|
|
Статьи Соросовского Образовательного журнала в текстовом формате
Валерий Н. СОЙФЕР
Председатель Правления и Генеральный директор
Международной Соросовской Программы Образования в Области Точных Наук
Джорджу Соросу 12 августа 2000 года исполняется 70 лет. Поздравляя его с юбилеем, желая ему долгих и долгих лет жизни, нельзя не задуматься над тем, чего удалось достичь за эти годы эмигранту, сбежавшему в 1947 году из оккупированной советскими войсками Венгрии. В тот год Джорджу исполнилось 17 лет, и он решился на этот рискованный шаг, поощренный родителями, главным образом отцом. Его отец, Тивадар, провел несколько лет в лагере в Сибири, попав туда в составе захваченных в плен австро-венгерских войск. Ему удалось сколотить бригаду примерно из 30 военнопленных и с немалыми трудностями бежать из России в 1918 году. Считая, что после оккупации Венгрии советскими войсками в стране грядет диктатура, которая не оставит его младшему сыну ни малейшей возможности для самостоятельного развития, отец помог Джорджу бежать из оккупированной Венгрии. Бегство на Запад было, по-видимому, единственным шагом, который предоставлял шанс на успех в жизни.
Джордж поступил в Лондоне в престижное высшее учебное заведение - Лондонскую Школу Экономики, за два года сумел прослушать лекции и сдать экзамены за три курса, освободив благодаря этому год на самостоятельную научную работу. В годы учебы он испытывал серьезные денежные трудности, о чем не без юмора написал в одной из своих книг. По окончании института и получении диплома Сорос хотел стать ученым, работал самостоятельно над философским обобщением экономических процессов. Позже эти изыскания завершились созданием теории рефлексивности, в которой он утверждал, что рынок ценных бумаг не только влияет на поведение людей, но и сам, как живая система, чувствует, как будут вести себя люди, покупающие акции. Поэтому простые причинно-следственные связи между состоянием рынка и поведением людей не могут адекватно описать динамику рыночных ценностей. Руководителем работы официально числился профессор этого вуза Карл Поппер, однако в тот год и в течение нескольких последующих лет Попперу было не до студента-эмигранта, они встретились за год лишь дважды, и Сорос был вынужден "вариться в собственном соку". Дружба с Поппером возникла много позже.
Огорченный тем, что не стал ученым, Джордж был вынужден искать дорогу в обычной жизни. Сначала он устроился стажером в Лондоне в компании, продававшей галантерею, косметику, сувениры, мелкие украшения и тому подобные мелочи. <Получить работу по окончании колледжа было нелегко, - писал Джордж в книге "Сорос о Соросе", - потому что я был иностранцем без связей>. Столь же трудно ему было что-то продать в Лондоне, покупатели предпочитали иметь дело с давно им известными продавцами и только англичанами, поэтому буквально за нищенскую зарплату ему пришлось работать разъездным продавцом, мотаясь на машине довольно далеко, в приморские курорты Уэллса. И хотя это была работа первая в жизни, удовлетворения она не приносила. "Я осознал, что этот род работы был вовсе не тот, ради которой я учился или которую ожидали от меня родители". Он решился разослать письма управляющим всех коммерческих банков с предложением своих услуг в качестве экономического эксперта. Приглашение прийти на интервью поступило из двух мест, Уолтер Саломон пригласил его только для того, чтобы сообщить, что его фамилия пишется не так, как написал Джордж, а в другом месте вполне доброжелательно настроенный управляющий сказал, что Джордж зря старается, пытаясь найти работу в Лондонском Сити, так как у всех менеджеров всегда есть племянники, и на каждое свободное место они стараются взять наиболее толкового родственника. Только после того как Джордж нашел венгров, работавших во главе одного из банков, в 1953 году его приняли на должность стажера с окладом 7 фунтов в неделю, но и на этой должности он не удержался. В конце концов ему посчастливилось в сентябре 1956 года переехать в США и начать работу финансовым агентом в одной из небольших брокерских компаний на Уолл Стрите. В тот год ему исполнилось 26 лет. Сорос сосредоточился на торговле преимущестенно европейскими акциями, так как в Европе в те годы наблюдался невиданный расцвет операций. Однако получение информации из Европы, тем более срочной, было главной проблемой. Джорджу помогло то, что он знал несколько европейских языков и мог оперативно следить за тем, что происходит в той или иной точке Европы. За какие-то два года Джордж приобрел репутацию глубоко знающего этот рынок финансового агента, и его дела пошли в гору. Начал в это время возрождаться и банковский капитал в США, все еще страдавший от последствий Великой Депрессии.
