Закрывается то один провинциальный журнал, то другой - исчезают с карты России островки духовности и образования, наконец, исторической памяти народа. "Подъем" является именно одним из таких островков, к счастью, уцелевших, который собирает мыслящих людей, людей неравнодушных, болеющих за русский язык и вековые традиции нашей страны.

═Иван ЕВСЕЕНКО

═НЕРАСКАЯВШИЙСЯ

═И НЕПРОШЕННЫЙ

═(Послесловие к рассказам В. Дёгтева)

═Прошел ровно год, как умер Вячеслав Дёгтев.═ Умер═ слишком═ рано и

неожиданно, не свершив того, что мог═ бы свершить по дарованному═ ему

таланту, и═ не раскаявшись в том, в чем по православному своему

вероисповеданию обязан═ был раскаяться.

═Впервые в Воронежскую писательскую══ организацию══ и в журнал "Подъем"

Славу Дёгтева═ привел═ писатель═ Иван═ Васильевич═ Сидельников,═ который

был известен═ не столько══ своими═ сочинениями,═ сколько═ скандалами да

обидчивыми письмами═ на своих товарищей═ по перу═ в обком═ партии, в ЦК и

в другие высокие═ инстанции. Слава═ немало═ перенял═ в поведении от своего

первого═ литературного═ наставника.

═Было тогда═ Славе около═ двадцати лет (а может, уже и все двадцать).

Белобрысый,═ как-то не совсем═ по-славянски═ скуластый, с едва-едва

начинавшими═ пробиваться═ жиденькими усами и бородкой (они═ и в зрелом

возрасте═ у него не очень-то росли),═ этакий потомок═ половцев═ и

печенегов. Но тут уж,═ в России,═ кому что Бог дал,═ велика она═ и

необъятна:═ один потомок══ половцев═ и печенегов,═ другой -

татаро-монголов, третий - древлян,═ севрюков,═ вятичей и кривичей.

Главное, чтоб в душе каждый был русским, чтоб жил и вел себя, как и

подобает═ вести себя═ русским═ православным людям.

═Слава═ поначалу═ и вел себя так:═ был═ тихим и смирным,═ чутко

прислушивался и внимал наставлениям═ старших,═ более═ опытных═ товарищей

по литературному═ делу. Первые═ его рассказы═ и далекие══ от совершенства

повести═ отличались═ прежде всего художественным началом,═ попыткой

писать прочно и достоверно,═ в основном══ о крестьянской═ жизни, которую

он тоже знал достоверно, не по книжкам,═ поскольку═ детство═ свое═ и

юность═ провел в деревне═ да в маленьком поселке═ Малышево близ Воронежа.

═Все это не могло не привлечь═ писательского внимания,═ не могло═ не

посеять═ у нас надежды,═ что, вот же,═ появился═ в Воронеже══ еще═ один

способный═ молодой═ литератор,═ который═ в будущем,═ если═ не избалуется,

не впадет═ в гордыню (случаев═ таких, к сожалению, бывало═ множество), то,

глядишь, станет═ продолжателем═ великой═ литературной═ славы═ Воронежа,

наследником═ Кольцова,═ Никитина, Бунина,═ Платонова,═ Троепольского,

Прасолова.

═Я в то время═ заведовал в журнале "Подъем"═ отделом═ прозы═ и, может

быть, больше других═ обрадовался═ появлению══ двадцатилетнего═ парня═ с

обнадеживающими литературными задатками.══ В прозе═ у нас тогда, - и

особенно═ среди═ молодых ═писателей - больших успехов═ не было, если не

считать только-только═ начавшего═ входить в литературу═ Юрия

Доброскокина, нынче═ тоже уже покойного.

═В "Подъеме"══ мы со Славой═ быстро═ сошлись и стали═ доводить═ до ума

его рассказы. Несколько раз═ он появлялся═ в редакции═ в форме═ курсанта

летных курсов при ДОСААФ. Это тоже поднимало его═ в глазах окружающих:═ не

каждый═ молодой═ человек══ рискнет══ пойти в летчики, не у каждого═ на это

хватит духу. У Славы═ хватило. Правда, настоящим летчиком он так и не

станет.══ Едва закончив═ курсы═ и получив══ звание═ лейтенанта ВВС, Слава

уволился═ из армии, несмотря═ на конфликт═ по этому═ поводу═ с отцом.

После═ он не раз говорил═ мне да═ и написал═ об этом═ в одном из

рассказов, что летчика═ в себе не почувствовал.

═Признание═ тоже═ честное и не может═ не вызывать═ уважения.═ Он

почувствовал═ себя═ писателем, сам,═ насколько я знаю,═ без всякой

посторонней═ помощи═ и протекции═ поступил в Литературный═ института══ на

заочное═ отделение. Учился Слава═ в семинаре Николая Семеновича

Евдокимова.═ Боюсь, что для Славы═ с его неуемным, излишне═ горячим

характером Николай═ Семенович═ был наставником═ слишком══ мягким и

снисходительным. Держать своего═ воспитанника═ в ежовых рукавицах═ он не

мог.═ А как раз в этих ежовых рукавицах═ Слава══ в юношеские годы═ и

нуждался больше═ всего.═ Попади═ он в ученики,═ как в свое═ время, скажем,

попал я, к Евгению Ивановичу Носову═ или в Литинституте к Сергею Павловичу

Залыгину, смотришь,═ с ним и не произошло═ бы того, что произошло.

═Я наставником═ ему тоже был, наверное,═ не слишком═ строгим,═ хотя═ в

литературной═ мягкотелости═ вроде бы и не═ замечен.══ Уж больно═ мне

хотелось═ помочь═ начинающему═ автору, опубликовать═ первые═ его рассказы.

Сам прошел═ через это, знаю, что значит═ первая═ публикация,═ от═ которой,

возможно,══ зависит═ вся твоя будущая═ писательская═ судьба. Вскоре

Славины рассказы═ появились в журнале "Подъем", а потом небольшая═ повесть

"Стар и млад" - в коллективном сборнике══ молодых═ прозаиков, который

вышел в Центрально-Черноземном═ книжном═ издательстве══ в 1987 году. Слав

подарил мне эту книжечку═ с несколько═ обольстительной═ надписью: "Ивану

Ивановичу Евсеенко,═ дорогому═ наставнику-другу, этот═ ученический═ труд.

Не судите строго - первый блин..." Чуть попозже,═ в сентябре 1990 года,

подарил и фотографию с═ надписью тоже льстивой,═ но═ хотелось═ мне верить,

искренней: "Ивану Ивановичу═ Евсеенко═ от ученика═ и почитателя".

═К моим═ советам - и литературным, и чисто житейским - он вроде бы

прислушивался,══ был трудолюбивым и усидчивым.═ Мало-помалу у Славы

сложилась рукопись═ первой═ самостоятельной═ книги. На этот раз уже не

рассказы и не повести, а роман "Будьте═ счастливы". Мы постучались═ с ним

все═ в то же Центрально-Черноземное книжное═ издательство.══ Главным

редактором═ издательства═ тогда═ работал Виктор Мустафович═ Чекиров,

человек══ в литературных делах строгий═ и требовательный.═ Он высказал

некоторые══ сомнения═ по поводу рукописи,══ но нам со Славой ═все же

удалось═ сломить═ его сопротивление, и книга═ через год═ или полтора

вышла. Признаться,═ я был═ больше═ согласен═ с Чекировым, чем со Славой.

Роман - это не═ его══ жанр.═ Но как было,═ опять-таки, не поддержать

молодого══ честолюбивого═ автора. Мы с Чекировым═ и поддержали═ его, хотя

роман,═ как и следовало═ ожидать,═ успеха═ Славе не принес, он лишь

укрепил в нем уверенность═ в своем═ литературном══ призвании и дал

возможность═ вести разговор══ о приеме═ в Союз═ писателей.

═Примерно в это же═ время═ в Доме творчества═ писателей═ "Ислочь"═ под

Минском═ Совет═ по прозе═ при Союзе писателей═ РСФСР,══ которым═ руководил

Сергей══ Павлович══ Залыгин,══ организовал═ совещание══ молодых,

начинающих══ литераторов.══ Я был членом═ этого═ Совета═ и

поспособствовал═ тому, чтобы на совещание═ пригласили══ некоторых авторов

журнала "Подъем": Славу Дегтева из Воронежа══ и Татьяну═ Горбулину из

Курска (к великому несчастью═ и сожалению, она несколько лет тому назад

покончила═ жизнь самоубийством). Руководили═ семинарами на совещании

главный═ редактор═ журнала "Север"═ Дмитрий═ Яковлевич═ Гусаров, писатели

Георгий═ Семенов, Глеб═ Горышин,══ Владимир═ Крупин,═ Сергей══ Есин и

многие══ другие.═ Были═ представители═ из разных═ столичных══ издательств,

в том числе═ и Агнеса Федоровна Гремицкая из "Молодой гвардии".═ В каком

семинаре занимался═ Слава Дегтев, сейчас══ я не помню,═ но точно═ помню,

что не в том, которым руководили Гусаров, Есин и я. У нас занималась

Татьяна Горбулина.

