|
|
(Вопросы истории естествознания и техники. 1984, N 2, 114-125)
А. Л. Вассоевич (Ленинград)
Летом 1982 г. в журнале "Техника и наука" была напечатана статья "Величайшая мистификация в истории?" [1, с. 28-33], ошеломившая многих. М.М.Постников, отрицая существование античности, одним махом попытался зачеркнуть три тысячелетия в развитии мировой цивилизации. Казалось бы, эта "величайшая" культурно-историческая ампутация столь абсурдна, что не следует придавать ей серьезного значения. Ведь прежние сочинения М. М. Постникова и его последователей [2, 3] уже были развенчаны на страницах ведущих советских исторических журналов [4, с. 171-195; 5, с. 70-82].. Однако идеи М. М. Постникова приобрели известную популярность среди неспециалистов в области общественных наук. Журнал "Техника и наука" предоставил им возможность публиковать статьи, в 'которых (в полном согласии с концепцией М. М. Постникова) утверждалось, что античной артиллерии существовать не могло [6, с. 30-33; 7, с. 36], что кумранские рукописи подделаны в 40-х годах нашего века [8, с. 28-30], что радиоуглеродные датировки неправильны [9, с. 31-32], что греческого огня никогда не было [10]. Именно обилие подобных публикаций заставляет нас вновь вспомнить "Величайшую мистификацию в истории?", которая послужила для некоторых любителей всевозможного рода ниспровержений заразительным примером, и посвятить настоящую статью критическому разбору "Величайшей мистификации...", а также анализу феномена Постникова.
Уверовав (под влиянием книг Н. А. Морозова [13-15], что античности никогда не существовало, М. М. Постников решил упразднять античные "документы". Таковые действительно не дают "цепочки последовательных копий от античности до момента... тиснения на типографском станке", но А) недостающие звенья методами современной филологической науки восстанавливаются не менее уверенно, чем, скажем, недостающие части скелета в палеонтологии, и Б) многие античные "документы", в том числе литературные памятники, дошли до нас в более или менее дефектных экземплярах, древность которых -- вне сомнения.
М. М. Постников (сознательно или по незнанию?) умалчивает о существовании: так называемых "вспомогательных" исторических дисциплин, которые давно выработали совершенные методы датировки. Точность палеографических датировок подтверждается множеством датированных рукописей, а также психологически и биологически обусловленной динамикой изменения форм письма во времени. Если же -- следуя "методикам" М. М. Постникова -- объявить их поддельными, остаются естественно-научные методы определения возраста памятников [14]. Вообще же, неизвестных М.М. Постникову фактов так много, что невольно возникает вопрос: как можно, выхватывая разрозненные сведения, строить на их основе "концепцию", противоречащую всей совокупности исторических источников? Даже поставив под сомнение подлинность рукописей, нельзя отмахнуться от памятников материальной культуры. Достаточно усомниться в историчности Цезаря -- и встанет задача доказать неаутентичность сотен надписей, десятков скульптурных и архитектурных памятников, тысяч монет.
С удивительной небрежностью оперирует М, М. Постников и фактами средневековой истории. Проиллюстрируем это на примерах, взятых из "Величайшей мистификации...".
М. М. Постников говорит: "Рукопись Тацита его открывателю Поджо принес около 1425 г. какой-то безвестный монах из какого-то северогерманского монастыря; имя. монаха и местонахождение монастыря Поджо никому не сообщил". (Подтекст этого пассажа "...сочинения Тацита являются умелой фальсификацией, сделанной Поджо, который как раз в момент "открытия" им Тацита отчаянно нуждался в деньгах".)
В действительности Поджо Браччолини в 1425 г. лишь начал переговоры о приобретении уникальной рукописи "Opera minora" Тацита. От монаха Хершфельдского аббатства (монастырь расположен близ Фульды) Поджо получил лишь инвентарный список, в котором упоминались малые произведения Тацита. Во время трудных переговоров монаха пытались склонить к тому, чтобы тайно привезти рукописи в Рим, но дело так и не увенчалось успехом. Только через 30 лет папа Николай V отправил в Хершфельдское аббатство специального посланника и получил драгоценные рукописи. Что же касается "Анналов" Тацита, то первые шесть книг этого произведения были доставлеиы в Италию в 1508 г., т. е. через полвека после смерти Поджо [15, с. 81].
Важнейшими рукописями, сохранившими нам труды Тацита, являются Codex Laurentianus 68, 1, т. е. Mediceus I (единственный источник для первой половины "Анналов") и Codex Laurcniianus 68, 2, или так называемый Mediceus II (источник II части "Анналов" и "Истории"). Обе эти рукописи относятся к XI в., т. е. ко временам, когда не родился еще ни Поджо, ни даже его деды и прадеды [16].
Далее М. М. Постников пытается подвести читателя к мысли, что фальсификацией являются и риторические сочинения Цицерона, что их де в 1420 г. подделал миланский профессор Барцицца. Между тем риторические сочинения, т. е. "De oratore", "Orator" и "Brutus", дошли до нac в рукописях, куда более древних, чем 1420 г. Так, сочинение "Dе oratore" сохранено следующими манускриптами: 1) Codex Abricensis 238 -- IX в., 2) Codex Harleianus 2736 -- IX в., 3) Codex Erlangensis 848 -- X в. [17].
"Orator" представлен рукописями: Codex Trecensis bibliothecae municipalis 552 (написан до 1343 г.) и Codex Oxoniensis Bodleianus latinus class, d. 37 1412 г. [18].
"Brutus": наличествует fragmentum Cremonense IX в. Большинство рукописей действительно относится ко времени после 1420 г., но к Барцицце имеет отношение лишь одна! [19].
Дезинформирует читателя М. М. Постников и когда утверждает, что "Платон был фактически неизвестен гуманистам до 1482 г., когда Фичино опубликовал латинский перевод его диалогов. Однако, несмотря на многочисленные требования друзей и издателей, Фичино никому нс показывал греческих оригиналов, а после его смерти они пропали бесследно".
В действительности Платон был "фактически" известен не только гуманистам, но и всему средневековью -- как христианскому, так и мусульманскому. Имя Афлатуна -- так называли Платона арабы -- встречается в арабской литературе IX-XVI вв. достаточно часто [20, с. 173; 21, с. 386]. Некоторые из его сочинений были переведены. Более того, идеи платонизма и неоплатонизма оказывали определенное влияние на развитие средневековой арабской философии.
