Закрывается то один провинциальный журнал, то другой - исчезают с карты России островки духовности и образования, наконец, исторической памяти народа. "Подъем" является именно одним из таких островков, к счастью, уцелевших, который собирает мыслящих людей, людей неравнодушных, болеющих за русский язык и вековые традиции нашей страны.

═ФИЛОСОФСКИЕ БЕСЕДЫ

═Алексей═ Скворцов

═ДЕЛО БОЖИЕ НА ЗЕМЛЕ

═(Памяти Владислава Николаевича Шердакова)

═Брошу все. Отпущу себе бороду

═И бродягой пойду по Руси.

═Сергей ЕСЕНИН.

═1

═Говорят, что в наши═ дни нет больше великих═ философов.═ И, наверное,

говорящие так правы. Слишком изменилось═ время в сравнении, например,══ с

немецкой═ классикой, чтобы можно было═ говорить═ об умах,══ своими

творениями═ составивших целые══ эпохи мысли. Но если бы даже на планете═ и

появился мыслитель калибра Спинозы══ или═ Канта, то, скорее всего, его бы

голос сегодня потонул в мелочных суждениях массовой═ культуры, чуждой

философской═ глубины. Однако это не значит,═ что философия═══ обречена═ на

исчезновение, и что не осталось═ на земле═ философа. Диалектика - не

только═ способ═ мышления, не только движение═ мысли.═ Существует

диалектическая═ глубина═ жизни,══ которая═ свидетельствует═ нам: чем

больше═ происходит═ озверение═ и отупение═ людей, тем все настойчивее

человеческий дух борется═ за свои═ права. Чем агрессивнее личности

навязывается подростковая, легковесная культура, тем боле═ разум

стремится к глубине постижения, к подлинному знанию.

═Отсутствие═ гениальных философов не означает отсутствие самой═ философии.

В наше время еще есть люди, готовые═ отдать за чистое размышление о═ мире

свою жизнь. Настоящие═ подвижники мысли,══ настоящие═ самоотверженные

искатели истины. В данном═ очерке══ я хочу═ рассказать как раз о таком

человеке,═ которого считаю═ подлинным═ философом.═ Конечно,═ мою оценку

легко обвинить в субъективности, ибо никто никогда не вывел═ абсолютного

критерия отличия философа от простого человек или рядового═ ученого.═ Но

все же мировая═ философская культура═ выдвинула═ несколько══ бесспорных

черт мыслителя, претендующего═ на звание═ "любителя мудрости". Во-первых,

его жизнь должна быть отдана═ целиком и полностью═ любимому═ предмету,

как правило,══ в ущерб собственному благополучию.══ Во-вторых, настоящий

философ стремится знать все, ═думать обо всем и переживать все, что

случается в мире,═ как часть личной═ истории.══ Мой рассказ - о

Владиславе Николаевиче Шердакове, ярком, незаурядном═ человеке,══ в

полной═ мере обладавшем вышеназванными чертами...

═У каждого, кто═ посвятил себя═ занятиям═ философией, случается встреча,

на долгое время (или═ навсегда)═ предопределившая═ основы═ его

философского═ мировоззрения.═ Такая встреча═ с Владиславом Николаевичем

случилась и у меня. Я познакомился═ с ним,═ будучи═ студентом второго

курса философского══ факультета,═ после избрания мною специализации по

этике. Сказать, что он на меня═ произвел впечатление - значит ничего не

сказать. Он не просто говорил о чем-то доселе═ мне неизвестном,═ он

открыл для═ меня целый═ иной духовный═ мир. При этом по манере

преподавания Владислав═ Николаевич совершенно не был═ похож═ на учителя═ в

узком смысле этого слова. К нашему═ удивлению, он был твердо убежден, что

философии научить нельзя. Он не учил философии, он ее показывал,

демонстрировал нам важнейшие═ ходы═ мысли. Свидетельствовал, что

человеческий ум можно использовать═ для значительно более═ высоких целей,

чем обычное научное исследование. Тем не менее,═ Владислав Николаевич═ был

самым═ ярким педагогом,═ с которым═ мне пришлось═ повстречаться═ за пять

лет учения═ на философском факультете МГУ им. М. В. Ломоносова.

═История нашего═ общения такова.═ После первого года обучения═ философии у

меняв голове═ осталась жуткая═ каша из═ обрывков цитат и концепций.

Большинство═ преподавателей═ старались═ вылить на нас целые═ лавины

информации, девяносто процентов═ из которой═ мы были═ не в состоянии

осмыслить и═ тем более═ понять.═ Причем═ давалось это═ на совершенно

непроницаемом языке,══ и студенты быстро отчаивались схватить хоть

малейший отблеска смысла. Но самым═ обидным═ было═ то, что некоторые═ наши

"наставники" явно═ преследовали цель нас унизить, сбивая═ с толку

вереницей═ непонятных═ терминов,═ постоянно пытаясь═ показать═ пропасть

в═ знании═ между ними═ и нами. После═ таких "занятий",══ поставивших═ мой

разум на грань══ разочарования═ философией,═ манера═ преподавания

Владислава Николаевича меня ошеломила. Он говорил═ удивительно═ простым

языком═ на самые,══ казалось бы, житейские темы. Они не были новыми для

меня, т. к.═ размышлял═ о них раньше,═ но наукообразное═ учение минувшего

года почти═ внушило мне, что размышлять о смысле═ жизни, добре═ и зле,

честности═ и благородстве, любви и мужестве - низменно═ и недостойно

добросовестного═ ученого.═ Но вся "ученость", заумь, тягостный═ язык

моментально улетучивались из сознания, как только Владислав═ Николаевич

ставил перед нами═ глубокие, подчас═ парадоксальные вопросы.═ Приведу

только лишь некоторые примеры,══ особенно═ оставшиеся═ у═ меня в памяти.

Как-то═ совершенно═ неожиданно он спросил нас: "Ну-ка, скажите мне, есть

ли в мире что-нибудь Святое?" Ответом было наше долгое молчание.

Признаться,═ я испытал чувство стыда; сам вопрос═ прозвучал═ мне укором:

я уже полтора═ года учусь на═ философском═ факультете, а═ еще═ ни разу не

подумал о самом═ главном! Судя по всему, другие═ студенты═ почувствовали

то же самое. Наконец═ после нескольких минут скороспелого═ размышления мы

стали═ выдавать═ ответы - мать, дети, любовь. "Правильно, - сказал он.

Вот, например,═ серьезный═ русский═ писатель Федор Абрамов══ в═ одном═ из

диалогов═ своих героев═ сказал, что в мире═ есть две святые═ вещи -

материнство═ и труд земледельца. Жаль только, - добавил Владислав

Николаевич, - что слово "Родина" в голову═ уже не приходит".═ Для меня

это было сродни озарению.══ Пройти мимо самого═ близкого═ и святого,

самого═ очевидного...═ Второй раз за последние═ пять минут пришлось

испытать═ стыд: как же я мог забыть═ о Родине?═ А сложные═ вопросы

продолжались: "Кого вы считаете самым великим писателем XX века?" -

спросил он у нас как-то прямо в начале занятия. Мы засомневались═ в

правомерности такого═ вопроса: разве это не чисто═ субъективно, разве не

для каждого свой самый великий═ писатель XX века?═ Да, сомневаться,

критиковать, разрушать - этому═ нас прекрасно═ обучили═ за два года на

философском факультете. "Вот и я спрашиваю, - продолжал═ Владислав

Николаевич, - именно═ для вас, как вы сами думаете".═ Но, как оказалось,

мы об этом═ не думали.══ Чем, к примеру,══ отличается═ наблюдение═ от

эксперимента, - об этом═ нас заставляли размышлять═ едва ли не в рамках

каждого═ курса.══ Что ж, и это нужное═ дело - кто═ спорит? Но вот

определиться═ в своих═ предпочтениях насчет═ литературы трагического XX

века═ нам никто═ доселе═ не помог. Затем═ Владислав Николаевич═ задал

такие═ же вопросы о великом═ поэте═ и композиторе XX века,══ и снова

выяснилось, что рассуждать═ на подобные═ темы нам просто было недосуг.

Наконец═ он сказал═ нам свою точку зрения. "Самый═ великий═ писатель XX

века - М. А. Шолохов, поскольку═ он с особой═ силой═ выразил

необходимость трагического выбора человека в самое страшное время истории

его страны. ("Тихий Дон", "Они сражались за Родину"). Первенство Шолохова

признал великий Хемингуэй, сказав,═ что "Судьбой человека"═ русский

писатель═ значительно превзошел итоги═ его тридцатилетнего═ труда. Самый

великий═ поэт - С. А. Есенин,═ т. к. он,═ опять же в ужасный═ период для

своей═ страны, показал═ красоту и мощь═ души русского народа. Самый

великий═ композитор XX века - С. В. Рахманинов, сделавший═ главной═ темой

своего творчества═ судьбу═ своей Родины,═ от которой═ зависит═ и судьба

всего═ мира". Разумеется,═ после такого═ занятия мы бросились перечитывать

Шолохова═ и Есенина, а также═ слушать Рахманинова.═ Через неделю мы

пришли, желая продолжить начатый═ разговор. Но нас уже═ поджидали новые

проблемы и стыд═ за то, что раньше═ мы не придавали═ им значения. Если

принять точку зрения о том,═ что философ - это тот, кто умеет══ правильно

ставить═ самые═ важные═ вопросы,══ то никто из наших═ преподавателей,

на мой═ взгляд,═ не мог сравниться═ с═ Владиславом═ Николаевичем в этом

мастерстве.══ Более того, он═ обладал редким═ даром═ сформулировать

проблему═ так, чтобы═ слушатель═ сразу же пожелал═ бы окунуться═ в нее с

головой. В поисках═ ответов на такие═ вопросы он требовал═ от нас

оставить ученическое═ стремление═ нахватать как можно больше═ фактов═ и

обобщить их с помощью научных═ терминов.═ Он призывал═ нас просто подумать

и сделать вывод═ на основании нашего══ небогатого══ жизненного══ опыта.

Доказывать, объяснять он просил нас не ссылками на авторитеты═ и

концепции, а самым простым,═ обыденным языком. "Представьте,- говорил он,

- что вам надо═ объяснить ребенку".═ И всегда замечал, что "глубина

выражается═ самыми═ простыми═ словами".═ Несмотря═ на то, что мы по шесть

часов═ в день═ просиживали на факультетских═ занятиях,═ всегда═ остро

ощущался═ недостаток═ философского═ общения. Владислав═ Николаевич══ был

для═ меня═ в течение═ почти всего═ срока учения═ единственным═ человеком,

способным═ подарить такое═ общение.

