|
|
Статьи Соросовского Образовательного журнала в текстовом формате
ПРОГРАММА ОБРАЗОВАНИЯ
Часть 2. Результаты именных конкурсов
В. Н. СОЙФЕР
Председатель Правления Международной Соросовской
Программы Образования в Области Точных Наук,
профессор Университета имени Джорджа Мейсона (США)
КОНКУРС НА ЗВАНИЕ СОРОСОВСКОГО УЧИТЕЛЯ
Опубликованный в первом номере журнала опрос студентов в 108 вузах России завершился тем, что студенты назвали 55 229 лучших, по их мнению, учителей физики, математики, химии и биологии. Полученная цифра ясно показала, что не оправдалось мрачное предсказание, которое мне однажды высказал Джордж Сорос, а именно, что студенты не станут долго мучиться и копаться в памяти в воспоминаниях о лучших учителях, а, будучи людьми еще не созревшими и нередко безответственными, впишут в анкеты первые пришедшие на ум фамилии. Если бы сработал прогноз Сороса, то наиболее вероятно, что студенты заполнили бы все строки предложенных им анкет, то есть назвали бы 100 тысяч имен. Однако этого не случилось, поскольку студенческий отбор был достаточно жестким, и пропуски в анкетах можно было трактовать и так, что некоторые учителя не оставили о себе доброй памяти. Другое важное свидетельство того, что конкурс дал хорошие исходные данные для последующего отбора: значительная группа учителей названа не одним, а двумя, тремя и более студентами (рис. 1). Случайность отбора лучших учителей тем самым заметно снижалась.
Когда на нескольких конференциях в США я приводил данные о количественном распределении названных учителей по дисциплинам, это всегда вызывало недоумение. Дело в том, что при аналогичных опросах американских школьников (студентов для этих целей не опрашивали, и число опрошенных школьников никогда не превышало двух тысяч) распределение всегда было в пользу учителей-биологов или химиков. Физики и математики в американских опросах занимали то третью, то четвертую позицию, причем с большим отрывом от первых двух групп. В России же явное предпочтение отдано учителям математики. Заметно отставали от них физики, еще меньше назвали имен химиков и затем биологов (табл. 1).
Объяснить это только тем, что в России просто много больше учителей-математиков по сравнению с учителями физики, биологии и химии, также нельзя, ибо статистика распределения учителей в средней школе по дисциплинам отличается от полученного в данном опросе распределения. А поскольку число названных учителей было близко к 10 тысячам по каждой из дисциплин, данное статистическое распределение достоверно отражает сложившиеся приоритеты в понимании бывшими учениками как важности тех или иных предметов, так и самоотверженности и высокого профессионализма учителей.
Как мы и рассчитывали, студенты, приехавшие учиться в вузы из разных городов, поселков и деревень, назвали учителей практически всей страны (рис. 2). Мы проводили опрос в 50 городах, а лучшие учителя оказались названными в 79 субъектах Российской Федерации, хотя относительная доля учителей из мест, где проводили отбор, сильно превышала число учителей из более удаленных населенных пунктов. В целом примерно восьмая часть названных лучших учителей работала в сельской местности.
Важная информация была получена и по вопросу, который десятилетиями дискутируется в учительской и родительской среде: кто важнее для школьников - учительницы или учителя? Среди лучших учителей женских имен оказалось примерно в 7 раз больше, чем мужских. Возможно, это лишь зеркально отразило имеющуюся на сегодня пропорцию представителей обоего пола среди учителей. Однако из кратких характеристик, которые студенты пожелали оставить на обороте анкет, можно видеть, что многие бывшие школьники и школьницы с теплотой пишут о своих учительницах (письменного признания нередко удостаивались лишь учительницы и на тех анкетах, где наряду с ними названы и учителя-мужчины). По-видимому, в обучение и воспитание в начале жизненного пути женщины умеют вносить личностные элементы, недоступные либо широко не используемые мужчинами.
Для последующего отбора мы решили использовать исключительно количественный критерий: из городов, где проводили опрос, оставить для второго раунда отбора только тех учителей, чьи имена названы не менее чем тремя студентами. Это дало нам цифру 4187. Из городов, где опрос не проводили, учителям было труднее попасть в наши списки, и мы посчитали, что достаточно оставить для второго раунда всех, набравших хотя бы по два голоса: этому критерию соответствовало 224 учителя. Из сельских школ мы также оставили всех, кто набрал по крайней мере два голоса: получилась цифра 1674, а из областей и республик, где было названо слишком малое число учителей (меньше 10), оставили для дальнейшего отбора всех названных учителей, посчитав, что во втором раунде отбора они либо останутся при наличии прочих равных показателей со всеми другими лучшими учителями, либо не пройдут, но это будет, по крайней мере, честный способ отбора.
Я уже не раз останавливался в своих статьях и выступлениях (см., например, статью "Будущее России зависит от учителей" - "Учительская газета" от 23 августа 1994 года, стр. 3, 4) на том, что по окончании опроса 1994 года мы тем не менее не были уверены, что полученные имена действительно репрезентативно охватывают категорию учителей, которых можно назвать лучшими. Разумеется, если имя какого-то конкретного учителя было названо несколько раз, не было сомнений в том, что он действительно хороший учитель. Но ведь несмотря на то, что мы опросили огромную армию студентов, отрицать возможность, что кто-то из блестящих преподавателей остался за пределами заброшенной нами сети, было нельзя. В те дни даже кое-кто из сотрудников дирекции Программы в Москве испытывал страх, что нам не избежать скандала, что и в сознании руководителей народного образования в центре и на местах, и в сознании родителей уже давно сложился табель о рангах, и все отлично знают, что в городе А Иван Иванович - это учитель с большой буквы, а вот Марья Ивановна, хотя и "хватает " себе больше всех часов, урывает, нередко за счет подхалимажа перед начальством, лучшие классы, а все равно слывет посредственностью, Представьте, - говорили мне скептики, - что в городе A в ваши списки попала именно Марья Ивановна (у нее ведь уйма выпускников каждый год), а не попал Иван Иванович. В этом-то городе цену вашему опросу сразу выставят все - и наробразовцы, и родители. Было над чем задуматься.
