Закрывается то один провинциальный журнал, то другой - исчезают с карты России островки духовности и образования, наконец, исторической памяти народа. "Подъем" является именно одним из таких островков, к счастью, уцелевших, который собирает мыслящих людей, людей неравнодушных, болеющих за русский язык и вековые традиции нашей страны.

═МЕМУАРЫ. ВОСПОМИНАНИЯ. ДОКУМЕНТЫ

═Олег Донских

═ОСТРОВ ЭЛТАМ, ИЛИ

═ОДНА СЧАСТЛИВАЯ

═РУССКАЯ ЖИЗНЬ

═*════ *════ *

═"Одна счастливая русская жизнь" - профессор Олег Донских совсем не

случайно дала такой подзаголовок своей книге о Нине Михайловне

Максимовой-Кристесен. Счастливая жизнь в соединении с русским человеком в

ХХ веке - эта характеристика кажется преувеличенной. Но недаром считается,

что человек свое горе и счастье носит в себе самом. Понять и

прочувствовать эту истину сегодня на Руси хорошо бы каждому.

═Русский в изгнании - тема для сдержанно-грустных воспоминаний. Но жизнь

Нины Максимовой на чужбине разительно отличается от судеб многих и многих

из молодого поколения первой русской эмиграции.═ Какое неуныние, какая

жажда жизни,═ какое желание привнести в мир свою частицу добра, честности,

справедливости и любви к России! Политические привязанности не важны, если

человеком движет искреннее желание служить своей Родине и помнить о своих

предках. Если к тому же такой человек обладает православным сердцем -

никогда не бывать на Руси войны и междоусобицы: любящие -═ договорятся

миром. Вот урок, который можно извлечь из христиански-прозрачной судьбы

Нины Максимовой-Кристесен.

═ В далекой Австралии хрупкая девочка-девушка-женщина на мировоззренчески

пустом месте создала очаг русской культуры, который своим теплом согревает

не только соотечественников, перенесенных судьбой на другой материк, но и

людей другого языка, другого взгляда на жизнь, другого душевного уклада.

Так притягательно оказалось имя России и так чисты были уста, что говорили

о своей далекой Родине, что черствое поле западного распорядка утеснилось

и дало место русским именам, русской литературе,═ русскому обычаю. В

чем-то этот духовный подвиг Нины Максимовой перекликается со служением

святителя Николая (Касаткина)═ архиепископа Японского.

═Крепнущие связи журнала "Подъем" с настоятелем храма Святой Троицы в

Мельбурне о. Игорем Филяновским позволили осуществить эту публикацию,

которая важна не только для России, но и для Австралии. Ибо в

расшифрованных с магнитофонной ленты устных словах русской эмигрантки Нины

Михайловны Максимовой-Кристесен живет душа традиционного человека - не

очарованного прогрессом, но всегда знающего о своем неложном предстоянии

Богу и Отечеству.

═Вячеслав ЛЮТЫЙ.

*═ *═ *

═Наверное из всех, кто мог бы поделиться своими воспоминаниями о Нине

Михайловне, я знал ее меньше═ других.═ Только═ две личные═ встречи═ в ее

доме да десяток═ телефонных разговоров за последние═ два года═ ее жизни.

Пожалуй,═ куда═ уж меньше.

═Но так═ сложилось,═ что на исходе═ своих дней, в ряду неиссякаемых забот,

ее окруживших, Нина═ Михайловна═ взялась═ и за издание моих очерков═ о

русских православных миссионерах. Эта книга вышла══ в серии "Русские

авторы Австралии"═ уже после ее═ ухода═ из жизни.══ Думаю, что моя

благодарность за ее═ инициативу═ в издании═ этой═ книги══ дает мне

некоторое═ право написать несколько слов о том, каким я увидел═ этого

замечательного═ человека.

═После моего═ назначения═ настоятелем Свято-Троицкого═ прихода

Мельбурна,═ незадолго═ до нашего отлета,══ ко мне═ в═ руки═ попала

русская═ версия журнала═ "Geo". Кто-то═ из наших══ церковных друзей,

зная о предстоящем═ отъезде, специально═ принес на несколько═ дней═ этот

номер,══ который═ почти═ целиком═ был═ посвящен═ Австралии.══ И вот

среди уже традиционного в таких случаях подбора══ материалов═ по истории,

экономике═ и культуре═ континента, вперемешку═ с насыщенными═ зеленью

тропических лесов══ и═ голубизной══ моря═ фотографиями,══ оказалось

несколько статей о жизни═ и истории австралийской═ русской общины.══ Там я

впервые═ и прочел о Нине═ Михайловне═ Кристесен. Основатель первого

Русского══ отделения═ в═ Мельбурнском университете,═ научного═ журнала

по славистике,═ литературного═ конкурса═ и т. д...═ В общем, эпоха═ в

культурной═ жизни русской═ Австралии. Но при всем═ этом═ увесистом

списке══ заслуг,═ который═ вызывает═ законное═ уважение к═ человеку, им

удостоенному, в══ небольшой═ заметке═ мне сразу═ почувствовалось══ живое

удостоенному, в═ небольшой заметке══ мне сразу═ почувствовалось живое

дыхание═ личного отношения══ незнакомого══ мне автора══ к Нине═ Михайловне

и увлеченность ею═ не столько══ как ученым═ или организатором,══ но как

человеком, которого просто нельзя не полюбить.

═Подумалось: "Интересно, удастся═ ли мне с ней познакомиться?"

═Имя Нины═ Михайловны═ прозвучало уже═ в первые часы═ нашего═ пребывания в

Мельбурне. Секретарь прихода, Марина═ Толмачева, встретив нас в аэропорту,

повела машину в сереющей═ мгле═ раннего═ австралийского═ зимнего утра

через Мельбурнский═ университет,══ специально═ чтобы═ показать═ нашу

церковь,═ где═ мне═ предстояло═ служить.═ В разговоре═ выяснилось, что она

выпускница═ русского═══ отделения═ этого═ университета.

═- Так вы должны знать Нину═ Кристесен?

═- Конечно, она═ же мой университетский═ педагог.══ Хотите═ с ней

познакомиться? Правда, сейчас у нее═ тяжело═ более═ муж, и═ она не может

его надолго══ оставлять, да и сама═ она═ уже пожилой══ человек,═ но моя

мама, Галина Игнатьевна═ Кучина,═ у═ них══ периодически бывает,═ так что,

как будет══ удобный═ случай,══ мы обязательно к═ ней═ поедем.══ Она═ живет

в Элтаме. Когда-то,═ в мои═ университетские═ годы,═ мы═ называли══ этот

район австралийским═ Переделкино. Там до сих═ пор живет много═ людей,

связанных═ с искусством.══ Кстати,═ Нина═ Михайловна═ и Клем═ были

соседями═ Алана Маршалла.

═В тот момент═ имя смутно═ знакомого австралийского классика═ говорило

мне все же больше,═ чем имена═ Нина═ Михайловны═ и ее мужа.═ Уже позднее

я═ узнал, что Клем═ Кристесен══ был основателем═ одного═ из первых

австралийских литературных журналов, автором═ стихов═ и эссе,═ весьма

заметной═ фигурой═ в австралийской литературе═ второй═ половины═ ушедшего

столетия.

Прошло несколько месяцев, наполненных временем нашего вживания в реалии

непривычного уклада жизни и приходского служения на новом месте. И вот,

когда калейдоскоп первых впечатлений стал постепенно укладываться в более

или менее стройную картину нашего предстоящего бытия в Австралии,

позвонила Марина и сообщила, что Нина Михайловна готова принять нас у себя

дома. Прибавив при этом, что долго мы не сможем с ней пообщаться, т. к.

Клем требует ее постоянного внимания.

═По мере приближения к Элтаму островки зелени за окном машины все более

приобретали черты нетронутой природы. Марина и Галина Игнатьевна наперебой

делились воспоминания о той поре, когда щедрый дом Нины Михайловны был

полон студентами, о той атмосфере, которая там царила, о заезжих русских

знаменитостях, которые иногда у нее же и останавливались.

═"Иду, иду!" - послышался приветливый и, как мне тогда показалось,

хлопотливый голос хозяйки дома. Открылась дверь и, войдя на веранду, где

среди старой мебели стояло несколько картин, которые я не успел

разглядеть, через темноватый коридор мы вошли в небольшую комнату,

уставленную книжными полками, с прямоугольным столом посередине. Теперь

мне удалось уже поближе рассмотреть Нину Михайловну. Небольшого роста, с

короткой прической седых волос, с округлым лицом и приветливо-лучистым

взглядом сквозь очки, она мне сразу показалась похожей на пожилую

учительницу из российской глубинки. И вправду сказать, быстрая фигура Нины

Михайловны никак не вязалась с чаемым обликом университетского мэтра.

Воображение привычно рисует подобных людей окруженными портретами бывших

учеников и атмосферой воспоминаний об ушедшем. Но уже через несколько

минут стало понятно, что расслабленная тишина, сдобренная тягучим медом

воспоминаний, не так уж часто гостит под крышей этого дома. Заботы о

больном муже и текущие обязательства настолько плотно обступили Нину

Михайловну, что, несмотря на ее преклонный возраст, каждый дневной час уже

заранее бывает расписан.

═Но сейчас было время для нас. Мы сели за накрытый для чая стол, и

плавающий разговор постепенно вошел в то русло, которое я уже предвкушал

по дороге в Элтам. Нина Михайловна неторопливо стала отвечать на наши

вопросы. Это были рассказы о церковной жизни Харбина, ее детства, о

мытарствах ее семьи в довоенной Австралии, о том, как было создано

русское отделение в Мельбурне, о своих поездах в Россию, о встречах с К.

Чуковским, С. Рихтером, А. Солженицыным, М. Ростроповичем, о работе в

Оксфорде, о приезде русских писателей в Австралию в годы расцвета русского

отделения...

═У нее был замечательный русский язык, речь текла неторопливо, с ровными

или, как я для себя назвал, "мирными" интонациями. Это был язык,

отразивший в себе одновременно простоту и аристократизм той уже

легендарной эпохи, когда люди не смотрели в разговоре каждые пять минут на

часы, а вечерами писали друг другу длинные письма. В России мы уже отвыкли

от этой роскоши, смирившись с ржавчиной вульгаризмов и навязчивых

иноземных вкраплений в родную речь.

Изредка перебивая Нину Михайловну своими вопросами, мы постепенно

завороженно умолкли, понимая, что имеем дело с таким ныне редким типом

рассказчика, который вроде бы и свою жизнь пересказывает, но через почти

незримое═ умаление личной роли в описываемых событиях дает слушателю

прикоснуться к характерам самых разных людей, а в конечном итоге -

почувствовать саму эпоху.

═Нина Михайловна отбежала на минутку в кухню, и с ее разрешения я

заглянул в одну из комнат, где в прохладе неотапливаемого помещения

хранились номера факультетского журнала славистики за все годы его

существования. Бледно-серые обложки десятков книжек со статьями на двух

языках═ по самым широким темам языка и литературы. Целый ряд авторов из

Австралии, Новой Зеландии,═ России, Америки и Европы. Как же удалось из

факультетского начинания, каковых бывают десятки в═ разных университетах,

выпестовать научный орган международного масштаба?

═Мы продолжили прерванный разговор, но уже было заметно, что Нина

Михайловна немного устала, а впереди ее еще ждет целый ворох забот.

Прощаясь, она подарила мне несколько номера журнала за разные годы, и мы

шагнули за порог ее домов в густо наполненный птичьим гамом свежий воздух

Элтама.

═Потом были почти два года, когда мы общались по телефону. К сожалению, не

часто, все по какому-нибудь поводу. Зная о ее загруженности и усталости

звонить из праздного любопытства я просто не решался. Говорили══ о разном

о ее детстве, о ее встречах в Харбине со знаменитым миссионером

митрополитом Нестором Анисимовым (я тогда писал о нем небольшой очерк),═ о

литературных пристрастиях, о нашем трагичном зарубежном церковном

разделении, которое и по сию пору камнем давит на всякое искреннее

православное сердце.

═Вторая встреча была уже совсем другой. Мы знали, что Нина Михайловна

угасает. Она приняла нас в той же комнате. Похудевшая,═ осунувшаяся,

похожая на маленькую усталую птичку. Иногда ее взор загорался, как при

первой нашей встрече, но потом тень каких-то неведомых нам забот═ опять

ложилась на ее чело. Поблагодарила за очерки, посоветовала записаться в

университетскую библиотеку и не оставлять исследовательскую работу. Она

явно торопилась успеть подвести итоги. Предложила чаю, но мы отказались,

предчувствуя, что несправедливо нам будет похищать то уже короткое время,

что отпущено ей Господом на земле. Уходя, я бросил взгляд на пол веранды

дома Нины Михайловны, где увидел, что среди нескольких пылящихся картин

стоит и копия знаменитой "Герники" П. Пикассо. Взорванный мир Европы

середины ХХ столетия, переданный через хаос фигур и красок, вопль о том,

что уже не будет возврата к той - "допотопной" жизни. "Наверное, это

последний визит в дом Нины Михайловны", - подумал я тогда.

═А через несколько недель Господь забрал к Себе ее душу.

═У каждого из нас в сердце остался свой образ этой удивительной женщины.

Для меня Нина Михайловна была цельным и искренним человеком, в═ котором

"не было ни лжи, ни раздвоения". Она несла свою подлинность и в═ чувствах

и в словах, и несмотря на все трагические страницы своей биографии, всегда

принимала бытие как благо. В наш расслабленный век Нина Михайловна стала

свидетелем верности человека своему призванию. Для нее это были великий

русский язык и русская культура, с которыми она всю жизнь═ знакомила

западный мир.

═И сегодня поминая рабу Божию Нину, молитвенно обращаюсь ко Христу:

"Преставленную от нас рабу упокой, идеже всех есть веселящихся═ жилище".

═Священник Игорь ФИЛЯНОВСКИЙ

Эта книжка о лучшем человеке, которого я знал в своей жизни √ о Нине Михайловне Кристесен. Она не была известным ученым или администратором, она была простой, правда очень хорошей, учительницей. И у нее был талант любить людей. К вещам она относилась достаточно небрежно, зато люди ее бесконечно интересовали, она абсолютно искренне общалась со всеми, начиная от самых простых своих австралийских соседей до академиков. Те, кто видел ее первый раз, говорили примерно одно и то же о своем впечатлении от Нины Михайловны: ╚Это божий человек╩.

Здесь описано три дня общения с Ниной Михайловной в ее усадьбе Стэнхоуп, которая находится в пригороде Мельбурна Элтаме. Кроме того, я использовал материалы, которые стали мне доступны, когда я собирал книгу воспоминаний о Нине Михайловне, вышедшую в основанной ей серии ╚Русские в Австралии╩ (╧ 30, Мельбурн, 2003), письма и свои впечатления, ушедшие, согласно Августину, из настоящего настоящего времени в настоящее прошедшего.

Почему ╚остров╩? Потому что в этот приезд у меня было впечатление, что я нахожусь на холме-острове в зеленом океане. Остров, откуда я путешествовал в большой мир большого человека.

Пролог

Нет, на остров Элтам я попал не из-за кораблекрушения. Не было страшного шторма, который крушил бы водяными горами корпус фрегата, рвал канаты, ломал бы скрипучие мачты, с яростью смывая отчаянных рулевых, пока не добился бы своего и не влепил бы фрегат в черные жадные рифы. Да, собственно, Элтам √ даже и не остров, а уютная большая деревня √ один из районов большого Мельбурна, расположенный на холмах вдоль Алмазного ручья (Diamond Creek), где еще сравнительно недавно, лет пятнадцать назад, весело кормились толстенькие энергичные утконосы, самые, наверное, деятельные представители австралийской живности. Так что не было моря. И не было урагана. И ветра не было. Почти не было. А был тихий, периодически засыпающий ветерок, и тихий непостоянный дождь. Дождик.

Дождик, который временами вспоминал о своих обязанностях, не шел, когда мы приехали в Элтам, повернули на взбегавшую вверх укатанную грунтовую дорогу, неровно посыпанную гравием, пересекли Таня Вэй (названную так по просьбе соседей в честь мамочки Нины Михайловны), въехали в сад и, проехав до других ворот, остановились у небольшого навеса. Я вышел из машины с большой сумкой, а Андрей, которого я попросил привезти меня сюда, сидел в машине, разбирался в атласе мельбурнских дорог, тихо удивляясь и ругая себя за крюк, который мы сделали по пути. Определившись с обратным маршрутом, он развернулся на полянке перед воротами и медленно тронулся. Я посмотрел на красные огоньки уезжавшей машины, поднял сумку и пошел к небольшому странноприимному домику-сарайчику, расположенному в глубине сада чуть в стороне от дороги, по которой мы приехали. В домике горел свет, и я благодарно решил, что это Нина Михайловна включила специально для меня. Подойдя ближе, я услышал какие-то негромкие звуки, доносившиеся изнутри, и, не заходя в первую дверь, сунулся в следующую, которая вела на кухню. Ко мне из комнаты выскочил мелкий сытенький полубоксер, который присмотрелся, негрозно, но внушительно полаял и внимательно умолк. За собакой вышел болезненного вида худой нервный парень:

═══════════ - В чем дело?