Что же касается попытки внушить читателю мысль, будто оригиналы Платона бесследно пропали (со скрытым подтекстом: их де никогда и не было -- Фичино их подделал), то и по сей день существуют рукописи: Codex Clarkianus sive Bodleanus, датированный 895 г., Codex Parisinus 1807, тоже конца IX в., и многие другие, в руках Фичино не бывавшие [22].
Тривиальный прием применен М.М.Постниковым в отношении "Афинской политики" Аристотеля, древность папирусного экземпляра которой столь же мало поддается сомнению, как и древность любого папируса. Подробности же обнаружения хищнически добытых или украденных предметов, в том числе и древних рукописей, всегда "остаются тайной", которой больше всего интересуются правоохранительные органы.
Итак, наступление на античную историю М. М. Постников начинает с нелепой "расправы" над ее источниками. "Могла ли античная книга дойти до нас?" -- задает он риторический вопрос и сразу же отвечает: "...продолжительность жизни книги всего несколько столетий. Поэтому, чтобы она могла сохраниться в веках, ее нужно периодически переписывать". Несостоятельность этого утверждения явствует из сказанного нами выше. Добавим лишь, что до нас дошли не только сотни самых что ни на есть подлинных античных книг, но и книг куда более старых -- древнеегипетских. Мы имеем в виду папирусные свитки, в изобилии сохранившиеся в сухом климате нильской долины. Древнейшие из них относятся к эпохе Старого царства, т. е. к III тысячелетию до н. э. Некоторые свитки имеют значение для истории естествознания и техники. Среди них такие древние тексты, как: 1) Кахунский медицинский папирус, относящийся к 1850-м годам до н. э. (эпоха Среднего царства); дл. -- 1 м, шир. -- 32 см [23]; 2) Хирургический папирус Эдвина Смита, датируемый 1550-ми годами до н. э. по палеографическим данным, но, вероятно, восходящий к куда более древней рукописи; дл. -- 4,7 м, шир. -- 32 см [Новое комментированное издание этого текста в настоящее время готовится в ИИЕТ АН СССР автооом настоящей статьи. Из зарубежных изданий лучшее принадлежит Дж. Брестеду [24]. ]; 3) Большой медицинский папирус Эберс, датируемый временем правления Амен-хотпа I, т. е. XVI в. до н. э.; дл.-- 20,5 м [25]; 4) Берлинский медицинский папирус датируется приблизительно 1300-ми годами до н. э.; дл. -- 5,2 м, шир. -- 20 см [26] и т. д.
Сохранились математические папирусы: 1) Московский математический папирус, относящийся ко времени XII египетского царского дома (эпоха Среднего царства), изданный акад. В. В. Струве [27]; 2) Папирус Ринд, датируемый XVIII в. до н. з., содержащий рецепты решения 80 задач [28]. Комментарии, как говорится, излишни.
Не возвращаясь к вопросу о сохранности античной книги, уточним нечто о монахах, причастность коих к переписыванию античных книг вызывает у М. М. Постникова большие сомнения.
Во-первых, в "раннем средневековье" среди монашества не "царила почти полная безграмотность", ибо: А) на Западе светские школы исчезли лишь к VII в., а традиции утонченного образования жили островками (Ирландия, Испания, Италия) в течение всех "темных" веков; Б) на Востоке культурная традиция античности жила до 1453 г. (год взятия Константинополя турками-османами), поддержанная мощью государственного аппарата, а затем перешла на Запад.
Во-вторых, утверждение о том, что "грамотные люди отнюдь не пользовались уважением: на них смотрели со страхом, как на колдунов, прикосновенных к магии и нечистой силе", нуждается в каких-либо примерах. Без этого оно типологически уподобляется "открытию" Олжасом Сулейменовым "факта" основания Киева хазарами. Автор книги "Аз и я" [29] тоже, как это убедительно показал акад. Д. С. Лихачев [30, с. 310-328], любит сам себе выдумывать источники, уподобляясь герою твеновских "Простаков за границей", который, "прочитав главу из путеводителя, перепутывает из-за плохой памяти все факты, а потом отправляется искать жертву, чтобы обрушить на нее эту мешанину под видом познаний...
-- Видите этот холм на африканском берегу?... Это Стопка Геркулеса, так сказать, а вот ее ультиматум, рядом с ней" [31, с. 107] [На эту литературную параллель любезно обратил мое внимание Р. А. Гимадеев.].
Относительно утверждения, что "официальные церковные власти лишь мирились с грамотностью, как с неизбежным и необходимым злом", напомним М. М. Постникову, что христианство есть религия Писания и книга является в церковной службе одним из священных предметов. Христианство без грамотности существовать не может, и как раз в IX в., в пору "почти полной безграмотности", первоучители славянства, свв. Кирилл и Мефодий создали ту самую славянскую азбуку, с помощью которой Постников и К° не сегодня-завтра и их "отменят".
"Вымышленный" Кассиодор, "фактические сведения" о котором "скудны", -- одна из тех фигур раннего средневековья, с которой мы знакомы почти всесторонне. Сия "мифическая" персона оставила наследие, умещающееся в двух томах in folio убористой печати XVII в. Рукописи VI в. из Вивария Кассиодора хранятся в Ленинграде в ГПБ [32, с. 81, 91, 119]. Ознакомление с уставом кассиодоровского Monte-Cassino могло бы уничтожить сомнения любого непредвзятого человека в том, что монахи раннего средневековья действительно переписывали книги [33, 147-155].
Реальным фактам средневековой истории противоречит и утверждение М.М.Постникова о том, что "на звание коллекционеров языческих и вольнодумных текстов монахи очень плохие кандидаты". Так, Теодульф, епиcкоп Орлеанский (один из наиболее ученых и даровитых поэтов при дворе Карла Великого), в своем епископстве жил как меценат, любитель роскоши и языческого искусства. Он не только завел в своем епис-копстве scriptorium, но и собирал всевозможные античные предметы, которые описывал в отдельных стихотворениях [33, с. 269]. Хорошую начитанность в языческой поэзии, к примеру, обнаруживает в своих стихотворениях Алкуин, один из виднейших деятелей первого этапа каролингского возрождения (диакон и глава архиепископской школы в Йорке с 778 г.) [33, с. 257]. С глубочайшим интересом к языческой античной культуре сталкиваемся мы и в более поздние времена. Например, Бальдерик Бургельский (с 1089г. аббат Бургельского монастыря) был страстным почитателем Овидия и Цицерона [34, с. 233]. Из текстов языческих писателей составлялись centones "благочестивого" содержания, как, например, библейский cento Пробы Фальконпи (Фальтопин) или "CristoV Pa scwn" в Византии.