Один из руководителей студенческого опроса М.М. Балашов предложил, как мне показалось, хороший путь подстраховки на случай неудачи. Он обратился к неправительственным организациям, которые в течение многих лет изучают среднюю школу (к организаторам всевозможных олимпиад, руководителям заочных физико-математических школ, кружков при зоопарках, в химические общества и т.п.), и попросил их прислать свои списки лучших учителей страны. Полученные списки были названы референтными. Когда их сопоставили с нашими списками, то страхи в значительной мере улеглись, ибо оказалось, что в ряде случаев (в особенности в крупных городах) от 30 до 60% имен в референтных списках совпали с именами в нашем списке. Чтобы не утерять учителей высокого уровня из референтных списков, мы поступили следующим образом: если имя какого-то из учителей было названо студентами всего один раз и оно же оказалось в референтном списке, это имя вносили в список участников второго раунда отбора. Это принесло дополнительно около тысячи имен.
Наконец мы пошли еще на один шаг, который, как я теперь понимаю, был ошибочным. Некоторые референтные списки особенно хорошо коррелировали со списками учителей из студенческого опроса. Складывалось впечатление, что те, кто прислал эти референтные списки, отлично знали лучших учителей. Поэтому мы и решили использовать эти списки целиком. Делать этого было ни в коем случае нельзя, ибо ни одна из правительственных и неправительственных организаций не обходится без того, чтобы к ней не примыкали всякого рода учителя-активисты и активистки. Помогая в чем-то, движимые подчас более своими личными амбициями, а не альтруизмом, эти люди втираются в доверие и не по праву попадают в когорту самых лучших. Пусть их немного, но они есть. Так и получилось, что в единичных случаях взятые нами из полных референтных списков учителя не отвечали тем качествам, которым соответствовали все учителя, неоднократно названные студентами. Поэтому отходить от принципа индивидуального рассмотрения каждой личности нельзя ни при каких обстоятельствах.
В целом, после всех подсчетов в списке второго раунда осталось 7913 имен. Списки были опубликованы в "Учительской газете". Затем, как это было описано в первом номере журнала, процедура, сочетавшая массовый опрос студентов по всей стране с последующим компьютерным (лишенным каких бы то ни было пристрастий) анализом реальных достижений учителей (количеством выпускников, попавших в вузы, количеством победителей олимпиад всех уровней, количеством опубликованных работ, включая учебники и книги), удивительно хорошо сработала. В результате 3300 учителей средней школы были отобраны для получения звания и гранта в размере 200 долларов в месяц.
Звание "Соросовский Учитель" присуждается преподавателю навсегда, и он, если захочет, может указывать его в сочетании со своей фамилией, как указывают это лауреаты других престижных премий. Финансовая поддержка Соросовскому Учителю предоставляется на один год, а в дальнейшем он сможет получить денежный грант на новый годичный срок только, если несколько студентов снова изберут его.
Таким образом, Соросовский Учитель - это учитель средней школы, давший ученикам отличные знания и сумевший завоевать их уважение. В этом коренное отличие данного звания от всех других существующих в России и существовавших в СССР званий. Соросовского Учителя не назначают, не утверждают, он не продукт чьих-то закрытых и полузакрытых для наблюдения кабинетных игр, ему не нужны рекомендации и характеристики начальства, его выборы не обсуждают на собраниях других учителей и родителей. Интриги, подсиживания, сведение личных счетов, подхалимаж, кумовство - все это полностью исключено. Кандидатов на звание Соросовского Учителя могут выдвинуть только те, кто у него учился, причем ни один из выдвигающих не знает и не может знать, назовет ли его избранника еще кто-то. Последнее выявляется лишь по окончании отбора. Поэтому-то с самого начала высочайшую оценку принципу отбора высказали сами учителя во множестве писем, присланных в Московскую дирекцию Программы еще до окончания отбора первой группы Соросовских Учителей. Они по справедливости увидели новое достижение демократии в принципе отбора и высоко оценили его.
Каков же интегральный портрет Соросовского Учителя? Мы еще не можем дать законченный портрет с цифрами, работу над ним продолжают руководитель подпрограммы "Соросовские Учителя" Михаил Вадимович Никифоров и его заместитель Альбина Ивановна Резчикова, но уже сейчас можно сказать, что средний возраст Соросовского Учителя 49 лет (самые молодые из них едва перешагнули 21 год, самые умудренные достигли возраста 82 лет), средний стаж работы в средней школе составляет 23 года (минимальный - 3 года, максимальный - 57 лет). 1111 учителей имеют научные и педагогические печатные работы, почти у всех Соросовских Учителей (точная цифра - 3048) ученики стали победителями олимпиад разных уровней. В целом же Соросовский Учитель - это человек, умеющий заразить школьников идеей познания мира и привить ученикам вкус к повышению своего образования после окончания школы, воспитатель победителей олимпиад, тот учитель, ученики которого в будущем чаще всего выбирают профессию ученого. Это человек, убежденный в том, что своими знаниями и успехами надо делиться с коллегами, а потому публикующий статьи и книги об образовании, нередко автор учебников, методических руководств, человек, считающий, что не в пресмыкательстве перед начальством, а в снискании уважения учеников заключается главная заповедь учительского мастерства. Недавно заместитель министра образования Российской Федерации и известный исследователь-психолог профессор Александр Григорьевич Асмолов в интервью корреспонденту газеты "Сегодня" Владимиру Валерьевичу Покровскому высказался вполне определенно, заявив, что "возник институт Соросовских Учителей - вне всякого сомнения, элиты российского среднего образования".