═Я не буду перечислять здесь все,═ чем═ я ему обязан,══ и все, что═ он мне

открыл.══ Скажу═ только,═ что благодаря═ ему я окунулся в бездонный мир

философии Ф. М. Достоевского, понял значение для российской═ и мировой

культуры Н. Ф. Федорова, К. Н. Леонтьева, И. А. Ильина. Но, бесспорно,

самое главное═ открытие═ состоялось на третьем курсе,═ когда на его

занятиях═ зашел разговор═ о книгах,══ сделавших переворот═ в мировой

духовной══ культуре. Помнится,═ мы у него спросили, не без скрытой═ мысли

поставить в тупик (как он это часто═ проделывал═ с нами),═ какую═ книгу

он считает самой═ значимой для XX века? Но в итоге═ в тупик он поставил

нас,═ ибо мы хотели═ услышать═ о чем-то═ знакомом,═ например,═ о "Бытии и

ничто" Сартра или "Бытии и времени" Хайдеггера. В ответ Владислав

Николаевич═ достал из сумки книгу═ со словами: "Старец Силуан Афонский.

Автор-составитель - иеромонах Софроний.═ Это - лучшая книга XX века".═ В

тот же день я купил эту книгу═ в православном═ киоске═ на первом этаже.

Так мне открылось═ величие═ и непостижимая══ глубина═ христианской

философии. Мир, в котором═ каждая мысль говорит нам о черной бездне═ греха

в нас, но,═ вместе с этим, наполнена великой═ пасхальной радостью═ об

искуплении этого греха Богочеловеком. "Для меня то дивно, - пишет Старец

Силуан Афонский, - что Господь═ не забыл═ меня═ падшее═ создание Свое.

Некоторые отчаиваются, думая,═ что Господь не простит═ им грехов. Такие

мысли от врага. Господь так много милостив,═ что мы постигнуть этого═ не

можем.══ Чья душа исполнилась любви Божией в Духе Святом, тот знает, как

любит Господь человека.═ Но, когда═ душа потеряет эту любовь, то скорбит и

скучает, и ум ни на чем не хочет остановиться, но ищет только Бога".

Переворот, случившийся в моем═ мировоззрении, был полным.══ С ним не могут

сравниться═ по силе═ потрясения, случавшиеся со мной═ после открытия

Платона, Спинозы, русской═ философии.══ Я сказал об этом═ Владиславу

Николаевичу. "Со мной═ было то же самое, - признался он. - По молодости═ я

думал, что вершина═ философии═ - марксизм-ленинизм;═ по-другому тогда

нельзя было думать. Затем═ пришло осознание, что немецкая═ классика

все-таки═ выше. Потом для меня открылась═ русская философия,═ и отныне

казалось,═ что она - предел совершенства.═ И только═ недавно я понял: нет

ничего выше творений Отцов Церкви. Ты тоже это когда-нибудь поймешь..."

═Быть может, я говорю слишком═ красивые слова, но Владислав Николаевич

своим обликом, поведением, образом мысли═ и жизни напоминал мне былинного

русского богатыря.═ Всегда═ прямые суждения, лишенные даже намека на

двусмысленность, острое неприятие лжи,══ стремление═ всегда прийти на

помощь, мечта об осуществлении абсолютного═ добра на земле,═ вера в

святость Родины,═ дома, религии отцов.═ И вера═ в торжество добра на

земле, в реальную силу═ нравственности, способной═ изменить мир.═ Многие,

кто с ним общался,═ искренне═ удивлялись, что═ в переживаемые нами времена

гибели═ нравственных устоев═ еще встречаются такие люди.═ При этом он

обладал взрывным,═ непростым═ характером, очень резким темпераментом.══ В

споре всегда═ доказывал═ свою позицию эмоционально,═ с большой внутренней

силой, был═ настоящим философским═ бойцом. Обладал═ даром убеждения,

секрет которого объяснялся═ просто: Владислав Николаевич никогда не был

равнодушным к предмету дискуссии.═ Если речь заходила══ о той области,

которая ему была не интересна,═ он прямо═ об этом говорил. Самое═ большое

неприятие у него вызывали речи,═ в которых═ говорили гадости═ о России и

русском═ народе. Услышав их, он просто═ менялся═ в лице и давал

противнику резкий══ отпор.═ Помнится,═ что меня═ особенно в нем поразило,

ибо в середине 90-х годов═ ругать русскую═ культуру═ стало едва ли не

главным условием═ попадания в "интеллектуальную элиту".══ В студенческой

среде═ шло═ негласное═ соревнование, кто наиболее═ красочно═ признается═ в

ненависти═ к России.═ Однажды═ я рассказал Владиславу Николаевич,═ как

один═ мой приятель-студент═ с особым пафосом произнес: "Я всю Россию

ненавижу".═ Никогда═ не забуду,═ какое═ это═ произвело═ на него

впечатление. "Как же так? - недоумевал он. - Откуда такая смердяковщина?

Он русский?" - "Ну, да". - "Несчастный он человек!═ Ненависть═ разрушает

душу. Если твой═ приятель═ действительно так думает,═ а не

самоутверждается, то, кажется,══ он родился мертвецом". В отстаивании

своей мужественной, патриотичной═ позиции,══ в готовности═ встать на

духовную защиту Родины══ он никогда═ не обращал внимания═ на авторитет═ и

"научные═ заслуги"═ новоявленных══ интеллектуалов. Причем их отличительной

особенностью, кроме русофобии,══ всегда═ являлась полная═ безграмотность

по отношению к русской культуре.══ А Владислав Николаевич═ был не просто

ее знатоком, а увлеченным═ искателем═ своих национальных культурных

устоев.═ Он не просто═ знал и любил═ свою родную═ культуру,═ он никогда

себя═ от нее не отделял.══ В связи с этим меня═ всегда═ в нем поражала

глубокая,═ истинно═ народная═ мудрость.═ Он знал огромное═ количество

русских народных пословиц,═ молитв,═ духовных══ стихов.═ Мог без устали

цитировать═ великих═ поэтов,═ удивительно═ интересно рассказывал о быте═ и

обычаях═ русской деревни,═ о характерах═ русских людей.═ Его мировоззрение

было═ подлинно═ народным,═ почвенным.

═Прямота═ характера, широта═ души, склонность к глубокому переживанию

всего,═ что происходит═ вокруг,═ часто вредили ему═ в жизни и, в конце

концов,═ привели═ к почти═ полному═ одиночеству. Он был очень

требователен к людям, ═окружавшим его,═ не терпел══ ни малейшей═ фальши,

неискренности.═ "У меня непонятная═ страсть═ к разрыву, - объяснял он. -

Если на кого-то обижаюсь,═ то трудно относиться═ к этому═ человеку

по-прежнему". Но, несмотря на все═ идейные═ или житейские═ столкновения,

он никогда ни к кому не испытывал═ ненависти.══ И я не слышал,═ что

кто-либо═ о нем отзывался плохо.═ Наоборот,═ у многих═ людей═ общение═ с

ним оставляло светлые,═ незабываемые═ воспоминания.═ Помню,═ как одна из

самых уважаемых профессоров Института философии═ РАН,═ услышав══ от меня

имя Владислава═ Николаевича,══ сказала: "Да, он - поистине духовный

человек".

═Сначала нас связывали═ с профессором Шердаковым формальные═ отношения.

Он был моим научным руководителем,═ а я его студентом, затем аспирантом.

Но формальные отношения быстро переросли═ в тесное══ духовное══ общение.

Он считал,═ что мы═ мыслил одинаково, и почему-то связывал═ со мной

определенные═ философские═ надежды, которых я,═ конечно же, не оправдал.

Для═ меня Владислав Николаевич═ навсегда═ останется═ Человеком,

наставившим меня на путь истинный.══ Он мне показал,═ что среди сотен

возможных философских путей═ надо выбрать один, после чего служить═ ему═ и

защищать до последних сил,═ до смерти.═ Мне бы хотелось рассказать═ об

этом═ пути, о том,═ каким его видел Владислав═ Николаевич.═ Рассказать о

его философских стремлениях и надеждах, не прибегая═ к подробному═ анализу

его произведений. Его книги═ изданы достаточно большим══ тиражом -═ каждый

может их при желании ═найти и изучить. Но при═ этом надо иметь в виду, что

во многих═ вещах, написанных═ еще в советский период═ нашей═ истории,═ он

не мог высказать все, что думал.═ К тому же его итоговое═ произведение,

однозначно═ определяемое══ им как дело всей его═ жизни, до сих пор не

издано. Я хочу═ поведать о его самых═ важных═ мыслях,═ имеющих═ сегодня,

на мой взгляд, большую значимость, и просто о нем как о наставнике═ и

друге.═ Поведать═ с острой══ досадой══ за то время, которое═ мы не провели

с ним═ вместе═ в беседах...

2

═Для начала═ нарисую контуры его жизненной═ и философской═ эволюции именно

так, как он сам ее видел. Владислав Николаевич═ Шердаков═ родился═ 16 июня

1935 года в селе Большая Лука Вадинского района Пензенской (тогда -

Молотовской)═ области. Через несколько лет семья перебралась в Ленинграда,

где его отец═ Николай═ Иванович стал заведующим═ кафедрой научного

атеизма═ Ленинградского═ государственного университета. "Мой═ отец, -

вспоминал Владислав═ Николаевич, - был убежденным большевиком,═ искренним

атеистом.═ Он был из тех, кто сбрасывал кресты с храмов, состоял в союзе

воинствующих безбожников,═ получал правительственные═ награды═ за

пропаганду═ атеизма.══ Верил, что таким образом помогает своему народу

избавиться═ от многовекового═ ига".══ В 1941 году═ его семья═ отправилась

в эвакуацию г. Йошкар-Ола Марийской═ АССР.══ "Красоту родной═ земли═ я

впервые══ осознал там.═ Когда═ мне было 10-12 лет, мы с мальчишками летом

иногда═ целую═ неделю жили в лесу.══ И родителям═ не приходило в голову за

нас беспокоиться".══ После войны═ семья═ возвратилась в Ленинград, где по

окончании═ школы Владислав Николаевич═ поступил на философский факультет

ЛГУ. "У меня были═ сомнения насчет выбора профессии, - рассказывал он. - Я

очень увлекался═ математикой═ и физикой,═ хотел идти═ по стезе

естествознания. Но не меньше влекла меня широта═ взгляда═ и сила духа,

которые═ достижимы только при помощи философии".═ Он совсем═ немного

упоминал═ в разговорах═ о времени═ обучения на философском═ факультете, об

испытанных влияниях и наставниках. "Я очень рано созрел═ для

самостоятельного размышления.═ Моя проблема была в том, что я все принимал

очень═ близко═ к сердцу,═ очень сильно═ переживал все, о чем думал. Была

реальная опасность══ перенапрячься и сойти с ума.═ Но наградой═ за столь

тягостные размышления═ бывали м минуты,═ когда мне становилось все

предельно ясно,═ все казалось таким простым и очевидным.══ Помню, как

однажды,═ кажется, это было═ курсе на третьем, я засиделся до полуночи,

пытаясь═ разобраться═ в сложных═ лабиринтах философии И-Г. Фихте. Вдруг,

открылась дверь,═ и вошел отец. "Не спишь? - спросил он. - Что делаешь

так поздно?" - "Думаю, - ответил я. Тогда═ он погладил меня═ по волосам и

сказал: "Слава, думать вообще не нужно..." В ту ночь,═ помнится,═ я═ был

почти возмущен═ его словами,═ но через═ много лет═ я понял, как прав был

отец. Во многом понять это═ помог мне═ Платон,═ сказавший: "Ничто

человеческое═ не заслуживает═ нашей═ серьезности".

