Портал | Содержание | О нас | Авторам | Новости | Первая десятка | Дискуссионный клуб | Чат Научный форум Первая десятка "Русского переплета" Темы дня:

Мир собирается объявить бесполётную зону в нашей Vselennoy! | Президенту Путину о создании Института Истории Русского Народа. |Нас посетило 40 млн. человек | Чем занимались русские 4000 лет назад? | Кому давать гранты или сколько в России молодых ученых?

Объектом сферы образования является сознание примерно 1/5 части населения страны, поэтому по важности эта сфера может уступать разве что телевидению. Но если учесть, что эта 1/5 часть почти поголовно молодежь от 6 до 18 лет, а примерно такой же по мощности (в мегатоннах...) медийный удар приходится поровну на все группы населения, то сфера образования может оказаться и самой важной.

Изменения, произошедшие в России за последние 15 лет, оказались радикальными - по крайней мере, в некоторых секторах. То, что это произойдет, - было ясно с самого начала Перестройки, причем степень радикальности поначалу даже переоценивалась. Поэтому можно было предположить, что сфера образования окажется одним из радикально преобразующихся секторов или столь же радикально повлияет на процессы в остальных. Однако вопрос, как и в какой степени должно и будет меняться образование, на что и как оно повлияет, не ставился. Никакой внятной политики преобразований в области образования не было и нет. Заметим, что иметь внятную политику преобразований вообще не обязательно. Можно ограничиться такой позицией: ничего нового, сохраняем старое, по возможности демпфируем удар. Не самая плохая позиция, а в некоторых ситуациях - самая хорошая. Например, если альтернатива - дикие необдуманные эксперименты.

Причем в 90-е началась было "перестройка" - только маленькая - в образовании. Педагоги-энтузиасты, где на чистом энтузиазме, где на высокооктановой смеси энтузиазма и соросовских грантов - начали что-то делать. И в какой-то момент чиновники не мешали, даже поощряли! Похоже, что они учуяли запах живой жизни, им самим стало интересно... Но к настоящему моменту ситуация в корне изменилась. Когда началась "реформа сверху", то движение "снизу" и все, что было в нем наработано, не только не учли, а стали давить. И понятно почему - чиновники увидели бюджетные деньги. Которые, в отличие от денег свободного рынка, можно не ЗАРАБОТАТЬ, а ВЗЯТЬ. Заметим, что Сороса в России уничтожили именно по той же причине. Чиновники решили, что его деньги можно взять. Все дальнейшее хорошо известно. Как сказал кто-то "если речь идет не понятно о чем, значит она идет о деньгах".

Система среднего образования несет, в самом общем виде, три функции. Первая - социализация: на выходе должен получаться человек, до некоторой степени представляющий себе, как устроено и функционирует общество, и способный в этом обществе жить. Вторая функция - подготовка к работе: на выходе человек должен оказаться способным к работе. Причем в двух, если угодно, вариантах: по уже избранной специальности - если он ее избрал ранее и к работе именно по этой специальности готовился; или в более широкой области с некоторым быстрым доучиванием на месте - на случай, если он имел в виду продолжение учебы, но не сумел поступить в вуз. Наконец, третья функция системы среднего образования - подготовка к поступлению в вуз тех, кто хочет туда поступить и с высокой вероятностью сможет это сделать. Причем эти функции могут реализоваться на разных уровнях. Например, третья: от вуза с низкими требованиями - и в случае ориентирования на работу "в широкой области" - до вузов первого ряда, подготовка в которые может быть обеспечена (как система) только лучшими специализированными школами (математическими, языковыми, гуманитарными и так далее).