КОНКУРС НА ЗВАНИЕ СОРОСОВСКОГО ПРОФЕССОРА
К 1 августа 1994 года - дню окончания приема заявлений на участие в конкурсе на звание Соросовского Профессора - мы получили около 1250 заявлений. В условиях, опубликованных в газетах, говорилось, что кандидатов на участие в конкурсе могут называть ученики и коллеги профессоров, но профессора могут и сами прислать свои документы и вступить в соревнование за обладание этим званием. Для получения звания были названы следующие условия: профессор должен преподавать в вузе основные дисциплины неприкладного характера - читать студентам (не аспирантам, а именно студентам!) курсы по физике, химии, математике, биологии, наукам о Земле; число его студентов не может быть меньше 20; он или она должны активно заниматься научной работой и сообщить о не менее чем пяти публикациях за последние 3 года в реферируемых журналах (отечественных и зарубежных); воспитать не менее пяти кандидатов наук. Мы объявили также, что важнейшим критерием для отбора будут оценки, которые поставят профессорам их студенты, слушающие лекции, что будут также изучены индексы цитирования работ данных профессоров другими учеными в мире (не только в странах бывшего Советского Союза). Мы, разумеется, прикидывали, сколько примерно могло бы остаться в окончательном списке профессоров, полагая, что в зависимости от принятого нами числа ссылок на работы профессора и от поставленного студентами балла можно будет разделить всех на группы с лучшими и худшими показателями, чтобы потом отобрать лучших. Важнейшей для себя мы считали задачу построения такого алгоритма отбора, который позволил бы обойтись только количественными критериями, не прибегая к помощи ученых советов, экспертов, руководителей и чиновников. Устранение "человеческого фактора", так часто дающего сбои, отказ от процедуры, при которой нельзя абстрагироваться от противоположных мнений, процедуры, способствующей непотизму (или, проще, кумовству и родственным интересам), групповым, клановым и внутридисциплинарным пристрастиям, казалось мне единственно правильным подходом.
Вся огромная работа по проведению конкурсов кандидатов на звания Соросовский Профессор и Соросовский Доцент была проделана небольшим коллективом во главе с доктором технических наук Лидией Александровной Рябовой и научным сотрудником Мариной Леонидовной Черновой. Замечательным результатом их деятельности стало то, что конкурс, всегда рождавший нервозную и часто гнетущую обстановку из-за подозрительности и неудовлетворенности множества кандидатов, в конце концов, не получивших страстно желаемых благ, прошел спокойно и не вызвал никакой нервозности. Открытость конкурса, строго очерченные и неукоснительно выполнявшиеся правила, умение сотрудников подпрограммы создать благожелательную, интеллигентную атмосферу, их внимание к каждому, кто обращался с вопросами, позволили избежать конфликтов. Офис подпрограммы, располагающийся на территории Межфакультетской лаборатории биоорганической химии МГУ, стал притягательным для Соросовских Профессоров и Доцентов, а сейчас в этом офисе собираются члены экспертных советов "Соросовского Образовательного Журнала", туда же приходят авторы статей нашего журнала, чтобы поработать с замечаниями редакторов, и мне не раз приходилось слышать, что сочетание высокого профессионализма и замечательных личных качеств работников подпрограммы (наряду с Л.А. Рябовой и М.Л. Черновой нужно упомянуть и их младших помощников - А.В. Карзанова, А.И. Дорожко и Т.Ф. Клименко) создало славу этому офису, который из конторы превратился в дом родной для Соросовских Профессоров и Доцентов.
Распределение кандидатов в Соросовские Профессора по специальностям даже отдаленно не походило на распределение по дисциплинам кандидатов в Соросовские Учителя: число физиков почти вдвое превышало число химиков, на третьем месте расположились биологи, за ними, с большим отставанием, шли математики и представители наук о Земле (рис. 3). Кстати сказать, на Украине число физиков, пожелавших участвовать в конкурсе, составило почти половину от общего числа подавших на конкурс, а математиков, химиков и биологов было примерно одинаковое количество, а в Белоруссии и Грузии распределение было близко к российскому.