Экономический крах, начавшийся в США в 1929 году и достигший пика в 1932-1934 годах, привел страну в такое бедственное положение, которое было значительно хуже сегодняшнего российского. Безработица в целом по стране превысила 20%, а в некоторых штатах достигла 80%. Деньги обесценились, их не хватало даже для самой скромной жизни. Люди голодали повсеместно, на этом фоне расцвела итальянская мафия, ставшая американской. Однако динамичная нация смогла перешагнуть через уголовщину, бесправие, коррумпированность чиновников, создала в конце 30-х годов законы, которые было бы крайне полезно приспособить к российскому укладу сегодня. Уже через 10-12 лет после пика депрессии, к началу Второй мировой войны, США освободились от недостатков государственного устройства и начался экономический расцвет. Пожалуй, главное отличие США в те годы от сегодняшней России заключалось в том, что в Америке было множество неграмотных, а по числу высокообразованных специалистов эта страна и близко не напоминала теперешнюю Россию. О том, какой Америка стала еще через 10 лет, знает каждый. 1960-1970-е стали годами невиданного ранее расцвета банковского капитала, укрепления рынка ценных бумаг. Американцы сумели сделать мощный рывок в промышленности, добились того, что в послевоенный период уменьшилась безработица. Были приняты законы о социальной защите граждан, о резервах валюты, о роли государства в управлении банками и многие другие. Но подавляющее большинство жителей страны хорошо помнили годы депрессии, поэтому почти всеобщим стремлением было не доверять больше деньги никому, кто мог бы обанкротиться и привести людей на грань смерти. Американцы предпочитали хранить деньги у себя дома, как сказали бы в России - прятали их в кубышки. Однако в конце войны нашлись энтузиасты типа Чарлза Меррилла, который организовал всеамериканскую кампанию за вкладывание людьми денег в ценные бумаги (стоки и бонды) в надежде на выигрыш больших сумм. Созданная Мерриллом в партнерстве с Эдмундом Линчем брокерская компания "Меррилл Линч, Пирс, Феннер и Бин" стала крупнейшей в Америке. К началу 1970-х годов дела на Уолл Стрите пошли хорошо. Экономический бум был не за горами.
Сорос с момента переезда в Штаты работал, по его словам, "как собака", был сам генератором идей относительно того, в какие отрасли промышленности выгодно сейчас вложить деньги, и разработчиком схем внедрения этих идей на практике. Он в деталях изучил тонкости банковского дела, его понимание финансового мира окрепло. Во второй половине 1960-х годов он уже создал несколько своих собственных банковских фондов, имевших его имя в названии, благодаря этому накопил несколько миллионов долларов и главное - солидный опыт в ведении дел.
В 1963-1966 годах Джордж так устал, что решил опереться на помощников, которые бы вели его дела, а сам засел за окончание докторской диссертации, посвященной философским вопросам поведения личности на рынке. Завершить диссертацию, несмотря на все усилия, так и не удалось, однако эта работа подготовила его к тому, чтобы позже написать книгу, названную "Алхимия финансов".
В 1969 году Сорос решился на следующий, опять рискованный и опять нестандартный шаг: создал "Квантум Фонд", желая этим названием подчеркнуть дискретность шагов в непрерывном финансовом потоке средств, возможность совершать скачкообразные переходы с одного уровня на другой, значительно более высокий (подобно квантовым переходам в физике). "Я был [также] заинтригован принципом неопределенности в квантовой механике", - сказал Джордж позже. Он вложил в "Квантум Фонд" свои собственные скромные деньги. Через 10 лет его "Квантум Фонд" стал мощнейшим финансовым учреждением мира, учреждением, в котором игра на понижениях и повышениях курсов велась по-крупному. Со стороны это казалось очень рискованным, но риск старались скрупулезно подсчитать заранее, в спекуляцию деньгами вкладывали знание тенденций развития финансового рынка и год за годом выигрывали огромные деньги. Несколько раз в истории фонда случались промашки, когда фонд терял крупные суммы, но вскоре урон оказывался восполненным с лихвой. Как позже говорил Дж. Сорос, "мои деньги заработаны в основном в периоды резких колебаний на финансовых рынках".
