|
|
 |
|
Выпуск ╧ 153 от 28 сентября 2000 года. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Сейчас кажется, что не было другой кандидатуры на роль первого космонавта планеты, кроме как Юрий Алексеевич Гагарин. Однако, это не совсем так. Вот что написал в своих дневниках о проблеме выбора пилота "Востока" руководивший в те годы подгтовкой космонавтов Николай Петрович Каманин: "5 апреля. Тюра-Там. Все последнее время и сейчас, когда я пишу эти строки, меня неотступно преследует одна и та же мысль - кого послать в первый полет, Гагарина или Титова ? И тот, и другой - отличные кандидаты, но в последние дни я все больше слышу высказываний в пользу Титова, и у меня самого возрастает вера в него. Титов все упражнения и тренировки выполняет более четко, отточенно и никогда не говорит лишних слов. А вот Гагарин высказывал сомнение в необходимости автоматического арскрытия запасного парашюта, а во время облета района посадки, наблюдая оголенную, обледенелую землю, со вздохом сказал: "Да, здесь можно крепко приложиться". Во время одной из бесед с космонавтами, когда я рекомендовал им пройти катапультирование с самолета, Гагарин отнесся к этому предложению довольно неохотно. Титов обладает более сильным характером. Единственное, что меня удерживает от решения в пользу Титова - это необходимость иметь более сильного космонавта на суточный полет. Второй полет на шестнадцать витков будет бесспорно труднее первого одновиткового полета. Но первый полет и имя первого космонавта человечество не забудет никогда, а второй и последующие забудутся так же легко, как забываются очередные рекорды. Итак, кто же - Гагарин или Титов ? У меня есть еще несколько дней, чтобы окончательно решить этот вопрос. Трудно решать, кого посылать на верную смерть, и столь же трудно решить, кого из 2-3 достойных сделать мировой известностью и навеки сохранить его имя в истории человечества". Как теперь известно, выбор был сделан в пользу Гагарина. Он стал первым. А Титов стал вторым, что не менее значимо для истории космонавтики. Вспоминает Борис Евсеевич Черток, заместитель Сергея Павловича Королева, один из участников пуска корабля "Восток-2": "Запуск "Востока-2" планировался на 6 августа 1961 года. Накануне, 3 августа, так же как и перед пуском Гагарина, с 51-й площадки была сделана попытка пуска очередной Р-9. Ракета взорвалась, частично уничтожив стартовые сооружения. Это было тяжелым ударом по программе Р-9, но совсем не мешало оптимистическим настроениям испытателей. Многие из них говорили, что взрыв Р-9 - это хорошая примета перед полетом человека. Несмотря на нервозность, внесенную аварией Р-9, подготовка "Востока-2" протекала спокойно и организовано. Проблемой, вызвавшей острую дискуссию Королева с руководством ВВС, была продолжительность полета. Королев после советов с медиками настаивал на продолжительности не менее суток. Главный наставник космонавтов Каманин, опираясь на авторитет тех же медиков, проявлял осторожность и предлагал не более трех витков. В 1961 году Гагарина выпускали за рубеж только вместе с Каманиным. В период подготовки к пуску Титова на полигоне не было ни Гагарина, ни Каманина: они находились в Канаде. Таким образом, в это время спорить с Королевым по программе продолжительности полета было некому. По кандидатуре на суточный полет было полное единодушие. Все были за Титова. Титов должен был дважды провести опробование ручного управления кораблем, вести визуальные наблюдения через иллюминаторы и записывать увиденное, проводить сеансы связи при каждом пролете над СССР по УКВ, а в режиме КВ два раза в час, проводить физзарядку, обедать, ужинать, пользоваться ассенизационным устройством, наконец, спать ! Спать в космосе ! Пожалуй, это был один из важнейших экспериментов. Если в космосе, в невесомости, без перин и подушек, в скафандре можно спать, значит, можно будет жить и работать ! Вот почему Королев так спорил с Каманиным, отстаивая суточный полет. Общий настрой на полигоне, по сравнению с гагаринским пуском, был существенно более спокойным и деловым. У каждого из нас появилась внутренняя уверенность