|
|
Статьи Соросовского Образовательного журнала в текстовом формате
Рассмотрены молекулярные механизмы регуляции тканеспецифической экспрессии генов. Показано существование сложных генетических регуляторных систем в клетке, контролирующих время и место активации генов, ответственных за формирование клеточной специфики.
КАК ГЕНЫ КОНТРОЛИРУЮТ РАЗВИТИЕ КЛЕТОКЛ. И. КОРОЧКИН
Московский государственный университет
им. М.В. Ломоносова
ВВЕДЕНИЕ
Живой организм состоит из миллиардов самых разнообразных клеток. Их форма колеблется от совсем простой до самой причудливой, напоминающей паука, снежинку, звездочку и все что угодно (рис. 1). Этот факт был установлен уже на заре развития гистологии - науки о клетках и тканях, строящих различные органы животных и растений. Когда только-только научились выявлять клетки с помощью специфических красителей на тонких (несколько микронов) срезах органов и тканей, оказалось, что при использовании смеси некоторых гистологических красителей можно обнаружить множество клеток, которые различаются не только по размерам и форме, но и по сродству к этим красителям. Например, в случае окраски слизистой желудка по методике Доминичи-Кедровского видны клетки оранжевого цвета, обозначенные как "обкладочные", они вырабатывают соляную кислоту. Клетки, красящиеся в фиолетовый цвет, известны как "главные", они синтезируют пищеварительный фермент пепсин. А клетки голубого цвета называют "добавочными", они вырабатывают слизь. В последующем были обнаружены и химические "метки" разных клеточных типов: в так называемых адренэргических клетках нервной системы выявили тирозингидроксилазу и катехоламины, а в холинэргических - ацетилхолинэстеразу и холинацетилтрансферазу - ферменты, ответственные за образование и распад ацетилхолина.
В то же время известно, что генетическая информация, содержащаяся в столь различающихся по внешнему виду, функциям и химической специфике клетках одинакова. Как же получается, что клетки, содержащие одинаковую генетическую информацию, приобретают столь различный "облик"?
ДВЕ ГЕНЕТИЧЕСКИЕ "МОДЕЛИ", ОБЪЯСНЯЮЩИЕ СПЕЦИФИКУ РАЗНЫХ КЛЕТОК
Начиная с 20 - 30-х годов, существуют две "модели" объяснения описанного выше феномена, они сформулированы американским ученым Томасом Гентом Морганом и немецким - Рихардом Гольдшмидтом, одними из создателей современной генетики и экспериментальной эмбриологии и потому хорошо понимавшими как особенности генетических закономерностей, так и нюансы индивидуального развития организмов и клеточной дифференцировки.
Т.Г. Морган полагал, что, несмотря на одинаковый набор генов во всех клетках многоклеточного организма, в ходе онтогенеза в клетках, расположенных в разных частях развивающегося зародыша, и на разных стадиях его развития функционируют разные гены, потому-то они и приобретают сначала химическое, а затем и морфологическое своеобразие. Активация же разных генов в разных клетках обусловлена различиями в химическом составе цитоплазмы в разных частях зародыша, сложившимися еще в ходе оогенеза. Следовательно, процесс индивидуального развития начинается не в момент дробления или даже оплодотворения яйца, а в период его созревания, оогенеза. Таким образом, клеточная специализация является, по Моргану, следствием дифференциальной активности генов, или, как сейчас принято говорить, дифференциальной транскрипции (так называемый транскрипционный уровень регуляции; рис. 2а).
Р. Гольдшмидт придерживался другой точки зрения. Он предположил, что во всех клетках одинаково работают все гены, но их продукты попадают в разную клеточную плазму (элемент сходства с Т.Г. Морганом). В одной плазме способны функционировать продукты одних генов, в другой - других. В этом случае специализация клеток осуществляется на уровне дифференциального функционирования генопродуктов, можно сказать - на посттранскрипционном уровне, на уровне дифференциальной трансляции, а иногда и на уровне посттрансляционных модификаций, т.е. изменений, происходящих с белком после его синтеза - трансляции (рис. 2б).