Самое большое число заявок (574) поступило из Москвы. Из Санкт-Петербурга к нам обратились 205 профессоров, а из остальных городов число запросов было еще меньше: 50 - из Казани, 41 - из Новосибирска, 33 - из Воронежа, 27 - из Нижнего Новгорода и т.д. (рис. 4). Такой отрыв числа претендентов из Москвы и Санкт-Петербурга от провинциальных городов сначала показался мне явным провалом: десятикратное превышение столицы над третьим городом в списке казалось недостатком информирования людей в провинции. Я начал думать о том, что надо обратиться к членам Правления Программы с предложением продлить конкурс еще на два месяца, усилив одновременно пропаганду конкурса в провинциальных вузах, но решил, что неплохо было бы для начала сравнить наше распределение подавших на конкурс с каким-либо еще представительным распределением. Я поехал в Библиотеку Конгресса США и начал листать один за другим статистические справочники о бывшем СССР в надежде набрести на что-то стоящее. Довольно скоро надежда блеснула: я обнаружил данные о числе университетов и институтов в разных городах России, а затем нашел и данные о числе студентов, обучающихся в вузах России в 1992 году. По мере того как я выписывал столбики цифр для разных городов и высчитывал соответствующие проценты, сравнивал цифры с теми данными, которые получились в нашем распределении, все более становилось ясно, что иного распределения и ожидать было нельзя. Во-первых, доля подавших заявления из Москвы, Санкт-Петербурга и других городов изумительно точно совпала с долей ожидаемого числа профессоров в этих городах (если считать, что на одного профессора приходится примерно одно и то же число студентов во всех вузах страны, что именно так и должно быть в соответствии с утвержденными Комитетом по высшему образованию нагрузками на педагогический персонал). Во-вторых, распределение городов в нашем списке было вполне объяснимым (табл. 2). Екатеринбург, Самара и Омск - города с мощным развитием предприятий военно-промышленного комплекса, где и учебные институты в значительной мере профилированы на прикладные дисциплины, - "съехали" вниз в нашем распределении, а их место заняли города, где либо традиционно развивались академические институты (например, Казань, где и до революции существовал один из крупнейших в России университетов и куда в годы Второй мировой войны были эвакуированы Президиум Академии наук СССР и несколько ведущих академических институтов), либо Новосибирск, ставший в последние десятилетия центром академической науки и где был создан крупный университет, либо старинные российские культурные центры, такие, как Нижний Новгород, Воронеж, Ростов-на-Дону и Иркутск.
Мне кажется закономерным и распределение числа подавших на конкурс из разных институтов страны (рис. 5), поскольку оно отражает и численный состав корпуса профессоров, и заинтересованность и активность институтов в развитии преподавания и исследований в области точных наук. То, что сразу вслед за Московским и Санкт-Петербургским университетами идут Московский физико-технический институт и Менделеевка (РХТУ), отражает их реальное первенство среди высших учебных заведений страны. Не вызывает удивления и то, что среди десяти вузов, откуда пришло наибольшее число заявок, оказались Новосибирский, Казанский и Воронежский университеты, так же как два Санкт-Петербургских вуза (Российский государственный педагогический университет и Санкт-Петербургский государственный технологический университет) и Московский инженерно-физический институт. В целом же заявления были получены из 65 городов России, что явно свидетельствовало о том огромном интересе, который проявляют ученые и преподаватели вузов к нашей программе во всей стране.
При опросе студентов в группах, где преподавали кандидаты в Соросовские Профессора, никаких технических трудностей не возникло, однако опрос был трудоемким и потребовал более месяца работы почти двадцати человек. Всего было опрошено примерно по 20 студентов на одного кандидата, и, таким образом, число опрошенных превысило 24 тысячи. Мы в Программе уже привыкли к таким масштабам, однако с какой стороны ни подходить к оценке проделанной работы, она, несомненно, впечатляет. Впрочем, иначе бы оценить качественно кандидатов в Соросовские Профессора не удалось.
Значительные трудности возникли при оценке индекса цитирования научных работ кандидатов, опубликованных в последние пять лет. Прежде всего мы столкнулись с необходимостью либо пойти на серьезные материальные затраты для такого анализа, либо на поиск нестандартных решений. Выяснилось, что Филадельфийский институт научной информации, занимающийся анализом цитирования всех работ в области точных наук в мире, запрашивает по 13 тысяч долларов за компьютерные диски, содержащие такую информацию за год. Иными словами, нам пришлось бы выложить сразу крупную сумму, пожелай мы приобрести их в свое распоряжение. В Москве необходимой информации за все годы не оказалось ни в одной библиотеке. Кроме того, две библиотеки, имевшие в своем фонде эти базы данных за три года (Государственная научно-техническая библиотека России и Библиотека естественных наук РАН), также запросили деньги за то, чтобы наши сотрудники пользовались ими. Чтобы выйти из положения и получить доступ к дискам, отсутствовавшим в московских библиотеках, я обратился к руководству университета имени Джорджа Мейсона под Вашингтоном и легко заручился разрешением пользоваться дисками в нашей университетской библиотеке бесплатно. Тогдашний руководитель информационной группы Программы Д.А. Коссаковский прилетел ко мне на две недели, сел за компьютер в библиотеке и начал систематическую проверку индексов цитирования каждого из кандидатов в 1993 и 1994 годах.
Первая проблема выяснилась сразу после того, как Дмитрий Александрович собрал сведения примерно о половине кандидатов. Оказалось, что довольно большие различия между кандидатами в индексах цитирования их работ отражают не качество самих публикаций, а часто связаны с тем, занимает ли кандидат сейчас или занимал ли в недалеком прошлом начальственную должность. Старая беда советской науки, когда начальствующие бонзы подписывали все или почти все статьи, выходившие из стен подведомственных им учреждений, проявилась в полной мере. У молодых, неначальствующих или же провинциальных кандидатов (в особенности последних) не было никакой возможности выбиться в победители нашего конкурса, так как дорогу им уверенно перебегали бывшие и настоящие столичные и прочие начальники. Индексы цитирования публикаций начальников были рекордными.
Затем стало ясно, что люди, побывавшие за границей (а это в прошлом также легко удавалось научному начальству), примелькавшиеся на конференциях, симпозиумах, конгрессах, посещавшие из года в год крупные и небольшие западные лаборатории, имели все возможности пропагандировать свои работы, чего были лишены те, кого за границу не пускали или пускали редко, что опять-таки создавало явное неравенство кандидатов в их индексах цитирования.