═══════════ - А Нина Михайловна вам не говорила?

═══════════ - Нет. В чем дело?

═══════════ - Да, в общем, ни в чем. Просто я здесь поживу, с недельку.

═══════════ - ???

═══════════ - Так, Нина Михайловна вам не говорила?...

═══════════ - Нет. А в чем дело?

═══════════ - Ни в чем, извините за вторжение, я пойду, узнаю у Нины Михайловны.

И я тихо ретировался, оставив его в недоумении и нервозном неудовольствии. Я перешел дорогу, прикидывая, как добраться назад, потому что Нину Михайловну будить не хотел. В это время я сообразил, что, конечно же, мне предназначалось другое жилье, а не этот уютный домик, где когда-то жили ее родители, а потом по очереди обитали нищие студенты и другие, кому негде было остановиться.

Мне был определен роскошный маленький дом-студия, в одну комнату, разделенную на две неравные части книжными шкафами. Он стоял в двух метрах от главного дома, и проход между ними был перекрыт навесом.

═══════════ Я вспомнил, как первый раз увидел Нину Михайловну в Элтаме. До этого я встречал ее в университете, и мы договорились, что я приеду. Нужно было отредактировать какую-то рукопись. Машины у меня тогда не было, и я ездил в электричках и читал книжки. И вот утром я приехал в Элтам. Был прекрасный, прохладный и дождливый, день. В такой день каждое дерево занимается самим собой, птицы его не беспокоят, и деревья неспешно и вдумчиво умываются и прихорашиваются. Я прошел по переходу под железной дорогой и направился к мостику через Алмазный ручеек. Дорога шла большим зигзагом, с одной стороны поле, с другой √ полускрытые зеленью корпуса какого-то колледжа (там изредка мелькали ребятишки в школьной форме). Перейдя ручеек, я оказался в деревне, среди редких домиков, полускрытых зеленью, и начал подниматься по крутой дороге. Навстречу мне шла Нина Михайловна с зонтиком и собачкой (╚Эту собаку, она глупенькая очень, я взяла, знаете, из ... ну, где их усыпляют. Если никто не берет. Их там можно выбрать и взять. Эта уже была долго, и ее должны были усыпить╩ (Потом эта собачка умерла, и Нина Михайловна показывала мне ее могилку. А еще чуть позже появилась Расти (Ржавка), которая вполне отвечала своей кличке и вытворяла на полу разные глупости, пока не растолстела. Один пожилой инженер, у которого дома такая же собака, рассказал, что эта порода была выведена в Южной Африке как смесь четырех пород для охоты на львов. Когда я смотрю на толстую ленивую и пожилую Ржавку, я представляю себе африканскую саванну и старого одышливого льва. Они смотрят друг на друга и ┘ расходятся по своим делам). Нина Михайловна вышла мне навстречу, прикинув расписание электричек, и спустилась с холма, чтобы я не потерялся и не блуждал. И Нина Михайловна, маленькая, светлая, приветливая, с большим зонтиком и радостной глупенькой собачкой, озабоченная тем, что здоровый мужчина, ее гость вдруг пройдет лишние пятьдесят метров вдоль Алмазного ручейка ... так меня растрогала, что Элтам сразу мне понравился.

═══════════ Дверь не была заперта. Горел свет, и ровно гудело воздушное отопление. На столе у окна меня встречала записка ╚Дорогой Олег Альбертович! Вы когда-нибудь встречались с этой Черепахой? Стр. 212 Архиеп. Нафанаил, Т. 3. Стр. 653 ЛТ. P.S. У нас только один ключ к этой комнате. Don▓t lock yourself out!╩ Здесь же на столе был букетик камелий в небольшой фарфоровой вазе, банка кофе, пачка молочка в маленьких треугольных пузатеньких пакетиках, которых я никогда не видел в супермаркетах, печенье, мюзли, пачка чистых листов и ручка.

Умно пахли книги. Не так, как пахнут свеженапечатанные, а так, как должны густо и серьезно пахнуть настоящие, пожившие и честно выполнившие и выполняющие свой долг книги. Они по-хозяйски широко занимали десяток открытых шкафов. Старые и относительно новые книги, напечатанные в течение прошлого √ двадцатого - уже прошлого! √ столетия. Все свободные от книг плоскости выше пола занимали разные пачки газет, журналов, рукописи. На открытых пролетах стен неровно, но обстоятельно расположились картины, абстрактно-экспрессионистские и разные. (Как я потом узнал, это в основном картины Клема, которые он написал вместо прелестных австралийских пейзажей - один из которых висел в умывальной, - очень ему удававшихся. Поддавшись убеждению, что так никто не пишет теперь, он сотворил несколько грязно-ярких полотен в стиле, считавшемся тогда современным и потому сразу и уже давно устаревшем). В комнате когда-то обитал Андрей Вознесенский √ на одном большом куске картона он знакомился с кенгуру, а на фотографии являл себя молодым героем шестидесятых годов. Дверь в умывально-душевую комнату была покрыта плакатом √ страницей из брисбенской ╚TUESDAY TELEGRAPH╩, занятую всего четырьмя красными словами CLEM MOVE FOR SENATE √ ╚Клем идет в Сенат╩. (позже на мой вопрос Нина Михайловна пояснила, что это относилось к другому Клему, и просто приятели подарили в шутку).

═══════════ В доме-студии не жили. Точнее, жили, но не постоянно. Сюда сносились книги и архивы. Дом привык, и жил сам по себе. Он жил своей жизнью рядом с обитателями большого дома. Он был не против и даже мягко дружелюбен, если в него заходили, но вообще он привык к самостоятельности. Его нормальное состояние было состоянием нетревожной вдумчивости, состоянием той параллельной жизни, которую ведут вещи, не требующие постоянного общения, но если общение возникает, оно обстоятельно и значительно. Здесь поселились книги по истории Австралии и просто про Австралию, книги австралийских классиков, включая Палмера, Маршалла, переводные русские. Любая пачка газет и другая печатная продукция, размещаясь на столе, в ящиках, на диване, сразу оказывалась на своем месте. В комнате жили старые раздвижные папки, чемодан с жестяными уголками, который бы очень подошел для съемок фильма о пятидесятых годах в России, несколько металлических коробок-кабинетов, пишущая машинка в прочной кожуре красного футляра, пустая граната-лимонка, которая лежала просто так, но всегда была готова, как унтер Пришибеев, помочь попридержать расползающиеся бумаги.

═══════════ Я уселся пить кофе, удивляясь самому себе, как я мог хотя бы на секунду подумать, что Нина Михайловна забудет о моем приезде. А приезд на остров Элтам в этот прелестный самостоятельный и умный дом был вызван обстоятельством грустным.

═══════════ Началось все три недели назад. Когда после очередной встречи с английским редактором одного моего текста √ живой, резкой и деловой Вэлэри √ мы договаривались о времени следующей встречи, она, приостановившись, долго посмотрела на меня и спросила:

═══════════ - Вы знаете, что с Ниной Михайловной?

═══════════ - Да, знаю, она болела, но ей, вроде, стало лучше. Она сама говорила.

Я помнил, как Нина Михайловна с небольшой долей удивления заметила, что всегда была ╚в сущности╩ очень здоровым человеком. И что у нее малокровие, поэтому бывают головокружения, но они быстро проходят.

═══════════ - Нина Михайловна умирает... У нее неизлечимый рак. - Вэлэри серьезно повторила, - неизлечимый рак, terminal cancer. Ее друзья знают.

═══════════ Я молчал, пока мы шли к машине. Мне было нехорошо.

═══════════ - Ну, это все не происходит мгновенно. Речь идет не о днях, а о неделях. Месяцах, может быть, √ сказала Вэлэри, и потом оптимистично добавила, - Нина Михайловна очень практически к этому относится. Очень практически.

═══════════ И вот с этого момента я не мог не думать о Нине Михайловне и решил, что надо обязательно успеть записать ее воспоминания. У нас были об этом разговоры и раньше. Но из-за болезни Клема они никак не реализовывались. Мы даже договорились, что я буду сразу перепечатывать все, что Нина Михайловна напишет. Потом решили, что мне нужно составить список вопросов, на которые Нина Михайловна будет отвечать, так легче. Нина Михайловна прислала мне список людей, которых она встречала и о которых могла бы рассказать: здесь были Анна Павлова, Керенский, Александра Львовна Толстая, Святослав Рихтер, Иннокентий Смоктуновский, Епископ Нестор, Булат Окуджава, Мстислав Ростропович и Галина Вишневская, Корней Чуковский, академик В. В. Виноградов, проф. О. С. Ахманова, оксфордские √ Борис Унбегаун, Сергей Коновалов, Исайя Берлин, Оболенский, Вейдле, Городецкая, Лидия Чуковская, Ламперт и Бенкендорф, Хинглей, Хейвуд, Кутайсовы, Симонс, ... Потом я оставил Нине Михайловне диктофон с обещанием моментально перепечатывать все, что она в свободное время надиктует. Но свободного времени не было. Я знал, что Нина Михайловна ложится где-то в час-два ночи и встает не позже семи. И вот, в этот раз я предложил приехать и пожить рядом, чтобы воспоминания записать, и Нина Михайловна, к моей радости, легко согласилась, конечно уточнив, чтобы это, не дай Бог! не помешало бы моей невероятно важной работе.

═══════════ Так я стал обитать в умном домике.

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

═══════════ День с утра был невзрачный √ обычный сухой пасмурный день, который нужно пережить, чтобы прийти в следующий. Горизонт был затянут дымкой. На кирпичной террасе и в саду перед домом пожилой человек в яркой зелено-красной кепочке убирал мусор. Я вышел на террасу и обнаружил железного зеленого петуха, флюгер. Зеленый петух с нагло-глупым куричьим взглядом, прямо из Андерсена. Он не вертелся, ему эти глупости давно надоели, и он вполоборота надзирал за садом и чувствовал себя полным хозяином. Постепенно дымка растаяла вместе с облаками, и солнце засияло, превращая мир в ярко-цветной, пестрый и контрастный. Сад тихо радовался.

Когда закончилась длинная процедура вставания, умывания и кормления Клема, у Нины Михайловны выкроилось время для записи и она пришла в студию, где я смотрел журналы, книжки и подшивки газет. (Чтобы объяснить отношения Клема и Нины Михайловны я хочу привести отрывок из одной ее записочки мне ╚Дорогой Олег Альбертович! Все никак не удается поговорить с Вами, даже по телефону, потому что двадцать четыре часа в сутки Клему нужна няня, сестра милосердия, секретарь, чтец, кухарка, уборщица, камердинер, и, главное, слушатель бесконечных повторений┘ Я не хочу жаловаться; в свое время я его по-крестьянски ╚пожалела╩, и сейчас продолжаю жалеть, - я только хочу объяснить, почему у меня не хватает времени на нужные и меня интересующие дела╩).

В России не будет революции!

╚Этот рак у меня за дедушек. Вы знаете, очень высокий Великий Князь Николай Николаевич хорошо относился к моему дедушке по отцу. Всегда его выделял и поддерживал. За крайне сомнительное достоинство √ дедушка мог пить столько же, сколько сам Великий Князь, не пьянея при этом. Второй дедушка тоже пил, хотя и не так много, зато как-то мрачнее╩.

╚Как все мои современники, я пережила две мировые войны, русскую революцию, которая потрясла мир, и Великую депрессию конца двадцатых. А мои ровесники, оставшиеся в России, √ Великий террор. И все таки есть какие-то защитные механизмы, которые спасают человека от мировых ужасов и катастроф. И в целом я прожила очень эгоистично счастливую жизнь╩.

╚Сознательная жизнь открылась для меня в Петербурге. Это потрясающий город, независимо от времени года или времени исторического. Первое, что я помню √ ослепляющий снег в Летнем саду. И запах свежего морозного воздуха. Мы идем с моим дедушкой, казавшимся мне ужасно высоким, и он говорит мне:

═══════════ - Сейчас так холодно, что если прикоснуться языком к железной решетке, язык к ней прилипнет.

═══════════ И я тут же проверила его слова на практике. Это был мой первый и, знаете, очень болезненный научный эксперимент.

═══════════ Скорее всего, это было 24 декабря 1916 года, потому что в тот же день вечером была елка, и это было последнее Рождество, которое мы праздновали в Санкт-Петербурге. Мы собирали посылку с орешками и вареными конфетами ╚для бедных бельгийских детей╩, и мама еще укладывала для них какую-то одежку и игрушки. Мой ободранный язык, должно быть, меня беспокоил, потому что я помню, как карабкаюсь из моей кровати и ползу к креслу-качалке, которое стоит за большим горшком с жалким растением, называвшемся ╚пальмой╩.

═══════════ Несколько подростков громко спорят, а затем мой дедушка ударяет кулаком по столу, так что звенят бокалы и кричит: ╚В Россию революция никогда не придет!╩ Я не в первый раз слышу слово ╚революция╩, потому что думаю про себя: ╚Революция √ это французы, а французы √ наши союзники, и зачем им приходить в Санкт-Петербург? Ведь это немцы вторглись в Бельгию, и они наши враги╩. По прихоти судьбы моя прабабушка Варя была немкой и ходила в лютеранскую церковь. И я думала: ╚Мы всегда молимся за победу над немцами в нашей православной церкви, неужели она молится за их победу над нами?╩

═══════════ ╚Немцы, как говорили в семье, ╚уничтожили цветок нашей юности╩, они убили ╚студента╩ нашей бедной тети Кати Василия, которого она называла ╚васильком╩ за его небесно-голубые глаза и которого она любила. В то же время те немцы, которых мы знали, были такими хорошими людьми! У моей двоюродной сестры Тани и двоюродных братьев Бориса и Севы была немка-гувернантка, и она была замечательно милой. И в немецком кофейном магазине мы покупали такие вкусные шоколадные грибы, и они всегда давали мне еще что-нибудь вкусное, когда никто из взрослых не смотрел. В общем, все это очень было непонятно╩.

═══════════ ╚Как многие другие дети, я училась читать по уличным надписям, названиям музыкальных произведений и исполнителей на граммофонных пластинках и театральных программках, и тому подобное. Кухарка наша была очень обеспокоена новостями с фронта, и мы с ней расшифровывали новости в свежих газетах, и это задолго до того, как началось мое формальное обучение. Я смутно помню мою учительницу английского языка, у которой были рыжеватые волосы и которая говорила: ╚Come and kiss me quickly╩[1]. Этот английский кисс служил прелюдией к утреннему какао. Ее имя было мисс Коул (Cole). Однажды мы были с ней на концерте, и она показала на очень высокого человека, который был с очень высокой и красивой рыжеволосой девушкой, и сказала, что это посол Великобритании, Буханан (Buchanan). Много лет потом я думала, что у всех англичан рыжеватые волосы. Мисс Коул занималась со мной всего несколько недель и уехала обратно в Англию, где люди, в отличие от русских, были цивилизованы и имели много здравого смысла╩.

═══════════ ╚На улицах было множество плакатов и лозунгов. Завывали сирены. Везде солдаты. Очереди за хлебом. Переполненные конки. И я помню, как мама жалела лошадей, которым приходилось тянуть такую тяжесть. Однажды на улице началась стрельба, мама затолкнула меня в дверь фотографии, и мы там сфотографировались и сидели до тех пор, пока все не стихло. Я помню людей с красными гвоздиками и бантами. Помню аэроплан, летавший низко над городом и сбрасывавший листовки. Люди щелкали семечки и сплевывали лузгу прямо на тротуар, и никто их не одергивал, потому что полицейские начали уже бояться за свою жизнь. В полицию ведь брали неграмотных крестьян прямо из деревни, и они совершенно не понимали, что тут происходит. Ораторы обращались к толпе с балконов, одним из них был Керенский. По Невскому маршировали путиловские рабочие и пели революционные песни. Они были такими высокими и сильными. Выли сирены путиловского завода. И я про себя думала, что ╚Марсельеза╩ веселее, чем ╚Боже, царя храни!╩ Надо сказать, что в возрасте шести лет я была суровой монархисткой. Как и мой отец, который отдал свое сердце царской семье, когда был еще ребенком и жил в усадьбе Першино, принадлежавшей Великому Князю Николаю Николаевичу. Любовь моего отца к царю и его семье была очень личной и совершенно беззаветной. Царь √ помазанник Божий, поставленный править нами, и Он не мог ошибаться или сделать что-то не так╩.