РАЗВИТИЕ КЛЕТКИ И ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ГЕНОВ. СОВРЕМЕННЫЕ ДАННЫЕ
Кто же прав - Т.Г. Морган или Р. Гольдшмидт? Ответить на этот вопрос стало возможно лишь недавно, начиная с 60-х годов, с момента внедрения в генетику и эмбриологию методов молекулярной биологии. Бельгийский эмбриолог Герма Дени обнаружил, что на разных стадиях эмбриогенеза и в разных участках эмбрионов амфибий синтезируются различные фракции РНК, подтвердив тем самым гипотезу Т.Г. Моргана. Однако чуть позднее, в исследованиях, проведенных в лаборатории Эрика Дэвидсона в США, были найдены "гольдшмидтовские" варианты генетической регуляции развития: в разных частях эмбриона синтезировались одинаковые информационные РНК (мРНК), которые, однако, по-разному транслировались в разных клетках (см. рис. 3). Наконец, оказалось, что в созревающей яйцеклетке синтезируется уже глобиновая мРНК, которая будет функционировать много позднее, в кровяных клетках. Проблема, таким образом, осложнилась.
Автор статьи совместно с М.Б. Евгеньевым и Б.А. Кузиным избрали для проверки двух указанных моделей другой путь. Мы использовали то обстоятельство, что у самцов знаменитой плодовой мушки дрозофилы в репродуктивной системе есть орган, подобный предстательной железе млекопитающих, - это так называемая семявыносящая луковица. Она представляет собой очень удобный для молекулярных исследований орган, поскольку является своеобразным мешком, стенка которого выстлана одним слоем однородных и синхронно дифференцирующихся эпителиальных клеток, которые вырабатывают белковый тканеспецифический секрет, передаваемый в ходе оплодотворения в половые пути самки. Дифференцировка этих клеток была подробно изучена в нашей лаборатории С. Асоновой, основываясь на результатах работы которой, мы выделяли на разных стадиях развития клеток семявыносящих луковиц мРНК, меченную радиоактивным уридином, и гибридизовали ее с ДНК гигантских, так называемых политенных хромосом слюнных желез дрозофилы (в самих семявыносящих луковицах хромосомы очень маленькие, и с ними неудобно работать). Таким способом мы выявляли участки хромосом, которые были комплементарны к мРНК, выделенной на разных стадиях клеточной дифференцировки, и которые, следовательно, функционально активны на изученных стадиях развития клеток.
Оказалось, что когда клетка только начинает специализироваться, в ней работает большая часть генома, но тканеспецифические гены еще не активны. По мере дифференцировки и роста клетки количество активно работающих генов уменьшается, но зато начинают функционировать тканеспецифические гены, транскрипционная активность которых постепенно возрастает. Таким образом, получается, что, как это часто бывает, правы оба - и Т.Г. Морган, и Р. Гольдшмидт, но каждая "модель" может быть реализована или на разных стадиях развития, или в разных клеточных типах.
РЕГУЛЯТОРНЫЕ ГЕНЫ И РАЗВИТИЕ КЛЕТКИ
Тканеспецифические гены, определяющие особенности клеточной дифференцировки, испытывают давление системы других генов, контролирующих их функции. Эти гены можно разделить на регуляторные, временные и "архитектурные". Рассмотрим, как они работают, на примере проявления в семявыносящей луковице самцов Drosophila virilis (один из хорошо генетически изученных видов рода Drosophila) гена, кодирующего тканеспецифический изофермент (фракцию фермента) эстеразы. Этот изофермент, попадая в половые пути самки при оплодотворении, расщепляет в них цис-вакценилацетат с образованием феромона - пахнущего продукта, который "сообщает" самцам, что данная самка больше не нуждается в их услугах.
Из рис. 4 видно, что уровень активности структурного гена этой эстеразы, который локализован во 2-й хромосоме, зависит от сигналов, поступающих от регуляторного гена, разместившегося в половой Х-хромосоме. Он определяет, сколько молекул мРНК будет синтезировано в клетке (как это предусмотрел в своей модели Морган). Однако (как это предусмотрел в своей модели Гольдшмидт), хотя мРНК синтезируется и транспортируется в цитоплазму клетки, синтез фермента не начинается, пока не поступит сигнал от другого гена, гена "времени", который расположен в 4-й хромосоме и от которого зависит момент начала синтеза молекул эстеразы на матрицах мРНК.