Еще одна проблема была создана столь же искусственно из-за различия в отношении к публикациям своих работ столичными и провинциальными учеными и преподавателями. В столичных вузах, в том же МГУ или МФТИ, профессора уже давно перестали бояться отправлять свои работы на Запад, в то время как в провинции рудименты советского страха перед Западом продолжали жить, да и не было столичных возможностей, когда на каждом факультете и в академических институтах существовали переводчики на английский, которым сотрудники просто передавали русские тексты, через короткий строк получали переведенными на английский свои манускрипты, а там уже налаженная колея отправки статей за границу работала четко и, как правило, без осечек. В провинции и денег на содержание переводчиков не было, и манера такая заведена не была, и страх перед такой деятельностью подогревало начальство, бывшие работники первых отделов, да и сама среда.
Как преодолеть эти проблемы, как создать равные условия для конкурса и выявить реальные достижения кандидатов в Соросовские Профессора? Эти вопросы мучили меня несколько дней, пока я не предложил Дмитрию Александровичу Коссаковскому попробовать разделить наш поиск на несколько этапов. На первом этапе собрать сведения обо всех статьях, опубликованных каждым кандидатом за последние пять лет; затем на основании этого списка определить всех соавторов нашего кандидата, с которыми он подписал свои статьи в те же пять лет; после этого подсчитать, сколько раз за тот же срок соавторы нашего кандидата ссылались в своих публикациях на его работы. На последнем этапе я предложил вычесть из индекса цитирования кандидата все ссылки, сделанные не только самим автором, но и всеми его соавторами, и посмотреть, что останется. Смысл этих операций был очевидным: после таких подсчетов и вычитаний в числе цитированных работ оставались только те случаи цитирования, которые отражали истинный интерес ученых мира к работам кандидата, а не цитирование, основанное на групповом, клановом интересе или даже подобострастном отношении к директору, заведующему или вообще влиятельному вельможе. Вся внутригрупповая активность вычиталась, и оставался чистый результат научного цитирования.
Исход такого пересчета оказался замечательным: нередко те, кто, имея за пятилетку по сто работ или даже более, обладая огромным числом соавторов (для одного из наших кандидатов, академика РАН и большого начальника, число соавторов превысило сто человек!), в конечном итоге остались с чистыми нулями или с одним-двумя цитированиями за пять лет. Выяснилось, что некоторые внешне процветающие профессора и академики, несмотря на большое число публикаций, никем в мире замечены не были. Просто одна какая-то группа продолжала жить внутри себя, цитируя свои собственные статьи, создавая информационный шум, а не серьезные исследования мирового класса.
Но в то же время среди российских ученых, причем не только из Москвы, но и из провинциальных институтов, оказалось немало таких, у кого чистый индекс цитирования находился на очень высоком уровне, сравнимом с уровнями цитирования лучших западных ученых. Этот результат очень обрадовал, так как он показал, во-первых, что предложенный метод оценки цитирования научных работ достаточно объективен, а во-вторых, что и в последние пять лет, когда Россия переживала серьезные экономические трудности, когда научная работа оказалась под угрозой исчезновения, многие ученые сохранили высокие позиции в мировом научном сообществе, публиковали работы, оказывавшие и оказывающие серьезное влияние на прогресс науки в мире. Предложенный способ анализа индекса цитирования был одобрен Правлением, и, основываясь на нем, за два с половиной месяца сотрудники информационной группы изучили результативность научной продукции всех кандидатов.
Для отбора Соросовских Профессоров группа наших программистов (С.В. Осечинский, М.В. Никифоров и Д.А. Коссаковский) разработала алгоритм, который учитывал балл студенческой оценки лекций кандидатов, индексы цитирования, определенные по нашей методике, число подготовленных кандидатов наук, наличие опубликованных учебников и монографий. Были также созданы варианты этого алгоритма со слегка облегченными условиями для некоторых категорий кандидатов. Так, мы посчитали, что профессорам из Москвы и Санкт-Петербурга было легче добиться высоких успехов во многих видах активности, и потому для кандидатов из остальных городов был создан вариант с несколько отличающимися условиями.
Другой вариант был сформулирован для тех молодых ученых, у которых были выше, чем у всех остальных кандидатов, показатели студенческих опросов и индексов цитирования, но, естественно, не оказалось, да и не могло оказаться большого числа написанных учебников и воспитанных ими кандидатов наук. Еще один вариант был создан для профессоров-женщин, особенно молодых, которым труднее, чем мужчинам, прорваться к высотам всех показателей. Надо подчеркнуть, что главная часть отобранных Соросовских Профессоров прошла конкурс по основному алгоритму. Молодые профессора, так же как и молодые женщины-профессора, чей отбор был осуществлен на основании облегченных вариантов, не составили и 5% от общего числа отобранных Соросовских Профессоров. Когда данные алгоритмы были составлены и соответствующие программы внесены в память компьютеров, последние проанализировали все показатели 1251 кандидата и выдали ответ: 388 человек в России прошли через выстроенные сита. На основании завершающего компьютерного сравнения данных Правление Программы приняло решение о присуждении им звания Соросовского Профессора и о выделении каждому гранта размером 14 400 долларов на два года. На Украине, в Белоруссии и Грузии отбор был проведен по более простым схемам. В каждой из этих стран по решению национальных консультативных советов Программы размер грантов был установлен более низким, чем в России. В результате 591 человек во всех четырех странах стал носить это звание.