Как справлялась с этими задачами советская школа? С задачей социализации школа справлялась не вполне: необходимый для выживания урок трусости и двоемыслия она прививала (успешно преодолев урок отваги и честности, преподанный детскими сказками), а вот с законопослушностью дело обстояло хуже. Это было неизбежно: лживость и законопослушность, очевидно, несовместимы. Закон (даже островной системы законодательства, тем более - континентальной, а уж социалистической - и подавно) отражает представление общества об идеале. Возникает вопрос - как могла в течение длительного времени существовать такая уродливая и, следовательно, неэффективная система. Ответ прост - такова была идеология господствующего класса. А за ее неэффективность общество - то есть люди - в итоге и расплатились... Предупреждал же дедушка Ленин - победа общественного строя определяется производительностью труда.

С задачей подготовки к работе школа справлялась - за длительное время совместной эволюции школа и производство сблизились, потому, что между ними - в отличие от ситуации с социализацией - ничего не стояло.

С задачей подготовки к обучению в вузе школа справлялась не вполне - для поступления в вуз были полезны занятия с репетиторами. Однако зазор между школой и вузом был относительно мал - он ограничивался наличием у родителей денег, которые они могли репетиторам платить и количеством "позвоночников", коих брали в вуз "по звонку".

Как влияла на работу этой системы воинская обязанность? Два года дедовщины довершали великое дело воспитания советского человека, равно всегда готового к насилию со стороны власти и к насилию над тем, кто был слабее. От школьного образования мало что оставалось, но производство как-то обходилось. Отдельные частные случаи вроде самоубийств или, наоборот, успешной военно-научной карьеры погоды не делали.

Что произошло на наших глазах в 90-е годы? Процесс начался не с реального падения учительских зарплат и не с диких экспериментов двуглавого монстра - власти и теоретиков от образования. Процесс начался с радикального изменения рынка труда (в тот момент никто не понимал, что это лишь временное явление). Все немедленно захотели стать преуспевающими адвокатами, топ-менеджерами или, на худой конец, интердевочками. Соответственно, все поняли, что учиться не надо, ибо учат не этому. И учиться перестали - да так к этому привыкли, что и по сей день не начали. Через какое-то время тенденцию заметили учителя, и вкупе с падением реальной зарплаты это понятно как на них повлияло.

Во-первых, упало ниже плинтуса качество преподавания, а вместе с исчезновением желания учиться это привело к падению качества обучения. Во-вторых, скоро исполнится полтора десятилетия с того момента, когда учителя начали внушать подрастающему поколению, что демократия, либерализм и капитализм - это плохо. (Аналогично: никакие договоры, размежевания, соглашения и все, что угодно, - ничто не приведет к миру на Ближнем Востоке, пока араб-учитель в арабской школе ежедневно учит, что евреев надо сбросить в море. Те, кто этого не понимают, - или дураки, или обманщики. В том числе все политики мира.) Школьный учитель оказался могильщиком Перестройки. Иначе и быть не могло - от Перестройки стало плохо ему, причем многожды плохо: и финансово; и морально - школьники перестали учиться; и статусно - он потерял власть, школьники перестали, завидев ремень, спускать штаны. Вторым могильщиком стало наше незыблимое советское чиновничество, наш правящий класс. Собственно, он - в отличие от учителей - был обязан так действовать: он правящий, ничего, кроме как "править", не умел, а Перестройка его бы от правления отстранила.

Разумеется, и в смысле желания учиться, и в смысле преподавания, и в смысле обучения были и остаются исключения. Однако количество этих исключений (порядка процента школьников Москвы) таково, что погоды не делают и они. Скорее всего, этот абзац вызовет у вас возмущение - вы знаете нескольких хороших учителей и, возможно, сами таковым являетесь (раз читаете эту статью). Но мы говорим о средней ситуации, которую видим из вуза. Одна из наших статей так и называлась "Взгляд с полей аэрации". Позвольте процитировать: "Идет дождь, светит солнышко, где-то растет пшеничка, и будем надеяться, что большая - пребольшая, а к нам, на поля аэрации, стекает то, что вырабатывает город."