═Владислав═ Николаевич═ закончил философский═ факультет═ с отличием.═ По

его словам,═ он искренне═ верил в истинность марксистско-ленинской

философии,══ все ее═ выводы═ казались ему═ неопровержимыми.══ Он был

примерным комсомольцев, секретарем═ факультетской═ комсомольской

организации:═ как только═ подошел═ срок,═ не испытывая══ ни малейших

сомнений,═ вступил═ в партию. Однако═ убежденность в незыблемости

принципов═ научного═ коммунизма,══ вера в непререкаемый══ авторитет

Сталина едва не поставили крест на его дальнейшей═ карьере.═ На пятом

курсе═ он примкнул к группе═ комсомольцев,═ недовольных═ разоблачением

культа═ личности═ вождя. Лидер группы Эдуард Молоствов написал работу

"Назад К Ленину", где═ обвинил═ верхушку═ КПСС═ в отходе═ от принципов

Октябрьской═ революции.══ Статья═ распространялась среди комсомольского

актива,═ и Владислав Николаевич═ решился═ написать на нее положительную

рецензию.══ На них,═ разумеется,══ донесли. Тут же завели уголовное дело.

На квартиру Шердаковых приходили═ с обыском. Владислава Николаевича спас

неразборчивый почерк═ и огромное═ количество бумаг══ с записями, в которых

у гебистов не было охоты разбираться. К тому же═ власть боялась═ огласки,

и суд состоялся═ очень быстро. Молоствову дали три года,═ остальным -

маленькие═ условные═ сроки.═ Однако═ слухи об этом═ деле═ дошли до самой

верхушки,═ и═ Хрущев═ лично приказал═ пересмотреть═ приговоры.═ Теперь

Владислава═ Николаевича спасло только═ молчание═ друзей═ и влияние отца.

"Моя мама, - вспоминал он, - состарилась═ за одну ночь, а отец═ тяжело

заболел".═ По итогам═ повторного═ суда Молоствову═ дали десять лет особого

режима,═ остальным═ пять-шесть лет строгого. Так власть преодолевала

последствия культа личности═ Сталина...

═Участие═ в этом деле═ закрыло перед ним возможность получения═ престижной

работы. Владислава Николаевича═ взяли═ преподавать только в школу -

учителем физики и математики.══ Подготовка═ по этим предметам на

философском═ факультете ЛГУ═ была═ столь═ серьезной, что═ преподавать их в

школе═ мог любой ═выпускник.═ За год работы═ учителем═ ему удалось

написать и защитить кандидатскую диссертацию, после═ чего он перешел═ на

работу в Ленинградский═ институт═ театра,═ музыки и кино.══ В 33 года

Владислав Николаевич═ достиг═ пика своей карьеры :═ он был назначен

директором═ музея═ истории═ религии и атеизма,═ находившегося в Казанском

соборе.══ Это был═ крупнейший музей религии═ в мире, чьи запасники

насчитывали миллионы═ экспонатов. Высокая═ должность давала═ ему все

возможные блага,═ недоступные═ простому советскому═ человеку: служебный

автомобиль и дача, поездки за границу. "Я настолько возгордился, -

вспоминает он, - что почти═ перестал философски══ размышлять, остановился

в своем развитии". Как-то раз к нему═ прибежали═ сослуживцы и взволновано

сообщили, что в музей═ пришел═ известный═ актер Владимир Высоцкий с женой.

Сотрудники═ просили═ его спуститься и лично провести═ экскурсию. "К своему

стыду, я не знал тогда, кто такой═ Высоцкий. За годы работы в театральном

институте я составил определенное мнение═ об актерах и решил, что не буду

тратить свое время═ на одного из них. Разумеется,═ позже═ я не мог себе

простить этого поступка.══ Как и для миллионов═ советских людей, Высоцкий

стал для меня великим═ утешителем и пророком.═ Когда═ я в 1979 году

переехал в Москву,═ друзья═ много раз═ приглашали меня═ с ним

познакомиться, но я все откладывал, ссылаясь на занятость. Помню,═ однажды

летом мы сидели═ на даче═ у жены за роскошным столом.═ И вдруг, как-то

между═ прочим,══ в перерыве═ между тостами,═ жена говорит: "А вы слышали,

что умер Высоцкий?" Во мне мгновенно═ все перевернулось. Я ушел═ от гостей

и долго бродил в лесу. Меня═ охватила такая тоска, такая безнадега,═ что

не хотелось══ больше жить. Состояние, которое═ я испытывал,═ лучше═ всего

выражалось стихами Владимира Солоухина:

═Хоть об камень башкой,

═Хоть кричи - не кричи!..

═Я услышал такое в июльской ночи -

═Что в больничном═ загоне,

═Не допев лучший стих,

═После долгих═ агоний Высоцкий═ затих.

═Как же мы без Высоцкого?═ Никогда═ я не простил═ жене той фразы... Разве

можно═ так вскользь, за обедом, говорить═ о такой трагедии?"

═"В России есть три величайших═ поэта, - сказал═ он мне однажды, - Пушкин,

Есенин и Высоцкий. Остальные, хотя═ являются бесспорными═ гениями, но они

- не пророки". Между прочим, Владислав Николаевич был первым═ российским

философом,═ кто осознал и доказывал значение поэзии В. С. Высоцкого для

философии.

═Как происходит в человеке═ духовный переворот,═ как от атеизма он

приходит к вере?═ Этот вопрос -═ один из самых загадочных в═ духовной

судьбе═ личности. Христианская доктрина учит, что к вере можно прийти

тремя путями: либо═ непосредственно по призыву Духа Святого, либо под

впечатлением══ от знакомства═ с верующим, либо═ самостоятельно, через

книги, предания, события жизни.═ Все три пути равны,═ и спасения можно

достичь независимо от того, каким путем═ пришел к Богу. Как это произошло

с Владиславом Николаевичем, мне═ трудно сказать;═ история обращения

останется═ его личной═ тайной.═ Но ему═ предстояло═ пройти свой "путь═ в

Дамаск".══ Как-то он обмолвился, что═ защищал докторскую диссертацию

(1975),═ уже будучи верующим.══ Тема звучала═ "Социально-психологический

анализ христианского нравственного учения".═ В изданной им по материалам

диссертации монографии "Иллюзия добра. Нравственные ценности и религиозная

вера"═ хорошо═ просматривается религиозная═ вера автора, завуалированная

по цензурным═ соображениям.

═Пост директора музея истории═ религии и═ атеизма давал ему доступ══ к

христианской литературе, к множеству═ книг, хранившихся═ в запасниках

музея. Он познакомился со всем═ богатством═ православной мысли

значительно раньше, чем пали идеологические оковы═ в нашей═ стране. Жития

святых,═ творения═ Отцов Церкви, русские христианские═ просветители,

духовные═ писатели,═ религиозные═ философы Серебряного═ века...═ Тысячи

книг, свезенных в музей══ из разгромленных храмов, библиотек,═ частных

коллекций.══ Тома с автографами═ Иоанна Кронштадтского, Сергея Нилуса,

Виктора Несмелова;═ книги═ из библиотеки Царской семьи═ с пометками

Александра III и Николая II.══ О своей═ духовной эволюции═ Владислав

Николаевич═ рассказывал так : "Непосредственно перед своим обращением я

находился══ под огромным влиянием Ф. Ницше. Можно сказать, стал настоящим

ницшеанцем: ценил═ больше═ всего честность,═ интеллектуальную═ совесть,

свободу═ суждения;═ поклонялся силе, красоте и мощи творческого═ дерзания.

Был убежден,═ что религия - удел слабых,═ способных лишь повторять за

кем-то, но не создавать свою систему ценностей.═ Но при этом я был

мыслящим атеистом, т. е. привык ставить себя на место═ верующих,

размышлял над их аргументами═ существования Бога и пытался═ найти

контрдовод. Ф. М. Достоевский,══ которым я всерьез═ увлекся в то время,

говорил,═ что атеизм═ ближе═ всего стоит═ к вере. Значительно═ хуже

житейское равнодушие, т. е.═ отказ от размышления═ над религиозными

основаниями нашей═ жизни.══ К верующим═ я всегда═ относился═ нормально,

даже уважал их за честность, за мужество в отстаивании собственной веры.

Помню,═ как-то мы написали═ коллективный труд по истории═ религии, послали

его на рецензию в МГУ. Оттуда,═ с кафедры═ атеизма,═ пришел═ разгромный

отзыв: дескать, мы даем послабление═ мракобесию,═ хотя═ в учебники═ ни

слова══ не было сказано в защиту═ религии,══ просто была═ попытка

разобраться══ во всем═ объективно.═ Но когда═ я стал серьезно═ изучать

христианскую философию,═ то быстро понял всю несуразность атеистической

пропаганды, пытавшейся═ перечеркнуть═ тысячелетнюю историю моего народа.

Стремясь═ понять═ суть христианского нравственного учения,══ я сам не

заметил, как стал верующим.══ Но сначала это была просто═ философская

вера как убежденность в правильности данного═ нравственного учения.

Религиозная вера, вера в Христа Спасителя,═ пришла═ позже".═ Тем не менее,

уже═ тогда, рискуя своим положением, Владислав Николаевич стал тайком

раздавать книги═ из хранилища музея по храмам. Был и еще одни

удивительный факт,═ несомненно оказавший влияние═ на его обращение.══ На

чердаке═ Казанского═ собора,═ где располагался музей,══ находились═ мощи

великого святого══ земли Русской, преподобного═ Серафима Саровского.

Директор музея═ знал о существовании═ мощей, догадывался, что принадлежат

они святому,═ но не знал,═ что батюшке Серафиму. Опознали их значительно

позже, в 1991 году.═ Перенесение═ мощей══ из Санкт-Петербурга═ в Дивеево

стало═ важнейшим событием в жизни═ возрожденного русского православия. "А

я ведь так плохо═ себя вел, - вспоминал Владислав═ Николаевич, -

безобразничал,═ застолья в алтаре═ сооружал. И все это пред Серафимом

Саровским..."══ Позже═ он несколько раз═ ездил═ на богомолье═ к батюшке═ в

Дивеево.