═Обсуждение═ Славиных рассказов═ прошло успешно. Агнеса Федоровна

Гремицкая, с которой═ у меня══ сложились═ хорошие, доверительные отношения

(она была═ редактором═ нескольких моих книг в "Молодой гвардии"),═ взяла

Славу═ на заметку═ и предложила══ составить первую,═ уже московскую

книжку. Я вызвался написать к ней═ коротенькую══ врезку-предисловие.

═Когда═ книга═ вышла, вопрос═ о приеме═ Славы в Союз═ писателей══ встал

уже более═ определенно.══ Рекомендацию═ ему от воронежских писателей дал

Евгений═ Григорьевич Новичихин,═ в то время══ возглавлявший═ журнал

"Подъем".═ Мнение═ его было═ авторитетным═ и могло═ повлиять═══ на многих

воронежских═ писателей,═ с которыми═ Слава══ уже успел испортить

отношения,══ поскандалить,═ и особенно после═ того,═ как я пригласил его

работать═ в отдел прозы журнала "Подъем".

═Задним числом сейчас══ открыто═ признаюсь,═ что и руководители═ семинаров

в "Ислочи",═ и воронежские писатели,══ знавшие═ Славу═ гораздо═ лучше,

чем я,══ предупреждали═ меня:

═- Смотри, намучаешься ты с этим═ парнем!══ Слишком═ горяч══ и ловок!

═Но я не поверил═ никаким═ предупреждениям.═ Все мы, думалось═ мне,══ в

молодые═ годы═ и слишком═ горячи,═ и слишком═ изворотливы - жизнь

заставляет таковыми быть.═ Главное, парень не без═ способностей,═ а

горячность с возрастом═ пройдет, остудится. Единственное,═ что я сделал,

так это сказал Славе при последнем собеседовании (впрочем,═ подобные слова

я говорил═ всем кандидатам═ в сотрудники══ журнала):

═- Мы работаем совместно до═ тех пор, пока единомышленники.═ Когда═ же

перестанем быть единомышленниками - вы уходите.═ На работу══ беру═ вас

я, а═ не вы меня.

═- Это само собой разумеется, - легко══ согласился═ со мной═ Слава.

═Увы, впоследствии ничего этого═ не случилось,═ как не случилось и с

многими═ иными═ сотрудниками,═ которых я привечал═ и брал на работу═ в

журнал - никто═ из них,══ перестав быть моим единомышленником,

добровольно из "Подъема"═ не ушел.═ Да и надеялся═ я на═ это,═ скорее, по

наивности═ своей═ и излишней══ доверчивости═ к молодым,═ поначалу═ таким

смирными и покладистым ребятам.

═Работал═ Слава═ в журнале,═ честно═ говоря, не слишком══ прилежно.

Некогда═ ему было═ проявлять═ свое прилежание:═ во-первых,══ он все еще

учился═ в Литинституте, иногда═ целыми═ месяцами отсутствовал, пропадал в

Москве то на сессиях,═ то просто═ на каких-то собраниях,══ совещаниях

или дружеских встречах;══ во-вторых, много писал═ и обязательных═ для

любого══ студента-заочника контрольных работ,═ писем═ друзьям-товарищам,

рассказов,═ которые══ пересылал══ по так называемому══ "круговому

семинару"═ сокурсникам,══ а больше══ громогласно шумел,═ спорил═ с каждым

встречным-поперечным, обличал и═ правых и виновных во всех═ смертных

грехах, показывал══ свою силу═ и молодечество═ с пудовой══ гирей,═ которую

принес═ в редакцию══ едва ли═ не в первый═ день═ работы.═ Какое═ уж тут

прилежание!═ Правда,═ иногда врывался══ ко мне═ в кабинет═ и═ громогласно,

неистово кричал,══ пугая всю редакцию:

═- Есть идея, в═ порядке═ бреда!

═Я═ терпеливо═ выслушивал═══ эти═ идеи, но ни═ одну═ из них воплотить═ в

жизнь не представлялось возможным.═ Они действительно были "в порядке

бреда".

═Несколько═ раз═ Слава═ привозил из Москвы══ рукописи,══ которые добывал в

столичных═ редакциях, часто═ так и без спроса═ авторов,══ но мы═ едва ли

опубликовали одну-две═ из них:═ все они были═ малохудожественными, а═ то и

просто═ бросовыми,═ от которых═ столичные редакции отказались.

═Был═ Слава═ в те годы═ весь в порыве,═ весь в подъеме, все у═ него

складывалось═ хорошо и удачно:═ без особого═ труда══ окончил Литинститут,

без═ особого═ труда поступил═ в Союз═ писателей, устроился══ на═ хорошую

литературную работу,══ о которой══ многие══ начинающие══ писатели,══ да

еще═ в провинции,═ могли только══ мечтать.══ Одно═ лишь у Славы══ никак не

ладилось - семейная жизнь.══ Первый═ раз═ он женился══ очень молодым,

всего лет в девятнадцать-двадцать, обзавелся══ двумя сыновьями.═ Но долго

в семейном ладу не прожил -═ развелся и вскоре═ женился══ заново на

женщине с═ ребенком, которого═ усыновил. Вторая жена родила═ ему═ сына

Льва.═ Но и с этой женой═ Слава═ не ужился,═ бросил═ и собственного сына

и приемного═ и женился═ в третий раз═ в Москве══ на литературной

какой-то═ барышне══ вроде бы даже══ известных══ московских кровей,══ чем

очень═ гордился. Впоследствии═ разведется он и с этой═ женой,═ которую

звали, кажется,═ Настей, и ударится═ в совсем уже донжуанские═ похождения,

разбросает═ по свету══ еще двоих═ или троих детей. Никому══ из этих детей

он всерьез помогать не будет.═ В конце══ девяностых═ годов══ вторая его

жена придет═ ко мне═ в "Подъем"══ с сыном Львом══ в надежде══ разузнать,

можно ли═ ей хоть═ что-то получить от Славиных гонораров══ на воспитание

ребенка.═ С горечью══ скажет она,═ что за все═ годы═ после развода═ Слава

дал ей══ всего═ сто рублей. В то время он в "Подъеме"══ уже не

публиковался,══ и ничем══ несчастной═ женщине═ я помочь не мог,═ посетовал

лишь,═ что═ громогласные═ Славины клятвы══ в верности══ христианским

заповедям,═ ═которые═ он в избытке══ расточал══ и устно═ и письменно,

разительно расходятся═ с его делами.

═Разведясь═ и═ с одной══ женой,═ и с другой,═ жил Слава══ вместе═ с

родителями в Малышево,═ ежедневно ездил══ на работу══ автобусом.══ До

автостанции нам═ было═ по дороге,═ и мы часто═ проделывали═══ этот═ путь

совместно.══ Разговоры══ вели самые═ разнообразные:═ о литературе,══ о

Литинституте, в котором═ и мне═ когда-то═ довелось═ учиться,═ и где у меня

осталось много знакомых преподавателей, теперь═ учивших Славу,═ о всяких

житейских неурядицах.══ Иногда═ Слава═ подробно══ и обстоятельно,═ но

всегда почему-то═ со снисходительной═ усмешкой, рассказывал══ мне о своей

службе═ в пожарной═ части, что находилось═ неподалеку══ от автостанции.

Устроился═ он туда═ вполне сознательно для того,═ чтобы═ иметь═ побольше

времени═ для занятий═ литературой═ и учебой.═ Это позже═ Слава будет

бахвалиться,═ что летал═ на самолетах Л-29 и МиГ-17,══ что═ работал

пожарником.══ На самом═ же деле══ все было несколько══ иначе. На самолетах

он только══ учился═ летать, за год на курсах ДОСААФ═ только═ и можно

одолеть взлет-посадку. Настоящие летчики учатся══ по пять лет═ в военных

училищах.═ Никогда═ не тушил Слава═ и пожаров,═ он работал═ диспетчером═ в

пожарном депо,═ то есть принимал═ звонки═ о пожарах.═ Но как═ заманчиво

стало называть═ ему себя═ для═ красного словца═ и летчиком,══ и

пожарником, человеком══ героических профессий, и═ главным редактором

журнала "Подъем",══ которым он, кстати,═ тоже никогда═ не был. Но об этом

позже.

═Во время этих пожаров-провожаний═ я однажды══ полушутя-полусерьезно

рассказал═ Слава══ бытующую в писательских═ кругах байку:

═- В литературу═ входят либо═ скандалом,═ либо набирают═ по═ очкам.═ Вам

уже тридцать═ лет - входить со скандалом══ поздно,═ набирайте═ по очкам.

═- Похоже, вы правы, - согласился Слава. - Буду═ набирать═ по очкам.

═Действительно,═ все предпосылки═ у Славы═ входить в литературу

основательно и прочно,══ без внешних,═ как правило, всегда дешевых

эффектов были.═ Основание═ тому - художественно емкая══ ткань═ его лучших

в ту пору═ рассказов.

═Но для═ этого═ и времена═ должны быть основательно-прочными, незыблемыми.

А они═ в начале девяностых═ годов═ вдруг резко порушились, пошли═ вразнос

и враспыл. Настало время═ скандалов.══ И Слава, судя═ по всему, вспомнил

тот памятный для нас разговор═ и решился═ на первый свой═ литературный

скандал.═ Правда, еще робко,═ под псевдонимом.

