|
25.12.2002
18:02 |
По улице колоду волочили: в Риге 21 декабря проведён обряд волочения колоды В Риге началось празднование Ziemassvetki. Хочется обратить внимание на
название: оно этимологизируется от старо-церковнославянского <-имние
Святки>, но в отличие от русского языка, в котором это название
употребляется всё реже, в латышском оно укрепилось основательно. У латышей
-имние Святки празднуют всего три дня: 21 - 23 декабря. Вечер 21 декабря
называется Кочу вакарс, (что в переводе на русский означает не что иное, как
Кутейник, ибо Коча - это Кутья), или Блутя вакарс (блутис - колода). В
Кутейник (или Колодник) латыши совершают ритуалы с дубовой колодой: катают
её из дома в дом, пляшут вокруг неё и поют песни, а потом сжигают. Поминают
умерших! -ерно для приготовления кочи (кутьи) лущат на той же колоде. В этот
вечер приносят козу в жертву волкам. Волка называют Лесным Мужичком или
Лесным Богом. Колоду также называют Волчьей. Считают, что в Волчьей Колоде
скрывается бог плодородия. Ему приносят жертвы. В праздничную ночь
(Ziemassvetku nakts) борются с оборотнями (вилкачи - русс. волкодлаки) и
ведьмами (raganas). Ходят на гору, на опушку леса и бросают в чащу палки.
Существует множество Святочных игровых хороводов, основными персонажами
которых являются Волк и Коза.
Вечером 21 декабря в 17 часов по московскому времени у президентского дворца
стали собираться люди. Единственная на площади женщина-полицейский неспешно
подошла к собравшимся и заняла наблюдательную позицию. Впрочем, было видно,
что звук пастушьего рожка, барабана, а также волынки и других экзотических
инструментов большого волнения у неё не вызывают. И вправду, лишь общая
энергетика происходящего могла напомнить блюстительнице порядка, что гений
народа "в мир приходит ... не тешить, а мешать!"
Вечерняя жизнь -амковой улицы была потревожена гораздо значительней. По
улице колоду волочили. Настоящую, дубовую. При этом били в барабаны, трещали
в трещётки, дудели, свистели и вызывали беспокойство обилием горящих
факелов, соседствующих с можжевеловыми, еловыми и сено-соломенными изделиями
явно непрактического назначения. Говорят, подобное творилось во многих
уголках Старого Города - вскоре на Площади Ливов, где намечен был общий
сход, собралось приличное количество народца весьма небудничного. Колоду
волочили на верёвке, не пеньковой, как того требовали обстоятельства, а
простой - бельевой, из ближайшего супермаркета, так уж получилось - суета
сует. Но и в этом обнаружилась своя прелесть - по пути она рвалась раз пять
(сила трения, чёрт побери), и пока её связывали, шествующие общались с
прохожими на языке устной традиции.
На Площади Ливов не видать было привычной поп-тусовки, что выглядело даже
странно. Большой костёр, в котором вместе с колодами горели несчастья и
невзгоды, сместил акценты. Царь-огонь всё вернул на свои места, и явственно
стало видно, что вечно, а что сиюминутно. <Встань с печи, дурачок, Смерть
близко, встань и танцуй с ней, иначе она заберёт тебя с собой!> Не встанет.
-автра же всё вернётся на круги своя. Всё труднее отделаться от ощущения:
наша обыденная жизнь становится похожей на сильно затянувшийся обряд
перехода, а Святки нам нужны в первую очередь для того, чтобы понять это. В
соответствии с последним, на площади и присутствовало необходимое количество
рогатых, хвостатых, зубастых и т.д. персонажей, и от присутствия их
становилось легче - правда всегда облегчает душу.
В празднике приняли участие лучшие фольклорные ансамбли Латвии, включая
хорошо известных и российским фольклористам . Кроме них:
, , и др., всего около15 ансамблей. Кроме
латышских, латгальских и ливских, звучали также русские и белорусские песни.
И те и другие в исполнении <Ильинской пятницы>, которая представляла на
празднике сразу два субэтноса: русских православных жителей
Псковско-Латвийского пограничья и латгальских белорусов.
В заключение хочется сказать, что празднику трудно было бы состояться без
интеллектуальной и административной поддержки Государственного Центра
Народного Творчества (Андрис Капустс), и без харизматического дара
руководительницы Хелми Сталте, которая вела заключительную
часть обряда. Хелми в очередной раз поразила всех не только глубоким знанием
этнографического материала, но и способностью найти точки соприкосновения
традиционного фольклора с современной жизнью, а также умением сделать
очевидным то, что давно просилось на ум, но никак не обретало форму.
Сергей Олёнкин
mailto: olen@delfi.lv
|