═Перебравшись═ в Москву═ по семейным обстоятельствам,═ Владислав

Николаевич═ работал в Академии═ общественных наук═ при ЦК КПСС═ и

параллельно в институте═ философии РАН.═ Преподавал в качестве

совместителя на кафедре этики философского факультета МГУ═ им. М. В.

Ломоносова.═ К этому времени относится═ окончательное═ углубление═ в

творчество Ф. М. Достоевского, которому═ он посвятил══ большое

количество работ. Любил═ повторять: "Читайте Достоевского, у него все

есть".══ Из философских влияний,═ оказанных═ на него современниками,═ он

особо═ выделял свое═ общение с Генрихом═ Степановичем═ Батищевым -

замечательным отечественным═ мыслителем, пережившим═ очень сложную

эволюцию═ взглядов. Как и Владислав Николаевич, он в конце 70-х пришел═ к

вере,═ но только═ не через═ научный═ атеизм и этику, а через онтологию и

теорию═ познания. "В Ленинграде гремело имя Батищева, - рассказывал

Владислав═ Николаевич. - Я его представлял═ умудренным опытом старцем, а

когда познакомился═ с ним в Москве,═ то с удивлением узнал, что он всего

на два года═ старше═ меня.══ Его импульсивный═ характер,═ нетривиальные

суждения, честность и последовательность во взглядах, глубокая

убежденность в отстаиваемых мыслях собирала вокруг него много

почитателей". Однако═ Г. С. Батищев был вынужден═ жить в двух измерениях.

В═ одном он состоял сотрудником Института философии АН СССР, что требовало

от него следования общей═ идеологической═ канве,══ в другом - православным

христианином, строго═ соблюдавшим все обряды, духовным═ сыном отца═ Иоанна

Крестьянкина.═ Конечно,═ так жить═ было очень сложно, и Генрих Степанович

(принявший═ в крещении имя Иоанн),═ просил у старца позволения═ уйти в

монастырь. Но благословения не получил:══ старец сказал,═ что его служение

философии приведет═ к церкви значительно больше═ людей, чем его жизнь

вдалеке от мира. Помню,═ как меня═ порази═ рассказ═ Владислава Николаевича

об их поездке в Псково-Печерский═ монастырь в 1990 году. "Пока Батищев

проводил═ время═ в общении со старцем═ Иоанном, я находился в основном

вне монастырских стен. Но вот═ настало время прощаться.═ Старец═ вышел к

своим чадам дать последние═ наставления═ и благословить.═ Он подходил к

каждому═ и тихонько говорил то, что только═ им положено было знать. Я

заметил, как после его разговора═ с Батищевым══ от изменился в лице.═ Всю

обратную дорогу я не мог понять, что с ним═ произошло. И только под конец

пути он открыл мне тайну: "Старец сказал: "Готовься к третьему═ рождению".

Согласно христианским═ воззрениям, первое рождение -═ физическое, второе -

крещение, третье - смерть. Так и случилось. Через месяц Генрих Степанович

тяжело заболел,═ еще через месяц - умер.═ Но как об этом═ мог знать старец

Иоанн?"═ В статье, посвященной═ памяти Г. С. Батищева, Владислав

Николаевич написал: "Нельзя сказать,═ что к православной вере Батищев

пришел через философские рассуждения, найдя, наконец, ход мысли,

неопровержимо свидетельствующий═ о правоте═ этой веры.═ Обращение═ в веру

никогда═ не бывает═ чисто интеллектуальным актом. Скорее, обретенная вера

легла═ в основание его философских═ раздумий═ и дала═ искомое

удовлетворение, утоление═ духовной═ жажды". Мне кажется,═ что эти═ слова в

полной═ мере═ относятся═ к их автору.

═Второе рождение, т. е. крещение═ Владислава Николаевича, произошло в 1980

году в год, который═ некоторые═ исследователи коммунистического строя в

нашей═ стране═ называли═ "апофеозом застоя". Таинство═ свершилось в

Тверской═ области,═ в церкви═ на живописном берегу Волги. "Я ехал домой в

электричке, - рассказывал он, - и моя душа, казалось,═ была готова

обогнать поезд,═ воспарить═ ввысь═ и оттуда кричать хвалу Господу Богу

нашему═ Иисусу═ Христу. Несомненно, я находился под действием божественной

Благодати, и еще═ потом две недели═ в душе моей═ горела═ пасхальная

радость.═ Я смог заново═ постичь═ мир, понял его смысл; я второй═ раз

родился, но на этот раз - в красоте Горнего═ мира. После грехи═ стали

нарастать, и я больше не испытывал═ благодати столь явно.═ Но воспоминание

той метафизической══ радости═ о спасении═ Вселенной,═ ее отблеск навсегда

поселился═ во мне и служит залогом, что назад пути нет".═ Тот, кто шел от

безбожия к Богу, знает: крещение - лишь начало этого тернистого пути.

Сколько же еще надо пережить и перестрадать, сколько придется преодолеть

сомнений═ и соблазнов,═ чтобы окончательно прийти═ к церкви!══ Путь═ от

купели══ к храму═ занял у Владислава Николаевича больше десяти лет.

"Раньше я считал, - говорил он, - что═ достаточно═ быть православным═ по

духу,═ по мысли.═ Таинства, молитвы, посты и═ обряды - существуют═ только

для монахов, для═ тех, кто полностью═ ушел от мира. Значительно═ позже мне

открылась необходимость церковной═ жизни.═ В ней я увидел═ реальное

присутствие═ Христа═ на земле".═ Владиславу═ Николаевичу═ так═ и не

удалось воцерковиться═ полностью,═ но я знаю,═ что он достаточно

регулярно посещал храм, упражнялся═ в посте и молитве,═ ездил в

паломничества. В последние═ годы в круг═ его чтения═ входили

исключительно═ христианские═ философы. Как человек, испытавший на себе

влияние═ его идей,═ я хочу═ сказать,═ что он был настоящим православным

христианином. И не только словами,═ но и обликом,═ самим присутствием

своим проповедовал Слово Божие.

3

═Философские взгляды Владислава Николаевича всегда органично вытекали из

его мировоззрения. И наоборот, свои философские убеждения он стремился

сделать═ собственным мировоззрением, т. е. пытался жить согласно им.

Именно в═ отрыве═ теоретических изысканий от мировоззренческих

установок он видел═ главную═ беду современной отечественной═ философии.

Люди верят в одно, поступают═ совершенно по-другому, думают═ о третьем,═ а

философски доказывают четвертое. В═ итоге═ в голове═ у них образуется

страшная смута, которую═══ они═ желают передать собственным

последователям. Но если нет целостности духа, то нет и глубины═ мысли.

Умышленно═ кривить душой, идти против собственных убеждений═ ради

конъюнктуры═ - духовное преступление. Не меньшее═ преступление - намеренно

избегать═ размышления над═ самыми главными═ вопросами═ человеческой

жизни.═ Владислав Николаевич, следуя═ за Ф. М. Достоевским, считал, что

таких═ вопросов три: о бытии Бога,═ бессмертии души и смысле жизни. "Читая

книги наших ведущих══ философов, - сетовал он, - я не могу═ ничего

сказать об их религиозных и духовных взглядах". - "Но разве они их обязаны

выражать?" - спрашивали═ мы, смутно═ вспоминая══ последние═ лекции,═ где

нам внушали, что "объективность - признак═ научности". - "Возможно, нет,

- отвечал профессор. - Но ведь эти люди берутся писать о жизни, о

нравственности, о добре и зле. Читатель═ вправе═ у═ них спросить,═ верят

ли они в Бога,═ в загробный═ мир?" - "А═ если они сомневаются, если у них

нет готовых ответов?" - "Тогда так и надо сказать, так и надо написать═ в

своей книге, что в самых главных вопросах═ человеческого═ бытия,═ из

которых, в свою очередь, вытекают═ иные важные═ вопросы,══ у нас═ ясности

нет.═ Но вообще ни словом═ не упомянуть,═ не сказать о том,═ что волнует

без исключения═ всех людей - неправильно. А мы удивляемся, - добавил он, -

почему люди в своем═ абсолютном большинстве══ равнодушны к философии.══ Но

как же иначе? Мы же сами═ к ней, получается, равнодушны". Из этого

рассуждения следовал педагогический═ вывод, сказанный═ мне уже,

разумеется,═ после занятий: "Думай только о высоком,═ не разменивайся на

мелочи.═ Не обращай═ внимания═ на этих (он махнул рукой куда-то в сторону

коридора),══ разговаривай═ только═ с великими═ философами,═ изучая═ их

произведения.══ И помни,═ что огонь══ зажигают═ только═ в═ молодом

возрасте.═ Потом вдохновение пропадет".

═Сам Владислав Николаевич═ был человеком, несомненно═ обладавшим

внутренним═ духовным═ ядром,═ "духовным кремлем",═ говоря═ словами═ И. А.

Ильина.═ Главной═ твердыней═ этого═ кремля была═ христианская═ вера. Но

какие выводы═ для═ своих══ философских═ исканий═ он из нее═ делал? В 1999

году вышло═ очередное═ издание═ словаря "Философы России".══ Вот как он

сам представляет═ свои взгляды: "Считает себя приверженцем═ Направления,

созданного Ф. М. Достоевским.═ Высшее достижение в искусстве, философии

рассматривает как раскрытие внутренней═ культуры народа;══ разрабатывает

идеи единства добра, истины и═ красоты;═ оценивает рационализм и

интеллектуализм═ как болезненное═ состояние═ духа; обосновывает первенство

духовного══ перед═ материальным,═ нравственности перед═ экономикой и

политикой;═ отставляет═ понимание═ нравственности не═ как правил,

регулирующих═ поведение, а как главного духовного ориентира,═ способа

бытия человека как человека; выдвигает понятие "подлинной жизни"

(аутентичного═ существования)═ в качестве══ основополагающей═ категории

этики".═ Таков══ набор идей,═ каждая═ из которых═ была плодом его

многолетних═ размышлений.═ Из них легко══ угадывается═ его понимание

философии. Когда-то он был═ приверженцем═ ницшевского══ образа═ одинокого

мыслителя, дарящего═ миру═ новую═ систему══ ценностей. "Философ против

мира" - кого из студентов═ не привлекала═ эта формула═ исключительной

творческой мощи. Однажды═ я с восторгом процитировал ему═ одного из моих

любимейших═ поэтов Ф. Гельдерлина:

═Не смейте ж над величием глумиться,

═И нам о счастье═ вашем говорить.