Успешность "Квантум Фонда" стала притчей во языцех, как правило, среди тех, кто так и не сумел вырваться вперед и терял все больше и больше. Зато многие крупные финансисты поверили в мыслительную силу людей, управляющих этим фондом, и стали вкладывать в него свои деньги. Ежегодная прибыль в "Квантум Фонде" в течение 26 лет составляла 35%. Тысяча долларов, инвестированная в этот фонд в 1969 году, возросла к 1995 году примерно до 2 млн 150 тыс. долларов. Равного этому фонду в мире не было. Дж. Сорос в короткий срок стал сначала миллионером, потом мультимиллионером, а в конце 80-х годов миллиардером. Я помню, как 10 лет назад во вступительном слове к лекции Сороса в Школе Международных Отношений Университета имени Джонса Хопкинса, один из крупнейших американских экономистов сказал следующее: <В 70-х годах Сорос вложил в созданный им "Квантум Фонд" первые две с половиной тысячи долларов. У меня были в то время две с половиной тысячи, но мне не хватило ума отдать такие небольшие деньги этому человеку, и я многое потерял. Теперь он миллиардер, а я профессор>.
Заработав огромные деньги, Сорос доказал справедливость своего видения финансовых процессов. Естественно, что занятия философией и аналитический ум подталкивали его к тому, чтобы самому разобраться в причинах успеха, описать его в максимально точных терминах. В 1987 году вышла в свет его "Алхимия финансов", которую тогда мало кто смог понять. Когда спустя почти 10 лет вышло второе издание книги, она была встречена с небывалым интересом, поскольку имя Сороса стало знаменитым, и не только в финансовом мире.
Начиная с середины 70-х годов он стал отчислять все возраставшие суммы на благотворительные цели. К концу 90-х годов он истратил на эти цели более миллиарда личных денег. Когда пару лет тому назад один из комментаторов американского телевидения спросил, почему он это делает, Сорос ответил: "Я заработал столько, что моя семья физически не смогла бы все потратить, а процесс обогащения ради дальнейшего обогащения меня не привлекал нисколько". Он не раз повторял последнее утверждение, в частности в книге "Сорос о Соросе" сказал: "_ я никогда не собирался стать пленником моего богатства".
На Западе многие богатые люди жертвуют значительные средства. Только в Соединенных Штатах состояние каждого пятидесятого жителя составляет по крайней мере миллион долларов. Эти деньги накоплены пятью миллионами американских миллионеров в результате личной предприимчивости, постоянного труда и такой организации общества, таких законов, которые не просто поддерживают инициативу, но и порождают инициативный стиль работы и жизни. Цифра ежегодных отчислений на благотворительность в США поразительна по масштабам: только за один 1999 год в стране было пожертвовано 190 млрд 160 млн долларов! Взносы отдельных людей составили 75,6% этой суммы (личные пожертвования равнялись в 1999 году 143 млрд 71 млн долларов), а корпоративные взносы составили 46 млрд 44 млн долларов). Если сравнить эти цифры с ежегодным бюджетом России, составляющим около 20 млрд долларов, то становится понятной широта благотворительности в США.
Меценаты, как правило, жертвуют своей партии, на нужды бедняков, на воспитание сирот, передают деньги церквям, синагогам, мечетям, прихожанами которых состоят, тем университетам и колледжам, в которых учились, создают фонды для выдачи пособий на обучение студентам, помогают развитию школ, поддерживают театры, симфонические оркестры, субсидируют сохранение диких животных, вообще природных богатств, на строительство монументов и прочее, и прочее, включая даже ежегодную поддержку полицейских. Особенно известные частные фонды осуществляют негосударственную поддержку того, к чему лежит сердце их создателей, или тратят деньги на то, что может прославить их. Впрочем, многие люди, даже жертвуя миллионные средства, старательно оберегают свое имя от тех, кто пользуется их средствами. Анонимность в этом случае служит лучшей гарантией нравственного здоровья нации и людей богатых, которых в советское время коммунистическая пропаганда рисовала только в черных красках и называла бранными словами.
Однако уметь разумно тратить деньги на благотворительность нелегко: вступающему на стезю благотворительности вначале не ясно, на что же лучше направить свои средства. Став богачом, Сорос одновременно получил в награду головную боль, терзающую состоятельных людей. Найти свое, оригинальное место было непросто.