Что же это за сигнал? По предварительным данным, это одна из транспортных РНК, несущих аминокислоты к месту синтеза белка, она оказалась особенно нужной для синтеза изофермента "нашей" эстеразы. Однако молекулы изофермента, которые синтезируются в клетке, могут находиться там либо в свободном, либо в связанном с белками клеточных мембран состоянии. У разных линий и видов мухи соотношение "свободной" и связанной с мембранами фракций может быть различным; оно определяется специальным "архитектурным" геном, отвечающим за синтез определенного белка, встроенного в эти мембпаны.
Итак, процесс генетической регуляции клеточной дифференцировки очень сложен, и существует система генов, от которой зависит синтез тканеспецифических продуктов. Такие системы генов описаны и у дрозофилы, и у млекопитающих сотрудниками различных лабораторий как в нашей стране, так и за рубежом, преимущественно в США, Германии и Австралии.
МОЛЕКУЛЯРНЫЕ ДАННЫЕ О ГЕНЕТИЧЕСКОЙ РЕГУЛЯЦИИ СПЕЦИФИЧЕСКИХ СИНТЕЗОВ В КЛЕТКЕ
Рядом со структурным геном существует небольшой (от 20 до 100 нуклеотидных пар) участок ДНК, который, по-видимому, воспринимает контролирующие сигналы (возможно, связывающиеся с ДНК специфические низкомолекулярные белки) и заставляет структурный ген функционировать в нужное время и в нужном месте с определенной степенью активности. Утрата этого участка влечет за собой нарушение функции гена: он или не работает, или работает плохо или необычно, что приводит к нарушениям в развитии зародыша, а иногда и к его гибели. Как же находят такие специфические участки ДНК, выполняющие командные функции при структурном гене?
Это стало возможным благодаря соединению методов молекулярной биологии и экспериментальной эмбриологии, позволившему получать так называемых трансгенных животных, т.е. животных, в геном которых с помощью микроманипуляций введены чужеродные гены.
Если, например, нужно узнать, от какого участка ДНК зависит тканеспецифичность экспрессии гена, кодирующего алкогольдегидрогеназу (фермент, расщепляющий спирт) у дрозофилы, то с помощью методов генной инженерии "изготавливают" искусственные "конструкции", содержащие интересующий нас структурный ген и смежные участки ДНК, имеющие в разных вариантах конструкции разную длину. Такие конструкции соединяют с подвижным генетическим элементом - Р-элементом, способным перемещаться в геноме, внедряться в его ДНК и закрепляться там, и затем вводят в развивающиеся яйца дрозофилы, принадлежащей к такой линии, у представителей которой алкогольдегидрогеназа в результате мутации утратила свою активность. Трансгенных животных узнают, таким образом, по появлению активности алкогольдегидрогеназы. Среди них есть мухи, у которых полностью восстанавливается тканевая специфичность экспрессии гена алкогольдегидрогеназы. Тогда смотрят, какой же длины фрагмент регуляторной ДНК попал в их геном, и заключают, что он-то и является "виновником" специфической активности структурного гена в определенном наборе тканей и органов (рис. 5).
ГЕНЫ И ФОРМООБРАЗОВАНИЕ
Несмотря на все успехи в изучении молекулярной специализации клеток, долгое время не удавалось перекинуть мостик между молекулярными событиями, происходящими в клетках во время индивидуального развития, и процессами формообразования, собственно и составляющими его суть. Было лишь обнаружено соответствие определенным молекулярным событиям последовательных изменений формы зародыша и его частей в разные периоды онтогенеза. Но приводят ли именно эти молекулярные события к определенным морфогенетическим изменениям, существует ли между этими двумя рядами событий каузальная (причинная) связь или же процесс формообразования зависит от неких специфических, ранее постулированных так называемых "морфогенетических полей" - этот вопрос дискутируется уже достаточно давно.
И лишь в 1995 году работы швейцарского эмбриолога Вальтера Геринга пролили некоторый свет на эту сложную и, я бы сказал, достаточно запутанную проблему. Он заинтересовался, в какой степени ген "безглазия" (eyeless), мутация которого обусловливает отсутствие глаз у дрозофилы, и гомологичный ему ген "малые глаза" (small eyes) отвечают за всю цепь формообразовательных процессов, завершающихся образованием глаза? И что получится , если этот ген активировать в других частях развивающегося зародыша, там, где глаза никогда не возникают? Современные методы генной инженерии позволяют это сделать.