Соответственно, следствия. Первое - все новые специальности получили неподготовленных работников. Дикое хамство, с которым мы сталкиваемся на каждом шагу, объясняется не только российской традицией: этих девиц в госорганах или в "коммерческих структурах" при госорганах и этих пацанов в бутиках просто не учили работать. Причем не важно, платное это учреждение или бесплатное, зарабатывает это чудо в перьях $ 100 или $ 1000, получает по ведомости, в конвертике или просто "из рук в руки". Зарплата сама по себе не делает человека хорошим работником. Она часто дает ему возможность работать хорошо - но не более.

Второе следствие - все старые специальности лишились кадров: ибо и к старым специальностям система образования готовить перестала - и готовиться к ним перестали тоже. Плохо, когда человек учится на слесаря потому, что нет других вариантов, и он это понимает, но еще хуже, если других вариантов нет, а он этого не понимает и хочет быть преуспевающей интердевочкой в бутике. А вынужден держать в ласковых руках гаечный ключ - так, кажется?

Третье следствие - стремительное падение уровня абитуриентов вузов. Институты в силу своей инерционности не смогли понизить входные требования с должной скоростью (нынче не все абитуриенты умеют сложить две дроби) и отреагировали на ситуацию, создав буферную зону из подготовительных курсов, отделений и репетиторов. Благо, опыт уже был, ибо все это, хоть и в меньшем масштабе, существовало и ранее: свободная в нерабочее время рабочая сила была, а платежеспособный клиент появился - в коммерческом секторе зарплаты были выше, чем в госсекторе. Именно коммерческий сектор стал определять среднюю (или суммарную) платежеспособность - чиновников, зарабатывающих больше, чем в частном секторе, было все-таки мало. Причем часть их обеспечивала образование своих чад путем "звонков" - этот сектор Перестройка не уменьшила.

Пора переходить к вопросу, какой должна быть школа. Возьмем за образец американскую школу - потому что по сложности проблем, с которыми столкнулось общество, многонациональная и пережившая экономический крах и депрессию в первой трети прошлого века Америка ближе к пережившей экономический крах и революцию России, чем Европа. С национальными проблемами Европа всерьез столкнулась только в конце прошлого века, и мы видим, что эти проблемы она решить не может и ситуация пока что ухудшается. Об американской школе написано много, и большая часть написанного - бред или злобный бред. Особенно пахучи бывают статьи выходцев из России, живущих в Америке. Не вдаваясь в анализ этого явления, укажем некоторые достоверные и интересные русскоязычные источники: книгу покойного Г.Г.Воробьева "Легко ли учиться в американской школе?", книгу А.М.Дреера "Преподавание в средней школе США" и статьи Валентины Бакмастер, Василия Кольченко, Евгении Лазаревой и других авторов (в том числе - авторов этой статьи) в газете "Первое сентября". Американская школа в целом решает, естественно, те же три проблемы - социализация, профориентация и подготовка к поступлению в вуз. Но акценты расставлены несколько по-иному: удельный вес проблемы социализации существенно выше. И с этой проблемой американская школа справляется: средний американец чтит закон. Он может его нарушить, но понимая, что поступает плохо и стесняясь этого - в отличие от россиянина, который таким поступком гордится. Справляется она с этой проблемой потому, что а) преподает разнообразные курсы, связанные с реальной жизнью, б) очень активно, доброжелательно (!), и ответственно (вообще !!) вовлекает родителей в различные сферы жизни школы и в) организует разнообразную внеклассную работу (участие школьника в которой учитывается, между прочим, при поступлении в вуз).

Вторая проблема - профориентация. И с этой проблемой американская школа справляется, используя примерно то, что в России называется "профилизацией" - она учит более конкретным вещам (набор предметов варьируем по выбору учащегося). Точнее, она предоставляет возможность научиться. Но большинство школьников этим пользуется - они знают, что это им пригодится: в Америке не было резкого изменения рынка труда.