То, что столь неординарный человек, как Джордж Сорос, не станет повторять привычные всем шаги, было очевидно, но все-таки можно думать, что в созданной им идеологии траты благотворительных средств на демократические преобразования Восточной Европы, на укоренение в умах сразу сотен миллионов людей идей открытого общества важную роль сыграла личная предыстория Сороса, собственный жизненный опыт. Он заработал средства в мире открытой конкуренции, в свободном мире, и было бы банальностью сказать, что, останься он в родной Венгрии, а не сбеги на Запад, его успех был бы невозможен. Он много раньше размышлял о характерных чертах разных политических и экономических систем, и ему давно было совершенно ясно, что мир тоталитаризма лишает личность многого, что предоставлено человеку, живущему в демократической системе. Основываясь на этих предпосылках, Сорос вознамерился употребить свои деньги на то, чтобы помочь людям понять губительность закрытых государственных систем, создать общество, которое К. Поппер назвал открытым. Как первый шаг к этому следовало дать средства большому числу индивидуумов - преимущественно самым ярким профессионалам, - чтобы они на личном опыте убедились в том, какие преимущества несет с собой открытая система. Он начал с Южной Африки, где установил стипендии для чернокожих студентов. Затем он решил финансировать в разных странах общественные организации, которые бы снабжали средствами лучших представителей разных профессий для поездок в ведущие страны демократического строя, для знакомства с коллегами по всему миру, для работы в библиотеках, для обучения новому. Он организовал свое общество в Венгрии, потом создал общество для поддержки интеллектуалов в Китае и очень радовался последнему шагу.
Из Китая Сорос прилетел в 1987 году в Москву, где вознамерился повторить свой опыт, так как увидел, что Михаил Сергеевич Горбачев идет в направлении, позволяющем надеяться на успех и в этой прежде совершенно закрытой стране. В первый же приезд он встретился с несколькими диссидентами, включая А.Д. Сахарова, и сумел переговорить с Раисой Максимовной Горбачевой, которая оказалась намного мудрее большинства тогдашних функционеров высшего уровня. Она пообещала Соросу поддержку, ему был представлен человек из партаппаратчиков, который мог взять на себя хлопоты по организации его Фонда в СССР. Сорос начал искать, кто мог бы войти в Правление его Фонда, встретился с Д.С. Лихачевым, потом привлек в Правление таких людей, как Г.Я. Бакланов, Ю.Н. Афанасьев, как крупнейший ученый в области управляемых ракет, собственноручно рассчитавший траекторию ракеты для фотосъемок обратной стороны Луны, академик Б.В. Раушенбах. Вскоре фонды Сороса стали расти как грибы в разных странах, преимущественно в Восточной Европе, еще находившейся под пятой коммунистических властителей.
Об успехах этих фондов написано уже много, они добились того, во что никто, по правде говоря, не верил: они решающим образом подействовали на сознание миллионов людей, помогли народам сбросить ярмо тоталитаризма почти во всех странах, где главенствовали коммунистические диктаторы. (Лишь в Китае его попытка не удалась: китайские власти, используя специфические черты китайской ментальности, включающей в себя беспрекословное подчинение личности начальству, смогли легко внедрить в фонд Сороса своих людей. Быстро осознав, что его фонд есть не что иное, как прикрытие китайской службы безопасности, Сорос закрыл его.)
Историкам еще предстоит изучить в деталях многостороннюю деятельность фондов Сороса, содержащую так много компонентов и направлений. Влияние этих фондов на мир столь многообразно, что вряд ли можно без детальных исследований огромного накопленного материала оценить их влияние на мир. То, что я сказал выше и перечислю ниже, не претендует ни в коей мере на полноту и завершенность. Это лишь некоторые мысли, возникающие при попытке оценить, чего же добился этот человек - Джордж Сорос к своему семидесятилетию.
Если говорить только об СССР, то мне кажется самым значительным, что в первые два-три года существования его фонда "Культурная инициатива" Сорос открыл мир примерно двум с половиной тысячам выдающихся деятелей в разных сферах, которые на средства Сороса съездили в 1988-1990 годах на Запад. С них никто ничего не требовал за эти поездки; им давали деньги на проживание, покупали авиабилеты, иногда заботились о том, где они будут размещены, заказывая гостиницы или договариваясь с университетами о том, где их поселят. У меня нет полного списка этих людей, но тех, кого я знаю, знает сегодня вся страна, так как их головами и руками был осуществлен уход от коммунистического правления в СССР, можно даже говорить, что именно эти люди, каждый на своем месте, осуществили на практике переход к независимой и самостоятельной России. В их числе экономисты, финансисты, будущие министры горбачевского и нескольких ельцинских министерств, руководители и профессора вузов, писатели, журналисты, историки, искусствоведы, представители театральной элиты, менеджеры, профсоюзные деятели. В этом отношении деятельность "Культурной инициативы" оказалась исключительно продуктивной. Я знаю, что Джордж с моим заключением не согласен, он считает, что я преувеличиваю значение программы поездок, но все-таки мне кажется, что я прав, и хотелось бы надеяться, что исследование этого феномена не будет отложено историками в долгий ящик.