Не совсем "точен" М. М. Постников и объявляя "атеистической" поэму Лукреция "О природе вещей", ибо Эпикур (страстным поклонником которого был великий римлянин) учил не о небытии богов, а об их невмешательстве в людские дела. Поэма, кстати, начинается обращением к Венере: "Aeneadum genetrix, hominom divomque voluptas, alma Venus...".
Подтверждением народной мудрости "слышал звон, да не знает, где он" может служить следующее рассуждение, заимствованное из "Величайшей мистификации...": "Историки утверждают, что сохранилась записка (?) Цицерона от 15 марта 44 г. до н.э..., возможно, относящаяся к убийству Цезаря: 'Поздравляю тебя, радуюсь за тебя... хочу знать, что ты делаешь и что происходит'. Не странно ли, что эту записку тоже добросовестно переписывали столетиями благочестивые монахи?"
Отметим, что М. М. Постникон исказил и сократил текст "записки", т. е. письма DCCI Цицерона к Луцию Минуцию Басилу [35]. Сомнения же по поводу многовекового переписывания этой "записки" могли бы быть легко рассеяны при чтении любого учебника по истории римской литературы. Переписывали не "записку", а весь свод писем Цицерона -- непревзойденный стилистический образец.
Не менее шокирующим является и следующее утверждение М. М. Постникова: "Чтобы переписывать научные, например, математические сочинения, надо хотя бы понимать их ценность и иметь в виду хотя бы одного возможного читателя. А кто в VIII-X вв. мог понимать и ценить Евклида. Архимеда и Аполлония?" М. М. Постникову даже неизвестно, что в конце IX в. кесарем Вардой был восстановлен Константино-польский университет, а ректором его стал знаменитый Лев Математик [36, с. 338-366].
Совершенно неуместна ирония М. М. Постникова в отношении средневековых арабов, которые действительно сохранили в переводах на свой язык некоторые произведения античной литературы. К примеру, некоторые части I книги "Peritwn 'IppokratonV kai PlatwnoV dogmatwn" Галена дошли до нас лишь в арабском переводе, озаглавленном: "ал-макала ал-'ула мин ара' ибукрат ва афлатун" [37, с. 72]. Но не только античные медицинские сочинения переводились на арабский язык. Средневековых арабских ученых интересовали и научные труды Аристаталиса -- Аристотеля и философские диалоги Афлатуна -- Платона. Мы уже упоминали об интересе к неоплатонизму среди средневековых арабских философов. Чтобы наше утверждение не показалось М.М.Постникову голословным, напомним, что в Ленинграде в ГПБ хранится, к при-меру, арабский текст так называемой "Теологии Аристотеля" [Полное арабское заглавие этого любопытнейшего памятника такое: "китаб ари-статалис ал-файласуф ал-мусамма би-л-йунанийа усулуджийа ва хува каул cала ар-рубубийа тафсир фурфурийус ас-сури". Арабский перевод сделал "Абд ал-Масих, ибн сАбд Аллах Hacимa из Эмессы (ал-Химси) в правление халифа Мустасима (218/833 -- 227/842 гг.). Затем этот перевод был отредактирован для сына Мустасима, 'Ахмада, знаменитым арабским философом ал-Кинди. В. Розе считал арабский текст непосредственным переводом с греческого оригинала. Такая точка зрения согласуется со словами предисловия ко второй редакции латинского перевода этого памятника: "... qui de graecis in earn linguam (i. e. in linguam arabicam) conversi decebatur ab Abe-dama Sarraceno quodam". А. Я. Борисов считал, что перевод был, по-видимому, сделан с не дошедшего до нас сирийского текста [38, с. 83-98].], содержащий на самом деле извлечения из трех последних Эннеад Плотина.
Но как уповать на знакомство М. М. Постникова с арабской словесностью, когда его лингвистическая неосведомленность со всей очевидностью проявляется в утверждении: "Средневековым монахам классическая латынь была неизвестна. Можно ли представить себе не знающего этого языка монаха, скрупулезно переписывающего, как машина, Цицерона?".
В действительности, разница между цицеронианской и средневековой латынью приблизительно соответствует разнице между языком Пушкина и языком Постникова. Венчает первую главу "Величайшей мистификации в истории?" силлогизм: "I) без переписывания античная книга дойти до нас не могла; 2) осуществлять переписывание было некому, и потому его не было; 3) следовательно, античная книга до нас дойти не могла". Но 'как явствует из сказанного выше, в силлогизме этом ложны все члены.
На самом деле: 1) многие античные книги дошли до нас в своем древнем виде, еще большее их число сохранилось в средневековых копиях; 2) в средние века были (прежде всего среди духовенства) грамотные люди и потому древние книги продолжали переписываться; 3) следовательно, античная книга до нас дошла.
Можно и далее анализировать приведенные в "Величайшей мистификации..."
примеры, но характерной чертой любого из них будет либо страшная путаница
в исторических фактах, либо заведомое их искажение. Чего, скажем, стоит
пространное рассуждение М. М. Постникова, озаглавленное "Без бумаги не
обойтись" (основная мысль:
античная книга вообще существовать не могла, ибо бумаги не было, следовательно,
писать было не на чем), когда общеизвестно, что Египет в древности в изобилии
снабжал папирусной "бумагой" все Средиземноморье.
Более убедительным, может, пожалуй, показаться неискушенному читателю
какой-нибудь пассаж вроде следующего: "Текст Геродота буквально пестрит
ошибками, многие из которых выдают его средневековое происхождение. Но
вместо того, чтобы признать его фальшивость, историки всячески выгораживают
Геродота: ошибки его (достигающие, например, при изложении истории Египта
полутора тысяч (!) лет) приписываются его некритическому отношению к собственным
информаторам (среди которых, кстати сказать, были египетские жрецы,
обязанные знать историю своей страны)...".
