|
|
Вместо дополнения к реформе образования.
(Письмо читателя )
Реформа всеобщего среднего образования вошла, кажется, в ту стадию, когда большинству её объектов или реципиентов, или... короче, им всем остаётся лишь "расслабиться и попытаться получить удовольствие". А нам, если постараться, можно увидеть в ней плавный переход или возвращение к системе гимназического образования, а в перспективе, даже представить, как она вберёт в себя неполное высшее, сделав его всеобщим, но всё это, если очень постараться, если, сосредоточившись сперва, потом разбежаться мысленно и, оттолкнувшись изо всех сил, воспарить над унылой и пошлой прозой общественного бытия. А, кстати, раз уж всё, можно сказать, позади, и терять народному образованию больше, кажется, уж просто нечего, почему бы и не попробовать, почему бы и не оторваться. Ведь даже рассуждения жертвы того, нереформированного образования, могут оказаться полезными для грядущих поколений и уж, по крайней мере, указать тот путь, по которому двигаться нельзя ни в коем случае.
Начну с математики. Недавно в учебнике по высшей математике, в предисловии автора вычитал интересную фразу о том, что "Математика - самая могущественная из всех наук, она источник всех наших познаний..." Фраза эта повергла меня в долгие раздумия. Нет, "Продажной девкой империализма" математику никто и никогда не называл, хотя пользовались ею все кому не лень и, прежде всего, выражаясь фигурально, члены сообщества естественных наук. Даже граф Толстой не обошёл ее своим вниманием, хотя, что касается наук гуманитарных, они, если мне не изменяет память, всегда сторонились математики.
Далее автор сообщал также, что именно "Математике человечество обязано всеми величайшими открытиями, давшими миру гениев". А как же Дарвин или Менделеев, или их открытия не относятся к разряду величайших? И вообще, как абстрактная, замкнутая в себе наука может быть "источником всех наших познаний"; разве такой источник не сама Природа?
Эти и похожие на них цитаты приходилось читать не один десяток раз, и это настораживает. Что это - присущая всем математикам нескромность или плод уязвленного самолюбия, скрываемого под маской амбициозности и тщеславия? И где, наконец, эта строгая, формальная логика, как может она допускать такие высказывания? Да, все-таки решение Нобелевского комитета, не присуждать премии в области математики, приходится признать справедливым.
Однако, в чём-то автор прав, и это что-то перевесит любое, часто обиженное, ёрничество в её адрес, потому что это что-то - математическая логика. И рассуждать о том, кому она нужна, а кому не нужна, бессмысленно, поскольку нужна она всем, нужна если не как инструмент, то как язык общения и взаимопонимания. Я хочу сказать люди, два человека, диаметрально противоположных взглядов и мнений, и темпераментов, и всего остального, но имеющие лишь одно общее - знание математики и владеющие логикой, - поймут друг друга, поймут даже оставшись каждый при своём. И уже ради одного этого, стоит её изучать. Но вот стоит ли изучать её именно так, как это делается сейчас, не уверен. И неуверенностью своей хотел бы, откровенно говоря, поделиться. И для начала, процитирую отрывок из книги С.Г. Гиндикина "Рассказы о физиках и математиках".
"В 7 лет Карл Фридрих поступил в Екатерининскую народную школу. Поскольку считать там начинали с третьего класса, первые два года на маленького Гаусса внимания не обращали. В третий класс ученики обычно попадали в 10-летнем возрасте и учились там до конфирмации (15 лет). Учителю Бюттнеру приходилось заниматься одновременно с детьми разного возраста и разной подготовки. Поэтому он давал обычно части учеников длинные задания на вычисление, с тем чтобы иметь возможность беседовать с другими учениками. Однажды группе учеников, среди которых был Гаусс, было предложено просуммировать натуральные числа от 1 до 100. По мере выполнения задания ученики должны были класть на стол учителя свои грифельные доски. Порядок досок учитывался при выставлении оценок. 10-летний Гаусс положил свою доску , едва Бюттнер кончил диктовать задание. К всеобщему удивлению, лишь у него ответ был правилен. Секрет был прост: пока диктовалось задание, Гаусс успел переоткрыть формулу для суммы арифметической прогрессии! Слава о чуде-ребёнке распространилась по маленькому Браун-швейгу."