═И без того не очень═ монолитный Союз писателей═ в те═ годы═ распался═ ═на

два═ противоположных,══ во многом═ враждующих══ лагеря:═ Союз═ писателей

России══ во главе с Ю. В. Бондаревым и Союз российских писателей, где

основное══ ядро составляли═ бывшие═ "апрелевцы",═ шумливые══ поборники

перестройки.═ Гавриил Николаевич═ Троепольский═ оказался═ в Союзе

российских═ писателей.══ Причин═ тому═ много:═ и глубоко═ внутренних,═ и

внешних,═ привходящих.══ Об этом нужно═ вести разговор══ отдельный, причем

очень═ осторожный══ и тактичный. Может, когда-нибудь мне═ и доведется

такой разговор══ затеять.═ Сейчас═ же коснусь лишь того,═ что связано со

Славой═ Дегтевым.

═В Союз российских писателей Троепольский═ уйти-то ушел, но только

организационно,═ а душой═ и сердцем═ оставался══ с нами,═ с Союзом

писателей═ России,═ часто═ звонил═ и мне,═ и Виктору═ Михайловичу═ Попову,

и Евгению Григорьевичу═ Новичихину, заходил в "Подъем",══ сетовал, что═ в

Союзе═ российских писателей═ ему не очень═ уютно,══ не═ хватает

единомышленников.═ И вот как-то раз состоялся у нас═ с ним шутливый

разговор:═ мол,═ возвращайтесь, Гавриил═ Николаевич, назад, примем.

Кто-то,══ правда,═ излишне острый═ и горячий на язык, еще добавил:

"Приносите═ три рекомендации, примем══ на общих основаниях". Поговорили,

посмеялись да и забыли.

═И вдруг в "Литературной═ газете"═ появляется ехидная, злая заметка, где

шутливому нашему разговору═ придано вполне═ серьезное═ звучание. Гавриилу

Николаевичу═ не стоило═ большого═ труда═ узнать в "Литературной газете",

где═ у него еще═ было═ много друзей, кто автор этой заметки.═ Оказалось,

Слава Дегтев. Сокрушенный═ и обиженный═ Гавриил Николаевич позвонил мне═ и

сказал═ с горечью:

═- Ну зачем же так!

═- То ли еще будет, - ответил═ я ему без особого═ оптимизма.

═И как в воду═ глядел.═ То ли еще началось в самое══ ближайшее═ время!

═Я передал═ наш разговор с Гавриилом═ Николаевичем═ Славе.═ Тот, не

выдавая своего═ авторства,═ лишь═ удовлетворенно══ хохотнул:

═- А что, здорово═ написано!

═- Здорово-то здорово, - попробовал я═ унять Славу, - но зачем═ обижать

деда? (Мы все═ звали Гавриила═ Николаевича "дедом".)

═- А пусть═ знает! - совсем═ восторжествовал победу═ Слава,═ забыв, что

при приеме═ в Союз═ писателей═ Гавриил Николаевич═ сказал в его поддержку

свое веское слово. Оно,═ может,═ и сыграло═ главную роль:═ авторитет

Гавриила═ Николаевича═ был незыблемым - и начинающего═ литератора

приняли в Союз═ писателей═ без особых осложнений.

═Мне волей-неволей══ подумалось, что, кажется, - все,═ времена══ пошли

совсем тяжелые,═ что везде═ и всюду═ воплощаются═ в жизнь пророчества

Достоевского: раз Бога нет,═ то все дозволено. Что уж тут говорить═ о

богах═ литературных!

═Сдерживало═ Славу═ от более══ громких═ скандалов,══ которые═ могли

сделать═ его имя═ известным, вернее, печально известным в считанные

дни, лишь══ одно обстоятельство - не было═ у Славы═ в Воронеже═ квартиры.

А получить═ ее═ хотелось. Действительно, не жить же ему══ вечно в═ поселке

Малышево при═ родителях,══ где═ условия для творчества═ не самые══ лучшие.

Квартиры═ писателям по линии═ Литфонда═ тогда═ еще═ давали. Слава стал

обхаживать со своей══ просьбой═ членов═ правления, Владимира Григорьевича

Гордейчева,═ тогдашнего председателя═ правления═ Воронежской

писательской═ организации. Правда, свою═ очередную═ женитьбу в Москве═ до

поры═ до времени═ скрывал. Воронежские═ писатели, среди═ которых было

немало очередников═ на улучшение═ жилищных═ условий,══ могли═ и восстать:

раз женился═ на москвичке, то, стало быть,═ жить в Воронеже не собирается,

зачем же ему═ давать═ квартиру. И, в═ общем-то, были═ недалеки═ от истины.

В Воронеже Слава═ и на самом═ деле═ жить не собирался.═ Мне он═ по дружбе

сказал═ всю правду:

═- Помогите═ получить квартиру. Я обменяю═ ее на Москву и═ уеду. Настя

все равно═ на переезд══ в Воронеж не согласится.

═Я вошел═ в положение═ Славы. Сам ведь═ еще═ со студенческих═ времен,═ да

и после, уже в Воронеже,═ намытарствовался вдоволь по чужим углам.═ Где

мог, я поддерживал Славу,═ повсюду хлопотал═ о его═ квартире. Как было не

помочь молодому талантливому═ парню, к тому═ еще═ и сотруднику═ журнала

"Подъем"?!

═Но он и сам не═ сидел сложа═ руки. В деле═ получения═ квартиры═ Слава

показал═ себя на редкость═ ловким, предприимчивым и изворотливым

человеком.══ С кем надо поговорил═ по душам,═ с кем═ возможно было,

поскандалил, а═ к кому══ надо и непредосудительно - пришел═ и с бутылочкой

коньяку, хотя сам к вину═ и водке═ пристрастия═ не испытывал.

Но всех этих═ разговоров,═ скандалов═ и выпивок═ ему показалось═ мало,═ и

он, зная, что получение═ квартиры═ зависит══ не только═ от правления

Союза писателей,═ от Литфонда, но еще═ и от профсоюза, занял сразу═ две

профсоюзные должности: стал председателем═ профкома══ в журнале "Подъем" и

в писательской═ организации.═ От═ обременительных═ этих═ общественных

должностей═ писатели постарше возрастом и опытом, как правило,

отказывались,═ притомившись═ ими в советские══ строгие═ времена,══ а Слава

занял их с═ радостью. Никакой особой═ профсоюзной═ работы он не проводил,

но при получении══ квартиры══ бросовые═ эти═ должностишки═ Славе

пригодились. Квартиру он получил═ в центре города, причем не

однокомнатную, которая═ полагалась═ ему по всем═ жилищным═ нормам как

одинокому человеку,═ а двухкомнатную, тайно прописав═ то ли в Малышево══ у

родителей,══ то ли═ где-то в Воронеже══ московскую═ свою жену.

═Теперь у Славы руки были совсем═ развязаны,═ и он почуял═ запах крови.

Впрочем,═ не он один,═ а многие══ писатели═ и неписатели══ из его

поколения. Глеб═ Горышин, с которым══ я в те годы дружил═ и обменивался

письмами,══ с горечью══ написал мне: "Настало время═ дегтевых".

═И это поистине═ было═ так. Однажды═ Слава═ опять═ пришел ко мне═ и, не

скрывая все более═ и более═ пробуждающейся в нем агрессии, сказал:

═- Вот все вы: Распутин, Белов, Крупин, Носов и Лихоносов - писали о

страданиях══ народа,═ теперь═ пострадайте═ сами!

═- Пострадаем, - только и нашелся я, что ответить.

═Но вскоре═ все же═ не═ сдержался═ и написал статью "Литература народа═ и

литература═ лавочников",═ где═ и попытался разобраться в тогдашней

литературной═ ситуации. Статья была═ опубликована═ в "Литературной

России",═ уже═ осиротевшей═ и═ резко═ меняющей═ свое направление после

ранней═ и загадочной═ смерти═ Эрнста═ Сафонова.══ Кстати, эта публикация

стала последней══ моей публикацией в "Литературной═ России", в которой

прежде═ и═ при═ Ю. Грибове,═ и при М. Колосове,═ и особенно при Э.

Сафонове═ я печатался═ часто.

═Статья моя, разумеется,═ никак═ на литературную═ ситуацию══ и на═ Славу

повлиять не могла,═ просто мне стало═ больно и горько═ за больших═ русских

писателей,═ на которых так═ беззастенчиво и нашло═ нападают═ молодые

ребята,═ в литератур═ еще практически ничего═ не═ сделавшие. А может,

даже, наоборот,═ лишь подхлестнула══ их к новым нападкам.

═Писать═ повествовательные═ рассказы и романы Слава бросил.═ Нашел новую

для═ себя═ форму:═ с поразительной быстротой═ принялся══ сочинять

коротенькие, размером, а иногда══ и достоинством═ с ваучер

новеллы-зарисовки. Ю. В. Бондарев, очарованный═ некоторым═ их этих

зарисовок,═ после═ высокопарно назовет═ их "пестрыми═ лепестками Дегтева".

По-моему,═ более вычурной═ похвалы═ не придумаешь.