═══════════ ╚Дедушка пил, и папу поэтому дразнили в школе, так что, возможно, из-за этого комплекса стыда он стал принципиальным трезвенником. Он ходил в классическую гимназию, потом поступил в морскую школу. С другими кадетами он был на полдороге в Японию, когда русский флот был разгромлен при Цусиме. В 1917 году папу послали на восток, и поэтому в марте того же года мы с мамой должны были совершить путешествие транссибирским экспрессом, которое обычно занимало две недели, чтобы добраться из Москвы во Владивосток. Но в нашем путешествии не было ничего ╚обычного╩. Когда мы попытались зайти в наше спальное купе, оно оказалось полно солдат, так что вместо двух человек в купе 13, не считая нас. Они сделали нам большое одолжение √ потеснились, и мы смогли сесть. Солдаты были только что с фронта, грязные. Когда один из них снял сапоги, купе сразу наполнилось едкой вонью. Люди были грубые, резкие и шумные. Коридоры тоже были забиты солдатами, и туалеты, и люди ехали даже на крышах вагонов. Ехали мы очень медленно, потому что некоторые мосты оказывались взорванными, не говоря о других дорожных случайностях. Один из машинистов был убит по дороге, несколько человек убились, свалившись с вагонных крыш, кто-то из ехавших на крышах погиб в туннелях. Потом я заболела, и у меня была, наверное, высокая температура, потому что мне снились кошмары, и я их помню до сих пор. И вдруг грубые люди, узурпировавшие наше купе, преобразились, они положили меня на одеяло и часами держали меня на коленях как на кровати. Мама потом говорила, что они были такими деликатными и нежными, как мать, ухаживающая за единственным своим ребенком╩.

Амурские волны

╚Через несколько недель мы приехали в Иркутск и пошли в баню, чтобы избавиться от вшей и других насекомых, которых подхватили по дороге. Я навсегда запомнила жар этой замечательной бани. Дальнейшее путешествие было более легким, но мы задержались в Благовещенске, где остановились у наших друзей Галкиных. Он был каким-то инженером, а сын его Володя был на несколько лет старше меня. Он весь с головой ушел в Фенимора Купера, Майн Рида и Джека Лондона. И, конечно, мы, особенно ввиду той реальной жизненной драмы, которая разыгрывалась вокруг, планировали свои приключения. Мы решили убежать через Берингов пролив в Америку. Нас поймали в нескольких километрах от города какие-то люди, которые отобрали наши запасы сухого печенья, самодельных свечей и сахарную голову и доставили нас, плачущих, зато живых, к родителям╩.

═══════════ ╚Потом я помню, как папа водил караваны из нескольких кораблей и барж, нагруженных солдатами, обмундированием и зерном вверх и вниз по Амуру. Вообще-то, папа имел удостоверение капитана дальнего плавания, но гражданская война сделала его речным капитаном. Против всех правил он брал меня с мамой вместе с собой на корабль. Палубы забаррикадированы мешками с пшеницей, красные обстреливали нас с берега из пулеметов. Были раненые. Папу тоже легко ранило в ладонь. Я с моим другом, мальчиком, конечно, не могли удержаться от любопытства и подглядывали во всякие щелки во время перестрелок, что нам было строжайше запрещено. И это был один из самых счастливых периодов в моей жизни. Амур √ неописуемо красивая река. Самая красивая река в мире. Вода чистая. Берега √ один пологий, другой холмистый - поросшие богатой зеленью. И такой же изумительной был приток Амура быстрая Шилка, по которой мы доходили до Сретенска. Мы останавливались в Игнашино или Покровском, или Толбузино, чтобы запастись провизией и топливом. В одном месте, я помню, папа купил за пару рублей воз арбузов и дынь, и я никогда потом не пробовала ничего более сочного и сладкого. Где бы мы ни останавливались, крестьянки приносили жареных кур, дичь, орехи, грибы, землянику, лесную смородину, малину, чернику, голубику, сливки, масло и домашние пирожки. Нам с мамой запрещалось выходить на берег, но однажды мы с ней ухитрились ускользнуть на берег, чтобы пособирать грибы, ягоды и цветы, пока корабль грузился. Огромные розовые и белые пионы, большие дикие орхидеи, тигровые лилии, и все изобилие благоухающих цветов заманивали нас все дальше и дальше. Неожиданно мы услышали сирену, выстрелы, отдаленный топот. Какая-то банда красных преследовала корабль по берегу, а он уходил вверх по течению. Мы незаметно двигались по берегу и смотрели, как наш корабль скрывается из глаз. Красные были так заняты установкой пулеметов, что не заметили нас. Через час, когда все стихло, моторное судно подобрало нас с мамой и доставило на наш корабль. Как оказалось, папе быстро доложили о том, что нас нет на борту и он послал это судно на поиски. Один человек на нашем судне был серьезно ранен, и мы рвали рубашки на бинты. Было решено отправить его в Благовещенск на том же моторном суденышке с поднятым белым флагом. Один солдат, правда не в форме, должен был сопровождать раненого. Мы потом узнали, что хотя их и останавливали красные, им удалось в конце концов благополучно добраться до больницы в Благовещенске╩.

═══════════ ╚По дороге мы слышали рассказы о страшных вещах, творимых обеими сторонами. Я не думаю, что юное воображение могло справиться с этими ужасными образами. Так получилось, что нас это так уж сильно не коснулось. Удивительно, как дети могут остаться незатронутыми по настоящему трагическими событиями, и вдруг их страшно травмируют события намного менее ужасные. Однажды я видела молодого ╚красного╩ солдатика, который, стоя у кромки берега, снимал штаны, чтобы оправиться. В это время кто-то выстрелил в него, и я до сих пор содрогаюсь от ужаса, когда вспоминаю эту картину. Нет, его не убили, и тем не менее┘ И до сих пор меня преследуют прекрасные глаза оленя, которого ранили, когда он переплывал реку. Его вытащили на палубу, и он, умирая, смотрел на меня. Или мне так казалось┘╩

═══════════ ╚Благовещенск несколько раз переходил из рук в руки. Город в то время был довольно процветающим центром торговли. На Зее, притоке Амура были золотые копи, а к северу √ железная руда; меха, лес, рыба, сельхозпродукция разных видов ┘ Это был речной порт и в то же время важный железнодорожный узел на границе России и Китая. Китайский город Айхун располагался на противоположном берегу, и в Благовещенске всегда было много китайских торговцев. Было еще много очевидцев событий 1910 года, кода по каким-то причинам русское правительство приказало китайцам убраться на свой берег, а тех, кто замешкался или не хотел уходить заставили перебираться на тот берег под пулеметную стрельбу. Снятые на кинопленку кадры этого расстрела были показаны советским правительством китайскому в качестве доказательства варварства царского режима. Насколько я знаю, этот фильм до сих пор демонстрируют в Китае в качестве пропаганды против русских вообще╩.

═══════════ ╚На нашей памяти случилась еще одна трагедия, хотя так вышло, что у меня не сохранилось личных о ней воспоминаний. Когда красные вошли в город, один ультра-патриотически настроенный директор средней школы призвал учеников выступить за родину против врага. Мальчики, безоружные, в школьной униформе маршировали по улице, и их расстреляли. Правду сказать, большевики вызвали этим сильную ненависть против себя. Я помню, как мама, потрясенная случившимся, плакала несколько дней. И мы ходили на похороны одного юного поэта. Несмотря на его революционные взгляды он был другом нашей семьи. Расстрел детей поразил его до такой степени, что он покончил собой. Меня тогда еще страшно поразило и расстроило то, что он застрелил своего сеттера, которого я очень любила╩.

═══════════ ╚Я помню массовые похороны убитых в Сретенске на Шилке. Это были белые офицеры, которые собрались в Нерчинске, и там оказались жертвой предательства. Их расстреляли ночью. Их тела, множество, были привезены на городскую площадь и гробы, один за другим, опускали в огромную братскую могилу. Звонили колокола, и все вокруг плакали╩.

═══════════ ╚В Сретенске мы жили вместе с семьей Соболевых в большом каменном доме. Их сыну повезло, и он избежал этой бойни, спрятавшись в стогу. Он вернулся со штыковой раной. Его сестры, Доня и Валя, и я считали его очень храбрым за то, что он сумел не закричать, когда, проверяя стог, его ткнули штыком╩.

═══════════ ╚Я хорошо понимаю, что эти детские воспоминания вряд ли могут иметь какое-то значение, особенно по прошествии стольких лет. Они, конечно, слишком пристрастны и однобоки╩.

═══════════ ╚Для меня Сретенск до сих пор остается символом дикой природы и романтической красоты. Зимой 1917-1918 годов мой отец имел задание надзирать за всеми судами и баржами, которые стояли в затоне. Сотни людей и, по каким-то причинам лошадей, прибыли в затон для того, чтобы ремонтировать, красить и обновлять суда. Там не было сухих доков, но папа использовал замечательный способ √ постепенно вырубали лед до основания корабля. Образовывались глубокие канавы, которые углублялись по мере того, как промерзала вода, и лед слой за слоем вырубался. В конечном итоге, каждое судно стояло свободным ото льда и готовым к инспекции и ремонту. Это была замечательная зима. Некоторые рабочие приехали с семьями, и дети все время проводили в игре под холодным ярким зимним сибирским солнцем. Там мы находились далеко-далеко от сферы действительного притяжения нашего государства. Чтобы отпраздновать Рождество и Крещение папа залил огромный каток на реке и высокую ледяную горку. Скатившись сверху, можно было пересечь всю реку. Она была такой высокой, что нам не разрешалось съезжать на санках, а только на медвежьих шкурах. Были сделаны арки из льда, столы, сиденья, и даже для нашего вящего удовольствия папа организовал фейерверки. Еще более возбуждающим было вскрытие реки. Папа построил специальную дамбу, чтобы защитить вверенные ему суда. Шилка √ широкая, быстрая и полноводная горная река. Корабли были закреплены железными цепями и тросами и размещены так, чтобы избежать возможных повреждений. Тем не менее все были очень озабочены, ведь никогда раньше в затоне не стояло такого количества судов. Однажды пришло сообщение, что лед стронулся за несколько сотен километров выше по течению. Потом пошли сообщения из Нерчинска, Албазинского┘ Наконец, в полночь, из Кокуя: лед движется. Объявили всеобщую тревогу. Мы одели шерстяные одежки и шубы, валенки и ждали. Была изумительно яркая луна, а сотни людей стояли и прислушивались к грохоту, глухо несущемуся издалека. Потом раздался жуткий рев, и огромные льдины ломаясь начали подниматься из воды и врубаться в баррикады, возведенные папой. Мой папа не был крупным и производящим какое-то особое впечатление человеком, но в ту ночь я думала, что он √ бог. По его приказам люди подтягивали и приспускали цепи, передвигали бревна, и, в конце концов, после многочасовой борьбы стало ясно, что суда спасены. Ни одно судно не повреждено, ни один человек не был травмирован. Он всегда гордился тем, что его люди были всегда накормлены, никогда не подвергались ненужной опасности и вовремя получали зарплату. Он по-настоящему заботился о команде, а моя мама была крестной матерью для десятков детей его матросов. Все это обеспечило нам хорошее положение после революции. Когда нижние чины взбунтовались и пошли к красным, многие из офицеров были убиты. А моего папу пощадили, хотя он был убежденным монархистом и никогда не скрывал этого╩.

═══════════ ╚Однажды пресловутый атаман Семенов вместе с казаками явился к папе на корабль и приказал, чтобы его сбросили в воду, но команда корабля прогнала Семенова с его казаками╩.

═══════════ ╚Два человека встают в моей памяти. Один из них √ боцман, добрый гигант, которому жена подарила десять прекрасных детей. Я помню, держался упорный слух, что хотя она и вскормила грудью свой выводок, она сохранила прекрасную фигуру, и наши женщины, чтобы это проверить, ходили смотреть на нее в общей бане. Мой папа любил боцмана, и тот, один из немногих, остался верным царю.

═══════════ Вторым был наш китайский повар, который сыграл важную роль в нашей судьбе. Он был настолько хорошим поваром, что мама его убедила жить в нашей семье. Он так и жил с нами, приняв христианство. Я помню, что проблемой было полное погружение в воду, которого требовала церковь. Мама учила его читать и писать, и он оказался очень способным учеником. Его называли ╚Иваном╩. Когда мы бежали в Манчжурию, а все наши вещи остались здесь, он какое-то время работал на нас без всякой платы, а потом убежал в горы и присоединился к одной из банд хунхузов. Со временем он стал адъютантом одного из наиболее известных полководцев в Северном Китае маршала Джан Дзо-линя и оказывал покровительство нам и нескольким другим русским семьям╩.

═══════════ ╚У меня не было ни братьев ни сестер. Вы знаете, папа и мама меня очень любили и от всего оберегали. Когда мы жили в Сретенске, там был голод. Но я его не чувствовала, они не давали мне его почувствовать. Там была еще одна еврейская семья, большая, я играла с детишками. И вот однажды ночью эту семью всю вырезали. И детей тоже. А потом мы с мамой ехали в Харбин, и было несколько раз очень страшно. Однажды поезд остановился, и сказали что по вагонам идет барон Унгерн. Его все боялись: он убивал, насиловал женщин. Ходил с такими же, как он, насильниками. Мамочка страшно за меня перепугалась, я до сих пор помню. Уложила меня на третью полку, укутала одеялами и сказала притвориться больной. Здесь еще несколько женщин было в купе. И вот Унгерн действительно зашел в купе, спросил, кто это там на верхней полке. Мамочка сказала, что там больная оспой, или чем-то еще. И он ушел. И еще несколько раз нас останавливали, и красные, и белые. И, знаете, таких мы ужасов насмотрелись, что когда потом мама забеременела, она решила сделать аборт. Ей все кошмары снились. И она говорила, что не хочет в такой мир ребенка рожать. Уехала за Сунгари, и сделала аборт. И папа ее понимал. (Я это рассказывала одной женщине, и она все никак не могла понять. Она все думала, что это из-за аборта кошмары снились). Так я осталась единственным ребенком╩.

Иконы обновляются

╚С 1919 года мы в Харбине. Это самый крупный город Манчжурии, который был предоставлен по договору России на 99 лет. Русские построили сеть железных дорог и вообще много сделали для развития этого богатейшего края. Харбин стал большим многонациональным городом. Там были прекрасный симфонический оркестр, театры, опера, школы и церкви разных конфессий. Еще до того, как в Харбин хлынул поток русских беженцев, в городе было до 80 тыс. европейцев, включая русских, немцев, итальянцев, французов. Китайцев было, конечно, в несколько раз больше. Уголь, соя, лес, железо, добывались и вывозились в больших количествах, а взамен ввозили все, что могли дать Запад и Восток. Лучшие балетные, оперные, опереточные и цирковые артисты приезжали на гастроли отовсюду, но и местные артисты были очень высокого уровня, и их тепло встречала благодарная аудитория╩.

╚Для нас Харбин был прежде всего убежищем от невообразимых ужасов Гражданской войны и советского режима. Покинув Петербург в 1917 году, мы добрались до Харбина в конце 19-го. Все было ╚потеряно, разграблено, разрушено, поругано╩, а здесь √ благостный звон колоколов, переполненные церкви, приветливые лица прохожих; здесь √ театр, симфонический оркестр, заваленные товарами магазины; там нам было холодно, голодно и страшно, а здесь √ как будто проснувшись от кошмара √ мы очутились у Христа на елке╩.

═══════════ ╚На первых порах нас (и не только нас) приютил епископ Нестор. По его совету меня и отправили в Коммерческие училища КВЖД. Эти училища, мужское и женское, были одними из лучших учебных заведений на Дальнем Востоке. Отцу моему особенно импонировало, что со дня основания в 1906 году они находились под прямым покровительством Наследника Цесаревича. В результате ли этого высочайшего покровительства или потому, что на дореволюционные [учебные] учреждения вообще не жалели средств, они размещались в двух двухэтажных зданиях с просторными, высокими, светлыми аудиториями, лабораториями, кабинетами, гимнастическим залом, библиотекой, столовой, небольшой обсерваторией и своей церковью (церковь св. Алексея, с васнецовским иконостасом). Здания занимали большой участок рядом с Управлением железной дороги на Большом проспекте, усаженном вязами, так же как наш Королевский бульвар (Royal Parade) в Мельбурне. Программа школы не включала ╚коммерческих╩ курсов, вроде стенографии и машинописи, зато включала такие предметы, как (я их привожу в том порядке, в котором они даются в моем Свидетельстве и только те, по которым меня аттестовали) √ Закон Божий, русский язык и словесность, английский, история, география, арифметика, алгебра, естественная история, чистописание, рисование, черчение, рукоделие╩.

╚Училище, как я уже сказала, размещалось в двух зданиях √ одно для мальчиков, другое для девочек. Но мы были отдельно только во время уроков. На переменах мы играли вместе. Между зданиями заливался большой каток, и еще был общий парк. Церковь была в ╚девичьем╩ здании, и здесь тоже можно было встречаться с друзьями до и после длинных вечерних служб в субботу или утренних по воскресеньям. За исключением очень старых и немощных все слушали службу стоя и лишь изредка вставали на колени, на холодный пол (само собой никаких подушек!) Пение было превосходным. В течение веков именно церковная служба была едва ли не единственной отдушиной для тех, чья душа тосковала по красоте и гармонии╩.

╚Русские люди обычно сдержанны в отношении проблем пола. Я не могу вспомнить, чтобы мы с подругами и друзьями были как-то особенно этим озабочены. Наши любовные увлечения были романтически возвышенными и совершенно платоническими. Я целый год была влюблена в нашего учителя по алгебре, а потом перенесла это отношение на его старшего сына. Без всякой, впрочем, взаимности. Несколько мальчиков писали мне любовные послания плохими стихами. Или мое имя на льду нашего катка. Они смущались и краснели, когда мы вместе катались на коньках или шли в школу. Все это было ужасно невинно. Было ведь столько других интересных и безумно увлекательных вещей в жизни. И не хватало дня, чтобы все их переделать. Самым большим наказанием было исключение из училища. Были другие школы, но, во-первых, они считались много ╚ниже╩, а, во-вторых, ты терял практически всех своих друзей╩.