Третьей проблемой - подготовкой к поступлению в вуз - американская школа занимается, но не непосредственно, путем натаскивания. Она лишь предоставляет школьнику такую возможность, причем об этих возможностях, о дополнительных курсах в школе и местном университете, о бесконечных олимпиадах всех уровней, об организации встреч школьников с представителями вузов - обо всем этом можно было бы написать отдельную статью. И все это почти бесплатно! Америка ясно понимает те две принципиально важные вещи, которых не понимал и не понимает вышеупомянутый туподвоеглавый монстр: 1) ШКОЛА - ЭТО БУДУЩЕЕ СТРАНЫ и 2) ЗАСТАВИТЬ УЧИТЬСЯ НЕВОЗМОЖНО. Разумеется, мы говорим о ситуации "в среднем". Есть великолепные спецшколы, для поступления в которые надо сдавать экзамены и которые могут быть платными (если они частные) или бесплатными и которые готовят хоть в МТИ, хоть в Калтех, хоть в Гарвард. Есть и слабые школы - в глухой провинции, в "проблемных" районах.

Отсюда можно сделать вывод, с какими задачами из всех теоретически возможных может и не может справиться школа в бедной стране. Первая задача - улучшение социализации - в принципе может быть решена: она требует не столько денег, сколько деидеологизации государства, прекращения обучению лжи и изменения взаимоотношений школы и родителей. Из этих трех задач решены полторы - первая и отчасти вторая (ложь, по крайней мере в политическом аспекте, выведена из школы, но осталась в СМИ). Можно ли решить третью? Нам - по нашей советской идеалистической ментальности - кажется, что изменение отношений школа-родители возможно, но для этого школа должна опять начать учить. Значит, это дело не быстрое. Кстати, к вопросу о лжи в школе.

Российскую школу подстерегает еще одна опасность: в попытках вернуть школе социализирующую функцию наше безумное руководство может начать внедрять в школе религию. Тем более, что РПЦ будет - как система - этому рада. Она - отменно тоталитарная организация, более тоталитарная, чем нацистская Германия и СССР: те хоть не требовали регулярного отчета в мыслях. Получив от Ельцина подачку в виде налоговых преференций и права на ввоз алкоголя и табака, РПЦ вполне будет рада внести свой вклад в нарушение Конституции и приступит к катехизации России. Другое дело, что из этого ничего не выйдет: религиозность в нынешней России чисто декоративна и декларативна - верующими называют себя раз в десять больше человек, чем реально живут как положено жить православному христианину. Так что в случае внедрения религии ложь и двоемыслие станут еще больше - если это возможно, - чем были в СССР. Так что с социализацией - это дело не скорое, если вообще возможное.

Со второй задачей дело обстоит лучше - профподготовка в школе может быть реализована. Нужны ли для этого ПТУ, или профильные школы, или профильные классы - вопрос второй. Стабильный и прозрачный рынок труда - и за десять лет (при, естественно, разумном подходе) систему можно будет наладить. Потребуется, однако, принципиальное изменение образовательной установки - с зубрежки на применение знаний. Но это может быть сделано относительно дешевыми средствами, уж точно более дешевыми, нежели ЕГЭ. Тем более, что, если не выдирать по российской традиции яйца из курицы до того, как она готова нестись, а дать частному сектору хоть немного накопить жирка, то он сам начнет вкладывать деньги в образование - как делал это Ходорковский.

Третья задача - подготовка школьников к поступлению в вузы и обучению в них, - по-видимому, в бедной стране неразрешима. Во-первых, решение этой задачи требует денег, а зачем государству тратить бюджетные деньги, если ее решают вузы - за счет денег родителей? Во- вторых, решение этой задачи требует налаженного взаимодействия средней и высшей школы, а его наладить не так-то просто - такое взаимодействие требует инициативы и самостоятельности и от вуза, и от школы, а государство сегодня все больше ограничивает и то, и другое. Конечно, вуз заинтересован в сильных выпускниках, отчасти он эту задачу решает, опять же организовывая всяческие курсы, подготовительные отделения и опекаемые школы. Кроме того, руководство вуза понимает, что лучшая приманка для сильного и работоспособного школьника - перспективы после получения высшего образования. И направляет свои усилия в сторону трудоустройства, взаимодействия с фирмами и т.д. И в сторону пропаганды этих своих достижений.