═Могучий дуб не вырастет в теплице,

═Свободный дух не станет вам служить.

═"Это несерьезно, - оценил Владислав Николаевич. - Философский═ поиск

есть служение═ своим ближним, своей═ Родине". Он любил повторять мысль С.

Л. Франка: "Гений... - есть всегда самое яркое═ и показательное═ выражение

народной═ души в ее субстанциальной первооснове".══ Философия должна на

языке═ понятий═ выразить вековые═ дерзания духа народа,═ к которому

принадлежит мыслитель. Если она этого не делает, если является═ просто

чьим-то личностным самоутверждением, тогда (прав Н. Ф. Федоров!)═ ее можно

назвать высшей═ степенью═ праздности. Философ обязан═ помнить, что═ он не

одинок в мире═ и несет═ ответственность за духовное развитие═ воспитавшей

его культуры. Однако═ брать на себя═ смелость═ выразить чаяния═ всего

человечества - непозволительная═ гордыня,══ поскольку═ личность

принадлежит к определенной═ духовной═ традиции и не═ может═ брать

ответственность за другие═ народы.═ Тем более не═ смеет══ им диктовать

иные═ устои и ценности.

═Но если мы говорим о религиозности, о═ христианской══ вере, то не

закрывает ли═ она саму═ возможность═ философии? Как известно,═ это старый

спор, и любому, кто считает═ себя христианским мыслителем, приходится═ его

разрешать.═ Владислав Николаевич═ рассуждал так.══ Секулярная философия

занята═ поиском═ истины,═ а религиозная, получается, ее уже знает. Истина

мира, т. е. Божественное бытие,═ открывается═ в акте═ веры. Но вера - это

познание мистического═ мира,═ иного плана бытия. В нашем мире, в деле

познания человека, общества, физической═ реальности мы должны═ опираться

на разум. Кроме того, если═ секулярная философия═ пытается═ найти истину,

то религиозная, уже═ исходя из осознания истины, занята ее более═ точным

уяснением,═ доказательством═ и═ защитой. Наконец, ключевое различие

происходит═ в самом═ понимании истины. Для обычного философского поиска

она состоит в соответствии═ нашего знания реальности, т. е.═ в

объективности знания.═ Такая═ истина═ бессодержательная и неодушевленна.

Для религиозной═ философии═ истина - это полнота═ бытия, а точнее═ -

соответствие нашей═ жизни═ Божественной═ полноте бытия.═ Она в высшей

степени═ содержательная и личностна,═ ибо Бог - это совершенная личность.

Различие═ в двух═ пониманиях═ истины═ прекрасно═ передано в═ Евангелии.

Когда Понтий Пилат═ спросил у Христа: "Что есть истина?" - то ответом ему

было молчание═ Спасителя. Почему?═ Потому, что он неправильно задал

вопрос.═ А если бы он спросил: "Кто есть Истина?" - то услышал бы в ответ

слова, сказанные══ Христом на Тайной вечере: "Я есмь путь, Истина═ и

жизнь". Для религиозной философии═ истинная═ вера, истинное знание═ и

подлинная жизнь совпадают.═ Эта═ соборная═ Истина познается не

рациональным умозрением, а═ напряжением═ всех высших человеческих

способностей: совестью, верой, разумом,═ ценностным чувством. Да и слово

"познается"═ тут явно не подходит: Истина утверждается═ в духовном

существе человека, преображая═ его душу═ и разум.═ Преображение, обожение

человека - это и есть цель философии, это и есть истина. Но представим,

что кому-то═ удалось═ достичь═ этого═ идеала. Означает═ ли это конец

пути? Следуя за Ф. М. Достоевским,═ Владислав Николаевич полагал,═ что

такой═ совершенной личности остается только одно - поделиться═ этой

истиной═ с ближними, а самого себя, как носителя═ истины,═ отдать на

служение людям.═ Так, как это═ сделал Богочеловек.═ Собственное═ спасение

не может быть целью жизни. Ее подлинная═ цель - спасение═ всего═ мира.

═Но если речь═ зашла о спасении, то здесь мы попадаем═ на поле этики.

Именно ей Владислав Николаевич═ посвятил═ большую часть своих═ работ и

считал ее═ важнейшей═ частью═ философии.═ Несмотря на то, что первую

половину═ жизни он отдал═ изучению══ истории═ и философии═ религии,═ его

самая═ ранняя═ монография называлась "Евангельская нравственность и

гуманизм" (1967),═ а вторая - "Социально-психологический анализ

христианской═ морали" (1974). Религиозная═ философия═ включает в себя

этику═ в качестве═ самой═ важной части, т. к. обожение достигается не

только знанием, но, в первую очередь, действием. Конечно,═ религия═ и

этика - не одно и то же.═ Но религия═ не существует без этики, хотя

известны атеистические,═ безрелигиозные системы═ морали.═ Владислав

Николаевич═ отнюдь═ не разделял мнения═ некоторых═ ортодоксальных

богословов,═ что атеист═ не может быть нравственным. Более того,═ он

признавался: "Самые═ порядочные люди, которых я встречал═ в жизни, были

атеистами.═ Мой отец,═ например, был воплощением═ честности,═ великодушия,

доброты, но атеистом═ считал себя═ от мозга═ и до костей.═ В

протестантской═ теологии═ таких людей═ принято называть "анонимными

христианами". Но честность,═ добродетельность,═ порядочность - достаточно

ли этого для нравственности?═ Если═ понимать═ ее═ просто как правила жизни

среди═ людей - то несомненно.═ Так и апостол Петр═ говорит нам, что "дела

законна в сердцах═ язычников═ написаны".═ Но ключевое слово здесь

все-таки═ "закон". А цель христианской═ этики - жизнь не по закону, а по

благодати. И любая этика, кроме═ указания на правила поведения, всегда

говорила═ о Высшем благе,═ об Идеале. Чтобы═ достичь═ его, недостаточно

просто следовать══ требованиям морали, надо═ посвятить═ себя служению

Абсолютной═ ценности, которая бы═ обосновывала как поведение, так и всю

систему жизненных предпочтений═ человека.═ Она не═ обязательно должна быть

религиозной; вера - это дело═ личного выбора,═ но обязательно должна

присутствовать в сознании личности. В данном случае нравственность

получает более══ высокое значение:═ она - не правила═ поведения, она

подлинная жизнь. Прекрасно эту═ мысль выразил═ "антихристианин" Ф. Ницше:

"Во всякой═ морали дело идет о том, чтобы открывать, либо искать высшие

состояния жизни". А Владислав Николаевич объяснял студентам═ разницу в

двух толкованиях═ морали,═ основываясь на житейском опыте. "Вам, наверное,

приходилось═ встречать людей, которые═ делают═ все правильно. Они

принципиальные, прямые, честные, не делают═ никому ничего плохого,

наоборот, всем стараются═ помочь,═ но, тем не менее,══ вам они

несимпатичны. В них нет радости,═ нет жизни,═ нет благодати.═ Они какие-то

тягостные═ и совершенно═ непривлекательные для общения. Почему?═ Они

лишены═ внутреннего духовного стрежня,═ лишены═ любви к тому, что

превосходит═ их.═ Они поклоняются══ самим себе и восхищаются═ собственной

порядочностью, вместо того, чтобы═ принять═ в свою душу═ Высшую

ценность".═ Следует═ провести═ еще такое важное═ различие: первый пласт

морали, понятый как нормы и правила, показывает═ меру человечности

индивида.═ Преступающий заповеди "не убий", "не прелюбодействуй", "не

кради"═ падает в своем бытийном═ статусе ниже животного, поскольку═ в

братьях наших меньших═ есть зачатки═ нравственных чувств.══ Но другой,

идеальный═ уровень═ морали,═ обозначающий═ мир высших═ ценностей,

показывает уже не меру═ человечности, а меру═ подлинности═ жизни.═ Если

мы═ толкуем═ нравственность таким образом,═ то ее уже═ нельзя считать

регулятивом общественной═ жизни,═ находящимся рядом с другими═ способами

духовного══ освоения действительности - наукой,═ религией,══ философией,

искусством.═ Классическое═ определение морали как регулятора общественного

поведения, принятое в советской═ этике, Владислав Николаевич═ считал

совершенно неадекватным. Мораль, понятая как═ социальный═ феномен,

никогда═ не регулировала общественные отношения;═ напротив, этим

занимались практики, далекие от морали: прагматический интерес,═ порочные

склонности, корысть и т. д. Если она что-либо и регулировала, то личное

поведение═ человека, хотя═ и тут часто оказывалась═ в проигрыше. Мораль -

не регулятор,═ а внутренний духовный═ ориентир,═ составляющий═ основу

человечности. Она - не один из путец═ освоения═ реальности, а ценностное

основание═ любой═ человеческой═ деятельности. Политика,═ экономика,

искусство,═ наука,═ философия,═ педагогика - все это═ имеет право на

существование,═ если служит═ развитию══ гуманности,═ добродетельности.

Конечно,═ в действительности═ так не получается, как═ часто не удается

личности жить согласно ее нравственному═ идеалу. Однако═ этот идеал

существует в душе═ каждого═ человека; другое═ дело, что он может быть

сильно═ замутнен страстями. Совпадение жизни═ и идеальной ценности дает

высшее благо - подлинную═ жизнь.

═Владислав Николаевич утверждал (и был прав), что вернул в отечественную

философию═ важную═ категорию═ "подлинной═ жизни".═ Оно, на его взгляд,

является основополагающим в этике,═ поскольку═ включает═ в себя понятия

добра, блага, совершенства═ и счастья.═ В западной традиции═ особое

внимание══ ей уделила философия экзистенциализма, хотя она была склонна,

в первую очередь, говорить о подлинном существовании, т. е. о коротких

моментах═ бытия.═ Но Владислав═ Николаевич═ трактовал═ подлинность как

философский═ синоним══ христианского края,═ или═ Царствия Божьего, которое

согласно православной═ философии, в виде═ особого═ духовного═ состояния

доступно═ человеку═ уже═ в этой жизни. Подлинная жизнь - это═ преображение

нравственного═ существа═ человека, духовная═ реальность совершенно═ иного,

благодатного свойства.═ Но что делает═ нашу жизнь подлинной? Следуя

размышлениям Владислава Николаевича,═ можно указать на═ три ступени

восхождения═ к ней.═ Первая - это просто жизнь,═ согласная═ с моральными

требованиями.═ Тот, кто═ не соблюдает═ важнейших заповедей,═ обрекает себя

на постоянный═ разлад═ с собственной═ совестью,═ на ложь перед самим

собой. Владислав Николаевич═ был уверен═ в том, что нарушение

нравственного закона═ всегда══ влечет за собой обязательное═ воздаяние═ в

виде разрушения духовного═ бытия═ и душевного равновесия. Любил приводить

в пример слова═ Софокла из "Антигоны":

═О, узнай и запомни

═Изречения древнего═ смысл:

═Человек,═ различить неспособный,

═Что есть зло и что есть добро,

═К безумию═ движим

═Властью богов и бедою═ навек заарканен.