╚Директором училищ был легендарный Борис Николаевич Борзов, при встрече с которым на территории училищ мы приседали, а восьмиклассницы делали глубокий реверанс. Программа была предельно насыщенной. В женском училище √ с уклоном в сторону гуманитарных наук и европейских языков; в мужском √ точных наук и сверх того, китайского языка. Логика, психология, педагогика, востоковедение в восьмом классе. Педагоги с высшим образованием. Преподавательский состав школы сильно пополнился после революции приехавшими из России учеными. Из преподавателей с особой любовью я помню Евгению Петровну Белячевскую, Анну Ниловну, Георгия Федоровича Томана, Марью Сергеевну Сипягину, о. Иннокентия Петелина, строгого о. Николая Вознесенского (автора многих книг, в старших классах проходили его ╚Христианское мировоззрение╩) и о. Иоанна Сторожева, на которого мы смотрели с некоторым страхом и любопытством: говорили, что он был последним исповедником царской семьи. До революции училище состояло под прямым патронажем цесаревича Алексея, наследника престола. Поэтому не приходилось тратить деньги ни на школьные помещения, ни на игровые площадки, каток, парк, гимнастический зал, лабораторное оборудование, и т.д. Когда в тридцатые годы пришли японцы, они преобразовали училища в университет╩.

═══════════ ╚ Где-то в начале двадцатых годов в Китае объявилась чума и начала быстро продвигаться с юга на север. Было постановлено, что при первом ее появлении в Харбине, на колокольне Коммерческих училищ (самой высокой точки в городе) будет вывешен черный флаг, чтобы оповестить жителей. Два шалуна-коммерсанта (увы, одним из них был мой кузен Борис Петров) учинили глупейшую шутку, водрузив черный сигнал на колокольне. Город был парализован. Люди боялись выйти на улицу, шарахались от всех китайцев, надевали самодельные маски. Вся торговля приостановилась. Когда же обман был обнаружен, нас, мальчиков и девочек, созвали в наш огромный актовый зал. Стоя, мы слушали речь Борзова о поведении, недостойном гордого звания ╚коммерсанта╩. О безответственности, бессердечии, безрассудстве, жестокости, преступности даже такой шутки. Таким шутникам нет места в Коммерческих училищах. Что это значило? Исключат из школы? Надо сказать, что к тому времени почти все ученики знали, кто совершил ╚злодеяние╩. Перепуганные виновники не признавались, но никто не указал на них пальцем. По неписаному нравственному кодексу наябедничать на другого, предать товарища √ подлейшее преступление. Казалось, целую вечность мы стояли, пока Борис Николаевич, негодуя, стыдил и возмущался, и то выходил из зала, чтобы дать нам одуматься, то снова возвращался и продолжал свои нотации. Ни один из виновников не оказался героем, по примеру Георга Вашингтона. Но много лет спустя Борзов сказал, что ему жаль было бы исключить из школы таких глупых, хотя и ловких сорванцов, но другого выхода у него бы не было. Впоследствии я не раз вспоминала этот эпизод, эту солидарность восьмисот человек детей. Какая же страшная темная сила могла превратить молодежь с такими традициями в нацию стукачей!╩

╚В школе у нас было старое правописание, вообще, все было по старому. У нас было три священника. Один был о. Сторожев, который видел царскую семью перед расстрелом. Его приводили к ним, и он служил. Думали, что он исповедывал тоже. Ходила такая легенда. Я потом читала всякие воспоминания, и вроде получается, что ему не дали исповедывать. Но все равно мы все верили, что он принял последнюю исповедь последнего русского царя. Потом был о. Петелин, которого я очень любила, очень простой и добрый батюшка, который сделал ужасный ляпсус. В двадцатом году, в ноябре, в прекрасной большой часовне с васнецовской росписью. Этот батюшка вдруг сказал: ╚Знаете, детки, был один очень хороший русский писатель. Вы все его знаете. Он грешный был человек. Но уже десять лет прошло, как он умер. Давайте помолимся за него╩. И мне это страшно понравилось. У нас была такая книжка, которая называлась ╚Отблески╩, и там была масса отрывков, и в том числе из Толстого, конечно. И когда меня родители как-то спросили, что подарить ко дню рождения, я попросила Толстого, и мне подарили четыре тома ╚Войны и мира╩. Я с удовольствием молилась за него, и все другие ребята тоже. А после этого меня как раз послали в учительскую, и я слышала, как третий из священников, самый старший, о. Николай Вознесенский отчитывал бедного о. Петелина за то, что он мог за отлученного молитву читать, и как это ему вообще в голову пришло! Но больше никакого наказания не было╩.

═══════════ ╚ Отношения в школе строились на основе демократических, либеральных принципов. У нас в училище было очень хорошее ╚Правило╩. Там разные пункты были хорошие. Но особенно мне нравилось про веротерпимость и терпимость вообще. К инакомыслящим. И расовая терпимость была. У нас ведь в школе были и китайцы, были и японцы, хотя и немного очень, но были. Были евреи, поляки. Но никогда никакой нетерпимости не было. Терпимость была, несомненно, главной общественной добродетелью. Снобизм не поощрялся, и с княжной Натальей Голицыной обращались точно так же, как с детьми служащих КВЖД. Очень не приветствовались любые разговоры о превосходстве хотя бы в какой-нибудь сфере. Разумеется, никакой коллективной ответственности. Большинство учителей обращались к ученикам на ╚вы╩. Я вообще не помню никаких проблем с дисциплиной╩.

═══════════ ╚Когда мы приехали в Харбин, так получилось, что мы оказались у епископа Нестора. Он был такой высокий, привлекательный, волосы черные. Всем он нравился, и женщинам особенно. Выступал он всегда прекрасно, очень хорошо говорил. Он был харизматический человек. Его очень уважали и за то, что он был до этого на Камчатке, где помогал прокаженным. И вот мы к нему пришли, и он говорит: ╚А вы можете у меня пожить╩. У него был большой дом, где мы остановились, и там было несколько других семей. Нестор был добрый и делился всем, что у него было. И видели его, конечно, часто. По-моему, никакого жалованья у него не было, но ему всегда приносили еду, и он делил на всех╩.

╚Потом он с папой сдружился, когда в Харбин стали привозить голодных детишек из России. И в Комитете помощи этим детям мой папа работал, и они с Нестором подружились. А в это время в России стали обновляться иконы. Вы не знаете, что это такое? Иконы, ведь, темнеют старые, а некоторые вдруг начинают обновляться, становятся ясными, и все опять видно. Это иногда объясняют сильными морозами. Так вот, говорили тогда, что в России стали иконы обновляться. И как-то поздно вечером приходит к нам - мы уже жили отдельно - епископ Нестор и говорит папе: ╚Там, говорят, обновляется икона. Я поеду╩. Папа, конечно, тоже захотел поехать. И вот мы поехали. Папа не любил с мамой расставаться, мало ли что. И меня, конечно, взяли с собой. Была ночь уже. Надо было пересекать границу, а это было небезопасно. Поехали на двух санях, укрывшись овчинами. Приехали в деревню какую-то, даже не деревня, а несколько домиков. Зашли в один дом: народу много, на Нестора особого внимания не обратили, все молятся. Он прошел к иконам и стал служить. Мне на одну икону показали √ вот эта обновляется. Я не почувствовала обновления, просто она немного яснее была, чем другие. Папа чувствовал, он был очень человек религиозный, а мы с мамой не чувствовали╩.

Дети из России

╚Революция наводнила город потерявшей все интеллигенцией, артистами, офицерами армии и флота, изгнанными монахинями и высшим духовенством. В двадцатые годы из-за голода начали привозить изнуренных детишек, худющих, со вспученными животами. Их сажали в поезда, идущие по Транссибирской магистрали, которые пересекали границу Манчжурии. Тут у них был хотя бы шанс выжить. Чужие люди, встречавшие этих беспризорных детей, брали их домой и в буквальном смысле убивали их своей добротой, потому что организмы этих детишек не выдерживали еды, которую они начинали поглощать без всякого разбора. А у меня была тетя Соня, Софья Ивановна, она была медсестрой, все время была на передовой во время войны. Она знала, как за голодными ухаживать. Когда привезли их к нам домой, пять человек, она им всем устроила постели, выкупала, уложила, и понемножку давала им бульон. Они были страшно голодные, и она их очень понемножку кормила, и всех выходила. В Харбине появлялись и беспризорные дети тоже. И отец все думал, что надо что-то сделать, как-то их устроить. И решили построить Русский дом. Сорганизовали Комитет. Стали собирать средства. И вообще русские, хоть и бедно жили, но помогали, чем могли. Здесь я расскажу забавный факт из личной жизни. Меня когда-то, когда мы еще жили в Петербурге, поскольку отец имел постоянную связь с востоком, застраховали в Русско-Китайском банке. У моих родителей были с этим связаны большие планы: вот когда Нинке будет столько-то лет, ей нужно будет учиться, и т.п. И вдруг кто-то вспомнил, что банк-то этот здесь. И начали совет. Папа спрашивает, вот, мол у тебя есть теперь деньги, куда их? Я говорю: ╚Конечно, на приют╩. Это были деньги небольшие, но мы были очень довольны, что можно что-то пожертвовать. Там в Комитете разные люди работали - Субботина, княгиня Голицына. Симпатичный человек такой. Голицына была высокая женщина, а папочка был невысокий, среднего роста. А вообще он всегда хорошо относился к потомственной аристократии и был страшно доволен, что в Комитете работает вместе с самой княгиней Голицыной. Он часто повторял: ╚Она сказала то, она сказала это...╩ А мамочка шутила: ╚Тебе, чтобы с ней общаться, лесенка нужна╩.

╚Особенно опасен был в то время наплыв голодных, напуганных, озлобленных беспризорников. На помощь пришло Иверское братство во главе с епископом Нестором, который поручил моему отцу сбор средств на постройку приюта. Самым крупным жертвователем оказался лесопромышленник Скидельский, отпустивший десять вагонов леса: половины хватило на постройку полутораэтажного дома на сто человек, а другой √ на оплату участка и другие связанные с постройкой расходы. Помогали также: Ковальский, магазин Чурина и Сунгарийские мельницы, и, как всегда, - анонимные труженики со своими лотереями, базарами, концертами и т.д. Стройка в Славянском городке была закончена в семь месяцев. По сбору новых средств на содержание и образование детей энергично работали также Субботина, Головизнин (впоследствии попечитель Русского дома), о. Василий Демидов и мой отец (до отъезда в Австралию в 1925 году)╩.

═══════════ ╚Приют был основан по типу военно-морских училищ. Дисциплина строгая. Дети в форме матросов русского флота пользовались большим успехом у публики, когда они с императорским знаменем и с песнями маршировали по улицам или когда они участвовали в спортивных соревнованиях. Военно-морская униформа была идеей директора приюта. Константин Николаевич Подольский был с детства мечтателем. Сын священника, зверски убитого во время революции, он не пошел учиться в семинарию, его влекли море, музыка, живопись и театр. Теперь с целью изыскания средств на Русский дом он устраивал театральные представления, причем его воспитанники отличались хорошей дикцией и игрой, а также отличным хоровым пением. Белые стены дома были расписаны картинами из русской истории; а о театральных декорациях √ детской работе √ писали во всех газетах. Ребята выращивали свои собственные овощи, сами шили обувь, продавали кожаные и шитые вещи на разных базарах. Мой дядя имел склонность к театру и, обладая абсолютным═ слухом, прекрасно пел баритоном. Поэтому мальчики прославились постановками ╚Бориса Годунова╩, ╚Евгения Онегина╩ и другими. Кроме того, он сам занимался с лучшими учащимися Русского дома, еще с ними занималась моя кузина Таня Твелкмейер (Tanya Twelkmejer), золотая медалистка. Окончивших курс посылали в высшие технические учебные заведения и в университеты. Их поддерживал уже упомянутый маршал Джан Дзо-линь с его адъютантом Иваном, а позже им покровительствовали японцы, когда они в тридцатые годы захватили Манчжурию╩.

╚Главной помощницей Подольского была его жена, моя тетя Соня. Во время войны она √ сестра милосердия в Японскую, Первую мировую и Гражданскую войны √ выходила Константина Николаевича от очень тяжелого ранения. Сама она в молодости мечтала о медицинских курсах, но по домашним обстоятельствам не получила полного среднего образования. Человек с остро развитым чувством ответственности, она работала до полного изнеможения╩.

═══════════ ╚Со временем в приют стали поступать дети, за содержание которых платили их родители или опекуны. Но и тогда приюту не хватало средств. Софья Ивановна сама лазила на крышу, чтобы починить течь, ругая строителей за растрату средств на ╚петровский стиль╩ здания, а не на необходимые приспособления. Нам она писала отчаянные письма: ╚Мишенька, вернись, помоги!╩ Возможно, что рука дающих начинала оскудевать, уж очень много развелось в Харбине благотворительных учреждений. Ольгинский приют для девочек под руководством матушки Руфины теперь занимал все время епископа Нестора, а ╚Мишенька╩ уже несколько лет изнывал в Брисбене без работы; жена его заболела туберкулезом; только я изредка посылала несколько шиллингов, - капля в море! Вернуться в ╚красный╩ Харбин мы не могли╩.

═══════════ ╚В Харбине папа работал у еврейского магната Скидельского. Как и на корабле, он профессионально сумел сплотить работников в единый коллектив, теперь уже сотни китайцев, которые не только не говорили по-русски, но даже не знали того пиджин-русского, на котором говорили китайцы в Харбине. Папа привлекал тем, что он по натуре человек очень дружелюбный и беспредельно честный, а, кроме того, он сам работал невероятно много. Далеко не все европейские агенты обращались с китайцами так же хорошо, а, напротив, эксплуатировали их как только могли, наживая себе состояния. Папа не нажил состояния. Скидельский ему очень хорошо платил за его работу, но, в свою очередь, папа смог помочь многим беженцам. Какое-то время он был одновременно председателем двенадцати благотворительных организаций, и мы его дома практически не видели╩.

═══════════ ╚Домашняя жизнь у нас была счастливой. Я всегда рассматривала это время как одно из величайших благословений своей юности. Несмотря на все лишения и трудности, через которые мы прошли (одно время в Сибири мы в течение трех месяцев были окружены красными войсками и чуть не умерли от голода, если бы нас не спасли), несмотря на все превратности судьбы, потери и неприятности, меня всегда охраняло отношение родителей, которые были счастливы друг с другом, которым никогда не надоедало быть вместе, и которые не могли поступить нехорошо в глазах другого╩.

═══════════ ╚Мамочка всегда была более широких и либеральных взглядов, чем папа. Она была значительно более начитанной, была куда менее склонна приходить в восторг после первого знакомства с человеком и не разделяла его слепой преданности царской семье. Но они оба гуманно относились как к хорошим, так и не очень хорошим людям, а в целом они исходили из принципа, что хороших людей много больше, чем плохих╩.

Хождение по австралийским мукам

╚Итак, Коммерческого училища я не кончила, потому что мы уехали в Австралию╩. Почему Австралия? Когда стало ясно, что советские войска непременно и неизбежно войдут в Манчжурию, мы решили уезжать. Выбор был между Канадой, США и Австралией. Дело в том, что одной из любимых книг в нашей семье была книга Жюля Верна ╚Дети капитана Гранта╩. И описанное в ней длинное путешествие по Австралии произвело неизгладимое впечатление. Когда на семейном совете решали, куда ехать √ в Канаду, Америку или Австралию - выбрали Австралию. Наши знания об Австралии были очень ограниченными и неточными. Учитель географии был очень увлечен австралийской флорой и фауной. В общем, нам казалось, что Канада и США не будут такими загадочными и не станут настоящим приключением. Мой голос стал решающим. Правда, надо иметь в виду, что когда это решалось, папа не думал, что это навсегда, думал, что так, временно, пока еще держатся большевики, небольшая интерлюдия. Практически до конца дней своих он думал, что дома произойдет контрреволюция╩.