Действительно, о многих периодах древнеегипетской истории Геродот имеет довольно туманное представление. К примеру, эпоха Среднего царства длилась около 500 лет. Она начинается на исходе III тысячелетия и заканчивается около 1600 г. до н.э. По списку Манефона (египетского жреца эпохи эллинизма, писавшего по-гречеоки) на этот период приходятся девять династий -- с IX по XVII [39, с. 226]. Между тем из всего обилия египетских царей Среднего царства Геродоту известен только SeswstriV -- Се-н-Восре (егип. Z-n-Wsr.t, дословно "Человек (богини) Восре"), да еще MoiriV, но геродотовская форма имени этого царя соответствует в иероглифике не какому-либо реальному царскому имени, а египетскому словосочетанию Mr-wr "Большой канал".
Однако причины таких искажений заключаются отнюдь не в том, что "История" Геродота была написана в средние века. Дело именно в так называемых "жрецах", точнее в храмовых служках, которые рассказывали всевозможные легенды, где отголоски действительных событий перемежаются со сказками.
Представим себе, что, путешествуя, некий иностранец вздумал бы черпать сведения о прошлых веках нашей Родины не из литературы, а беседуя со свечницами и другими престарелыми служительницами православных храмов. Что узнал бы он о московских князьях? И разве в силах были бы эти "жрицы" перечислить ему всех московских князей, скажем, от Даниила Александровича до Иоанна Грозного? Ведь не секрет, что не всякий школьный учитель истории в наше время их знает.
Впрочем, допустим на мгновенье, что М. М. Постников прав и "Отца истории" действительно не существовало. Но это допущение повлекло бы за собой ряд других:
М. М. Постников, грубо преувеличивая, говорит о том, что "в раннем средневековье (VI-IX вв.) среди монашества царила почти полная безграмотность". Но как же согласовать это утверждение с допущением, что какие-то "невежественные" монахи смогли написать мало того, что по-гречески, да и еще на ионийском диалекте, огромное сочинение историко-географического характера. Но, быть может, "Историю" Геродота сочинили не западные монахи, а византийцы, или, быть может, она была написана, т. е. подделана, уже гуманистами?
Допустим, но так или иначе нам придется признать, что либо средневековые монахи, либо гуманисты были неплохо осведомлены в египтологии, потому что по сравнению с ошибками и неточностями достоверные сведения о Египте занимают у Геродота куда большее место. Логика потребует заключить, что в "эпоху почти полной безграмотности" кто-то, подобно Ж.-Ф. Шампольону, дешифровал египетские иероглифы (только на много веков раньше) и даже вел, подобно немецким и английским ученым XIX-XX вв., систематические археологические раскопки в Египте.
В "Истории" Геродота упомянуто большое число имен египетских царей. Конечно, М. М. Постников может заявить, что эти имена также выдуманы, но выдумать их без знания египетского языка (по крайней мере на уровне лучших египтологов XX в.) можно лишь в том случае, если самому быть современником египтян V в. до н. э. и слышать, как эти имена произносились. Дело в том, что большинство египетских имен было именами-предложениями, именами-словосочетаниями. Смысл их имел религиозно-магическое значение и отчетливо воспринимался древними египтянами. Имена же, записанные Геродотом с помощью греческих букв, находят соответствия не только в памятниках иероглифической письменности (в том числе раскопанных буквально на наших глазах в XX в.), но и в памятниках вавилонской н ассирийской клинописи, извлекать которые из-под земли начали вообще лишь в XIX-XX вв.
Приведем несколько примеров. Геродот (II, 42) говорит: 'Amoun gar Aiguptioi Kaleousi ton Dia "Египтяне называют Зевса Амун". Одно это высказывание убеждает в том. что Геродот слышал живых египтян. Греки ведь (в том числе и Геродот в Других местах своей "Истории") называли египетского бога Jmn -- " 'Ammwn (Такое название, по всей видимости, основано на этимологизации со словом ammoV "песок".) А вот египтяне (по крайней мере с VII в. до н.э., 'как это явствует из клинописных передач [40]) называли своего бога Амун. Египетское имя Jmn-jr-dj-sw "Амун давший его" закономерно (теперь это выяснилось [41, с. 111-115; 42, с. 130-135]) передается Геродотом как 'AmurtaioV (ср. ассирийское "'A-mur-te-se, вавилонское "A-mu-ru-ta-'-is, арамейское 'mwrtys и т. д.).
Что же касается старинных рукописей "Истории" Геродота, то они распадаются на две ветви: флорентийскую (stirps Florеntina) -- самые древние рукописи Х-XI вв. и римскую (stirps Romana) -- все рукописи XIV в. Кроме того, существуют папирусные отрывки Геродота, относящиеся ко II-III вв. н. э. [43, с. II].
Впрочем, геростратовский пыл автора "Величайшей мистификации..." не удовлетворяется словесным истреблением Тацита н Цицерона, Платона и Геродота -- этих величайших сынов человечества. В качестве новых жертв избираются Витрувий и Ориген, Цельс и Тертуллиан, Евклид и Птолемей.
"Громко вопиет о своей фальсифицированности, -- декларирует М. М. Постников, -- сочинение Витрувия "Об архитектуре", в котором гелиоцентрические (!) периоды обращения планет указаны с минутной точностью, неизвестной даже Копернику. По-видимому, здесь мы имеем дело не со злостной, а с вынужденной фальсификацией, когда молодой ученый (Альберти?), отчаявшись издать книгу под своим именем, был вынужден (то ли по собственной инициативе, то ли под давлением издателя) выпустить ее в свет под древним псевдонимом, чтобы обеспечить ей лучший сбыт" [gorm 1].
Из сказанного явствует, что автор "Величайшей мистификации..." не знает, когда умер Леон-Баттиста Альберти и когда вышло в свет editio princeps Витрувия. Ведь если Альберти умер в 1472 г., а первоиздание Витрувия начало выходить через 12 лет после его смерти, то как мог "молодой Альберти" (умерший в возрасте 68 лет) "то ли по своей собственной инициативе, то ли под давлением издателя" заботиться о том, чтобы обеспечить книге "лучший сбыт". Абсолютно неуместны и намеки на какие-то обстоятельства, из-за которых де Леон-Баттиста Альберти "был вынужден" издать свои архитектурные сочинения "под древним псевдонимом". Никаких обстоятельств (ни при жизни Альберти, ни после его смерти) и быть не могло, ибо вдохновил Альберти на сочинение своих собственных, а не Витрувиевых "Десяти книг о зодчестве" папа Николай V. Лично ему, по свидетельству современников, в 1452 г. читал Альберти свое сочинение, подготовить которое к изданию он сам не успел. Это сделал уже после смерти автора его двоюродный брат Бернардо в 1485 г., т. е. примерно в то же время, когда начали издавать Витрувия.