═Безумием заканчивают═ герои романов═ Ф. М. Достоевского, потерявшие

способность═ отличить═ добро от зла. В нашей═ действительности мы нередко

видим, как изолгавшиеся до потери всякого приличия═ люди доходят до

жизненной═ катастрофы. Вторая ступень восхождения к подлинности - любовь.

Это слово слишком═ многозначно,═ но Владислав Николаевич придерживался,

опять же, христианского толкования любви. На первый взгляд, она есть

рядовой═ мотив наших поступков, позволяющий═ осознать, что в мире═ нет

чужой═ беды. Но именно═ такое осознание═ позволяет назвать═ любовь

онтологическим состоянием личности. Человек сам себя включает в живую

связь с миром,═ близкими людьми, отчим домом, родной═ культурой, Богом.

Общение с предметом═ любви,═ нерушимая сердечная привязанность к ним,

переживание за их судьбу═ дает═ личности═ наполненность бытия. Без

служения═ своим ближним жизнь═ человека═ превращается в пустоту,══ в

духовное═ ничто.═ Подлинное═ бытие дает только любовь.═ И Владислав

Николаевич, как всегда,═ объяснял эту мысль═ на обыденном═ языке: "Когда

ты выходишь на улицу и, видя людской═ поток,═ не испытываешь═ злобы═ и

раздражения,═ а напротив,═ переживаешь═ радость═ от новой встречи═ с

миром - это и есть начало═ любви.══ Русская═ пословица═ гласит: "Любовь

зла не мыслит". Напротив, ненависть, озлобленность заставляют личность

замыкаться в себе═ и пытаться═ существовать═ только событиями═ внутренней

жизни.═ Но очень═ быстро═ эгоист═ понимает, что за его якобы═ богатым

духовным═ миром ничего нет, кроме═ пустоты. Эгоизм - есть путь к

самоуничтожению,═ нравственной═ смерти═ при жизни. Старец Зосима из

"Братьев Карамазовых" Ф. М. Достоевского на вопрос "Что есть ад?"

отвечает: "Страдание о том, чего нельзя уже более═ любить".

═Но любовь, кроме═ положительного═ онтологического═ смысла, имеет еще

свою страстную, темную сторону.══ Немного в═ мире═ найдется преступлений,

которые бы не оправдывались═ любовью══ к чему-либо. Поэтому она

обязательно должна═ основываться═ на исполнении═ нравственных═ заповедей,

проходить проверку═ совестью.═ В резком═ противопоставлении любви и

морального долга,═ особенно сильно═ выраженного══ в кантианской философии

морали, Владислав Николаевич═ видел самую═ большую═ ошибку═ европейской

этики. Она привела═ к окончательному═ разделению двух═ горизонтов

нравственной═ жизни - требований═ и═ ценностей.═ В жизни такой конфликт

встречается═ часто;═ например,═ счастья пытаются достичь неблаговидными

поступками.═ Но как раз═ назначение═ этики и заключается в том, чтобы

ликвидировать═ это противоречие, показать, что на горе═ своего ближнего

построить собственное счастье невозможно.═ Причем примирение═ любви═ и

совести не должно быть═ компромиссом, иначе═ получится, что мы в полной

мере и не любим,═ и не живем═ по совести. Все-таки═ они не равные

феномены, а состоят в═ иерархии, где любовь по ценности═ выше долга.

Поэтому их идеальные═ отношения═ следует═ выразить так: "Любить,═ но не

позволять себе ничего такого, что пошло═ бы вразрез═ с твоей═ совестью".

Идеалом═ такой жизни,═ нашедшим свое выражение═ в русской литературе,

Владислав Николаевич считал Татьяну═ Ларину.═ Кто-то скажет,═ что Татьяна

страдала больше,═ чем была счастлива.═ Но у нас идет речь не о счастье, а

о подлинной══ жизни, которая═ невозможна без страдания. Это великий

парадокс═ нашего═ бытия, но человек═ часто сознательно идет на страдание

ради достижения истинной жизни. Существование, замкнутое между

удовольствием и скукой, становится пустым, ибо личность опять же

концентрируется вокруг лишь собственных ощущений. Но если человек

страдает, значит, он жертвует собственным спокойствием ради достижения

ценности, превышающей по значению его благополучие. Только для того, чтобы

страдания дали полноту жизни, надо любить эту ценность, а не стремиться к

ней из-за тщеславия или гордости. Страдать и не жить - страшное наказание.

Такая судьба═ постигла персонажа "Братьев Карамазовых" - черта, ибо═ он не

способен═ любить...

═Высшая любовь, которая окончательно приводит═ человека к обретению

подлинности, - любовь═ к Святыне. Это уже не чисто═ моральное, а скорее

религиозное═ переживание, но оно имеет═ решающее═ значение═ для

нравственной жизни═ личности. И. Кант═ настаивал на святости═ морального

закона, но правильнее было бы═ говорить о Святости ценности, которая

обосновывает═ этот закон. Без усмотрения═ в собственном бытии═ ценности,

абсолютно превосходящей══ его самого, человек не═ сможет достичь

истинной═ жизни.═ Признание═ исключительной═ ценности═ лишь за самим

собой означает восхищение собственным несовершенством. Христианская═ этика

объясняет бессмысленность═ жизни без Святыни следующими словами═ Христа

Спасителя: "Всякий═ грех и хула═ простятся═ человекам;═ а хула на Духа не

простится человекам;═ Если кто скажет слово на Сына Человеческого,

простится ему; если же кто скажет на Духа Святого, не простится ему ни в

сем веке,═ ни в будущем" (Мф. 12, 31-32).═ Не простится,═ ибо человек

добровольно отстраняет себя от реальности, в которой══ единственно

возможно═ спасение.═ Потерять═ веру в Высшую правду означает потерять

веру в обретение смысла═ жизни.══ Но что же такое═ Святыня?═ То, ради чего

единственно стоит жить,═ то, за что стоит ═умирать.═ Служение═ Абсолютной

ценности, отдача ей своих сил и способностей═ наполняет бытие═ человека

абсолютным смыслом.═ Платон═ определял═ это состояние═ как "перерождение

в красоте",═ христианская═ философия - как обретение Божественной

благодати, радость о Духе Святом. Тот, кто хоть на мгновение их обрел,

будет═ стремиться═ к ним всю оставшуюся══ жизнь.═ И, самое главное,

причастность к Святыне, к═ ее красоте дает человеку═ силы для

нравственного═ совершенствования. "Жить можно═ только тем, за что ты

можешь бороться═ и умереть", - говорил═ наш замечательный═ философ И. А.

Ильин.══ И с присущим ему совершенством═ слога═ объяснял, что значить жить

без Святыни:═ "Добро лишается корней,═ становится═══ неустойчивым═ и

негероическим.══ Нейтральное═ становится═ абсолютно безразличным,

легкоустранимым,═ продажным и предательским.═ Зло - разнузданным,

бесцеремонным и безудержным. Все кажется как бы Богом покинутым, Богом

обессиленным, готовым═ к неизбежному═ концу".═ Святыня═ существует═ не

только═ для религиозного═ сознания,═ она может═ жить и для секулярного

мировоззрения. Более того, наряду═ с абсолютным смыслом═ божественной

реальности для верующего человека должны существовать земные,═ вполне

осязаемые═ Абсолютные═ ценности - Родина, семья, церковь, труд. Но все же

высшее благо, преображенную душу═ и подлинную бесконечную жизнь, дает

прикосновение к Божественному═ миру. Неверно═ считать, что подобное

состояние═ существует═ только═ в загробном мире. Уже в нашей═ жизни

человек═ может═ переживать действие божественной благодати и быть полным

радостью о Духе Святом.

Владислав Николаевич не без основания утверждал, что категория Святости

полностью утрачена отечественной этикой. Но если этика не говорит об

абсолютном смысле═ жизни, то она способна лишь посеять сомнение в душа

человека в необходимости моральности. Трудно представить

философа-моралиста, утверждающего, что все в мире относительно. На первый

взгляд, таким был Ф. Ницше, но для него абсолютное значение получает сам

процесс переоценки ценностей, обозначаемый им словом "нигилизм". Однако,

с другой стороны, нельзя понимать этику как интеллектуальное усилие

обосновать Святыню. Этика должна органично вытекать из нее и показывать,

как сама Святыня обосновывает жизнь человека. Конечно, дотошный

исследователь заметит, что данные философские положения отнюдь не

оригинальны. О любви, человечности, Святости говорила нам христианская

философия. На этом основании строили свой поиск Абсолютного добра великие

русские религиозные мыслители. Но Владислав Николаевич никогда не искал

оригинальности, он считал, что развивает лучшие традиции отечественной

философии. Возможно, быть оригинальным и неожиданным - проще всего.

Сложнее защищать и развивать духовные устои великой традиции. Истина

находятся по ту сторону времени; она - вечна.

═Нельзя не упомянуть еще об одной важной черте произведений Владислава

Николаевича, отмеченной без исключения всеми. Это изумительно легкий стиль

письма, уникальное сочетание простоты и глубины изложения сложнейших

философских проблем. Он писал свои произведения таким же простым языком,

как и говорил. Почитайте хотя бы его брошюру "Добро и зло", написанную для

школьников в качестве введения в этику. В ней автор достиг удивительной,

именно детской простоты, но не в ущерб бездонной диалектике отношений

добра и зла. Кому-то может показаться, что простота языка - отнюдь не

выдающееся достижение. Дескать, философская мысль всегда была сложной и

ориентировалась на достаточно узкий круг людей. Но такое утверждение

весьма спорно, а касательно этики - однозначно ложно. Этика призвана

говорить с людьми об их жизни, она - не монолог, а диалог. И вести этот

диалог необходимо не потому, что мы философы, а поскольку мы - люди и

должны жить по-человечески. Разве можно разговаривать со своими ближними

на жутком, наукообразном языке? По мнению Владислава Николаевича,

использование подобного языка ведущими отечественными специалистами в

области этики обусловило крайне низкий интерес к нравственной философии со

стороны читающей публики. Именно он иронично замечал, что некоторые его

коллеги слишком прямолинейно поняли термин К. Маркса и решили заниматься

не творчеством, а "духовным производством". Знаю, что некоторые известные

российские философы завидовали вдохновенному стилю Владислава Николаевича.

Кое-кто упрекал его в излишне упрощенной манере излагать свои мысли. Но он

всегда им отвечал: "А зачем мне заумь? Я ведь разговариваю со своим

народом".