в успехе. Обмениваясь между собой мыслями и соображениями, которые не выносились на официальные заседания, мы были солидарны в том, что техника корабля надежно отработана. В Титове тоже никто не сомневался. Разбудили нас дежурные в три часа утра. Съехались все, кому положено, на стартовую позицию в четыре. В пять утра 6 августа Государственная комиссия дала добро на заправку и пуск. Все положенные процедуры были соблюдены. Евгений Анатольевич Карпов - врач и первый начальник Центра подготовки космонавтов (ЦПК) разбудил Титова и дублера Николаева. По двухчасовой готовности, облаченные в скафандры, они были подвезены на площадку к ракете. Титов произнес заготовленную заранее речь о том, что свой космический полет посвящает XXII съезду КПСС, он благодарит создателей прекрасного корабля "Восток-2" и еще раз благодарит Центральный Комитет родной ленинской партии, Советское правительство за оказанное доверие и заверяет, что выполнит почетное и ответственное задание. Жарким утром 6 августа в девять часов по московскому времени стартовал в космос второй гражданин Советского Союза Герман Титов. В 9 часов 20 минут убедились по докладам с НИПов (Наземные Измерительные Пункты) и от самого Титова, что на орбите, на борту полный порядок. В 15 часов 30 минут Титов сообщил: "Невесомость переношу отлично". Он храбрился. Позднее он признался, что его слегка подташнивало и мутило. Особенно неприятные ощущения возникали при резких движениях головы. Он старался медленно поворачивать голову или укладывать ее неподвижно. Но задания по киносъемке и наблюдению Земли через иллюминаторы требовали движений. Титов учился спокойной собранной позой снимать головокружения. Подробнее обо всех своих действиях и самочувствии он рассказал, отчитываясь перед Госкомиссией на Земле. А пока мы только гадали и спорили. Наши медики на КП, изучая телеметрию, тоже что-то заподозрили, но Яздовский и Карпов успокаивали: - Вот поспит - и все пройдет. Я был на КП, когда Титов с некоторым упреком в адрес "Зари-1" заявил: - Вы как хотите, а я ложусь спать ! И он действительно попытался заснуть. После седьмого витка корабль уходил из зоны связи наших НИПов и появлялся снова только после двенадцатого витка в зоне приема Камчатки. Почти восемь часов занимают "глухие" витки. В это время вся надежда на "ненадежную" связь по КВ и контроль по "Сигналу". Вместе с Воскресенским мы вернулись на КП в 2 часа утра уже 7 августа. Здесь начиналась легкая паника. Титов не отвечал на запросы "Зари-1". Все оказалось просто: космонавт заснул. Выяснилось, что в космосе можно не только спать, но и "проспать". Тут же мне было дано задание разработать ТЗ для часовой промышленности на космический будильник. Следующая нервотрепка на КП началась в ожидании докладов о запуске цикла спуска и, наконец, из района приземления. Все закончилось благополучно, не считая того, что при спуске на двух парашютах космонавт ╧ 2 приземлился всего в десятке метров от железной дороги, по которой в то время шел поезд. Титова быстро доставили местным транспортом в ближайший райком партии. Он связался с Москвой и доложил "дорогому Никите Сергеевичу Хрущеву" о завершении полета". Из книги воспоминаний летчика-космонавта СССР Георгия Степановича Шонина "Самые первые": " После возвращения Юрия [Гагарина] из космоса мы принялись за отчеты о проведении всех этапов подготовки к полету и самого полета. Закончив эту работу, наша группа улетела в Сочи на отдых. Какое было у нас у всех настроение ! Мы купались, загорали, ездили на экскурсии, принимали участие во всех соревнованиях. Рядом с нами, на соседней даче, отдыхал Сергей Павлович Королев. Мы встречались почти ежедневно. Во время общей безмятежности Сергей Павлович отзывал иногда Германа [Титова] в сторону или приглашал к себе на дачу и вел с ним продолжительные беседы. Королев уже тогда жил предстоящим полетом. Однажды он собрал нас в небольшом холле. - У меня к вам вопрос. Он и прост, и сложен. Я хотел бы узнать ваше мнение: на сколько лететь Герману ? Было много предложений. После разговора с Германом и с коллегами осталось два варианта: три витка и сутки. Мнения наши тоже разделились. Но большинство все же высказывалось за сутки. Внимательно выслушав каждого, Сергей Павлович подвел итог: - Все ясно. Но окончательно вопрос о длительности полета будет решать все же Государственная комиссия. - И он впервые за время беседы улыбнулся. И вот мы вновь на космодроме. В орбитальный полет на сутки теперь отправится Герман Титов. 