Киевского гарнизона в
течение нескольких дней, вплоть до 19 марта, присягали в военно-Николаевском
соборе города, а моряки дивизии траления Северного Ледовитого океана 19
марта 1917
г. приводились к присяге на
верность Временному правительству в храме подворья Соловецкого
монастыря.
Следствием подобных действий священнослужителей
РПЦ в марте 1917 г. стало возникновение некоторого
замешательства и растерянности
среди православной паствы. Достаточно недоуменное отношение части мирян к
революционным событиям во многом было обусловлено позицией высшей иерархии
по
отношению к введению новой государственной присяги без отмены старой. В
качестве примера, можно привести слова из письма, подписанного
"православными
христианами" и адресованного членам Св. синода. Православные обращались с
просьбой разрешить их разногласия относительно сакральности принятия
государственных присяг. Если прежней присягой на верноподданство царю, как
якобы ничего не значащей (при том, что Николай II
находился под арестом) власти распоряжаются пренебречь, то такое же
легковесное
отношение у народа будет и к новой присяге, приносимой на верность или
новому
царю, или же Временному правительству. Православные писали, что их вопросы
как
действовать в создавшейся обстановке приходские священники оставляют без
ответа, в результате чего среди паствы возникает ропот и разногласия.
Вследствие чего миряне решили обратиться с вопросами непосредственно к
членам
Правительствующего синода: .Как быть со старой присягой и с той, которую
принимать заставят? Какая присяга должна быть милее Богу первая, аль
вторая?..
Синод оставил письмо без ответа.
Подобные обращения к Св.
синоду
свидетельствует не только о наличии монархических симпатий у определённой
части
православных христиан, но и то, что они расценивали политическую ситуацию в
России как .междуцарствие., а молчание синода в большой степени объясняется
нежеланием рассматривать положение России в послефевральский период
1917
г. как .междуцарствие.,
грозившее
возвратом монархии, а следовательно и возобновлением подчинения церкви
императору.
Аналогичное недоумение о неопределённом
отношении
властей к старой присяге на верность царю высказывалось и бароном П.Н.
Врангелем. Вспоминая о мартовских днях
1917
г. (когда в воинских частях
стало
известно о происшедших в столице политический событиях и от вышестоящих
начальников был получен приказ о присяге новой власти) он писал: "Что (при
этом. - М.Б.) должен был
испытать русский офицер или солдат, сызмальства воспитанный в идее
нерушимости
присяги и верности Царю, в этих понятиях прошедший службу, видевший в этом
главный понятный ему смысл войны? Надо сказать, в эти решительные минуты
ничего
не было предпринято со стороны старших руководителей для разъяснения армии
происшедшего. Никаких общих руководящих указаний, никакой попытки овладеть
сверху психологией армии не было сделано". Немалую роль в такой
дезориентировке войск сыграла и позиция высшей духовной
власти.
Обратимся
к рассмотрению формы торжественного обещания для членов Временного
правительства, которая была установлена 11 марта. В ней
говорилось: "...Обещаюсь и клянусь пред Всемогущим Богом и своею совестью
служить верою и правдою народу Державы Российской, ...и всеми
предоставленными
мне мерами подавлять всякие попытки, прямо или косвенно направленные к
восстановлению старого строя. ...Клянусь принять все меры для созыва в
возможно
кратчайший срок ...Учредительного Собрания, передать в руки его полноту
власти,
...и преклониться пред выраженною сим Собранием народною волею об
образе
правления и основных законах Российского Государства. В исполнении сей моей
клятвы да поможет мне Бог". Присягу члены Временного правительства
принесли
15 марта. Её церемония происходила в Правительствующем сенате, в светской
обстановке.