В 1993 году Сорос, создав Международный Научный Фонд (МНФ), выделил колоссальную сумму - 100 млн долларов на два года - для срочной поддержки тех, кто активно работает в науке. Исполнительными директорами МНФ стали эмигрант из России, профессор Александр Давидович Гольдфарб и американец Герсон Шер. Любой исследователь из бывшего Советского Союза, опубликовавший в открытых научных журналах три статьи за последние пять лет, получал без всяких условий примерно трехлетнюю зарплату (тогда средняя зарплата научного сотрудника составляла около 17 долларов, а каждому получателю гранта давали сразу 500 долларов). За год 23 тыс. активно действующих ученых в бывшем Советском Союзе получили гранты и смогли прожить этот год, когда в ином случае их ждал бы настоящий голод.
Затем коллективами экспертов, включавших российских и западных ученых, были рассмотрены заявки на исследовательские гранты, и еще несколько тысяч человек смогли не только получить серьезные добавки к зарплате, но и оплатить расходы на исследования и выполнить научную работу, результаты которой принадлежали им и только им.
Дополнительно к этому около 20% выделенных на исследовательские гранты денег пошли в фонд дирекций тех научных учреждений, где работали удостоенные грантов ученые, и эти отчисления помогли директорам институтов закупить компьютеры, оплатить счета за электричество, поддержать людей, прямо в финансируемые исследования не включенных. Одновременно МНФ закупил научную литературу, включая большинство западных научных журналов по всем дисциплинам для более ста библиотек страны. Тогда же был установлен так называемый фонд на поездки, воспользовавшись которым более тысячи человек смогли поехать на Запад, чтобы выступить с докладами на конгрессах и симпозиумах, встретиться с коллегами, узнать из первых рук чужие результаты, установить контакты с западными учеными. Как утверждал позже министр науки и технологии Б.Г. Салтыков, вклад Дж. Сороса за два года в науку России был сопоставим с вкладом государства в Академию наук в то время.
Но последействие программы Международного Научного Фонда оказалось гораздо более важным. Создав этот фонд, Сорос заставил тысячи и тысячи ученых поверить, что они независимо мыслящие и существующие единицы, а вовсе не части больших коллективов, которые только и поддерживало и пестовало государство. Это было реальной альтернативой сталинской теории, укоренившейся в умах, что незаменимых людей нет и что все индивидуумы не более чем винтики в государственной машине. Раньше советские ученые не могли помыслить о том, что они, каждый самостоятельно, имеют право добиваться денег на свои научные занятия со стороны, в том числе и от прежде презренного Запада, в отношении которого "у советских собственная гордость". Оказалось, что гордость гордостью, но, когда государство перестало их кормить, они смогли начать сначала робко, а потом все увереннее добывать себе средства и на жизнь, и на исследования. Благодаря деньгам Сороса бывшие советские ученые научились писать конкурентоспособные заявки на гранты, научились добывать информацию о существующих в мире фондах, выделяющих деньги на научные исследования. Сегодня в России во многих институтах довольно успешно живут главным образом на западные гранты. Представители ФСБ и некоторые коммунисты еще вибрируют при упоминании этих фактов, им еще мнится, что нужно "держать секреты и не пущать к себе иностранцев". При этом всегда повторяют, что "бесплатный сыр бывает только в мышеловках", что российские секреты наверняка воруют те, к кому направляют свои заявки излишне доверчивые россияне. Этим ценителям секретов невозможно объяснить существующую во всем мире практику сохранения интеллектуальной собственности. Они не могут согласиться с тем, что западные коллеги в силу законов, принятых на Западе, вынуждены оберегать интеллектуальную собственность российских ученых столь же скрупулезно, как это делается в отношении западных ученых во всем мире. Ведь в разных странах ученые действуют по тому же алгоритму - обращаются в те же фонды и конкурируют за гранты наравне с российскими учеными.