═4

═У каждого философа, помимо его профессиональных обязанностей, существуют

наиболее близкие, излюбленные темы, которым он посвящает все свободное

время. Иногда они в итоге воплощаются в книги, иногда - тонут в мелочных

заботах. Были такие темы и у Владислава Николаевича. Самая первая, предмет

его юношеского интереса - сын и их соотношение с реальностью.

Интереснейшая область, затронутая серьезно в философии лишь психоанализом.

Значительно глубже, правда, о ней рассуждала святоотеческая традиция. Для

нее сына - не защита сознания от вытесненных желаний, а связь с

потусторонней реальностью. Вторая тема - лицо человека, соотношение

физиономических особенностей с внутренним миром. Русская поговорка гласит:

"Лицо - зеркало души". Мы прекрасно знаем, что любое изменение нашего

настроения тут же отражается на лице. Но только какие изменения

соответствуют каким - вот вопрос. Удовлетворительной разработки в

философии он тоже не получил. Третья тема - единство добра, истины и

красоты. На этот счет Владислав Николаевич написал одноименную книгу, где

утверждал, что праведник, ученый и художник ищут одно и то же - Высшей

правды. Только пути их выражения разные. Развивая логику размышления

Сократа и Платона, Владислав Николаевич на первый план выдвигал аргументы

"от жизни". Вот один из них: представим, что мы кого-то считаем красивым,

но вдруг видим, что он совершает омерзительный поступок; что же, в таком

случае, останется от его красоты? Скорее, этот человек нам покажется

безобразным... В его огромном рукописном наследии находим такую мысль: "В

этическом, нравственном стремлении и состоянии - нет ли красоты? С одной

стороны, есть, поскольку - это живая жизнь, а она всегда - творчество.

Творческое и свободное отношение к жизни, творение добра - красотой

наполнено". И напротив, Владислав Николаевич, вопреки утверждениям

эстетствующих философов, доказывал, что художественный гений и восхищение

злом - несовместимы. Почти во всех великих произведениях изображаются

злодеи и злодейство, но при этом показано, как одержимость злом ведет к

отпадению от жизни, к безумию и, наконец, к смерти. Демоническое начало

всегда было представлено нам в виде духа небытия, сомнения, разрушения,

отрицания созидательного начала. Единственное, что могло привлекать

великих художников в бесовских силах (но только по молодости!) - это

героика протеста, борьба с окостеневшими устоями. Но дух бунтарства со

временем проходил, а с нм уходила и привлекательность зла.

═Самая важная тема, по собственному признанию Владислава Николаевича, над

которой он работал в последнее десятилетие жизни, - нравственное отношение

к земле. Для современной российской философии проблема эта новая и

неожиданная. Однако для русской культуры тема отношения человека к своей

земле, понятой в самом широкое смысле: как родная почва, как кормилица,

как отчий дом, - является важнейшей. Обычно отношение человека и земли

представляют в виде сельского хозяйства, а его, в свою очередь, как одна

из отраслей экономики. Но для того, кто жил и трудился на земле, она

только в последнюю очередь имеет прагматическое значение. Самое первое

отношение, постигаемое чисто интуитивно, - это бесконечная любовь и

благодарность родной земле; по нравственному значению она равно отношению

к матери. В свое время Н. Ф. Федоров отметил глубочайший нравственный смысл

народного поэтического образа "мать Сыра-Земля". Как много ценностей

выражено в этом образе! Земля - источник жизни, место нашего пребывания на

земле, дом наших предков. Если отношение к земле такое же, как и к матери,

то мы обязаны заботиться о ней, делать ее жизнь как можно более

прекрасной. Однако в отличие от матери земля не только место рождения, но

и место упокоения. Она возьмет наше тело, в то время как Бог примет нашу

душу. Получается, что земля - это прах наших предков. С этой, т. е.

нравственной точки зрения, дико представить, что она может быть объектом

купли-продажи. Развивая ход этих мыслей, Г. П. Федотов отмечал, что в

народном сознании земля - хранительница нравственного закона родовой жизни,

существо страдающее, любящее и еще бессмертное. Она - свидетельница смены

поколений, но она же связывает нас с предыдущими поколениями посредством

труда, вложенного в нее. Она показывает человеку, что он не одинок на

земле; до него жили тысячи таких же, как он, думавших, любивших и

страдавших приблизительно так же. Наконец, земля как отчий дом - великая

утешительница. К ней, потерпев жизненные неудачи, возвращается человек,

дабы там, в единственном месте на земле, где его всегда рады видеть,

пытаться начать заново свою жизнь. В Библии Господь, отдавая людям в

пользование землю, заповедовал им возделывать сад. Это можно понять так,

что нам следует сохранять ее от разрушительных сил и умножать ее

созидательное, рождающее начало. Мы должны стремиться придать природной

красоте не временный, а вечный характер, ибо преображенное человечество

будет жить на преображенной земле...

═Развивая взгляды русских мыслителей, Владислав Николаевич показывал,

какое огромное значение могут иметь их выводы для социальной жизни и,

главным образом, в деле возрождения нашей Родины. Во-первых, мы должны

признать, что сельское хозяйство - основа экономики, поскольку хлеб -

основа жизни. Если страна не может произвести минимум продуктов питания,

то она обречена быть в зависимости от экспортеров. Во-вторых, при должном

отношении государства к сельскому хозяйству, на земле работает наиболее

патриотически настроенное население, ибо, как уже было сказано, их с

родной землей связывает особое нравственное чувство. Именно на них

следовало бы опираться при воплощении в жизнь любых проектов реформирования

страны. Другой важный вывод: надо перестать надеяться, что хозяйственную

жизнь можно наладить лишь экономическими мерами. Цель возрождения и

преображения достигается только нравственными средствами. Если человек не

находит смысла в своем труде, если ему не дают свободно возделывать свой

сад, воспитывать детей, жить по совести, то никакие экономические меры не

смогут ничего изменить. А если еще постоянно человеку внушать, что его

Родина - историческая неудача, если он сам - бездельник, пьяница и вор,

тогда любые меры изначально обречены на провал. Если мы осознаем

нравственный смысл труда, то увидим, что вся хозяйственная жизнь

свидетельствует о главенствующей роли духовного фактора в жизни. "Главное

- то, что у человека на душе", - любил повторять Владислав Николаевич.

Трудолюбие, честность, патриотизм зависят не от материального состояния, а

от того, смогло ли общество вовремя привить личности эти ценности. Смогло

ли оно показать, что только этот путь ведет к торжеству человечности, к

подлинной жизни, а путь противный - к смерти. А отсюда надо делать третий

вывод - о необходимости нравственного воспитания. Это словосочетание

настолько часто повторяется, что многие его воспринимают с подозрением. Но

Владислав Николаевич вкладывал в него вполне определенный смысл. Он любил

повторять мысль обожаемого им Ф. М. Достоевского: "Без великой идеи не

может жить ни человек, ни нация". Воспитание - значит утверждение в душе

человека этой идеи. И воспитывать мы можем только тогда, когда мы

собственным примером показываем свою готовность ей служить. Ф. М.

Достоевский говорил, что идея может быть плодотворной, если указывает нам

на великое дело. В наше время, в эпоху великой смуты, в основе духовной

атмосферы общества должна лежать идея служения Родине. Конечно, Бог выше

России, но именно Он даровал нам родную землю. Потерять ее - значит

утратить Дар Божий, потеряем - никогда себе не простим.

═5

═В последние два года жизни Владислав Николаевич уже ничего не писал.

Чувствовал тщетность усилий. А ради чего? Он разделил судьбу многих людей

своего поколения, которые всю жизнь трудились на благо нашей страны, и в

итоге пережили ее развал, а затем настоящую нравственную катастрофу всего

общества. Нигде и никогда доселе не царил такой культ наживы, разврата,

преступного образа жизни и бесчестия. Всегда зло пыталось рядиться в

одежды добра, дабы казаться привлекательным. Но в нашей стране за

последние полтора десятка зет зло откинуло маскировку и в открытую заявило

свои права на души целых народов. "Я написал "Добро. Истина. Красота", -

говорил Владислав Николаевич, - теперь самое время писать "Зло. Ложь.

Безобразие". Люди теряют человеческий облик, предаются пороку и внушают

себе, что порок для них благо. С одной стороны, это выглядит ужасно, но, с

другой, - тот факт, что зло больше не скрывается, дает нам возможность его

видеть и ему противостоять. И тут в решающую битву за свою родную культуру

обязана была вступить российская интеллигенция. Ни телевидение, ни пресса,

ни политики не посмели бы лить потоки грязи на нашу страну, если бы

образованный слой изначально восстал против антирусской направленности

"реформ". Но интеллигенция в очередной раз проявила наихудшие качества и

посчитала, что Россия и русский народ являются меньшей ценностью, чем

собственное благополучие. "Как же так?!" - возмущался Владислав

Николаевич, наблюдая, как его бывшие и нынешние коллеги, продаваясь за

мизерное количество долларов, писали о своей Родине любые гадости, дабы

угодить новым хозяевам жизни. "Это же Родина, понимаешь: Ро-ди-на... Это

все равно, что говорить гадости о своей матери, жене, детях..." В какой,

интересно, стране было бы возможно столь изощренно вести

антигосударственную и антинациональную пропаганду и получать за это

премии, должности, а подчас и целые институты под собственное

руководство? Очевидно, что против России велась и ведется целая

информационная война, целью которой является окончательное растление

нашего народа и, как следствие, развал единого государства. Владислав

Николаевич поражался тому обстоятельству, что особо усердствуют в

русофобии те, кого в свое время советская власть наградила всеми

возможными благами. Государство им дало замечательное бесплатное

образование, престижную по тем временам работу, высокое положение в

социальной иерархии. Видимо, пришло время благодарить... Вся их

коммунистическая правоверность оказалась на поверку просто источником

наживы. Когда сменился партийный источник дохода на грантовую поддержку

западных фондов, сменилось и мировоззрение. Напротив, те, кто

действительно пострадал в эпоху тоталитаризма, а затем достиг творческих

высот, например А. И. Солженицын и А. А. Зиновьев, никогда не писали

гадости о России. Они могли жестоко разносить советскую государственную

систему, но их произведения наполнены глубокой любовью к русскому народу.

Почитайте хотя бы "Матренин двор" Солженицына...

═Тот режим, который до сих пор царствует в нашей стране, Владислав

Николаевич отвергал категорически. Считал, что такого подлого времени в

России не было никогда. И все же верил в спасение своей Родины; "Я верю в

Бога, поэтому я верю в Россию", - как-то обмолвился он. Россию никогда не

поздно спасать; если опомнимся сейчас, то у нас есть все возможности.