6 августа ярким солнечным утром мы стоим у лифта, который должен поднять его на вершину ракеты, говорим ему теплые напутственные слова, а он улыбается нам и ничего не слышит. Но┘время ! Герман поднимается к своему "Востоку-2", а мы едем на смотровую площадку, находящуюся в полутора километрах от стартового стола. С этой площадки вместе с главными конструкторами различных систем, вместе с руководителями многих исследовательских институтов мы будем наблюдать за стартом Германа. Во время полета Юрия мы все, за исключением его дублеров, находились на командных пунктах. Сейчас же здесь, на космодроме, весь отряд, и большинству из нас впервые предстоит воочию наблюдать старт космического корабля, потому мы так возбуждены и взволнованы. Когда грохот мощных двигателей расколол утреннюю степную тишину и ракета, выйдя из клубов дыма и пыли, медленно, как бы нехотя, стала удаляться от пусковой площадки, мы все, и седые академики, и двадцатипятилетние "космические ребята", в едином порыве закричали изо всех сил "ура!". У многих по щекам текли слезы. А когда ракета, растворившись в синеве, исчезла из нашего поля зрения, все на площадке смешалось. Мы бросились поздравлять друг друга. Объятия, радость, восклицания┘ И гордость ! Да, мы гордились тем, что это событие произошло здесь, в нашей стране, что каждый из нас внес посильный труд в это общее дело во славу Родины. Мы были счастливы, что родились на этой земле, что нам выпало огромное счастье жить и работать в только что начавшийся космический век. Герман очень серьезно отнесся к отчету о своем полете. Он до мелочей разобрал и свою деятельность, и свое самочувствие. Чего греха таить, желая создать о себе хорошее впечатление у физиологов и методистов, мы во время различных экспериментов, исследований и тренировок на вопрос: "Как самочувствие ?" - отвечали: "Отлично!", порой даже тогда, когда его едва можно было оценить удовлетворительным. К сожалению, такое переносилось иногда и на оценки реальных полетов. Из доклада же Германа Титова следовало, что вопрос об адаптации человеческого организма к невесомости далеко не так прост, как его стали оценивать некоторые после успешного полета Юрия. Тщательно проштудировав отчет Титова, мы в своих тренировках стали уделять много внимания вестибулярному аппарату. Сразу же после полета Германа частенько стали отвлекать на различные общественные дела. У него появилось много новых обязанностей и друзей. И, как натура увлекающаяся, он отдался им без остатка. Ребята очень ревностно переживали эту "измену". Германа в отряде любили за живой ум, неподдельную искренность, за любовь к природе, ко всему прекрасному, за тонкое понимание искусства, поэзии. Все увиденное и услышанное от интерпретирует на свой лад, интересно, своеобразно┘ Помню, как-то во время поездки в лес, набрав грибов и устав, Тамара [жена Германа Титова], Лида [жена Георгия Шонина] и я задремали у костра. Через некоторое время Герман нас разбудил. Он стал читать рассказ о том самом костре, вокруг которого мы безмятежно спали и в котором Герман нашел что-то особенное. До конца дня он не оставлял нас в покое со своим рассказом. И все удивлялся, как это мы не увидели того, что он увидел сам. Я всегда поражался его неутомимости и энергии. Помимо служебных и общественных дел, он еще много летал на самолетах, освоил все серийные и несерийные истребители, имеющиеся у нас в стране, и получил класс летчика-испытателя. Позднее он окончил Академию Генерального штаба. - Остановись, одержимый ! - порой одергивали мы его. - Братцы, так я же "облученный" ! - отшучивался Герман, намекая на порядком надоевшую всем нам "утку" о том, что Титов после полета тяжело заболел лучевой болезнью". |
|