Это изменение ментальности тысяч исследователей в прежде зашоренной и запуганной великой стране стало, на мой взгляд, крупнейшим достижением Дж. Сороса и будет оказывать долговременное влияние на науку в России. Оно позволяет надеяться, что высокая наука в России не погибнет даже в том случае, если государство будет по-прежнему продолжать неумную политику в отношении ее финансирования.
Нельзя забывать еще один аспект, привнесенный Соросом в российскую действительность. Он заявил, что даст на нужды науки помимо уже выделенных 100 млн долларов еще 12,5 млн долларов, если правительство страны войдет с ним в соглашение о предоставлении равной суммы из государственных источников. Правительство В.С. Черномырдина согласилось с призывом Сороса, выделило запрошенные деньги, и это принесло дополнительно 25 млн долларов российской науке. Это стало важнейшим моментом в изменении сознания государственных деятелей на высшем уровне. Впервые правительство России пошло навстречу западному финансисту, отбросив покрывало настороженности и отчуждения.
Хронологически следующим важнейшим шагом Сороса стало учреждение в России в самом начале 1994 года стомиллионной Программы "Интернет". Всемирная компьютерная сеть еще только зарождалась, большинство людей еще не понимало, к чему идет дело, многие даже отвергали важность развития Интернета, а Сорос сразу понял, что это великое новшество, которое изменит мир и отношения людей между собой. Связь по Интернету открывала границы лучше, чем что-либо иное, контроль и запреты на контакты технологически стали трудноосуществимы, Россия сделала мощный шаг навстречу открытому обществу. Предоставляя 100 млн долларов для подключения к всемирной сети Интернета, Сорос помог России не отстать от мира хоть в этом. Ведь в СССР коммунистические вожди сначала твердили, что кибернетика - продажная девка империализма, а потом искусственно задержали распространение компьютеров (долгие годы их было запрещено покупать для личного пользования) и широкое внедрение компьютеров в жизнь (чтобы держать под контролем всех и вся!). Из-за этого запрета СССР был отброшен на десятилетия по сравнению с Западом.
Запрет на компьютеры был именно тем шагом, который крайне негативно сказался на жизни всей страны. До этого пусть неимоверными усилиями тысяч ученых, но СССР шел в ногу с прогрессом на Западе, в стране учили детей ничуть не хуже, а подчас даже лучше, чем там. Теперь на Западе дети начинали играть на компьютерах, подчас еще не умея писать, а в России никто не был знаком с компьютерами, не умел ими пользоваться. В магазинах по-прежнему, как за сто лет до этого, кассиры пользовались счетами. Все специалисты были вынуждены использовать пишущие машинки вместо компьютеров с принтерами, типографская техника оставалась неизменной десятки лет, столь популярная теперь компьютерная графика была невозможна, СССР все больше отставал от западных стран, где компьютеры совершили революцию в делопроизводстве, финансах, исследованиях, средствах массовой информации и во всех остальных сферах жизни. Кстати, первым шагом Сороса, когда он в 1987 году начал работать в России, была закупка нескольких сот компьютеров. Они были переданы академикам Е.П. Велихову и Р.З. Сагдееву для распространения по институтам, которые эти два советских ученых считали передовыми.
После того как Сорос решил поддержать развитие Интернета в России, небольшая команда во главе с профессором С.Л. Мушером блистательно решила эту уникальную задачу, создав более трех десятков университетских центров Интернета по всей стране. Сегодня к этим центрам Интернета уже подключены тысячи больниц, средних школ, институтов, библиотек, миллионы людей пользуются Интернетом в России и живут хоть в этом отношении в условиях близких к тем, в которых живут люди на Западе.
Наша Международная Соросовская Программа Образования в Области Точных Наук (ISSEP), учрежденная в марте 1994 года и развернутая в четырех странах, стала еще одним крупномасштабным детищем Сороса. На нее он потратил уже более 100 млн долларов. Мне приходилось многократно рассказывать о принципах работы и успехах ISSEP, поэтому я лишь кратко суммирую главные ее достижения. Программа дала возможность достойно жить не страдая от лишений и подчас голода более 30 тыс. лучших людей, работающих как в среднем, так и в высшем образовании. Были разработаны принципиально новые методы отбора элиты в образовании, создан "Соросовский Образовательный Журнал", проведены несколько сот конференций, на которых перед учителями и школьниками выступили лучшие ученые страны, 700 тыс. школьников участвовали в Соросовских олимпиадах. Список этот далеко не полон.
