Тематику номера определяют рубрики <Священные тексты в народной культуре> и
<Народная культура: опыты самоописания>.
Первая из них продолжает разговор о проблемах народного христианства, о
восприятии книжного наследия в традиционной культуре.
Фольклорные легенды, построенные на материале Ветхого и Нового Завета,
представляют один из интереснейших аспектов обширной темы - о роли и
значении Библии в традиционной народной духовной культуре. Интерпретация
библейских сюжетов в народных легендах наглядно показывает неординарность и
многоплановость фольклорной трактовки текстов, излагающих "священную
историю". Содержащиеся в народных легендах и поверьях анахронизмы, кажущаяся
алогичность соединения в пределах одного текста фрагментов различных
сюжетов, "вольное" обращение с именами и персонажами далеко не всегда
свидетельствуют лишь о поверхностном знакомстве носителей фольклорной
традиции с библейскими текстами. Напротив, носители фольклорной традиции
демонстрируют не только знакомство с каноническими и апокрифическими
сюжетами на темы библейской истории, но привносят в них черты национального
менталитета и элементы архаических верований.
В системе традиционной духовной культуры, реализующей себя в различных
"региональных" или "диалектных" вариантах, "народная Библия" также
представлена локальными версиями, специфика которых обусловлена
конфессиональной ситуацией того или иного региона, а также различной
степенью влияния книжной традиции на фольклорные повествовательные жанры.
Сравнение "национальных изводов" славянской "народной Библии"
свидетельствует о неоднородной интеграции в фольклорную среду книжных
текстов (канонических библейских книг, апокрифов, поучений, литургических
текстов). В то же время материал показывает, что на основе устных локальных
версий Священного Писания может быть не только создан единый
восточнославянский фольклорный "библейский" свод, но также изучены
семиотические механизмы усвоения письменного текста и особенности его
рецепции в системе народных представлений.
Важным аспектом в изучении "текстового воплощения" народно-религиозных
представлений является сравнение славянских материалов с материалами,
почерпнутыми из традиций этнических соседей. В этом номере журнала читателям
предлагается подборка "библейских" фольклорных текстов из разных регионов
Восточной Славии (Каргополье, Тамбовщина, Кировская обл., Украинские
Карпаты), а также статьи, посвященные особенностям бытования священных
текстов в неславянских традициях - у коми и литовских татар.
Рубрика <Народная культура: опыты самоописания> появилась на страницах
<Живой старины> впервые.
Cколь бы хорошо ни понимал свой предмет исследователь народных традиций --
этнограф, фольклорист или диалектолог, он практически всегда является
посторонним по отношению к изучаемой культуре. Нас не должны вводить в
заблуждение различные приемы <погружения> в нее и методы <включенного
наблюдения> -- глубина такого <погружения> имеет свои пределы, а ресурсы
<наблюдения> ограниченны. Субъект наблюдения не может полностью
отождествиться с объектом -- ни психологически, ни операционалистически;
исследователь останется городским человеком, представителем своей социальной
среды, со своими целями и знаниями, от которых он не в состоянии отказаться.
Да и не должен: сам процесс наблюдения, ради которого эта операция
производится, в этом случае станет неосуществимым.
Но возможны исключения. Есть знатоки народной традиции, которые не
<погрузились> в нее, а родились в ней. В силу жизненных обстоятельств и
душевных устремлений они продолжают ощущать народную культуру как <свою>, но
одновременно владеют языком образованного сословия (подчас даже языком
науки); у них есть умение и, главное, желание говорить об этой культуре и от
ее лица.
Это дает право на многое. Любитель-диалектолог исправляет неточности и
упущения лингвистов, неадекватно, по его мнению, описавших язык
архангельских поморов, и в результате создает грандиозный по своему
воплощению лексикографический труд. Основатель краеведческого музея в деревн
е Мартыново С.Н. Темняткин, школьный учитель и журналист, использует для
своего края одно из его исторических обозначений -- <Кацкий стан> (от
названия реки Кадка), называет местное население <кацкарями> и считает их
носителями особого <кацкого диалекта> (с чем вряд ли согласятся многие
языковеды). C 1992 г. он выпускает замечательную краеведческую газету
<Кацкая летопись> (вышло больше сотни номеров), включающую исторические,
этнографические, фольклорные материалы.
Таковы авторы данного раздела. Это люди разных поколений, разных профессий и
разной судьбы (представитель сельской интеллигенции, почти никогда не
выезжающий за пределы своего края, или, напротив, человек, получивший
техническую специальность и покинувший <малую родину>). Объединяет одно:
неразрывная связь с языком и культурой родных мест, которая позволяет
мгновенно, по случайному сигналу памяти вспомнить колоритный говор
односельчан, составить многотомный этнодиалектный словарь, рассказать о
самоощущениях носителя традиции -- повседневных и в драматические моменты
жизни.
В номере представлен также обзор выставки <Христианство в быту и культуре
народов России XIX-XX вв.>, проходившей в Российском этнографическом музее
(Санкт-Петербург) на рубеже веков и приуроченной к 2000-летию христианства.
В ее организации наряду с РЭМ участвовали Государственный музей истории
религии, НИИ Музей антропологии и этнографии РАН (МАЭ), Институт русской
литературы (Пушкинский Дом), Российская Национальная библиотека,
Санкт-Петербургская епархия РПЦ и христианские церкви Санкт-Петербурга.
Устроители выставки впервые предприняли попытку осмыслить многомерное
воздействие христианства на традиционно-бытовую культуру народов Российского
государства, общественный и семейный быт сельского коллектива и личности в
XIX--XX вв.
Русская традиционная культура