═Новую эту═ форму,═ судя по всему,══ продиктовало═ новое

псевдодемократическое время,═ из которого═ дух созидания совершенно

исчез,═ легко═ уступив место духу разорительному. Жаль, что этого не

заметил═ постаревший═ Юрий Васильевич═ Бондарев!═ Многие═ молодые

писатели══ начали сочинять да и сочиняют═ до сих пор═ коротенькие═ эти

полурассказы,═ полупублицистические зарисовки, в запале═ забыв,═ что

русская═ национальная литература══ все же есть в первую очередь - изящная

словесность, а русский национальный══ рассказ - всегда═ рассказ знаковый.

═У Славы,═ правда,═ сразу обнаружилось некоторое══ отличие.══ В своих

рассказах-новеллах═ он стал беззастенчиво══ задевать══ известных в

Воронеже═ писателей,═ художников, композиторов, незамысловато (но так,

чтоб непременно═ узнавалось)═ переделывая═ их фамилии,═ но используя

подлинные═ имена и═ отчества.══ Если быть до конца═ честным,═ то подобные

изыски называются═ ничем═ иным,══ как литературным мародерством.═ Но,

видимо,═ грело Славу и это узнавание,══ и это мародерство!

═Первые═ два рассказа, написанные в новой═ форме,══ он принес══ мне в

отдел прозы.═ Один касался═ Юрия Павловича Казакова.═ Слава═ рассказывал о

том, как в Москве═ он ездил на кладбище═ и отыскал═ там заброшенную

могилу═ великого═ писателя.═ Было в рассказе═ несколько══ теплых,

ностальгических нот,══ взывающих══ к памяти═ о выдающихся═ своих

соотечественниках.══ Мы этот рассказ═ после небольшой══ доработки

опубликовали.══ Но второй═ рассказ══ меня══ просто ошеломил своим

цинизмом.

═Не так давно,═ может быть, всего за два-три года до написания═ Славой

рассказал в Воронеже══ произошла═ трагедия.══ В квартире,═ где раньше═ жил

и покончил жизнь══ самоубийством Алексей══ Прасолов,═ точно так же свел

счеты═ с жизнью (повесился на той же трубе, что и Прасолов)═ редактор

отдела═ прозы Центрально-Черноземного═ книжного издательства═ Эдуард

Баранников. И вот Слава═ сочинил об этом═ страшном══ совпадении рассказик,

слабый в художественном отношении и совершенно бестактный, кощунственный,

одинаково═ больно═ задевающий═ память═ и о Прасолове,═ и о Баранникове,

травмирующий═ их родственников. Мы с Евгением══ Новичихиным,═ тогдашним

главным═ редактором═ "Подъема"══ решительно═ отвергли═ этот рассказ,

старались удержать Славу═ от написания подобных═ вещей в будущем.══ Но уже

было поздно!═ Запах═ крови═ щекотал Славе ноздри, пересилил═ в нем все

остальные══ запахи и чувства,═ нормы человеческого общежития. Рассказ о

Прасолове и═ Баранникове══ он опубликовал═ за пределами═ Воронежа═ и после

с победным═ торжеством═ показывал и у нас═ в "Подъеме",═ и в других

воронежских═ редакциях.═ Благо читатели на подобные═ сочинения нашлись...

═Но это были только═ цветочки,═ ягодки══ же пойдут впереди!

═Дела в "Подъеме"═ между тем,═ как и во многих═ других═ журналах,══ после

известного═ бума и неимоверного роста═ тиражей (в "Подъеме" подписка

подскочила═ с десяти═ тысяч═ экземпляров═ до пятисот═ тысяч) резко

ухудшились.══ Евгению Новичихину═ пришлось═ расстаться═ с частью

сотрудников,═ зарплаты═ было═ платить нечем.═ Провел он сокращения честно,

согласно═ всем юридическим нормам═ и правилам,═ через═ переаттестацию.

Обсуждая═ нелегкие═ эти события, я накануне══ переаттестации═ напомнил

Славе о нашей договоренности, о том,═ что, получив═ квартиру, он

добровольно═ увольняется с работы, все равно ведь═ собирается═ уезжать в

Москву.══ Но не═ тут-то было.══ У Славы═ теперь имелась═ индульгенция:

председателя месткома уволить никак═ нельзя.══ Да и уезжать в Москву он

уже передумал,═ к тому═ времени═ развелся и со своей═ высоких кровей

московской═ женой.══ На заседании═ аттестационной═ комиссии,═ куда═ Слава

был включен═ как председатель═ профкома, он напористо,═ без всяких

обиняков═ поспособствовал тому,═ чтобы═ вместо═ него были═ уволены═ другие

сотрудники.

═Оставшись после заседания═ комиссии═ со Славой═ один на═ один, я

высказал ему свое═ возмущение:

═- Как же так, мы ведь═ договаривались с вами совсем═ об ином!

═Но обещания═ эти и клятвы═ для Славы, по-видимому, уже ничего не

значили.

═- Я и против вас, - хохотнул в ответ бывший═ мой═ ученик══ и почитатель,

- мог попереть!

═С тех пор дружеские═ наши отношения═ со Славой═ закончились.══ Работать с

ним═ в одном═ отделе═ я посчитал невозможным,═ да он и сам это чувствовал.

Переговорив═ с Евгением═ Григорьевичем═ Новичихиным,═ я═ попросил═ его

предоставить═ Славе═ какую-либо═ самостоятельную работу:═ к тому═ времени

он уже═ закончил Литературный═ институт,═ стал членом═ Союза писателей,

можно было попробовать═ работать══ и самому,═ без═ назойливой═ опеки

наставника.══ Но такой═ должности═ тогда══ в журнале═ не нашлось,═ и год

или полтора Слава═ работал══ помощником═ зам. главного═ редактора А. А.

Голубева, занимался═ в основном══ техническими═ издательскими делами.═ И,

кажется,═ был вполне═ доволен══ своей не очень обременительной должностью:

у него═ теперь появилось гораздо═ больше времени═ для творческой═ работы.

═А дела в журнале═ все═ ухудшались═ и═ ухудшались:═ подписка═ и тираж═ так

же═ стремительно═ падали,══ как всего═ несколько══ лет тому═ назад

вознеслись.═ Страна═ входила═ в ельцинскую═ совершенно разорительную

полосу.═ Какие═ уж тут тиражи,═ какая═ подписка?!═ Евгений══ Новичихин

перешел═ работать══ из "Подъема"═ в литературный музей══ им. И. Никитина.

Журнал возглавил Александр Александрович═ Голубев.═ Года═ полтора-два═ мы

кое-как═ продержались,═ хотя и вынуждены были═ выпускать═ сдвоенные

номера═ уменьшенного объема, да и те с большим опозданием. Примерно такое

же положение было и во многих═ других═ журналах - как столичных, так и

провинциальных.═ Некоторые уже и═ прекратили══ свое существование. По

всему было═ видно,═ что подобная участь ждет и "Подъем".═ Государство от

него отреклось,═ а самостоятельно журнал═ выжить уже не мог.═ Вдобавок ко

всему═ Александр═ Голубев══ во всем═ очередной═ перерегистрации журнала

допустил═ целый ряд ошибок.═ Этим═ незамедлительно воспользовался══ так

называемый═ трудовой══ коллектив (журнал═ тогда═ существовал══ в форме

"малого═ предприятия").═ Технический═ персонал (его в журнале═ оказалось

большинство) - корректор,═ технический редактор,═ секретарша, шофер,

грузчик -═ при дружном═ голосовании═ А. Голубева═ с должности═ главного

редактора уволили.

═Вот тут и настал═ Славин час! Технические работники,══ которых он,

похоже, очаровал═ неумным═ своим характером, криком и напором, а еще

больше═ фривольным рассказом,══ опубликованным══ в полупорнографической

газетке "Двое",═ избрали═ Славу══ исполняющим═ обязанности═ главного

редактора. Как было не избрать?!══ В фривольном═ этом рассказике═ Слава

делился═ опытом,═ как надо═ заниматься═ любовью══ на рабочем══ месте═ и в

рабочее время.═ Шоферы и грузчики были самыми══ прилежными═ поборниками

такого чтения,═ именно═ таким═ они═ и хотели═ видеть журнал═ "Подъем".

Директором══ журнала═ стал сын═ секретарши,══ молодой═ журналист,

которого еще═ Евгений═ Новичихин══ взял на работу═ грузчиком.

═В журнале═ началась подлинная═ вакханалия.═ Предприимчивые═══ девушки

под руководством═ директора-грузчика и Славы═ решили══ торговать

макаронами (схема═ нехитрая: брали оптом═ на макаронной═ фабрике═ и

развозили══ по районам═ для розничной═ торговли)═ и таким═ образом

преуспевать: жить безбедно═ самим═ и кое-как═ содержать═ журнал.══ Ничего

путного из этого получиться═ не могло═ и не получилось.══ Чтоб жить

безбедно═ и выпускать журнал,═ надо было═ иметь миллиардные═ обороты

(денежное═ исчисление тогда велось на миллионы).═ Я и═ ответственный

секретарь журнала Станислав═ Николаевич Никулин,═ старшие═ по возрасту═ и

опыту═ работы, предупреждали═ об этом═ и директора, и предприимчивых

девушек, вмиг превратившихся═ в торговок,═ и Славу.══ Но никто══ нас не

слушал,═ и больше══ всех Слава. Станиславу═ Николаевичу,═ ровеснику его

отца, он после═ очередного долгого разговора, опять-таки рассчитанного═ на

то, что непокорный ответственный═ секретарь подаст═ заявление об уходе═ из

редакции,═ с ехидной═ улыбкой═ заявил:

═- А вам осталось═ только═ повеситься!