18 января 2000 года мы организовали в Санкт-Петербурге диспут, посвященный обсуждению деятельности ISSEP за 6 лет, во время которого многие выдающиеся ученые, писатели и общественные деятели России перечислили важнейшие, по их мнению, достижения программы. Академик РАМН Ю.А. Владимиров сказал: "Программа полезна тем, что она физически поддержала профессоров, доцентов, аспирантов, учителей. Они могли работать, не отвлекаясь на другие заработки и приработки. Кроме того, мы получали деньги за свою высокую профессиональную квалификацию, именно это произвело на общество благоприятное и сильное впечатление". М.И. Либенсон, четыре раза удостоенный звания Соросовского профессора, отметил, что "эта Программа полезна тем, что объединила науку и образование". Четырежды Соросовский учитель М.Я. Пратусевич отметил другое - образовалось "принципиально новое сообщество_ из 16 000 школьных преподавателей по четырем предметам"; разработанная в Программе система отбора лауреатов основывалась на учете мнения огромного числа студентов (три четверти миллиона), эта система отбора "есть нечто уникальное, она представляет собой реальную альтернативу чиновничьему отбору"; и наконец, "Программа помогла сохранить чувство собственного достоинства людям, которые занимаются фундаментальными науками. В последнее время безумно скатывается вниз естественнонаучная квалификация общества: того, что было стыдно не знать двадцать лет назад, теперь никто не знает. В этом смысле Соросовская Образовательная Программа поддержала наше учительское самоуважение и самосознание". Учитель 92-й гимназии Санкт-Петербурга Е.М. Лукша добавил к сказанному: <У нас раньше слово "элита" было ругательным. Очень хорошо, что Соросовская Программа поддерживает элитное образование>.
Академик РАН А.А. Богданов остановился на вопросе, "нравственно ли получать иностранную помощь в сфере науки и образования", и дал следующий ответ: <Нравственно, потому что дело, которым мы занимаемся, называется "учить детей">. Академик РАН А.Д. Ноздрачев добавил к этому, что Программа "помогла заставить чиновничий аппарат повернуться к нам лицом", а писатель Я.К. Голованов отметил, что Программа "подняла престиж учителя". Писатель Д.А. Гранин видит огромное значение Программы в том, что она "учит милосердию_ Заслуга Дж. Сороса, Международной программы образования состоит в том, что в течение шести лет мы пропагандируем понятие благотворительности_ В то же время это упрек всем нам, потому что в России есть свои миллиардеры, которые никак не реагируют на пример Дж. Сороса. Мы не испытываем чувства стыда за Россию. А это стыдно".
Мне хочется добавить к сказанному на диспуте, что Образовательная Программа наряду с огромной массовостью (достаточно заметить, что лауреаты грантов Сороса учат ежегодно более двух миллионов школьников и студентов) приучила десятки тысяч людей перестать ждать милости от начальства, а активно участвовать в конкурсах. Она в то же время показала, что уравниловка в обществе (равенство зарплаты, морального поощрения всех чохом и многого другого, что в той или иной форме пропагандировалось при социализме) опасна. Программа делом продемонстрировала, что те, кто признан лучшим в открытом и массовом соревновании, причем признан большим числом членов общества, а не в результате заключений начальства или малочисленных групп отобранных этим же начальством экспертов, должны быть дополнительно и щедро вознаграждены за их труд. Я думаю, что этот принцип, впервые введенный нашей Программой в странах бывшего СССР, останется и после ее закрытия. Еще одним значимым моментом стало учреждение звания Заслуженного Соросовского профессора, присуждаемого людям, уже ушедшим на пенсию, но в прошлом внесшим выдающийся вклад в науку. Опять-таки достойная поддержка таких людей должна была быть делом государственным, ибо мозгами этих людей государство щедро воспользовалось в прошлом, однако все пенсионеры были поставлены на грань вымирания чудовищными, антигуманными условиями, сложившимися в России. Введением звания Заслуженного Соросовского профессора был к тому же преподан урок молодежи, показано, что нужно стремиться в своей работе к масштабным свершениям, которые в будущем общество должно будет ценить.
За те 12 лет, в течение которых Сорос выделяет деньги в России, он, разумеется, поддержал и много других программ, может быть не столь масштабных, как те, которые я упомянул. Огромное значение, например, сыграла многолетняя поддержка "толстых" журналов в России, сейчас большим вниманием пользуется программа "Пушкинская библиотека", предусматривающая действенную помощь библиотекам.