В ней
содержится определённое противоречие: с одной стороны, члены Временного
правительства обещали принять и признать выбранный народными представителями
в
Учредительном собрании образ правления, с другой, - всячески подавлять любые
попытки к восстановлению прежнего монархического строя. Таким образом, в
марте 1917 г. граждане России давали
клятву
верности правительству, члены которого публично-декларативно
превышали свои полномочия. Духовенство же Православной церкви, приводя
паству к
присяге на верность новой власти, являлось добровольным помощником и верным
союзником правительства в этих его начинаниях.
Действия как членов Временного правительства, так и
членов
Святейшего правительствующего синода были направлены на создание
республиканского государственного устройства в России. Подготовляя,
предвосхищая и обусловливая республиканский выбор Учредительного собрания
и Св. синод, и Временное правительство стремились не
допустить даже обсуждения политического вопроса о временно образовавшемся
российском "междуцарствии", упоминая в своих официальных документах лишь
необратимый характер произошедших в феврале - марте 1917 г. событий.
9
марта
фактически был отменён державный церковно-монархический лозунг "за Веру,
Царя
и Отечество". Спешно распорядившись привести паству к присяге новой власти
и
отказавшись молитвенно поминать царскую власть, церковь исключила одну из
составляющих триединого девиза - "за Царя". Тем самым, духовенством
фактически была изменена исторически сложившаяся
государственно-монархическая
идеология.
Под
влиянием оказалась и православный народ: в первую очередь, члены организаций
и
партий, придерживавшиеся правых позиций - Союза русского народа, Русской
монархической партии, Русского народного союза имени Михаила Архангела и
других, в своей совокупности являвшихся едва ли не наиболее многочисленным
партийным объединением в России (не представлявшим, однако, единого целого).
В
их программах были прописано отстаивание монархической формы правления и
послушание Православной церкви. Отказ церкви в первые дни марта
1917 г. от девиза "за Царя" во
многом предопределил фактический сход с российской политической сцены
монархического движения. По причине фактического отказа
Св.
синода от поддержки царской власти (в смысле отказа от возможности
рассмотрения
реального в те дни варианта конституционно-монархического пути развития
России), у монархистов "ушла из под ног" идеологическая почва. Таким
образом,
когда вопрос о трансформировании самодержавия в конституционную монархию был
актуален, синод не рассматривал возможность установления таких форм
государственного
устройства. Более того, центральный орган церковного управления предпринимал
меры, чтобы предотвратить восстановление в стране монархической формы
власти.
Всё вышеизложенное позволяет сделать некое
обобщение. Во-первых, 9 марта 1917 г. с высоты официального церковного амвона, от
Св.
синода РПЦ - без
освобождения народа
от действия
прежней верноподданнической
присяги
- пастве
было дано распоряжение
присягать Временному правительству. Тем самым православным фактически было дано "благословение" на
клятвопреступление. Во-вторых, с того дня берёт начало
цепочка последующих во многом
аналогичных для народа
России клятвопреступлений. Сначала нарушили свою присягу "на верность службы Российскому
государству" те, кто осенью 1917 - весной 1918 гг.
поддержал большевиков и встал на их сторону в
Гражданской войне. Потом - те, кто в
1991 г. во время "Преображенской
революции" и распада СССР
поддержал возвращение России на демократический путь развития (в первую
очередь
это касается военнослужащих). Однако
характер двух последних "официально
узаконенных клятвопреступлений" весьма отличается от
первого. Так, после соответствующих политических
событий октября 1917
г. и 1991 г. (в периоды, когда решались вопросы,
с
позволения сказать, "быть или не
быть" в стране той или иной форме
правления) санкции РПЦ власти уже не спрашивали. Плюс, в два последнеупомянутых периода роль
духовенства
в политической жизни страны была
несопоставимо меньше, чем в начале Февральской революции, да и характер советской и последней российской присяг был и/или есть исключительно
светский.
Примечание:
С полной версией статьи можно
ознакомиться
на страницах журнала "Посев" (М., 2007. .
2. С. 21-25).
Copyright (c) "Русский переплет"