При жизни своей Альберти по рукописям знал сочинения Витрувия. Но он отнюдь не стремился приписывать ему своих собственных сочинений. Наоборот, он старался превзойти этого кумира всех возрожденцев. Считая, что сочинению Витрувия присуща известная неряшливость и темнота изложения, Альберти стремился выражаться красивее и яснее. Кроме того, из чувства специфического римского патриотизма, он избегал употреблять греческие термины, которыми Витрувий широко пользовался, и т. д. и т. п. [44].
Древность "De architectura libri decem" Витрувия несомненна. Из 55 списков, восходящих к одному архетипу, 15 относится к IX-XI вв. Это неудивительно, ибо в средние века Витрувий не был забыт. Экземпляр его сочинения имелся у Эгинхарта -- ближайшего советника Карла Великого в области строительства. Упоминания о Витрувии мы встречаем в сочинениях Кассиодора (VI в.) и Винсента из Бовэ (XIII в.) [45, с. 12], следовательно, М. М. Постников вновь пытался дезинформировать своих читателей. Сказанное относится и к. попытке объявить Витрувия "гелиоцентристом", ибо в книге IX (гл. 1, 2) древний теоретик архитектуры прямо заявляет, что "середина земли вместе с морем естественно помещается в центре мира", что "небо, образуемое созвездиями и звездными путями", "неизменно вращается вокруг земли и моря".
Очередной жертвой М. М. Постникова становятся так называемые учителя
церкви и их идеологические противники. М. М. Постников пишет: "Бывают мистификации
и Другого рода. Например, известен резко антихристианский писатель II века
Цельс. Его сочинения до нас не дошли, а его взгляды известны только по
сочинению опровергавшего его Оригена. Обращает на себя внимание, что Ориген,
подробно цитируя Цельса и аккуратно излагая его взгляды, никак по существу
их не опровергает, ограничиваясь грубой бранью и заявлениями типа -- это
невозможно, ибо противоречит Священному Писанию". Не является ли здесь
"Ориген" лишь маской антиклерикального автора, решившего в такой форме
изложить свои взгляды?". Так М. М. Постников демонстрирует полное непонимание
исторического подхода к явлениям культуры и, в частности, непонимание основ
религиозного мировоззрения. Ведь слова Священного Писания (и в особенности
Св. Евангелия) для Оригена, как и для всех христиан, суть высший аргумент,
ибо даны человечеству посредством божественного откровения.
Думается, что после этого мы вправе уже более не утруждать читателя
разбором аналогичных "доказательств" фальсифицированности сочинений Евклида,
Аристотеля и Птолемея.
Но М. М. Постников идет дальше. Он начинает одним махом упразднять целые жанры античной литературы. Чего стоит, например, такое заявление: "Особенно фантастичны сообщения "классиков" о военном деле, что, впрочем, и не удивительно, если учесть кабинетный характер учености их истинных авторов". И становится ясно: либо автор "Величайшей мистификации..." никогда не читал даже русских переводов античных военных писателей, либо он не имеет даже элементарных представлений о военном деле.
Возьмем, к примеру, свидетельства древних писателей об изготовлении и использовании в военных целях всевозможных зажигательных смесей. В наш век огнеметов и напалма уличить античных авторов в каких-либо "кабинетных" "фантазиях", не сообразующихся с химической реальностью, не составило бы большого труда. Между тем все известные нам свидетельства древних писателей о зажигательных смесях (в том числе и об искусственной нефти) [46, с. 89-93; 47, с. 82-90] могут быть признаны достоверными, ибо согласуются с современными химико-технологическими представлениями.
Что же касается обвинения военных писателей (следовало бы уж обвинять полководцев!!!) в том, что "они, не считаясь с элементарными требованиями стратегии, выбирают для побед такие неудобные пункты и такие условия, при которых можно только погибнуть", то порекомендуем М. М. Постникову вспомнить хотя бы переход Суворова через Альпы...
Интересно, что идеи М. М. Постникова, касающиеся военного дела, нашли свое развитие в публикациях Д. Зенина [48, с. 35-37], П. Солонаря [6, с. 30-33], В Баранова [7, с. 36] и Д. Николаева [10, с. 23-25]. Эти авторы обрушились на самую возможность существования древней метательной артиллерии и зажигательных смесей.
Так, к примеру, П. Солонарь вполне серьезно утверждает, что метательных машин существовать не могло, ибо "они не оставили следов своего боевого применения".
Трудно себе представить, какими могли быть эти следы, если учесть, что камни и стрелы не взрываются и стен не разрушают. Известны зато многочисленные находки античных метательных снарядов. Найдены, наконец, остатки самих боевых машин.
Но доводом в пользу невозможности существования древней метательной артиллерии, оказывается, может служить даже такое рассуждение: "Из наследия античной древности самыми достоверными можно считать только глиняные таблички с клинописными текстами ассирийцев, найденные при раскопках Ниневии и Вавилона". (Подтекст: раз в клинописных табличках о метательных машинах не говорится, то их не было.) При этом П. Солонарь забывает, что находимые в Месопотамии глиняные таблички отношения к античной культуре вообще не имеют. Искать же в ассирийских текстах (последние из которых могут датироваться лишь 605 г. до н. э. -- годом гибели ассирийской державы) каких-либо упоминаний о метательных машинах довольно странно, либо таковые были изобретены греками в IV в. до н. э.
Аргументы типа: "все греческие и римские тексты известны только из средневековых рукописей, древнейшие из которых датируются XIV-XV вв.", а потому-де их свидетельства абсолютно ненадежны, явно заимствованы П.Солонарем из арсенала М.М.Постникова. Несостоятельность их показана в начале статьи. К тому же возраст рукописей прямого отношения к достоверности сообщаемых в них сведений не имеет.
Среди "доказательств" в стиле М. М. Постникова должно быть упомянуто и такое: П. Солонарь сначала приписывает древним разрушение крепостных стен с помощью метательных орудий, затем вполне справедливо замечает, что это невозможно, и, наконец, делает вывод, что метательных машин, стало быть, существовать не могло.