Владислав Николаевич однажды пытался принять участие в политической жизни

и примкнул к одному известному общественному движению, но вскоре понял,

что все они одного поля ягоды. Политиканы отстаивают интересы не страны, а

финансовых группировок. И какими бы чистыми мотивами, ты ни

руководствовался, тебя используют в таком грязном проекте, что никогда не

отмоешься и себе не простишь. Надежды на спасение Родины Владислав

Николаевич связывал только с простым народом. Он прекрасно знал свою

страну; каждый год не менее месяца проводил в провинции. Знал настроения

народа, его сокровенные желания, его страдания и скорби. Иногда у него

срывалось: "Может, я плохо разбираюсь в экономике, но я, в отличие от них

(он показывал рукой в сторону Кремля), знаю Россию и знаю, как люди

живут!" А я бы еще добавил, что он не просто знал, но и любил свою Родину,

любил до невозможности. И никогда об этом не говорил, поскольку тот, кто

действительно любит, не будет кричать об этом на каждом углу. Он сам

отмечал интересную особенность: если спросить у обычного человека: "Любишь

ли Родину?" - то этим вопросом мы приведем его в замешательство: а как же

иначе, а разве можно жить по-другому, без любви к Родине? Известно, что у

русских нет тостов "за Россию"... Но надо было видеть, как загорались

глаза Владислава Николаевича, как он весь преображался, когда говорил о

простом народе, о деревне, о русской природе, когда читал стихи Пушкина и

Есенина. Однако любовь к Родине - это не наслаждение, это тяжкий крест.

Особенно сейчас, когда она находится в состоянии смертельной болезни.

Страшно осознавать, что твоя любовь почти ничего не может изменить, и это

жуткое состояние приносит тяжкие страдания. Но не может быть них быть

подлинной жизни! От Владислава Николаевича я впервые услышал

парадоксальную поговорку: "Был бы русским - заплакал..." В ней русский

народ с поразительной зоркостью раскрыл диалектику любви и страдания.

═И что же говорит нам страдальческая любовь? Владислав Николаевич видел

такую картину. Конечно, дух нашего народа страшно покорежен случившемся.

Никогда так не пили и не воровали, как теперь, и никогда не было такого

беспросветного отчаяния. Но все же русский народ в своем большинстве

остается таким же, каким видел его Ф. М. Достоевский, - богоносцем. Что

это значит? К сожалению, есть много неправильных толкований и откровенных

издевательств над этим выражением. А Достоевский таким словом хотел

выразить самую простую мысль: обычный человек может делать неблаговидные

вещи, но никогда свой грех не назовет добром. Он знает, что неправ, и

знает, в чем состоит Правда. Но сил следовать ей не хватает, поскольку все

хорошее - трудно. И последние духовные силы отнимают те, кто считает себя

образованным и поэтому отделяет себя от народа. В их мировоззрении,

пропитанном ложью и ненавистью к своей стране, любой грех оправдывается, а

добродетель развенчивается. Дух сомнения не позволяет им принять народную

Правду, а дух растления вызывает к ней ненависть. "Обрати внимание, -

говорил Владислав Николаевич, - как только перед аудиторией ученых

слушателей стоит просто произнести "русский народ", "православная

церковь", "Родина", "армия", "Святая Русь", то многие из слушателей

впадают в совершенно необъяснимый припадок бешенства. Так они привыкли

уничтожать все великое, созданное нашим народом. Святые Отцы называли это

состояние "одержимостью бесом". Иного объяснения их поведению я не вижу".

А в провинции дела обстоят совершенно по-иному. Удивительно, но, несмотря

на колоссальные усилия политтехнологов всех мастей, наш народ все

понимает, что происходит со страной. Для него не составляет труда

разгадать истинные мотивы любых "прогрессивных" решений правителей и

истинный смысл "либеральных реформ". И как бы ему ни говорили высокие

авторитеты с несколькими образованиями, что быть батраками на своей земле

прекрасно, и быть сырьевым придатком Запада - почетно, что нам лучше не

трудиться, а торговать, - он знает: этот путь ведет к смерти. В этом

понимании, в жажде подлинной жизни и Правды Владислав Николаевич и видел

путь к спасению. Однако тот же Ф. М. Достоевский говорил, что нашему

народу требуется просвещение, которое даст ему силы противостоять греху.

Но для этого надо сделать так, чтобы наш образованный слой принял народную

культуру, чью основу составляет христианское мировоззрение. И не просто

принял как основу своей духовности, но и показал пример жертвенного

служения ей.

═Говорят, что настоящая любовь имеет смысл, когда воплощается в действии.

Мы так все устали от слов, мы так все устали от того, что все у нас

понимают, все знают, но ничего в нашем бытии не меняется. Какой толк от

самых правильных слов, если они не приводят к действию? Но, на мой взгляд,

правильное слово, преображающее души людей, - это и есть высшее действие,

на которое способен смертный. От философа нельзя требовать социальных

преобразований, но можно требовать роли хранителя нравственных устоев

своего народа. И Владислав Николаевич совершил, возможно, самое важное

действие: во время торжества русофобии он спел гимн русской культуре и

русскому народу-труженику, и во время разгула пропаганды бесчеловечности

он возвысил голос в защиту Добра, Истины и Красоты, в защиту Образа Божия

в человеке. Скажут, что он был не одинок в своем начинании, и приведут в

пример десятки имен людей, которые на своем поприще думали и чувствовали

так же, как и Владислав Николаевич. И слава богу, что такие есть! Тут

впору вернуться к тому, с чего мы начали: чем усерднее соблазняет души

людей враг рода людского, тем отважнее дух человеческий борется за свою

подлинную жизнь...

═6

═Но самая последняя тема, над которой думал Владислав Николаевич, была

далека от социальных катастроф. Единственное, что, по его словам,

приносило ему радость в последний год жизни - маленькие дети. "Когда у

меня родился сын, - вспоминал он, - то я не испытывал почти никаких чувств

к нему. Было просто какое-то удовлетворение: сделал, мол, нужное дело. Но

когда почти через двадцать лет у меня родилась дочка, то в ее ночном крике

я слышал Голос Божий. Каким Бог замыслил человека по складу души, таким он

воплощен к ребенке. Недаром Христос говорил, что если не станем как дети,

не войдем в Царствие Божие. В улыбке детей я вижу отблеск Божественной

Благодати". А потом добавил: "Вот поправлюсь, напишу об этом..." К

сожалению, этому замыслу не суждено было воплотиться. Владислав Николаевич

ушел из жизни 15 августа 2002 года. Как мне сейчас кажется, он прекрасно

знал, когда умрет. Более того, в последний год жизни даже желал смерти.

"Хочу в землю, а земля не принимает", - говорил он. Владислав Николаевич

ушел тихо и незаметно; как рассказывала его сестра, Лира Николаевна, в

последний день своей жизни, несмотря на страдания от тяжелой болезни, он

находился в удивительно приподнятом настроении. Я помню, как он мне

однажды сказал, что с самого детства был убежден в бессмертии души. Тогда

еще это не было верой, но не было и знанием. Это было переживание, которое

Ф. М. Достоевский назвал сверхлогической достоверностью, и которая затем,

через много лет, привела его к религиозной вере в загробное существование.

Поистине, вера в бессмертие души делает человека удивительно сильным перед

лицом смерти. Думаю, что в тот последний день он размышлял о скорой

встрече с вечностью. Как-то он мне с возмущением рассказывал о том, что на

похоронах известного российского философа Арсения Гулыги за его гробом

шло всего пять человек. К сожалению, за Владиславом Николаевичем шло

немногим больше... И Родная земля, безусловно, приняла своего сына,

страдальца и воина. Так же, как и душу его радостно приняли те, кто в

жизни вечной молится за нашу истерзанную, но все же непобедимую Святую

Русь...

═По итогам жизни философа принять спрашивать: создал ли он свою

философскую школу, направление? Применительно к Владиславу Николаевичу так

вопрос ставить неправильно, ибо он никогда не желал этого. Он сам себя

считал последователем великих русских гениев Ф. М. Достоевского, А. С.

Пушкина, С. А. Есенина. Только их он почитал как величайших философов, ибо

им было доступно самое главное: просветлять и преображать души людей. Этим

величайшим даром они обязаны любви к своей Родной земле и народу,

взрастившему их. Кроме того, Владислав Николаевич никогда не пытался

никого учить. Он говорил, что просто помогает нам обратить внимание на

бессознательно бытующую в нас тягу к Высшему. Но была одна мысль, которую

он не уставал нам внушать. Без любви к своей Родине все начинания человека

обречены на провал, а сам он на духовное банкротство. "Потеряете Родину, -

говорил он, как бы обращаясь к поколению молодых, - потеряете всю свою

жизнь". И еще одна его фраза, которую мне никогда не суждено забыть:

"Любить Родину - это такая высота, такая благодать! Любить Родину - это

Дело Божие на земле". Таково самое краткое выражение его духовного

завещания.

Поставьте наш баннер

Солнышко светит. Грачи прилетели.
Тают снега на равнинах безбрежных.
Вот и прошли холода и метели,
Вот и минули три месяца снежных.
Белые хаты стоят над оврагом.
Птицы над ними кругами летают.
Будто каким-то охвачены страхом,
Будто чего-то недопонимают...
Может быть, запах грачей удивляет,
Иль тишина не понравилась птицам?..
Бог его знает, чего их пугает,
Что им мешает на землю садиться...
Может быть, сверху они увидали,
Как копошится в навозе старуха,
Или чуть слышные чьи-то рыданья,
Может, достигли их птичьего слуха...
Нынче никто уж могил не копает.
Нынче никто не кричит, причитая...
Полумертвец на крыльцо выползает...
Господу молится полуживая...
Трупы лежат во дворах и в канавах,
Трупы в домах и в грязи придорожной.
Многие - в полузасыпанных ямах,
Полуистлевшие с осени прошлой...
Смрадом, замешанным с мартовским паром,
Хаты полны и проулки кривые.
Двое детей за колхозным амбаром -
То ли уж мёртвые, то ли живые...
А за амбарными теми дверями
Нету ни зёрнышка вот уж полгода.
Был урожай, и довольно немалый,
Да увезли его "слуги народа".
Гнил он на станциях в кучах огромных,
Денно и нощно его охраняли.
А на днепровских равнинах просторных
Тысячи сёл до конца вымирали.
С Буга, с Ингула, с Днепра и с Кубани
Беженцев толпы брели спотыкаясь.
Близких своих зарывая руками,
Женщины выли в снегу, надрываясь...
Те, кто добрались до города всё же,
Или до Киева, иль до Полтавы, -
Полуживые, и мёртвые тоже, -
Все на подводах свозились в канавы.


Дмитрий Воробьевский (1987 г.).