═И услышал:

═- Не надейтесь. Я еще поживу...

═Станислав Никулин═ и по сей день наш═ бессменный═ и надежный

ответственный═ секретарь═ и редактор отдела поэзии.

═К слову сказать, и с собственным и отцом и матерью Слава═ вел себя не

лучше, о чем горделиво═ написал═ в рассказе═ "Штопор".═ Закончив═ летные

курсы и═ получив═ распределение═ в полк═ на Курилы,═ он решил═ воинскую

службу оставить═ и всерьез══ заняться═ литературой. "Отца═ чуть удар═ не

хватил. Он попытался═ уговаривать. Когда═ почувствовал, что без толку,

решил воздействовать═ дедовским═ испытанным═ способом.═ Но в этот раз

досталось═ самому..."

═На похоронах Славы═ безутешный═ этот отец,═ кузнец═ по профессии═ (во

времена═ нашей со Славой дружбы он═ отковал═ мне отменную═ тяпку, и я

всегда═ вспоминаю его═ добрым═ словом,═ управляясь═ с нею на огороде),

потерявший сына в расцвете лет, сказал одному═ из воронежских писателей:

═- Горячий был. Приедет, бывало, домой,═ мы спорим═ о чем-нибудь═ с

матерью,═ так он кричит: "Что ты с ней базаришь, дай по морде - и весь

разговор!"

═Вот тебе и чти отца своего═ и матерь свою!

═Ко мне═ претензии═ были═ еще большие═ и крики погромче:

═- Вы у нас - как пятое колесо! (Совсем недавно был учитель и наставник!

Я разрешаю вам═ ходить на второй этаж только в туалет.

═На втором этаже у нас кроме туалета размещался еще Союз писателей, и я,

будучи членом правления Воронежской═ писательской═ организации и членом

правления Союза писателей России,═ естественно,═ не мог не обсуждать со

своими═ товарищами тревожное положение═ в журнале.

═Но может,══ и зря все это делал. Дни мои в "Подъеме", кажется, были уже

сочтены. Слава стал устраивать═ мне обструкции,═ отвергать предложенные

мной═ материалы по отделу═ прозы,═ пускался═ и на всякие═ иные мелкие и

большие═ козни. Позже в московских═ редакциях он хвастался: "Я мог уволить

Евсеенко═ по тридцать третьей═ статье!"═ Если═ я не ошибаюсь, в этой

статье═ трудового═ кодекса═ идет речь═ о═ нарушении трудовой═ дисциплины.

Конечно, мог, поскольку═ "туалетный"═ его приказ═ я злостно нарушал.

═Увы,═ получилось совсем обратное.═ И в очень скором═ будущем.═ Должно

было получится...

═Став═ исполняющим обязанности═ главного редактора, Слава═ принялся

воплощать═ в журнале═ в жизнь═ свои идеи "в порядке═ бреда".

Подготовленные ответственным секретарем═ к печати═ номера═══ самовольно

переделывал, заполняя══ их низкопробными══ рассказами,══ повестями о

вурдалаках,═══ вампирах═ и прочей═ нечисти. Естественно,═ что подписка═ -

и без того═ невеликая - еще больше упала.═ Из редакционного══ совета

журнала═ вышли известные═ воронежские═ писатели. Об этом в областной

газете═ "Коммуна"═ появилась заметка:

═╚ВЫШЛИ ИЗ РЕДСОВЕТА

═Известные═ воронежские═ писатели═ и публицисты В. Будаков и Е. Новичихин

заявили═ о выходе═ из редакционного═ совета═ журнала "Подъем",

редактируемого ныне В. Дегтевым.═ Это сделано══ в знак══ протеста═ против

превращения редакции в "коммерческое══ предприятие"═ и появления══ в

издании страниц, "смакующих═ пошлость,═ порнографию,═ вседозволенность,

демонстрирующих══ утрату══ как художественного вкуса,═ так═ и

нравственного═ чувства".

═Вслед══ за В. Будаковым═ и Е.═ Новичихиным═ из редакционного совета -

после═ того как Слава═ без сколько-нибудь══ серьезной══ подготовки

опубликовал═ задиристую══ статью═ тамбовского критика═ Н. Наседкина

"Достоевский и еврей",═ - вышел═ Юрий═ Данилович═ Гончаров. Я не одобрял

эти═ уходы и отставки. Уйти легче═ всего,═ труднее═ бороться.═ Но

товарищей═ своих понимал.═ Нести═ ответственность══ в качестве══ членов

редакционного совета═ за "художества"══ Славы══ они не считали═ возможным.

═А он был уже неостановим. Подготовив оскорбительную статью об А.

Солженицыне, Слава═ похвалялся══ в присущей═ ему манере═ (да простит═ мне

Александр Исаевич═ повторение этих слов):

═- В следующем═ номере═ мы будем "натягивать" Солженицына...

═Самым═ высшим достижением Славы═ на посту ═исполняющего обязанности

главного═ редактора═ стало намерение═ издать═ эротический═ номер.══ В этом

номере═ он предполагал═ опубликовать═ воспоминания═ о═ любовно-сексуальных

похождениях═ откровенного═ воронежского графомана Владлена Вороненкова

(ныне═ тоже покойного),═ свои═ рассказы═ такого═ же пошиба,

бездоказательную статью о якобы═ существующих сексуальных связях между

тогдашним президентом Б. Ельциным и═ Ш. Тарпищевым═ и═ что-то еще,

кажется, из Баркова. Нам со Станиславом══ Никулиным═ с великим трудом

удалось остановить═ сдачу в производство этого номера.

═Сребролюбивые══ подъемовские девушки═ вскоре═ почувствовали, что при

таком директоре═ и при таком═ исполняющем обязанности═ главного═ редактора

неминуемо погибнет и "макаронная"═ фирма,═ и журнал. Они попросили═ уйти с

должности═ директора══ начинающего═ предпринимателя,═ а с должности и. о.

главного редактора Славу Дегтева.═ Сломив═ свою═ непомерную гордыню,

девушки═ пошли на поклон к А. Голубеву. и═ он═ опять═ возглавил совсем

развалившийся журнал. Так что врал Слава,══ и крепко═ врал, по московским

редакциям, что темные═ какие-то,═ злые═ силы═ выгнали его в Воронеже═ с

должности═ главного редактора═ журнала "Подъем".═ В интервью "Советской

России"═ на вопрос═ литературных дам и кавалеров, кто же эти темные, злые

силы, Слава═ таинственно═ ответил: "Все═ равно вам эти имена═ ничего не

говорят".═ Намекал-то он на═ воронежских══ неблагодарных писателей,═ но

действительно═ имена═ уволивших═ его людей═ ничего не═ говорили

сотрудникам═ и читателям "Советской═ России" - уволили Славу корректор,

секретарша и шофера-грузчики.═ Вернее,═ он сам, чувствуя всю свою

несостоятельность, написал заявление═ об уходе.

═Но это дела═ журнальные, а в литературе═ Слава═ все больше═ и больше

становился на путь═ скандалов,══ задевая═ неугодных ему в Воронеже

товарищей═ по перу.═ Наиболее═ заметным в этом ряду═ стал, пожалуй,

рассказ (скорее, сочинение - рассказом его═ никак не назовешь) "Наш сад".

В этом рассказе-сочинении Слава═ под видом═ садоводов═ вывел═ многих

воронежских,═ по его мнению,══ совершенно бездарных═ писателей.═ Больше

всего досталось Гаврилу Николаевичу═ Троепольскому, Владимиру

Григорьевичу Гордейчеву═ и его жене,═ которую══ Слава═ вряд ли когда═ и

видел.═ Гавриил Николаевич═ выступает в роли═ цветовода,═ который═ за всю

свою жизнь вывел лишь один═ сорт═ цветка: белый═ тюльпан с черным

лепестком (намек столь же прозрачный, сколь и неумный═ на повесть

Троепольского "Белый Бим Черное Ухо"). Если бы Слава хоть что-нибудь

понимал в селекции, то обязан═ был бы знать, что═ вывести такой═ цветок -

великая══ удача═ для любого═ селекционера, ради нее можно═ положить всю

без остатка жизнь. У него же═ у самого лишь "пестрые"═ быстровянущие

лепестки.

Владимиру Гордейчеву, похоже, досталось за то, что он не очень настойчиво

боролся за кандидатуру Славы при выдвижении его первых книжек на соискание

какой-то премии. Владимир Григорьевич считал, очевидно, что художественные

достоинства этих книжек пока не дают возможности присуждать Славе премию.

Это было законное право Гордейчева и как известного поэта, и как

руководителя Воронежской писательской организации.

═Но ладно бы самому Гордейчеву! Но Дегтев цинично оскорбил его жену. Он

упрекнул Владимира Григорьевича и Анастасию Алексеевну, что у них нет

детей. До какой же степени падения нужно было дойти Славе Дегтеву, чтоб

решиться на подобные обвинения. А вот же решился, и душа у него не

вздрогнула!