Невиданная по масштабам благотворительность Джорджа Сороса, совершенно уникальная в истории человечества, создала ему сегодня огромное ни с чем не сравнимое имя. Его прозорливость, понимание текущей политической, а не только экономической ситуации сделали Сороса самым авторитетным консультантом правительств ведущих стран мира. К его советам, даже не соглашаясь с ним, внимательно прислушиваются, за его действиями пристально следят. Даже те, кто его не любит, не могут оспорить его величия, мудрости и житейской хватки.
Недавно Сорос отошел от рискованных операций на финансовом рынке. Частично это было связано с большими потерями в момент, когда весь финансовый рынок Запада лихорадило. Существенный вклад в эти потери внесла и ситуация на российском рынке. Несмотря на потерю нескольких миллиардов долларов, Сорос объявил, что он не покинет поля благотворительности. Не ушел он и из России, а недавно четко подтвердил, что будет и дальше заниматься благотворительностью в этой стране. Нужно отдать должное его мужеству: Сорос сделал это вопреки тому, что нередко его имя в России позорят всякие илюхины и подобные ему "благожелатели от лица службы безопасности". Его устойчивое желание сохранить свое присутствие в России в сфере благотворительности можно объяснить только одним - интересом к стране, пониманием ее уникальных возможностей и неистраченного потенциала. Он не раз публично говорил, что верит в то, что в недалеком будущем именно Россия сможет показать всему миру преимущества открытого общества. Конечно, Джордж Сорос - идеалист, но он этого не признает и продолжает прилагать усилия к созданию открытого общества. Можно только радоваться тому, что он так делает, и желать ему долгих лет жизни, сохранения исключительного жизнелюбия, юношеской энергии, мощи во всем.
Говоря об активности Сороса, нельзя не подчеркнуть, что и по сей день его трудно застать дома, он непрестанно ездит по миру, скрупулезно следит за своими фондами. Кстати, в этом отношении он совершенно непохож на подавляющее большинство меценатов. Ведь последние, как правило, отдав деньги на какую-то благотворительную цель, в конкретные дела не вникают, предоставляя тратить их средства по своему усмотрению тем, кому они их доверили. Джордж Сорос не таков. Он точно помнит, сколько долларов вложил в ту или иную программу, тщательно и каждодневно следит за тем, как претворяются в жизнь его программы, общается с их руководителями, знает детали работы, принимает каждый день уйму людей со всего мира. Конечно, его не раз обманывали, ему не раз приходилось признавать свою неправоту в каком-то вопросе, но если сравнить число таких случаев со всеми затеянными им операциями, то приходится признать, что результативность его работы исключительно высока. А если что-то оказывается неверным или кто-то оказывается нечестным, то санкции следуют немедленно. В этом ему тоже нет равных.
На своем личном примере я знаю, что среди множества людей, нередко известных своими выдающимися достижениями в науке, культуре, искусстве или государственном управлении, с которыми мне довелось в жизни встречаться и взаимодействовать, Джордж Сорос уникален. Он интереснее, притягательнее, с ним всегда непросто, но в то же время он образец четкости, открытости и благожелательности. В свои 70 лет он продолжает играть в теннис, шахматы, нарды, кататься на лыжах с горных вершин, в море он заплывает гораздо дальше, чем я, а вернувшись на берег, подтрунивает над моей слабостью. Он замечательно терпелив, когда ему говоришь не очень приятные слова. Он прислушивается к критике, а не строит из себя всезнайку. Он любит кино и смотрит все новые интересные фильмы, знает толк в искусстве, очень много читает, в последние 10 лет почти каждый год издает по книге, нередко столь спорной, что число критиков его мыслей зашкаливает. Последняя книга называлась "Крах мирового капитализма". Отрицательных рецензий на эту книгу было много, все критики никакого краха не усматривают, но все-таки он так часто оказывался прав в тех вопросах, которые другие (нередко, все) трактовали иначе, что не прислушиваться к нему уже никто не может.
Я убежден, что несколько поколений российских людей, так же как и миллионы людей в других странах, будут благодарны Джорджу Соросу. Он сделал так много для человечества, особенно для жителей Восточной Европы и бывшего Советского Союза, как не сделал ни один другой человек на Земле за всю историю человечества. Я впервые услышал это умозаключение в беседе с Нобелевским лауреатом, почетным Президентом Рокфеллеровского университета Джошуа Ледербергом и полностью с его утверждением согласен.