КОНКУРС НА ЗВАНИЕ СОРОСОВСКОГО ДОЦЕНТА
Первоначально в нашей Программе не был запланирован конкурс на получение звания Соросовского Доцента. Идея проведения такого конкурса принадлежит двум членам Правления: академику В.Е. Захарову, директору Института теоретической физики имени Л.Д. Ландау, и академику А.А. Богданову, профессору Московского государственного университета. На заседании Правления 29 июня 1994 года они обосновали тезис о необходимости введения такого конкурса тем, что педагогическая нагрузка в вузах в основном падает именно на доцентов, а не на профессоров, и, с другой стороны, именно доценты больше всего взаимодействуют со студентами как ученые и наставники.
Конкурс был объявлен в газете "Поиск" 22 июля 1994 года, документы для участия в конкурсе мы принимали вплоть до конца октября того же года, но далее оказалось, что осуществить отбор доцентов будет много труднее, чем отбор профессоров. Дело в том, что степень разброса данных у доцентов оказалась намного меньшей, чем у их коллег-профессоров, индексы цитирования, определенные по той же схеме, что и в конкурсе профессоров, дали полезную информацию для примерно 20% от числа доцентов, подавших на конкурс, а вся остальная масса кандидатов оставалась с плавно понижающимися показателями по всем примененным для отбора критериям.
Всего на конкурс доцентов было подано 1346 заявлений. Однако более сотни претендентов были исключены из конкурса до его начала по чисто техническим причинам: они либо уже имели дипломы профессоров и могли претендовать на звание Соросовского Профессора, однако предпочли не участвовать в конкурсе, либо успели тот конкурс проиграть и решили попытать счастья в новом марафоне, а часть претендентов не имела диплома доцента, что тоже было признано несправедливым в отношении тех, кто требуемый диплом имел. Наконец, несколько человек были исключены из конкурса на том основании, что они работали в режимных учебных заведениях, в которых нельзя провести опросы студентов, и буквально у единиц педагогическая нагрузка не дотягивала до требуемых 8 часов в неделю. В итоге к конкурсу были допущены 1221 человек. Доцентов-москвичей оказалось среди них 452, петербуржцев - 182 и представителей других городов - 587. Заявления прислали доценты, преподающие в 236 вузах из 77 городов. Распределение подавших на конкурс по возрасту (рис. 6) отражало объяснимое демографическое распределение россиян: график имел два пика, и первый пик приходился на тех, кто появился на свет Божий за три - пять лет до начала войны, а второй соответствовал тем, кто родился вскоре после войны. Средний возраст претендентов составил 49 лет.
Когда в первый раз для утверждения Правлением Программы был предложен список доцентов, отобранных в качестве победителей конкурса, Правление забраковало весь список, так как выяснилось, что разница между теми, кто попал в список победителей, и теми, кто остался среди проигравших, была трудно объяснима: компьютерный поиск позволял заметить различия в десятых долях какого-либо показателя, и на этом основании компьютер выбрасывал кого-либо из списка, но сравнение "на глаз" показывало, что резонно обосновать существенную разницу между победителями и побежденными в ряде случаев будет невозможно. В этот момент и проявилась присущая человеку способность давать интегральную оценку "вприкидку", без сложения, вычитания или деления: на заседании Правления кое-кто из знавших лично многих подавших на конкурс и, естественно, сравнивших между собой их показатели, задавали вопросы: а почему кандидат такой-то выпал, если кандидат такой-то прошел, а, посмотрите, ведь разница между ними ускользающе мала! Списки вернули на доработку в дирекцию Программы, и сотрудники подпрограммы "Соросовские Профессора и Доценты" Л.А. Рябова, М.Л. Чернова, А.В. Карзанов и новый руководитель информационной группы В.Г. Зарницын стали обдумывать алгоритмы отбора заново.
Прежде всего они решили, что можно существенно усилить различия между кандидатами, введя разные показатели для вузов Москвы и Санкт-Петербурга, с одной стороны, и остальных вузов, с другой. Для этого были высчитаны средние значения для каждого вида активности (цитируемость, отзывы студентов, публикации работ и т.п.) по дисциплинам. Естественно, что эти значения оказались разными у представителей каждой специальности из Москвы, Санкт-Петербурга и из провинции. Поскольку дисциплин было пять (математика, физика, химия, биология и науки о Земле), для всех трех мест получилось 15 различных средних значений. Теперь можно было определить, у кого из кандидатов какие-либо показатели выше среднего значения, и дать баллы за величину превышения над средним. Если же какой-то показатель у кандидата был ниже среднего, соответствующий балл вычитали из полученной до этого суммы всех показателей данного кандидата.
Постараюсь пояснить примененную систему баллов. Поскольку опросы студентов были признаны равнозначащими для всех городов страны, во внимание были приняты лишь средние значения по каждой из дисциплин: 4,28 из 5 возможных для биологов, 4,10 - для математиков; 4,15 - для физиков; 4,16 - для химиков и 4,26 - для представителей наук о Земле. Кстати, столь высокие цифры показывают, что в наш конкурс включились самые лучшие доценты страны, которых студенты ценят и любят. Если оценка студентов была выше средней, то баллов за такую оценку не присуждали, а если оценка оказывалась ниже средней, то за каждые недобранные 0,3 пункта суммарный балл претендента был понижен на один балл штрафа.
Претенденты, разработавшие один или два новых студенческих курса, получали за это один балл дополнительно; если они разработали три курса и более - два балла. Дополнительные баллы были также присуждены за публикацию учебных пособий для студентов. Однако почти все претенденты опубликовали по нескольку таких пособий, поэтому было подсчитано, сколько в среднем приходится пособий на одного представителя каждой из дисциплин, работающих в Москве, Санкт-Петербурге и в провинции, после чего было решено давать претенденту один балл в том случае, если у него количество опубликованных за последние 5 лет пособий было выше среднего числа пособий для доцента данной дисциплины в данной географической точке.