═Владимир Гордейчев прочитать рассказ "Наш сад" не успел. В марте 1995

года он скоропостижно скончался, только-только отметив свое

шестидесятипятилетие. Нам же, остающимся в живых, читать этот рассказ было

очень горько. По недогляду или по недомыслию сотрудников газеты "Коммуна"

он был опубликован на одной полосе с некрологом о смерти В. Гордейчева.

═Менялись времена, ох, как менялись, ничто уже не останавливало молодых

ушлых ребят: ни смерти, ни почтенный возраст писателей старшего поколения,

ни просто человеческая совесть. Бога нет - все можно, все дозволено!

═Г. Н. Троепольский на ту пору был еще жив, хотя тяжело уже болел и жить

ему оставалось всего три с половиной месяца. Прочитав рассказ, он лишь

сокрушенно покачал головой - сказать тут действительно было нечего. Обидно

и горестно ему было не столько за себя, сколько за старого своего друга,

недавно только умершего, известного и в Воронеже и далеко за пределами

художника, почетного гражданина города Василия Павловича Криворучко,

которого Слава в этом же рассказе тоже задел, вывел под фамилией

Сухоручко.

═В Москве рассказ "Наш сад" приняли с рукоплесканием. В среде творческой

интеллигенции шло самое пагубное расслоение, размежевание. И кое-кто из

тех, кому не по душе стал Троепольский после его ухода в Союз российских

писателей, поощряли Славу за столь дерзкий поступок: мол, надо же,

нашелся в Воронеже отважный парень, который не побоялся замахнуться на

Троепольского, на Криворучко, на Гордейчева!

═После таких похвал и поощрений замах у Славы стал пошире и помощней.

Принялся он везде и всюду поносить выдающихся русских писателей: В.

Белова, В. Распутина, В. Крупина, Е. Носова, В. Лихоносова и многих

других. Через недолгое время, правда, столичные его покровители

подсказали, что негоже так, что не на всех можно заносить руку.

═И Слава покаялся. Как-то так получилось (в будущем будет получаться

сплошь и рядом), что его покаяние было опубликовано в "Роман-газете",

редактируемой тогда еще Валерием Николаевичем Ганичевым, в одном номере с

моей повестью "Червонная дама, или любовь и страдания гроссмейстера

Шахова". Вот что писал Слава:

═"Здесь (в "Роман-газете". - И. Е.) я становлюсь кротким и тихим.

Здесь мне не хочется ругаться и скандалить. Правда, разок все-таки

сцепился с Василием Ивановичем Беловым, уж и не помню сейчас, из-за чего,

- так за это теперь хочу покаяться. Простите, Василий Иванович, что я

тогда с вами очень громко спорил! Несмотря ни на что вы были и остаетесь

одним из любимых моих писателей. На ваших книгах я рос. Да и не только я.

═Заодно хочу повиниться перед теми пожилыми писателями, которых я обидел в

своем "Манифесте", опубликованном "Литературной Россией". Я не ставил

целью оскорблять вас, милые наши ветераны, - я хотел "разбудить" вас. А

для этого приходится и пихать, и толкать в бок, и щипать, а то и кричать

на ухо. Ведь если вас это так задело, значит, ударил-то я по больному

месту. Ну так и давайте сообща излечиваться от присущей в последнее время

писателям аллергии".

═Ах, если бы это покаяние - покаяние лишь по форме, а по своей сути новое

оскорбление, - было искренним и последним в жизни Славы Дегтева! Нет, не

искренним и не последним! Множество раз он будет так вот ложно и показно

каяться, а потом с завидной легкостью переступать едва ли не через все

христианские заповеди. В православии же ложное покаяние считается одним из

самых тяжких грехов. Но, по-видимому, Славе это не было ведомо...

═В 1997 году, в жизни "Подъема" наступил какой-никакой просвет.

Администрация области взяла журнал на не больно хлебное, но все же

бюджетное содержание. "Подъем" первым в стране обрел статус

"Государственного учреждения культуры". Председателем Комитета по культуре

за несколько месяцев до этого был назначен Е. Г. Новичихин. Он предложил

А. А. Голубеву как человеку более опытному в делах

административно-финансовых занять должность директора вновь

организованного учреждения культуры "Журнал "Подъем", а мне должность

главного редактора с правом формирования нового творческого коллектива.

Как только это решение было принято, а на первом же производственном

совещании коллектива в присутствии Евгения Григорьевича честно и открыто

сказал Славе и еще одному ярому его соратнику по "макаронной фирме",

неутомимому сочинителю детективов:

═- Я вас в новый журнал не возьму. Мне надо делать журнал, а не заниматься

противостоянием с вами.

═Действительно, работать в одном коллективе со Славой и записным этим

детективистом было невозможно. Приходилось выбирать одно из двух: либо

всерьез заниматься журналом, который Славой и его соратниками был и

развален, либо втягиваться в новый виток скандалов.

═У Славы и его не менее скандального товарища была возможность тоже уйти

честно и с достоинством. Особенно у Славы. Ведь мы перестали быть с ним

единомышленниками, и он должен был вспомнить старый наш с ним разговор об

этом.

═Но нет, не вспомнил и не ушел. А принялся писать на меня и на Евгения

Новичихина жалобы и доносы в какие только можно инстанции: в областную

Воронежскую Думу, тогдашнему министру культуры Евгению Сидорову, каким-то

вымороченным депутатам, сочинил даже статейку в одной из воронежских

газет. В общем, после себя не по-мужски. Не хватило у него на это

мужества.

═Зато с избытком хватило на другое. Едва распрощавшись с журналом, сочинил

он рассказ с громким названием "Гутен морген!". Главный герой этого

рассказа некто Иван Иванович Дубосеенко (как не узнать тут Ивана Ивановича

Евсеенко? Кому надо, сразу узнают!), оказывается, никакой он не

Дубосеенко, а наполовину немец, поскольку родился на оккупированной

территории во время войны. Иными словами, Слава замахнулся уже не на

меня, а бросил тень на моих родителей: на замученного и расстрелянного в

черниговской тюрьме немцами отца и на мать, которая, уже беременная мною,

чудом уцелела. Может ли быть в жизни что-либо более недостойное, чем этот

поступок Славы Дегтева?! Есть ли ему оправдание и прощение?!

═Измыслил Слава подобный навет и на Александра Голубева, моего ровесника,

родившегося во время войны близ станицы Вешенской. В другом рассказе он

оказался наполовину итальянцем (на Дону действовали итальянские части).

Слава даже не удосужился узнать, что Александр Голубев родился на

незанятой немцами территории. Отец его √ кстати, офицер Красной Армии, -

впоследствии тоже погиб.

═Дальше - больше и еще смелей. Вскоре появился Славин рассказ "Козлы". Под

этими "козлами" легко узнаются (на то и весь расчет) воронежские писатели.

Церемониться с ними Слава не намерен. Он желает всех их пострелять из окна

автомобиля. Страшнее врагов и недругов у него, по-видимому, нет. Но

нынешние воронежские писатели - мишени мелкие, и Слава не прочь взорвать

памятники двум народным поэтам (любому жителю Воронежа известно, что это

памятники Алексею Кольцову и Ивану Никитину), поскольку они тоже "козлы",

и за границей их никто не знает. Слава как большой специалист в военном

деле, бывший летчик, дает рекомендации подрывникам (при желании их можно

назвать террористами), сколько и какого взрывчатого вещества нужно

заложить под каждый памятник, чтоб разнести его до основания. Правда, чуть

позднее, очевидно, действительно опасаясь обвинений в подстрекательстве к

терроризму, он эти рекомендации снял. Описания не лишние, ведь в Воронеже

все хорошо помнят два случая покушения на эти памятники: вначале был

разрушен памятник Ленину возле Механического завода, а потом какой-то

сумасшедший стрелял из гранатомета в памятник Ленину на центральной

площади города. К счастью, промахнулся - уцелел и памятник, и обошлось без

жертв. На том бы Славе и успокоиться...

═Но тени великих земляков покоя ему, похоже, уже не давали. И он принялся

за писателя, которого точно уж знает весь мир - за Ивана Алексеевича

Бунина. Устно и письменно начал Слава обзывать лауреата Нобелевской премии

"литературным бухгалтером", жалким подражателем Тургенева и т. д., и т. п.

И в конце концов договорился до того, что, мол, он, Вячеслав Дегтев,

стыдится жить в городе, где родился Бунин. Ко всем этим заявлениям можно

было бы отнестись и снисходительно: мало ли кто и кому из нас не нравится,

мало ли и мы кому не нравимся. Но весь этот горячечный бред был

опубликован в московской газете патриотического направления. Пришлось

заступаться за И. А. Бунина на пленуме Союза писателей России

ответственному секретарю Липецкой писательской организации Борису Шальневу

и мне, грешному. Столичные же наши коллеги постарались не заметить

неблаговидного Славиного поступка, и даже более того, Ю. В. Бондарев в

интервью, которое он дал именно этой газете, на одной странице

восторгается творчеством Бунина, а на другой сулит долгую жизнь "пестрым

лепесткам Дегтева" и не замечает явного и недопустимого противоречия.

Простим Юрию Васильевичу этот грех, будем считать, что дегтевских

оскорбительных слов о Бунине он просто не читал.