На самом деле никто в древности с помощью метательных машин каменные крепостные стены разрушать не пытался. Камнеметы при обстреле крепостей должны были разрушать легкие деревянные прикрытия, служившие для защиты людей и артиллерийских орудий. Только в редчайших случаях одним обстрелом из метательных машин удавалось разрушить городскую стену. Так, при осаде Родоса Деметрием Полиоркетом в 305-304 гг. до н. э. в ходе восьмидневного обстрела неожиданно рухнула крепостная сггена, наспех сооруженная из необработанных камней. Обычно же даже палубы деревянных кораблей оказывались достаточно прочными^ чтобы выдерживать разовые попадания из торсионных орудий. Лишь повторные попадания расшатывали корпус и выводили судно из строя [49, с. 292].
П.Солонарь дезинформирует читателя, когда пишет: "Не только Э. Шрамм,
но и его предшественник де Фолар экспериментировали с моделями метательных
машин. Однако, как только от уменьшенных копий переходили к изготовлению
более или менее подходящих для боя образцов, они сразу же разочаровывали
создателей" [6, с. 31].
В действительности генерал-лейтенант, д-р филологии Э. Шрамм
не только построил метательные орудия по описаниям древних, но и произвел
из них боевые стрельбы [50, с. 86]. Достигнутые им результаты были столь
впечатляющими, что гергерманские артиллеристы во время первой мировой войны
предприняли серьезные попытки использовать метательные машины в боевой
обстановке [49, с. 282].
Неудачная попытка В. Баранова реконструировать метательную машину на основе картинки "из учебника истории для пятого класса" [7, с. 36] имеет лишь то положительное значение, что еще раз доказывает, что "труды" Ф. П. Коровкина (к которым мы еще вернемся в конце статьи) древнюю историю грубо искажают. Тем комичнее положение М. М. Постникова и его последователей, когда они, исходя из премудрости учебника для пятого класса, мечтают древнюю историю сокрушить.
К сожалению, подобно тому как М. М. Постников вступил в сражение с античными полководцами, Д. Николаев вторгся в твердыни средневековой истории. "Вероятнее всего, -- пишет он, -- греческий огонь", так же как и вся доогнестрельная артиллерия, был придуман средневековым автором". Основанием для такого вывода служит голословное утверждение: "Решить эту задачу научная мысль средневековья не могла" -- аргумент типа "не может быть, потому, что не может быть никогда".
Между тем факты использования горючих веществ в военных целях мы находим еще в глубокой древности. Об этом свидетельствует одна из тех самых ассирийских клинописных табличек, в подлинности которых не сомневается даже П. Солонарь. Мы имеем в виду письмо царя Ашшур-аху-иддина (Асархаддоиа), вероятно, к богу Ашшуру, содержащее реляцию о походе 673 г. до н. э. на Шубрию. Из текста явствует: горючее вещество было использовано защитниками города Уппуму (современный Фум в 3 км к югу от Илидже), когда хуритский город осаждали ассирийские войска. Об этом событии ассирийский текст, составленный от лица Ашшур-аху-иддина, повествует в следующих словах:
II
(1) Пока я внутри этой области ходил победоносно,
(2) насыпь, которую против Уппуму, -- его царского города я велел утоптать,
(3) в (месяц) Улулу, день 21- uhulgallu -- день злой, порождение демона,
(4) б молчании ночи насыпь эту нефтью они облили и бросили огонь.
(5) По велению Мардука -- царя богов, повеял северный ветер -- дуновение
владыки богов;
(6) языки пламени охватывающего на Уппуму он повернул и
(7) на [сыпь н]е [схватил, а] стену его сжег и обратил в пепел-" [51,
с. 201-202].
Однако все рассмотренные нами несуразности блекнут по сравнению с тем, как упраздняет М.М.Постников Римскую империю. "Одно из самых удивительных и в то же время фундаментальных (sic!) наблюдении Морозова, -- говорится в "Величайшей мистификации...", -- состоит в обнаружении среди древних династий параллельных пар. Рассмотрим с этой точки зрения Римскую империю. Как известно, созданная Суллой и Помпеем (sic!!!), она практически распалась в III веке н. э. после Каракаллы (так называемый кризис III века). Мы будем называть этот период Римской империей II (сохраняя имя Римской империи I для легендарного периода семи римских царей от Ромула до Тарквииия). -- (А от Тарквиния до Суллы?! -- А.В.) "Империя была восстановлена (sic!!!) в конце III века н. э. Аврелианом и (sic!) Диоклетианом и просуществовала до конца V века. Этот период мы будем называть Римской империей III. Так вот, если составить последовательный список императоров II и III империй и сравнить, то по всем 27 позициям длительность их царствования совпадает (ложь!!! -- А.В.). Кроме числового параллелизма, Морозов указал также на определенный параллелизм событий... Более последовательно (и на базе некого полуформального алгоритма) этот событийный параллелизм был прослежен А. Фоменко. Оказалось, что он распространяется очень глубоко, доходя иногда до полного тождества биографий (соответствующим образом формализованных). Единственное рациональное объяснение этих совпадений состоит в том, что история империи II списана с истории империи III, а империя II является ее фантомной тенью, появившейся в результате добросовестных заблуждений и злостных фальсификаций более позднего времени. Не нужно, впрочем, думать, что мы можем доверять информации и об империи III. Напротив, внимательный анализ этой информации... показывает, что, по-видимому, она почти вся столь же ложна, как и информация об империи II".
Нет надобности еще раз показывать вопиющее несоответствие этих "полуформально алгоритмических" построений реальным историческим фактам. Столь неблагодарная работа с большой тщательностью проделана Е. С. Голубцовой, Г. А. Кошеленко, В. М. Смириным [4, с. 171-195; 5, с. 70-82]. Обратим внимание лишь на то, что процитированное многословное рассуждение М. М. Постникова сводится к очень пробой "математической комбинации":
Действие первое: Произвольно разделяем историю Рима на три части,
которые называем империя I, империя II, империя III.
Действие второе: Произвольно объявляем, что полученные в результате
разделения части равновелики и тождественны друг другу.
Действие третье: Объявляем, что империя II "является фантомной
тенью", т. е.=0.
Действие четвертое: Вопрошаем, чему при таких условиях равняется
вся история Рима в целом?