╚Когда решили ехать в Австралию, через какое-то агентство купили участок земли ╚на развитие╩ (тогда это можно было сделать, поскольку правительство было очень в этом заинтересовано, ведь население всего континента не доходило до 5 миллионов), чтобы если уж ехать, то не на пустое место. Когда приехали, отправились смотреть ╚свою землю╩. То, что мы увидели┘╩

╚Но расстроило всех не только то, что деньги вылетели в трубу. А то, что лес выглядел таким убогим и чужим после роскошных лесов Сибири и Манчжурии. Только много позже мы научились видеть прелесть эвкалиптов и нетронутых зарослей буша. В общем, проект с вырубкой леса провалился, трактор продали, чтобы покрыть расходы по проекту. После этого нашим семьям пришлось сполна вкусить безработицы. Мужчины пробовали все √ рубили сахарный тростник, собирали хлопок, красили дома, строили дороги, корчевали деревья, где зарабатывали не больше пяти фунтов за акр выкорчеванной земли. Они не отказывался ни от какого самого тяжелого труда. Наиболее выгодным казалось выращивание хлопка. Последние деньги сложили вместе и приобрели участок земли для того, чтобы посадить хлопок. Известны были истории про людей, разбогатевших благодаря хорошему урожаю, да и государство обещало очень хорошие деньги за собранный хлопок┘ Главы семей, хотя и непривычные к физическому труду, с энтузиазмом взялись за дело, надеясь на успех. Они были людьми здоровыми и трудились, не покладая рук. Они очистили участок земли от деревьев, вручную рвали корни из земли ┘ Они вспахали очищенный участок и ухаживали за молодой порослью. Но дождя не было. Вся за год проделанная работа пропала даром. И так еще два года подряд. Потом все затопило, а потом опять засуха. Наконец, они получили хороший урожай, но тут оказалось, что правительство вовсе не собиралось платить так, как было обещано. К тому же оценщики, чиновники, которые присваивали классность вашему хлопку, требовали взяток, а иначе ваш хлопок первого класса оценивался как хлопок третьего и шел по соответствующей цене. Короче говоря, удачный год едва-едва позволил расплатиться с долгами. А потом опять была засуха. Логутины и Максимовы были не единственными русскими семьями, который пытались выращивать хлопок в Доусон Вэли (Dowson Valley). Целая казацкая часть под командованием генерала Толстова, которые прошли через ад, чтобы уйти от красных (они пешком пересекли пустыню Гоби)┘ Так вот, даже эти замечательные люди с неиссякаемым запасом жизненных сил, привычные к тяжелому сельскохозяйственному труду, не сумели закрепиться в Доусон Вэли. Часть из них уехала в Новую Зеландию, где, как говорили, условия были более благоприятными, другие рассеялись по Австралии в поисках работы╩.

╚Так что во время великой депрессии 20-х годов русским в Австралии жилось далеко не сладко. Но, избежав Бог знает каких ужасов у себя на родине, мы готовы были мириться с любыми превратностями судьбы в новой, совершенно нам незнакомой стране. Мы свободны, живы и здоровы (нездоровых не пропустил бы медицинский осмотр) и не сразу теряли надежду на возможность вскоре устроиться на работу. Монархисты, вроде моего отца, и вообще-то со дня на день, а потом из года в год ожидали близкого и неизбежного переворота в России и потому вели чисто бивуачную жизнь. Чтобы свести концы с концами мы продавали за гроши остатки прежней роскоши, всячески помогали друг другу, и в первую очередь добровольно (но часто нелегально) ╚уплотнялись╩ в дешевых квартирах без всяких удобств╩.

╚Папа мечтал попасть хотя бы матросом на землечерпалку или даже на паром. После моего первого университетского эссе по английской литературе меня стал снабжать книгами мистер Томмрап (Tommerup). Он, конечно, никак не мог помочь моему отцу. Но как-то мы с ним гуляли и попали на одно каботажное судно, которое курсировало между Брисбеном и Мельбурном. И нам удалось убедить одного капитана взять отца хотя бы юнгой. Тот сжалился над папой и взял его на один рейс. Не будучи членом профсоюза, отец вызвал негодование всего экипажа и попал в нарочно подстроенную аварию √ его ╚нечаянно╩ толкнули под струю пара; с сильно ошпаренными руками ему пришлось сойти с парохода в Сиднее╩.

═══════════ ╚Вместе с сотнями других безработных папа часами простаивал перед биржей труда и на верфях Брисбена. Я никогда не забуду те толпы, которые собирались перед биржей труда в Брисбене. Пыль, солнце палит, а все ждут появления человека, который выходит и кричит: ╚Два слесаря на понедельник в Гундивинди!╩, или ╚Плотник в Куннамуллу!╩ Десятки рук взметаются вверх, чиновник выбирает одного-двух счастливчиков, а остальные продолжают стоять на месте. Такая же толпа жаждущих поработать на пристани. Под дождем и жарким солнцем не имея возможности даже присесть, можно было стоять часами, днями, неделями, месяцами и годами. И только изредка появлялся служащий, объявлявший, что требуется человек для погрузки тюков шерсти, или... Я не помню, чтобы здесь проявлялся какой-нибудь антагонизм по отношению к эмигрантам, да, кроме того, они часто упускали свои шансы, потому что не успевали просто понять, кто же требуется, поскольку выкрикивалось все на очень австралийском языке. Антагонизм проявлялся там, где эмигранты оказывались в конфликте с профсоюзами╩.

═══════════ ╚Как правило, русские эмигранты не имели никакого понятия о том, какими усилиями австралийские рабочие добились довольно высокого жизненного уровня и как они дорожили своими достижениями и правами. Не искушенные в профсоюзной борьбе, вышедшие чаще из среднего класса, чем из рабочих, эмигранты без колебаний брались за работы, на которые профсоюзы накладывали вето. Когда русские, под полицейским конвоем, шли на фабрики, чтобы работать по сильно пониженной оплате, и проходили через строй протестующих профсоюзников, выкрикивавших: ⌠Scab, dirty Russian scab!■[2], то нам, детям, было очень не по себе. Во время депрессии иногда вспыхивали скандалы по поводу состояний, сделанных нечестным путем с использованием═ труда эмигрантов. На некоторых предприятиях люди подписывали нелегальные контракты с хозяевами, давая расписку в получении полного жалованья, тогда как им в действительности выдавали много меньше, хорошо, если половину. Могли, например, в контракте указать 4 фунта, тогда как в реальности рабочий получал 30 шиллингов, т.е. меньше трети этой суммы╩.

╚Во время безработицы сделаться членом профсоюза было почти невозможно. Помню одну довольно забавную попытку. Как-то мы познакомились с простым добрым австралийцем, которого звали ╚Монти╩ (Montague Miles). Монти работал мелким чиновником на железной дороге и, узнав о тех трудностях, которые мы переживали, воспылал желанием помочь моему отцу. ╚Для этого, - говорил он, - необходимо вступить в профсоюз железнодорожников╩. Но как это устроить? Кто будет в наше время рекомендовать иммигранта? Монти решил познакомить нас с одним очень влиятельным в профсоюзе ирландцем по фамилии Дэвитт (Davitt). Известно, что русское гостеприимство крепко запрограммировано в наших генах и, чтобы принять гостя, нужно было что-то срочно предпринять, а у нас, как раз, - хоть шаром покати. Мама уже давно продала своих песцов, а папа давным-давно послал свою шубу другу в Париж (тот даже запересылку ему не заплатил). Подумали-подумали и решили продать мамины жемчужные сережки, ничего другого не оставалось. Это был скромный папин подарок. Ювелир презрительно посмотрел на них, но все-таки что-то дал, и к приезду наших гостей стол был накрыт. На белой, маминой рукой вышитой скатерти красовались фрукты, пирог, булочки и бутылка красного вина. Монти Майлс привел своего друга Дэвитта, который, как оказалось, не пил ничего, кроме пива, от еды отказался, и, недолго поговорив с нами, ушел. Тихо сказал он своему другу: ╚They are not so badly off, mate!╩[3], и тем дело и кончилось. Дэвитт порекомендовал на вакантное место того, кто нуждался больше нас╩.

═══════════ ╚Во время депрессии отцы семейств страдали больше всех √ они чувствовали себя беспомощными, униженными, неполноценными. С началом войны вдруг все они, и отец среди них, оказались нужными, даже необходимыми членами общества в приютившей их стране.╩.

═══════════ ╚Нельзя сказать, чтобы австралийское население плохо относилось к нам. Напротив, в первый же день, как только мы поселились в домике на Джейн Стрит (Jane St.), к нам явились четыре соседки, одна за другой, они приходили с нескрываемым любопытством и с дарами √ все четыре о свежеиспеченными ╚сконсами╩. Несмотря на нашу русскую приверженность к мучным продуктам, сконсы эти показались нам малоудобоваримыми, но мой вежливый папочка съел их целых четыре, чтобы не обидеть добрых женщин. Одна из них рассказала, что во время Первой мировой войны муж ее подружился с призванным в австралийскую армию русским солдатом (очевидно, из ╚старожилов╩, бежавших в Австралию еще в начале века), пользовавшегося популярностью среди других солдат за постоянную готовность уступить свой паек чая, так как ему хватало одной заварки на целую неделю! Другая соседка подарила нам какую-то странную жидкость в бутылочке с надписью ╚Тёркс Хэд╩ (Turk▓s Head). Это была самая отвратительная кофейная эссенция. Лучшего кофе тогда в Австралии нельзя было найти, пока не приехала в Брисбен чета Нагих из Иркутска. Они открыли первую, если не ошибаюсь, в Австралии кофейную с настоящим кофе, и мы с мамой √ да и не только мы √ с удовольствием проходили мимо Бэйзилз (Basil▓s) на Альберт Стрит (Albert St.), чтобы понюхать только оттуда исходящий аромат. Знаменитые кафе инженера Д. Репина в Сиднее появились несколько позже. И гораздо позже, уже после Второй мировой войны, итальянцы привезли свой каппучино╩.

═══════════ ╚Что нас приятно поразило в те далекие годы в Брисбене √ это честность небогатых рабочих и бедствующих безработных, в среде которых мы очутились так неожиданно. Нас сразу научили, что деньги булочнику и молочнику следует оставлять в почтовом ящике с запиской о наших desiderata (нуждах). То же самое √ за лед для холодильника, стоявшего в тени на веранде╩.

╚Не помню, с какого года, но правительство учредило помощь безработным √ один раз в неделю работы ╚на дорогах╩. Работа была тяжелая, но никто от нее не отказывался. Женщины не получали никаких пособий, но умели подрабатывать (правда, гроши) стиркой, уборкой, шитьем. Я зарабатывала вышиванием, работала ночным сторожем на платной автомобильной стоянке, садовником, сидела с детьми. Каждую субботу я ездила к одному больному-эпилептику, мыла полы, стирала, мыла посуду в общежитии. Помню свою первую длительную работу: когда мне было еще четырнадцать лет я поступила на шесть недель школьных каникул в качестве генерала (╚general╩ - обычное сокращение для ╚general help╩, которое позволяло звать меня в шутку ╚генералом╩) в семью господина Сайзера (Sizer). Семья была большая, и стирка и глаженье одних рубашек для мужчин отнимали несколько часов. Я вставала с восходом солнца, готовила завтрак, мыла посуду, мыла полы, готовила обед, присматривала за детьми (их было пятеро √ от грудного ребенка до тринадцатилетнего шалуна) √ все это за 15 шиллингов в неделю, но, конечно, со столом и кроватью в детской. Узнав, что хочу учиться, хозяева предлагали мне всякого рода льготные условия, чтобы я только осталась у них. Но Сайзер был членом федерального парламента, у них постоянно собирались гости, и часто до поздней ночи у меня не оставалось ни минуты для чтения╩.

Почему я не получила хорошего образования

═══════════ ╚Вообще-то я могла работать только в свободное время. Дело в том, что уже в первый день нашего прибытия в Брисбен мы гуляли по городу и наткнулись на старое здание университета на Джордж Стрит. Но об университете думать было рано, мне надо было учиться, заканчивать школу. Когда мы приехали в Австралию, меня записали в начальную школу. Школа была, знаете, ... мне не понравилось. Дети писали на досках графитом. Электрическая лампочка была одна под потолком, и было полутемно. В одной классной комнате сразу занималось несколько групп, учителя кричат... А проходили все очень элементарное. В среду нужно было принести какую-то книжку. А я не поняла, он быстро сказал по-английски, а я не расслышала. Я эту книжку дома целиком прочитала, и в класс не принесла. Меня ребята спрашивают, где эта моя книжка, а я говорю, что прочитала ее и оставила дома. В это время вызывает учитель всех, кто забыл книжки, и меня выталкивают вперед. Меня и еще трех мальчиков. И я смотрю √ подходит учитель с тросточкой, мальчик вытягивает руки и учитель его этой тросточкой бьет по рукам. Это называлось ╚кейнинг╩ (от англ. ⌠cane■ √ тростинка, бить тростью). Я когда это увидела, страшно возмутилась, собрала свои вещи и вышла. Весь класс замер. Клем, мой будущий муж, тоже был в этом классе, он потом описал это в одном из своих рассказов. Но тогда мы друг друга не знали, и он просто описал одну хорошенькую девочку-иностранку, которая так необычно и смело себя повела. Так что этот эпизод вошел в историю австралийской литературы╩.

╚Папу и мамочку этот эпизод настолько возмутил, что мы немедленно переехали с Валча Стрит на Джейн Стрит в Вест-Энде, чтобы мне можно было записаться в другую школу, которая обладала репутацией более цивилизованного учебного заведения. Учиться мне было очень легко, там тоже все было такое элементарное. Надо сказать, что и там преподавание строилось на основе механического, совершенно бездумного заучивания таблицы умножения, повторения правописания отдельных слов (орфографии не учили, там был спеллинг √ за учителем повторяли по буквам слова), в классе и во время прогулок всех размещали в строгом соответствии с достижениями в учебе. Писали на грифельных досках, свет отвратительный, и т.п. Все было, скорее, по Диккенсу, чем в школе двадцатого века в одной из цивилизованных стран западного мира. Учителя и ученики были если и не слишком образованными, то, по крайней мере, очень добрыми и дружелюбными. Я училась очень хорошо, и меня даже выбрали капитаном школы. Это, знаете, такая почетная должность, мне было приятно. Здесь, ведь, это как делается? Пишут несколько имен на доске, а потом закрытым голосованием всех учащихся определяют, кто станет капитаном. И вот моя новая подруга вдруг предложила меня записать. И когда подсчитали голоса, оказалось, что меня и выбрали╩.

═══════════ ╚После начальной школы мне нужно было учиться дальше. Но из-за того, что жить нам было не на что, я поступила в коммерческое училище, не такое, как харбинское, где давали общее образование, а именно в коммерческое. Там давали математику, французский, стенографию и всякое другое. Труднее всего мне было учиться по геометрии. Я в Харбине ее не проходила, поэтому мне пришлось все проходить с самого начала. За два фунта я договорилась с одной студенткой, что она мне будет помогать. Я приходила к ней, и мы решали геометрические задачки. Тут я заметила, что она все время подглядывает в книгу, которую держит на коленях, с ключами √ ответами. Посмотрит туда √ и говорит, правильно я решаю или нет. Я ей тогда предложила, что дам два фунта, а она мне эту книжку, потому что мне не так просто было к ней домой ездить. Говорю: ╚Поверьте мне, я подготовлюсь и эту книгу вам привезу обратно╩. Она мне поверила, и я книгу эту всю прорешала и потом ей вернула╩.

╚Я училище закончила и получила аттестат. Надо еще сказать, что я по вечерам ходила на курсы при институте повышения квалификации учителей (╚Teachers▓ Training College╩. Здесь я выиграла scholarship (стипендию) и могла выбирать любой курс в Квинслендском университете. Стипендия была 52 фунта стерлингов! Таких стипендиатов было десять человек на весь Квинсленд. Я должна была бы жить в общежитии университетского женского колледжа, так что мне не надо было бы платить ни за квартиру, ни за обучение. Условие было одно √ нигде не работать. А поскольку жить семье было не на что, мне пришлось отказаться. И еще одно: если я работала, учиться я могла только на вечернем отделении. Выбор предметов для студентов этого отделения был весьма ограниченным, нельзя было записываться на курсы, которые читались для студентов, получивших уже степень бакалавра. Все равно, университет был для меня землей обетованной, и я вступила под своды изящного здания в колониальном стиле с восторгом и радужными надеждами. Из того, что мне было доступно, я выбрала английский и французский языки, историю, философию, один год я занималась геологией (можно было выбрать один предмет по естественным наукам). Но из-за того, что я училась на вечерних курсах, я могла получать только ╚пассы╩, что означало, что предмет пройден. Таким образом, я получала диплом, но не могла учиться дальше. Единственный курс, который мне удалось пройти из ╚дневных╩, была фонетика, которую я с удовольствием прослушала╩.

═══════════ ╚У меня есть степень магистра, но она не настоящая. Ее предоставил мне Мельбурнский университет. Если человек преподает известное количество лет, и нет никаких скандалов, никаких возражений и так далее, то тогда они просят принять от них, от университета степень магистра. Это просто потому, что они считают, что человек не может проделать то, что он проделал, без этого. И потом это делает его членом университета. Все это незаслуженное совершенно, это просто почетное. А настоящую степень мне получить так и не удалось╩.

Мама заболела

═══════════ ╚Я жила так: вставала в пять часов утра, пешком шла из Вест-энда в центр города, - там я убирала конторы Вилдридж энд Синклер (Wildridge & Sinclair) до девяти часов; после быстро переодевалась, работала машинисткой в конторе присяжных поверенных, а после пяти бежала на занятия, сначала в Тичерс Трейнинг Колледж (Teaching Training College), а затем в университет. Дома меня ожидал хороший ужин и теплая постель╩.