Вот, процитировал и стало грустно, вспомнил свою школу. Гауссу, наверное, было интересно учиться, а мне нет, - а почему нет? А потому, что учитель математики, Людмила Васильевна, была доброй женщиной, она не мучила нас, а сперва дала формулу суммы n членов арифметической прогрессии, а уже потом попросила подсчитать 100, 1000 и более чисел. И так оно действительно проще, но, поскольку Гаусс из меня точно не получился, я и начинаю теперь задумываться, а не была ли тогда допущена ошибка. А поскольку задумываюсь я над этим не первый год, преподавание математики теперь уже представляется мне телегой, находящейся впереди лошади, а сама лошадь - не то учителя, не то ученики, не то и те, и другие. Я хочу сказать, Людмиле Васильевне не стоило торопиться тогда с формулой, надо было дать, как это сделал Бюттнер, задачу, и дать возможность ученикам поломать голову, намекнув на то, что складывать все числа необязательно, достаточно умножить, но вот что на что? И здесь возможна подсказка: представьте себе ленту шириной 1см. и очень большой длины. От этой ленты мы отрезали кусочек сначала 1см., потом 2см, 3, 4 и т.д., всего сто кусочков - требуется найти общую длину всех 100 кусочков. С одной стороны, можно сложить все кусочки и измерить общую их длину, но поскольку такое решение может не уместиться в классе, и чтобы не вылезать за ответом в коридор, попробуем сделать иначе - сложим кусочки один к одному в порядке возрастания и сделаем это на доске, получится что-то вроде прямоугольного треугольника. Более того, для экономии ленты и времени, попробуем для начала сложить 10 кусочков сначала на пальцах, чтобы найти правильный ответ, а потом и на доске, с треугольником, чтобы получить общую формулу, причём, общую формулу для начала можно найти и методом "научного тыка", т.е. угадать и подогнать её к ответу, полученному на пальцах. Затем можно заняться более строгим и научным выводом, вычисляя площадь треугольника.
Согласитесь, что задача удивительно хороша и позволяет уже в 4-5 классе, в течение 1-2 месяцев в процессе её решения подстрелить даже не 2-х, а как минимум 3-х зайцев. Ведь незаметно, исподволь усваиваются такие понятия как математическая индукция, подготавливается почва для интегрирования, да и сама по себе арифметическая прогрессия тоже нужна. Но главное, что в эти 1-2 месяца в классе не будет ни первых, ни отстающих, все будут принимать участие в процессе, и бегом на месте его никак не назовёшь. Ученики, озадаченные в классе, могут искать ответы и решения дома и делать это с интересом, а не по принуждению. Появляется, если хотите, соревновательность, в которой и юные тугодумы, имея тайм-аут, не выпадают из коллектива; соревновательность, которая со временем, если удастся ощутить успех и радость собственного открытия, может перейти в интерес к самой математике. А это уже благотворно для любого, независимо от способностей, поскольку сами способности начинают развиваться. Я бы даже сравнил занятия математикой, с тяжёлой атлетикой - штанга является радикальным средством накачки мышц и изменения своего физического статуса, точно так же математика или физика изменяют интеллектуальный статус человека, всё остальное - бег трусцой. Однако, сам процесс должен быть увлекательным и он будет таковым, если изменить последовательность, то есть когда и телега, и лошадь окажутся каждый на своём месте. Действительно, у нас тут не теорема как первое, не её вывод и доказательство на второе и примеры для закрепления на третье. Тут у нас теорема - как десерт, как награда за первое - попытку решения без теоремы, и второе - вывод теоремы, коль скоро попытка решить задачу старыми средствами оказалась не вполне удачной. И, главное, путь именно в этом направлении - творческий, то есть интересный не только для учеников, но и для учителя.
Кстати, раз уж зашёл разговор о творческом начале, и поскольку нарекания в адрес школы в связи с этим особенно часты, пора, мне кажется, подвести здесь некоторую черту. Ну, например, такая цитата из прессы:
- "Если это человек способный, талантливый, то он может увлечь школьников не только "Войной и Миром", а даже текстом кулинарной книги - а уж Толстым может увлечь в громадной степени..." - Чтобы увлечь текстом кулинарной книги нужно быть Хазановым, чтобы увлечь Толстым лучше им (Хазановым) не быть, нельзя всё в одну кучу. - "...Если же это посредственный учитель (что, к сожалению, часто бывает, особенно сейчас - во время кризиса нашей школы), то он не способен увлечь детей вообще ничем." - Посредственных учителей, как и посредственных людей вообще, большинство. Если посредственный учитель добросовестно исполняет свои обязанности - это хороший учитель. Мир школы и мир увлечений - не одно и то же. Хорошая школа помимо стандартного набора знаний вырабатывает ещё и привычку к умственному труду, умственному напряжению, и если такая привычка приобретена, школа своё дело сделала.
И хватит об этом. А родителям, пишущим в газеты, стоит подумать вот о чём: неуважение к учителю, какой бы он ни был, перейдя к детям может потом, бумерангом, вернуться к самому родителю, и тогда проблемы образования покажутся мелочью в сравнении с проблемами воспитания. Словом, начинать нужно если не с повышения заработной платы учителям, то хотя бы с уважительного к ним отношения, и отношение это должно быть для учеников аксиомой, не требующей специальных доказательств.
В разговорах о реформе отдельные граждане склоняются к мысли о том, что основная и чуть ли не единственная её цель, это удар по репетиторству, как посреднику между школой и вузом. Не берусь судить, насколько благотворны будут последствия этого удара. Видите ли, индивидуальное образование, вообще то говоря, высшая форма образования вообще, и лет эдак 100-200 назад это хорошо понимали. Один и тот же учитель, занимаясь с учеником в классе и занимаясь с ним же отдельно, достигнет разных результатов. С другой стороны, рациональным его не назовёшь, рациональным не в качественном, а прежде всего в колличественном смысле. То есть, нанося удар, неплохо бы подумать о том, что взамен.