Затем была изучена цитируемость научных работ доцентов, выполненных за последние пять лет. Чтобы дать преимущество тем доцентам, опубликованные научные работы которых активно цитировали другие специалисты в мире, был применен тот же подход вычитания самоцитирования и цитирования членами одной с данным доцентом команды исследователей. Принимая в расчет, что москвичам и петербуржцам легче публиковать статьи на Западе, чем их провинциальным коллегам, были составлены таблицы средних различий по цитируемости по этим регионам, а затем рассчитаны нормированные индексы цитирования каждого претендента, и за нормированный коэффициент, равный единице, давали один балл, за индекс 2 или 3 - два балла, за 4 - 6 добавляли три балла, за индексы от 7 до 10 добавляли четыре балла, за индекс, равный 11 - 15, - пять баллов и за 16 - 21 - шесть баллов. Доцентов с нормированным индексом цитирования выше 11 оказалось около 30 человек. У одного из доцентов после вычитания из его индекса среднего числа цитирований в его дисциплине все равно осталось 143 цитирования, что сопоставимо с самыми высокими цифрами в мире для ученых нобелевского уровня. Сходный прием был использован для оценки числа полученных в последние годы грантов. Наконец, претенденты, опубликовавшие хотя бы одну монографию, получали за это один балл.
По четырем важнейшим параметрам были введены обязательные нормативы. Педагогическая нагрузка доцента должна составлять 8 часов в неделю; у каждого доцента должно быть не менее 30 студентов; число анкет, заполненных студентами, - не менее десяти.
Оценка студентами лекции (из возможных 5 баллов) при этом составила:
Если хотя бы один из этих параметров у доцента оказывался ниже норматива, он выбывал из числа претендентов независимо от значений других параметров.
Эта балльная система позволила, наконец, разделить претендентов так, чтобы победители и побежденные были легко и непротиворечиво отсортированы. Правление признало такой отбор справедливым. Десять доцентов были включены в окончательный список из числа тех претендентов, кто недобрал всего один балл, но представлял те области и республики, где других Соросовских Доцентов оказалось мало. Напомню, что Правление имело право использовать свою 5%-ную квоту для поправок, и еще 20 человек были включены в окончательный список по персональным ходатайствам членов Правления. Наконец, два доцента были исключены из списка победителей на том основании, что они многократно и публично высказывали свое личное отрицательное (и, по нашему суждению, несправедливое) отношение к Джорджу Соросу. Признавая за ними такое право на личное мнение, Правление не признало за ними морального права претендовать на получение звания Соросовского Доцента. Мы посчитали, что было бы неудобно просить Сороса подписать их дипломы, доподлинно зная, сколь отрицательного мнения о нем эти люди. Итак, 395 доцентов получили это звание. Из них биологов оказалось 49, математиков - 80, представителей наук о Земле - 26, физиков - 137, химиков - 103. Избранными оказались доценты из 117 вузов, расположенных в 61 городе России (112 москвичей, 60 - петербуржцев, 223 - из остальных 59 городов). Средний возраст Соросовских Доцентов составляет 47 лет.
КОНКУРС НА ЗВАНИЕ СОРОСОВСКОГО СТУДЕНТА И СОРОСОВСКОГО АСПИРАНТА
Каждый студент, решивший участвовать в конкурсе на звание Соросовского Студента, должен был представить доказательства, что хотя бы одно из шести выставленных условий им выполнено: победа в областных, республиканских, национальных и международных олимпиадах школьников; публикация статьи в рецензируемых отечественных или зарубежных журналах; участие хотя бы в качестве соавтора в сообщениях, докладах и лекциях на национальных и международных симпозиумах, совещаниях и конгрессах; участие в качестве соисполнителя в исследовательских грантах, как отечественных, так и зарубежных; авторство или соавторство в утвержденных рационализаторских предложениях или изобретениях; по крайней мере 95% отметок "отлично" за время учебы в вузе и ни одной тройки. Кроме того, каждый Соросовский Профессор получил право номинировать по одному студенту.
Конкурс был объявлен в газетах "Известия" 20 мая и "Поиск" в начале августа 1994 года, заявления на конкурс можно было подавать до 15 сентября того же года. После отбора из более чем двух тысяч студентов, обратившихся со своими заявлениями о желании участвовать в конкурсе, почти 1300 студентов получили звание Соросовского Студента и грант в размере 75 долларов в месяц на учебный год. Решение об этом было обнародовано в конце декабря 1994 года. Примерно через полгода Соросовские Профессора рекомендовали в Соросовские Студенты еще почти 500 человек. Эта группа была утверждена решением Правления 5 июня 1995 года.