В заключение поговорим о ЕГЭ - не потому, что это по сути дела важный вопрос, а потому, что именно в этой истории проявились вся наша глупость, весь наш волюнтаризм. Во-первых, по сути дела не этим следовало бы заниматься - важнее всего, чему учить, второй вопрос - как учить, может быть, третий - кого. Так что не ЕГЭ главное. Далее, все разглагольствования о доступности образования - бред: доступно оно тем, у кого есть деньги на жизнь в течение времени обучения (свои или родителей, плюс проблема жилья и т.д. - прекрасную отповедь промоутерам ЕГЭ дал в "Известиях" председатель приемной комиссии МИЭМа Ю.П.Башкиров). Идея о том, что родители перестанут платить репетиторам - еще один бред. Будут платить за натаскивание на ЕГЭ. Далее, результаты ЕГЭ фальсифицируются на местах - такова уж наша реальная ментальность. Хорошо накрытый стол в соседней комнате волшебно влияет на результат тестов. Наконец, сами тесты - это что-то особенное: специалисты рыдают. Особенно бьются в истерике литераторы и историки, и любому мало-мальски мыслящему человеку понятно, почему. Рассказывать сказки о тестах на Западе не надо - американское школьное тестирование и по содержанию, и по методике проведения имеет очень мало общего с нашим доморощенным ублюдком (здесь - не ругательство, а научная характеристика).

Забавно, что суть дела вообще, кажется, никого не интересует. Года два назад в газете "Первое сентября" была опубликована маленькая заметка, в которой объяснялось, как результаты даже этих егэшных трепыханий можно использовать умнее, - реакция ноль. Идея была тривиальная и бесплатная - не суммировать баллы, разводя бесконечную и бессодержательную "науку" о том, как именно суммировать, а приводить все баллы - а уж вуз сам поймет, что ему важнее - A, B или C. Примерно тогда же был опубликован результат нашего многолетнего эксперимента - не теоретико-педагогических размышлизмов, а натурального живого эксперимента, - который показал, что, по крайней мере, результаты теста по математике очень слабо связаны со способностью решать сложные задачи. Это, между прочим, был первый и последний не теоретико- трепологический, а ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЙ аргумент против тестов в их российском исполнении. Реакция - тот же ноль.

В конечном итоге всем - и в том числе промоутерам ЕГЭ - стало ясно, что набор в вузы по результатам этого "тестирования" недопустимо понизит качество абитуриентов. Поэтому вузам разрешили набирать часть студентов посредством иных механизмов - например, через олимпиады. Решение очень плохое, и вот почему. Во-первых, критерий набора через олимпиады менее четок - а это облегчает коррупцию. Во-вторых, наличие студентов существенно разного уровня увеличит отсев - что само по себе плохо. Либо вынудит снижать уровень преподавания - что тоже плохо. Вуз, скорее всего, в этой ситуации начнет увеличивать количество "спецкурсов", т.е. вообще вариабельность обучения, что само по себе будет хорошо. И работодателям придется тщательно читать дипломы, что само по себе полезно. Так что в области точных и естественных наук вредные последствия ЕГЭ отчасти удастся сдемпфировать, а литература с историей - ну что ж, кем-то надо пожертвовать, нес па?

Итак, наш прогноз - не слишком утешительный. Движение в сторону улучшения социализации возможно только при оздоровлении общей атмосферы в стране (прекращении лжи) и при долгой работе по налаживанию отношений родители-школа. Улучшение профподготовки возможно по мере стабилизации рынка труда и при изменении идеологии школьного образования, перехода от зубрежки к умению пользоваться. Улучшение подготовки к поступлению и обучению в вузе невозможно, набор по ЕГЭ негативно скажется на работе вузов и уровне выпускников, причем гуманитарные вузы пострадают сильнее. На этой не слишком оптимистической ноте позвольте закончить. "Я кончил. Благодарю за внимание. Сейчас, наверное, будут убивать."

Проголосуйте за это произведение

Copyright (c) "Русский переплет"