И здесь я бы предложил вот что: разделить программу на обязательную и дополнительную. Под обязательной я понимаю сокращённую нынешнюю, то есть ту, которая читается всему классу, допустим в 40 человек. Если речь идёт, например, о химии, то из неё я бы выбросил систематическое изучение свойств отдельных химических элементов. Мне они в жизни не пригодились, и именно на этом основании я теперь утверждаю, что ограничиться можно было таблицей Менделеева в самом общем виде, не вдаваясь в подробности. Подробности должны начинаться тогда, когда класс опустеет, и останутся лишь 4-5 человек, то есть те ученики, которым углублённые знания по химии могут действительно пригодиться. И вот с ними уже нужно будет заниматься основательно и готовить не только к тем или иным олимпиадам, но и непосредственно к поступлению в вуз; и то, и другое основной показатель качества работы учителя. Эффективность же её может оказаться намного больше, чем теперь.
Ещё более очевиден пример с изучением иностранных языков. Убеждён, что немалая часть учеников, а точнее их родителей, предпочтут ограничиться таким объёмом, после которого возможно самостоятельное изучение языка уже после окончания школы. То есть, в случае с английским, речь идёт об умении читать транскрипции тех или иных слов, правильно произносить непривычные звуки. Закрепив это умение сотней-другой слов, можно на этом остановиться. Что же касается грамматических навыков, то они придут сами собой в процессе чтения литературы и самостоятельной работы с текстами. Для кого это неочевидно, вспомните себя такими, какими вы пришли в школу: никто ещё не объяснял вам, что такое подлежащее, а что сказуемое и что куда ставить, но делали вы всё это уже безошибочно, а почему?- а потому, что в голове уже были стереотипы построения предложений, попали они туда самым ненасильственным путём и, я уверен, самым правильным.
Ну а для тех, кому в будущей взрослой жизни иностранный язык совершенно необходим, будут заниматься по специальной программе, но действительно специальной, не имеющей ничего общего с нынешней, которую я бы назвал ни рыбой, ни мясом, а никчемушной для многих потерей времени, которое с такой пользой можно было бы провести гоняя во дворе мяч, например.
Физике и нынешнему её преподаванию не хватает, в дополнение к учебнику, хорошей "Истории физики". Хорошей, значит с картинками и написанной настолько увлекательно, чтобы ребёнок, читая её, забывал о том, что это тоже учебник. Чтобы пояснить эту мысль, воспользуюсь примером из литературы: "Война и мир" и эпилог к "Войне и миру". Эпилог - это учебник по физике, "Война и мир" - это её история. Если бы граф Толстой принёс в редакцию только эпилог, мы бы о нём сейчас мало что знали. С другой стороны, в романе всё или почти всё то, что подытоживается в эпилоге, то есть к выводам можно придти уже и самостоятельно. Другими словами, описать надо не только законы, но и то, как они открывались, не упуская самых ничтожных, казалось бы, житейских подробностей - только в этом случае, человек становится сопричастным тому, о чём пишется.
Что же касается самого романа, то идея преподавания "Войны и мира" в средней школе кажется мне "столь же оригинальной, сколь и неразумной". Ведь есть же у Толстого и более подходящие для школьников произведения, например, трилогия "Детство", "Отрочество", "Юность", роман "Воскресение", наконец. Я хочу сказать сверхзадача, которую поставило перед собой всеобщее среднее образование, похожа на ту большую лодку, которую Робинзон Крузо пытался дотащить до воды. Но, впрочем, вопрос этот скорее к преподавателям литературы.
Подытоживая всё вышесказанное, а делать это уже пора, ещё раз хочу
повторить не совсем свою и, может, не совсем правильную мысль: вместе с
реформой функции репетиторов переходят отчасти к учителям. Очень хотелось
бы, чтобы вместе с функциями, хотя бы отчасти, перешла и та часть денег,
которые репетитор, по большому счёту, должен получать. Но самое главное,
предоставить учителю ту свободу, которую имеет репетитор. Воспользоваться ею
или нет, дело каждого, отдельно взятого преподавателя, но сама возможность,
я уверен, должна быть предоставлена. А что касается денег, - да, положение
государства сейчас не розовое, и где их взять сказать трудно, но, может
быть, за неимением натуральных денег, прибегнуть к старому и, в общем,
проверенному способу, но вот каким способом: выдавать за каждого
поступившего в тот или иной вуз ученика, облигации долгосрочного
государственного займа. Сроки выплат по этим облигациям может определить
только сама жизнь, то есть они напрямую зависят от состояния гос. бюджета.
Единственное, что можно и нужно закрепить законом, причём самым
беспоправочным, это то, что облигации не могут быть подвержены инфляции,
если недостаточно будет просто золотого содержания, можно подумать над
каким-то совокупным эквивалентом. Рыночная стоимость этих бумаг будет
поначалу значительно меньше номинальной, но по мере приближения выплат, всё
более и более подтягиваться к тем цифрам, которые на них нарисованы. Если
верить в Россию, как в государство, эти бумаги будут означать как минимум
обеспеченную старость нынешних учителей. А в это хочется верить.