Надо сказать, подпрограммой Соросовских Студентов и Аспирантов руководит настоящая подвижница Лариса Авраамовна Витзон, много работающая, поддерживающая связь со студентами и их руководителями, с представителями деканатов по всей стране. Ее буквально материнское, я бы даже сказал, исступленное желание не упустить ни одного из студентов, ни одну из студенток, кто мог бы получить грант, помогло решить множество проблем, которые поначалу казались нам неразрешимыми. Она изучила каждый полупроходной случай, заручилась, где было нужно, рекомендациями преподавателей и профессоров, затребовала от студентов (от еще юных созданий, самому духу которых претил подход, нередко презрительно именуемый ими бюрократическим, бездушным, формальным и т.п.) нужные доказательства их права быть названными победителями конкурса. Благодаря тому, что Лариса Авраамовна побывала во множестве институтов и университетов, встречалась с тысячами студентов, приняла у себя в офисе сотни из них, ей удалось переломить скепсис многих студентов, не веривших в то, что конкурс будет истинным конкурсом, а не прикрытием бездушного и безличностного отбора "на авось". Если год назад такой скепсис был у многих, то теперь, спустя год, его уже нет. Проявила Лариса Авраамовна настойчивость еще в одном вопросе. Почти тысяча студентов послали документы по почте в последние несколько дней перед окончанием приема документов. Из-за плохой работы почты в России документы эти шли невообразимо долго, порой почти месяц. Мы уже закончили обработку полученных к последнему дню конкурса заявлений, определили тех, кто мог получить грант, а в нашем почтовом ящике на почтамте оказывались все новые и новые заявления со штемпелем до 15 сентября. Казалось бы, проще всего отложить запоздавшие заявления до следующего года, но Л.А. Витзон настойчиво требовала от меня дать ей еще два месяца на их проверку и анализ. В конце концов она смогла подготовить к следующему - мартовскому 1995 года - заседанию Правления результаты проверки, и еще 310 студентов получили гранты на 1994/95 учебный год.
Практически те же требования (кроме отличных оценок) были выставлены для получения гранта и звания Соросовского Аспиранта. На него подали заявления около 1200 человек, а после проверки документов оставлено 1118 аспирантов с кафедр, на которых преподают теоретическую и экспериментальную физику, математику, химию и биологию, и из лабораторий, где проводят исследования в указанных областях. Важный критерий, который был использован для отбора, заключался в выяснении того, ведет ли аспирант чисто научную работу или сочетает научную деятельность с педагогической. При этом принималось во внимание любое участие в преподавании: проведение семинаров или лабораторных занятий, преподавание в школе, чтение лекций в институте. Все аспиранты были разделены по этому критерию на две группы: преподающие - их оказалось 419 человек - и занятые только исследовательской работой - 699. В результате анализа достижений аспирантов получилась картина, представленная на рис. 7. Из числа преподающих аспирантов были отобраны 46 человек, имевших статьи в реферируемых журналах и участвовавших в выполнении грантов; 100 человек, которые, наряду со статьями, представили доклады на конференциях, 22 аспиранта, участвовавших в выполнении грантов и представивших доклады на конференциях, и 101 аспирант, у которых имелись все три показателя (опубликованы статьи, представлены доклады, получены гранты на исследования). Из всех аспирантов, занятых чисто исследовательской работой, были отобраны только те, кто удовлетворял сразу всем трем критериям; таких оказалось 179 человек. К отобранным таким образом 448 аспирантам были добавлены 40 аспирантов, имевших статьи в реферируемых журналах без соавторов. Мы посчитали, что эти молодые исследователи уже настолько продвинулись в своей работе, что были способны конкурировать как независимо мыслящие и продуктивно работающие самостоятельные ученые. Дополнительно 18 аспирантов были включены в окончательный список из числа тех, кто специализировался в науках о Земле и имел по крайней мере статьи в реферируемых журналах и доклады на конференциях (8 человек), и тех, кто по совокупности всех показателей лишь немного не дотянул до проходного балла (10 человек). Таким образом, всего в 1994/95 учебном году в России было отобрано 509 Соросовских Аспирантов, которые получили годичный грант размером 175 долларов в месяц. Они обучаются в 39 городах России:
Распределение получивших звание Соросовского Аспиранта по дисциплинам было следующим: физиков - 233, химиков - 104, биологов - 99, математиков - 56, аспирантов в области наук о Земле - 17. Еще 291 аспирант был рекомендован Соросовскими Профессорами из числа ближайших учеников. Таким образом, в первый год работы Программы звание и грант Соросовского Аспиранта получили 799 человек.
Проведенные конкурсы позволили на новой основе дать рейтинг вузов России - распределить их в соответствии с количеством Соросовских Профессоров, Доцентов и Студентов. Рейтинг этот, при всем несовершенстве подхода и условности использованных критериев, позволяет понять, в каком из вузов страны работает или учится больше инициативных людей, включившихся в соответствующие конкурсы, а также выяснить, где уровень научного и педагогического мастерства кадров выше и где больше студентов вовлечено в научную и изобретательскую деятельность. В табл. 3 представлены данные о 15 вузах страны с наибольшим количеством Соросовских лауреатов (всего в стране 142 вуза, где работают или учатся лауреаты Соросовских премий).
Перечень этих вузов и количественные данные о Соросовских лауреатах позволяют уверенно говорить, что на территории России - от Владивостока до Санкт-Петербурга - есть высшие учебные заведения, где работают выдающиеся ученые, где высок процент не просто хорошо успевающих студентов, но студентов, вовлеченных в результативную научно-исследовательскую работу. Эти данные свидетельствуют о том, что в стране подрастает талантливая молодежь. Если сопроводить эти данные еще одним показателем - числом Соросовских Учителей, то особенно наглядным становится вывод, что, несмотря на экономические трудности, отток талантливой молодежи из российской науки за рубеж и уход множества талантливых людей в коммерческие структуры, российская наука сохранилась не только в Москве и Санкт-Петербурге, но и во многих периферийных центрах, что в средней школе работают выдающиеся преподаватели, что тем самым цепочка школа-вуз-научные учреждения не разрушена. В совокупности данные об отборе профессоров, доцентов, учителей и студентов лучше, чем любые слова, говорят о том, насколько своевременной и важной оказалась помощь Джорджа Сороса российскому образованию и науке. Эта помощь еще долго будет оказывать плодотворное действие и последействие на науку, образование и культуру России.
(Окончание в следующем номере)