╚Попала я к одному юристу с рыбьей фамилией. Он был маленький такой человечек, страшно скупой и платил мне гроши. Я у него зарабатывала 16 шиллингов в неделю. Он мне давал перепечатывать то, что набрасывал на бумажке, а писал он ужасно, полуграмотно. Я ему говорила, что там ошибки, а он отвечал: ╚А вы поправьте╩. Когда я год у него отработала, он сказал, что перевести на другую ставку меня не может и если я хочу работать дальше, то платить он мне будет как и раньше, по первому году. А у меня выхода не было, - и я согласилась. (Он потом стал миллионером, и известен как меценат √ какие-то картины штату подарил). А по утрам, до работы я работала уборщицей, за эту работу уборщицей получала 30 шиллингов, почти в два раза больше, чем у него. И еще я работала по субботам √ убирала в типографии газеты ╚Worker╩ (╚Рабочий╩). Это очень тяжелая была работа, потому что приходилось собирать металлический мусор, складывать в ведра и таскать с третьего этажа вниз. Хорошо еще, что не вверх. И вообще там бывало очень грязно, и убирать было трудно. Платили мне пять шиллингов за эту работу. (Старший ╚клинер╩ (уборщик) был так тронут моим усердием к работе, что предложил мне выйти за него замуж. Он сказал, что будет учить меня читать и писать на ╚хорошем английском╩). Так что у нас на семью был 51 шиллинг. А семья - это папа с мамой, и еще одна девочка у нас жила, √ там одной семье было очень трудно перебиваться, они уезжали на заработки, и мама сказала им, чтобы они дочку оставили. И еще была кошка. Я прибегала домой, мама меня кормила, и я убегала╩.

═══════════ ╚Так мы жили, папа часто уезжал на заработки. А мама, знаете, голодала. Она все хорошее мне давала, и этой девочке. И если молоко было √ кошке молочка наливала, а сама недоедала. Как-то я просыпаюсь ночью, меня мама зовет. Подбегаю к ней √ у нее вся подушка в крови, и кровь все течет, не останавливаясь, мама кашляет. Утром я пригласила доктора. Молодой врач тут же поставил диагноз √ туберкулез. Отвезли ее в больницу √ государственная больница, Димантина, где бедняки лежали и иностранцы, которым уже недолго осталось. Мы ведь жили в Вест-Энде, в бедном районе. Я папе телеграмму отправила, а ему еще денег нужно было занять, чтобы к нам приехать. (Он тогда был в Северном Квинсленде на рубке сахарного тростника. А когда эта работа кончилась, он устроился поваром и готовил пищу рубщикам. Между прочим, то, что они не убили его за его кулинарные упражнения, характеризует их с самой хорошей стороны). И вот положили маму, а утром я прихожу, она смотрит на меня, глаза большие, и говорит: ╚Здесь умирают все╩. Рядом с ней за ночь три человека умерло, двое с правой и левой стороны от нее, а третий неподалеку. Я решила сделать все, чтобы ее из этой больницы забрать, а куда? И когда шла я по улице и читала медные таблички, я вспомнила, что есть неподалеку медицинский центр, там разные врачи принимали. Захожу туда и спрашиваю девочку-секретаря, не могу ли я записаться на прием к врачу-специалисту по болезням легких, доктору Мэрфи (Murphy). Она говорит: ╚Он очень занят╩. Посмотрела в журнал: ╚На следующей неделе ничего не получится ...╩, ┘ и тут я разревелась. А в это время заскочил маленький толстенький деловитый человечек и спрашивает, чего я реву. Я говорю: ╚У меня мама умирает в больнице╩. Он стал тоже говорить, что очень занят, а потом сказал: ╚Поехали со мной, я домашние визиты сделаю, и мы поедем к твоей маме╩. Катал он меня по визитам, я в машине его сидела. А потом приехали в больницу. Он посмотрел и распорядился маму в другую больницу отвезти. Мы в эту другую больницу приехали, а там большая угловая комната на втором этаже, с окнами большими, и видно было эвкалипты. Маме понравилось. Этот врач, ирландец, меня спрашивает, могу ли я дать разрешение на операцию √ у мамы туберкулез, надо легкое удалять, и надо это срочно делать. Я говорю, что папы нет, он еще не приехал, и что я согласна. И маме вырезали легкое почти полностью, и она в этой больнице провела полгода. Нам нужно было за это заплатить тридцать два фунта десять шиллингов, в рассрочку. А врач ничего не взял за лечение. Он часто маму навещал. Потом он рассказал, что тоже с одним легким живет, и никто такую операцию кроме него здесь в Квинсленде не делает. Когда мы уезжали в Мельбурн, он дал нам адрес врача, который мог за мамой наблюдать. И, видите, мамочка прожила до девяносто одного года, я, наверное, не проживу, а она прожила╩. (Нина Михайловна не дожила нескольких месяцев до своего девяностолетия).

Радости жизни

═══════════ ╚Вообще, этот период нашей жизни в Австралии был трудным, но далеко не безрадостным. Не хлебом единым мы жили, были у нас свои радости, взлеты, восторги, духовная жизнь╩.

═══════════ ╚В 1926 году произошло всю русскую колонию взволновавшее событие- в марте месяце в Мельбурн прибыла Анна Павловна Павлова, и мы с восторгом ловили новости о ее триумфальных выступлениях. Театр, как нам писали, был переполнен, сезон продлили на несколько недель, критики восхищались новым балетом на музыку Вебера Le Spectre de la Rose. В Брисбен она должна была приехать в июне, и все наши знакомые были озабочены изысканием средств на билеты. Никто ничего не хотел пропустить. Для нас Анна Павловна была не только знаменитой и замечательной балериной, она была олицетворением русского искусства, с ней были связаны воспоминания о прекрасном невозвратном прошлом, она вдохновляла нас, как бы возвращала нам чувство собственного достоинства. Восемь дней прошли, как в волшебной сказке. В переполненном зале не умолкали аплодисменты, занавес поднимали несметное количество раз, Анну Павловну завалили цветами. Люди плакали, смеялись, целовались друг с другом. Уезжая, Анна Павловна обещала вернуться в Брисбен с новым балетом. Будучи уже не первой молодости, она продолжала пользоваться огромным успехом в США, в Японии, в Европе, особенно в Англии, где она обосновалась. Нам пришлось ждать ее целых три года. К назначенной дате 12 марта 1929 года администрация Театра Его Величества решила произвести генеральный ремонт, расширить сцену и т.д., но, увы, театр еще не был готов, когда Анна Павловна с большим балетом уже приблизилась к нашим берегам. Тогда Анна Павловна решила сойти в городе Таунсвилле и провела выступление, а затем в городах Рокхемптон и Бандаберг. На севере Квинсленда в то время жило много русских.╩.

═══════════ ╚Во всяком случае, провинциальные театры были, как и столичные, донельзя переполнены √ опять цветы, громовые аплодисменты, опять восторг и вдохновение. Наконец, в Брисбене ремонт театра был закончен, и в субботу 30 марта открылся новый сезон. Мне кажется, именно здесь прошла премьера балета Минкуса ╚Дон Кихот╩. На премьере, как писали, был весь Брисбен. ╚Шопениана╩. ╚Le Signe╩. В первый раз √ Pas de deux. В самый разгар депрессии наши австралийские друзья тратили последние гроши и самозабвенно наслаждались вместе с нами╩.

╚Отец мой еще раньше был знаком с Д▓Андре, и они с Анной Павловной несколько раз приходили в наш скромный дом. Узнав о положении русской колонии, Анна Павловна дала нам сколько можно было контрамарок. Все места в театре были давно распроданы, и люди стояли в проходах. Тогда Анна Павловна пустила нас за кулисы. Это было замечательно интересно и поучительно. Меня поразило то, что каждый раз перед поднятием занавеса Анна Павловна быстро крестилась, точно так, как в детстве мы делали знак крестного знамения перед экзаменами и вообще в трудные минуты. Я спросила ее:

- Вы боитесь? Вы ведь все это знаете, почему вы боитесь?

- Боюсь, - ответила она, - всегда мне страшно перед началом.

═══════════ Сезон прошел, как в угаре. Я не помню, кто был ее партнером и, к сожалению, не сохранила программок, вернее, отдала их в Национальный музей. Каждый вечер мы жили в волшебном мире, и я даже взмолилась:

═══════════ - Что вы с мной делаете, Анна Павловна? Ведь я провалюсь на экзамене, я все запустила!

═══════════ Анна Павловна тогда дала маме маленькие часики ╚для Нины, если она выдержит экзамен╩.

═══════════ ╚Как будто недостаточно обогатив всех нас своим искусством, Анна Павловна подарила мне японское кимоно (в Японии ей подарили несколько), а маме √ модную в то время шапочку из тонкого коричневого фетра, которые я тоже передала в музей╩.

═══════════ ╚Вскоре после этого сезона, уже в Европе, Анна Павловна простудилась и умерла. Трудно выразить словами наше чувство благодарности замечательной русской женщине. Помимо всего другого, Анна Павловна дала нам общий язык с австралийцами, среди которых нашлось так много талантливейших танцоров╩.

═══════════ ╚Посчастливилось русской колонии еще и с приездом к нам на гастроли хора донских казаков. Как они пели! Какие это были голоса! Сколько чувства вкладывали они в знакомые, родные мотивы! Из хора Жарова несколько человек остались в Австралии, и они сделали значительный вклад в культурную жизнь не только русской колонии, но и австралийцев вообще╩.

═══════════ ╚Среди русской иммиграции было довольно много талантливых людей и, несмотря на депрессию, у нас процветали любительские концерты, театральные представления и всякого рода кружки и общества. Очень чувствовалось отсутствие библиотеки и русских книг в магазинах. Отец Адриан Турчинский привез с собой богатую библиотеку из Ханькоу, у нас дома были основные классики, у Смыковых √ тоже, и все делились со всеми. Новые издания из Франции или США редко доходили до нас, так что мы жили в атмосфере дореволюционной русской литературы и сами писали по старому правописанию╩.

═══════════ ╚Объединяющим центром нашей жизни была русская православная церковь. Батюшка Шабашев провел первые в Австралии церковнослужения в 1925 году в помещении англиканской церкви на Грей Стрит (Grey St.) в Брисбене. Сразу же возникла мысль о своей собственной церкви, и начался сбор средств. Собирали, как полагается, по грошам, то есть, в то время √ по пенсам. Только два или три более состоятельных человека, вроде Моржановых, Головизнина и Нагих могли пожертвовать по два или три фунта; да еще казаки, зарабатывавшие приличные деньги тяжелым трудом на севере. Устраивали мы всякие распродажи, лотереи, продавали пирожки, пельмени, и т.д. Доходы от концертов церковного хора, спектаклей любительского театра, докладов √ все шло в пользу церкви. Через год или два дали задаток за старенький дом на Валча Стрит (Vulture St.) и перестроили его для церковных служб. Уже позже, в 1936 году, построили св. Николаевский собор в чисто русском стиле╩.

Мисс Мэкси √ учительница и мировой судья.

═══════════ ╚Мамочка была больна, за ней нужно было ухаживать, и кормить специально. И я не могла поехать в провинцию. Туда было бы выгоднее, потому что я попала бы там на государственную службу, а здесь пришлось думать о частной. В то время было очень мало работы вообще, с работой было плохо. Я, помните, говорила про свой насыщенный день. Я вставала рано утром, шла в контору, потом работала у адвоката. После адвоката я шла уже, когда попала в университет, сразу туда. И в университете я проходила вечерние курсы. Ну, скажем, в среду у меня была такая программа: два часа французского языка, потом два часа геологии. Получался очень длинный вечер, и перерыва не было. Поэтому я всегда получала от мамы бутерброды, которые я брала с собой. И вот французский я послушаю, а потом иду на геологию, где первый час была лекция, а потом практика. И между лекцией и практикой можно было есть эти бутерброды. И тут всякие породы, микроскопы, общение со студентами ... Со мной рядом работала очень симпатичная девушка Пегги МакКейлор. Мы с ней как-то разговорились, и она сказала, что у них вакансия, в их школе, и она очень хотела, чтобы я поговорила с начальницей. Когда я пришла к этой начальнице, чтобы поговорить, она обращается ко мне и говорит: ╚Видите, у меня уже 29 кандидатов подали заявления. Что вы мне можете предложить?╩ У нас был такой разговор, а после него она мне предложила работу. Я потом поинтересовалась, почему, мол, вы, в сущности говоря, именно мне предложили? Она, между прочим, была англичанка, а не австралийка. Она мне сказала совершенно нелестно: ╚Знаете, я ужасно не люблю австралийский акцент. А у вас русский акцент. Это будет гораздо полезнее для моих детей. Вы можете научить их чему-нибудь, можете не научить, но вы их не испортите╩. Так я попала в школу им. Св. Эйдана (St. Aidan▓s School) √ англиканскую школу для девочек. Такую же, как школы Св. Михаила, Св. Маргариты и других школ частных школ в Квинсленде, основанных обществом Сестер Святого Пришествия. Директриса установила несколько правил, соблюдать которые было несложно. За дисциплиной следили префекты школы и капитаны ╚домов╩. Домов было четыре √ Бронте (коричневый), Остин (красный), Найтингейл (зеленый) и Кавел (темно-синий)[4]. Царила в школе романтическая, патриотическая и несколько снобистская атмосфера, которую задавала начальница. Много лет спустя я узнала, что она распространяла обо мне легенду, будто я принцесса в изгнании. Принцесса, у которой все √ и земли и фамильные драгоценности - отняли гадкие большевики. Это была часть города, где жили врачи, университетская публика, и потому дети читали много, и преподавать было одно удовольствие. Дисциплина была нестрогая, но хорошая, потому что правил было немного, но их обязательно надо было соблюдать. Программа была очень тяжелая. Не было ни одного свободного часа. Во время перерыва ко мне бежали дети √ совершенно беспрерывные занятия. В школе я преподавала английский язык и литературу в старших классах, историю √ всеобщую, историю Британской империи и историю Австралии, весь французский, потому что никто больше не мог, потом алгебру для начинающих, потом я была старшей учительницей (Senior Mistress), и помимо того, что я должна была вести все занятия, я должна была приходить в воскресенье и выводить их в церковь. Потом я перед началом занятий как старшая после начальницы, а она очень часто отсутствовала, должна была руководить хором. Надо было сказать несколько слов, произнести молитву, и чтобы они пели╩.

╚Платили меньше, чем в государственной школе. Там я бы получала четыре фунта с чем-то, а тут я получала три фунта в неделю. Кстати, только мисс Хоссак, которая вела все математические дисциплины, получала столько же. Остальные учителя (физкультура, шитье) и воспитательницы в детском садике при школе получали много меньше. В любом случае, нам очень повезло, что у нас вообще была работа, тем более в таких приятных условиях. Но трех фунтов в неделю нам не хватало. Поэтому я давала частные уроки. Так я познакомилась и с Нэлли Триттон √ дамой, прекрасной во всех отношениях, и с Клемом╩.

╚У меня, знаете, были очень хорошие отношения с детьми. Еще в первый раз, когда начальница сказала, что мне придется руководить хором, я спросила в одной группе, кто у вас имеет слух и голос. Они мне показали. Я им тогда говорю: ╚Вы мне помогите, я сама не могу╩. И я обратилась к начальнице с предложением, чтобы ученицы руководили. Ей эта идея страшно понравилась. Короче, я обычно скажу то, что нужно, а потом говорю, скажем, ╚Джейн √ давайте петь╩, и она руководит хором. И все было хорошо╩.

╚Знаете, мне всегда хотелось преподавать, но я никогда не была ни на каких педагогических курсах, ведь в то время этого не требовалось. Хватало обычного диплома. В коммерческом училище в Харбине я не дошла еще до того класса, где давали методику. Курс педагогики в университете Квинсленда был в то время на редкость оторванным от реальности. И я все время ощущала, что плохо подготовлена к своей работе. Поэтому в свободное время, хотя было его мало, я читала всякие педагогические книги и пыталась разработать систему для самой себя. И я никогда не забуду первую попытку применения моей системы на практике. Я продумала первый урок, потому что надо обязательно хорошо начать, установить правильные отношения. Я думала-думала, продумала до мелочей первое занятие со старшей группой, написала план: что мне нужно сказать, где дети будут задавать вопросы, и к какому заключению мы в конце концов придем. И я начала так, как и собиралась. Вдруг поднимается рука, и Джуди Роуз спрашивает:

═══════════ - Please, miss, do you mean to say ┘ would you like us to write to arrive to that conclusion? (Простите мисс, из того что вы говорите ┘ вы хотите, чтобы мы пришли к такому-то заключению?)

═══════════ Я только пять минут говорила, а она уже пришла к тому заключению, к которому я хотела прийти через сорок минут. Знаете, все мне испортила. Я так посмотрела, и сначала испугалась, а потом засмеялась. Я вообще любила стоять, а тут села и засмеялась. И так прямо и говорю, что же вы мне все испортили? Ребята были страшно довольны √ все захохотали. И после этого у меня была самая замечательная группа, друзья. Я им тогда объяснила, что я иностранка, готовилась-готовилась, а мне вы же все и испортили, теперь должны помогать. И с тех пор самая настоящая дружба у нас была╩.