Можно красиво называть все это "полуформальным алгоритмом", но еще правильнее приравнять все это к научному творчеству первоклассника на уроках бывшей арифметики.
Итак, от "алгоритмического" метола остается задача для первоклассника.
Но, быть может, что-либо более значительное заключено в "полуформальности"?
Прибегнем к методу допущения. Допустим, что Постников и К° правы и история
Римской империи есть одна грандиозная средневековая мистификация. Допустим...,
но это допущение заставит нас допустить и кое-что такое, от чего, вероятно,
содрогнется любой здравомыслящий интеллигентный человек. Мы должны будем
признать существование в средние века не только развитой египтологической
науки, но и гигантского заговора средневековых монахов, которые в великом
множестве отправлялись в Египет, возводили там (псевдо)эллинистическо-римские
храмы и другие монументальные памятники, начертывали на них иероглифами
имена римских императоров, а потом еще и зарывали в землю иные из своих
"злостных фальсификаций", в том числе сотни греческих и демотических папирусов.
Можно даже будет высказать предположение, что именно для этого были предприняты
крестовые походы, и что, вероятно, затеяла все это папская курия с целью
подкрепить "притязания на мировое господство в религиозной и светской сферах
ссылками на прошлое могущество" [1, с. 32]. Иными словами, "Cognosco stilum
Curiae Romanae!"
["Узнаю стиль римского двора", -- так будто бы воскликнул
летописец Тридентского собора, когда кинжал убийцы поразил его в спину.]
Но если все-таки вернуться на почву реальных исторических фактов, то мы должны будем признать, что последовательность правления римских императоров так называемой "несуществующей" империи II можно установить не только на основании античных свидетельств, но и исходя из памятников египетской иероглифической письменности [52].
Итак, мы еще раз убедились в полной научной несостоятельности построений М. М. Постникова. Невольно хочется теперь в качестве легкого подражания автору "Величайшей фальсификации в истории?" задать вот какой вопрос: имеем ли мы дело со "злостной фальсификацией" или с "добросовестными заблуждениями"? Ни то, ни другое не может быть оправдано советской наукой, наукой, которая дала миру крупнейшего египтолога XX столетия -- Ю. Я. Перепелкина [53, с. 184-187] и непревзойденного коптолога и папиролога П. В. Ернштедта, издателя Московского математического папируса В. В. Струве и тонкого исследователя сочинений Геродота и Аристотеля -- А. И. Доватура; наукой, прославившей себя раскопками Б. Б. Пиотровского на Кармир-Блуре.
Но стоило ли вообще не только автору данной статьи, но и его предшественникам опровергать М. М. Постникова и тем самым заниматься доказательством очевидных для всякого культурного человека истин? Да, стоило, ибо М.М.Постников принадлежит к числу видных ученых, является доктором физико-математических наук, лауреатом, а стало быть, пользуется в определенных кругах авторитетом.
Феномен Постникова как раз и заключается в том, что в его лице мы сталкиваемся с интереснейшим соединением -- незаурядной ученостью в области точных наук при поразительном невежестве в гуманитарных областях. Такое соединение было бы невозможным во времена Кеплера или Лейбница, Ломоносова или Пирогова... Но сейчас, как мы убедились, оно возможно и, стало быть, дает пищу для размышлений науковедам. Есть ли гарантия, что завтра не объявится доктор химических или технических наук, который не пойдет дальше Постникова и не заявит, что Карла Великого не существовало, что это де солнечный миф, что не было ни пророка Мухаммеда с его многочисленными женами, ни тем более князя Владимира? Ведь параллелизм можно при желании отыскать и в исторических событиях средневековья.
В заключение позволим себе высказать предположение о причинах, приведших к возникновению феномена Постникова. Они кажутся нам достаточно простыми. Ни для кого не секрет, что в послегимназические времена преподаванию древней истории в школе уделялось мало внимания. Что же касается изучения древних языков, то оно в средних школах большинства союзных республик было ликвидировано. К тому же известно, что и в наши дни иные учителя при подготовке и проведении уроков истории в пятых классах пользуются недоброкачественными методическими пособиями, в которых фактический материал либо изжит полностью, либо с его остатками манипулируют с легкостью воистину постниковской. Проиллюстрируем это на примере "Методического руководства к пособию "Аппликации по истории древнего мира"".
"К уроку "Римская аристократическая республика в середине III в. до н. э." ...Задача -- показать социальный состав населения Рима в III в. до н. э., создавая этим основу для раскрытия последующих в нем изменений.
Кратко рассказав о борьбе патрициев и плебеев и образовании знати, помещаем вверху фигуру аристократа-рабовладельца, ниже фигуру богатого торговца; поскольку термины "всадник" и "откупщик" не применяются в учебнике для V класса, подписываем "богатые торговцы". Ниже ее помещаем знакомые учащимся фигуры крестьянина и ремесленника и в самом низу фигуру раба. Очерчиваем все пять фигур показанным на рисунке XXII шестиугольником. Учитель может поставить перед учащимся вопрос, на 'какие две основные группы делилось население Рима после победы плебеев и где, следовательно, надо провести линию, разделяющую экспонированные фигуры. Ответ учащихся покажет понимание ими рабовладельческих отношении, установившихся в Риме. Отмечаем, что в III в. до н. э. плебеи добились прав римских граждан и запрещения обращать их в рабов, и проводим линию, отделяющую рабов от свободных" [54, с. 32-33].
И самое страшное как раз заключается в том, что в одной из школ, в одном
из пятых классов, где какой-нибудь учитель вздумает вдруг преподавать древнюю
историю с помощью аппликаций и т. п., вполне может оказаться смышленый
мальчик -- будущий доктор физико-математических наук. Этот мальчик вырастет,
кончит вуз, защитит две диссертации, но в ходе всего последовавшего за
пятым классом обучения он уже никогда больше не будет "проходить" древнюю
историю, и она превратится для него в нуль. Тогда и может вновь возникнуть
феномен Постникова. Истоки его -- в средней школе.
Литература
1. Постников М. Величайшая мистификация в истории? -- Техника и наука,
1982, N 7.
2. Постников М. М., Фоменко А. Т. Новые методики статистического анализа
нарративно-цифрового материала древней истории. Предварительная публикация.
Препринт. Научный совет по комплексной проблеме "Кибернетика", АН СССР.
М., 1980.