Используя их, В. Геринг "сращивал" нормальный аллель гена "безглазия" (eyeless) с регуляторными фрагментами ДНК, о которых мы уже говорили и которые являются смежными с разными структурными генами, экспрессирующимися под влиянием этих фрагментов в разных частях зародыша, где глаз не бывает. Такие необычные конструкции были введены в ядра развивающихся яиц на самых ранних стадиях развития дрозофилы с помощью микроинъекции. Иногда (операция сложная и не всегда удается) эти конструкции "срабатывали", и тогда там, где удавалось "вызвать к жизни" ген "безглазия", формировался глаз: на брюхе, на крыльях, на груди и т.д. (рис. 6). Более того, если для микроинъекций использовали конструкцию, содержащую вместо гена "безглазия" дрозофилы его гомолог, выделенный из клеток лабораторных мышей, результат получался тот же - развитие глаза на необычном месте, там, где его не должно быть. Факт, который смело можно положить в основу научно-фантастического рассказа!
Иными словами, оказывается, что один-единственный ген "безглазия" (а у мыши ген "малых глаз") "запускает" каскад событий, активирует множество определенных генных систем, функционирование которых имеет в конечном счете один итог - формирование глаза! Это, пожалуй, первый случай, когда продемонстрирована четкая связь между последовательным включением в функцию группы генов и обусловленным этим включением морфогенетическим процессом - образованием глаза. По-видимому, молекулярно-генетический механизм этого процесса в высшей степени консервативен и един во всем животном мире, ибо ген мыши способен произвести у дрозофилы тот же эффект, что и ее собственный гомологичный ген.
О существованиии единого генетического консервативного механизма управления формообразовательными процессами в разных, филогенетически удаленных группах животного мира свидетельствуют данные недавних эеспериментов. Так, итальянские ученые доказали возможность установления нервных связей между нервными клетками насекомых и птиц в условиях культуры тканей. В наших опытах, проведенных вместе с Сергеем Савельевым, получены данные о переживании дифференцирующихся нервных клеток дрозофилы при трансплантации их в нервную трубку эмбрионов амфибий, а также млекопитающих. Нейроны дрозофилы в первом случае не только успешно развиваются, но и устанавливают синаптические контакты с клетками хозяина и оказывают влияние на скорость развития хозяина и дифференцировку его мозга, стимулируя васкуляризацию (рост кровеносных сосудов) и ветвление отростков нервных клеток, - один из главных признаков их специфической специализации.
Такое поведение нервных клеток насекомых позволило добавлять их к эмбриональной нервной ткани зародышей человека, трансплантируемых в мозг пациентам, страдающим болезнью Паркинсона (постоянное дрожание различных частей тела) и другими неврологическими расстройствами. Стимулирующие факторы, выделяемые тканью дрозофилы и, по-видимому, консервативные, способствуют приживлению трансплантата, быстрой дифференцировке входящих в его состав клеток и тем самым благоприятному исходу операции.
Так шаг за шагом расшифровываются этапы генных влияний на процессы клеточной дифференцировки и индивидуального развития в целом.
Многие проблемы остаются нерешенными, в частности природа тех биологически активных веществ, которые играют роль в регуляции активности генов, хотя в некоторых случаях она уже известна. Но будем надеяться, что в ходе дальнейших научных исследований будут даны ответы если не на все, то на многие интересующие нас вопросы.
ЛИТЕРАТУРА
1. Альберс Б., Брей Д., Льюис Дж., Рэфф М., Робертс К., Уотсон Дж. Молекулярная биология клетки. М.: Мир, 1994. Т. 3.
2. Аналитические аспекты дифференцирования. М.: Наука, 1991.
3. Гилберт С. Биологическое развитие. М.: Мир, 1994. Т. 2.
4. Зенгбуш Л. Молекулярная и клеточная биология. М.: Мир, 1982.
5. Корочкин Л.И. Взаимодействие генов в развитии. М.: Наука, 1977.
6. Рэфф Р., Кофман Т. Эмбрионы, гены и эволюция. М.: Мир, 1986.