═После Бунина досталось от Дегтева еще одному лауреату Нобелевской премии

- Михаилу Александровичу Шолохову. Написал он о нем, используя никем и

нигде документально не подтвержденный факт из биографии писателя, рассказ

о том, как юного продотрядовца Мишу Шолохова едва не расстрелял Махно. И

опять Слава наврал с три короба. Серьезные исследователи творчества

Шолохова, его земляки легенду эту знают и могли бы легко подсказать

незадачливому сочинителю, что все было куда более драматично и для юного

Шолохова, и для его матери. Но Слава никогда и ни в какие святцы не

заглядывал.

═Лишнее тому подтверждение его рассказ, на этот раз почти с библейским

названием "Слепцы и поводыри" (кстати, в художественном отношении рассказ

написан выразительно и умело, за исключением, пожалуй, лишь последней

фразы: "Читателя" Советчика! Врача!". Вкус Славе часто изменял, и он

впадал то в газетную риторику, то в слащавость, а то и в откровенную

пошлость). В этом рассказе Дегтев коснулся жизни ссыльного Осипа

Мандельштама, его непростых взаимоотношений с воронежскими писателями. В

тексте мелькают имена (фамилии же опять ни одной) Максим, Михаил, Ольга,

Наташа. За пределами Воронежа эти имена мало чего говорят читателю, и

рассказ теряет документальную основу. В Воронеже они доступны любому и

каждому человеку, мало-мальски знакомому с литературной историей города.

Максим - это Максим Михайлович Подобедов, секретарь еще РАППа, первый

редактор журнала "Подъем", личность и писатель одиозные, не столько

талантливый, сколько идейно зашоренный, неистовый член ВКП(б). С его

именем связано много печальных, если не черных, страниц в жизни

воронежских писателей. Михаил - Михаил Яковлевич Булавин, участник

Гражданской войны, автор многократно переиздававшегося романа "Боевой

девятнадцатый". Ольга, Оленька - Ольга Капитоновна Кретова, делегат I

съезда Союза писателей СССР, женщина столь же героической, сколь и

трагической судьбы. Ее второго мужа журналиста Сергея Никитовича Шевцова в

тридцатых годах репрессировали, и он умер в тюрьме в 1943 году. Ольга

Капитоновна сама едва-едва избежала ареста как член семьи "врага народа".

В Москве в Союзе писателей за нее заступился секретарь правления Ставский.

Было также принято во внимание, что Ольга Капитоновна с мужем жили в

гражданском браке, без регистрации и даже в разных городах: он в Курске,

она в Воронеже. Старший сын Ольги Капитоновны Шура Кретов погиб на фронте

в последние месяцы войны. Похоронку на него она получила в День Победы - 9

мая 1945 года. О своей полной драматических событий жизни Ольга

Капитоновна честно и непредвзято написала в документальном повествовании

"Страницы жизни", которое было опубликовано в журнале "Подъем" к столетию

со дня ее рождения. ("Подъем", 2003 г., N 11). В номере "Подъема",

посвященном шестидесятилетию Победы, мы также напечатали дневник

Александра Кретова, который он вел в Сталинграде, и его письма к матери.

═В "Страницах жизни" есть откровенные признания о взаимоотношениях Ольги

Кретовой с Осипом Мандельштамом. Вот что писала Ольга Капитоновна об Осипе

Мандельштаме: "Для меня Мандельштам был "инопланетянином", человеком иного

мира, неизмеримо более высокой культуры, чем та, которою мы

удовлетворялись. Я чувствовала себя глубокой невеждой и пыталась

оправдаться перед самой собой, внушая себе, что наши сиюминутные

повседневные дела насущно нужды современности".

═И чуть ниже: "С тридцать шестого Мандельштаму стало очень худо. Не давали

работать для радио, для театра, в печати. Самое тяжелое началось с весны

тридцать седьмого.

═Состоялось позорное собрание, где мы, "братья-писатели", отлучали

Мандельштама от литературы, отмежевывались от него и иже с ним, подвергали

остракизму. Одни делали это убежденно, другие - через горечь и боль".

═Наташа - Наталья Евгеньевна Штемпель, близкая знакомая семьи

Мандельштамов во время их воронежской ссылки.

═Не вдаваясь во всю сложность литературной и общественной жизни середины и

конца тридцатых годов, Слава строит весь рассказ лишь вокруг

нелицеприятной статьи Ольги Кретовой по отношению к Мандельштаму, которая

была опубликована в газете "Коммуна" 23 апреля 1937 года. Позже, в 1979

году, Ольга Капитоновна повинилась за эту статью перед вдовой Мандельштама

Надеждой Яковлевной. И обе женщины, потерявшие во время репрессий

тридцатых годов мужей, поняли друг друга.

═Слава же, во всем прямолинейный и напористый, не понял, похоже, ничего.

Он с петушиным задором выступил в роли обличителя, забыв христианскую

заповедь "Не лжесвидетельствуй", великую библейскую истину "Не судите, да

не судимы будете", а ведь издал в 1998 году книгу "Десять заповедей".

Беспечно писать подобные книги, гораздо тяжелей самому жить согласно этим

заповедям.

═Слава вложил в уста Мандельштама и Ольги Кретовой такие слова и

разговоры, которые вряд ли когда могли между ними состояться. Чего стоит,

например, хотя бы это:

═"И что это такое! - воскликнула в запале: "Я около Кольцова, как сокол

закольцован"? Вы думаете, - бросила, - что пишете? Кто - Кольцов? И кто -

вы?

═Он смиренно на это ответствовал, что я, дескать, поэт. И притом поэт

хороший. Во всяком случае, не хуже Кольцова.

═"Кто вам такое сказал?!"

═"Я это знаю".

═Это знает, вернее, думает, что знает, Дегтев, а Мандельштам, надо

полагать, знал совсем иное, иначе не написал бы: "Я около Кольцова, как

сокол окольцован": он поэт хороший, но все ж таки элитарный, избранный для

избранных, а Кольцов - поэт народный, которого, как и Есенина, читают

люди, вообще ничего не читающие. Такой славы и такого признания

Мандельштаму никогда не добиться.

═Легко и безбоязненно было Славе Дегтеву осуждать старых воронежских

писателей. Но ведь они-то были детьми своего революционного времени,

которые не без подстрекательства московских и ленинградских собратьев

Мандельштама - правда, как правило, бездарных - собирались сбросить даже

Пушкина с корабля современности. Для них, всего лишь с церковноприходским,

в лучшем случае - с гимназическим образованием, выходцев из крестьянской

и рабочей среды, Мандельштам действительно был "инопланетянином". Они ведь

вознамерились, во всем поверив М. Горькому (а он заметил М. Подобедова, и

О. Кретову), строить свою, пролетарскую культуру.

═Можно провести довольно зримую параллель между этими пролеткультовцами и

современными застрельщиками перестройки от литературы, которые призывали

"раздавить гадину", любовались расстрелом парламента, как американским

боевиком, подстрекали на штурм здания Союза писателей России молодчиков

Гайдара. Волей-неволей Слава в рассказе "Козлы" смыкается с этими темными

силами. И его рассказ мало чем отличается от злополучной статьи Ольги

Кретовой. Разница лишь в том, что Ольга Капитоновна покаялась за нее, а

Слава - нет.

═Множество раз говорил я своим московским друзьям и товарищам, редакторам

ведущих журналов и газет, нисколько не оспаривая их права восторгаться

творчеством Дегтева: будьте повнимательней к нему, проверяйте по

возможности в его рассказах и повестях фамилии, имена и отчества,

поскольку постоянно грешит он против своих земляков. Я ни в кое мере не

хочу поколебать этого мнения и сейчас. Пусть Слава останется в их памяти

таким, каким виделся при жизни: экстравагантный молодой парень, немного

крикливый, скандальный, склонный к эпатажам. То наречет себя "современным

Джеком Лондоном", то примется в манере одеваться подражать Куприну или

даже Ленину, отпустив бородку клинышком и с вызовом заломив на бочок

кепку.═ В писательской среде еще и не такое случается. Но я хочу сказать,

что все было, как видим, далеко не так и даже совсем не так. По крайней

мере, не так безобидно, как казалось моим московским друзьям.

═На все увещевания и предупреждения они то посмеивались, то отвечали с

явным недовольством:

═- Это все ваши провинциальные заговоры!

═В "Нашем современнике" появилась даже статья, где открытым почти текстом

говорилось, что вот, дескать, раньше не давали в Воронеже жизни Алексею

Прасолову, а теперь изводят Вячеслава Дегтева. Он эту мысль всюду

распространял и поддерживал, хотя никто ни единым словом и пальцем его не

трогал. Жил он в отстранении от писательской организации, появлялся в ней

крайне редко и, как правило, лишь для того, чтобы нахамить своим

товарищам. Да и как было появляться после всех его прегрешений против них.

Завидя многих из нас, стыдливо переходил на другую сторону улицы.

═Жизнь Алексея Прасолова в Воронеже автор статьи тоже не знал. Никто

Прасолова не угнетал, не доводил до петли. Сам и только сам он во всем

повинен. Это был его выбор, его воля. Мы об этом можем лишь сожалеть. Так

что не стоило бы московским друзьям Дегтева заниматься подобными

сравнениями!

═У воронежских писателей хватало ума и терпения не связываться со Славой,

не отвечать на его оскорбления, хотя именно на это он больше всего и

рассчитывал. Всего один раз за все годы я вынужден был заступиться за

давних своих воронежских друзей, Виктора Михайловича Попова и Виктора

Викторовича Будакова.