3. Фоменко А. Т. Новые экспериментально-статистические методики датирования
древних событий и приложения к глобальной хронологии древнего и средневекового
мира. Препринт. М., 1981.
4. Голубцова Е. С., Смирин В. М. О попытке применения новых "методик
статистического анализа" к материалу древней истории. -- Вестн. древней
истории, 1981, N 1.
5. Голубцова Е. С., Кошеленко Г. А. История древнего мира и "новые
методики". -- Вопр. истории, 1982, N 8.
6. Скорее всего вымысел... -- Техника и наука, 1983, N 3.
7. Баранов В. Логика -- это не факты. "Техника и наука", 1983, N 4.
8. Анастасов Л. Новое направление науки? Осторожно! -- Техника и наука,
1983, N8.
9. Михайлов М. Этот странный радиоуглеродный метод. -- Техника и наука,
1983, N8.
10. Николаев Д. Оружие, которое не спасло Византию. -- Техника и наука,
1983, N9.
11. Морозов Н. Откровение в грозе и буре. М., 1914.
12. Морозов Н. Пророки. М., 1914.
13. Морозов Н. А. Христос. Т. I-VII. М.-Л., 1924-1932.
14. Фирсов Л. В. Этюды по радиоуглеродной хронологии Херсонеса Таврического.
Новосибирск. 1976.
15. Дойель Л. Завещанное временем. Поиски памятников письменности.
М., 1980.
16. Cornelius Tacitus. Tom. I-II. Edidit E. Koestermann. Lpz., 1969-1971.
17. M. Tulius Cicero. Fasc. 3. De oratore. Edidi't K. Kumanecki. Lpz.,
il969.
18. M. Tulii Ciceroni's Orator als Ersatz der Ausgabe v. О. Jahn erkl.
v. W. Kroll. В., 1913.
19. M. Tulius Cicero. Fasc. 4. Brutus. Recensuit H. Malcovati. Lpz.,
1965.
20. The Encyclopaedia of Islam. Vol. 1. Ley den, L., 1913.
21. Крачковский И. Ю. Избранные сочинения. Т. I. M.-Л., 1956.
22. Platonis Opera. Recognovit brevique adnotationes critica instuxit
loannes Burnet. Tom. I-II. Oxonii, s. a.
23. Griffith F. Hieratic Papyri from Kahun and Guirob. Vol. I-II, L.,
1898, Plates V-VII.
24. Braested J. H. The Edwin Smith Surgical Papyrus, in Facsimile and
Hieroglyphic Transliteration with Transliteration with Commentary. - Vol.
I-II. Chicago, Illinois, 1930.
25. Ebers G. Papyros Ebers. Bd. I-II. Leipzig, 1875.
26. Wreszinski W. Der grosse medizinische Papyrus des Berliner Museums
(Pap. Berl. 3038) In Facsimile und Umschrift. Mit Obersetzung, Kommentar
und Glossar Lpz., 1909.
27. Siruwe W. W. Mathematischer Papyrus des Staatlichen Museums der
schonen Kunste in Moscau. B - 1930.
28 Chace A. B. and others. The Rhind Mathematical Papyrus. Vol. I-II.
Chicago, 1929-1930.
29. Сулейменов О. Аз и я. Книга благонамеренного читателя. Алма-Ата,
1975.
30. Лихачев Д. С. "Слово о полку Игореве" и культура его времени. Л.,
1978.
31. Марк Твен. Собр. соч. в 12-ти томах. Т. 1. М., 1959.
32. Голенищев-Кутузов И. H. Средневековая латинская литература Италии.
М., 1972.
33. Памятники средневековой латинской литературы IV-IX вв. М., 1970.
34. Памятники средневековой латинской литературы Х-XIII вв. М., 1972.
35. Cicero. The letters, of his friends/With an English translation
by W. Gynn Willams. V. I-II, 1943; V. Ill, 1929 (Loeb Classical Library);
N DCCI.
36. Липшиц Е. Э. Очерки истории византийского общества и культуры.
VIII -- первая половина IX века. М.-Л., 1961, с. 338-366.
37. Corpus medicorum Graeco'riim V 4, 1, 2: Galeni De placitis Hippocratis
et Platonis. В., 1978.
38. Борисов А. Арабский оригинал латинской версии так называемой "Теологии
Аристотеля". - Зап. коллегии востоковедов, 1930, V.
39. Перепелкин Ю. Я. Египет Среднего царства. -- Всемирная история.
Т. I. М., 1955.
40. Ranke H. Keilschriftliches Material zur altagyptischen Vokalisation.
В., 1910.
41. Вассоевич А. Л. Загадка Амонрасонтэра или примечание к третьему
правилу Курта Зэте. -- Вестн. древней истории, 1981, N 3.
42. Вассоевич А. Л. К основам египетского вокализма. -- Вопр. языкознания,
1983, N4.
43. Доватур А. И., Калистов Д. П., Шишова И. А. Народы нашей страны
в истории Геродота. М., 1982.
44. Альберти Леон-Батиста. Десять книг о зодчестве, в пер. В. П. Зубова
и фрагмент анонимной биографии в пер. Ф. А. Петровского. М., 1935, с. XIII.
45. Витрувий. Десять книг об архитектуре. М., 1936.
46. Вассоевич А. Л. Об искусственной нефти у древних. -- Изв. вузов.
Нефть и газ, 1981, N 6.
47. Вассоевич А. Л. Две нефти? (К постановке вопроса о древних искусственных
нефтезаменителях).-- ВИЕТ, 1983, N 1, с. 82-90.
48. Зенин Д. Артиллерия древних: правда и вымысел. -- Техника и наука,
1982, N 5.
49. Эллинистическая техника. Сб. статей/под редакцией акад. Толстого
И. И. М.-Л., 1948.
50. Дильс Г. Античная техника. М.-Л., 1934.
51. Вассоевич А. Л., Вассоевич H. Б. КАФвА. Древняя история термина.
-- В кн.: Накопление и преобразование седикахитов. - М., 1979.
52. Lepsius R. Konigsbuch der alten Agypt&r. В., 1859.
53. Коростовцев М. А. Юрий Яковлевич Перепелкин. -- Народы Азии и Африки.
М., 1967, N 3, с.184-187.
54. Коровкин Ф. П. Методическое руководство к пособию "Аппликации по
истории древнего мира". 5 класс. М., 1975.