═══════════ ╚В этой школе я провела семь очень счастливых лет. Это был подарок судьбы √ учить таких ярких и восприимчивых детей, и это при том, что в целом система была устаревшая и до известной степени испорченная. Так, уже в первый день мне было сказано обратить особое внимание на Елену и Джуди Баррет, потому что они были детьми такого-то, и не слишком беспокоиться о поводу N., потому что отец его пьяница и никогда не оплачивает счета. В начале я воевала с начальницей на экзаменах из-за того, что она все время пыталась подправлять результаты таким образом, чтобы они соответствовали ее школьной ╚политике╩. Когда она увидела, что мой подход дает очень хорошие результаты на публичных экзаменах, она оставила меня в покое, к нашему общему удовольствию. Девочки Барретов были действительно умными от природы и прекрасно воспитанными, но, к несчастью, их все время незаслуженно захваливали. N. же оказался одним из наиболее способных детей в школе, и позже он стал членом Лондонского Королевского общества╩.

═══════════ ╚Школа отнимала практически все время. Домой я забирала кипы тетрадей, все нужно было проверять. И еще нужно было самой готовиться, я ведь многого толком не знала. Но я очень это любила, и все было страшно интересно. Я, кроме того, продолжала заниматься устными и письменными переводами для членов русской общины. Потом я давала частные уроки, чтобы платить за свои уроки французского. Я преподавала на русском историю России в воскресной школе при церкви и еще русский язык в Институте современных языков при университете. И при этом всегда были какие-то дополнительные обязанности╩.

╚Потом меня выбрали в Secondary Schools Mistress▓ Association (Ассоциация средних школ для девочек) и была еще аналогичная для мальчиков (Secondary Schools Masters▓ Association). Я года два там у них состояла, и меня выбрали председателем. А как раз в это время возник вопрос по поводу зарплаты. Говорят: мы работаем, как все, квалификация такая же, а в государственных школах платят существенно больше. Положение в стране к тому году √ это был 37-38 √ стало немножко лучше. Поэтому решили подать в суд и судиться с советами частных школ. Я должна была писать письма, когда мы решали, как это лучше обосновать. И отправили╩.

═══════════ ╚Я тогда была мировым судьей. На самом деле это просто маленькая должность √ ╚Джей Пи╩ (JP). Если вам нужно заверить какую-нибудь подпись или какой-нибудь документ, надо идти к JP. Расшифровывается это как Justice of the Peace. Звучит громко, а это очень просто: любой если выберет, например, деревня кузнеца своим ╚Джей Пи╩, то малограмотный кузнец будет ставить свою подпись под документами. Меня сделали Джей Пи, когда мне исполнился 21 год, потому что я очень много переводила. Я быстрее других ╚натаскалась╩ переводить, и когда русские подавали в суд, или в больницу надо было идти, и тому подобное, то когда у меня было свободное время, то я ходила и переводила. Часто помогала составлять и заверять документы, выступала свидетелем, и т.п. Наконец, один судья (по-моему, его фамилия была Блэр (Blair), который меня часто видел, спросил, сколько мне лет. Мне тогда еще было 20. Он тогда говорит, что когда исполнится 21, он меня сделает ╚джей пи╩, чтобы было проще, меньше беготни. В общем, я была мировым судьей, да и в адвокатской конторе я познакомилась кое с кем, так что мы хорошо подготовили документы, когда подавали в суд по поводу зарплаты╩.

═══════════ ╚И вот приходит время для постановления суда. Судья объявляет, что заявление правильное и что он присуждает платить в частных школах Квинсленда так же, как и в государственных. Мы выиграли. Вдруг один мужчина из Ассоциации школ для мальчиков поднимает руку и говорит:

═══════════ - А если кто-нибудь из нас соглашается принимать жалованье, которое нам предлагает школа, по религиозным соображениям? (For religious principles? Will it be all right?) Это допустимо?

═══════════ - Да, конечно. Если это ваше личное желание, вы можете заключить договор с директором школы (Yes. Of course. If you have your personal wish, you can make an agreement with your headmaster.)

═══════════ Что ж из этого получилось? На другой день эта новость очень быстро разлетелась по штату, пошли разговоры. Начальники стали вызывать своих педагогов и спрашивать, вы с нами или не с нами? Вы ведь понимаете, что мы даем тут не только знания, но и это еще и англиканская школа. Или католическая. Или пресвитерианская ... И все мужчины, они, понятно, боялись потерять работу, ведь у них были семьи, и тогда еще было трудно, √ все они подписали документы, что готовы работать на прежних условиях. И женщины тоже перепугались и подписали, все, кроме трех. Это была моя приятельница √ мисс Кэтлин Кэмбелл-Браун, мисс Крэн, и я. Три из трех школ. Наша начальница обращается ко мне и спрашивает: ╚Что же вы? Школу не любите?╩ Я отвечаю: ╚Очень люблю, но считаю, что это неправильно, несправедливо╩. И еще добавила: ╚Если вы покажете нам ваш бюджет, докажете, что вам действительно трудно платить такую зарплату, я уверена, что все согласятся. Но если мы не входим в ваше доверие, не заслуживаем его, то по-моему это неправильно╩. Я тогда тоже испугалась, думала, что потеряю работу╩.

═══════════ ╚На другой день ко мне пришли родители, целая депутация. Одни мамы, ни одного папы не было. И они мне говорят: ╚Мисс Максимова, мы с удовольствием будем вам оплачивать ваш труд по расценкам государственных школ╩. А я ответила: ╚Учителей много, и как я буду им в глаза смотреть? И вообще это несправедливо. Я так не могу╩. Они ушли. На другой день приходят снова: ╚Мы рассмотрели это дело и решили, что мы можем доплатить всем╩. Так что родительский комитет нашей школы решил платить жалованье всем нашим учителям. Другие школы нас не касались. И мы стали получать государственный оклад. Школа была маленькая. У нас было шесть учительниц и сто пятьдесят примерно учениц. Но был даже ╚киндергартен╩ √ детский садик. Я один раз там преподавала, когда учительница заболела. Как это трудно! Дети слышат какой-то акцент, женщина странная такая! Не слушаются! Я с тех пор очень уважаю всех воспитательниц детских садов.

═══════════ Времени, конечно, как-то дальше учиться не было╩.

Немецкая шпионка

╚Однажды ко мне пришли мои старшие и попросили вести немецкий язык. Я немецкий знала плохо, и времени не было совсем. Да, говорю, и у вас-то когда время найдется? Все же решили заниматься, в обеденный перерыв. Дело в том, что я немножко знала немецкий язык, когда была маленькая. Мы с бабушкой говорили по-немецки. Я им сказала: ╚Если вы очень хотите, мы можем учиться вместе╩. Они захотели. Группа была маленькая √ шесть человек. Я пошла сразу в книжный магазин, купила одинаковые книги на немецком, и мы начали. Я их предупредила, что знаю только чуть-чуть больше. Это были все старшие девочки, которые очень хорошо учились у меня по-французски. И мы год прозанимались. В конце года я их спросила, не хотят ли они попробовать держать юниорский экзамен (╚Junior╩) √ это экзамен за начальную школу. Решили попробовать. У нас был перерыв в три недели как раз перед этим экзаменом. Они очень усердно занимались, и мы пошли сдавать. И я тоже. Мы все получили ╚А╩ - семь ╚А╩.

╚На другой год решили так: давайте за год подготовимся к ╚Senior╩ √ экзамену за среднюю школу. А надо сказать, что полагается на ╚Junior╩ два-три года, и на ╚Senior╩ √ по крайней мере два года. Мы опять интенсивно занимались. Они даже у меня немножко слабее в это время стали заниматься по-французски. И сдали. И опять одни ╚А╩. В газете было об этом, и о нашей школе St. Aidan▓s. В газете писали, что школа хорошо идет по истории, по французскому, и, вот, по немецкому╩.

╚И начальница мне вскоре говорит: ╚Звонят из Немецкого посольства, хотят с вами познакомиться╩. Приехал к нам в школу посол, интересуется, кто это такие хорошие. Он, очевидно, думал, что я √ немка. Но когда разъяснилось, что я русская, он был очень доволен, и привез нам замечательные книги. Немцы иногда, знаете, очень хорошо издают: Гете, Шиллера, других классиков в красных замечательных переплетах ... Может быть, он знал уже, догадывался, что ему скоро уезжать, и отдал свои лучшие книги. Кроме этого, он привез огромный альбом ╚Олимпийский год╩ про Мюнхенскую олимпиаду. Открывался этот альбом изображением Гитлера, благословляющего большую толпу детей. Начальница немножко испугалась, и я тоже. Но, слава Богу, это не при детях было. Мы, конечно, все взяли, поблагодарили. И потом посол говорит, что хотел бы пригласить учительницу и мистрис на ланч. Но она отказалась, а я нет √ мне все интересно было╩.

╚Мы пошли в очень хорошее кафе в центре города. Посол был очень вежлив, говорил со мной по-немецки. И тут он меня спросил, не могли бы вы мне сообщить, в каких школах Квинсленда преподают немецкий язык. Я ответила, что это очень просто и что я ему сообщу. Позвонила в университет и попросила у секретаря (реджистрар) справку, поскольку все курсы регистрируются через университет. И этот список я письмом отправила в посольство. От посла я получаю очень любезное письмо на английском:

═══════════ ╚Dear Miss Maximov,

Thank you for the information you have supplied to me. It is most useful. Please accept my ┘╩[5] И так далее.

Этот ╚Олимпийский год╩ мы не решились оставить в школе, начальница боялась, и я взяла книгу домой. Не из-за того, что я хотела, но и выбросить было как-то нельзя, нехорошо╩.

╚Очень скоро после этого √ война. И ко мне в школу приходят два офицера из органов. КГБ или ЦРУ в Австралии не было, здесь было свое ведомство, аналогичное. Они сказали мне пройти в мой кабинет, потому что им хочется посмотреть мои документы. А начальницы как раз не было, я была страшно занята. Я им сказала: ╚Идите сами в мой кабинет, смотрите, что вам нужно. Там не закрыто╩. Они удивились и пошли, порылись там, возвратились и говорят: ╚Нам хочется, чтоб вы поехали с нами домой, потому что нам нужно ваши документы дома посмотреть╩. Я ответила, что это невозможно. ╚Поезжайте сами, -говорю, - и посмотрите. Адрес вы знаете?╩ Адрес они знали. Я тогда еще жила с родителями. Папа напугался, а мама вроде меня была, она не испугалась. А папа рассердился, ужасно встревожился. Я написала записочку в том смысле, что, мол, мамочка, пусти этих людей, они пусть смотрят, что хотят. Они мне все перерыли. Абсолютно. Конечно, они нашли ╚Олимпийский год╩. Забрали его. Надо иметь в виду, что они были малограмотные люди. Эта разведка была очень примитивная. Ну, действительно, совершенно малограмотные╩.

╚Я раньше не говорила, что с началом войны ушла наша преподавательница латинского языка. Она ушла в армию, потому что была большим патриотом и записалась в женский батальон, где стала унтер-офицером. А дети остались без преподавателя. Я спросила, кто знает латынь, √ никто. А я сама в свое время подготовилась к экзамену по латыни - мне пришлось тогда сдать его, чтобы получить свою степень за среднюю школу (╚Senior╩). Я тогда за девять месяцев самостоятельно подготовилась и сдала. Раз никто латыни не знал, пришлось мне взяться за нее. Отдала свою алгебру. И, как всегда, говорю детям: ╚Я в этом не специалист, поэтому будем вместе разбираться╩. Я купила ключи к переводам, каждый день зубрю, и только на страницу их опережаю. Напишу что-нибудь на доске, а Шерли Дэвис обычно руку подымет и важно говорит: ⌠Maxi? I think this is not quite right■ (╚Макси, я полагаю, что это не совсем точно╩). Я отвечаю: ╚Ну, давайте смотреть╩. Ищем, смотрим. Но мне нужен был подстрочник. И когда мы разбирали, я перед собой всегда держала подстрочник, чтобы не вводить детей случайно в заблуждение. И у меня была кипа этих подстрочников для латинского языка╩.

╚Эти из австралийского ЦРУ нашли латинские подстрочники, посмотрели √ коды! Ни один не понял, что это латынь. У меня ни их забрали. Потом у меня была книга, которую я купила у букиниста, потому что хотела с детьми читать на французском - ╚Последний круиз адмирала фон Шпея╩. О подводной лодке, которую, по-моему, потопили австралийцы, но я могу ошибаться. Это было очень интересно, идеально для детей. Я сразу на машинке отпечатала отдельные странички, и мы читали. Детям было интересно и не очень трудно. Эти разведчики набрели на пачку распечатанных текстов, увидели имя ╚Фон Шпей╩ - листовки! Они у меня забрали все. Чего они у меня, к счастью, не нашли √ так они плохо искали, √ это письма посла. Это была бы улика. Но самое серьезное, что было: я им сказала, чтобы они в письменном столе во втором левом ящике не искали √ там только мои личные письма. Это были письма от Клема и от Ричарда Пеннингтона, англичанина, который заведовал библиотекой. Он приехал с прекрасным английским языком, читал интересные лекции. Очень мне нравился, у него голос был очень хороший (у Клема тоже голос был хороший). Вот они оба и писали мне письма. И две пачки там лежали в письменном столе, перевязанные разными ленточками╩.

═══════════ ╚Клем был тогда помощником редактора газеты ╚Курьер╩, и контора его была довольно далеко от нашего дома. Он работал там ночами и каждый день экстренной почтой посылал мне записочки. А Пеннингтон, у него времени было больше, писал стихи ... Мне тогда оба нравились. Когда я вернулась домой, у меня была полная разруха, и тут является Пеннингтон. Он всегда был очень вежливый √ приносил маме конфеты, а мне букетик фиалок. Я его встретила и говорю: ╚У меня был обыск, забрали ваши письма╩. Он был такой человек высокий, здоровый ┘ Он побледнел, просто позеленел. Страшно испугался. А я не понимаю, чего же он пугается. И ретировался, как можно скорее. Мне это, конечно, очень не понравилось √ как же это он так обо мне совсем не беспокоится? И я позвонила Клему в контору и говорю, что у меня был обыск и что забрали его письма. Он через весь город примчался на такси за пятнадцать минут. Был невероятно сердит: ╚Как они смели!?╩ Пошел воевать. И говорит мне, маме и папе: ╚Если кто придет, не пускайте. Вы имеете право отказать. Пусть приводят адвоката, пусть показывают разрешение смотреть...╩

═══════════ ╚Мне очень понравилось, как Клем себя вел: Он тут же окружил меня заботами, и маму. Навез маме цветов и чего-то там папе устроил. И все время повторял ⌠Don▓t worry, don't worry!┘■ (Не волнуйтесь! Не волнуйтесь!╩ Так на них сердился! И до сих пор еще сердится. Не на них, конечно, а так на все, что произошло. Он письма отвоевал, и свои, и Пеннингтона (я их потом ему отослала, вернула), и другое, а альбом пропал. Но я не жалела. Мы много потеряли здесь во время пожара уже в этом доме. У меня масса пропала раннего материала╩.

О любви и свободе

═══════════ ╚Насчет свободной любви. Вы знаете, я в Брисбене помогала оформлять бумаги насчет работы, маме в больницу, и т.п. По субботам, когда я была свободна от одиннадцати до двенадцати. И вот, во время моих юридических упражнений на меня обратил внимание Мистер Портер (Porter) - большой начальник, главный чиновник-регистратор, большая бюрократическая шишка с целым штатом помощников. От него зависело довольно многое. Я часто к нему в контору ходила, он писал по моей просьбе какие-то записочки, и иногда помогал кого-нибудь куда-нибудь устроить. Он решил, что сможет помочь моему папе при условии, что я буду вести себя ╚благоразумно╩, и начал делать мне пассы. Но тут, конечно, никакой любви не было, он подошел как-то неприлично. Я ему объяснила сразу, что по этому поводу думаю. Короче, я развернулась и влепила ему пощечину. До сих пор никто из мужчин со мной так не обходился. Ни старший уборщик в типографии, ни Монти, никто ничего подобного себе не позволял. Мистер Портер представлял собой новый тип выскочки-чиновника, который считал, что бедная эмигрантка √ легкая добыча. За время своей переводческой практики я слышала о нескольких таких случаях. Он удивился и спросил, а разве в России не а свободную любовь? Да, и мама и папа всю жизнь верили в свободную любовь. Абсолютно свободную любовь. И он даже поразился, когда я сказала: ╚Да, я тоже верю в свободную любовь. Но я вас не люблю. Совершенно свободно╩.

╚Кстати говоря, тут вот как-то был скандал. ╚Дон╩ одного из колледжей как будто бы неделикатно к какой-то студентке отнесся. Она подала на него в суд, что он где-то там ее потрогал и, в общем, без уважения к ней отнесся. А писательница Хелен Гарнер, которую я очень уважаю, написала, что женщина должна сама за себя постоять. Надо показать, что вы мне не нравитесь, и все. Между прочим, наша тетя Соня жила незаконно с тем человеком, которого она спасла. Она была замужняя женщина, родила двух сыновей. Женщина должна уметь защитить себя╩.