═Все в том же "Нашем современнике" Слава опубликовал рассказ, где, назвав

их имена-отчества, а фамилии опять предусмотрительно утаив, нанес им такие

оскорбления, что, назови он фамилии, дело могло закончиться судебным

разбирательством. Я не выдержал, вырвал из журнала страницы с рассказом и

отправил их главному редактору "Нашего современника" Станиславу Юрьевичу

Куняеву. В сопроводительном письме я объяснил, кто такие на самом деле

есть Виктор Михайлович и Виктор Викторович, оба, между прочим, авторы

"Нашего современника".

═Станислав Юрьевич, с которым мы давно друг друга знаем, человек

совестливый, откликнулся на мое сердитое послание. Правда, несколько

своеобразно, мол, во-первых, я этих рассказов не читал (я, пребывая в

такой же должности главного редактора журнала, иного, конечно, масштаба,

читаю все и за все несу ответственность), а во-вторых, если бы и прочитал,

то откуда же мне знать, кто выведен под именами Виктора Викторовича и

Виктора Михайловича. Но я-то не раз предупреждал Станислава Юрьевича, что

с Дегтевым надо вести себя осмотрительно, иначе можно попасть в весьма

неприглядную историю. Намекнул Станислав Юрьевич в своем ответе и на то,

что в рассказе вроде бы как и звучит покаяние Славы перед оскорбляемыми им

воронежскими писателями. Цену этим ложным покаяниям Славы мы уже знаем...

═С горечью я тогда подумал: а что если бы Слава Дегтев, за что-либо

осердясь на Юрия Бондарева, Станислава Куняева, Владимира Бондаренко,

Леонида Бородина, Вячеслава Огрызко и других его благодетелей, начал бы и

о них писать всякие глупости, а то и откровенные мерзости, неужто они

по-прежнему восхищались бы им? Хорошо зная, как ведут себя эти писатели в

литературных баталиях, осмелюсь предположить, что нет. Чужие же раны,

очевидно, не болят и не стонут!

═В Москве Слава слыл другом коммунистов и патриотов, был постоянным

автором патриотических изданий: "Нашего современника", "Москвы", "Завтра",

"Советской России", "Дней литературы" и других. А в Воронеже вел себя

совсем иначе.

═- Если надо, я "лягу" хоть под Жириновского! - кричал он и бахвалился на

всех перекрестках: - Мне нужны "бабки"!

═И действительно "ложился" без разбора под кого угодно, лишь бы эти

"бабки" ему платили: под кандидатов в депутаты от самых непредсказуемых,

взаимно истребляющих друг друга партий, под оказавшихся несостоятельными

губернаторов и мэров, под издателей с сомнительной репутацией. Попробовал

Слава и сам стать депутатом не то областной, не то городской думы, но,

если я не ошибаюсь, среди всех претендентов собрал самое малое число

голосов. Никакой сколько-нибудь серьезной программы у него не было, в

основном, как и в литературе, - "в порядке бреда". Не было, разумеется, и

больших денег, необходимых на избирательную кампанию.

═Закончилась политическая деятельность Славы тем, что в марте 2005 года он

то ли в угоду рогозинской "Родине", то ли мироновской "Партии жизни"

написал в едва ли не самой либеральной воронежской газете, куда раньше его

и на дух не подпускали, статью, направленную против коммунистов. Когда

находятся общие враги и общие "бабки" то все идеологические противоречия

стираются и начинается братание. Поступком Славы возмутились даже самые

преданные в Воронеже его поклонники из коммунистов и патриотов.

═Возмужав, Слава, очевидно, решил, что теперь ему все позволено, что

теперь ему вообще никто не указ, что никаких авторитетов ни в жизни, ни в

литературе для него нет. В 2004 году в Центрально-Черноземном книжном

издательстве вышла книга "Страницы воронежской прозы". Туда был включен и

рассказ Дегтева "Камикадзе". Казалось бы, порадоваться Славе выходу этой

книги. Но он и тут исхитрился устроить скандал. Позвонил одному из

составителей издания, доктору филологических наук, профессору

Воронежского университета, члену Союза российских писателей Виктору

Михайловичу Акаткину и обругал его:

═- Зачем вы напечатали меня рядом с этими мертвецами!

═Среди "мертвецов", между прочим, числились: великий наш земляк,

фольклорист и собиратель сказок А. Афанасьев, писатели И. Бунин, А.

Эртель, И. Никитин, А. Кольцов, Г. Троепольский, А. Прасолов, А. Жигулин,

Ю. Гончаров, В. Кин, Г. Бакланов, Б. Васильев, В. Песков и многие другие.

Но все они - "мертвецы", один Вячеслав Дегтев живее всех живых. Дальше,

по-моему, катиться ему было уже некуда.

═В предисловии к первой московской книге Дегтева "Тесные врата" я писал:

═"По-разному можно познавать мир. Можно умом, а можно душой, сердцем.

Вячеслав Дегтев, как мне кажется, относится ко второму типу писателей. Он

прежде всего художник. Часто непосредственный и по-хорошему наивный. Он

душой познает человеческую душу, познает иногда созерцательно, через

детское или юношеское восприятие. Но это хорошая созерцательность. Сквозь

нее видно дегтевское отношение к миру. Оно очень хрупкое, легкоранимое и,

как у всякого русского художника, наполнено глубоким состраданием к

человеку.

═Творческая судьба Вячеслава Дегтева, наверное, будет складываться не

очень просто. К несчастью, сейчас в моде рассказы и повести, в которых

поднимаются сиюминутные, продиктованные неустойчивым нашим временем

вопросы. Жизнь же человеческой души пребывает как бы в тени. Но все это

пройдет, как не раз уже проходило. Все шумное, поверхностное обретет свое

место в лучшем случае в истории литературы; в самой же литературе, в ее

живой жизни останется то, что подлинно художественно.

═Останутся, я думаю, и лучшие рассказы молодого, пока еще только

начинающего писателя Вячеслава Дегтева".

═Под многими словами из этого предисловия я готов подписаться и сейчас. Но

многие из моих надежд по отношению к Славе Дегтеву, к сожалению, не

оправдались. Когда его рукой водили божественные силы, а сатанинские

отступали, тогда у Славы действительно получались чистые, светлые

рассказы, заслуживающие всяческой похвалы. Но их поразительно мало -

десять-пятнадцать, не больше. Растратил себя Слава на ненужное

противостояние, на сочинение рассказов мелочных, недостойных его

дарования.

═Русский писатель обязан жить в страдании и сострадании к окружающему его

миру. Слава же жил в последние годы в необузданной гордыне и нелюбви, все

больше и больше выказывая признаки нравственного нездоровья. Ни одно

человеческое сердце, ни одна человеческая душа не может выдержать этой

гордыни и этой нелюбви. Не выдержала и Славина. Бог видел все его

прегрешения и забрал к себе до срока, боясь, как бы он не натворил еще

больших, совсем непоправимых.

═Тяжело лежать Славе в Воронеже на Коминтерновском кладбище рядом с

действительно великими его гражданами, Гавриилом Николаевичем Троепольским

и Василием Павловичем Криворучко. Старики они суровые, непреклонные...

Снятся теперь по ночам Славе. Нам остается только помолиться, чтоб у Славы

хватило мужества переносить эти тяжелые сны. Помолимся и простим его за

все вольные и невольные грехи. Ведь мы пока все-таки живы, и нам за

христианское это прощение воздастся...

Поставьте наш баннер

Солнышко светит. Грачи прилетели.
Тают снега на равнинах безбрежных.
Вот и прошли холода и метели,
Вот и минули три месяца снежных.
Белые хаты стоят над оврагом.
Птицы над ними кругами летают.
Будто каким-то охвачены страхом,
Будто чего-то недопонимают...
Может быть, запах грачей удивляет,
Иль тишина не понравилась птицам?..
Бог его знает, чего их пугает,
Что им мешает на землю садиться...
Может быть, сверху они увидали,
Как копошится в навозе старуха,
Или чуть слышные чьи-то рыданья,
Может, достигли их птичьего слуха...
Нынче никто уж могил не копает.
Нынче никто не кричит, причитая...
Полумертвец на крыльцо выползает...
Господу молится полуживая...
Трупы лежат во дворах и в канавах,
Трупы в домах и в грязи придорожной.
Многие - в полузасыпанных ямах,
Полуистлевшие с осени прошлой...
Смрадом, замешанным с мартовским паром,
Хаты полны и проулки кривые.
Двое детей за колхозным амбаром -
То ли уж мёртвые, то ли живые...
А за амбарными теми дверями
Нету ни зёрнышка вот уж полгода.
Был урожай, и довольно немалый,
Да увезли его "слуги народа".
Гнил он на станциях в кучах огромных,
Денно и нощно его охраняли.
А на днепровских равнинах просторных
Тысячи сёл до конца вымирали.
С Буга, с Ингула, с Днепра и с Кубани
Беженцев толпы брели спотыкаясь.
Близких своих зарывая руками,
Женщины выли в снегу, надрываясь...
Те, кто добрались до города всё же,
Или до Киева, иль до Полтавы, -
Полуживые, и мёртвые тоже, -
Все на подводах свозились в канавы.


Дмитрий Воробьевский (1987 г.).