╚Надо сказать, что в целом русские иммигранты отличались ╚викторианским╩ воспитанием. Мои родители, люди очень чувствительные и при этом не прятавшие своих чувств, не передали мне никаких знаний о половой жизни. Мои периоды рассматривались чисто с гигиенической точки зрения. Я мечтала иметь большую семью, много детей, но к этому ни психологически, ни морально не готовилась. До 18 лет самая сексуальная сцена, которую я знала по литературе, была 13 глава ╚Анны Карениной╩. Невежеству в этой области способствовал и выбор литературы, которую мы читали, довольно-таки снобистский. Читалась только избранная мировая классика. Правда, она включала ╚Декамерона╩, ╚Абеляра и Элоизу╩ и ╚Мадам Бовари╩, и, тем не менее, когда я учила психологию и прочитала соответствующую главу в книге МакДугалла (McDougall) ╚Социальная психология╩, она стала для меня настоящим откровением, и я настолько возбудилась, что пережила оргазм. И это случилось после того, как я в семнадцать лет уже отклонила одно предложение╩.

╚Моя мама делала попытки организовать мою личную жизнь, но при этом мои родители очень строго придерживались принципа свободы личности. Здесь, может быть, уместно сказать о семейных ценностях. Родители уважали взгляды друг друга, как бы они ни расходились, и это давало ощущение внутренней свободы. Наш домашний микрокосм был очень уютным, теплым, романтичным и защищал от внешних ненастий. Вообще-то перенос внутренних отношений в семье на все отношения вовне порождает невероятные заблуждения. И я это хорошо чувствую. Какие еще ценности? Относительное безразличие к возможности реализации собственных амбиций, чувство ответственности за своих. Самыми большими грехами считалось позволить кому-нибудь, кто от тебя зависит, опуститься, потерять лицо. Обидеть невинного. Не помочь, когда можешь это сделать╩.

═══════════ ╚Мы с мужем недавно очень смеялись, когда прочитали, что именно мой русский радикализм явился причиной того, что ╚Миэнджин╩ придерживался леворадикального направления. На самом деле мое русское воспитание и мой русский опыт утвердили меня в моем консерватизме. А мой австралийский опыт, особенно во время депрессии, когда я искала работу своему отцу и когда я стала членом профсоюза разнорабочих, заставляли меня серьезно отнестись к радикальным идеям. В отличие от большинства русских, мы с мамой всегда голосовали за лейбористов, в то время как папа поддерживал Мензиса[6]. Русская община в Квинсленде была преимущественно очень консервативной. Лишь несколько семей приехали сюда в самом начале века либо чтобы избежать мобилизации во время Русско-Японской войны, либо чтобы избежать репрессий после короткой революции 1905 года. Был известный красный Артем, но это еще задолго до меня. Все, что я помню из деятельности русских левых в Квинсленде √ это несколько книг, которые хотя и были попорчены, но пережили в русской библиотеке Брисбена набег гневных австралийцев╩.

╚Когда Клем Кристесен вернулся из Европы в 1940 году после того, как он побывал в Германии как раз накануне войны, он обратился к чиновнику-регистратору нашего университета с просьбой подыскать ему лучшего учителя немецкого языка, и его направили ко мне. До этого мы с ним никогда не встречались, хотя наши пути и пересекались несколько раз. Мы учились несколько дней в одной школе, мы с ним в одно и то же время учились в университете. Он, кстати, отверг мою статью про Великую китайскую стену, которую я послала в университетский журнал ╚Галмара╩ (╚Galmara╩). Клем был широко известен как репортер, и, кроме того, он часто играл в разных пьесах. Например, профессора Хиггинса в ╚Пигмалионе╩ Шоу. Мне польстило, что его ко мне направили. Действительно, приятно было, что он именно у меня хочет учиться. Проблема была в том, что я только что начала вести в качестве тьютора английскую литературу в женском колледже, и у меня буквально ни минуты свободной не было. Правда, по молодости можно сократить время сна. Что я и делала. Уроки мои успеха не имели, потому что вместо того, чтобы заниматься, мы влюбились друг в друга. Когда Клем принес мне восемь страничек только что отпечатанного первого номера журнала ╚Миэнджин╩, мы, конечно, не подозревали, куда это предприятие нас заведет. С самого начала мы столкнулись со множеством проблем √ с бумагой (в военное время требовалось специальное разрешение на ее приобретение), с подписчиками, с доставкой, и, конечно, с теми, кто мог писать. Когда мы встречались в городе, мы всегда шли на почту проверять абонементный ящик номер 1870, куда могли приходить письма от писателей и подписчиков. Очень благожелательное письмо от Нетти Палмер (Nettie Palmer) было одним из самых ярких моментов в ранней истории журнала╩.

═══════════ ╚Мы поженились в январе 1942 года и сняли дом на Роунсли Стрит в Далтон парке (Rawnsley St. Dalton Park). Клем работал на радио, вел вечерние и ночные передачи, а я всегда была занята днем в школе и в университете. Тем не менее, он ухитрился засадить наш садик петуниями, розами, львиным зевом и массой других растений, которые так пышно цветут в Квинсленде. У нас всегда бывали гости. Американцы, тосковавшие по семейной атмосфере и заинтересованные в обсуждении литературных произведений часто оставались у нас на субботу и воскресенье, приглашали и своих друзей. Так у нас стали появляться писатели, такие как Шапиро, Росколенко, Спенсер. В мои классы по русскому языку в Институте современных языков записывались сотни желающих. К тому же меня попросили стать экзаменатором по русскому на заочных военных курсах╩.

═══════════ ╚Одновременно я получила официальное приглашение из нашего военного ведомства. Оно извещало, что поскольку у меня есть степень по философии, я должна явиться в казармы по такому-то адресу для того, чтобы проводить оценку умственных способностей личного состава. У меня был достаточный опыт оценки умственных способностей, когда я проходила курс педагогики в университете, чтобы прийти в ужас от этой идеи. Я написала мистеру Форду письмо, в котором указывала на ту опасность, которую данная процедура может представлять как для молодых экзаменаторов, так и для экзаменуемых. Я не знаю, сколько еще людей выразили свой протест, но проект провалился╩.

Твердость характера и карты

═══════════ ╚Когда началась война, у нас стали рыть окопы. Готовились. Японцы прилетали несколько раз и людей, конечно, напугали. Они, вы знаете, напали на Дарвин. Но Брисбен не бомбили. И моя мистрис (начальница) назначила меня, как старшую, ответственной за подготовку к возможному нападению. Я должна была пойти на курсы первой помощи, и там учили, как себя вести в случае тревоги. Меня один научил, что если у кого-то истерика, лучшее средство - дать пощечину. Представьте себе: в первый раз, когда была тревога, и я объясняла ребятам, что делать и куда бежать, у одной девочки началась настоящая истерика. Я ее хлопнула. Но хлопнула слишком сильно √ она в обморок упала. Я перепугалась, а моя мистрис была страшно довольна √ видите, говорит, вы теперь знаете, что делать. И потом все сказали, что я правильно поступила, и эта девочка тоже, когда пришла в себя. Так что я совершенно незаслуженно приобрела репутацию решительного человека, а я была на самом деле страшно перепугана √ девочка у меня лежит без сознания! К тому же я еще больше учеников боялась того, что происходит, потому что Клему были известны каблограммы насчет сдачи Брисбена в случае, если битва в Коралловом море будет проиграна╩.

═══════════ ╚Во время войны нужно было что-то посылать солдатам, и школа принимала участие, и я, конечно, принимала участие. Но что делать? Вязать я не умела. Петь не умела, вязать не умела... В общем, ┘ Мне пришлось найти человека, который хорошо вязал. Я нашла одну девочку и назначила ее капитаном вязания. Наша школа очень много вязала. Еще собирали деньги. А где мне их достать? А мама и говорит, почему бы тебе не погадать? √ ╚Я не знаю...╩ √ ╚А как у нас в деревне гадали?╩

═══════════ ╚Нашли мы карты, и она меня научила гаданию. Я стала замечательной гадалкой. Я смотрю на человека, смотрю на карты, и всем ребятам говорю то, что нужно, они просто поражались. Я брала шесть пенсов за гадание и заработала огромные деньги. Все они, конечно, были отправлены в фонд войны. Я всегда, знаете, сочиняла про детей то, что было нужно, да и про взрослых можно было сочинять. Придумать что-нибудь. Хотя, конечно, есть некоторые условия. А репутацию я сделала вот как. В самом начале, помимо того, что детям нравилось, учительница одна, которая собиралась выйти замуж √ такой период был тогда, как раз молодежь выйти замуж хотела, пожениться, √ и я гадаю этой даме. А она должна завтра уже выйти замуж. И я ей говорю: ╚Если верить этим картам, то вы замуж не выходите. Если верить╩. Она говорит: ╚Какие глупости!╩ Я говорю: ╚Тут, видите, такой вот сердитый человек сидит, и он вам мешает, он вам не даст. Это не значит, что в конце концов все не сможет хорошо кончиться, но вы сейчас не поженитесь. Вам предстоит дорога, вашему жениху предстоит дорога, но в разные стороны╩. Она √ ╚Ну, какие глупости!╩ Но шесть центов не жалко. А на другой день приходит и рассказывает √ она, оказывается получила повестку от Департамента образования, что ее отправляют в провинцию. Она у нас вела физкультуру. И ее отправили в армию, а по условиям военного времени отказаться она не могла. Его тоже отправляют. Не на фронт, в Сидней на какую-то государственную работу. Но все равно совершенно в другую сторону. И они разъехались. Можете представить, какая огромная репутация у меня создалась!╩

╚А потом случилась такая история. У Пегги, которая привела меня в эту школу, была сестра. Она была обручена с летчиком. К середине войны летчик этот положенное число часов отлетал, максимум, и его направили домой, чтобы он в качестве инструктора занимался с другими летчиками. Все были страшно счастливы. Назначили свадьбы. Он работал, показывал, как прыгать с парашютом. Как-то чудным днем весной 43 года я взяла всю школу на экскурсию. На реке Брисбен были хорошие пассажирские пароходы, и на таком пароходе мы поехали на остров. Это было на целый день. Ко мне подходили люди гадать, там были учителя, ребята, и не только из нашей, но и из других школ. И вот подошла сестра Пегги. Я разложила карты, а вот этот пиковый туз прямо над ее королем. Я думаю: ╚Это все ерунда╩. Я вдруг вижу √ такие карты нехорошие ... и говорю: ╚Знаете, это все ерунда╩. И смешала карты. Уже часа в четыре мы подплываем к брисбенскому берегу и слышим √ кричат: ╚Новости! Новости! Последние новости!╩ (⌠News! Latest news! Late news!■) - погиб летчик. Это был ее жених. Он показывал одному новобранцу, как прыгать с парашютом. И у него не раскрылся парашют. У того, к счастью, раскрылся, а у этого нет. После этого я не гадали. Считала, что нехорошо √ только пугать людей.

═══════════ - А вы верите в карты?

═══════════ - Нет, я не верю. Но после этого я напугалась. Первый раз я решила, что это было забавное совпадение, а после второго раза напугалась, и больше не гадала╩.

═══════════ ╚Ребята тогда занимались вовсю. Я им говорила: ╚Идет война, и надо учиться как можно лучше╩. Так они и делали. Дисциплина была очень хорошая╩.

═══════════ ╚Я спала все меньше и меньше, и все время чувствовала страшную усталость. В конце концов Клем настоял на том, чтобы я уволилась из школы. Но я сделала это не раньше, чем Кэнон Моррис (Canon Morris) из англиканской школы для мальчиков обратился ко мне, чтобы я повела английский, французский и историю нового времени, поскольку многие из учителей пошли в армию. Это была работа не на полную ставку╩.

╚Когда я появилась в этой школе в первый раз, к моему полному удивлению оказалось, что я должна была проводить занятия сразу со 114 мальчиками четырнадцати - пятнадцатилетнего возраста. Их собрали вместе в один класс. Директор заявил, что он слышал много мнений о моих ╚золотых способностях╩ и, кроме того, мне вообще не о чем беспокоиться, потому что он сам займется кейнингом. Мне стоит только назвать провинившихся. Я заявила, что никого не назову, и что я вообще против коллективных наказаний. Мне действительно пришлось напрячь все мои способности, чтобы суметь удержать в руках подростков, привыкших к военной дисциплине. Они должны были обращаться ко мне ╚Сэр╩: ╚Простите, сэр, нельзя ли мне выйти из комнаты, сэр?╩, ╚Это не ваш носовой платок, сэр?╩, ╚Вы случайно взяли мой карандаш, сэр!╩, и т.п. Потом годами я получала письма, начинавшиеся с обращения ╚Уважаемый сэр!╩ Я была не единственной женщиной, преподававшей в этой школе. Была также мисс Петерсон (Peterson). Если я правильно помню, она одно время была начальницей школы для девочек Джилонг Грэмма (Geelong Grammar). По-видимому, по причине военного времени мы добились таких хороших результатов на публичных экзаменах по своим предметам, каких школа потом не имела много лет спустя. В тот день, когда должно было состояться вручение призов и должна была быть произнесена торжественная речь, нас с мисс Петерсон вызвал директор школы и сказал: ╚Женщины никогда не сидят у нас в президиуме во время торжественных заседаний, и мы не хотели бы нарушать традицию. Мы для вас оставим два лучших места в первом ряду партера. На следующий год в эту школу я уже не вернулась, потому что Клема пригласил с его журналом Мельбурнский университет╩.

╚Надо сказать, что когда началась война, папу сразу взяли в контору на почту. Он английский знал плохо, но прекрасно владел арифметикой. Ему давали считать, он это делал так быстро, что они вокруг удивлялись и приходили специально смотреть, как он быстро потом проверяли и убеждались, что он никогда не ошибается. И это их поражало. И он всю войну проработал. И еще один эпизод, который показывает, чем русские отличаются от австралийцев. В первую неделю войны объявили сбор в пользу солдат. Мой папа обрадовался, а как же!? - Сбор! В пользу солдат! А он только что получил свое жалованье. Первый раз за семнадцать лет. Настоящее. И тут же его все положил там. Ну, конечно, на него зашипели: нельзя, нельзя так. Вынули то, что он отдал, положили что нужно, а остальное отдали. А он не понимал, как же так? - Помогать, так помогать!╩

*═════════ *═════════ *

Вечером в сад пришел ветер. Он убрал с клена, посаженного слишком близко к дому, половину листьев, но оставшиеся продолжали трепетать, и их осенние цвета постепенно гасли, становясь одинаково темными и теряя загадочность жизни. Поработав, ветер устал и мягко вышел из сада. В саду стало призрачно и тихо. Я быстро поужинал и уселся записывать то, что мне рассказывала Нина Михайловна. Потом улегся в ╚Миэнджин╩, начал было читать книжку по истории Австралии и моментально отключился до утра.

══════════════════ (Продолжение следует.)

[1] Подойди и быстро поцелуй меня!

[2] ╚Паршивцы, грязные русские паршивцы!╩

[3] ╚Не так уж они плохо и живут, приятель!╩

[4] Brontë, Austen, Nightingale, Cavel.

[5] ╚Дорогая мисс Максимова, благодарю Вас за ту информацию, которую Вы нам предоставили. Она оказалась очень полезной. Прошу принять мои...╩

[6] Роберт Гордон Мензис √ премьер-министр Австралии в 1939-1941 и в 1949-1966 годах. Один из виднейших в истории Австралии консервативных лидеров, один из создателей либеральной партии.

Поставьте наш баннер

Солнышко светит. Грачи прилетели.
Тают снега на равнинах безбрежных.
Вот и прошли холода и метели,
Вот и минули три месяца снежных.
Белые хаты стоят над оврагом.
Птицы над ними кругами летают.
Будто каким-то охвачены страхом,
Будто чего-то недопонимают...
Может быть, запах грачей удивляет,
Иль тишина не понравилась птицам?..
Бог его знает, чего их пугает,
Что им мешает на землю садиться...
Может быть, сверху они увидали,
Как копошится в навозе старуха,
Или чуть слышные чьи-то рыданья,
Может, достигли их птичьего слуха...
Нынче никто уж могил не копает.
Нынче никто не кричит, причитая...
Полумертвец на крыльцо выползает...
Господу молится полуживая...
Трупы лежат во дворах и в канавах,
Трупы в домах и в грязи придорожной.
Многие - в полузасыпанных ямах,
Полуистлевшие с осени прошлой...
Смрадом, замешанным с мартовским паром,
Хаты полны и проулки кривые.
Двое детей за колхозным амбаром -
То ли уж мёртвые, то ли живые...
А за амбарными теми дверями
Нету ни зёрнышка вот уж полгода.
Был урожай, и довольно немалый,
Да увезли его "слуги народа".
Гнил он на станциях в кучах огромных,
Денно и нощно его охраняли.
А на днепровских равнинах просторных
Тысячи сёл до конца вымирали.
С Буга, с Ингула, с Днепра и с Кубани
Беженцев толпы брели спотыкаясь.
Близких своих зарывая руками,
Женщины выли в снегу, надрываясь...
Те, кто добрались до города всё же,
Или до Киева, иль до Полтавы, -
Полуживые, и мёртвые тоже, -
Все на подводах свозились в канавы.


Дмитрий Воробьевский (1987 г.).